Боуден Нина. Дочь ведьмы

   - Но дети! - воскликнула миссис Хоггарт. - Он завел наших детей в пещеру и бросил их там. Разве это не умышленное злодеяние?
   Полицейский вздохнул:
   - Да, я позвонил в Обан, пока вы укладывали малышку спать. И они допросили Табба. Он ответил, что встретил детишек на берегу. По его словам, они сами отправились в пещеру. Он даже волновался из-за этого, когда вынужден был уплыть, потому что наступал отлив. Его удивило, что детишки гуляют одни, без взрослых, но если сами родители не беспокоятся о своих детях, то имеет ли он право вмешиваться и запрещать им ходить там, где они хотят. Как видите, все выглядит так, словно он проявил беспечность. Но ничего, кроме этого.
   Тим не мог поверить своим ушам. И с дрожью в голосе проговорил:
   - Но вы ведь не поверили ему?
   Полицейский посмотрел на него долгим взглядом:
   - Верю я ему или нет - еще не повод для ареста, как вы понимаете. И боюсь, даже если мы арестуем Кемпбелла - он сошел с парома, когда тот прибыл на место, - то услышим от него то же самое, что нам уже говорил Табб.
   - Кемпбелл не хотел оставлять нас в пещере, - напомнил Тим, я слышал окончание их разговора.
   - В самом деле? - спросил полицейский. - Это очень важная деталь... - Он смотрел прямо перед собой и проговорил: - Если мы возьмем его до того, как ему станет известно, что вы нашлись и находитесь в полной безопасности... если мы скажем ему, что вас до сих пор ищут, есть надежда, что он выложит правду. Тим радостно вздохнул и выпрямился:
   - Значит, вы мне верите? - спросил он. В нем вспыхнула надежда и чувство уверенности в себе.
   Полицейский с трудом сдержал улыбку:
   - Ну конечно он верит тебе, Тим, - улыбнулась миссис Хоггарт. - Неужели ты думаешь, что кто-то стал бы понапрасну терять время, выслушивая твои фантазии?
   - Но в суде эти показания не могут принять во внимание, - с сожалением заметил полицейский. - Со стороны все это будет выглядеть как весьма красочная история, которые так любят сочинять мальчики. Они часто воображают себя героями и хотят стать участниками невероятных событий.
   - Джейн знала, что рубин украли, - твердо стоял на своем Тим. - Это она доказывала мне, что камень подменили.
   Полицейский хранил молчание. И тогда заговорила миссис Хоггарт:
   - Дорогой мой, ты и я знаем о способностях Джейн. Но никто не поверит, что она способна отличить один камень от другого.
   - Бьянка верит... - выпалил Тим. - Она тоже знает о способностях Джейн. Рубин она, правда, не видела и не слышала, о чем разговаривал Табб в пещере. Но ей известно, что тот встречался со Смитом. Что они хорошо знакомы. И в ту ночь, когда Табб приходил, в руках у него была коробка, в которой лежали драгоценности. И он подарил ей бриллиант...
   - Так ты говоришь... Но что если девочка... - полицейский помедлил. - То, что мне известно о ней... Она не может выступить свидетелем, заслуживающим доверия. Она не умеет ни читать, ни писать, как сообщил мне Тарбутт. Она диковата, немного не в себе...
   - Ничего подобного, - упрямо возразил Тим. - Она совершенно... "разумна" вот, что он хотел сказать в заключение, но увидел непроизвольную усмешку, появившуюся на лице полицейского и замолчал.
   - Мы не сможем пригласить ее для дачи свидетельских показаний, - продолжал полицейский. - Но мне бы очень хотелось поговорить с ней. И со Смитом я бы тоже не отказался побеседовать. И может быть...
   Он вдруг поднялся с места и быстрым шагом двинулся к балконной двери, которая вела на веранду, еще до того, как Тим и его мать догадались, что привлекло его внимание. На веранде что-то грохнулось на пол, потом раздался испуганный возглас.
