Страница:
Выяснилось, что имеется. Мало того, мы мельком видели сию личность на вчерашнем обеде, а нынешним утром я столкнулась с ним, когда рискнула выглянуть из комнаты и поближе ознакомиться с жизнью торгового дома «Игдир и Компаньоны». Я обнаружила, что двухэтажное строение выстроено на туранский лад, с маленьким двориком в центре, что ювелирная лавка открыта и в ней даже имеются какие-то покупатели, и что в крохотном пруду посреди внутреннего двора плавают радужные рыбки. На берегу искусственного озерца сидел некий молодой человек, с любопытством уставившийся на мою потрепанную персону, и кормил рыбок какими-то малопривлекательными на вид насекомыми, вроде сушеных акрид.
Поскольку мне чрезвычайно хотелось знать, куда меня занесла судьба, а незнакомец выглядел дружелюбным и словоохотливым, я тоже присела на мраморный парапет озерца и попыталась завести светскую беседу. Как ни странно, у меня получилось.
Так я свела знакомство с отпрыском одного из загадочных «компаньонов» месьора Таубате — с Ларном Шеламом, восемнадцати лет от роду, заморийцем по происхождению и коренным шадизарцем по образу мыслей. Он впервые пребывал так далеко от дома, отец (компаньон месьора Игдира, некий Ши Шелам) отправил его в Немедию набираться знаний и опыта, учиться вести дела и заключать торговые сделки, его чрезвычайно интересовал Бельверус и творящиеся в нем необычайности, от которых захватывало дух… Поболтать нам удалось недолго, ибо с верхней галереи донесся чей-то сердитый окрик, и Ларн, многословно извившись, убежал.
А теперь мне предстояло именно ему доверить послание! Месьор Игдир сварливо утверждал, что мальчишка, вместо того, чтобы продолжать семейное дело, мается дурью и шляется по городу, сводя знакомство со всей возможной голытьбой. Если благородным господам угодно, этому юному шалопаю предоставят единственный случай доказать свою полезность. Одна нога здесь — другая там! И слушай внимательно, что говорит госпожа Эрде!
Мои наставления звучали предельно просто: добраться до улицы Гвоздик, разыскать на ней лавку менялы Реймена Венса, узнать, дома ли постоялец, аквилонский дворянин Монброн и передать лично ему в руки вот это послание. Затем привести месьора Монброна…
Я задумалась: устроить встречу здесь или в каком-нибудь ином месте? Боязно покидать только-только обретенное убежище, но не навлечем ли мы на хозяев каких-либо неприятностей, приглашая сюда подозрительных гостей?
Меня заверили, что бедствий не последует. Если месьору Ольтену и его спутнице нужно с кем-то увидеться, то устроить это проще простого: приглашенные войдут в лавку, походят вдоль прилавков, прицениваясь к разложенным драгоценным изделиям, а потом их незаметно проведут внутрь дома. Быстро и незаметно, уже не раз проделывалось.
— Значит, приведешь его милость Монброна сюда, — рассудила я. — Возможно, по дороге ему понадобится зайти еще куда-нибудь, чтобы разыскать своего родственника, которого мне тоже хотелось бы повидать. Только постарайся не упоминать никаких имен и не говорить, кто тебя прислал. В письме все сказано.
Ларн кивнул, заверил, что он все понял, будет осторожен и не станет выискивать на свою голову излишних приключений, после чего удалился.
Оставалось набраться терпения и ждать.
К вечеру я напоминала себе взведенную арбалетную тетиву, готовую вот-вот лопнуть от скопившегося в ней напряжения. Я бродила по обширному дому, совершенно бессмысленно и напрасно поцапалась с принцем Ольтеном, неосмотрительно брякнув какую-то гадость. Его милость сделал вид, что ничуть не задет, я немедленно принялась упрекать себя в душевной черствости, и в результате мы в течение колокола или двух многословно изливали друг другу свои терзания и переживания. Это оказалось не напрасным — мы оба несколько успокоились, но зато теперь мое непомерно развившееся воображение с готовностью принялось рисовать картины, одна другой страшнее. Вдруг Монброна давным-давно схватили люди из Королевского кабинета? Или он погиб во время мятежа? Вдруг Ларн угодил в облаву, проводимую городскими стражниками? Или благополучно добрался до улицы Гвоздик, где узнал, что у месьора Венса никогда не проживал человек по имени Маэль Монброн? Вдруг Монброн, опасаясь за свою безопасность, не захочет идти на встречу? Или не поймет моих намеков? Не догадается, от кого послание?
— Дана, перестань изводиться, — в который раз повторил принц Ольтен, созерцая мое посте пенное превращение из человека в сущий комок сплошных переживаний. — Бельверус — огромный город, найти в нем человека не так-то просто. Они обязательно придут.
Его высочество был кругом прав, а я почувствовала себя вздорной дурочкой.
Монброн явился почти к самому наступлению сумерек. Его сопровождал вполне целый и невредимый Ларн, а также неизвестный мне молодой человек, за которым следовала большая рыжая собака кофийской бойцовой породы. Ларн провел их в лавку и помчался извещать меня с Ольтеном.
— Долиана! — обрадованно возопил Маэль, не входя, но врываясь в небольшую комнату, щедро предоставленную нам месьором Игдиром для встречи с гостями. — Госпожа Долиана! Живая! Ты их провела и сбежала! Я так и знал! Какая ты умница!
Я даже подходящих слов подобрать не успела, когда меня в нарушение всех правил этикета и вежливости сгребли в охапку, без труда оторвали от пола и немножко потрясли в воздухе. Жалобный сдавленный писк, испускаемый мною, означал, что я чрезвычайно счастлива видеть месьора Маэля, но предпочла бы какое-нибудь иное, не столь рьяное выражение радости по поводу моего спасения. Хотя, говоря по правде, лестно услышать, что за тебя всерьез беспокоились и кто-то полагает тебя умницей. И вдобавок… как бы сказать… в общем, обниматься с кем-нибудь наподобие Маэля Монброна весьма приятно. Хотя он наверняка в глубине души полагает меня любимой младшей сестрицей, которую необходимо оберегать от посторонних мужчин и злых собак.
Интересно, почему его светлость Ольтен кривит столь недовольную физиономию? Неужто принц вообразил себя защитником чести и достоинства невинной девицы Эрде?
