Борисенко Игорь. Путь мертвеца

   Несмотря на иссушающую жару днем, ночью Лимбула несколько раз пробирал холодок. После таких ночевок он с нетерпением ждал восхода солнца и радостно нежился под теплыми лучами – ровно до того времени, когда тепло снова превращалось в зной.
   Несколько раз далеко, на самом горизонте, мелькали одиночные всадники, спешившие по неведомым делам. Потом совсем рядом – в каком-то льюмиле – проползло на скрипучих повозках крошечное кочевое племя, человек из ста, не больше. Девлик не испытывал желания с ними общаться, степняки тоже, на первый взгляд, проявили полное равнодушие. Позже оказалось, что на самом деле они обратили на встречу гораздо большее внимание. Точнехонько в первый летний день, на виду огромного каменного моста через реку Райказан, что течет на семьсот льюмилов из восточных пределов Энгоарда, большой отряд кочевников появился с севера. Они обнаруживали явное стремление перехватить путников до того, как те пересекут реку.
   – Не будем торопиться, – спокойно, как всегда, сказал Девлик и отвернулся. Лимбул облизал пересохшие губы и проверил, как выходит из ножен его прямой меч.
   – Вопрос в том, станут ли они говорить! – пробормотал юноша, сам себе. – Нашпигуют стрелами с двадцати саженей…
   Девлик кинул на него быстрый, насмешливый взгляд, от которого Лимбул смешался и опустил голову.
   – Ну да… как я мог усомниться, Мастер! Вы этого не допустите.
   Всадники поступили разумнее, чем ожидал от них Лимбул. Сначала они оправдывали его опасения: приблизившись на тридцать или около того саженей, охватили добычу в полукольцо. Один из воинов, в куртке с меховой опушкой под чешуйчатой легкой кольчугой, заорал:
   – Эй, вы, незнакомцы, трепещите! Перед вами непобедимые солдаты Величайшего из Царей, собирающего звезды с небес Терманкьяла! Покиньте седла, ложитесь лицами вниз и тогда проживете лишнюю неделю.
   Несколько воинов угрожающе подняли луки, а остальные, зубоскаля, обменивались шуточками и делили между собой наиболее приглянувшиеся вещи Девлика и Лимбула.
   – Что я говорил! Все идет к драке, – прошептал юноша. – Предсказать поведение кочевника легче, чем грохот грома после молнии.
   Однако прежняя неуверенность уже покинула Лимбула. Если в нем и остались какие-то сомнения в способности Девлика без усилий справиться с двумя десятками врагов, то он их не выказывал. Выхватив меч, мальчишка второй рукой отпустил поводья и призывно замахал ею.
   – Иди сюда, степная собака! Иди, посмотрим, кто из нас ляжет лизать пыль.
   Предводитель кочевников подпрыгнул в своем седле от негодования.
   – Ах так, шакалы?! Я сдеру с вас шкуры, с живых! Стреляйте! – визжал он, заставляя коня крутиться на месте, как ужаленному. Солдаты спустили стрелы, которые со свистом рассекли воздух. Девлик не пошевелился, не моргнул глазом, не двинул рукой. Черные стрелы, не долетев до целей трети пути, застыли на месте, а потом стали медленно возвращаться обратно.
   – Смелы твои речи, – наконец сказал колдун, тихо, но отчетливо. – Посмотрим, насколько ты смел в битве, дружок.