   Полицейский двигался с неожиданной легкостью и быстротой для такого высокого сильного мужчины. И когда Тим и его мать встали, он уже вышел оттуда, ведя за руку Бьянку. Он сгреб ее, когда она споткнулась об упаковки с пивом, стоявшие на полу, и упала.
   - Бьянка! - закричал Тим.
   Но ее глаза были полны ужаса, и она смотрела на него так, словно не узнавала.
   - Это та самая девочка, о которой ты говорил? - спросил полицейский у Тима.
   Мальчик молча кивнул. Бьянка выглядела такой маленькой, такой испуганной, как воробышек, выпавший из гнезда...
   - Что ты здесь делаешь? - спросил ее полицейский.
   Девочка застыла на месте, опустив голову и дрожа от страха.
   - Не бойся, - проговорила миссис Хоггарт. И в ее голосе прозвучало сочувствие к Бьянке: - Никто не собирается обижать тебя. Ты пришла повидаться с Тимом?
   Молчание.
   - Она не любит, когда ее спрашивают, - сказал Тим.
   Миссис Хоггарт посмотрела на полицейского. Тот пожал плечами.
   - Поговори с ней сам, Тим, - предложила миссис Хоггарт. - Скажи, чтобы она не боялась нас.
   - ...Все в порядке... не волнуйся... - обратился к ней Тим.
   Бьянка стояла так, словно не слышала его слов. Неподвижная, как статуя. Только вздымавшаяся грудь выдавала ее волнение.
   - Они схватили Табба, - продолжил Тим. - И знают, что он нехороший человек. Ты ведь тоже знаешь это, потому что он бросил нас в пещере. И это он украл драгоценности. Правда ведь, что он подарил тебе один камушек?
   Бьянка оставалась безмолвной и безучастной.
   Тим набрал в грудь побольше воздуха и посмотрел на полицейского. "Продолжай, ты все делаешь правильно", - понял он по выражению его лица. Но Тим почему-то, даже не понимая, откуда возникло это чувство, испытывал стыд и неловкость. Но ведь в том, чтобы помогать полиции в расследовании, нет ничего дурного. Он нисколько не сомневался в этом, тем не менее голос его прозвучал не так уверенно, как он ожидал:
   - Ведь Табб дал тебе бриллиант - один из тех камней, что лежали в коробке, ты помнишь? В ту ночь, когда пришел к Смиту...
   Она подняла голову и посмотрела непонимающим взглядом, как если бы он говорил на неизвестном ей языке. "Дикарка. Немного не в себе..." - вспомнились ему слова Тарбутта. Тим подумал, что в эту минуту она выглядела такой... В нем вспыхнуло раздражение. Она выглядела дурочкой, ничего не понимающей дурочкой. И это бросало тень на него. На его слова. Бьянка обязана повторить то, что говорила, чтобы он тоже не выглядел доверчивым дурачком, который повторяет всякие глупости. Тим заговорил чуть мягче, но по-прежнему настойчиво:
   - Ты смело можешь рассказать о том, что произошло. Как все было на самом деле. Здесь только моя мама, а она верит тебе. А этот человек - полицейский. И ему тоже можно рассказать правду. Мы должны помогать полиции во время расследования. Это наш гражданский долг. - Он помолчал, а потом придумал способ, которым ее можно было бы заставить заговорить. Таким образом ему удавалось разговорить и Джейн, и этот прием должен был одинаково действовать на всех девочек. Идти от обратного.
   - Ну хорошо. Можешь не говорить. Если тебе не хочется, молчи. Это не имеет значения. Думаю, что им это не интересно. Они все равно все знают: Табб украл драгоценности и... - он вдруг вспомнил, что говорил полицейский перед тем и бросил на него тревожный взгляд. Но тот незаметно кивнул, поддерживая и подбадривая мальчика - ... и насчет Смита тоже, - закончил он с торжествующим видом. - Так что, как видишь, тебе не стоит беспокоиться из-за...
