Олег БОНДАРЕВ
ГРИФ И ГИЛЬДИЯ

   Спасибо Косте Кривцуну за неоценимую помощь, Даниилу Туровскому за веру в себя, Михаилу Бабкину за подсказки, Алексею Дорошенко за уроки мудрости, и, конечно, Андрею Белянину за вдохновение.

   А также всем остальным, имена которых надо выпускать отдельной книгой, чтобы не съели отведенное под роман место.

   Ну вот, видите – даже вы не можете отличить воина от бандита, а что такое вор, как не бандит-одиночка, только более осмотрительный? Я украду две бараньи котлеты, да так, что никто и не проснется. Фермер поворчит малость и преспокойно поужинает тем, что у него осталось. А вы нагрянете с победными фанфарами, заберете всю овцу целиком да еще прибьете в придачу. У меня фанфар нет; я такой-сякой, я бродяга, прохвост и вздернуть-то меня мало. Что ж, согласен. Но спросите фермера, кого из нас он предпочтет, а кого с проклятием вспоминает в бессонные зимние ночи?
Р. Стивенсон. «Ночлег Франсуа Вийона»

Пролог

   Хряснусь, ей-Один, хряснусь…
   Ну почему один из лучших Ловкачей Тчара для встречи с возлюбленной должен карабкаться на ее высоченный балкон, рискуя свернуть себе шею?
   Возможно, потому, что папа его возлюбленной мэр?
   Со стороны я, наверное, смахивал на паука: весь в черном, к стене животом жмусь, да и вверх лезу так прытко, будто руки в чем-то липком измазал. Могу вас уверить: карабкаться по стенке не легче, чем гулять по тонкому канату над пропастью. Моя прыть объясняется только опытом: я этих стен перевидал…
   Наконец, я нащупал кажущиеся недосягаемыми перила и втянул уставшее тело наверх. Локи, как же болят бедные мышцы! Завалился бы спать прямо на балконе, если б не местный дворецкий: он не самый любезный и добрый в городе парень, а мне ужасно не хочется ни с кем драться. Мошенники вообще не любят драться, потому что это мешает им мошенничать!
   Уже особо не таясь, я подошел к двери, ведущей в комнату, и постучал. Три раза. Как всегда.
   Несколько мгновений ничего не происходило. Потом тихий голос осведомился:
   – Гриф?
   – Да, любимая, – шепнул я. Как любят говорить бывалые охотники, «прикормим зверушку»…
   – Что тебе нужно? – Не в духе, зараза… – Я не ждала тебя сегодня!
   – Но я ведь всегда…
   Она не дала мне закончить:
   – Что – «всегда»?! Убирайся прочь, мы уже все решили!
   – Мы?! Ты сама все решила! – резонно возмутился я.
   Нечего на меня зря наговаривать! Но Лин уже понесло.
   Один, есть же на свете люди, которым только дай повод что-нибудь сказать – обложат с ног до головы. Моя девушка, к сожалению, относилась именно к таким сквернословам: за какие-то полминуты она успела десять раз обозвать меня дураком, пять раз – бараном, и раза по два – остальными известными ей ругательствами.
   – Ты до конца высказалась, дорогая? – терпеливо выслушав все замечания, ласково спросил я.
   – Да! – Она все еще злилась, но уже не так сильно, как в начале разговора.
   – Может, пустишь теперь?
   – Нет! – ругательства посыпались вновь. Зевнув, я подошел к перилам, перегнулся через них и, не глядя, плюнул вниз.
   – Что это?! – бешено взревело внизу.
   Я едва успел присесть, хоронясь за порослью молодого винограда. Дворецкий обвел стену подозрительным взглядом, остановил было взор на балконе, но, не заметив ничего интересного, вновь повернулся к моему мерину, безразлично щиплющему травку:
   – Кто ж тебя здесь бросил, а? Неужто Джесс опять перепился и забыл закрыть конюшню? А ну как я сейчас задам ему трепку!.. Джесс! Джесс!
   Я скрипнул зубами: треклятый дворецкий зовет конюха, Лин скоро докричится до мэра, а мне приходится сидеть здесь и слушать их обоих, дожидаясь, когда меня обнаружат!