Незнакомец, пришедший с Маэлем, остановился на пороге, подпирая дверь плечом. Несомненное фамильное сходство между ним и Монброном прослеживалось без труда, только гость уродился чуть повыше и поуже в плечах. Вызывающе яркийнаряд алых, синих и оранжевых цветов, прямые каштановые волосы до плеч, прищуренные зеленоватые глаза, выражение лица донельзя пресыщенного удовольствиями и безумно скучающего наследника богатого семейства. Выглядит постарше Монброна лет на пять и более потрепанным жизнью. Я (может быть, совершенно безосновательно) сочла этого человека умным и крайне опасным.
Маэль наконец догадался вернуть меня на пол и представить своего спутника:
— Госпожа Долиана, это и есть Райан Монброн, наше семейное проклятие. Вкупе с прилагающейся к нему Чинкуэдой, — он ткнул пальцем в собаку. Та любезно помахала мне обрубком хвоста.
Я вспомнила о заученных хороших манерах, коротко поклонилась на военный лад — совершенно неподходящая для юной дамы привычка, перенятая от Вестри и его приятелей — назвавшись:
— Баронесса Долиана Эрде. И… И его высочество Ольтен Эльсдорф.
Молодые люди уставились на стоявшего подле узкого окна наследника Нимеда с одинаковым недоверием и подозрительностью. Маэль отвесил положенный поклон, нахмурился, обдумывая что-то, и, подтвердив мое мнение о его сообразительности, осторожно спросил:
— Тараск знает?
Дана склонна полагать, что знает, — коротко отозвался принц, внимательно рассматривая обоих представителей старинной аквилонской фамилии и жестом приглашая их располагаться за накрытым столом.
— Прошу прощения, вы намерены и дальше отсиживаться здесь? — деловито поинтересовался Монброн-младший.
— Поэтому я… поэтому мы хотели побеседовать с вами, — я отважилась направить разговор в нужное мне русло. — По убеждению обитателей коронного замка и горожан нас больше не существует. Мы — никто. Но Тараск наверняка не оставит попыток разыскать нас, ибо мы…
— Угли под золой, которые могут вспыхнуть в самый неподходящий момент, — вполголоса проговорил старший из рода Монбронов, найдя очень точное определение. — Тараск никогда не будет спокоен, покуда не убедится, что вы умерли.
— Да, — нехотя согласилась я. Покосилась на принца, тот кивнул, предоставляя мне право и дальше вести беседу. Я вздохнула, набираясь храбрости: — Мы не можем оставаться в городе. Однако бегство тоже представляется позором. Неужели мы с такой легкостью отдадим Тараску то, что ему никогда не принадлежало и не может принадлежать?
— Смелое заявление, — с прохладцей заметил Райан Монброн, но этим пока и ограничился. Я начала догадываться, почему Маэль столь нелюбезно зовет своего старшего родича «семейным проклятием», — Что ты предлагаешь, госпожа Долиана?
— Проникнуть во дворец, — с легким замиранием сердца ответила я. Ольтен подошел и встал позади моего кресла. Мысленно я поблагодарила его за поддержку. — Восстановить справедливость.
— Вдвоем? — Райан смерил нас таким взглядом, будто увидел редкостного уродца, вроде шестиногой лошади или крылатой собаки. — Ах да, забыл моего склонного к безумным авантюрам потомка. Хорошо, втроем. Полагаете, ради вас ворота коронного замка распахнут настежь? И месьор Тараск выйдет навстречу, посыпая голову пеплом и причитая, как он был не прав? Власть, милая моя, захватывают не для того, чтобы ее отдавать первому встречному. Пусть даже законному принцу крови. Не сочтите за дерзость, ваше высочество.
Маэль возвел глаза к потолку и прошипел:
— Райан, я тебя когда-нибудь прирежу!
— Ты мне тоже очень нравишься, — безмятежно отозвался старший из Монбронов. — Господа, давайте называть вещи своими именами. Если вы намерены устроить во дворце охоту на Тараска, я сразу заявляю, что не собираюсь принимать в этом участия.
Принц дернул углом рта, явно собираясь сказать нечто, не слишком лестное для аквилонцев, но сдержался. Маэль сосредоточенно что-то обдумывал и, наконец, проговорил:
— Тогда как насчет охоты за источником красного сияния?
— Что? — вырвалось одновременно у Райана, Ольтена и меня. Маэль хитро посмотрел на нас, убедился, что мы достаточно заинтригованы, и неспешно заговорил:
— Попасть во дворец не так сложно, как кажется. Мне посчастливилось — вчера я свел знакомство с месьором Тараском и дамой его сердца, некоей прекрасной варваркой по имени Зенобия Сольскель из Пограничья.
— С Дженной, что ли? — удивленно переспросил принц.
— Именно с ней, — подтвердил аквилонец. — Мало того, у меня теперь имеется законное право навещать сию девицу, — он с гордостью предъявил нам кусочек темного дерева, украшенный выжженной нордхеймской руной «Райда», сиречь «Дорога». — Этим правом я воспользовался не далее, как сегодня днем. И узнал много прелюбопытных вещей.
— Я всегда догадывался, что Дженна куда хитрее и проницательнее, чем о ней думают, — пробормотал себе под нос Ольтен. Моего мнения не спрашивали, а то я бы непременно согласилась.
— Во-первых, Дженна убеждена: за недавним мятежом стоят Тараск и приведенные им в Немедию кофийцы, — начал перечислять свои открытия Маэль. — Она, конечно, не намерена повторять свои слова под присягой, однако ее уверенность говорит сама за себя. Во-вторых, Дженна выяснила, что в союзниках Тараска ходит некое загадочное создание, величающее себя «ксальтотуном». Оно обладает изрядными навыками в колдовстве и, кажется, имеет большое влияние на его милость. В-третьих, среди охранников госпожи Зенобии имеются представители народа оборотней Пограничья, острее людей чувствующие присутствие магии. С начала зимы эти оборотни, которые в жизни ничем не болели, начали хором жаловаться на постоянные недомогания и утверждать, что поблизости действует чужеродное колдовство. Какой-то даже вернулся обратно на родину — не смог больше терпеть. В ночь мятежа один из оборотней умер, как я понял, от разрыва сердца. Да, и в-четвертых. Дженна настоятельно советовала мне поскорее отыскать наследницу семьи Эрде и вывести ее из города.
— С чего бы вдруг такая забота? — недоуменно спросила я. — И что означает «ксальтотун»?