   Она тонко вскрикнула и побежала.
   Полицейский мог бы без труда задержать ее, но вместо этого он сложил руки на груди. Бьянка выскочила в прихожую. Они услышали, как взвыл ветер, когда она открыла дверь. Тим рванулся было за ней следом, но полицейский очень решительно остановил его:
   - Не надо, Тим. Оставь ее в покое.
   - Но там темно, - сказала встревоженная миссис Хоггарт. - Нам надо пойти за ней. Как можно отпускать ее одну в такую погоду?
   - Не думаю, что она пришла одна, - ответил полицейский.
   Тим обернулся к матери:
   - С ней ничего не случится. Скуа - не Лондон. Так что не беспокойся... - Он говорил, не думая о том, что говорит, поскольку мысли его были заняты совсем другим. Взглянув на полицейского, он сказал: "Все, что я говорил до сих пор, не более чем сплетни. До тех пор, пока нет никаких доказательств..."
   Полицейский кивнул.
   Клюшки для гольфа и лобстеры
   - Я не думала, что выдаю тайну, - сказала Бьянка. - Просто мне так хотелось, чтобы Джейн поиграла со мной, чтобы не убегала от меня, как убегают другие...
   - Бедная девочка, - пробормотал Смит.
   Его голос прозвучал неожиданно для Бьянки мягко и заботливо. Это были его первые слова с того момента, как она села в машину и рассказала о том, что слышала и видела. Точнее, повторила, как попугай, то, что говорил Тим.
   После того как она закончила, Смит все еще продолжал неподвижно сидеть, глядя прямо перед собой. Потом завел двигатель и направился к "Луинпулу", продолжая хранить полное молчание. Бьянке даже показалось, что он напрочь забыл о ней. Но когда они добрались до дома и она закрыла ворота, ведущие во двор, оказалось, что он ждет у задней двери. А потом он поднял ее на руки, словно был уверен, что она изнемогает от усталости, и донес до кухни. Усадив Бьянку на деревянную скамью, Смит разул ее. Она смотрела на его склоненную голову, и сердце ее сжималось от горечи из-за того, что все повернулось таким образом и что это случилось из-за нее. Ей хотелось попросить у него прощения.
   Но когда она открыла рот, он присел на корточки:
   - Моя бедная маленькая ведьмочка, - проговорил он и вздохнул. - Что сделано, того не вернешь, не стоит горевать.
   Голос его прозвучал так меланхолично, так вяло, словно он совсем не сердился на нее, чего она ждала и чего боялась.
   И из-за этого слезы вдруг брызнули из ее глаз.
   - О нет! Только, ради бога, не хлюпай носом, - нетерпеливо проговорил Смит, но потом взял себя в руки. - Ты же знаешь, что ведьмы не плачут.
   - Я не ведьма, - всхлипывая, ответила Бьянка. - Теперь уже нет. Я потеряла свою силу, как ты и говорил.
   - Жаль! - Смит коротко и безрадостно засмеялся. - Нам бы сейчас не помешало, если бы ты могла использовать свое Другое видение.
   Он выпрямился и застыл, глядя в огонь, на какое-то время совершенно забыв про девочку. Что же на самом деле известно полицейским? О чем они догадываются и в чем они блефуют? Смит не был глупцом и постепенно пришел к выводу, что все случившееся может быть искусной ловушкой. Что на самом деле у полиции нет никаких реальных доказательств его вины. И они просто надеются, что он потеряет голову от страха и выкинет что-нибудь такое, что выдаст его с головой. Смит нахмурился. Вполне возможно, хотя и в этом он тоже не был уверен, что они схватили Табба. Тот мог успеть взять драгоценности. И тогда все выложит полицейским в надежде, что заслужит более снисходительное отношение. "Малодушный человек", - подумал Смит и улыбнулся. Прежде чем заговорить с Таббом, он долго приглядывался к нему, примеривался, взвешивая все "за" и "против". Смит смотрел, как тот завтракает со своими знакомыми, как ведет себя с детьми, когда они вместе с ним выходили гулять по выходным дням. И понял, что Табб относится к числу тех людей, которые говорят, что им пора уходить, и остаются, которые твердят, что им хватит, и все равно выпивают вторую чашку кофе, а затем и третью. Кто уступает детям, когда они начинают клянчить мороженое на улице...