   Предводитель кочевников уже застыл, как пораженный громом, с открытым ртом заваливаясь набок с седла. В последний момент он удержался и что-то неразборчиво завопил. Его подчиненные заставляли коней пятиться, словно бы еще не могли поверить увиденному и не решались явно выказать трусость, пустившись наутек. Легкая усмешка оживила мертвое лицо-маску Девлика. Он вдруг ясно вспомнил, как бился с этими кочевниками год назад рядом с городом пиратов Делделеном. Тогда ему еще требовались заклинания, руны – но теперь хватит одной только силы разума. Стрелы, внезапно развернувшись задом наперед, неуловимо мелькнули на фоне синего неба и поразили каждая своего хозяина. Даже со ста шагов были слышны глухие, чмокающие звуки, с которыми наконечники входили в незащищенные тела кочевников. Степь разом наполнилась вперемешку криками ужаса и стонами умирающих. Раз, другой, третий стукнуло о землю тело, свалившееся с коня. Не обращая внимания на упавших товарищей, уцелевшие лейденцы живо развернули коней и стали изо всех сил нахлестывать их плетками и ударять каблуками. Из полукруга их строй немедленно сбился в кучу; еще больше они смешались, когда вдруг уперлись в невидимую стену. Хрипя, задирая морды, кони рыхлили копытами землю и поднимали облако пыли, но продвинуться не могли ни на шаг.
   Предводитель кочевников, как видно, от всего этого, сошел с ума. Не переставая нахлестывать коня, он обернулся через плечо и истошно закричал:
   – Сдавайся, шакал! Тот, кто ослушается слуг Терманкьяла-Ужасного, умрет лютой смертью. Наш царь тоже колдун… он пошлет на тебя жидкое пламя, разверзнет землю, поглотит морем!!
   Девлик прошептал два слова, призывая к себе Невидимую Длань. Затем он легко провел рукой перед собой, словно прижимая к груди нечто воздушное, неосязаемое. Впереди раздался тонкий визг коней, валящихся в пыль от сильного удара. Солдаты кубарем катились из седел, сталкивались, теряли шапки и даже сапоги. Хрипящие кони бились на боках и спинах, давили неудачливых седоков, угодивших под них, разбивали копытами головы и переламывали ребра. Вскоре картина барахтающихся на земле людей и лошадей скрылась за густой завесой пыли. Девлик тронул поводья, понукая Дикаря неспешно приблизиться к бурлящему желтому облаку.
   Наружу вырвались несколько перемазанных пылью фигур; на лицах кочевников выделялись безумные глаза. Как только они увидели Девлика, то сразу же бросились подальше от него, не оборачиваясь, спотыкаясь на своих коротких кривых ногах. К тому времени, когда колдун и его слуга приблизились к месту устроенной свалки, пыль понемногу расползлась по сторонам и почти осела на поникшие, переломанные стебли травы. Кони, скачущие большими, нелепыми прыжками, разбегались – под толстым слоем желтого налета остались лежать только два. Тел кочевников было больше; одни лежали неподвижно, другие корчились и стонали.
   Из общей кучи Девлик вытащил предводителя, который пытался выползти из-под трупа солдата с размозженной головой. С виду крикливый лейденец был цел, только рука выгибалась под странным углом. Девлик приволок его к себе по воздуху и оставил висеть, слабо дрыгая ногами.
   – Бу! – крикнул Лимбул, который тоже подъехал ближе. Кочевник вздрогнул и захныкал, не открывая глаз, а с угла рта у него потянулась нитка слюны.
   – Я двоюродный племянник царя! – задушено проплакал он. – Могучий Терманкьял… он отомстит.
   – Успокойся, орел степей, – тихо и зловеще сказал ему Девлик. – Ты еще сможешь повидаться с любимым дядюшкой и доложить ему о своих подвигах. Передай ему привет от колдуна Соргена. Я гостил в Большом Стойбище не так давно, так что Пахарь Женщин должен вспомнить, о ком речь. Чтобы он как следует постарался, вот подарки: этот перстень для правой руки загорится синим светом, если ему подадут яд в вине. А этот амулет следует повесить на шею. Он будет светиться, если к царю приблизится человек с худыми замыслами. Кроме того, он избавляет от похмелья, что наверное даже важнее для Терманкьяла.
   Девлик протянул к висящему пленнику руку, на раскрытой ладони которой лежали перечисленные подарки. Кочевник наконец насмелился открыть глаза – совсем немного приподнял дрожащие веки.
