Борис Бабкин. Я выжил, начальник!

   – Влипли мы, – прошептал Пискунов. – Как же вы так облажались? Предупреждал ведь…
   – Да что теперь говорить? – равнодушно произнес Костюков. – Надо деньги доставать и уходить в Германию. У тети Поли отсидимся, она нас примет и поможет.
   – Вот это влип, – пробормотал Пискунов. – Все, выхода нет. Придется к Королю пробираться. Но не сейчас. Отсидеться надо хотя бы пару недель. И сделать так, чтоб решили, что мы уже покинули город. Ну, с этим я что-нибудь придумаю. А вот Король… Он может на хрен послать, а может и убить. Все-таки мы о нем много знаем. А без него мы не обойдемся. Как хорошо, что мои в Турции! – облегченно вздохнул он. Его помощники переглянулись.
   – Кто по курортам заграничным катается, – буркнул Костюков, – а кто…
   – Уж молчал бы! – рявкнул Пискунов. – Ведь если бы не оставили вы…
   – И что тогда? – зло перебил его Рожков. – Может, и смешно, но мне сейчас легче стало, чем раньше. А то иду на работу и думаю: вдруг там уже дожидаются орлы из группы захвата? Хорошо, что я не женился…
   – А я два раза успел, – усмехнулся Костюков, – и оба раза прожил по полгода. Прав Валерка, – кивнул он на Рожкова, – сейчас все ясно. Поэтому можно действовать соответственно. У меня идея есть. Помните, Король говорил о фраере, чью дочурку Ромка на вокзале прихватил. Мужик тот живет безбедно. Вот если его дочурку хапнуть и…
   – Еще киднеппинга нам не хватало, – отмахнулся Пискунов.
   – Слушай, – сказал Рожков, – ведь нам сейчас надо бабки искать. И как мы их возьмем, не важно. Я на все готов. Как подумаю, что нас возьмут, и представлю, как…
   – Да хрен им! – усмехнулся Костюков. – Мы в той же каше варились и знаем все ходы и выходы. Вот бабок у нас мало. Слушай, майор, а ведь у тебя бабки есть и на счету в банке, и за границей. Может…
   – Если сумеем выбраться из России, – не дал ему договорить Пискунов, – то на жизнь нам хватит. А здесь никак не могу. Сами понимаете, наверняка нас ждут сейчас везде. Хотя курок имеется, правда, там немного, сто двадцать деревянных тысяч на даче у приятеля. Но вот кого туда послать? У нас осталось хрен да немножко, и никуда не высунуться.
   – Инку пошли, – предложил Костюков.
   – Точно! – обрадовался Пискунов.
 
   Тея
   От сильного удара ногой светловолосый мужчина упал на спину.
   – Не надумал? – подмигнул ему рослый парень.
   – Кажется, он думает! – захохотал лысый верзила. – Может, поможем?
   – Больше не велено, – с сожалением напомнил рослый. – В общем, мысли, Азов, а то и дочка твоя в историю попасть может. Сам знаешь, как Король уговаривать умеет.
   Парни вышли.
   – Сволочь! – промычал, поднимаясь, мужчина. – Какая же ты сволочь! – Сев, он провел ладонью по лицу, стирая кровь.
 
   – Объяснили, как вы и просили, – сообщил по телефону рослый.
   – Отлично, – отозвался Король. – Пусть за ним кто-нибудь понаблюдает. Куда он пойдет и вообще, что делать будет. Ясно?
 