   Улыбка сошла с лица Смита. В данную минуту малодушие Табба сработает как раз против него.
   Он посмотрел на Бьянку. Слезы струились по ее лицу.
   - Ты все еще плачешь? - нетерпеливо спросил он. - Из-за чего?
   - Энни сказала, что вы можете уехать.
   Смит всегда вел уединенный образ жизни, и до сих пор ни одна живая душа не выказывала сожаления из-за того, что он должен уехать. И мысль о том, что кто-то будет горевать о нем, вызывала странный отклик в душе. Отклик, который нельзя было назвать недовольством.
   - Ты будешь скучать обо мне? - спросил Смит.
   Она посмотрела на него покрасневшими глазами:
   - А вы собираетесь уезжать?
   - Мне кажется, что морская прогулка подействует на меня освежающе, задумчиво глядя на нее, сказал Смит. Если они хотят использовать ее как ловушку, то и он тоже может использовать девочку таким же образом - бросить им косточку. - Я хочу проплыть вдоль берега, - продолжил он. А может быть, наведаюсь в Труль.
   - Вы тоже собираетесь в Южную Америку?
   - Зачем? - Он улыбнулся ей. - Нет, нет. Только вдоль берега. Половлю рыбу. А сейчас - закрой глаза, ложись спать и постарайся побыстрее заснуть.
   - А вы мне расскажете о том, как мы поплывем вместе? Как тогда?
   Он кивнул. Тогда Бьянка послушно откинулась на спинку скамьи и закрыла глаза.
   И Смит заговорил низким, протяжным голосом:
   - Думаю, что мы поплывем с тобой далеко-далеко. Туда, где даже нет островов. Мы выйдем в море рано утром, еще до зари, и поплывем на юг... и будем плыть до тех пор, пока не доплывем до...
   - Африки, - вставила Бьянка. - Я хочу побывать в Африке.
   - Хорошо. Мы проплывем вдоль берегов Африки. Будем останавливаться время от времени, покупать на берегу ананасы и папайю и...
   - Попугая, - снова вставила она, слегка зевнув.
   - Мы купим зеленого попугая, - согласился он. - С розовым хвостом и розовыми перьями на крыльях, с желтым хохолком на голове. А еще у него будет острый клюв, загнутый крючком. Мы научим его разговаривать, и он будет жить вместе с нами на лодке. А может, он даже научится ловить рыбу для нас, как это умеют делать цапли. И всюду, куда мы будем приезжать, все будут просить продать его. Мы, конечно, будем отвечать: "Нет, нет ни за что! Ни за какие деньги!" Нам надо будет придумать, как мы назовем его. Он помолчал. Ты придумала, как мы назовем его?
   Но девочка ничего не сказала в ответ. Она уже спала, и улыбка застыла на ее губах.
   Смит взял лампу и поднялся по ступенькам наверх. А когда через какое-то время спустился вниз, на нем был дождевик, резиновые высокие сапоги, какие носят моряки, а в руках он держал брезентовый саквояж, в который он уложил все необходимое для поездки на лодке, в том числе и консервы. Закончив сборы, он остановился возле спящей девочки.
   Придерживая Бьянку одной рукой, Смит поискал что-то у нее под вырезом и очень осторожно вынул бриллиант, висевший на шее.
   Достав из кармана нож, он постоял еще немного, глядя на лицо девочки, а потом решительно перерезал бечевку в двух местах, после чего сунул бриллиант в карман.
   - Прощай, маленькая ведьмочка, - сказал он и вышел через заднюю дверь, осторожно прикрыв ее за собой.