   – Ну! Или мне придется поместить тебя глубоко под землю, в Купол Отчаяния, где ты станешь медленно сходить с ума и умирать от голода и жажды!
   От услышанного лейденец вздрогнул и поспешно открыл глаза на всю ширь. Одарив Девлика полным животного ужаса взглядом, степняк опасливо протянул руку и схватил подарки; руку он поспешил отдернуть и прижать к груди.
   – Ты догадываешься, как плохо тебе придется, если посмеешь не выполнить это поручение или станешь тянуть с ним? – строго спросил Девлик. Кочевник поспешно закивал головой, да так быстро, что шапка, чудом державшаяся до сих пор на макушке, слетела вниз. – Отправляйся отсюда прямиком к царю. Коней рядом бегает еще довольно много. Скажи, что я еду отсюда прямо на восток, никуда не сворачивая. Пусть царь прикажет своим подданным, чтобы они не вздумали повторять твои глупости. Мне не трудно перебить хоть все степное войско, но это в данный момент не выгодно для племени Черных колдунов. Так пусть между нами не будет трений – одно только взаимопонимание!
   Нельзя было сказать наверняка, понимает ли трясущийся степняк слова Девлика, или пропускает их мимо ушей. На всякий случай, колдун повторил все на два раза, а потом добавил еще кое-что:
   – Мне нужен кто-то, кто смог бы рассказать о далеких восточных землях. Знающий старик, путешественник, охотник – кто угодно. Ясно? Теперь прочь с глаз моих. Торопись!
   Лейденец успел что-то тоненько хмыкнуть – может, собирался уверить в своем усердии, может, посмел в чем-то возражать, Девлик уже не слушал. Он как следует зашвырнул кочевника в степь, в сторону полудюжины успокоившихся, щипавших траву коней. Вереща от боли в сломанной руке, царский племянник покатился кувырком, затем застыл. Впрочем, громкие стоны говорили о том, что он жив. Девлик не собирался дожидаться, когда этот трус осмелится встать. Он снова направил коня на восток, к близкому мосту. Лимбул пару раз оглядывался и рассказывал, что творится сзади.
   – Шевелится, козявка. Интересно, сильно его приложило, или нет?
   – Давай я тебя швырну – узнаешь? – предложил Девлик совершенно серьезно. Лимбул нервно хохотнул.
   – Нет, спасибо, Мастер! Я и так догадываюсь, каково пришлось бедняге. И поделом, поделом наглому выскочке! В следующий раз дважды подумает, прежде чем нападать на мирных путешественников.
   – Такие не учатся, я думаю, – отрицательно покачал головой колдун. – Родственникам царей мозги ни к чему.
   – А ну его, к демонам. Встает, кажется! Точно. Поднялся на четвереньки и машет башкой, что ли? В пыли видно плохо. Теперь сел.
   – Значит, скоро встанет и поедет. Отлично, можно надеяться, что больше досадных задержек не будет.
   – Дорогой ценой! – возмутился Лимбул и даже привстал на стременах, грозя кулаком куда-то на северо-восток. – Раздавать царишкам амулеты только за то, чтобы они признали твою силу – расточительно, Мастер.
   – Это что, совет? – невозмутимо спросил Девлик. Лимбул поспешил усесться обратно в седло и заискивающе пробормотал:
   – Нет-нет, что вы! Просто возмущение вырвалось наружу, только и всего.
   – Ладно, не трусь. Уж тебя-то я не стану колотить и подвешивать – а то кто же будет обтирать мне коня и кормить его овсом? Но меня щедрость не разорит. Таких амулетов на базаре в любом энгоардском городе можно купить горсть за десяток золотых. Вполне возможно, что оберег от яда у царя уже есть. Да и сила у них – так, плевая. Наложи на яд простенькое заклятие, и этот перстень его уже пропустит. Вот снятию похмелья царь, надеюсь, как следует обрадуется. Он ведь обязан разгневаться за то, что я его солдат отдубасил, а кого и убил даже. Но амулеты – хороший повод сменить гнев на милость. Терманкьял – он ведь не дурак, по крайней мере, не такой тупой, как его племянник. Он понимает, что со мной надо дружить, и проводника обязательно пришлет, и пропускать беспрепятственно велит.