— Искаженное словечко альбийского наречия, перенятое магами Кхарии и позже — Стигии, — немедленно отозвался Райан. — Приблизительный перевод — «Управляющий течением времен». Так принято именовать магов очень высокого уровня, способных позволить себе такую роскошь, как право на самостоятельные поступки и независимость от своих гильдий наподобие Черного Круга, Белой Ладони или Алого Пламени Равновесия. Существующих ныне ксальтотунов можно перечислить по пальцам одной руки. Лично мне известны двое: один уже лет сорок безвылазно торчит в Гхазе Шемской, а другой… По происхождению стигиец, но вроде как давно порвал с Кругом Птейона. Нергал его знает, где он сейчас может шляться.
Мы посмотрели на Райана с невольным уважением. Я вспомнила, что Маэль называл своего старшего сородича волшебником — вернее, не волшебником, а магом. Большая разница в понятиях — и поежилась. Может, дождаться благоприятного случая и попытаться обиняками расспросить, с чем могут быть связаны мои странные видения — трепещущие красные нити и незримый багровый плащ?
— Ксальтотун, не скрывающий своего звания и пребывающий в фаворе у Тараска… — Райан, похоже, забыл о нашем существовании и рассуждал с единственным собеседником, которого он признавал достойным, то есть сам с собой. — Там же околачиваются заносчивая бездарность по имени Аррас Кийяр и заискивающая бездарность, Ораст Кофиец. Добавим чужеродное колдовство, которое наверняка имеет самое прямое отношение к алому пламени в небесах над Бельверусом… — он оборвал непонятные для нас рассуждения и резко повернулся к Маэлю: — Потомок, тебе и твоим приятелям крупно повезло. В кои веки вам удалось меня заинтриговать. Хотя я продолжаю считать вашу идею безумной, я иду с вами. Но не сегодня. Сейчас проще сунуть руку в садок со змеями и надеяться, что уцелеешь, чем пытаться навестить королевский замок. Одного человека, может, и пропустят, но четырех? Нужно подождать, пока уляжется пыль. И имейте в виду, господа заговорщики — а вы теперь самые что ни на есть настоящие заговорщики! — никогда нельзя рассчитывать на благополучный исход вашей затеи. Постарайтесь обеспечить себе надежный способ улизнуть из-под бдительного ока властей. Если ваш замысел осуществится — отлично. А если нет? Или вы намерены героически пасть, оставив трон милейшему Тараску?
Ольтен отчетливо скрипнул зубами, однако промолчал. Райан говорил истинную правду. Коли мы безрассудно вознамерились бросить вызов человеку, которого твердо считали узурпатором, нужно подготовиться как следует.
20 день Первой Весенней луны.
Наше с Ольтеном безумие, наверное, оказалось заразительным. Почему-то никто не решился задать нам ни единого вопроса, возразить или сказать, что наше предприятие заранее обречено на неудачу. Наоборот, все с готовностью бросились помогать. Поскольку ни у меня, ни у принца, ни у Маэля не имелось никакого опыта устроения переворотов, мы решили не усложнять задачу и постараться обойтись как можно меньшим числом соучастников. Маэль переговорил со своим знакомым из числа гвардейцев, несущих стражу в замке короны, неким графом Эдмаром Крейном, открыв ему парочку разнюханных нами дворцовых секретов. Итогом их бесед стало то, что месьор Крейн проклял Тараска и всех кофийцев, вместе взятых, и решил лично обеспечить нам незаметное проникновение во дворец. Нам даже не понадобится ссылаться на Зенобию — уж кому, а дворцовой страже наверняка известен тысяча и один способ провести в замок своего человека.
Что будет потом — мы старались не задумываться.
Затем я села, приказала совести умолкнуть и написала еще одно письмо, доставленное по назначению безотказным Ларном Шеламом, добровольно принявшим на себя должность вестника. Послание отправилось к Целлигам — Цинтии и ее батюшке Хэлкарсу, который, несмотря на почтенный возраст, оставался редкостным сорвиголовой. Семейство Целлиг, любовно пестовавшее любую авантюру, радостно ухватилось на представившуюся возможность насыпать соли на хвост его милости Тараску Эльсдорфу. Баронесса Лиа Целлиг, собиравшаяся по весне навестить родовое имение, расположенное где-то в краю Соленых озер, бралась захватить вместе с дочкой и сыном Маэля Монброна — под видом слуги или родственника, как получится.
Маэль, выбравшись из города, немедля повернет коня в сторону Заката и аквилонской границы. Он утверждал, что сможет, пользуясь бумагами посольства и собственными возможностями, пересечь границу и добраться до Тарантии. Там он известит короля и свое начальство о творящихся в Немедии делах, а потом…
— Потом я обязательно вернусь! — упрямо заявил он. — И присоединюсь к вам!
— Если мы к тому времени не будем болтаться на виселице за провалившуюся попытку убийства немедийского протектора или прятаться в каком-нибудь захолустье от его ищеек, — напомнила я. — Маэль, не стоит рисковать без необходимости.
— Риск — это мое ремесло, — чуть высокопарно ответил Маэль и тут же украдкой фыркнул. — Госпожа Дана, я себе никогда не прощу, если брошу так замечательно начавшееся дело на полпути! — тут он сообразил, что «замечательное дело» обернулось для меня гибелью семьи и торопливо отвел глаза. Я сделала вид, будто ничего не заметила. Верный союзник и преданный друг — можно ли требовать от судьбы большего?
Для меня с Ольтеном тоже готовили лазейки к отступлению. Месьор Игдир деловито известил нас, что в ближайшие два-три дня столицу покинет очередной караван, направляющийся по Дороге Королей в Замору. Его милость и благородная госпожа вполне могут отправиться вместе с ним. Повозки, конечно, будут досмотрены, однако служащие таможни могут сколько угодно перетряхивать аквилонские ковры и выстукивать днища фургонов. Они не найдут никого и ничего.
— Нас сложат вчетверо, запихают в сундук и засыплют сверху россыпью офирских побрякушек? — с наивным видом спросила я у принца.
Ольтен через силу улыбнулся:
— Вроде того.
Посовещавшись, мы выбрали подходящее время — ночь с двадцать четвертого на двадцать пятый день Первой весенней луны. На двадцать пятое назначено погребение Нимеда и его сыновей, хоронить их будут в фамильной усыпальнице, что находится в замке Эльсдорф, в двадцати лигах к восходу от Бельверуса. Согласно традициям, траурная процессия выедет из дворца, проследует по главным городской улице, выедет из города и отправится к усыпальнице. Следовательно, в замке короны будут вестись приготовления к последнему торжественному выходу короля Нимеда, туда съедется уйма участников шествия, состоится поминальный пир, и в этой суматохе проще простого затеряться нескольким подозрительным типам, не получавшим приглашения. Имелась и личная причина выбрать именно этот день — Ольтен непременно хотел проститься с отцом и братьями. Другой подходящий случай ему бы вряд ли представился.
