Страница:
– Сто процентов, – кивнул Ваха, – информация из первых рук. Так что не ошиблись мы. Он не работает в ФСБ с две тысячи первого. Но контакт с действующими сотрудниками ГРУ поддерживает. Так что очень ценный папаша, – рассмеялся он. – Правда, информатор просит…
– Ты с ним сам контактируешь? – перебил его сидевший напротив худощавый блондин в золотых очках.
– Конечно.
– Убрать. – Худощавый посмотрел на пившего пепси детину с усиками. – Вторая баба чья дочь?
– Отец врач, хирург. Мать учительница, преподает английский.
– Такие нам не нужны, – усмехнулся худощавый. – Дай адрес своего информатора. Сегодня он должен умереть.
«Мрачные типы, – подумал сидевший справа на заднем сиденье Марковский. – Тренированные ребята. Ну что ж, надо подремать».
Откинувшись на спинку сиденья, он закрыл глаза.
«Вольво» вылетела на Кольцевую.
Париж
– Увы, – с сожалением проговорила полная женщина, – мы его потеряли. Нет никакой информации. Неделю назад он был в Ираке и исчез. Сегодня вечером мы должны установить его местонахождение. Наш человек встречается с завербованным боевиком, который имеет доступ к Черному Имаму и должен знать, где тот сейчас находится.
– Во сколько мне прийти? – спросил Кэмпбелл.
– Через три часа. А лучше будет, если ты придешь завтра утром. Тогда информация будет точно.
– До завтра. – Гарри вышел.
– Никогда бы не подумал, – выждав, пока закроется дверь, сказал сидевший за компьютером мужчина лет сорока, – что молодой здоровый человек может жить единственной целью – убить, даже если при этом придется погибнуть самому. А ведь он хороший солдат, молод, здоров. Вполне обеспеченный и вдруг ищет смерти. Надо же! – Женщина промолчала. – Он ведь только что из Ирака, и я поражаюсь…
– Хватит, Билл, – перебила его женщина. – Кэмпбелл взрослый человек и знает, что делает.
«Я должен успеть, – думал, садясь в такси, Гарри. – Никогда не верил в Бога, а сейчас прошу: дай мне время…» Вздохнув, он криво улыбнулся.
Санкт-Петербург
Мужчина в темном костюме, потушив сигарету, улыбнулся:
– Надеюсь, вы все поняли, капитан?
– Я старший лейтенант, – ответил Марковский. – Капитаном был, разжаловали. Впрочем, сейчас я уже никто, – тихо добавил он.
– Офицер всегда и везде остается офицером, – твердо произнес мужчина.
Евгений вспомнил камеру в тюрьме и слова одного из сокамерников: «Носить погоны западло». И свой ответ: «Я горжусь тем, что офицер, и всегда буду считать себя офицером».
– Вы правильно сказали, – прошептал он.
– Капитана тебе дали перед тем, как ты повел колонну с грузом, правильно?
– Давайте о деле, – попросил Евгений.
– Хорошо. Начнем с того, что полетишь ты в Литву. Там в самолете будешь сидеть три часа. А затем – Париж. В Париже тебя встретят и отвезут на сборный пункт Иностранного легиона. И вот тут все будет зависеть от тебя. Вступать в легион ты не будешь. А сделаешь вот что…
Москва
– Он у Самсонова, – услышал Зяблов по телефону.
– Хорошо. Возвращайтесь. Вас останавливали по трассе?
– Один раз, – ответил старший группы. – На въезде в Ленинградскую область. Просто проверили водителя, и все.
– Возвращайтесь, – повторил полковник и, отключив сотовый, набрал номер на городском телефоне.
– Да? – услышал он голос Красина.
– Это я. За Женей поехал человек. Она скоро будет дома.
– Спасибо тебе, Венька, – поблагодарил Красин.
– Перестань, Эдик. Зря ты на государство обижаешься. Сам понимаешь, какая сейчас ситуация. В общем, будем надеяться на лучшее. Прошу об одном – ты…
– Я никому не скажу о нашем разговоре, – понял его Красин. – Никому. Я все понимаю, но Женя моя дочь, и в первую очередь тут говорят отцовские чувства, а уж потом все остальное. Если с Женей все-таки что-то случится, слово офицера даю – ни словом тебя не упрекну. Ты один, кто сейчас пытается что-то сделать…
– Не люблю этого слова – пытаться, – засмеялся Зяблов. – С Женей все будет нормально. По крайней мере место, где ее держат, мы узнаем, и тогда уже подключится группа из ГРУ. Так что жду приглашения на праздник по случаю возвращения Евгении домой.
* * *
Крепкий темноволосый молодой мужчина вышел из «мерседеса» и пультом закрыл двери. Сунув брелок с ключами в карман, шагнул к подъезду.– Виктор Шестов? – послышался сзади женский голос.
– А в чем дело? – повернувшись, с улыбкой осведомился он.
– Вы Шестов? – тоже улыбаясь, спросила высокая стройная женщина.
– Именно Шестов.
– Это вам, – она протянула ему небольшую коробку, – от Вахи.
– Понятно. – Он сунул коробку в дипломат.
Женщина неторопливо пошла со двора. Виктор вошел в подъезд. Женщина достала из сумки пульт, нажала на кнопку. Услышала в подъезде короткий взрыв. Усмехнувшись, села в остановившийся рядом автомобиль.
– Помогите! – кричала пожилая женщина.
Кашляя от дыма и пригибаясь, она попыталась выйти из подъезда. Наткнулась на лежащего мужчину. Падая, пронзительно закричала. Около лифта с оторванной правой рукой и рассеченным осколками боком лежал Шестов.
– Зачем же так? – недовольно спросил Ваха. – Можно было сделать это гораздо проще. Выстрел или…
– Я хочу, чтоб Красин понял, с кем имеет дело, – усмехнулся худощавый блондин. – Так он будет более сговорчив. Спецслужбы русских начинают забывать, что мы еще на что-то способны.
– Да, – кивнул мужчина в штатском, – интересно, за что его? Судя по всему, взрывчатка, примерно сто граммов в тротиловом эквиваленте, была в дипломате. Когда он подошел к лифту, кто-то нажал на кнопку дистанционного управления, и бомба взорвалась. Несколько кусков резаных гвоздей разорвали ему бок, а взрыв оторвал руку. Мужчину около двери достали два отрезка гвоздей и ранили его в спину. Женщина, спускавшаяся по лестнице, не пострадала. Надышалась дыма и натерпелась страха. Убитый – Шестов Виктор Анатольевич. Двадцать девять лет. Холост. Москвич. Работает в частном охранном предприятии. Инструктор рукопашного боя. Живет один и…
– Вот, значит, кто навел на дочь Красина, – пробормотал невысокий мужчина в очках. – А это предупреждение Эдуарду Евгеньевичу, чтоб был сговорчивее.
– Что? – не расслышал первый.
– Да так, – сказал невысокий. – Видели, как подъехал Шестов?
– К нему подошла женщина, отдала что-то, – проговорил первый, – и села в подъехавший к ней джип. Во дворе две пенсионерки сидели, они и видели, – улыбнулся он. – Даже номер машины запомнили. Вот тут записано. – Он достал листок бумаги.
– Чего ж ты ждешь? – прорычал второй.
– Машину уже ищут. Женщину тоже. Пенсионерки описали ее внешность. Редкий случай, что так повезло со свидетелями.
– И потому вдвойне хреново, – проворчал подошедший майор милиции, – что эти твари переиграли нас по полной программе. Джип нашли во дворе двенадцатиэтажки, через квартал отсюда. Баба там. Пуля во лбу. И все. Свидетелей нет.
– Понятно, – хмуро проговорил Красин. – Значит, Виктор навел на Женю. Но как он мог? Ведь он воевал в Чечне.
– Видимо, там и связался с ними, – сказал Зяблов. – Кстати, его не единожды видели с одним чеченцем, Вахой Абаевым. Сейчас его разыскивают. Как только к тебе…
– Неужели ты думаешь, я буду рисковать жизнью дочери? – не дал договорить ему Красин. – Я просто отключу телефоны, и они вынуждены будут пойти на личный контакт. А тут, надеюсь, вы не оплошаете.
* * *
– Установить за Красиными круглосуточное наблюдение, – распорядился генерал-майор ФСБ. – Подключить наших сотрудников в Восточной Африке для выяснения местонахождения Красиной Евгении Эдуардовны и Иванковой Лидии Николаевны.Париж
Марковский с небольшим чемоданом вышел из здания аэропорта и посмотрел на часы.
– Добрый вечер, – по-русски обратился к нему подошедший мужчина в светлом костюме. – Пойдемте.
Марковский двинулся за ним. Мужчина подошел к двухместной «альфа-ромео» и, открыв дверцу, кивнул, приглашая садиться. Евгений устроился на пассажирском сиденье. Мужчина сел за руль. Евгений молча смотрел в окно.
– Сейчас поедем в одно бистро, – сказал водитель. – Там вам все объяснят и отвезут в Обани, к приемному пункту Иностранного легиона. По-французски вы говорите? – по-французски спросил он.
– Немного.
– А сможете по-французски повторить: «Добрый день, я русский и хочу поступить в Иностранный легион»? – Евгений повторил. – Не забывайте, что во французском языке ударение всегда на последнем слоге, – улыбнулся водитель.
– И куда ты теперь? – спросила женщина Гарри.
– В Могадишо, в столицу Сомали. Он там, и я должен успеть найти его. Он все-таки засветился не раз. Я не сумел застать его в Ираке, опоздал на четыре дня. А в Сомали, как ты говоришь, он будет еще неделю. И я сумею покончить с ним. Я успею, – скорее для себя, чем для женщины, повторил Гарри.
– Неужели для тебя это так важно?
– Для меня это сейчас цель жизни. Ты не знаешь многого, Энн. Он обязан заплатить жизнью за свои дела. Так что скорее всего мы больше не увидимся. – Поднявшись, он взял руку Энн и поцеловал. – Спасибо тебе за все. – Гарри вышел.
Энн тяжело вздохнула.
Марковский, одетый в потрепанные джинсы и белую футболку, со спортивной сумкой на плече, подошел к стоявшему у ворот часовому в форме французского легионера и кивнул:
– Бонжур.
– Бонжур, – ответил тот. – Что вы хотите?
– Я русский и хочу поступить в Иностранный легион.
– Экскюзэ муа д’антервенир дан ла конверсасьон, – сунув часовому что-то в нагрудный карман, проговорил краснолицый толстяк в белом костюме. – Но я бы хотел переговорить с вами, – уже по-русски обратился он к Евгению.
– Что вы ему сказали? – спросил тот.
– Извинился, что вмешиваюсь в разговор. Мы можем побеседовать?
«Похоже, все начинает происходить именно так, как сказал встречавший», – подумал Марковский и кивнул:
– Конечно, можем. Но я хотел бы поступить…
– Шансов очень мало, – перебил его толстяк. – Прошу, – указал он на автомобиль с открытым верхом.
– Всю жизнь мечтал прокатиться на таком, – пробормотал Марковский.
– Видите, как все удачно, – засмеялся толстяк. – Ваши мечты начинают сбываться. Меня зовут Пьер Моршаль. – Он протянул руку. – А ваше имя?
– Евгений Марковский.
– Началось все удачно, – сказал по телефону сидевший за рулем спортивного «рено» молодой мужчина. – Моршаль перехватил его у часового, и они сели в машину.
– Подстрахуй Марковского в восточном районе, – услышал он. – Не вмешивайся, пока не перестанут его бить. Подберешь и привезешь к нам. Правда, это провал, но не оставлять же его там.
* * *
Моршаль остановил машину около небольшого бистро.– Поешь, – кивнул он на заведение. – Я сейчас вернусь.
– Да я сыт, – отозвался Евгений.
– Попей пива или еще что-нибудь, – требовательно проговорил Пьер. – Я вернусь через пять минут. – Он направился к телефонной будке.
Перебросив ноги через дверцу, Марковский соскочил на тротуар. Потянувшись, с интересом осмотрелся.
«Бистро, – с улыбкой подумал он, – появилось благодаря нашим казакам. Входя в кабачок, они кричали: „Быстро!“ Так и появились во Франции пункты быстрого питания. – Он вытащил из кармана пятьдесят долларов. – Надеюсь, баксы здесь в ходу…»
Неожиданно Марковский увидел двоих темнокожих крепких парней. Справа подходили еще двое. Подошедшие первыми остановились и с улыбкой переглянулись.
– Что вам? – по-французски спросил Евгений.
– Часы и деньги, – ответил рослый темнокожий парень.
– Помощь ему, похоже, не потребуется, – улыбаясь, говорил в сотовый водитель «рено». – Зато его противникам она необходима. А если его полиция заберет?
– Не заберет, – услышал он. – Сейчас появится Моршаль и увезет его. Это первая проверка наемника из Иностранного легиона генерала Жунуа «Дикие гуси». Если французский Иностранный легион служит Франции, то легионеры Жунуа просто наемники. Значит, Марковский скорее всего попадет к коммандос полковника Вольфа. Это русский авантюрист, бывший десантник. Имел награды. Потом за что-то был осужден советским судом. Бежал, снова арестовали. Затем амнистировали. Он приехал, чтобы стать легионером Французского иностранного легиона, а попал к Жунуа. Тот поставил Вольфа во главе так называемого славянского батальона, сделал полковником. Сейчас набирают русских, которые умеют воевать. Первая проверка в восточном районе. Они нанимают темнокожих, и если продержится человек хотя бы минут пять, спасают и везут в свой центр. Марковский, значит, избил четверых? Такие им очень нужны. Проверят на стрельбище, и если там все будет нормально, уже через сутки он вылетит с группой в Сомали. Там сейчас снова заваруха, вот Жунуа и пользуется моментом. Ему все равно, за кого воевать, лишь бы деньги были хорошие. Правда, с полковником Вольфом что-то случилось, такая информация имеется. Жаль… Хотели пойти с ним на контакт, все-таки он заявил, что никогда не будет участвовать в конфликтах, которые хоть как-то касаются России. А ты можешь ехать, мы свое сделали. Теперь Марковскому нужно просто быть собой. И он с этим справится.
– И что дальше? – отпив пива, поинтересовался Евгений.
– Ты готов к войне? – спросил Моршаль.
– А зачем я сюда приехал? – усмехнулся Евгений.
– Но во французском Иностранном легионе редко воюют. Они защищают интересы Франции. А мы можем…
– Кто вы? – перебил Евгений.
– Иностранный легион генерала Жунуа. Мы «дикие гуси», псы войны, – засмеялся Пьер. – Так называют наемных солдат. Кстати, у нас есть славянский батальон, и там немало россиян. Ты служил в армии?
– Да. Старший лейтенант роты десанта особого назначения. А что?
– Прекрасно. Сейчас тебя осмотрят медики и если не найдут явных изъянов…
– В голове после осколочного ранения справа пластина, – улыбнулся Марковский.
– У полковника Вольфа тоже. Кстати, ты с ним очень скоро познакомишься. Значит, сначала медики, затем стрельбище, и если ты нас так же удивишь, как во время схватки, то…
– А те парни, кто они? На грабителей вроде не похожи.
– Их купили мы, – усмехнулся Моршаль. – Им заплатили за то, чтобы они тебя избили.
– Вы француз? – спросил Евгений. – По-русски шпарите здорово…
– Я из Тулы, – улыбнулся Моршаль. – Петр Моршалин. Уже пять лет имею документы французского подданного Пьера Моршаля. Я вербовщик. Можно сказать, перехватываю желающих вступить в Иностранный легион Франции. Жунуа тоже назвал свой центр Иностранным легионом, но это совсем другое.