   – А… – протянул Лимбул понимающе. – Ну, если так, то конечно.
   – Учись.
 

*****

 
   Мост через Райказан оказался грандиозным сооружением. Неведомые строители в неведомые времена решили, как видно, выстроить нечто такое, что простоит до скончания веков. Река, в отличие от многих других, до сих пор была достаточно полноводна и проточила себе в мягкой почве степи глубокий и широкий овраг. Крутой обрыв, глядящий на свет стеной ярко-желтой глины, стоял саженях в полста от среза воды. Быки, похожие на торчащие из песка скалы, стояли прямо на отмели, и с той, и с другой стороны. Полотно моста тоже состояло из камня, только массивная балюстрада, которая поднималась на половину человеческого роста, была сделана из дерева и покрыта прозрачным красноватым лаком. Даже ограждение сохранилось на удивление хорошо – ни гнили, ни провалов. Столбы, вделанные в высверленные в каменных плитах отверстиях, стояли через локоть и поддерживали перила. Нигде не было надписей или барельефов – все просто и незатейливо, однако крепко и надежно.
   Девлик недоуменно рассматривал длинные каменные плиты, из которых состояло полотно моста: каждая имела в длину двадцать саженей, а в ширину пять. Откуда они взялись здесь, посреди степи, где почва сплошь состоит из мягкого песчаника и суглинка? Не иначе, как волшебство. Приглядевшись к камню, он все-таки увидел следы, оставленные ветром, морозами и водой. Плиты были покрыты сетью мелких трещин, забитыми песком. Кое-где с краю, где щели были толще, в песке уже гнездилась чахлая трава. Края плит были неестественно скругленными – впрочем, это могли сделать и неизвестные строители.
   Бесчисленные половодья, во время которых река превращалась в мощный и широкий поток, прошли для моста бесследно. Быки не покосились, плиты не съехали с оснований. Только берега за те времена, что прошли с момента постройки моста, разошлись, на добрый десяток саженей в каждую сторону. Концы моста сиротливо зависли в воздухе…. Однако, кто-то – вероятно, кочевники, хотя поверить в это было трудно – соорудили временные насыпи, по которым на мост можно было забраться с любой стороны. По сравнению со всем остальным, они выглядели чрезвычайно убого и хлипко: кое-как накиданные и утоптанные кучи земли с колеей для телеги поверху. Тут и там зияли дыры провалов, обочины щерились осыпями. Проехать здесь на повозке было делом непростым и опасным, о чем свидетельствовали брошенные внизу, у подножия насыпи обломки. Видно, телеги падали туда, вильнув в сторону.
   – Если бы нам не нужно было двигаться вперед, я бы облазил этот мост сверху донизу и нашел, в каком году и кем он построен! – восхищенно заявил Лимбул, когда они были над серединой реки, мутной и желтой. – Не может быть, чтобы такие строители не оставили о себе никаких памяток!
   – Что тебе в сочетании букв, которые ты, к тому же, и прочесть скорее всего не сможешь? – ответил Девлик. – Если найдешь. Подумаешь – еще одна куча трещин, а это слова на древнем языке. "В каком году"… А по какому летоисчислению? Тут что ни государство, то свое "начало времен". К тому же, мост явно строили в ту эпоху, когда мир был не таким, как сейчас. Кто правил в этих местах? Что за народ жил, что за государство? Я вот не знаю, а ты и подавно.
   – Так ведь мы и останавливаться все равно не будем! – беспечно сказал Лимбул. – Это я так, любопытство свое потешить, хотя бы пустым разговором. К тому же была у меня надежда: а вдруг вы знаете?