Райан Монброн упорно продолжал именовать нашу затею чистой воды авантюрой, состряпанной кучкой взбалмошных детишек, но отказываться от ночного визита во дворец не собирался. После вдумчивого размышления я решила не рассказывать ему о своем внезапно открывшемся «внутреннем зрении». Побоялась оказаться вежливо высмеянной и услышать, что мне всего-навсего примерещилось, из-за сильного возбуждения и страха. Может, потом как-нибудь расскажу. Или пороюсь в библиотеках и сама найду ответ. Старший родственник Маэля совершенно не показался мне тем, которого я бы хотела видеть в числе своих друзей. Крайне высокомерный и самолюбивый тип. Не знаю, какой из него волшебник, не исключено, очень даже знающий и умелый, но как человек он во многом оставляет желать лучшего.
25 день Первой весенней луны.
В замке короны мы оказались под утро, незадолго до рассвета. Бельверусский дворец отчего-то производил на редкость удручающее впечатление — притихший, почти безлюдный и настороженный. Поневоле хотелось ступать на цыпочках и разговаривать шепотом.
Граф Крейн, капитан королевской гвардии, поджидал нашу маленькую компанию подле малозаметных хозяйственных ворот и не дал нам никакой возможности оглядеться по сторонам — быстро потащил за собой через запутанные коридоры, пустующие залы и гулкие анфилады. Я даже рассмотреть нашего проводника толком не успела, пока мы не остановились в какой-то проходной комнате, завешанной потемневшими от времени шпалерами, чтобы обсудить дальнейшие действия. Тут я вгляделась и беззвучно присвистнула — такого красавчика, как Крейн, еще поискать. Цинтия про подобные образчики мужеского пола говорит: «Рождены на погибель бедным женщинам», и говорит совершенно правильно.
Само собой, Долиане Эрде в грядущем действе отводилась самая незначительная роль. Диву даюсь, как Ольтен и Монброн вообще согласились взять с собой девицу. Очевидно, мне опять поспособствовала наша самоуверенная непредусмотрительность: все привыкли, что я постоянно околачиваюсь под ногами.
На проведенном вполголоса совете решили, кому куда идти — Ольтен в сопровождении Эдмара сейчас отправится в зал, где находятся тела почившего короля, его сыновей и их домочадцев. Крейн сообщил, что там лежит и принцесса Кариола. Ее тело отыскали на улице. Труп младшего из сыновей короля якобы до того обгорел, что пришлось зашить его в саван, дабы не оскорблять взоров благородного общества, явившегося на церемонию отдачи последних почестей Нимеду Эльсдорфу и его безвременно погибшим отпрыскам.
Монбронам и мне надлежало затаиться и ждать возращения принца, но, стоило Ольтену и его спутнику исчезнуть с глаз долой, как аквилонцы немедля принялись ворчать друг на друга, словно пара собравшихся подраться псов. Райан Монброн утверждал, будто чувствует находящийся поблизости источник странной, совершенно незнакомой ему магии. Он желал непременно взглянуть на этот источник поближе. Его младший сородич вполне разумно возражал, что никто из нас не знает переходов замка и мы в любой миг можем наскочить на прислугу или охрану, которая немедля заподозрит неладное. Здравые предостережения канули втуне. Потому что я тоже, пусть и опасливо, присоединилась к Райану.
Понятия не имею, что он там почуял своим колдовским нюхом, а я отчетливо ощущала присутствие за стенами какого-то переливающегося, манящего света. Наверное, именно так зачарованные ночные мотыльки летят на огонь, догадываясь, что им предстоит сгореть, но не в силах устоять против желания увидеть это сверкающее великолепие вблизи.
В общем, мы на два голоса убедили Маэля, что ничем не рискуем. Будем крайне осторожны, только глянем на эту подозрительную вещицу и сразу вернемся обратно. Монброн-младший скривился, словно от зубной боли, и вынужденно согласился.
В дверях Райан поймал меня за рукав, подтащил к себе и, почти ткнувшись в ухо, прошипел:
— Только не вздумай отнекиваться, будто тебя грызет простое любопытство! Ты слышишь егозов? Между прочим, ты кто?
— Долиана Эрде, — недоуменно сказала я.
Аквилонец раздраженно отмахнулся:
— Я не это имею в виду! Уж прости, но ты такой же человек, как я — пташка соловей. Послушай, сейчас не до сохранения фамильных тайн! Маэль наверняка разболтал, что его спятивший сородич умудрился обхитрить смерть? Так вот, он говорил правду от первого до последнего слова. И я знаю, что ты, маленькая баронесса Эрде, имеешь самое касательное отношение к человеческому роду. Ты не оборотень Пограничья, в тебе есть нечто от подгорных двергов и еще от кого-то…
— Не знаю, о чем ты говоришь, — отрезала я. Не хватало, чтобы всякие заезжие магики копались в моей родословной, когда я сама в ней с трудом разбираюсь!
Притягивавший нас Зов стал сильнее. Мы юркнули в узкий коридор, волоча за собой упрямившегося Маэля, переждали, когда мимо пройдет обходивший дворец гвардейский караул, ткнулись в какую-то дверь, на наше счастье, стоявшую открытой, и угодили в небольшую комнату, в обстановке которой преобладали книжные шкафы. Райан завертелся на одном месте, как гончая, потерявшая след, и внезапно схватился руками за голову, стиснув виски.
— Оно где-то здесь, — яростно и маловразумительно бормотал он, раскачиваясь из стороны в сторону. — У меня голова раскалывается на части! Долиана, найди эту дрянь!
Монброн-младший, занявший пост у дверей в коридор, нервно крутил головой и всячески требовал, чтобы мы побыстрее исчезали отсюда.
Никаких головных болей я не испытывала, зато перед моими глазами непрерывно мерцали алые и бледно-розовые вспышки. Я точно знала, откуда они идут — из верхнего ящика вон того шкафчика для бумаг, словно там полыхает беззвучное холодное пламя.
Поэтому я просто подошла, рывком открыла ящик и осмотрела его содержимое. Толстая книга в потрепанном синем переплете, тетрадь из сшитых вместе пергаментных листов, заполненных размашистым, быстрым почерком… и отодвинутая в дальний угол шкатулочка. Очень изящная вещица — выкованная не из золота или серебра, но из синеватой оружейной стали. На крышке возлежала железная змейка с высоко поднятой головкой.