   Прикинув в уме, что доказать невинность отцу Лин мне вряд ли удастся, я решил бежать.
   И для начала – прыгнуть.
   Лучший Ловкач может с легкостью спрыгнуть с высоты в пять человеческих ростов на спину верному скакуну и не повести даже бровью.
   К сожалению, лучшим я, наверное, так и не стал…
   Поэтому и приземлился на плечи дворецкому. Старик не смог устоять, а, может, просто не ожидал такого поворота событий. Как бы то ни было, мы оба упали: он – на землю, а я – на него.
   – Гриф? – послышался взволнованный голос с балкона. – Ты цел?
   – Да, Лин, золотце, – я тут же вскочил на ноги, отряхивая запылившуюся рубаху, – со мной все в порядке!
   – Тогда убирайся прочь! – презрительно фыркнула Лин и удалилась к себе в покои, попутно хлопнув балконной дверью.
   – Вот же стерва… – пробормотал я и, запрыгнув в седло, дал коню шпоры. – Ладно, поскакали! Но!
   Мерин даже не тронулся с места. Извернувшись, он осуждающе посмотрел на меня, словно стараясь вогнать в краску.
   – Да не переживай ты так! – я взлохматил ему гриву. – Все нормально! Не помрет!
   Конь еще чуток поупрямился. Наконец, когда я от злости пообещал продать его на колбасу в ближайшую мясную лавку, он испуганно заржал и легко q рысью потрусил к воротам.
   Спустя полчаса мы уже подъезжали к нашему скромному обиталищу – ветхому двухэтажному дому с наполовину разрушенной крышей, выгоревшей пару месяцев назад конюшней и настолько маленьким сараем, что в него не влез бы даже самый тощи q гном.
   Находился этот дворец в «темных» кварталах Тчара. Богатенькие пай-мальчики, живущие на сбережения папаш-толстосумов, тут не протянули бы и дня, а если наутро все же проснулись живыми, то были бы уже бездомными бродягами, без жалкого медяка в кармане.
   Тут хватало неудачников, не сумевших выполнить то или иное задание своей Гильдии. Благо, я жил здесь только потому, что мои Ловкачи про меня просто-напросто забыли!.. По другим причинам соседствовать с подобным сбродом я не видел и, думаю, никогда не увижу смысла.
   Однако не стоит сгущать краски: порой и здесь, в «темных», я встречал весьма приличных людей, бывших аристократов и рыцарей, в многочисленных сражениях проигравших свои земли. Конечно, остротой ума они не блистали (вряд ли умный феодал сможет проиграть свой феод!), но на безрыбье, как говорится, и рак – франт!
   Когда же Ловкачи вспомнят, что у них в Гильдии есть паренек по имени Гриф, которому ой-ой-ой как нужны денежки? Три месяца я не видел ни Гильго-Кривоноса, ни Фрекки-Висельника, ни Джимми-Ли. Куда вы пропали, ребята? Неужто вы не хотите помочь мне разобраться в моих… хм… финансовых проблемах?
   Последние две недели дела у меня, откровенно говоря, не ладились: несколько раз приходилось подрабатывать мелкими поручениями по принципу «иди – возьми – отнеси – на монету – пошел вон», что совершенно возмутительно для мастера… ну, или почти мастера такой высокой категории, как я.
   Единственной радостью были вечера у Лин, где мы любили завалиться на ее поистине королевское ложе и… ну, в общем, любили!
   А теперь и она меня отправила на все четыре стороны. Я уже начинал сомневаться, не сглазил ли меня кто?
   По груженный в мысли, я не заметил, как мы оказались у дверей конюшни. Керж требовательно заржал: бедняга тоже намаялся за день. Я спрыгнул на землю и похлопал его по крупу, стараясь взбодрить, но он лишь отвернул наглую морду. Вот так-то – собственный конь меня отвергает! Впрочем, чего ему меня любить: кормлю – мало, езжу – много. Отдыха, опять же, никакого. Да и толку от той постоянной беготни – не больше. Мысленно махнув рукой (хватит себя накручивать), я взял мерина под уздцы и повел в стойло. Привязав его, я двинулся к выходу, уже предвкушая долгожданный отдых, однако у коня были на мой счет совсем другие планы.