   – Взял бы и спросил.
   – Угу… Но так-то интереснее.
   – Глупости.
   – А когда я умным был? – Лимбул довольно рассмеялся, Девлик равнодушно отвернулся. Тем не менее, на слугу его нашло настроение поговорить. – Как вы думаете, Мастер, Терманкьял пришлет человека, чтобы рассказать о восточных краях?
   – Думаю, что пришлет – если только такие люди вообще в степи найдутся. Я ведь говорил, царь – не дурак, да к тому еще и трусоват. Он в тот раз, когда мы у него «гостили», разрывался между страхом и смелостью, которую он обязан выказывать. Покажешь, что мягок, испугаешься кого на глазах подданных – и готово, свергнут. А здесь, кроме прочего, он покажет, что в нем, Терманкьяле, нуждаются колдуны. Кочевники магию очень боятся… да ты и сам видал, чего рассказывать. Так что царь должен прислать кого-нибудь.
   – Хех. Просто их обжулить да напугать. Не зря от края до края поговорка: глуп, как кочевник. Я вот уже подметил, они везде одинаковые, словно от одной матери рожденные. Что вот эти лейденцы, что те олухи из Страны Без Солнца, что наши, наодимские. Слыхали ли вы, господин, сказку про Сильку, кочевника из Прибарьерной степи?
   – Нет, скажи.
   – Хорошо, – Лимбул с довольной улыбкой поерзал задницей в седле, словно бы говорить собирался оттуда и хотел сделать как поудобнее. Впереди, за мостом, расстилалась скучная зелено-коричневая равнина, едва нарушенная цепочкой крошечных холмов к юго-востоку, и кроме баек, развлечься в предстоящие полдня было нечем. – Не помню уже, сколько лет минуло с тех пор, да и неважно это. Дураки – они и сто лет назад дураки были. Родился в степи чересчур способный вождь, в одном из племен побольше. Испокон веку все тамошние жители пробавлялись мелким разбоем на тракте, да овец кое-каких пасли, соли добывали. Жили они маленькими родами. А этот молодец, где словом, где силой, многие мелкие стаи кочевников себе подчинил. Там сотню, здесь две – так и насобирал в свое становище несколько тысяч людей, а воинов из них тоже не менее пяти тысяч оказалось. И тогда решил вождь этот, что теперь пора ему не грабежом пробавляться, а сразу все приморские княжества завоевать. Содрал с новых подданных податей поболе – сыром там, дедовским награбленным серебром и золотом, шкурами – да и обменял это все в Хорбаге на оружие и доспехи. Снарядил армию и двинул ее в поход. Первой должна была стать Сурахия, но для начала Силька решил размяться на караванах, да на фортах, что по дороге стоят. Они тогда крепкими были, да многочисленными, не то что сейчас. Конечно, с такой большой армией все ему удалось в лучшем виде: с караваном редко когда три десятка охранников, в крепости сотня вояк. В восточном форту захватили они караван с вином, а в том караване ехал на восток один молодой колдун. Вино кочевники тут же все вылакали, а мага приволокли на допрос к самому Сильке.
   – Скажи-ка, городская крыса, – важно спросил пьяный вождь. – Силен ли твой собрат в Сурахии?
   Тут надо сказать, что молодой колдун был сыном нарданского верховного мага и хотел жениться на одной из сурахийских принцесс. Умный он был, да тут и большого ума не надо, чтобы понять: разразится война, плохо придется его невесте… Это если он даже сумеет из лап кочевников вырваться.
   – Ох, – говорит. – Жаль мне тебя, вождь. Хоть сурахийская армия меньше твоей будет, и стен у города никаких нету, колдун тамошний страсть как силен. Не справиться с ним солдатам, не справиться с ним и твоим шаманам.
   Лизоблюды Сильки кинулись было порубить наглеца на кусочки, но сам вождь, хоть и пьяный был, соображать еще мог. Он же там умным считался, так что решил поступить мудро.
   – Стойте, собаки! – заорал он лизоблюдам и пинками их разогнал по сторонам. – А если я тебе, нечестивцу, дам вина, женщин, золота сколько хочешь – пойдешь ко мне служить?
   – Эх, – ответил юноша. – Рад бы, да толку тебе от этого мало будет. Я ведь в магии постиг только самые начала, и против сурахийского колдуна – никто. Но есть у меня для тебя кое-что такое, что поможет с ним сражаться.
   Тут он расстегнул кафтан и показал спрятанный на груди амулет на веревочке – несколько связанных косточек.
   – Сие мощи великого и ужасного демона Иннолеума. Кто им владеет, может приказать явиться духу демона, который выполнит любое желание владельца…. Это мне батюшка подарил.
   Опять рванулись вперед лизоблюды, чтобы порубить колдуна на кусочки, амулет отобрать пока не поздно. Где им было, тупым, подумать о том – почему же колдун давным-давно Иннолеума не вызвал и не сокрушил все кочевое войско? Юноша же тем временем поднял вверх руку и закричал:
   – Стойте! Амулет будет действовать только тогда, когда прежний хозяин подарит его новому по доброй воле!
   Силька вскочил на ноги и завопил:
   – Дари мне его побыстрее! Подаришь – дам коня, золота и охрану, скачи себе в Рха-Удану. Не подаришь – пытать буду и все равно заставлю подарить!!
   Колдун потянул амулет за веревку и снял с шеи. Оказалось, что в обхвате он такой, что едва на запястье налезет. Волшебная штука, не иначе! Кочевники на него с восхищением глядят, а Силька разве что не подпрыгивает от нетерпения.
   – По хозяину размер, – гордо сказал колдун. – Можно его на руке носить, можно на шее, можно вместо пояса натянуть. Ничем не разрежешь, не сожжешь, не сдернешь. Дарю его тебе, вождь – носи вечно, не снимая ни на миг.
   Силька вырвал амулет из рук колдуна и с хохотом напялил его себе на шею, прямо поверх кожаного ворота рубахи.
   – Буду теперь миром править! – заорал он, а лизоблюды подхватили:
   – Будешь, будешь Великий Силька!
   Под шумок колдун отошел от них подальше в уголок.
   – Иннолеум! Хочу золотой меч с алмазами! – завопил Силька, колотя кулаками по столу. Долго он озирался – смотрел на руки, под ноги, под стол заглядывал – нету меча, и все тут. Заревел тогда Силька, как раненный бык, и крикнул колдуну: – Обманщик! Смерть тебе!
   Снова кинулись вперед лизоблюды, чтобы порубить колдуна на кусочки, но тот только улыбнулся и покачал головой.
   – Теперь, дружок мой Силька, если кто когда меня прикончит – в тот самый миг и ты умрешь. Больше того, станешь меня мучить – каждый раз моя боль в тебе стократно отзовется. Проколю палец занозой – ты от боли взвоешь и руки поднять не сможешь. И амулет сей с тебя живого снять уже нельзя будет.
   – Лжешь ты, собака! – замер на месте Силька. И лизоблюды стоят, головами вертят – не знают, чего делать.
   – Можно проверить! – сказал колдун и двинул себя легонько кулаком в живот. В сей же момент Силька пополам согнулся и упал на пол, задыхаясь. Завопили лизоблюды, засуетились, ну снова к колдуну – порубить его на кусочки, большего-то они и не умели. Но Силька, хрипя, велел им остановиться. Долго он на полу корчился, сначала от боли, потом от злости и отчаяния. Лизоблюды тем временем, стали удирать. Хоть и тупые были, а догадались – если колдуна убить нельзя, вождь от ярости кого другого порешить захочет. Так остались они вдвоем. Очухался Силька окончательно, отер с глаз слезы, огляделся – и на коленях пополз к колдуну.
   – Что хочешь проси, только сними амулет!