Я выдохнула, протянула руки (почти не дрожавшие!) и достала шкатулку. Осторожно поставила ее на стол. Маэль одним глазом следил за мной, другим сквозь в щель между створок озирал коридор. Райан тяжело присел в подвернувшееся кресло и требовательно прохрипел:
Поскольку мне чрезвычайно хотелось знать, куда меня занесла судьба, а незнакомец выглядел дружелюбным и словоохотливым, я тоже присела на мраморный парапет озерца и попыталась завести светскую беседу. Как ни странно, у меня получилось.
Так я свела знакомство с отпрыском одного из загадочных «компаньонов» месьора Таубате — с Ларном Шеламом, восемнадцати лет от роду, заморийцем по происхождению и коренным шадизарцем по образу мыслей. Он впервые пребывал так далеко от дома, отец (компаньон месьора Игдира, некий Ши Шелам) отправил его в Немедию набираться знаний и опыта, учиться вести дела и заключать торговые сделки, его чрезвычайно интересовал Бельверус и творящиеся в нем необычайности, от которых захватывало дух… Поболтать нам удалось недолго, ибо с верхней галереи донесся чей-то сердитый окрик, и Ларн, многословно извившись, убежал.
А теперь мне предстояло именно ему доверить послание! Месьор Игдир сварливо утверждал, что мальчишка, вместо того, чтобы продолжать семейное дело, мается дурью и шляется по городу, сводя знакомство со всей возможной голытьбой. Если благородным господам угодно, этому юному шалопаю предоставят единственный случай доказать свою полезность. Одна нога здесь — другая там! И слушай внимательно, что говорит госпожа Эрде!
Мои наставления звучали предельно просто: добраться до улицы Гвоздик, разыскать на ней лавку менялы Реймена Венса, узнать, дома ли постоялец, аквилонский дворянин Монброн и передать лично ему в руки вот это послание. Затем привести месьора Монброна…
Я задумалась: устроить встречу здесь или в каком-нибудь ином месте? Боязно покидать только-только обретенное убежище, но не навлечем ли мы на хозяев каких-либо неприятностей, приглашая сюда подозрительных гостей?
Меня заверили, что бедствий не последует. Если месьору Ольтену и его спутнице нужно с кем-то увидеться, то устроить это проще простого: приглашенные войдут в лавку, походят вдоль прилавков, прицениваясь к разложенным драгоценным изделиям, а потом их незаметно проведут внутрь дома. Быстро и незаметно, уже не раз проделывалось.
— Значит, приведешь его милость Монброна сюда, — рассудила я. — Возможно, по дороге ему понадобится зайти еще куда-нибудь, чтобы разыскать своего родственника, которого мне тоже хотелось бы повидать. Только постарайся не упоминать никаких имен и не говорить, кто тебя прислал. В письме все сказано.
Ларн кивнул, заверил, что он все понял, будет осторожен и не станет выискивать на свою голову излишних приключений, после чего удалился.
Оставалось набраться терпения и ждать.
К вечеру я напоминала себе взведенную арбалетную тетиву, готовую вот-вот лопнуть от скопившегося в ней напряжения. Я бродила по обширному дому, совершенно бессмысленно и напрасно поцапалась с принцем Ольтеном, неосмотрительно брякнув какую-то гадость. Его милость сделал вид, что ничуть не задет, я немедленно принялась упрекать себя в душевной черствости, и в результате мы в течение колокола или двух многословно изливали друг другу свои терзания и переживания. Это оказалось не напрасным — мы оба несколько успокоились, но зато теперь мое непомерно развившееся воображение с готовностью принялось рисовать картины, одна другой страшнее. Вдруг Монброна давным-давно схватили люди из Королевского кабинета? Или он погиб во время мятежа? Вдруг Ларн угодил в облаву, проводимую городскими стражниками? Или благополучно добрался до улицы Гвоздик, где узнал, что у месьора Венса никогда не проживал человек по имени Маэль Монброн? Вдруг Монброн, опасаясь за свою безопасность, не захочет идти на встречу? Или не поймет моих намеков? Не догадается, от кого послание?
— Дана, перестань изводиться, — в который раз повторил принц Ольтен, созерцая мое посте пенное превращение из человека в сущий комок сплошных переживаний. — Бельверус — огромный город, найти в нем человека не так-то просто. Они обязательно придут.
Его высочество был кругом прав, а я почувствовала себя вздорной дурочкой.
Монброн явился почти к самому наступлению сумерек. Его сопровождал вполне целый и невредимый Ларн, а также неизвестный мне молодой человек, за которым следовала большая рыжая собака кофийской бойцовой породы. Ларн провел их в лавку и помчался извещать меня с Ольтеном.
— Долиана! — обрадованно возопил Маэль, не входя, но врываясь в небольшую комнату, щедро предоставленную нам месьором Игдиром для встречи с гостями. — Госпожа Долиана! Живая! Ты их провела и сбежала! Я так и знал! Какая ты умница!
Я даже подходящих слов подобрать не успела, когда меня в нарушение всех правил этикета и вежливости сгребли в охапку, без труда оторвали от пола и немножко потрясли в воздухе. Жалобный сдавленный писк, испускаемый мною, означал, что я чрезвычайно счастлива видеть месьора Маэля, но предпочла бы какое-нибудь иное, не столь рьяное выражение радости по поводу моего спасения. Хотя, говоря по правде, лестно услышать, что за тебя всерьез беспокоились и кто-то полагает тебя умницей. И вдобавок… как бы сказать… в общем, обниматься с кем-нибудь наподобие Маэля Монброна весьма приятно. Хотя он наверняка в глубине души полагает меня любимой младшей сестрицей, которую необходимо оберегать от посторонних мужчин и злых собак.
Интересно, почему его светлость Ольтен кривит столь недовольную физиономию? Неужто принц вообразил себя защитником чести и достоинства невинной девицы Эрде?
Незнакомец, пришедший с Маэлем, остановился на пороге, подпирая дверь плечом. Несомненное фамильное сходство между ним и Монброном прослеживалось без труда, только гость уродился чуть повыше и поуже в плечах. Вызывающе яркийнаряд алых, синих и оранжевых цветов, прямые каштановые волосы до плеч, прищуренные зеленоватые глаза, выражение лица донельзя пресыщенного удовольствиями и безумно скучающего наследника богатого семейства. Выглядит постарше Монброна лет на пять и более потрепанным жизнью. Я (может быть, совершенно безосновательно) сочла этого человека умным и крайне опасным.