   – Отлично! – Король потер руки. – Значит, все будет как надо. Не верил я, что в карьере возле Иволги золото есть. Оказывается, там довольно богатое месторождение. А этот уперся… Ну что ж, я тебя все равно уговорю. Предлагал деньги – не захотел, а теперь вообще ничего не получишь. А ты, – он сурово посмотрел на сидевшего перед телевизором Романа, – не мог все сделать как надо. Теперь еще и тебя придется отмазывать. Тот идиот тоже возомнил себя великим киллером. А попался – так сразу: папочка, помоги! Помог. Но он нате вам, на врачиху полез. Моя, говорит, будет. Придурок! – Он плюнул. – Ведь запросто могли новый срок намотать. Хорошо, что Алла туда поехала, она намного умнее вас обоих… А где сейчас Пискун со своими шестерками? Что-то не звонит больше. Хотя он, кажется, прилично попал. Если, конечно, информация верна, его и тех двоих надо убирать. Не дай Бог попадутся, так и меня сдадут. Если бы они сюда добрались, я бы их использовал. Ну а потом все равно бы убрал. Но где они могут быть, хрен их знает… Так, с этой врачихой Кощей разберется. Он сумеет ее прямо дома завалить. Спишет на каких-нибудь зэков. Хотя вполне могут и на меня списать. Но с ней в любом случае надо кончать. Или тебе срок! – Он ожег сына взглядом. – Даже если Томка слова не скажет, а она, конечно, промолчит, эта врачиха все равно доведет дело до конца и сможет уговорить Томку. Не пойму я таких – работаешь в зоне, так какого хрена тебе надо? Ну заступилась, и все. Может, славы желает? – посмотрел он на сына.
   – Может быть, – недовольно отозвался тот. – Тогда всем было по фигу, а эта… – Он выматерился. – Я думал, с ментами все путем. Бабки я для них брал, – вздохнул Роман. – А пришлось еще свои отдавать. Но я с ней все равно посчитаюсь, я ее, сучку…
   – Все в свое время, – усмехнулся отец. – В этом ты похож на меня. Я всегда рассчитываюсь со своими обидчиками. С любыми. Вольно он перешел мне дорогу или невольно, но он мой враг, и я всегда по этим счетам плачу. Точнее, платят мне, причем в основном кровью. Ты адрес этой сучки, дочери Азова, знаешь?
   – Папа, она моя, я с ней сам разберусь.
   – Все-все! – засмеялся Король.
 
   – Гад! – сплюнув кровь, прохрипел Азов. – Ну ты и гад, Котов! Но что делать, не знаю. Милиция вся у него куплена. По крайней мере никто ничего не делает. Совсем распоясался, сволочь! Но я тебе все равно не уступлю. До Москвы дойду, но положу конец твоему беспределу. Лишь бы Тому не нашли. Правда, адреса моих родителей никто не знает. Только бы она сюда не написала. А то ведь на почте увидят и сразу сообщат Королю. Но я не сдамся. Два года на пузе ползал. Ведь предлагал ему, а он меня на смех поднимал – откуда, мол, здесь золото. А оно есть и будет моим.
 
   – Снова эти волки появились, – проворчал пожилой мужчина в старом камуфляже.
   – Ты уж с ними не связывайся, Антип, – вздохнула седая женщина. – Ну их к лешему.
   – Да сам знаю, что власть у Короля нашего. Вот едрена бабушка, при коммунистах ведь такого не было. А сейчас демократия, и пожалуйста – Короли появились. – Он посмотрел на соседний дом. – Бедняжка Иринка, так и застряла в этой глуши. Ведь институт на «отлично» закончила. А вот заболела Прасковья, она приехала, да так и осталась. Замуж вышла неудачно, прожила два года и вдовой стала. Короля это дело, все домогается Ирку-то, едри его. И ведь добьется своего, пес! Вот кому бы я с удовольствием заряд картечи всадил. И считал бы, что сделал самое главное в своей жизни дело.
   – Да что ты такое говоришь-то, Антип?! – ахнула жена. – Христос с тобой!
   – Да не боись, Машка. Просто так говорю. Не смогу я в человека стрельнуть, даже в такого гада, как Котов. А Иринка молодец, не оставляет мать. Хотя теперь ребенок тоже приболел. Не везет девке. Хоть бы мужика хорошего ей Бог послал, тяжко молодухе одной.
 
