– Чего заказывать будете? – вяло двигая губами, спросил он.
– Три пива, хлеба и рыбы, – подумав, решил я.
– Это все?
– Да, пожалуй, – кивнул я устало.
Корчмарь скрылся в кухне. Мы же расположились за столиком в углу. Точнее, располагались мы достаточно долго: тролль и огр все никак не могли определиться, кто куда сядет. В конце концов Рохан сел против меня на лавку, а Палаш – на табуретку, спиною к двери.
Молчание.
Никто не решался начать разговор. Да и говорить-то, в принципе, было не о чем. Корчмарь принес заказ, получил положенное серебро и удалился на прежнее место за стойкой, намереваясь, похоже, протереть в каждой кружке по дырке. Мы же продолжали молчать. Рохан запивал горячий свежий хлеб чуть кислым пивом. Огр жевал рыбу. Я же к пиву еще не притрагивался: мой взгляд был прикован к входной двери, через которую с минуту на минуту должен был войти Фетиш.
Однако Разгильдяй задерживался. Или рано еще? Бросив быстрый взгляд на часы, я разочарованно вздохнул: только час дня.
Прошло полчаса. Огр с Роханом давно покончили с едой и пивом, моя же кружка опустела всего наполовину.
– Что ж. – Голос Палаша резанул по ушам, словно хороший меч. – Думаю, мне пора. Нужно срочно доложить мастеру, иначе гонорара не видать как своих ушей.
Я рассеяно кивнул. Хочет идти – пусть уходит. Главное, до 3рега довез – и ладно. Никаких обещаний и тем паче клятв о вечной дружбе давать ему я не собираюсь: с Гильдией Убийц вообще лучше дел не иметь, а если и случилось пересечься где-то – немедля расстаться с ними, когда все совместное будет закончено.
Огр резко встал, постоял, переминаясь с ноги на ногу, словно ожидая чего-то. Потом развернулся и быстрым шагом – невероятно стремительным для такой туши – преодолел отделяющее от двери расстояние. Скрип петель – и вот в «Бараньем роге» на одного человека меньше.
И снова – томительное ожидание, молчание, тишина, способная изжечь все нервы.
Ровно в три часа морлок распахнул свои большущие лягушачьи глаза и уставился в потолок, силясь поднять его выше.
Однако волшебником он так и не стал, да и в роду никто вроде магом не был. Так что фокус с потолком не удался. Благо, что на голову не рухнул!
Просто смотреть в него не было никакого смысла: потолок – не балаган, развлечений там поменьше, поэтому Мастак тут же потерял интерес к его разглядыванию и приступил к решению более сложной задачи – поднятию заспанного тела с кровати.
Умывшись водой из стоящей на тумбочке плошки, морлок наспех прилизал редкие пряди волос и поспешил вниз. Мастер сборки и разборки самых странных приборов, он очень волновался, как бы его нерадивый «сынишка-голем» не посетил Зрег именно сегодня. А если и посетил – то не додумался нагрянуть в «Ржавый гвоздь», к королю в комнату. Хотя отчего бы не нагрянул? Там-то и есть его цель!
Впрочем, королевская гвардия и Лицей – не самые плохие защитники власти. Пусть и любой стражник за толстый кошель продаст родную маму, а королевская гвардия по сей день пьянствует в самых разных зрегских кабаках.
Зал «Poгa» пустовал. Кроме тролля и человека, мирно потягивающих пиво за столиком в углу, и, конечно, корчмаря, по привычке вытирающего кружки, – ни души. Мастак заказал себе светлого пива и, подумав немного, подошел к скучающей парочке.
– Свободно? – В полупустой таверне этот вопрос звучал до смешного глупо. Тем не менее, возражать ему почему-то не стали.
– Да, – ответил человек безразлично.
Морлок поставил кружку с пивом на стол и, отодвинув стул, сел.
Вновь молчание.
– А вы откуда? – спросил морлок, надеясь разговорить соседей по столику. Обычно необщительный, он почему-то испытывал невероятную потребность в беседе. Причем – именно с этим человеком.
– Оттуда. – Вот и весь ответ. Видно, разговор с зеленобородым механиком человеку не претил. Хотя Мастак готов был биться об заклад, что дело тут не в роде-племени и даже не в роже-темени, а в том, что его угораздило появиться не в том месте и не в тот час. Впрочем, так просто отступать морлок не собирался.
– Оттуда – понятие широкое. Нельзя ль узнать, откуда именно?
– Из Тчара мы, – нехотя ответил человек. Похоже, досужий морлок ему уже порядком надоел.
– Это на севере, да? – обрадовался Мастак. А чего сюда приехали?
– Неужто ты думаешь, что мастер Гриф будет рассказывать тебе о задании Гильдии… – Человек вовремя ткнул тролля в бок локтем.
– Гильдия кого? Воинов? – догадался Мастак. – Неужто я столкнулся с членом прославленной Гильдии?
– Да, морлок, – сквозь зубы ответил этот неразговорчивый, Гриф. – Из нее самой. Это все, что ты хотел узнать?
– Нет. У меня как раз есть заказ для вас, мастер наемник!
Человек и тролль переглянулись.
Ничто не мешало мне отказаться даже выслушивать бред этой возмужавшей лягушки. В любой Гильдии любой ее член, неважно, какими привилегиями обладающий, может отказаться от заказа, даже не узнав, в чем он состоит. Но я ведь не любой член. Пусть и к Гильдии Воинов не имеющий отношения вовсе.
– Что за заказ?
– Я не хотел бы попусту болтать о нем. Скажите сначала, возьметесь или нет?
– Я не могу брать кота в мешке, морлок!
Он закусил нижнюю губу. Наверное, вкусно, если закусывает ее уже в пятый раз за разговор.
– Ну, так что? – поторопил его я.
– Ладно. Вам я расскажу, – сдался морлок.
И поведал мне историю о големе.
Сначала я откровенно зевал: лягуха зачем-то стала рассказывать мне в подробностях о починке. Потом чуть оживился, когда речь зашла о кровавом следе, ведущем к Перекрестку. Едва морлок закончил, я задал ему волновавший меня с самого начала рассказа вопрос:
– Как выглядит голем?
– Ну, высокий… Железный, опять же. Да, и еще – лица у него нет. Только что-то вроде маски с одними глазами.
Теперь уже я закусил губу. Метил пальцем в небо – и попал. Это было столь же невероятно, сколь и вся история с големами и статуэтками.
– Так вы принимаете заказ? – с надеждой глядя в глаза Грифу, спросил морлок.
– Я… нет. – Спасибо Одину, уберег от безумного «да», секундой ранее готового сорваться с языка. – Это задание – не для меня. Я – простои воин, а не герой легенд. А тебе могут помочь только пара троллеи, с десяток орков и королевская гвардия в придачу! – Я натянуто улыбнулся, стараясь, чтобы даже самый глупый гремлин по моему лицу смог прочесть: «Если ты больной, то на меня не рассчитывай!».
Наверное, этот морлок не был самым глупым.
Он бессильно вздохнул. Подумал, видно, что я ему просто не поверил. Ну, может, так оно и лучше!
– Не хотите принимать заказ – дело ваше, сказал морлок холодно. – Не верите – вам же хуже. Дам лишь совет: по кидайте город как можно скорее. Иначе… – он виновато пожал плечами: мол, не говорите потом, что не предупреждал.
Я усмехнулся:
– Нет проблем. Закончу с делами и – куда глаза глядят!
Морлок смерил меня сочувствующим взглядом и, хмыкнув на прощанье, поплелся к стойке. А я, подперев голову рукой, сумрачно уставился на часы.
Да, ситуация выдалась патовая: я сижу под самым носом у короля и его гвардии, Фетиша, затащившего меня в эту авантюру, рядом не видно, а тут еще помешанный на машинах морлок со своим безликим големом!.. Легче просто повиснуть в постепенно затягивающейся петле, чем пытаться освободиться из ее плена!
Но разве Ловкачи ищут легких путей?..
Часы пробили в пятый раз.
Мы с троллем пили уже по четвертой кружке, морлок все допивал первую, то и дело косясь на наш столик. За прошедшие два часа были уничтожены половина съестных запасов «Рога», пивная кружка (пустая) и стулья в количестве двух. Правда, мебель сломал не в меру упитанный дремофор, каким-то образом оказавшийся так далеко от родного леса, а я лишь попытался угомонить его, разозленного, но промахнулся, и стеклянная посудина в бессилии разбилась о стенку. Испугавшись нашего гнева, дремофор рванул к двери. Однако без синяков он не ушел: на пороге его догнал второй стул, не в меру более ловко пущенный Роханом.
Лесной, что-то проворчав себе под нос, покосился на меткого тролля. Тот помахал ему рукой, и дремофор, проклиная его уже про себя, вышел прочь.
Дверь со скрипом отворилась. Серое, словно небо перед дождем, лицо мое заметно оживилось, и я замер, подобно охотничьему псу, почуявшему запах дичи.
В «Рог» вошел Фетиш.
Я, едва сдерживаясь, неспешно поднялся и медленно, короткими шажками, подошел к Разгильдяю.
– Славного улова, мастер Фетиш! – Я чинно склонил голову.
– Славного, – подтвердил он. Рука в кожаной перчатке указала на столик посреди зала: – Присаживайся, малыш.
Я криво улыбнулся: «малыш» раздражал меня еще больше, чем достославный «Вертихвост». Впрочем, возражать Разгильдяю – занятие весьма неблагодарное и ему вряд ли могущее понравиться. Поэтому перечить я не стал и молча сел на один из стульев, со скучающим видом изучая оконные шторки.
Мастер вернулся через минуту, с двумя кружками пива и миской сухарей на подносе. К слову, не жаловал я этот сушеный хлеб, но выбирать не приходилось.
– Угощайся, – предложил он мне, сам усаживаясь напротив.
Я порывистым движением ухватил горсть и отправил ее в рот. Запил пивом. Снова напрягся, вперив взгляд в Фетиша.
Глава Гильдии ухмыльнулся уголками рта:
– Ба! Да ты никак нервничаешь, Грифа?
Я скрипнул зубами, но смолчал.
– Неужто ты думаешь, что старый Разгильдяй перенес встречу просто, из-за личной прихоти?
В зал вошли, громко гогоча, двое лицейских. Подойдя к стойке, они подозвали корчмаря и заказали по кружке темного.
Я дернулся было, но Фетиш остановил меня:
– Не паникуй, мой мальчик! Что с того, что двое патрульных решили пропустить по кружке пива перед сменой? Уверяю, они совсем не помешают нашей беседе!
Разгильдяй говорил сладко, ласково, убеждающее. Речь его, словно дым пяточки, заволакивала сознание, заставляя слушать, слушать…
– Ты ведь привез статуэтку Локи? Вижу-вижу – привез! Дай ее мне.
– Но…
– Что «НО»? – в голосе Фетиша появились стальные нотки. – Неужто ты спрятал ее? А?
– Конечно, нет – от кого ее прятать?
– Тогда почему ты до сих пор не достал ее?
«Это ловушка!» – мелькнуло в голове. Мне показалось, что я узнаю голос Локи. Рука, уже нырнувшая в сумку за бесценным артефактом, остановилась.
«А если я не отдам тебя?»
– Ну?! – нетерпеливо воскликнул Фетиш.
«Он заберет».
«Но…».
«Да, верь».
– Я передумал, мастер. – Бэг плюхнулся на землю. – Я решил оставить ее себе.
– Что?! Да как ты смеешь?.. Ты даже не мастер – Ловкач! Щенок!
– Я свое слово сказал. – Мне оставалось только с безразличным видом откинуться на спинку стула и лениво зевнуть.
Пощечина.
Этого я не ожидал, может, потому и грохнулся на пол. Уже лежа на досках, я попытался встать, чтобы как следует дать Фетишу по морде, однако в грудь уперся меч.
– Лучше лежи, вор! – Я покосился на обладателя меча: это был лицейский, один из тех двух.
– Я не вор!
– Это мы посмотрим потом… – Меч коснулся груди.
Я решил не играть с нервами лицейского и замер.
Второй страж тем временем вовсю потрошил его бэг. Наконец он вытащил из мешка статуэтку и протянул ее Фетишу:
– Это ваше, господин?
– Да-да, конечно. – Разгильдяй поспешно выхватил артефакт из рук лицейского и сунул во внутренний карман жилетки. – Я могу идти?
– Да! Спасибо за содействие Лицею! – небрежно бросил первый страж, не убирая меча от моей груди. – Без вас бы этого убийцу вряд ли бы остановили!
– Убийцу? – спросил я удивленно.
– Заткнись! – рявкнул второй стражник.– Повели его в Лицей!
Первый одобрительно кивнул. Его напарник пнул мой бэг в сторону, наклонился надо мной, чтобы связать руки.
– За что? – тихо спросил его я.
– За серебро, щенок, за серебро! – злобно прошипел он. – Вставай давай, в камеру пора! Ты как раз кстати приехал: праздник завтра у нас, люди соберутся. Король одной казнью хотел одарить, а тут за день еще двоих государственных преступников изловили – тебя да какого-то наймита…
Я уже не слушал его. В голове с настойчивостью того барана билась о стенки сознания мысль о статуэтке: сработает или нет?
Один, да неужто я стал верить в чудеса? Никогда доселе не думал, что мое спасение окажется заключенным в золотом идоле. Но лучше пусть будет хоть такая надежда, чем головой в петлю!
«Рог» остался позади. Как и Рохан с этим… морлоком. Я ни секунду не сомневался, что тролль позаботится о брошенном бэге, соберет все обратно, и город покинет не раньше моей смерти. Только вот не лез бы он меня освобождать из Лицея, а то не слишком я уверен, что мой план спасенья рассчитан на двоих.