Маэль наконец догадался вернуть меня на пол и представить своего спутника:
— Госпожа Долиана, это и есть Райан Монброн, наше семейное проклятие. Вкупе с прилагающейся к нему Чинкуэдой, — он ткнул пальцем в собаку. Та любезно помахала мне обрубком хвоста.
Я вспомнила о заученных хороших манерах, коротко поклонилась на военный лад — совершенно неподходящая для юной дамы привычка, перенятая от Вестри и его приятелей — назвавшись:
— Баронесса Долиана Эрде. И… И его высочество Ольтен Эльсдорф.
Молодые люди уставились на стоявшего подле узкого окна наследника Нимеда с одинаковым недоверием и подозрительностью. Маэль отвесил положенный поклон, нахмурился, обдумывая что-то, и, подтвердив мое мнение о его сообразительности, осторожно спросил:
— Тараск знает?
Дана склонна полагать, что знает, — коротко отозвался принц, внимательно рассматривая обоих представителей старинной аквилонской фамилии и жестом приглашая их располагаться за накрытым столом.
— Прошу прощения, вы намерены и дальше отсиживаться здесь? — деловито поинтересовался Монброн-младший.
— Поэтому я… поэтому мы хотели побеседовать с вами, — я отважилась направить разговор в нужное мне русло. — По убеждению обитателей коронного замка и горожан нас больше не существует. Мы — никто. Но Тараск наверняка не оставит попыток разыскать нас, ибо мы…
— Угли под золой, которые могут вспыхнуть в самый неподходящий момент, — вполголоса проговорил старший из рода Монбронов, найдя очень точное определение. — Тараск никогда не будет спокоен, покуда не убедится, что вы умерли.
— Да, — нехотя согласилась я. Покосилась на принца, тот кивнул, предоставляя мне право и дальше вести беседу. Я вздохнула, набираясь храбрости: — Мы не можем оставаться в городе. Однако бегство тоже представляется позором. Неужели мы с такой легкостью отдадим Тараску то, что ему никогда не принадлежало и не может принадлежать?
— Смелое заявление, — с прохладцей заметил Райан Монброн, но этим пока и ограничился. Я начала догадываться, почему Маэль столь нелюбезно зовет своего старшего родича «семейным проклятием», — Что ты предлагаешь, госпожа Долиана?
— Проникнуть во дворец, — с легким замиранием сердца ответила я. Ольтен подошел и встал позади моего кресла. Мысленно я поблагодарила его за поддержку. — Восстановить справедливость.
— Вдвоем? — Райан смерил нас таким взглядом, будто увидел редкостного уродца, вроде шестиногой лошади или крылатой собаки. — Ах да, забыл моего склонного к безумным авантюрам потомка. Хорошо, втроем. Полагаете, ради вас ворота коронного замка распахнут настежь? И месьор Тараск выйдет навстречу, посыпая голову пеплом и причитая, как он был не прав? Власть, милая моя, захватывают не для того, чтобы ее отдавать первому встречному. Пусть даже законному принцу крови. Не сочтите за дерзость, ваше высочество.
Маэль возвел глаза к потолку и прошипел:
— Райан, я тебя когда-нибудь прирежу!
— Ты мне тоже очень нравишься, — безмятежно отозвался старший из Монбронов. — Господа, давайте называть вещи своими именами. Если вы намерены устроить во дворце охоту на Тараска, я сразу заявляю, что не собираюсь принимать в этом участия.
Принц дернул углом рта, явно собираясь сказать нечто, не слишком лестное для аквилонцев, но сдержался. Маэль сосредоточенно что-то обдумывал и, наконец, проговорил:
— Тогда как насчет охоты за источником красного сияния?
— Что? — вырвалось одновременно у Райана, Ольтена и меня. Маэль хитро посмотрел на нас, убедился, что мы достаточно заинтригованы, и неспешно заговорил:
— Попасть во дворец не так сложно, как кажется. Мне посчастливилось — вчера я свел знакомство с месьором Тараском и дамой его сердца, некоей прекрасной варваркой по имени Зенобия Сольскель из Пограничья.
— С Дженной, что ли? — удивленно переспросил принц.
— Именно с ней, — подтвердил аквилонец. — Мало того, у меня теперь имеется законное право навещать сию девицу, — он с гордостью предъявил нам кусочек темного дерева, украшенный выжженной нордхеймской руной «Райда», сиречь «Дорога». — Этим правом я воспользовался не далее, как сегодня днем. И узнал много прелюбопытных вещей.
— Я всегда догадывался, что Дженна куда хитрее и проницательнее, чем о ней думают, — пробормотал себе под нос Ольтен. Моего мнения не спрашивали, а то я бы непременно согласилась.
— Во-первых, Дженна убеждена: за недавним мятежом стоят Тараск и приведенные им в Немедию кофийцы, — начал перечислять свои открытия Маэль. — Она, конечно, не намерена повторять свои слова под присягой, однако ее уверенность говорит сама за себя. Во-вторых, Дженна выяснила, что в союзниках Тараска ходит некое загадочное создание, величающее себя «ксальтотуном». Оно обладает изрядными навыками в колдовстве и, кажется, имеет большое влияние на его милость. В-третьих, среди охранников госпожи Зенобии имеются представители народа оборотней Пограничья, острее людей чувствующие присутствие магии. С начала зимы эти оборотни, которые в жизни ничем не болели, начали хором жаловаться на постоянные недомогания и утверждать, что поблизости действует чужеродное колдовство. Какой-то даже вернулся обратно на родину — не смог больше терпеть. В ночь мятежа один из оборотней умер, как я понял, от разрыва сердца. Да, и в-четвертых. Дженна настоятельно советовала мне поскорее отыскать наследницу семьи Эрде и вывести ее из города.
— С чего бы вдруг такая забота? — недоуменно спросила я. — И что означает «ксальтотун»?
— Искаженное словечко альбийского наречия, перенятое магами Кхарии и позже — Стигии, — немедленно отозвался Райан. — Приблизительный перевод — «Управляющий течением времен». Так принято именовать магов очень высокого уровня, способных позволить себе такую роскошь, как право на самостоятельные поступки и независимость от своих гильдий наподобие Черного Круга, Белой Ладони или Алого Пламени Равновесия. Существующих ныне ксальтотунов можно перечислить по пальцам одной руки. Лично мне известны двое: один уже лет сорок безвылазно торчит в Гхазе Шемской, а другой… По происхождению стигиец, но вроде как давно порвал с Кругом Птейона. Нергал его знает, где он сейчас может шляться.