   От усталости Тим сначала заснул крепким сном. Но в тот момент, когда он открыл глаза, сон как рукой сняло. Голова его тотчас заработала. Мысли принялись теснить друг друга, словно пока тело отдыхало, они продолжали рыскать в закоулках памяти, в поисках ответа на мучившие его вопросы. Какое-то время он лежал неподвижно, прислушиваясь к шуму ветра. Утро еще не наступило. Но, поскольку ночи в Скуа были короче, темнота уже начала отступать.
   Тим потянулся и громко зевнул, надеясь, что это разбудит Джейн и он сможет поговорить с ней. Но она продолжала безмятежно спать. Вечером, перед тем как идти спать, он задал вопрос полицейскому: где могут быть драгоценности? Но тот пожал плечами, словно ему вообще не хотелось больше говорить ни о Фантике, ни о Смите. Лишь сказал, что воры, случается, прячут похищенное в самых неожиданных местах. Однажды такой тайник выкопали в саду. Под каждым кустом с розами оказалась коробка из-под сигарет или из-под леденцов, заполненная изделиями из серебра.
   - А как вы узнали, где надо искать? - принялся выпытывать Тим.
   - Мы вели за ним наблюдение. Прежде этот человек не выказывал никакого интереса к саду. А когда он стал возиться с розами, - что было не в его характере, - мы решили, что здесь что-то не так. Понимаешь?
   - Точно так же, как было нелепостью то, что Фантик привез клюшки для гольфа на остров?
   Полицейский улыбнулся, довольный тем, что мальчик все схватывает на лету, и отметил, что у него острый глаз. Отчего Тим раздулся от гордости. И жалел только об одном: отец не слышал этой похвалы.
   И теперь, улыбаясь самому себе, Тим проговорил:
   - Видишь, папа, как важны мелочи! Если они даже сразу и не бросаются в глаза. Это все равно, что складывать паззлы. Сам по себе каждый кусочек ничего не значит. Но когда ты сложишь их вместе, один к одному, - получается целая картинка.
   Но что пропустили сыщики? И каких именно кусочков не хватает? Что он знал о Смите? В общем-то, ничего особенного. Этот человек вел ничем не примечательную жизнь, не занимался ничем особенным, если не считать того, что время от времени отправлялся ловить лобстеров вместе с Кемпбеллом. Но Бьянка сказала, что Смит не любил лобстеров и никогда не ел их.
   Лобстеры! Тим резко выпрямился и сел на кровати.
   - Джейн! - позвал он ее восторженным голосом, потому что больше не мог выдержать: - Джейн, проснись!
   Сестра повернулась на другой бок с легким протяжным вздохом и сунула большой палец в рот.
   Тим неуверенно смотрел на нее. Мама сказала, что бедняжка совершенно измучилась и он должен быть внимательным и заботливым, не беспокоить ее зазря.
   Но ему непременно надо с кем-то поделиться своим открытием. Мама... Мама не рассердится, если он разбудит ее. Тим вылез из постели и вышел из комнаты.
   Миссис Хоггарт спала. Он потряс ее за плечо, чтобы разбудить, и она сонным голосом спросила:
   - Дааа? - а потом вдруг вскрикнула и резко выпрямилась. Комната вдруг озарилась пронзительным ярко-желтым светом. Затем свет померк: ракета начала падать, потрескивая и разбрызгивая во все стороны гаснущие искры.
   Тим бросился к окну. В небо взмыла другая сигнальная ракета:
   - Мама! - закричал он - Мама! Там лодка застряла в скалах.
   Крушение
   Казалось, не прошло и десяти минут, как маленький городок весь был на ногах. На пристани столпились мужчины, женщины, ребятишки. Некоторые женщины держали на руках младенцев, сонно хлопавших глазенками. Несколько человек облачились в дождевики и обули резиновые высокие сапоги. Но большинство просто накинули плащи на ночные сорочки и пижамы. В отеле осталась только миссис Хоггарт, которая наблюдала за всем из окна спальной, потому что Джейн, несмотря на суматоху, спала. Мать хотела, чтобы Тим тоже остался, но у него хватило ума ускользнуть до того, как она попросила его об этом.
   Сначала Тим ничего не мог разглядеть. Темные облака клубились над волнами, скрывая гавань и море. И вдруг горизонт начал очищаться. Бешеный ветер разметал мешавшие ему тучи, словно занавески на окнах. И по толпе прошелся вздох. Теперь все могли разглядеть суденышко. В сером сумеречном свете оно билось о скалы. Громадные волны то поднимали, то опускали его. И с каждой новой волной лодка погружалась в воду все глубже и глубже.
   Сигнальных ракет из лодки больше не выпускали. И никаких признаков жизни оттуда не подавали. Сначала никто не мог разобрать названия. А потом кто-то сумел прочесть надпись на борту: "Асти".
   - Это лодка Смита! - крикнул какой-то мужчина.
   - Сумасшедший! - проговорил другой. - Сумасшедший!
   Испуганный и возбужденный одновременно, Тим пробрался вперед, прислушиваясь к тому, о чем говорили в толпе. Кто-то высказал предположение, что Смит вышел в море с того места, где лодка стояла на якоре, а когда понял, что не может справиться с ней, двинулся к Скуапорту, чтобы найти спасение в гавани, вместо того, чтобы править руль в открытое море, где он мог бы действительно спастись. "И на что он только рассчитывал, идиот!" - возмущался старый рыбак. Входить в гавань с того края было опасно при любой погоде, а пытаться пробиться к пристани при таких волнах и ветре - равносильно смерти.
   Волны за молом поднимались стеной. И поскольку с этой стороны добраться до лодки не представлялось возможным, часть людей отправилась на другую сторону залива - как раз напротив городка. Там уже собралась небольшая группа мужчин. Черные острые скалы сбегали в море. И волны бились о них с пушечным грохотом.
   Женщины столпились на небольшом утесе и наблюдали за мужчинами на берегу. Одного из них начали обвязывать веревками, после чего он вошел в черную воду. Сначала она доходила ему до щиколоток, но уже в следующую секунду поднялась до груди. Рыбак пытался добраться до скал. До них было рукой подать, но бушующее разъяренное море превращало это короткое путешествие в смертельно опасное предприятие. И, несмотря на то, что мужчина прилагал все усилия, он вынужден был отступить под натиском волн. Его лицо и руки кровоточили, хотя он преодолел лишь треть того расстояния, что отделяло от цели. Вместо него вызвался пойти еще один доброволец, но из толпы выбежала его жена - полная женщина, которая накинула поверх сорочки военный плащ. Рыдая и причитая в голос, она вцепилась в него, не пуская к воде. Женщина умоляла его оставить эту затею, потому что он мог утонуть, как утонул ее отец. Слезы градом катились по ее лицу. Тим чувствовал, что не должен смотреть в ту сторону. И ему было стыдно из-за того, что он не мог оторвать от женщины глаз. К счастью, вмешался стоявший рядом человек:
   - Тут уж никто ничем не может помочь, - трезво заметил он.
   Это прозвучало как приговор. Все замолчали, теснясь поближе друг к другу в предрассветной мгле. Лодка почти совсем погрузилась в воду, и ее почти не было видно. Потом раздался звонкий треск - это, словно спичка, переломилась мачта, затем другой - поглуше.
   - Руль сорвало, - проговорил кто-то. Толпа издала вздох.
   Какое-то время никто не шевельнулся и не произнес ни единого словечка. Даже детишки застыли как маленькие статуи, прижавшись к родителям, словно искали убежища в их объятиях.
   - Ничего уже нельзя сделать? - послышался сзади мужской голос.
   Тим обернулся. За его спиной стоял полицейский. Из-под плаща виднелась его пижама в красно-белую полоску. Он обращался к Тарбутту, который в ответ только помотал головой.
   - Его уже давно смыло. Вся лодка залита водой.
   Полицейский сглотнул. И Тим понял, как сильно он побледнел, потому что шрам на щеке казался темнее, чем прежде.
   - Не думал, что он такой глупец, - сказал полицейский. - Выйти в море в такую погоду...
   - Все, она треснула! - крикнул кто-то, и стоявшие, словно по команде, подались вперед. Будто волна прошла по толпе.
   Громадный пенистый вал накрыл остатки лодки, которая по сравнению с ним казалась ореховой скорлупкой.
   И только после этого Тим увидел Бьянку. Она тоже стояла на берегу, чуть в стороне от группы рыбаков. И в тот момент, когда он заметил девочку, она бросилась вперед. Тим спрыгнул с утеса и полетел как стрела, выпущенная из лука, забыв про боль в лодыжке. Он звал ее по имени. Он кричал так, что легким стало больно. Но Бьянка не обернулась.
   Глаза всех стоявших на берегу были устремлены на утонувшее суденышко. И никто, кроме Тима, не видел Бьянку. Она успела зайти в воду довольно глубоко, прежде чем Тим добрался до ближайшего рыбака и дернул его за рукав.
   - Она утонет! - крикнул он. - Она же тонет!..
   Мужчина недоуменно повернул голову в ту сторону, куда указывал Тим, и из его горла вырвался крик. Мощная волна обрушилась на девочку. В первый момент она полностью исчезла из виду. Но потом волна откатилась назад. Ее не унесло в море. Она осталась на камне, хватаясь за него. Бледное лицо было обращено к толпе. Рыбак оттолкнул Тима и бросился к девочке. Он уже почти добрался до скал, когда навстречу ему уже понесся очередной вал.
   - Веревку! Бросайте веревку! - крикнул кто-то.
   Одна из женщин закричала тонким, пронзительным голосом, похожим на свисток паровоза. Следующая волна накрыла скалу, за которую держалась девочка, и она скрылась из глаз.
   Тим почувствовал приступ дурноты. На берегу началось столпотворение. Кто-то бежал, кто-то голосил. Плотные фигуры выросли перед ним, и он не мог видеть, что происходило в море. Кто-то толкнул его, пробегая мимо. Он упал на песок и остался лежать. В рот ему забился песок. А в голове билась одна страшная мысль: "Это моя вина!" Если бы он ничего не сказал полицейскому, если бы он не начал допрашивать Бьянку вечером, ничего этого не было бы.
   Кто-то наклонился к нему и помог подняться. Это был полицейский. И вдруг что-то словно взорвалось в голове Тима. Ослепнув от гнева, он ударил полицейского головой в живот и закричал:
   - Уходи! Уходи! Ненавижу тебя!..
   - Успокойся, старина! - сказал полицейский. - Все в порядке... все в порядке...
   Он взял Тима за плечи, резко развернул его лицом к заливу, так что он теперь мог видеть, как рыбак выходит из воды, прижимая девочку к себе. Несколько человек бросились ему на помощь и помогли выбраться. Он положил девочку на берегу.
   Мокрые волнистые, словно водоросли, пряди, разметались по песку. Она лежала лицом вниз. Тарбутт склонился над ней. Тим рванулся в ту сторону, но полицейский взял его за руку и потянул назад. Снова вокруг Бьянки столпились люди, и Тим ничего не мог разглядеть. Полицейский продолжал крепко держать мальчика за руку, как это было только в глубоком детстве. Порыв гнева, охвативший Тима вначале, сошел на нет, когда ему показалось, что самое страшное осталось позади. Но теперь он почувствовал, как на него нашла волна отчаяния. Она умерла! И это его вина. Он был уверен, что Бьянка утонула и уже ничто не поможет ей, когда раздался женский возглас: девочка начала дышать!
   Толпа задвигалась и зашумела, все оживились, услышав добрую весть. Кто-то передал одеяло. Бьянку подняли и завернули в него, как в кокон. Только голова ее покоилась на плече Тарбутта.
   - Не плачь, - сказал полицейский. - Она пришла в себя.