– Значит, я уже через пару дней могу попасть в зону боевых действий? Всю жизнь мечтал повоевать в Африке, – увидев настороженность в глазах Пьера, добавил Евгений.
Тот кивнул:
– Твое желание сбудется довольно скоро.
– Пошли к медицине.
– А у тебя, как мне кажется, – сказал Моршаль, – в биографии есть и темные пятна. Ты не в розыске?
– Не в международном, это точно. – Евгений вспомнил совет Зяблова.
– Даже если бы тебя искал Интерпол, – засмеялся Пьер, – для нас это ничего не значит.
– А все, оказывается, не так и сложно, – сказал Евгений.
– Хорошему солдату это совсем несложно, – согласился Пьер. – Будь ты человеком, никогда не державшим в руках оружие, пушечным мясом, тебя все равно взяли бы. Нам платят за голову. Правда, за пушечное мясо гораздо меньше, но все равно деньги. Нам в принципе не важно, умеет человек воевать или нет, нам верят, что мы поставляем хороших солдат. Люди вроде тебя принимают участие в специальных операциях, за которые мы получаем деньги отдельно. Знаешь, почему я говорю с тобой так откровенно? Потому что у тебя есть будущее в этой новой для тебя жизни. Пошли.
«А вот будущего у меня как раз и нет», – подумал Евгений.
– Да, – сказал подтянутый седой мужчина, – сорок два человека. И группа из девяти в район Лука. Там они сработают радиостанцию «Огонь Свободы». Деньги мы уже получили. – Замолчав, он стал слушать голос в телефоне. – Да, генерал. Но у нас нет людей для свободной охоты. – Он замолчал. – Будет исполнено, – через пару минут ответил мужчина и, отключив телефон, крикнул: – Моршаля ко мне!
– Все будет сделано, – кивнул сидевший в кожаном кресле, опустив ноги в глиняный, наполненный горячим вином высокий таз, загорелый, плотный мужчина лет шестидесяти.
– Спасибо, генерал, – улыбнулся встречавший Марковского в аэропорту мужчина.
– Вы уже поблагодарили меня, – генерал показал на лежавший на столе кейс, – и очень хорошо. – Он посмотрел на стоявшего справа от него здоровяка. Тот, взяв сигару и отрезав кончик, протянул ее генералу, щелкнул зажигалкой. Генерал затянулся. – Но надеюсь, вы понимаете, что в дальнейшем я умываю руки и вашим людям придется самим искать удачи.
– Разумеется, генерал, – кивнул русский.
Сомали
– Это еще что? – подняв голову, удивленно спросил Иван.
– К стене! – крикнул Волков.
Решетку сверху, толкаясь, заполнили женщины в длинных цветастых платьях. Словно по команде задрав подолы, они стали испражняться. Лежавшему на спине Андрею, разбуженному шумом и только открывшему глаза, в лицо попала струя мочи. Он с криком вскочил и схватил кусок земли.
– Не бросай! – крикнул ему Волков. – Стрелять начнут.
Спустя несколько минут женщины ушли.
– Твою мать! – Вытирая рукавом рубашки мокрую грудь, Иван сплюнул. – Что это за дела?
– Ранен кто-то из мужчин племени, – услышали они голос Бориса. – Я под такое попадал в Уганде. Пока он не поправится, будут каждый вечер в одно и то же время приходить.
– И за что же нам такой почет и уважение? – зло спросил Андрей.
– Видно, мы ближе всех к жилью.
– А в тебя не попали, – отметил Иван.
– Опыт, мой друг, – усмехнулся Борис. – Мне сорок семь, из них двадцать семь я воюю. И только один раз в форме советского офицера. – Он криво улыбнулся. – Кстати, в СССР я тоже был в плену, но не в таком варварском. На работу меня не выводили уже два дня. Что бы это могло значить? – посмотрел он на Ивана.