Мы посмотрели на Райана с невольным уважением. Я вспомнила, что Маэль называл своего старшего сородича волшебником — вернее, не волшебником, а магом. Большая разница в понятиях — и поежилась. Может, дождаться благоприятного случая и попытаться обиняками расспросить, с чем могут быть связаны мои странные видения — трепещущие красные нити и незримый багровый плащ?
— Ксальтотун, не скрывающий своего звания и пребывающий в фаворе у Тараска… — Райан, похоже, забыл о нашем существовании и рассуждал с единственным собеседником, которого он признавал достойным, то есть сам с собой. — Там же околачиваются заносчивая бездарность по имени Аррас Кийяр и заискивающая бездарность, Ораст Кофиец. Добавим чужеродное колдовство, которое наверняка имеет самое прямое отношение к алому пламени в небесах над Бельверусом… — он оборвал непонятные для нас рассуждения и резко повернулся к Маэлю: — Потомок, тебе и твоим приятелям крупно повезло. В кои веки вам удалось меня заинтриговать. Хотя я продолжаю считать вашу идею безумной, я иду с вами. Но не сегодня. Сейчас проще сунуть руку в садок со змеями и надеяться, что уцелеешь, чем пытаться навестить королевский замок. Одного человека, может, и пропустят, но четырех? Нужно подождать, пока уляжется пыль. И имейте в виду, господа заговорщики — а вы теперь самые что ни на есть настоящие заговорщики! — никогда нельзя рассчитывать на благополучный исход вашей затеи. Постарайтесь обеспечить себе надежный способ улизнуть из-под бдительного ока властей. Если ваш замысел осуществится — отлично. А если нет? Или вы намерены героически пасть, оставив трон милейшему Тараску?
Ольтен отчетливо скрипнул зубами, однако промолчал. Райан говорил истинную правду. Коли мы безрассудно вознамерились бросить вызов человеку, которого твердо считали узурпатором, нужно подготовиться как следует.
20 день Первой Весенней луны.
Наше с Ольтеном безумие, наверное, оказалось заразительным. Почему-то никто не решился задать нам ни единого вопроса, возразить или сказать, что наше предприятие заранее обречено на неудачу. Наоборот, все с готовностью бросились помогать. Поскольку ни у меня, ни у принца, ни у Маэля не имелось никакого опыта устроения переворотов, мы решили не усложнять задачу и постараться обойтись как можно меньшим числом соучастников. Маэль переговорил со своим знакомым из числа гвардейцев, несущих стражу в замке короны, неким графом Эдмаром Крейном, открыв ему парочку разнюханных нами дворцовых секретов. Итогом их бесед стало то, что месьор Крейн проклял Тараска и всех кофийцев, вместе взятых, и решил лично обеспечить нам незаметное проникновение во дворец. Нам даже не понадобится ссылаться на Зенобию — уж кому, а дворцовой страже наверняка известен тысяча и один способ провести в замок своего человека.
Что будет потом — мы старались не задумываться.
Затем я села, приказала совести умолкнуть и написала еще одно письмо, доставленное по назначению безотказным Ларном Шеламом, добровольно принявшим на себя должность вестника. Послание отправилось к Целлигам — Цинтии и ее батюшке Хэлкарсу, который, несмотря на почтенный возраст, оставался редкостным сорвиголовой. Семейство Целлиг, любовно пестовавшее любую авантюру, радостно ухватилось на представившуюся возможность насыпать соли на хвост его милости Тараску Эльсдорфу. Баронесса Лиа Целлиг, собиравшаяся по весне навестить родовое имение, расположенное где-то в краю Соленых озер, бралась захватить вместе с дочкой и сыном Маэля Монброна — под видом слуги или родственника, как получится.
Маэль, выбравшись из города, немедля повернет коня в сторону Заката и аквилонской границы. Он утверждал, что сможет, пользуясь бумагами посольства и собственными возможностями, пересечь границу и добраться до Тарантии. Там он известит короля и свое начальство о творящихся в Немедии делах, а потом…
— Потом я обязательно вернусь! — упрямо заявил он. — И присоединюсь к вам!
— Если мы к тому времени не будем болтаться на виселице за провалившуюся попытку убийства немедийского протектора или прятаться в каком-нибудь захолустье от его ищеек, — напомнила я. — Маэль, не стоит рисковать без необходимости.
— Риск — это мое ремесло, — чуть высокопарно ответил Маэль и тут же украдкой фыркнул. — Госпожа Дана, я себе никогда не прощу, если брошу так замечательно начавшееся дело на полпути! — тут он сообразил, что «замечательное дело» обернулось для меня гибелью семьи и торопливо отвел глаза. Я сделала вид, будто ничего не заметила. Верный союзник и преданный друг — можно ли требовать от судьбы большего?
Для меня с Ольтеном тоже готовили лазейки к отступлению. Месьор Игдир деловито известил нас, что в ближайшие два-три дня столицу покинет очередной караван, направляющийся по Дороге Королей в Замору. Его милость и благородная госпожа вполне могут отправиться вместе с ним. Повозки, конечно, будут досмотрены, однако служащие таможни могут сколько угодно перетряхивать аквилонские ковры и выстукивать днища фургонов. Они не найдут никого и ничего.
— Нас сложат вчетверо, запихают в сундук и засыплют сверху россыпью офирских побрякушек? — с наивным видом спросила я у принца.
Ольтен через силу улыбнулся:
— Вроде того.
Посовещавшись, мы выбрали подходящее время — ночь с двадцать четвертого на двадцать пятый день Первой весенней луны. На двадцать пятое назначено погребение Нимеда и его сыновей, хоронить их будут в фамильной усыпальнице, что находится в замке Эльсдорф, в двадцати лигах к восходу от Бельверуса. Согласно традициям, траурная процессия выедет из дворца, проследует по главным городской улице, выедет из города и отправится к усыпальнице. Следовательно, в замке короны будут вестись приготовления к последнему торжественному выходу короля Нимеда, туда съедется уйма участников шествия, состоится поминальный пир, и в этой суматохе проще простого затеряться нескольким подозрительным типам, не получавшим приглашения. Имелась и личная причина выбрать именно этот день — Ольтен непременно хотел проститься с отцом и братьями. Другой подходящий случай ему бы вряд ли представился.