   – Отправь своих дикарей обратно, овец пасти! – велел колдун. – А сам со мной поедешь, в Сурахию. Там посмотрим.
   Силька, враз став послушным рабом, тотчас отослал всех кочевников обратно в степь. Сам он всюду ходил за колдуном, как собачка на ремешке – все смотрел, чтобы тот не оступился ненароком, пальца не уколол, чтобы не толкнул его кто. Поехали они в Сурахию, как нитка с иголкой. Впереди колдун – сзади Силька. Едет да озирается, кругом опасности стережет, пыль с хозяина сдувает, да канючит, чтобы тот его освободил…
   На этом месте Лимбул остановился, чтобы перевести дух, отереть пот со лба да выпить воды.
   – И что – сказка кончилась? – спросил Девлик, без особого, впрочем, любопытства в голосе.
   – Еще чуток! – Лимбул жизнерадостно улыбнулся. – Как вы понимаете, конец в этой сказке пришел тогда, когда все померли. Правда, не так, как можно было подумать. Колдун-то стал в Сурахии героем, на принцессе, к которой ехал, немедленно женился и стал жить прямо там, домой не вернулся. Тем более что отец этого колдуна посылал не просто так, а с целью добиться власти. Тот амулет, что достался Сильке, нужно было надеть на Сурахийского князя, вроде как подарок от жениха. Тут бы он и сделался послушным воле Нардана… Но не вышло, пришлось колдуну с отцом только письмами общаться. А жена ему через несколько лет стала изменять со всеми подряд. Узнал об этом Силька и разозлился: ах так, причиняет она моему господину душевные страдания! Хоть амулет душевных страданий на бывшего вождя и не обрушивал, он к тому времени малость умом тронулся. Ходил всегда по пятам за колдуном, да высматривал заговор с изменой. Скольких зазря побил, покалечил! Вот и в этот раз, недолго думая, пошел к глупой бабе в почивальню и срубил ей голову. Только колдун ее, как назло, до сих пор любил сильно. Заплакал от горя, что она померла, схватился за сердце – и умер на месте. А рядом верный Силька на пол брякнулся, посинел и затих. Вроде как выходит, сам себя и прикончил – от излишнего усердия.
   Лимбул тяжело вздохнул, словно после тяжелой работы.
   – Глубокомысленная история, – похвалил его Девлик. – Скажешь, правда такое было?
   – Почему же нет? – пожал плечами слуга. Снова достав флягу, он изрек: – Что похоже на правду – правда и есть.
   – Да ну! Хотя, какая разница, пусть будет правда.
   – Угу, – Лимбул булькнул, заглатывая воду, потом взвесил в руке флягу и нахмурился. – Что-то мы воды в Райказане не набрали.
   – Не «мы», а ты. Мне-то не надо.
   – Ну я…. Дурак, прямо как кочевник.. ха-ха-ха! Вот скажите, как же они на свете ухитряются жить такие и не вымирают до последнего дурня?
   – Как? – Девлик задумался, пытаясь найти ответ на такой простой и сложный одновременно вопрос слуги. Толку от этих раздумий нет, но заняться все равно нечем. – Я думаю, что на самом деле они вовсе не такие уж и тупые, как все считают. Просто у них совсем другой образ жизни, другое общество, другая магия. Окажись ты сейчас в Делеобене, при дворе Императора, там тебя тоже сочтут деревенщиной, тупой и недотепистой. Откуда твой Силька мог знать об амулетах и о том, как опасно надевать на себя первый попавшийся? Он и про магию ничего толком не знал, скорее только боялся ее и одновременно хотел сам обладать магическими силами…. Кочевники – они как дети, просто не успели многого узнать, воспитать в себе силу и стойкость как следует.
   – Дети, говорите? А ведь и верно. Я сколько раз сам себе такое думал: всякий степняк чем-то дите напоминает! Даже тот самый царь Терманкьял. Только вот воюют они люто, им жизнь у кого отобрать – раз плюнуть.