– Сейчас человек двадцать не выводят. Двоих вроде менять собираются, по крайней мере так говорят, трое малярией заболели. Один сильно избит. И русских на работу не водят. Их, как я понял, готовят к очередному мордобою. А нас было шестеро.
– Тут узкоглазик один крутился. Где он? – спросил Борис.
– Он лекарь хороший, – ответил Андрей. – Его забрал Оавайна, который тут за старшего.
– Лысый такой? – спросил Борис.
– Лысый – Уаанга, – сказал Андрей. – Что-то вроде шамана. Их тут как собак нерезаных. И…
– В Чечне был? – перебил его Борис. Тот, бросив на него быстрый взгляд, усмехнулся. – Вот мне интересно всегда было, – сказал Волков, – вы-то что там делали? Или, может, предки твои бандеровцы? – Украинец кивнул. – Ну, тогда более-менее понятно. – Борис криво улыбнулся. – Но воспитывался ты в СССР, получил какое-то образование. Не судим, – уверенно продолжил он. – Так какого хрена ты за этих чехов полез? Или обрезание сделал и тоже ваххабитом стал?
– Да просто из-за бабок, – поморщился Андрей. – Я и с армянами на стороне азиков воевал, и против грузин дрался за осетин. Я окончил Львовское военное. А тут развал, и что делать, не знал. Стреляю отлично, дерусь тоже неплохо… – Вспомнив свое поражение, он шумно выдохнул. – Ты-то, видно, вообще из спецназа. Где так научился?…
– Я прожил сорок семь лет, – засмеялся Волков. – И много воевал. Так что убивать – моя основная профессия. А следовательно, и защищаться должен уметь. А сюда-то ты как попал?
– Сопровождали троих чеченцев, – помолчав, ответил Андрей. – Ну и нарвались. Около Джамама, километрах в ста, Мертвый город есть. Там племя еще с луками бегает. Вот они нас сонных и взяли. Четверых сразу кончили, а меня и одного араба спеленали. Привезли меня к Бешеному Льву. Сначала, правда, к этому гаду, Аллигатору, есть тут такой, наемник бывший, свою бригаду создал и вроде с Отундо договорился и с Оавайной алмазное месторождение разработать. Верхний слой, около десяти метров, нужно убрать, что-то вроде котлована делать. Технику использовать – бабок много потратишь, а если алмазов не окажется? Вот они пленных гоняют и людей из окрестных селений. Одежду им старую дают, жратву и иногда бабок немного. Они довольны. Тем более пиво местное, из бананов, название забыл, бесплатно хлещут.
– Дрянь, а не пиво. Холодное еще пить можно, и то немного. А они почти горячее хлещут и кайф ловят. Как говорится, и дешево, и сердито! – Борис рассмеялся. – А тебя как зовут, ты кто по национальности будешь? – обратился он к легионеру.
– Курт Брюге, немец. А это, – он кивнул на оттиравшего сухим пальмовым листом дерьмо с рукава мужчину лет тридцати пяти, – поляк. Сташек Санкович из ООН. Точнее, не он из ООН, а его начальник. Вертолет подбили, и Сташека взяли. Так? – Он посмотрел на поляка.
– Да, – тоже по-французски отозвался тот.
– Ну и что делать будем? – обратился к Ивану и Андрею Борис. – Надеюсь, вы не раз думали о возможности побега.
– Не уйдем, – покачал головой Иван. – Все вокруг простреливается. А по углам разработки четыре пулемета. Есть снайперы, собак около двадцати. И охрана вокруг. Если только во время крушна офииа. Тогда все, считай, в крепком подпитии и собаки на привязи. Ведь псы только проводников признают. Вот…
– Стоп, – остановил его Волков. – А что за хренотень такая эта крушна? И когда бывает?