   – Ну что ж, – улыбаясь, проговорила стройная женщина. – Давление нормализовалось. Только, Татьяна Андреевна, поменьше кофе пейте, сердце у вас…
   – Да привыкла я, Ирина Павловна, – вздохнула средних лет женщина.
   – Но в следующий раз вы можете просто не дождаться меня, – покачала головой Ирина. – В больницу вам надо.
   – Да какая больница! – отмахнулась Татьяна Андреевна. – Работы непочатый край. Спасибо, Ирина Павловна, – поклонилась она. – От всех людей спасибо вам огромное. Если бы не вы, то…
   – Перестаньте, – вздохнула Ирина. – Я делаю то, чему учили. А вам все-таки надо…
   – Зимой так и быть, – поднимаясь, улыбнулась Татьяна Андреевна, – в больницу направишь. А сейчас никак не могу. Ванька вот снова запил. А Толька от жены ушел и пьет. Боюсь я за них.
 
   – Куда уставился, Лютый? – с усмешкой спросил сидевший на заднем сиденье джипа Король.
   – Да так, – смущенно ответил здоровяк со шрамом на левой щеке.
   – Все никак не забудешь эту медичку, – усмехнулся Котов. – И чего ты в ней нашел? Баб вокруг полно, а ты к этой прилип.
   – Нравится она мне, – вздохнул Лютый. – И ничего поделать с собой не могу. Я пытался…
   – Погоди, – улыбнулся Котов, – вот как наладим производство, так все тут наше будет. И тогда сама к тебе прибежит. Ты у меня будешь отвечать за безопасность всего промысла. И охота на тебе будет, и рыбалка, и сбор лекарственных растений, и золото. Вот так вот, понял? Следовательно, и зарабатывать станешь очень неплохо. И главное – с уголовными делами завяжем, перед законом чисты будем. И тогда любая – твоя.
   – Да мне не надо любой, – ответил Лютый.
   – Как заберем у Азова план, сватов зашлю, – хмыкнул Король.
 
   Глазов
   – Погодь, мил человек! – Пытаясь не впустить в дом худощавого загорелого молодого мужчину в черном камуфляже, дед Василий раскинул в стороны руки. – Ты гость нежеланный, а потому…
   Короткий тычок указательного пальца в солнечное сплетение заставил старика осесть.
   – Да ты что, ирод, делаешь-то?! – Старуха взмахнула ухватом. Худощавый поддел ладонью ее локоть, и женщина упала на спину. Вышедшая на шум из кухни Тамара закричала.
   – Ша, сучка! – Худощавый поймал ее за шею. – Вот что, шалава, запомни: если хоть что-то вякнешь про Романа Котова, хана тебе и твоим наседкам. Ясно? И трупы, и хату спалим. – Он повернулся к выходу. Около двери, глядя на перепуганную побледневшую девушку, стояли двое парней. – Покатили! – отрывисто бросил худой. Парни вышли за ним.
   – Василь, – слабым голосом позвала хозяйка, – ты как, старый?
   – Я сейчас. – Старик, поднявшись, направился к висевшему на стене ружью.
   – Василь, – остановила его жена, – ты сдурел, что ль? Ведь убьют нас всех. Тамарка-то живая?
   – Живая я, бабушка, – подошла к ней внучка.
   – Чего этим нехристям надобно-то? – со стоном спросила хозяйка.
 