Хотя какой там план? Так, сумбурные мысли, которые более разумные сестры выплюнули на поверхность сознания. Впрочем, я предпочту иметь хоть какой-то шанс. Без него ведь недолго и с ума сойти в компании заключенных зрегского Лицея, вроде грязных убийц, наравне с которыми мне будут рубить голову завтра.
Глава 3. Все наружу, или Трудно быть богом
– Три пива, хлеба и рыбы, – подумав, решил я.
– Это все?
– Да, пожалуй, – кивнул я устало.
Корчмарь скрылся в кухне. Мы же расположились за столиком в углу. Точнее, располагались мы достаточно долго: тролль и огр все никак не могли определиться, кто куда сядет. В конце концов Рохан сел против меня на лавку, а Палаш – на табуретку, спиною к двери.
Молчание.
Никто не решался начать разговор. Да и говорить-то, в принципе, было не о чем. Корчмарь принес заказ, получил положенное серебро и удалился на прежнее место за стойкой, намереваясь, похоже, протереть в каждой кружке по дырке. Мы же продолжали молчать. Рохан запивал горячий свежий хлеб чуть кислым пивом. Огр жевал рыбу. Я же к пиву еще не притрагивался: мой взгляд был прикован к входной двери, через которую с минуту на минуту должен был войти Фетиш.
Однако Разгильдяй задерживался. Или рано еще? Бросив быстрый взгляд на часы, я разочарованно вздохнул: только час дня.
Прошло полчаса. Огр с Роханом давно покончили с едой и пивом, моя же кружка опустела всего наполовину.
– Что ж. – Голос Палаша резанул по ушам, словно хороший меч. – Думаю, мне пора. Нужно срочно доложить мастеру, иначе гонорара не видать как своих ушей.
Я рассеяно кивнул. Хочет идти – пусть уходит. Главное, до 3рега довез – и ладно. Никаких обещаний и тем паче клятв о вечной дружбе давать ему я не собираюсь: с Гильдией Убийц вообще лучше дел не иметь, а если и случилось пересечься где-то – немедля расстаться с ними, когда все совместное будет закончено.
Огр резко встал, постоял, переминаясь с ноги на ногу, словно ожидая чего-то. Потом развернулся и быстрым шагом – невероятно стремительным для такой туши – преодолел отделяющее от двери расстояние. Скрип петель – и вот в «Бараньем роге» на одного человека меньше.
И снова – томительное ожидание, молчание, тишина, способная изжечь все нервы.
Ровно в три часа морлок распахнул свои большущие лягушачьи глаза и уставился в потолок, силясь поднять его выше.
Однако волшебником он так и не стал, да и в роду никто вроде магом не был. Так что фокус с потолком не удался. Благо, что на голову не рухнул!
Просто смотреть в него не было никакого смысла: потолок – не балаган, развлечений там поменьше, поэтому Мастак тут же потерял интерес к его разглядыванию и приступил к решению более сложной задачи – поднятию заспанного тела с кровати.
Умывшись водой из стоящей на тумбочке плошки, морлок наспех прилизал редкие пряди волос и поспешил вниз. Мастер сборки и разборки самых странных приборов, он очень волновался, как бы его нерадивый «сынишка-голем» не посетил Зрег именно сегодня. А если и посетил – то не додумался нагрянуть в «Ржавый гвоздь», к королю в комнату. Хотя отчего бы не нагрянул? Там-то и есть его цель!
Впрочем, королевская гвардия и Лицей – не самые плохие защитники власти. Пусть и любой стражник за толстый кошель продаст родную маму, а королевская гвардия по сей день пьянствует в самых разных зрегских кабаках.
Зал «Poгa» пустовал. Кроме тролля и человека, мирно потягивающих пиво за столиком в углу, и, конечно, корчмаря, по привычке вытирающего кружки, – ни души. Мастак заказал себе светлого пива и, подумав немного, подошел к скучающей парочке.
– Свободно? – В полупустой таверне этот вопрос звучал до смешного глупо. Тем не менее, возражать ему почему-то не стали.
– Да, – ответил человек безразлично.
Морлок поставил кружку с пивом на стол и, отодвинув стул, сел.
Вновь молчание.
– А вы откуда? – спросил морлок, надеясь разговорить соседей по столику. Обычно необщительный, он почему-то испытывал невероятную потребность в беседе. Причем – именно с этим человеком.
– Оттуда. – Вот и весь ответ. Видно, разговор с зеленобородым механиком человеку не претил. Хотя Мастак готов был биться об заклад, что дело тут не в роде-племени и даже не в роже-темени, а в том, что его угораздило появиться не в том месте и не в тот час. Впрочем, так просто отступать морлок не собирался.
– Оттуда – понятие широкое. Нельзя ль узнать, откуда именно?
– Из Тчара мы, – нехотя ответил человек. Похоже, досужий морлок ему уже порядком надоел.
– Это на севере, да? – обрадовался Мастак. А чего сюда приехали?
– Неужто ты думаешь, что мастер Гриф будет рассказывать тебе о задании Гильдии… – Человек вовремя ткнул тролля в бок локтем.
– Гильдия кого? Воинов? – догадался Мастак. – Неужто я столкнулся с членом прославленной Гильдии?
– Да, морлок, – сквозь зубы ответил этот неразговорчивый, Гриф. – Из нее самой. Это все, что ты хотел узнать?
– Нет. У меня как раз есть заказ для вас, мастер наемник!
Человек и тролль переглянулись.
Ничто не мешало мне отказаться даже выслушивать бред этой возмужавшей лягушки. В любой Гильдии любой ее член, неважно, какими привилегиями обладающий, может отказаться от заказа, даже не узнав, в чем он состоит. Но я ведь не любой член. Пусть и к Гильдии Воинов не имеющий отношения вовсе.
– Что за заказ?
– Я не хотел бы попусту болтать о нем. Скажите сначала, возьметесь или нет?
– Я не могу брать кота в мешке, морлок!
Он закусил нижнюю губу. Наверное, вкусно, если закусывает ее уже в пятый раз за разговор.
– Ну, так что? – поторопил его я.
– Ладно. Вам я расскажу, – сдался морлок.
И поведал мне историю о големе.
Сначала я откровенно зевал: лягуха зачем-то стала рассказывать мне в подробностях о починке. Потом чуть оживился, когда речь зашла о кровавом следе, ведущем к Перекрестку. Едва морлок закончил, я задал ему волновавший меня с самого начала рассказа вопрос:
– Как выглядит голем?
– Ну, высокий… Железный, опять же. Да, и еще – лица у него нет. Только что-то вроде маски с одними глазами.
Теперь уже я закусил губу. Метил пальцем в небо – и попал. Это было столь же невероятно, сколь и вся история с големами и статуэтками.
– Так вы принимаете заказ? – с надеждой глядя в глаза Грифу, спросил морлок.
– Я… нет. – Спасибо Одину, уберег от безумного «да», секундой ранее готового сорваться с языка. – Это задание – не для меня. Я – простои воин, а не герой легенд. А тебе могут помочь только пара троллеи, с десяток орков и королевская гвардия в придачу! – Я натянуто улыбнулся, стараясь, чтобы даже самый глупый гремлин по моему лицу смог прочесть: «Если ты больной, то на меня не рассчитывай!».
Наверное, этот морлок не был самым глупым.
Он бессильно вздохнул. Подумал, видно, что я ему просто не поверил. Ну, может, так оно и лучше!
– Не хотите принимать заказ – дело ваше, сказал морлок холодно. – Не верите – вам же хуже. Дам лишь совет: по кидайте город как можно скорее. Иначе… – он виновато пожал плечами: мол, не говорите потом, что не предупреждал.
Я усмехнулся:
– Нет проблем. Закончу с делами и – куда глаза глядят!
Морлок смерил меня сочувствующим взглядом и, хмыкнув на прощанье, поплелся к стойке. А я, подперев голову рукой, сумрачно уставился на часы.
Да, ситуация выдалась патовая: я сижу под самым носом у короля и его гвардии, Фетиша, затащившего меня в эту авантюру, рядом не видно, а тут еще помешанный на машинах морлок со своим безликим големом!.. Легче просто повиснуть в постепенно затягивающейся петле, чем пытаться освободиться из ее плена!
Но разве Ловкачи ищут легких путей?..
Часы пробили в пятый раз.
Мы с троллем пили уже по четвертой кружке, морлок все допивал первую, то и дело косясь на наш столик. За прошедшие два часа были уничтожены половина съестных запасов «Рога», пивная кружка (пустая) и стулья в количестве двух. Правда, мебель сломал не в меру упитанный дремофор, каким-то образом оказавшийся так далеко от родного леса, а я лишь попытался угомонить его, разозленного, но промахнулся, и стеклянная посудина в бессилии разбилась о стенку. Испугавшись нашего гнева, дремофор рванул к двери. Однако без синяков он не ушел: на пороге его догнал второй стул, не в меру более ловко пущенный Роханом.
Лесной, что-то проворчав себе под нос, покосился на меткого тролля. Тот помахал ему рукой, и дремофор, проклиная его уже про себя, вышел прочь.
Дверь со скрипом отворилась. Серое, словно небо перед дождем, лицо мое заметно оживилось, и я замер, подобно охотничьему псу, почуявшему запах дичи.
В «Рог» вошел Фетиш.
Я, едва сдерживаясь, неспешно поднялся и медленно, короткими шажками, подошел к Разгильдяю.
– Славного улова, мастер Фетиш! – Я чинно склонил голову.
– Славного, – подтвердил он. Рука в кожаной перчатке указала на столик посреди зала: – Присаживайся, малыш.
Я криво улыбнулся: «малыш» раздражал меня еще больше, чем достославный «Вертихвост». Впрочем, возражать Разгильдяю – занятие весьма неблагодарное и ему вряд ли могущее понравиться. Поэтому перечить я не стал и молча сел на один из стульев, со скучающим видом изучая оконные шторки.
Мастер вернулся через минуту, с двумя кружками пива и миской сухарей на подносе. К слову, не жаловал я этот сушеный хлеб, но выбирать не приходилось.
– Угощайся, – предложил он мне, сам усаживаясь напротив.
Я порывистым движением ухватил горсть и отправил ее в рот. Запил пивом. Снова напрягся, вперив взгляд в Фетиша.
Глава Гильдии ухмыльнулся уголками рта:
– Ба! Да ты никак нервничаешь, Грифа?
Я скрипнул зубами, но смолчал.
– Неужто ты думаешь, что старый Разгильдяй перенес встречу просто, из-за личной прихоти?
В зал вошли, громко гогоча, двое лицейских. Подойдя к стойке, они подозвали корчмаря и заказали по кружке темного.
Я дернулся было, но Фетиш остановил меня:
– Не паникуй, мой мальчик! Что с того, что двое патрульных решили пропустить по кружке пива перед сменой? Уверяю, они совсем не помешают нашей беседе!
Разгильдяй говорил сладко, ласково, убеждающее. Речь его, словно дым пяточки, заволакивала сознание, заставляя слушать, слушать…
– Ты ведь привез статуэтку Локи? Вижу-вижу – привез! Дай ее мне.
– Но…
– Что «НО»? – в голосе Фетиша появились стальные нотки. – Неужто ты спрятал ее? А?
– Конечно, нет – от кого ее прятать?
– Тогда почему ты до сих пор не достал ее?
«Это ловушка!» – мелькнуло в голове. Мне показалось, что я узнаю голос Локи. Рука, уже нырнувшая в сумку за бесценным артефактом, остановилась.
«А если я не отдам тебя?»
– Ну?! – нетерпеливо воскликнул Фетиш.
«Он заберет».
«Но…».
«Да, верь».
– Я передумал, мастер. – Бэг плюхнулся на землю. – Я решил оставить ее себе.
– Что?! Да как ты смеешь?.. Ты даже не мастер – Ловкач! Щенок!
– Я свое слово сказал. – Мне оставалось только с безразличным видом откинуться на спинку стула и лениво зевнуть.
Пощечина.
Этого я не ожидал, может, потому и грохнулся на пол. Уже лежа на досках, я попытался встать, чтобы как следует дать Фетишу по морде, однако в грудь уперся меч.
– Лучше лежи, вор! – Я покосился на обладателя меча: это был лицейский, один из тех двух.
– Я не вор!
– Это мы посмотрим потом… – Меч коснулся груди.
Я решил не играть с нервами лицейского и замер.
Второй страж тем временем вовсю потрошил его бэг. Наконец он вытащил из мешка статуэтку и протянул ее Фетишу:
– Это ваше, господин?
– Да-да, конечно. – Разгильдяй поспешно выхватил артефакт из рук лицейского и сунул во внутренний карман жилетки. – Я могу идти?
– Да! Спасибо за содействие Лицею! – небрежно бросил первый страж, не убирая меча от моей груди. – Без вас бы этого убийцу вряд ли бы остановили!
– Убийцу? – спросил я удивленно.
– Заткнись! – рявкнул второй стражник.– Повели его в Лицей!
Первый одобрительно кивнул. Его напарник пнул мой бэг в сторону, наклонился надо мной, чтобы связать руки.
– За что? – тихо спросил его я.
– За серебро, щенок, за серебро! – злобно прошипел он. – Вставай давай, в камеру пора! Ты как раз кстати приехал: праздник завтра у нас, люди соберутся. Король одной казнью хотел одарить, а тут за день еще двоих государственных преступников изловили – тебя да какого-то наймита…
Я уже не слушал его. В голове с настойчивостью того барана билась о стенки сознания мысль о статуэтке: сработает или нет?
Один, да неужто я стал верить в чудеса? Никогда доселе не думал, что мое спасение окажется заключенным в золотом идоле. Но лучше пусть будет хоть такая надежда, чем головой в петлю!
«Рог» остался позади. Как и Рохан с этим… морлоком. Я ни секунду не сомневался, что тролль позаботится о брошенном бэге, соберет все обратно, и город покинет не раньше моей смерти. Только вот не лез бы он меня освобождать из Лицея, а то не слишком я уверен, что мой план спасенья рассчитан на двоих.
Хотя какой там план? Так, сумбурные мысли, которые более разумные сестры выплюнули на поверхность сознания. Впрочем, я предпочту иметь хоть какой-то шанс. Без него ведь недолго и с ума сойти в компании заключенных зрегского Лицея, вроде грязных убийц, наравне с которыми мне будут рубить голову завтра.
Глава 3. Все наружу, или Трудно быть богом
Хромого успели остановить. Правда, ценою жизней пяти прекрасно натренированных (и практически единственных среди «не празднующих победу») гвардейцев, да еще и у самого входа в темницу.
Король сам едва не получил на пряники от paссвирепевшего наемника, однако воины грудью встали на защиту правителя, и Хромому пришлось умерить свой пыл (или, по крайней мере, переключиться на храбрых защитников).
Теперь Штиф сидел у себя в комнате, на незастланной кровати, и тупо смотрел в пол. Ему было о чем подумать, этому юному королю на поле чужих игр…
Пленение Хромого хоть и далось нелегко, но того стоило: жителям города на праздник будет уготована не одна, а целых две смерти.
Реакция наймитов на арест командира оказалась неожиданной: точнее – ее не оказалось вовсе. Сильно никто не бесновался, однако парочку гвардейцам пришлось тоже отволочь в Лицей, а еще одного по-моему, не из Гильдии, Штиф точно не помнил Кедрик настоял казнить вместе с Булиным и Хромым. Остальные же вели себя более-менее спокойно. Словно это не их собратьев по Гильдии в камеры заперли, а командира так и вовсе обезглавить хотят.
Командование над наемниками взял достаточно поднаторевший в боях Кнур, давний телохранитель Хромого. Члены Гильдии, выбрав нового вожака, разбрелись кто куда и больше в полном составе не собирались. На вопрос посланного королем гонца, когда воины собираются покинуть город, Кнур спокойно ответил, что Гильдия покинет Мятежный сразу после праздников.
Казалось бы – вот она, победа! И 3рег отвоевал, и от угрозы войны с наймитами избавился. Ан нет, не совсем он, Штиф, глупый. Дураку понятно – задумали что-то. Он скрипел зубами, но приказать им убираться, не разделив со всеми победу на празднике (пусть им, наймитам, и дела нет до нее) – тоже нельзя: взбунтуются как пить дать.
До праздника оставался всего один день, точнее, ночь. Кедрик уже неделю изнемогал от нетерпения, видимо, мечтая полюбоваться, как топор палача избавит Орагар от двух… точнее, трех самых злостных нарушителей закона.
До самой полуночи король ворочался, пытаясь заснуть, изредка подымался, бежал к окну, долго смотрел в него, опять ложился… Ну, почему, почему все так сложно? Почему он, хрупкий неопытный юноша, должен тащить на своих плечах все королевство? Почему он не знает, никак не может знать… какую мантию одеть на казнь?!
В камере было сыро. Воздух – словно прокисший. Не дворец, это ясно. Но не в общественный отстойник же нас посадили!.
Руку бы дал на отсечение, что в камере был еще кто-то. Однако проверить свои загадки не решался: мало ли что? А вдруг там маньяк какой?
Наконец невидимый сокамерник решил развеять мои сомнения: в углу послышалось шуршание, щелкнуло огниво – задымилась трубка, и сладкий, пьянящий аромат забугрского табака поплыл по камере, отчаянно сопротивляясь затхлости.
Я дернулся было, однако удержал себя на месте: неизвестного в темноте камеры все так же не разглядеть, а табачком он явно не поделится – плевать ему, что я не курил трубку с самой Степи!
– Ты откуда? – внезапно спросил человек. Голос у него был чуть хриплый, грубый и в то же время невероятно приятный.
– А?.. – растерялся я. – Из Тчара.
– Далеко ж тебя занесло, – усмехнулся сокамерник. – Хотя у Лицея руки длинные, а Штиф так и вовсе себе пятку может почесать, не нагибаясь… 3вать-то тебя как?
– Гриф я.
– Гриф? – помедлив, переспросил хриплый.
– Ну да. – Я порядком струхнул: если сокамерник окажется одним из бывших приятелей, по моей «вине» загремевшим в тюрягу пару лет назад, о казни можно забыть: меня выпотрошат прямо здесь.
– Ты случаем у Гронкяйра не гостевал?
– Было дело, – с облегчением выдохнул я. – А что?
– А то, что нет больше сэра тролля, – человек печально вздохнул. – Следом за Выселками убили его, спящего, пробравшись в покои.
Я раскрыл рот: мои друзья гибли столь же быстро, сколь мало мне доводилось говорить с ними по душам, а я все никак не мог удержать их, помочь, так как нелепое задание сковало честолюбивого Грифа-Ловкача по рукам и ногам!
Из-за глупого усердия, никому, кроме Фетиша, не нужного, погибли 3емлерой и Ламер, кобольд и Шмыг. Беднягу-гнома наверняка уже порядком поклевали вороны, Гронкяйр лежит под землей, Свэн – под камнем, а Шмыга, так и вовсе, наверное, разорвал в клочья Безликий. Может, завтрашняя казнь – кара Тюра, решившего наказать меня за проступки?
Нет, конечно же, нет! Вряд ли богам есть дело до проступков какого-то никому не известного Ловкача!
– Удивлен? – невесело усмехнулся человек. В темноте не было видно его глаз, но я почему-то подумал, что они полнятся болью и скорбью. – Я тоже весьма удивился. Знаешь, отвратное чувство – терять старого друга, который всегда помогал тебе, поддерживал, а ты не смог протянуть ему руку помощи в нужный момент и оп! – его уже нет среди живых.
Я знал. Перед глазами мелькнули пустые очи кобольда, и я зажмурился, не в силах выдержать потока воспоминании.
– Веришь, я не боюсь смерти, – неожиданно сказал сокамерник. – Я могу принять ее спокойно, без эмоций, которых так ждет толпа. Вернее, смог бы, если б не знал, как тяжко придется Айрэн, Трилу и Варби…
– Это тоже твои друзья? – поинтересовался я.
– Нет. Это жена и дети. Что с ними будет? Что эти твари, люди, сделают с ними?
Я вздрогнул. Твари…
– Но ты ведь тоже человек? Или нет?
– Надеюсь, что да, – трубка погасла, послышался стук – выбил – сунул за пазуху. – Ты пойми ведь, Гриф: есть люди, а есть человеки. Человеков, как бы смешно не звучало это названье, мало, они тонут в толпе людей, становятся лишь их частицей, растворяются, подобно соли в воде. Только вот вода чиста, а люди – далеко нет.