Райан Монброн упорно продолжал именовать нашу затею чистой воды авантюрой, состряпанной кучкой взбалмошных детишек, но отказываться от ночного визита во дворец не собирался. После вдумчивого размышления я решила не рассказывать ему о своем внезапно открывшемся «внутреннем зрении». Побоялась оказаться вежливо высмеянной и услышать, что мне всего-навсего примерещилось, из-за сильного возбуждения и страха. Может, потом как-нибудь расскажу. Или пороюсь в библиотеках и сама найду ответ. Старший родственник Маэля совершенно не показался мне тем, которого я бы хотела видеть в числе своих друзей. Крайне высокомерный и самолюбивый тип. Не знаю, какой из него волшебник, не исключено, очень даже знающий и умелый, но как человек он во многом оставляет желать лучшего.
25 день Первой весенней луны.
В замке короны мы оказались под утро, незадолго до рассвета. Бельверусский дворец отчего-то производил на редкость удручающее впечатление — притихший, почти безлюдный и настороженный. Поневоле хотелось ступать на цыпочках и разговаривать шепотом.
Граф Крейн, капитан королевской гвардии, поджидал нашу маленькую компанию подле малозаметных хозяйственных ворот и не дал нам никакой возможности оглядеться по сторонам — быстро потащил за собой через запутанные коридоры, пустующие залы и гулкие анфилады. Я даже рассмотреть нашего проводника толком не успела, пока мы не остановились в какой-то проходной комнате, завешанной потемневшими от времени шпалерами, чтобы обсудить дальнейшие действия. Тут я вгляделась и беззвучно присвистнула — такого красавчика, как Крейн, еще поискать. Цинтия про подобные образчики мужеского пола говорит: «Рождены на погибель бедным женщинам», и говорит совершенно правильно.
Само собой, Долиане Эрде в грядущем действе отводилась самая незначительная роль. Диву даюсь, как Ольтен и Монброн вообще согласились взять с собой девицу. Очевидно, мне опять поспособствовала наша самоуверенная непредусмотрительность: все привыкли, что я постоянно околачиваюсь под ногами.
На проведенном вполголоса совете решили, кому куда идти — Ольтен в сопровождении Эдмара сейчас отправится в зал, где находятся тела почившего короля, его сыновей и их домочадцев. Крейн сообщил, что там лежит и принцесса Кариола. Ее тело отыскали на улице. Труп младшего из сыновей короля якобы до того обгорел, что пришлось зашить его в саван, дабы не оскорблять взоров благородного общества, явившегося на церемонию отдачи последних почестей Нимеду Эльсдорфу и его безвременно погибшим отпрыскам.
Монбронам и мне надлежало затаиться и ждать возращения принца, но, стоило Ольтену и его спутнику исчезнуть с глаз долой, как аквилонцы немедля принялись ворчать друг на друга, словно пара собравшихся подраться псов. Райан Монброн утверждал, будто чувствует находящийся поблизости источник странной, совершенно незнакомой ему магии. Он желал непременно взглянуть на этот источник поближе. Его младший сородич вполне разумно возражал, что никто из нас не знает переходов замка и мы в любой миг можем наскочить на прислугу или охрану, которая немедля заподозрит неладное. Здравые предостережения канули втуне. Потому что я тоже, пусть и опасливо, присоединилась к Райану.
Понятия не имею, что он там почуял своим колдовским нюхом, а я отчетливо ощущала присутствие за стенами какого-то переливающегося, манящего света. Наверное, именно так зачарованные ночные мотыльки летят на огонь, догадываясь, что им предстоит сгореть, но не в силах устоять против желания увидеть это сверкающее великолепие вблизи.
В общем, мы на два голоса убедили Маэля, что ничем не рискуем. Будем крайне осторожны, только глянем на эту подозрительную вещицу и сразу вернемся обратно. Монброн-младший скривился, словно от зубной боли, и вынужденно согласился.
В дверях Райан поймал меня за рукав, подтащил к себе и, почти ткнувшись в ухо, прошипел:
— Только не вздумай отнекиваться, будто тебя грызет простое любопытство! Ты слышишь егозов? Между прочим, ты кто?
— Долиана Эрде, — недоуменно сказала я.
Аквилонец раздраженно отмахнулся:
— Я не это имею в виду! Уж прости, но ты такой же человек, как я — пташка соловей. Послушай, сейчас не до сохранения фамильных тайн! Маэль наверняка разболтал, что его спятивший сородич умудрился обхитрить смерть? Так вот, он говорил правду от первого до последнего слова. И я знаю, что ты, маленькая баронесса Эрде, имеешь самое касательное отношение к человеческому роду. Ты не оборотень Пограничья, в тебе есть нечто от подгорных двергов и еще от кого-то…
— Не знаю, о чем ты говоришь, — отрезала я. Не хватало, чтобы всякие заезжие магики копались в моей родословной, когда я сама в ней с трудом разбираюсь!
Притягивавший нас Зов стал сильнее. Мы юркнули в узкий коридор, волоча за собой упрямившегося Маэля, переждали, когда мимо пройдет обходивший дворец гвардейский караул, ткнулись в какую-то дверь, на наше счастье, стоявшую открытой, и угодили в небольшую комнату, в обстановке которой преобладали книжные шкафы. Райан завертелся на одном месте, как гончая, потерявшая след, и внезапно схватился руками за голову, стиснув виски.
— Оно где-то здесь, — яростно и маловразумительно бормотал он, раскачиваясь из стороны в сторону. — У меня голова раскалывается на части! Долиана, найди эту дрянь!
Монброн-младший, занявший пост у дверей в коридор, нервно крутил головой и всячески требовал, чтобы мы побыстрее исчезали отсюда.
Никаких головных болей я не испытывала, зато перед моими глазами непрерывно мерцали алые и бледно-розовые вспышки. Я точно знала, откуда они идут — из верхнего ящика вон того шкафчика для бумаг, словно там полыхает беззвучное холодное пламя.
Поэтому я просто подошла, рывком открыла ящик и осмотрела его содержимое. Толстая книга в потрепанном синем переплете, тетрадь из сшитых вместе пергаментных листов, заполненных размашистым, быстрым почерком… и отодвинутая в дальний угол шкатулочка. Очень изящная вещица — выкованная не из золота или серебра, но из синеватой оружейной стали. На крышке возлежала железная змейка с высоко поднятой головкой.
Я выдохнула, протянула руки (почти не дрожавшие!) и достала шкатулку. Осторожно поставила ее на стол. Маэль одним глазом следил за мной, другим сквозь в щель между створок озирал коридор. Райан тяжело присел в подвернувшееся кресло и требовательно прохрипел: