Боумен Салли. Актриса (Дестини - 3)

   Но Тэд помаленьку выруливал на другую тему. Он действительно говорил о деньгах - но об огромных деньгах. К которым Льюис с Лебеком не имели никакого отношения.
   - В общем, разведка донесла, что имеется уже тьма заявок на "Ночную игру". Всем он почему-то понадобился. Буквально всем. Мы в фаворе. Трюффо считает, есть резон сунуться в Канны. Можем получить прокат даже в Америке, не по всей стране, конечно, но поблизости от студенческих городков или, скажем, в некоторых нью-йоркских клубах... Это для начала. Получим, значит, эту говенную "Золотую пальмовую ветвь" в Каннах, и чихали мы на этот хренов Лос-Анджелес, что мы там забыли, однако стоящий прокат в Америке и кое-какая прибыль нам не повредят. Потом мы заделаем еще один фильмец, тоже здесь, в Европе, - в Лондоне скорее всего, а третий уж тогда в Америке. Там и осядем. Нечего нам писать против ветра в Европах. Если они нас поддержат, дело пойдет. Фильм под кодовым названием "Третий" вполне может стать явлением, штучной вещью. Ну а "Четвертый" вообще...
   - Они нас поддержат? Да кто такие "они"? - не выдержав, перебил его Льюис, на что Тэд с оскорбленной миной изрек:
   - Ты не слушаешь меня, Льюис. Я же говорил...
   - Повтори еще раз, я не очень понял, о чем речь.
   - Ладно, повторю, - Тэд со вздохом снова плюхнулся на кресло и со смиренным терпением начал объяснять:
   - Существует компания, занимающаяся прокатом фильмов, "Сфера". Это американская компания, усек? Она дышала на ладан, а ее вдруг взяли и купили. "Партекс Петрокемикалс", - с небрежностью фокусника, достающего из шляпы кролика, уточнил Тэд. Эта компания не могла быть неизвестна Льюису, ведь он был банкирским сыном.
   - Ну?
   - У этого самого "Партекса" появились грандиозные планы в отношении "Сферы". Они готовы засыпать ее деньгами, Льюис. Нефтяными долларами. Они хотят поднять "Сферу" на ноги, причем не только за счет проката, но и заставить ее делать фильмы. Они готовы эти фильмы субсидировать. Мои фильмы. - Тэд самовольно ухмыльнулся. - Понимают, что к чему, а? Знают, что теперь в кино никого в Америке не затащишь, все в свои телевизоры уткнулись, кто же этого не знает? А им плевать. Чуют - а я знаю это наверняка, - что выросло новое поколение зрителей, их только умело подмани, найди подход к этим юным душам. Им до смерти надоели сериалы, всякие там "Дым пушек" и прочая чушь; дайте время, они снова побегут в киношки, как только найдется тот, кто поймет, что им нужно. Чьи фильмы будут обращены к ним. Они уже по горло сыты Джейн Рассел и дрыгающимися под музыку девицами. Дайте им настоящее кино. Крепкие американские фильмы. Такие, какие делает ваш покорный слуга.
   - Положим, их у слуги негусто, один-единственный.
   - Брось ехидничать, Льюис. Я ведь серьезно...
   - Понял, понял, - Льюис нетерпеливо передернул плечами. - "Сфера", говоришь, и очень тебя хочет?
   - Ну да, просят дать им для проката "Ночную игру" и готовы отстегнуть деньжат на следующий фильм, хоть завтра. И цифры, заметь, называют не с пятью, а с шестью нулями. Поверь, я не шучу.
   - М-да, - Льюис откинулся на спинку кресла. Эта идиотская беспечность и доверчивость все сильней действовали ему на нервы. Ему ужасно захотелось поддеть его. Ведь как только речь заходила о деньгах, Тэд умел изображать из себя полного кретина, я всего лишь режиссер, чуть что твердил он тогда в Лос-Анджелесе; тогда же он и Льюиса заманил, он был ему нужен, потому что разбирался в финансах.
   Льюис действительно разбирался, сек с полуслова.
   Поскольку первые восемнадцать лет своей жизни с утра и до ночи слышал разговоры о финансах. Он мог с листа читать отчет о балансе. Его приучили читать "Уолл-стрит джорнел", а потом еще он выслушивал комментарии отца по поводу опубликованных в журнале материалов. Он изучал экономику в Гарварде - теорию, конечно. Да, окажись он в свое время в компании "Синклер, Лоуэлл и Уотсон", батюшка выдрессировал бы его на славу, и он бы наверняка порадовал родителя замечательными успехами на традиционном семейном поприще.
   Но кинобизнес? Это вещь в себе. Еще в Лос-Анджелесе он начал вникать в финансовые кинотонкости. В Париже, прежде чем урезать бюджет "Ночной игры" до минимума и прежде чем он и Лебек выложили деньги из своего кармана, Льюис все пытался раскрутить на всю катушку связи Тэда и авторитет Лебека, пытался добыть дополнительные кредиты.
   Это очень напоминало жонглирование мыльными пузырями. Сплошной шахер-махер. Попытки ускользнуть от налогов, от долговых обязательств. Изощренное лавирование. Кое-что стало до него доходить, все его бесконечные переговоры с потенциальными благодетелями кончались их обещаниями помочь, и только. Пузыри лопались один за другим.
   Смакуя свой выстраданный цинизм, цинизм бывалого финансиста, Льюис резонно заметил, что весь этот треп о субсидиях ничегошеньки не значит. Пусть для начала эта его "Сфера" подпишет договор, а еще лучше - чек, вот тогда он порадуется вместе с Тэдом, сказал Льюис, поглядывая на Хелен.
   Тэд сразу сник.
   - Ты прав, старина, - виновато пробормотал он упавшим голосом. Льюису стало стыдно. - Я не слишком в подобных хитростях разбираюсь. Не дано мне. Видно, тот малый из "Сферы" сразу раскусил, что перед ним сосунок.
   - Ну зачем уж так, - смягчился наконец Льюис. - Может, они и правда не шутят. Тем более сами сделали первый шаг. Но откуда они узнали о нашем существовании?
   Тэд снова самодовольно просиял.
   - У них ушки на макушке. В Европе полно свеженьких классных фильмов, а тут среди них америкашка затесался, то бишь я. И вообще, слухом земля полнится. Кто их разберет. Этот малый, Шер, видел последний вариант "Ночной игры" и очень нахваливал. Может, из вежливости. Щадил мое самолюбие.
   - Прекрати валять дурака, Тэд. - Льюис резко к нему придвинулся. - Ты что, ждешь, что я разрыдаюсь от жалости? Если ему понравилось, значит, так оно и есть. Но не значит, что он готов подписать чек на кругленькую сумму для твоего очередного шедевра, предоставив тебе carte blanche<Полная свобода действий (фр.).>, - вот и все.
   - Я понимаю, теперь и до меня дошло. И про carte blanche тоже рано говорить. - Он украдкой посмотрел на Хелен. Потом на Льюиса. И простер к ним коротенькие ручки.
   - Ты, наверно, догадался, почему я здесь? Я прошу тебя вернуться в Париж. Без тебя мне не справиться со всей этой кутерьмой. - Он перевел дух. - Потом я попробую справляться. Поедем хоть ненадолго. Раз уж, - он мотнул головой в сторону Хелен, - раз уж так получилось. Так ты согласен?
   Льюис кивнул. Он знал цену этому смирению. Ведь не отстанет, пока не затащит его в самолет, и как можно скорее. Так и будет сидеть над душой, пока Льюис не согласится. Льюис посмотрел на Хелен, Хелен поймала его взгляд. Он понял, что у нее в голове те же мысли, что у него. К счастью, она заговорила первая:
   - И когда ты хочешь его забрать, Тэд?
   Тэд внимательно осмотрел свои ногти и негромко произнес:
   - А что, если завтра?
   * * *
   Когда Тэд ушел, заявив, что ему совершенно необходимо обновить гардероб - то-то удивил! - Хелен и Льюис принялись обсуждать сложившуюся ситуацию. Этого надо было ожидать, сказала Хелен, ведь они договаривались, что, как только Тэд доведет картину, Льюис снова начнет сводить дебиты-кредиты тэдовских творческих исканий. Просто это "как только" наступило раньше, чем они рассчитывали.
   - Ты можешь поехать со мной, - сказал Льюис, обнимая ее. - Если самолет тебе опасен, поплывем на пароходе. Давай, а? Пусть Тэд только пикнет, я пошлю его к черту. Я хочу, чтобы ты была со мной. Я не могу без тебя, совсем не могу...
   Он прижался лицом к ее шее, потом поцеловал. А Хелен принялась мягко внушать ему, почему ей не стоит ехать с ним. Они перешли в гостиную и, усевшись в пухлые красные кресла, говорили, говорили.
   Льюис был приятно взбудоражен: какие взрослые у них с Хелен проблемы. Да, она права, у него действительно будет столько дел, они почти не смогут видеться. И вообще, час на самолете - и он в Лондоне.
   Как только выкроит время, прилетит к ней. А ей и впрямь лучше не трогаться с места. Здесь ей покойно и уютно. Ей нужно отдыхать, побольше думать о себе и о ребенке... Тут Льюис умолк, вновь ощутив блаженную радость сопричастности, общей тайны. Они посмотрели друг на друга.
   - Тэд думает, это твой ребенок, Льюис, - Хелен прикоснулась к его руке.
   - Пусть думает. Ему-то какое дело, - Льюис пожал плечами. - Это касается только нас с тобой. Нам самим важно разобраться в себе, в нашем будущем.
   - Все так неожиданно. Не знаю, что сказать. И еще... что мы скажем всем остальным?
   Лицо ее сделалось вдруг таким беззащитным. И Льюису в который уже раз захотелось заслонить ее собой, в такие минуты он ощущал себя настоящим мужчиной. Чем беззащитней она выглядела, тем мужественней он себе казался естественно, а как иначе?
   - Милая ты моя, - он поцеловал ее. - Я люблю тебя. Мы скоро поженимся. Я буду заботиться и о тебе и о ребенке. Он будет моим. Он уже мой. Я постараюсь быть ему хорошим отцом. А что, я люблю детей. - Льюис улыбнулся. - Я обожаю своих племянников, можешь спросить у моих сестер. Их стараниями я заимел уже полдюжины племянников и племянниц. - Он старался говорить шутливым тоном, чтобы подбодрить Хелен, но лицо его не желало слушаться, становясь все серьезнее.
   - Знаешь, - смущенно продолжил он, - мне трудно об этом говорить... в общем, другие могут не понять... тот же Тэд. Лучше ничего никому не объяснять. Это касается только нас с тобой. Это наша тайна. Я не хочу, чтобы кто-нибудь совал свой нос в нашу жизнь, ведь все опошлят. Если мы знаем, на что идем, если доверяем друг другу... если любим друг друга...
   Он все-таки решился выговорить это! Льюис с бьющимся сердцем смотрел на Хелен. Лицо ее ласково дрогнуло; голубые глаза сделались серыми, они всегда становились такими, если Хелен была чем-нибудь тронута или взволнована. Она прижала ладонь к его щеке.
   - Наверное, нам не стоит начинать со лжи, - мягко сказала она. Совсем не стоит.
   - Это не ложь! - Льюис сжал ее руки. Он так хотел верить в это! - Не ложь, а правда, не просто твоя или моя, а наша правда. Понимаешь?
   Элен взглянула на него. Она слышала, как прерывается от волнения его голос, видела, как ждут его глаза. Ей нравились эти глаза. Такие искренние - порой даже чересчур искренние, ничего не умеющие скрывать - на беду своему обладателю. Иногда он напоминал ей средневекового рыцаря, готового в блаженном безрассудстве кинуться со своим мечом на взвод автоматчиков. Она переживала за него, но недолго. Ведь это в ее честь он рвется на поле битвы, перепоясав себя мечом, она была польщена. Как же он хотел, чтобы она согласилась с его словами! Что ж, ей не впервой скрывать от мужчин свои сомнения и страхи. Она догадывалась, что в большинстве своем все мужчины похожи на Неда Калверта: ее сомнения не слишком их интересовали.
   Она кивнула, послушно соглашаясь.
   Льюис тут же вскочил и счастливой скороговоркой стал излагать ей свои планы на ближайшие часы и дни. Он будет звонить ей из Парижа каждый вечер.
   И при малейшей возможности наезжать. Они с Тэдом всегда договорятся. Все будет замечательно, все уже замечательно, и так будет всегда. И еще у них есть сегодняшний вечер и сегодняшняя ночь, их ночь. Он и она. А пока он имеет честь пригласить ее на ужин в его любимый ресторан "Каприз". Он снял телефонную трубку и заказал столик на двоих, к восьми часам. В половине восьмого явился Тэд, и стало ясно, что от него отделаться невозможно. Льюис опять снял трубку и попросил уточнить заказ. Нет-нет, все правильно, в восемь, только пусть добавят еще один прибор.
   * * *
   - Да не хочу я, чтобы он торчал здесь ночью. Не хочу. Пусть выкатывается.
   Вернувшись с ужина, Хелен и Льюис ретировались в кухню. А Тэд прочно обосновался на тахте в их крохотной гостиной. Часы между тем показывали полночь. За весь ужин Тэд не вымолвил ни слова, зато с отвратительной старательностью пожирал улиток, пачкая скатерть маслом и чесночной приправой. Льюис не знал, куда девать от стыда глаза. Когда к ресторану подъехало такси, на котором он с Хелен собирался вернуться домой, Тэд первым туда юркнул, Льюис ничего не успел сказать. А теперь, пригревшись у камина, он уже целый час наливался чаем. Ишь ты, в новом костюме. Хелен и Льюис украдкой наблюдали за ним из кухни, сидит себе насвистывает, уставившись в пространство близоруким взглядом. Ну и вырядился, чучело.
   Во-первых, судя по его волосам и бороде, он побывал в парикмахерской. Во-вторых, обычно мутные стекла очков были тщательно протерты и в них посверкивали огненные блики. А в-третьих, куда-то подевались заношенные джинсы вкупе с пропитавшейся потом рубашкой, стоптанными башмаками и с нейлоновыми носками, издававшими специфический, рыбный почему-то запах. Перед тем как облачиться в новый костюм, Тэд явно принимал ванну.
   Тэдова обновка не шла, естественно, ни в какое сравнение с вечерней экипировкой самого Льюиса, элегантного до чертиков. И однако это был костюм. Черная тройка. Брюки нещадно впивались в плотные ляжки; к тому же они были коротки и не скрывали кромки тоже коротких черных шерстяных носков. Пуговицы на жилете с трудом выдерживали напор мощного брюха; черные на шнурках ботинки ослепительно блестели. Взглянув еще раз на преобразившегося Тэда, Льюис громко застонал.
   - Ш-ш-ш, услышит, - улыбнулась Хелен.
   - Ну и черт с ним. Пора и честь знать. Еще одна чашка - и будет с него. Он уже три вылакал.
   - Мне его попросить, или ты сам?
   - Я сам, - страшным голосом сказал Льюис, - пойду и скажу. Смотри.
   Он решительным шагом двинулся в гостиную, Элен шла сзади; подойдя к камину, он сунул в пухлую лапу Тэда кружку с чаем - ногти, между прочим, тоже были подозрительно чисты - и сурово изрек:
   - Допивай скорее, тебе пора.
   - Пора? - Тэд растерянно моргнул, потом взглянул на тахту. - Я думал, прикорну здесь...
   - Зря думал. Пей и уходи. Мы с Хелен хотим побыть одни. Последняя ночь, я же уезжаю.
   Льюис был горд собой. Тэд поднял голову: в очках его плясало пламя.
   - Конечно, конечно. Я понял. Как я сам не додумался, болван. - Он помолчал. - А что, если где-нибудь в уголочке я...
   - Нет, старик. Никаких уголочков. Хорошо?
   - Хорошо.
   Тэд был сама любезность. Льюис опустился в кресло напротив, усадив Хелен рядом. Закурив сигарету, он с опаской взглянул на Тэда. Почему костюм? Да еще черный?
   - Я вот тут как-то думал... - начал Тэд, и Льюис озабоченно нахмурился. Эта фраза не предвещала ничего хорошего, так начинались его монологи. Только монолога сейчас не хватало, Льюис еще сдерживался.
   - Я весь внимание, постарайся покороче, ладно?
   - Да, да, - Тэд успокаивающе махнул пухлой ладонью. - Это очень важно. Важно для тебя. И для Хелен. Ибо думал я именно о ней. Есть один весьма существенный момент, который нам нужно оговорить. Безотлагательно. Следует решить, как мы представим Хелен зрителям. Особенно американским. Это главное. Тут требуется стратегия. Я вам не рассказывал о Грейс Келли, о том, как она завоевывала Голливуд?
   - Не помню.
   - Знаете, что она изобрела? Являлась к тамошним мэтрам - режиссерам, продюсерам - обязательно в белых перчатках. Белые перчатки! Черт подери! Дескать, только подступитесь! Я вам не статистка какая-нибудь! И они клюнули, Льюис, клюнули как миленькие. Такая малость, перчатки, а разговоров было... Только о ней тогда и говорили: ах, какая необыкновенная! ах, красавица! ах, в белых перчатках! Нам тоже надо придумать для Хелен нечто эдакое. Колоритный штришок. Только не белые перчатки, второй раз они не сработают.
   - Я могу надеть и черные, - невинным, без тени сарказма голоском вставила Хелен. Ее реплика произвела впечатление: Льюис расхохотался, а Тэд долго не мог сообразить, что над ним издеваются. Он тоже усмехнулся, правда не слишком весело, Хелен сразила его наповал.
   - У нас уже есть полезный задел. Замужество, например. Очень подходящее. Я имею в виду твою кандидатуру, Льюис, старинный род, богат, Гротон, Гарвард - подарок судьбы, а не муж. Все эти хрены с блудливыми ручонками, обожающие копаться в чужом белье, сразу сделают стойку, узнав, что ты ее муж. Гениально. Потрясающе. Сразу им и вмажем: эта женщина высшей пробы, она прекрасна, она недоступна, абсолютно недоступна. Вот в чем вся соль. Именно в недоступности.
   - Ну да, она действительно недоступна, и действительно выходит за меня замуж. Ты доволен?
   - Погоди, Льюис, - Тэд встал и начал красноречиво размахивать руками. - Мы говорим не о том, что есть. Мы говорим об имидже. Если Хелен будет сниматься в наших фильмах, ей нужен подходящий имидж.
   - Если? - Льюис резко поднял голову: он почувствовал, что сидящая рядом Хелен напряглась как струна. - Почему вдруг "если"? А кто говорил, что мы одна команда? Ты. Я. Хелен. "Наилучшая комбинация" - твои слова. Забыл, что прочел мне целую лекцию о преимуществах треугольников?
   - Неужели прочел? - Тэд хитровато на него взглянул. - Ну да, я мог. Действительно, лучшие фильмы делаются командой из трех. Это правда, это я замечал.
   - Ты это утверждал. И перечислил мне целый список фильмов. Он начинался со всякого старья, "Третий человек", "Унесенные ветром"...