– Может быть, – тихо сказал я. – Но кто может похвастаться…
– …что не стал частью толпы? Никто. Удивлен? Я уже говорил: человеков мало. Рано или поздно каждому приходится сделать выбор: влиться в толпу или нет? Я знавал многих, которые говорили: «Нет!», но, к сожалению или к счастью для них, все они давным-давно мертвы. Конечно, можно постараться вырваться из толпы, попытаться стать человеком. Но где я оказался после того, как это сделал? С тобой, в камере. А завтра – плаха, топор палача… Да и тебя это ждет! Но тебя-то за что?
– За компанию, – невесело хмыкнул я. – Ничего я не делал. Подкинули кошель, обозвали вором и убийцей да сюда, до завтра.
– Как низко пал Лицей… – задумчиво сказал сокамерник. – Кстати, я Хромой.
– Да тут не только хромым сделаешься – завтра и вовсе голову срубят! – пожал плечами я. Хромота моего нового знакомого меня совсем не интересовала.
– Имя у меня такое – Хромой. Чего, совсем не слышал? – насмешливо поинтересовался он.
Хромой… Хромой…
– Уж не из Гильдии ли Воинов?
– Из нее, родимой. Глава, бывший.
– А за что тебя сюда? Ну, кроме того, что от толпы отделиться хотел?
– За измену – хотел жену с сыновьями из плена освободить. Повязали гвардейцы, даром что пятерых из них поубивал. Хоть они и хиленькие, конечно, но количеством грамотно берут.
– Кто ж их в плен взял, жену с сыном? Не те ли умники, что Выселки сожгли?
– Угу. А главный средь них умник – Штиф. Сопляк, задумал поиграть со мной в игру! Чувствую, доиграется скоро: голову положит молодым.
– Зачем же он в плен их брал? Для утех?
– Я те дам – «для утех»! Я б его тогда убил бы на месте, плевать, что самого бы порезали знатно! А зачем на самом деле – говорить бы не стал, но все одно завтра обоим на эшафот… Использовал он меня: угрожал Айрэн солдатам отдать, а Трила и Барби – при людно на костре спалить, прям как бароны в своих землях – колдунов да ведьм. И все ради чего? Чтоб я армию его на штурм 3рега повел и наемников клал почем зря на этих же стенах! Обещал, змея, в случае победы вернуть их обоих и золотом полновесным наградить. Но вот вчера лишку хватил, наглеть начал… а с утра да и прознал, гад, что я сам уже за семьей своей отправился. Мне, правда, и самому вино хороших дало… Бот я и взял парочку наемников покрепче да поехал в это поместье – в героя играть. Ну, там и сброду было, в том подземелье: насильники, маньяки, воры, грабители, мародеры… А до этого ведь еще и заслон пришлось прорывать, из стражи-то, тот особняк охранявшей. Но их там всего с пяток было, и то – один спал, а четверо в карты рубились. Раскидали мы их быстро и в подвал спустились. Искали минут десять, где именно король их посадил, нашли только по Стеловым всхлипам. И вот тут, только мы замок открыть собрались, на нас поперли сверху гвардейцы. Было их два десятка, и мы втроем держались недолго: Деверь пал первым, Стуку перерубили ноги, а меня взяли целым и невредимым, чтоб, наверное, завтра повеселиться. Давеча, кстати, Кедрик приходил, что короля просто обожает, долго пялился: мол, получил, изменник, по заслугам!
Никогда раньше Гриф не задумывался о сущности человеческой души. Никогда раньше и не помышлял о том, что могут предать. Король – даже этот, казалось бы, пример для всех орагарцев – использует для победы любые низкие способы. Что уж говорить о других, если даже правитель у нас такой? По мне, так в таком мире нечего делать людям, сохранившим понятия о вере, чести и совести.
– Зря ты так, Хромой! – неожиданно для самого себя сказал я. В голове творился полный кавардак, и слова текли сами, не успев толком оформиться в предложения. – Есть еще в мире место чести и долгу. Я сам в этом убедился. Мой друг кобольд погиб, помогая мне в сражении с пауками Андервола – драйдерами. Я не заставлял его вступать в эту битву, но он не думал ни о чем, кроме нашей дружбы, и желал во что бы то ни стало спасти жизнь мне. Мой друг-гном вел меня по тоннелям, спасая от дроу, и не задумывался о том, чтобы попросить дополнительную плату за помощь, потому что долг для него был превыше всех богатств мира. Мой друг-гоблин погиб, потому что шел за мной по приказу предводителя Орды. Не думаю, что он проклял меня или того орка перед смертью. Наш общий знакомый тролль давал приют уставшим в странствиях путешественникам. Разве эти примеры не доказывают, что доброта в мире все еще существует?
Хромой долго молчал. Я уже думал, что он просто-напросто заснул, устав от долгой беседы, когда он тихо спросил:
– Кто ты, Гриф?
– Человек. Как и ты.
– Нет, ты не понял. Вот я – наемник, глава Гильдии Воинов, правда, бывший, но это не важно… А ты?
– Я Ловкач, – не задумываясь, ляпнул я и тут же прикусил язык: наемники не сильно жаловали нашу братию.
– Ловкач? – переспросил Хромой. – Что ж, если даже Ловкачи верят в честь и долг, значит, для этого мира не все потеряно!
Я криво улыбнулся: мало кто подозревает, насколько мы трепетны в отношении долга, что на особой, ловкаческой, чести держится вся наша Гильдия. И, если мои братья-Ловкачи узнают о шашнях Фетиша с лицейскими, старого пройдоху просто поднимут на копья. Разгильдяй, конечно, об этой дружбе распространяться не будет, но это дело поправимое – сам расскажу, ежели выберусь. А там уже он свое получит… Осталась только самая малость: сбежать с плахи, минув тройное кольцо гвардейцев, пару отрядов лицейских и самого Магистра Грэнделя, да постараться не встретиться с Безликим или Лысым, если те вдруг решат нагрянуть на этот праздник, попутно объединившись между собой. В общем, задача чрезвычайно легкая и не требующая от исполнителя особых талантов.
Тем более, что внутренний карман куртки вновь приятно оттягивала золотая фигурка бога.
На площади к началу представления яблоку негде было упасть: все места заняли жаждущие зрелища зрители. Хоть и говорят, что казнь – праздник маленьких городов, но большие тоже наблюдают ее с удовольствием: всегда приятно смотреть на страдания других, хвастливо задирая нос, мол, я бы на его месте… Обычные горожане – в меру кровожадные, в меру безразличные.
Штиф стоял на балконе, с высоты второго этажа глядя на бурлящую, словно море во время шторма, толпу. Молодой король усиленно делал вид, что ему абсолютно наплевать на «дела мирские», однако получалось у него плохо и неубедительно: на лице то и дело проскакивала легкая довольная улыбка, брови то поднимались, то опускались, в зависимости от услышанного или увиденного.