   Котчиха
   – Значит, вы говорите, – записывал старший лейтенант милиции, – что в переходе на вокзале в Красноярске второго июня сего года…
   – Послушайте, – перебила его Вера, – а в чем, собственно, дело. Я написала в прокуратуру о том, что видела в Красноярске и готова подтвердить свои показания.
   – Видите ли, в чем дело, – вмешался куривший у открытого окна плотный мужчина в штатском, – заявления от пострадавшей нет.
   – Вот как? – возмутилась Вера. – Выходит, я все это придумала? Ну, знаете ли!
   – Мы этого не утверждаем.
   – В общем, не знаю, что там и как, но я видела, как на девушку напал парень с ножом, забрал у нее деньги и что-то говорил об отце. Я вмешалась, и тут подоспела милиция. Кто-то позвал милиционеров, и они появились. И как раз объявили о прибытии моего поезда. Я все подробно написала в заявлении, которое отправила в красноярскую прокуратуру, поскольку мне показалось, что милиционеры знакомы с грабителем и меры приняты не будут.
   – Было такое, – вошел в комнату оперативник. – Там начальник милиции вокзала что-то намутил. В данное время он и двое его сотрудников находятся в розыске. Извините.
 
   – Ну что ж, должно получиться, – шагая по камере, бормотал Вулич. – Так, – он сел на пол, – надо сварить прутья, соединяющие диски барабана. Увеличить перешеек я смогу сам. Потом намотать. Они не ждут попытки уйти в барабане. Перед погрузкой кран двигается влево. Значит, в это время надо залезть в барабан. Сделать это можно незаметно. Через десять минут подойдет платформа. Погрузка занимает пятнадцать – двадцать минут. Потом контролеры наскоро проверят барабаны и прицепят паровоз. Через пять минут платформы, их обычно две, вытягивают в запретную зону. Там проверяют с собакой. Бензин достать не проблема. Нужно смазать подмышки, за ушами, сгибы рук и ног, намочить в бензине носки. Все, собака человека не учует. Кроме того, алюминиевые провода тоже уменьшают вероятность почувствовать запах. Я уйду. Сварить штыри посередине я смогу. А как намотать? К кому обратиться? Черт! Вот это вопрос…
   – Слышь, гяур, – раздался голос Исмаила, – повезло тебе, шакал! Но ты все равно сдохнешь, собака!
   Борис продолжал ходить, думая о своем.
 
   – Ты же обещал, что никто не узнает, – скулил сидевший на стуле Кустов. – А меня теперь…
   – Зачем пошел в камеру к блатным, – усмехнулся Седых. – Ты пойдешь по делу как соучастник. Я не смогу тебя отмазать. Но получишь минимум.
   – Гад ты, кум! – Куст вскочил.
   Седых рассмеялся:
   – А тебе давно пора кукарекать, ты же, мразь, двух беременных изнасиловал! Как тебя, суку, еще в СИЗО не отодрали. Увести! И давай сюда Исмаилова, – приказал Седых контролеру.
 
   – Значит, славы захотелось? – усмехнулся Бармин. – На вооруженного ножом бандита в чужом городе… Я, наверное, не решился бы. Но почему потерпевшая молчит?
   – Она напугана, – ответил мужчина в штатском. – Сейчас она в Глазове и заявляет, что нападения не было. Но факт уже установлен. Правда, без заявления потерпевшей дела не будет. Так что у красноярцев появилась лишняя головная боль. Хотя после письма вашего врача многое стало понятно. Красноярцы очень благодарны Чепурных. Знаете, майор, не думал я, что в зонах такие женщины работают. Она совсем не подходит для работы в этих местах. Красива, умна и…
   – Слишком принципиальна для этих мест, – недовольно заметил Заев. – И при первом удобном случае я с ней расстанусь. Значит, Чепурных отличилась! – Он рассмеялся – И снова Котов…
   – Что? – не расслышал оперативник.
   – Да так, – ответил Заев, – горжусь своей сотрудницей.
   – Но только что вы говорили, что расстанетесь с ней. Как-то не вяжется одно с другим, – заметил оперативник.
   – Да не складываются у нее отношения с коллективом. Одна против всех.
   – Ну это как раз понятно. Она красивая, молодая, у нее высшее образование. Естественно, она на голову выше остальных. У нее есть будущее. Да и с мужем у нее тоже все в порядке. Я бы на вашем месте дорожил такими и с удовольствием забрал бы ее в Киров. Подучилась бы немного и стала криминалистом. Но она и слышать об этом не хочет.
 