– Что-то вроде большой охоты. Жители ближних селений загоняют диких буйволов, да и вообще всех, кто попадется. И если охота удачная, устраивают большой праздник. Благодарят богов за посланное им мясо. Бывает раз в двадцать дней. Иногда охотятся не на дичь, а на птицу. По законам племен, в празднике должны принимать участие и рабы. А мы среди них. – Иван криво улыбнулся. – Иногда нас заставляют покрывать хижины листвой, таскать стволы пальм, сухие ветви для укрепления стен. Правда, выводят на строительство самых слабых, тех, кого не сегодня, так завтра отдадут крокодилам. Есть тут такая традиция.
– В курсе, – кивнул Борис. – Наемник Восточной Африки в основном живет по обычаям и законам предков. Где-то даже людоеды бегают. Слава Богу, я с ними не сталкивался. А когда эта самая охота будет?
– Дней через пять-шесть, – ответил Иван. – Вот тогда рискнуть можно. Но теперь панга вот-вот будет.
– Панга – это длинный нож для хозяйственных работ, – сказал Борис. – И при каких тут африканское мачете?
– Устраивают поединки на пангах, мужики делят баб. Да здесь все делят! – Иван усмехнулся. – Аллигатор внес свои поправки в жизнь африканцев, и им это понравилось. Бабы, кстати, тоже дерутся из-за жениха, особенно если он из другого племени. Аллигатор желает создать что-то вроде государства со своим судом, со своим законом и своим образом жизни. Я вот удивляюсь, почему он не запретит королевскую битву?
– Королевская битва, – усмехнулся Борис. – Так в Штатах назывались драки темнокожих между собой с завязанными глазами. Кстати, знаменитый Кассиус Клей, известный как Мохаммед Али, начинал свою боксерскую карьеру именно в этих самых королевских битвах. Получается, кто-то из африканцев знает об этом и решил сводить в подобных боях белых. Но ты говорил, что Аллигатор белый…
– В королевской битве принимают участие и белые. Бабы возятся между собой, выбирая королеву Уджашааи, так эту местность называют, а мужчины просто выявляют сильнейшего, а потом боевики Отундо, Бешеного Льва, обязательно отрабатывают кого-то из белых. В основном из тех, кто с нами соседствует. Наших русских как будто готовят именно к этому. Нас обязательно выведут. Скуют цепью и выведут. И любого могут выдернуть и отдать на растерзание какому-нибудь громиле Бешеного Льва или ему самому.
Отундо, допив бутылку виски, подбросил ее, поймал за горлышко и сильно ударил по голове стоявшего рядом африканца. Из рассеченной головы хлынула кровь. Но африканец, не поморщившись, продолжал стоять, держа в руках ручной пулемет.
– Помоги ему, – кивнул Отундо колдуну. Посмотрел на обнаженную крепкую африканку, которую натирали смесью сока ананасов с молоком буйволицы две молодые девушки. – Ты хочешь стать королевой Уджашааи?
– Я и так королева, – высокомерно отозвалась она. – Ты желаешь получить Белую Пантеру, а я хочу видеть ее униженной. И увижу! По нашему закону отказываться от вызова королевы нельзя. И я воспользуюсь своим правом.
– А если она победит, что тогда?
– Белая Пантера никогда не будет королевой, – ответила африканка.
– Великий вождь, – в хижину вошел рослый африканец, – Аллигатор.
Следом вошел Смит.
– Привет, – по-английски бросил он.
Фыркнув, Королевская Кобра оттолкнула девушек и вышла. Смит проводил ее взглядом.
– Отличная фигура, – подмигнул он Бешеному Льву.
– Ты привел белых женщин?
– Я пришел договориться с Оавайной о белых. Есть шанс поменять двоих на двоих. Ко мне на связь вышел генерал Дуглас и хочет вернуть своих людей. За двоих отдаст двоих, – повторил Смит.
– Карлик не согласится на обмен наемников. Они сожгли его родителей десять лет назад, и он…
– У легионеров Дугласа, – перебил его Смит, – двое людей Абу Мухаммеда. Ты слышал о Черном Имаме?
– Оавайна не пойдет на обмен, – повторил Бешеный Лев. – Конечно, если добавить автоматов и боеприпасов к ним, тогда…