Стоящий по правую руку от правителя Орагара Кедрик отчего-то нервничал: постоянно переступал с ноги на ногу, словно под ступнями не камень, а горячие угольки, до рези в глазах всматривался в толпу, силясь кого-то разглядеть, и, не найдя, вновь пританцовывал на месте. Четки в его руках, как и раньше, жили собственной жизнью, ни на секунду не переставая крутиться.
Король сам едва не получил на пряники от paссвирепевшего наемника, однако воины грудью встали на защиту правителя, и Хромому пришлось умерить свой пыл (или, по крайней мере, переключиться на храбрых защитников).
Теперь Штиф сидел у себя в комнате, на незастланной кровати, и тупо смотрел в пол. Ему было о чем подумать, этому юному королю на поле чужих игр…
Пленение Хромого хоть и далось нелегко, но того стоило: жителям города на праздник будет уготована не одна, а целых две смерти.
Реакция наймитов на арест командира оказалась неожиданной: точнее – ее не оказалось вовсе. Сильно никто не бесновался, однако парочку гвардейцам пришлось тоже отволочь в Лицей, а еще одного по-моему, не из Гильдии, Штиф точно не помнил Кедрик настоял казнить вместе с Булиным и Хромым. Остальные же вели себя более-менее спокойно. Словно это не их собратьев по Гильдии в камеры заперли, а командира так и вовсе обезглавить хотят.
Командование над наемниками взял достаточно поднаторевший в боях Кнур, давний телохранитель Хромого. Члены Гильдии, выбрав нового вожака, разбрелись кто куда и больше в полном составе не собирались. На вопрос посланного королем гонца, когда воины собираются покинуть город, Кнур спокойно ответил, что Гильдия покинет Мятежный сразу после праздников.
Казалось бы – вот она, победа! И 3рег отвоевал, и от угрозы войны с наймитами избавился. Ан нет, не совсем он, Штиф, глупый. Дураку понятно – задумали что-то. Он скрипел зубами, но приказать им убираться, не разделив со всеми победу на празднике (пусть им, наймитам, и дела нет до нее) – тоже нельзя: взбунтуются как пить дать.
До праздника оставался всего один день, точнее, ночь. Кедрик уже неделю изнемогал от нетерпения, видимо, мечтая полюбоваться, как топор палача избавит Орагар от двух… точнее, трех самых злостных нарушителей закона.
До самой полуночи король ворочался, пытаясь заснуть, изредка подымался, бежал к окну, долго смотрел в него, опять ложился… Ну, почему, почему все так сложно? Почему он, хрупкий неопытный юноша, должен тащить на своих плечах все королевство? Почему он не знает, никак не может знать… какую мантию одеть на казнь?!
В камере было сыро. Воздух – словно прокисший. Не дворец, это ясно. Но не в общественный отстойник же нас посадили!.
Руку бы дал на отсечение, что в камере был еще кто-то. Однако проверить свои загадки не решался: мало ли что? А вдруг там маньяк какой?
Наконец невидимый сокамерник решил развеять мои сомнения: в углу послышалось шуршание, щелкнуло огниво – задымилась трубка, и сладкий, пьянящий аромат забугрского табака поплыл по камере, отчаянно сопротивляясь затхлости.
Я дернулся было, однако удержал себя на месте: неизвестного в темноте камеры все так же не разглядеть, а табачком он явно не поделится – плевать ему, что я не курил трубку с самой Степи!
– Ты откуда? – внезапно спросил человек. Голос у него был чуть хриплый, грубый и в то же время невероятно приятный.
– А?.. – растерялся я. – Из Тчара.
– Далеко ж тебя занесло, – усмехнулся сокамерник. – Хотя у Лицея руки длинные, а Штиф так и вовсе себе пятку может почесать, не нагибаясь… 3вать-то тебя как?
– Гриф я.
– Гриф? – помедлив, переспросил хриплый.
– Ну да. – Я порядком струхнул: если сокамерник окажется одним из бывших приятелей, по моей «вине» загремевшим в тюрягу пару лет назад, о казни можно забыть: меня выпотрошат прямо здесь.
– Ты случаем у Гронкяйра не гостевал?
– Было дело, – с облегчением выдохнул я. – А что?
– А то, что нет больше сэра тролля, – человек печально вздохнул. – Следом за Выселками убили его, спящего, пробравшись в покои.
Я раскрыл рот: мои друзья гибли столь же быстро, сколь мало мне доводилось говорить с ними по душам, а я все никак не мог удержать их, помочь, так как нелепое задание сковало честолюбивого Грифа-Ловкача по рукам и ногам!
Из-за глупого усердия, никому, кроме Фетиша, не нужного, погибли 3емлерой и Ламер, кобольд и Шмыг. Беднягу-гнома наверняка уже порядком поклевали вороны, Гронкяйр лежит под землей, Свэн – под камнем, а Шмыга, так и вовсе, наверное, разорвал в клочья Безликий. Может, завтрашняя казнь – кара Тюра, решившего наказать меня за проступки?
Нет, конечно же, нет! Вряд ли богам есть дело до проступков какого-то никому не известного Ловкача!
– Удивлен? – невесело усмехнулся человек. В темноте не было видно его глаз, но я почему-то подумал, что они полнятся болью и скорбью. – Я тоже весьма удивился. Знаешь, отвратное чувство – терять старого друга, который всегда помогал тебе, поддерживал, а ты не смог протянуть ему руку помощи в нужный момент и оп! – его уже нет среди живых.
Я знал. Перед глазами мелькнули пустые очи кобольда, и я зажмурился, не в силах выдержать потока воспоминании.
– Веришь, я не боюсь смерти, – неожиданно сказал сокамерник. – Я могу принять ее спокойно, без эмоций, которых так ждет толпа. Вернее, смог бы, если б не знал, как тяжко придется Айрэн, Трилу и Варби…
– Это тоже твои друзья? – поинтересовался я.
– Нет. Это жена и дети. Что с ними будет? Что эти твари, люди, сделают с ними?
Я вздрогнул. Твари…
– Но ты ведь тоже человек? Или нет?
– Надеюсь, что да, – трубка погасла, послышался стук – выбил – сунул за пазуху. – Ты пойми ведь, Гриф: есть люди, а есть человеки. Человеков, как бы смешно не звучало это названье, мало, они тонут в толпе людей, становятся лишь их частицей, растворяются, подобно соли в воде. Только вот вода чиста, а люди – далеко нет.
– Может быть, – тихо сказал я. – Но кто может похвастаться…
– …что не стал частью толпы? Никто. Удивлен? Я уже говорил: человеков мало. Рано или поздно каждому приходится сделать выбор: влиться в толпу или нет? Я знавал многих, которые говорили: «Нет!», но, к сожалению или к счастью для них, все они давным-давно мертвы. Конечно, можно постараться вырваться из толпы, попытаться стать человеком. Но где я оказался после того, как это сделал? С тобой, в камере. А завтра – плаха, топор палача… Да и тебя это ждет! Но тебя-то за что?
– За компанию, – невесело хмыкнул я. – Ничего я не делал. Подкинули кошель, обозвали вором и убийцей да сюда, до завтра.
– Как низко пал Лицей… – задумчиво сказал сокамерник. – Кстати, я Хромой.
– Да тут не только хромым сделаешься – завтра и вовсе голову срубят! – пожал плечами я. Хромота моего нового знакомого меня совсем не интересовала.
– Имя у меня такое – Хромой. Чего, совсем не слышал? – насмешливо поинтересовался он.
Хромой… Хромой…
– Уж не из Гильдии ли Воинов?
– Из нее, родимой. Глава, бывший.
– А за что тебя сюда? Ну, кроме того, что от толпы отделиться хотел?
– За измену – хотел жену с сыновьями из плена освободить. Повязали гвардейцы, даром что пятерых из них поубивал. Хоть они и хиленькие, конечно, но количеством грамотно берут.
– Кто ж их в плен взял, жену с сыном? Не те ли умники, что Выселки сожгли?
– Угу. А главный средь них умник – Штиф. Сопляк, задумал поиграть со мной в игру! Чувствую, доиграется скоро: голову положит молодым.
– Зачем же он в плен их брал? Для утех?
– Я те дам – «для утех»! Я б его тогда убил бы на месте, плевать, что самого бы порезали знатно! А зачем на самом деле – говорить бы не стал, но все одно завтра обоим на эшафот… Использовал он меня: угрожал Айрэн солдатам отдать, а Трила и Барби – при людно на костре спалить, прям как бароны в своих землях – колдунов да ведьм. И все ради чего? Чтоб я армию его на штурм 3рега повел и наемников клал почем зря на этих же стенах! Обещал, змея, в случае победы вернуть их обоих и золотом полновесным наградить. Но вот вчера лишку хватил, наглеть начал… а с утра да и прознал, гад, что я сам уже за семьей своей отправился. Мне, правда, и самому вино хороших дало… Бот я и взял парочку наемников покрепче да поехал в это поместье – в героя играть. Ну, там и сброду было, в том подземелье: насильники, маньяки, воры, грабители, мародеры… А до этого ведь еще и заслон пришлось прорывать, из стражи-то, тот особняк охранявшей. Но их там всего с пяток было, и то – один спал, а четверо в карты рубились. Раскидали мы их быстро и в подвал спустились. Искали минут десять, где именно король их посадил, нашли только по Стеловым всхлипам. И вот тут, только мы замок открыть собрались, на нас поперли сверху гвардейцы. Было их два десятка, и мы втроем держались недолго: Деверь пал первым, Стуку перерубили ноги, а меня взяли целым и невредимым, чтоб, наверное, завтра повеселиться. Давеча, кстати, Кедрик приходил, что короля просто обожает, долго пялился: мол, получил, изменник, по заслугам!
Никогда раньше Гриф не задумывался о сущности человеческой души. Никогда раньше и не помышлял о том, что могут предать. Король – даже этот, казалось бы, пример для всех орагарцев – использует для победы любые низкие способы. Что уж говорить о других, если даже правитель у нас такой? По мне, так в таком мире нечего делать людям, сохранившим понятия о вере, чести и совести.
– Зря ты так, Хромой! – неожиданно для самого себя сказал я. В голове творился полный кавардак, и слова текли сами, не успев толком оформиться в предложения. – Есть еще в мире место чести и долгу. Я сам в этом убедился. Мой друг кобольд погиб, помогая мне в сражении с пауками Андервола – драйдерами. Я не заставлял его вступать в эту битву, но он не думал ни о чем, кроме нашей дружбы, и желал во что бы то ни стало спасти жизнь мне. Мой друг-гном вел меня по тоннелям, спасая от дроу, и не задумывался о том, чтобы попросить дополнительную плату за помощь, потому что долг для него был превыше всех богатств мира. Мой друг-гоблин погиб, потому что шел за мной по приказу предводителя Орды. Не думаю, что он проклял меня или того орка перед смертью. Наш общий знакомый тролль давал приют уставшим в странствиях путешественникам. Разве эти примеры не доказывают, что доброта в мире все еще существует?
Хромой долго молчал. Я уже думал, что он просто-напросто заснул, устав от долгой беседы, когда он тихо спросил:
– Кто ты, Гриф?
– Человек. Как и ты.
– Нет, ты не понял. Вот я – наемник, глава Гильдии Воинов, правда, бывший, но это не важно… А ты?
– Я Ловкач, – не задумываясь, ляпнул я и тут же прикусил язык: наемники не сильно жаловали нашу братию.
– Ловкач? – переспросил Хромой. – Что ж, если даже Ловкачи верят в честь и долг, значит, для этого мира не все потеряно!
Я криво улыбнулся: мало кто подозревает, насколько мы трепетны в отношении долга, что на особой, ловкаческой, чести держится вся наша Гильдия. И, если мои братья-Ловкачи узнают о шашнях Фетиша с лицейскими, старого пройдоху просто поднимут на копья. Разгильдяй, конечно, об этой дружбе распространяться не будет, но это дело поправимое – сам расскажу, ежели выберусь. А там уже он свое получит… Осталась только самая малость: сбежать с плахи, минув тройное кольцо гвардейцев, пару отрядов лицейских и самого Магистра Грэнделя, да постараться не встретиться с Безликим или Лысым, если те вдруг решат нагрянуть на этот праздник, попутно объединившись между собой. В общем, задача чрезвычайно легкая и не требующая от исполнителя особых талантов.
Тем более, что внутренний карман куртки вновь приятно оттягивала золотая фигурка бога.
На площади к началу представления яблоку негде было упасть: все места заняли жаждущие зрелища зрители. Хоть и говорят, что казнь – праздник маленьких городов, но большие тоже наблюдают ее с удовольствием: всегда приятно смотреть на страдания других, хвастливо задирая нос, мол, я бы на его месте… Обычные горожане – в меру кровожадные, в меру безразличные.
Штиф стоял на балконе, с высоты второго этажа глядя на бурлящую, словно море во время шторма, толпу. Молодой король усиленно делал вид, что ему абсолютно наплевать на «дела мирские», однако получалось у него плохо и неубедительно: на лице то и дело проскакивала легкая довольная улыбка, брови то поднимались, то опускались, в зависимости от услышанного или увиденного.
Стоящий по правую руку от правителя Орагара Кедрик отчего-то нервничал: постоянно переступал с ноги на ногу, словно под ступнями не камень, а горячие угольки, до рези в глазах всматривался в толпу, силясь кого-то разглядеть, и, не найдя, вновь пританцовывал на месте. Четки в его руках, как и раньше, жили собственной жизнью, ни на секунду не переставая крутиться.