   – Героиня! – Полина ожгла взглядом проходившую мимо Веру. – Снова отличилась. Награду дадут, наверное, – усмехнулась она.
   – Или нож в живот, – отозвалась рябая медсестра. – Сейчас такие герои долго не живут. К тому же с Котом еще не все ясно. Семья-то, видно, богатая и добиваться своего умеет. Так что не завидую я Верке.
   – Что же вы за вороны такие, – проворчал Вячеслав Андреевич, – все вам неймется. Слушать ваше карканье противно. Конечно, понимаю я обиду вашу – от зэка такое услышать. Вам же обычно только комплименты выдают. Ну, если сорвутся, матом обложат. А тут… – Вспомнив слова Вулича, он рассмеялся.
   – А ты-то, старый хрен, чего за нее заступаешься? – сердито спросила Полина.
   – Хватит! – рявкнул он. – Работайте!
 
   – Привет! – пожимая руку Виктору Чепурных, кивнул черноволосый молодой мужчина. – Вера снова на пике славы? – улыбнулся он. – Преступников помогла…
   – Хватит! – перебил его Виктор. – Да, помогла девушке. И что теперь? Ты бы лучше прекратил разговоры насчет всего этого.
   – А я, что ли, это придумываю? – хмыкнул черноволосый. – Ну ладно, если я еще раз от кого услышу, морду набью.
   – Что у тебя? – вздохнул Виктор. – Если зашел просто поговорить, то у меня времени нет. Скоро комиссия, поэтому дел невпроворот.
   – Да о ней уже месяц говорят, – усмехнулся тот.
   – Пока! – Чепурных кивнул на дверь.
   – Задаешься ты, капитан, – усмехнулся черноволосый, вышел и подчеркнуто аккуратно прикрыл дверь.
 
   – Завтра поедете на Лесной, – сказала Вера.
   – Может, лучше здесь? – вздохнул лежавший на койке пожилой мужчина. – Вы все-таки и словом лечите. А там, – он вяло махнул рукой, – все вроде как из Бухенвальда. Для вас мы больные, а там зэки позорные.
   – На Лесном есть хорошие специалисты, – улыбнулась Вера. – Я не могу дольше держать вас здесь, а там вам окажут необходимую помощь. – Посмотрев на троих больных, она вздохнула: – До свидания! – и вышла.
   – Вот баба! – облизнулся плотный мужик.
   – Врач хороший и человек, властью еще не испорченный, – заметил пожилой.
   – Это точно, – согласился лысый мужик. – Не чета другим. Муж ее, Виктор Петрович, стал больше ментом, чем врачом. А Либертович вообще гестаповец, мать его!..
 
   – Значит, Вулич ведет себя спокойно? – спросил Седых. – И никаких разговоров о побегах?
   – Нет, – покачал головой мастер. – По крайней мере все мои стукачи ни о чем таком не слышали. Кстати, работал он тоже хорошо, ни одной приписки. Надеюсь, вы не для того все это начали, чтобы я его отстранил?
   – Боже упаси! – усмехнулся Седых. – Здесь он на виду, и я этим доволен. И от блатных он все-таки в стороне. Значит, помочь ему никто не может. А никто не замечал, шитьем он не занимается?
   – Каким шитьем? – удивился мастер.
   – Ну, может, шьет что-то.
   – Да никто ничего не говорил. Если что-то не так, я знать буду.
   – Надеюсь, мы не прозеваем Вулича. Он ищет возможность побега, в этом я убежден. И нежелательно, чтоб у него это получилось. Даже если он просто попытается, у нас будут большие неприятности.
 
   – Шакалы! – надрывно орал Исмаил, лежавший на бетонном полу с закованными руками. – Псы!
 