   – Ну, что тебе, Керж? Что случилось? – Проклятое животное ухватило меня зубами за воротник и выпускать, пока я его внимательно не выслушаю, явно не собиралось.
   Мерин виновато кивнул на ясли: те были пусты. Я укоризненно посмотрел на коня:
   – Ты чего, все сожрал? Я ж тебе только с утра насыпал!
   Керж смущенно потупился.
   – Совести у тебя нет. – Я сплюнул ему под копыта. – Денег почти не осталось, с Лин поругался, Гильдия забыла. Скоро пойдем паломниками по Семи Обителям, чтобы с голоду не сдохнуть! Чего смотришь?! Понял?! Киваешь… Да ничего ты и не понял, скотина! – Я насыпал ему полные ясли и пошел в дом, мрачный, как туча.
   Едва зайдя внутрь, я сбросил пыльные сапоги и с разбегу прыгнул на диван. Блаженство! Огонь в камине весело вспыхнул да затрещал – магический, четко чувствует хозяина – и мне невольно подумалось, что все не так уж и плохо. Конечно, денег осталось немного, но ведь не в них же счастье, а в том, что на них можно купить.
   Отбросив в сторону ставшую уже навязчивой мысль о золоте, серебре и прочих драгоценных металлах, я начал думать, где бы скоротать остаток вечера. На ум приходили только две вещи: усесться за древний фолиант «О пользе драконьей крови», который Джош Книгочей по сей день считает без вести пропавшим, или навестить старину Стопола в его таверне? Ну, пара монет у меня где-нибудь да найдется, так что последнее вполне-вполне…
   И хоть идти куда-то не шибко хотелось, я решил, что читать старую книжку, в которой даже нет картинок, не самое подходящее для настоящего Ловкача занятие. Да и зачем мне, в конце концов, эта драконья кровь? Я ее и в глаза-то не видел (и, надеюсь, что не увижу!).
   – Ну-ка, где там мой кошелечек? – Я отстегнул висящий на поясе мешочек и дернул веревочку, намереваясь пересчитать монеты, когда в дом влетел камень.
   Обычный человек, окажись он на моем месте, не задумываясь, запустил бы этим же самым камнем вдогонку проклятым шутникам, но Ловкач обычным человеком не может быть по определению. Расстаться с камнем я успею всегда, а вот прочитать, что написано на листке бумаги, примотанном к нему, – нет. Аккуратно перерезав бечевку, я развернул сложенный вчетверо лист и прочитал: «Девять часов вечера. Добрая Псина. Фетиш».
   О-хо-хо – в Гильдии опять поменялся главарь!
   Мне везло вдвойне: мало того, что наконец-то перепало прибыльное (а я уверен – оно прибыльное: у меня нюх!) дельце, так еще и Ловкачей возглавил мой бывший учитель! Поистине, судьба решила искупить свою вину предо мной двумя щедрейшими подарками!
   Как же долго мне пришлось ждать этого проклятого заказа! Я уж, грешным делом, подумывал начать честную, порядочную жизнь, а тут – бах! с камнем ко мне приходит спасенье! Наконец-то я получу давно обещанный титул мастера Ловкачей и… немножко денежек на карманные расходы.
   Вновь повесив на пояс кошель и сунув в ножны любимый Секач (кинжал с тончайшим лезвием из рунна в пять пальцев длиной), я вышел из дома.
   Запирая замок, решил, что прекрасно обойдусь и без Кержа: до «Псины» всего минут двадцать ходьбы. Как раз к девяти доберусь!
   Не знаю, почему, но, пока я шел, мне казалось, что кто-то за мной пристально наблюдает. Однако стоило войти в портовую часть Тчара, и таинственный наблюдатель (если он и был) от меня отвязался. Я еще раз огляделся вокруг и, решив, что показалось, надбавил ходу.

Часть первая
 
СТАТУЭТКА ЛОКИ, или ДРУГ ПОЗНАЕТСЯ В БЕДЕ

Глава 1. Грамота мэра, или Убийца на дому

   «Добрая псина» – не слишком удачное название для достаточно тихой портовой таверны, которая одиноким двухэтажным замком возвышается среди рыбацких домиков-коробок. Ей скорей подойдет название «дохлая», потому как особой жизни в таверне (да и порту вообще) обычно не наблюдается; только редкие посетители, словно улитки, переползают из угла в угол, да и то слишком вяло, будто засыпая на ходу.
   Возможно, поэтому наша Гильдия и сделала «Псину» своим штабом. Да, публика тут была подходящая: порт Бедди населяли в основном продажные девицы, лихие пираты, бродяги без гроша за душой да проныры-карманники, всегда готовые вытащить пару монет у зазевавшегося посетителя. И хотя в Гильдию щипачи и входили, но прав у них было не больше, чем у любого из новичков. Разгильдяй* [1]их и брал в Гильдию только на то, чтоб тчарский порт легче в руках держать. Хотя, впрочем, и вся северная часть города тоже была под негласным контролем наших. В южной же уже давным-давно обосновались прихвостни Орагарской короны, и зариться на нее Разгильдяй не решался: слишком огромен кусок, легко и подавиться. Хотя в последнее время самые храбрые (или глупые) Ловкачи часто устраивали этакие «набеги» на вражескую территорию, с каждым разом все более кровопролитные. Это не могло не повлиять на и без того слишком натянутые отношения сторонников короля и мошенников.
   Быть в городе большой резне, не иначе. Благо, я, может, буду как раз заказ выполнять, а то еще ненароком и меня заденет.
   Подмигнув стоящей возле входа в таверну «ночной бабочке», я зашел внутрь. Тут же в нос ударила мощная волна табачного дыма вперемешку с ядреным перегаром. Я невольно поморщился: никогда не любил подобной смеси «ароматов», и, хотя часто хаживал в «Псину» чего-нибудь выпить, до сих пор никак не мог к запахам этим привыкнуть.
   Посетителей, как всегда, было немного: двое пиратов боролись на руках за столиком у окна да высокий кобольд пил пиво, умиротворенно похрюкивая и качаясь на стуле (мебель жалобно поскрипывала, но степняк явно не собирался прекращать развлеченье)…
   Возле стойки стоял добротно одетый мужчина лет сорока с короткой опрятной бородой и кустистыми бровями, сросшимися на переносице. Завидев меня, он приветливо улыбнулся и, усевшись за стол по центру зала, жестом предложил к нему присоединиться. Со стороны эта сцена напоминала встречу старых приятелей, случайно увидевшихся в таверне после нескольких лет разлуки. Однако я с некоторым разочарованием понял, что учитель неискренен со мной: все его движения были наиграны и ненатуральны, что называется «на публику».
   Видимо, повышение не пошло мастеру на пользу: власть захватила разум.
   – Ну наконец-то! – учитель вновь широко улыбнулся. – Я уж думал, тебя проглотил пролетавший над городом дракон – ты все такой же толстый, как и десять лет назад, когда я только начал тебя учить!
   – Да уж благо, не стараниями Гильдии! – огрызнулся я – сальные шуточки Разгильдяя в адрес моей тощей фигуры успели за время обучения мне порядком надоесть – и, взяв в руки принесенную Стополом кружку пива, отхлебнул пену.
   – Да ладно тебе! – Фетиш примирительно поднял ладони. – Если б не я, ты бы все так же просиживал штаны на старом диване да семечки лузгал!
   – Так, может, я тебе ноги целовать должен? Наверное, кому-то покажется, что называть бывшего учителя на «ты» не слишком вежливо. Но у нас, Ловкачей, свои обычаи и традиции.
   – Зачем мне это, Гриф? – фыркнул Фетиш. Будь уверен, одного моего слова достаточно, чтобы тебя нашли под пирсом с распоротым брюхом. Но я ведь не говорю этого слова?
   Я тебя понял, дружок: ты решил показать, кто тут хозяин. Что ж, не будем тебе мешать… Я молча отхлебнул из кружки.
   – Теперь о деле, – Фетиш пригубил немного пива, после чего кружевным платочком вытер с губ пену. – Вот аванс, – на стол плюхнулся большущий кошель. – Полторы сотни серебром тебе хватит изрядно. Задание в бэге. Жду тебя здесь же ровно через месяц, – последние слова Разгильдяй бросил, находясь уже около двери.
   Корчмарь хотел было остановить его и заставить платить за ужин, однако, словно что-то вспомнив, лишь глупо потупил взор. Фетиш победно посмотрел на меня и, криво усмехнувшись, вышел вон.
   Проклятье! Что он мнит о себе, этот старый прохвост? Неужто он думает, что ему теперь никто не указ?
   – Эй, Стопол! – недовольно воскликнул я. Зло просто захлестывало меня, стремясь выплеснуться наружу. – Дай-ка мне кружку пивка!
   – Ты-то хоть платить будешь? – подозрительно сощурился старик. Спросил он скорее для острастки, чтобы спустить пар: познакомились мы с ним еще в бытность мою подмастерьем – девять лет, без малого. А у меня никогда не было привычки обманывать старых знакомых.
   – Буду-буду! – заверил я и, достав из кармана серебряную монетку, бросил ее на стол.
   Корчмарь, видимо, обладал острейшим зрением, потому что тут же наполнил чистую кружку пивом и поспешил исполнить волю дорогого гостя. То есть меня.
   – Вот ваш заказ, мастер! – Ух-ты, какие манеры у него проснулись!
   Старый корчмарь не стал дожидаться моей благодарности (все равно бесполезно) и, торопливо подхватив со стола монету, попробовал ее на зуб.
   – Настоящая… – удивленно пробормотал он.
   – Обижаешь: поддельных не держим! А если и держим, то не для прохвостов вроде тебя, – я наигранно рассмеялся, стремясь вернуть пройдоху в хорошее расположение духа.
   На лице корчмаря появилась легкая улыбка.
   – Да ладно тебе! Какой же я прохвост? Все, как говорится, по заслугам! Вот ты знаешь, – старик громко высморкался в подол грязного фартука, сколько я плачу всем этим кухаркам и поварам?
   – Откуда ж мне знать? – Я откинулся на спинку стула и с интересом уставился на Стопола – а ну-ка, сколько?
   – Вот и я не знаю, прикинь? Сколько ни дашь – все мало! Работать совершенно не хотят! Одно б спали да ели, а деньги пусть сами рекой в карман текут! За что мне только такие мучения?..
   – Знаешь, Стопол, – сощурился я, – это твои проблемы, в которые мне лезть без надобности. Если хочешь еще монету – так и скажи! – Я бросил старику еще один сребреник.
   Такого великодушия не ожидал даже я сам. Но старый владелец «Псины» знал, как запудрить мозги.
   – Вот это другой разговор! – деловито кивнул корчмарь, запихивая монетку за пазуху. – Как говорится, на каждую рожу свои кон-ги-тент найдется!
   – Контингент! – машинально поправил я.
   – Ну да, точно, конингент! Но суть пословицы от этого не меняется!
   Мы помолчали. Я лениво потягивал пиво, а Стопол все мял в руках видавший виды фартук, ожидая, наверное, что меня вдруг снова тюкнет дать ему сребреник. Наконец, пиво в кружке кончилось, и я, оттолкнув ее в сторону, потянулся, разминая затекшую спину.
   – Может, еще кружечку? – осторожно предложил старикан.
   – Нет, – покачал головой я, поднимаясь. Как-нибудь в другой раз.
   Неожиданно за моей спиной что-то грохнуло.
   Корчмарь шагнул влево, чтобы получше разглядеть, что же случилось, и гневно сдвинул брови.
   – Свиное отродье! – брезгливо процедил он сквозь зубы.
   Я с интересом уставился на лежащего посреди залы кобольда. Обломки того, что некогда выдерживало мощные седалища пиратов и мошенников со всех концов Тчара, валялись вокруг. Судя по всему, свинтуса стул все же не выдержал…
   – Ты где тому научился, придурок? – обратился к разрушителю Стопол. – Тут али у себя, в Степи?
   – Да ладно тебе насмехаться! – смущенно буркнул кобольд. – Лучше б подняться помог!
   Старый корчмарь, перебирая все известные проклятья, протянул свинтусу руку. Тот ухватился за нее и рывком поднялся. В сапогах радостно плюхнуло. Кобольд перемазался с головы до ног подливой и жиром; местами его серую рубаху оккупировал укроп, а на штанах за место под солнцем боролись сельдерей и петрушка. В общем, вид у степняка был весьма плачевный.
   Кобольд утер пятак рукавом и, пошарив в кармане штанов, протянул корчмарю два медяка:
   – На.
   – Что… ЭТО? – с отвращением глядя на монеты, спросил старикан.
   – Плата за ущерб. У меня больше нету, последние отдаю!
   – Вот ЭТИ ЖАЛКИЕ МЕДЯКИ за ОТ ЛИЧНЫЙ СТУЛ?! – корчмарь стал медленно закипать, но кобольд этого либо не заметил, либо просто не обратил внимания:
   – Бери-бери! А стул не такой уж и отличный попался! Иначе б не развалился.
   – Да ты хоть знаешь, КТО сидел на нем? Нет? То-то же! Во время визита в наш славный город племянник ныне покойного короля (чтоб ему, сердешному, в гробу не кашлялось!) почтил визитом скромное заведение вашего покорного слуги. Ты уже догадываешься, где он разместил свое седалище? Именно на этом стуле! И после этого ты хочешь отделаться двумя медяками?! Давай, выворачивай карманы, пока я лицейских не позвал!
   – Нету у меня денег больше! Сколько можно повторять?
   – Значит, будешь сегодня в Лицее ночевать!
   – За что? – взвыл кобольд. Бедняга, видимо, считал Лицей чем-то вроде пещеры дракона: темным, мрачным и вонючим. Ну, где-то он прав, но камеры в Тчаре не слишком и темные!
   – За порчу имущества!
   – Но я… – кобольд осекся. – Ладно, есть у меня кое-что. Но я могу оставить его только под залог!
   – Давай уже, показывай! – поторопил его Стопол. – Если там что-то действительно стоящее, так и быть – дам тебе пару дней, деньжат подсобрать.
   Кобольд понимающе кивнул и, пошарив в своем бэге, положил на стол молот. Нет, пожалуй, даже Молот! Склочник-тор слюнями изошел бы, коли увидел, и заложил бы глаз (конечно, не свой Хрофта: зачем богу мудрости один?) за великолепную игрушку!
   Я невольно залюбовался дивным оружием. За такой раритет любой коллекционер удавится, а воин, хоть немного понимающий в оружии, умрет сам – от зависти. Всю рукоять покрывали древние руны, которые разобрать смог бы, наверное, один Хрофт (впрочем, без глаз он вряд ли что-то прочел бы!).
   Молот впечатлял. Я бы такой в руки Стополу не дал: спустит в две минуты! Впрочем, давать или нет – это уже дело свинское…
   Стопол, увидев молот, изрядно струхнул, перепугавшись, наверное, что кобольд сейчас взбесится и начнет крушить стены. Поэтому он торопливо прохрипел:
   – Ладно, степняк. Даю тебе три дня… – И, не назвав, на что же кобольд получает этот срок, потянулся к чудесному молоту. Еще секунда – он уже сожмет рукоять и…
   Лезвие секача замерло возле горла старого корчмаря, готовое в любой момент про пороть кожу и забрать с собой жизнь старика.
   – Не вздумай, – тихо предупредил я. Кинжал в моей руке чуть дрогнул. Владелец таверны невольно поежился – по шее тоненькой струйкой потекла кровь. – Я заплачу за него. Сколько?
   – Два… серебряных… – прохрипел старик, с ненавистью глядя на меня. Выглядел он неважно и жалко – не то что пару минут назад.
   Впрочем, я бы посмотрел на себя, окажись у моей шеи лезвие меча или кинжала. Да и, как выяснилось позже, нужно было оставить все как есть, никуда не лезть и уж тем более не спасать пятачкастого вепря. Но тогда меня действительно понесло.
   Выудив деньги, я бросил их на стол. Корчмарь тут же скосил глаза в сторону монет, однако взять их пока не решался: я все еще держал клинок у его кадыка.
   – Забирай свой молот, – велел я кобольду.
   Тот быстро подхватил реликвию и замер, вопросительно глядя на меня.
   – А теперь пошел вон отсюда, и чтобы через минуту тебя здесь не было! Понял?
   Вепрь, немного обидевшись на «пошел!», кивнул и юркнул к выходу.
   Когда дверь за его спиной с шумом закрылась, я соизволил убрать клинок в ножны.
   – Стыдно молодых дурить! – упрекнул я старика. – Забирай деньги, Стоп, и не делай так больше!
   – Хорошо, – подтвердил владелец «Псины», сгребая монеты в ладонь. Брешет, конечно: завтра же обманет! – Ваше слово – закон, сударь! Может, еще пива за счет заведения?
   – Нет, спасибо. Хотя… Может быть, завтра…
   – Завтра скидок уже не будет! – поспешно выпалил старикан.
   – Не будет – так не будет! – легко согласился я. Меня самого завтра уже не будет, чего уж там… – Мне как-то и так неплохо, без скидок… Но ты смотри у меня!.. – я погрозил корчмарю пальцем.
   – Ты иди, куда шел, а со своими делами я и без тебя разберусь! – огрызнулся владелец таверны. Похоже, сегодняшний я уже стал его раздражать. – Нечего тут командовать!
   – Сколько я должен за ужин, Стопол? – влез в нашу беседу подошедший к стойке пират. Его дружок громко храпел за столиком, видимо, перебрав лишку.
   – Пять серебра, – сухо ответил ему старик.
   Моя выходка с кинжалом, похоже, окончательно испортила ему настроение.
   – Вот тебе десять, – пират высыпал на стол перед корчмарем горку монет. – Забирай, я не жадный!
   – Забирай лучше своего дружка, – прошипел корчмарь сквозь зубы,– и чтобы духу вашего здесь не было: распугаете мне всех посетителей!
   – Уно моменто! – Моряк не преминул блеснуть знанием иноземного диалекта, но, поняв, что оно никого не интересует, вздохнул и отправился к столику, где дремал его приятель.
   – Ладно, Стопол, – подал голос я, когда маленький спектакль подошел к концу, – мне, пожалуй, пора!
   – Приятной дороги, – бросил мне в след корчмарь. – Коз…
   Что там еще кричал Стопол, я не слышал, потому что уже был на улице.
   В лицо бил хлесткий и безвредный бродяга-ветер, новое задание лежало в кармане (деньги, причем очень неплохие, мне явно светили), поэтому я, немного подумав, извлек из-за пазухи трубку, огнивом выбил искру, глубоко затянулся и с удовольствием выпустил дым. Ах, какое наслаждение, какой чудесный табачок! Порой мне кажется, что курение – это единственный способ убежать от реальности в некое подобие грез, где все безоблачно, в отличие от проклятой действительности. Хотя, конечно, и в повседневной жизни бывают свои маленькие праздники. Как сегодня, например.
   Мои размышления прервал до боли знакомый голос:
   – Мастер… э-э-э…
   – Гриф. – Я даже не стал поворачиваться, понимая, что последует дальше: от юного степняка ожидать чего-то пооригинальней не приходилось.
   – Ага! Ну, это… спасибо вам!
   – Да чего там! Пустяки! – лицемерно смутился я. Не хотелось обижать вежливого свина: много ли их осталось в Орагаре? – Жалко стало твой молот – эта ж скотина его продаст!
   – Ага… А скотина, это… корчмарь?
   – Ну, а кто ж?
   – Ага… Так вот… если вы в беду, то я… помогу, в общем!
   – Ясно. – Я согласно кинул, хотя мысленно зарекся просить у кобольдов помощи. – Ладно, я спешу. Если надо будет, найду тебя сам.