   Дверь открылась.
   – Выходи, – отступил в сторону контролер.
   – Уже пятнадцать кончились? – удивился Вулич. – А я думал…
   – Семь суток тебе скинули. Производство требует твоего присутствия на промзоне. Выходи.
   – И свобода нас встретит радостно у входа, – провозгласил, выходя из камеры, Вулич.
   – Ты скоро сдохнешь! – закричал Исмаилов.
   – Ошибаешься, чех! – засмеялся Борис. – Сейчас у меня другие планы. На работу или в зону? – спросил он у контролера.
   – В отряд иди, – кивнул тот.
 
   – Придется ехать, – грустно проговорила Вера. – Но я быстро, туда и обратно. Надо увидеться с девушкой. Она говорит, что нападения не было.
   – Дело ее, – пожал плечами Виктор. – Ну не хочет ворошить то дело, значит…
   – Подожди, Витя, – остановила его Вера, – а как же я? Получается, что я все это придумала?
   – Так подтвердилось же все.
   – Я поеду и встречусь с этой Азовой.
   – Ну и жена у меня! – засмеялся Виктор. – Супервумен, бросилась на бандита с ножом.
   – Да какой там бандит, мальчишка. Он, кажется, больше меня испугался, – рассмеялась она.
   – Я тебя, Вера, вот о чем попрошу – не ссорься ты больше с бабами. Они уже…
   – Если не будут задевать, я первой никогда ничего не скажу, но в обиду себя не дам. Противно, когда шепчутся и считают, что я любовница Либертовича. Я его только за это ненавижу. Помнишь, как все началось?
   – Все знают, что это неправда.
   – Как раз это и обиднее всего.
   – Подожди, – рассмеялся Виктор, – лучше было бы, если на самом деле…
   – Витя!
   – Извини, я действительно несу что-то не то.
 
   – Привет! – Алин пожал руку Борису. – Сейчас перекуришь. – Он подошел к своей тумбочке. – Я тут тебе кое-что оставил. Посылку получил и в ларьке отоварился.
   – Да я не очень-то голоден. Вот если пару пачек сигарет дашь, не откажусь.
   – Конечно. – Алин достал сигареты. – Но и поешь заодно, все-таки семь суток на воде и хлебе. Тут консервы есть, паштет, хлеб.

* * *

   – Надо потолковать с Афганом, – сказал один из пяти сидевших на койках мужчин. – А то, похоже, хрен нам, а не проценты. У меня на счету голяк, а хотел перегнать пару сотен.
   – Чего толковать-то? – усмехнулся плотный мужчина. – Наехать, и все дела.
   – Он тебе не мальчик для битья, – возразил первый, – канитель будет. Ментам только этого и надо. А у меня свиданка на подходе. Нужно перебазарить по-хорошему, поймет, наверное. Ну а если нет, то Баклану с его кодляком команду «фас» дадим.
   – Как бы мужики не влезли, – проговорил коренастый мужчина. – Они запросто за Афгана впрягутся. Да и Бурлак, если узнает, разбор устроит.
   – Бурлак сам себе проценты берет, – сказал первый. – И не полезет он против братвы.
   – А вы заметили, – проговорил лысый толстяк, – мужики на общак стали меньше давать? Тут один из Сибири начал базар. Мол, даю на грев в изолятор, а сидел десять суток, и хоть бы бычок закинули. Надо с ним разобраться.
   – Точно, – кивнул первый, – базарит много. А сам кто по жизни-то? Был бесконвойником, в шнырях. Так что на место его пора поставить.
 
   – Слышь, Афган, – четверо мужиков подошли к Вуличу, – мы тут собрали кое-что. Ну, курева трохи, чайку и похавать немного. Не в долг.
   – Благодарю, – улыбнулся Борис. – Как дела-то?
   – Нормально все, – усаживаясь, кивнул мужчина лет сорока. – Я тут мужикам про изолятор говорил. Мы постоянно на грев давали, а я оттянул червонец, и хоть бы хрен.
   – Мне тоже только мент дал, – сказал Борис. – А блатота курит. Греть надо. Мужикам пусть редко, но перепадает. А ты зря базар начал, точно предъявят тебе.
   – Да я понимаю, – хмуро согласился мужчина. – Но хочу поскорее выйти. У меня мать больная и жена с тремя оболтусами. Совсем без отца распустились. А тут все-таки скинули два года, осталось три месяца, и я на воле. Во, – кивнул он на подошедшего с литровой банкой чифира заключенного, – отметим твой выход.

* * *

   – Ну и дыра! – хмыкнул худой загорелый мужчина. – Но гостиница есть. Надеюсь, помните, кто мы есть? – подмигнул он двум парням. – Те рассмеялись. – Надо узнать, где эта Чепурных живет и с кем.
   – Так с мужем, – напомнил один. – Он начальник медчасти в зоне, а она…
   – Может, кто еще приехал, – перебил его худощавый. – В общем, осторожно узнайте об этой шкуре все.
   – Ништяк, – кивнул второй. – А сколько за нее получим?
   – Хватит, – усмехнулся худой. – И сразу на отдых, пару месяцев для себя поживем.
   – Если кипиш будет, нам не уйти, – сказал второй парень, – положат сразу. В этих местах прокурор медведь. А хозяин вообще мразь, Заев его фамилия. Тварь голимая. Бабки есть – значит, волю купишь, а так… – Он махнул рукой. – Менты под его…
   – Уйдем мы тихо и спокойно. Начальника медчасти, ее мужика, дернут по вызову. Один кент в зоне себе кишки вскроет, – сообщил худой, – и мужа вызовут. А мы к жене занырнем, и все дела. В километре отсюда будет санитарный вертолет, там мужик под трактор попадет. В общем, все путем.
 
   – Запомни, – обратился Граф к невысокому парню, – в двенадцать пузо вскрываешь.
   – И с долгом расчет? – спросил тот.
   – Сколько раз об этом базарить? – недовольно отозвался Граф. – Главное – сделай все путем.
 
   – Спасибо тебе, – кивнул парень. – Значит, в этом доме? Спасибо, – наливая водки невысокому бородачу, повторил он.
   – Это тебе спасибо, – опрокинув в рот водку, выдохнул тот. – Жбан раскалывается, а на опохмелку ни черта нет, вчера все уделал.
 
   – Подожди, – остановил Вулича Алин, – зачем тебе это надо?
   – Уйти хочу, – пристально глядя ему в глаза, ответил Борис. – А помочь можешь только ты. Ясно?
   – Да, но что-то я не пойму, зачем надо варить четыре штыря. Точнее, наваривать на них изгиб.
   – Не наваривать, – Вулич взял карандаш и стал рисовать, – а изогнуть. Концы с резьбой остаются. А сразу после входа соединения внутрь по стенке барабана с двух сторон каждый из четырех штырей поднимется вверх на сорок сантиметров, и там они снова соединятся, то есть увеличится размер перешейка, соединяющего колеса барабана. По соединенным вверху штырям набьем полоски для шеи барабана, а на нее до конца намотаем провод. Ты же видел такие?
   – Брак, – кивнул Алин. – А дальше-то что?
   – Делаю дверцу в одном круге, залезаю в барабан. И все, я внутри. Барабан вместе с остальными грузится, и я выезжаю. Собаки меня не учуют.
   – Во блин! Ты, в натуре, на такое пойдешь?
   – Конечно. Сидеть еще семнадцать лет нет желания. Да и не просижу я. Сейчас у меня появилась цель. А просто мотать срок я не могу. Ну что, сваришь штыри?
   – Выйдешь на работу, покажешь, как и что. Но надо еще провода намотать.
   – А ты сможешь?
   – Нет. Но есть один знакомый, он работает на намотке. Мужик нормальный и вопросов задавать не будет. Я ему скажу, что просто хочу побольше втюхать, и все. Поймет.