   - Только не "Унесенные ветром". Эту муру я никак не мог назвать.
   - И еще ты говорил тогда же - кстати, до того разговора ты горячо убеждал меня в том, что студии вымирают, что только независимый от всяких студий режиссер, то есть ты сам, сумеет спасти американское кино, - так вот, ты говорил, что этому режиссеру-одиночке необходима команда. Такой же вольный, не зависимый от студии продюсер и звезда. Женщина, уточнил ты. Это верняк, говорил ты, единственно правильная основа. Если заложим верную основу, потом запросто справимся с любой задачей, с любой закавыкой. Я же помню твои слова.
   Пока он говорил, бедный Тэд переминался с ноги на ногу, свирепо ему подмигивая. Смех да и только. Льюис прекрасно понимал, почему Тэд так дергается. Он очень не хотел, чтобы Хелен знала, что он делает ставку на нее. Чтобы не воображала и не слишком брыкалась, объяснил тогда ему Тэд.
   Тут уже не выдержала Хелен и, нахмурившись, выжидающе повернулась к Тэду:
   - Погоди, какая еще звезда? Так ты говорил Льюису о том, что тебе требуется звезда?
   - Возможно, и говорил. В порядке бреда. Ну и что, разве не бывает: ни с того ни с сего человек становится звездой? - Он скользнул по Хелен осторожным взглядом.
   - А еще ты говорил о легенде, - бросил Льюис, предательски подтрунивая.
   - Ну, легенда. Легенды с неба не сваливаются. Их делают. - Тэд тут же ухватился за это слово. - Об этом я и говорю. Пытаюсь сказать. У нас еще не отработан имидж Хелен. Пока не отработан. Тут надо поломать голову.
   Он умолк, потом снова плюхнулся на стул и отпил глоточек из переполненной чашки. Льюис хотел снова его поторопить, но осекся: Хелен ловила каждое его слово. Она не сводила с него глаз, точно Тэд был Моисеем, только что сошедшим с Синая с десятью заповедями под мышкой.
   - Да, тут надо поломать голову, - почувствовав ее интерес, Тэд довольно хихикнул. - Надо продумать все до мелочей. Лицо. Прическа. Макияж. Одежда. Мы должны умело тебя подать. Стиль - классический. Кутюр. Я хочу, чтобы ты выглядела женщиной, а не желторотым подростком. Чтобы с первого взгляда было ясно: ты, что называется, предмет роскоши. Чтобы все мужики сатанели от похоти, глазея на тебя в темном кинозале. Сатанели и думали: господи, я все бы отдал за такую, но мне не видать ее как своих ушей, так холодна, так безупречна - эта игрушка мне не по карману...
   - Минуточку, я... - попытался остановить его излияния Льюис. Но Тэд и ухом не повел.
   - Я хочу от тебя сексуальности, ясно? Чтобы мужики сходили из-за тебя с ума, чтобы, лежа в постели со своими женами, подружками и хрен их знает с кем, они воображали, что рядом ты. Но при этом они ни на миг не должны забывать: ты - мечта и никогда до них не снизойдешь. Почему? Да потому что ты сама чистота, сама невинность. У тебя настолько невинный вид, что мужикам распирает ширинки. Это же классический вариант. Извечный парадокс истинной женственности. Синдром: Артемида и Афродита, девственница и она же шлюха...
   - С меня хватит. - Льюис поднялся на ноги. Голос его был грозен. Убирайся отсюда, Тэд, сейчас же убирайся. Я не желаю слушать всякие мерзости, и Хелен тоже.
   Тэд хлопнул глазами, но с места не двинулся. На его физиономии было написано искреннее изумление. И чего я на него накинулся, виновато подумал Льюис. Ведь столько раз выслушивал уже эту муть и не дергался.
   - Прости, Льюис. Хелен, ты на меня не обиделась? Я просто набросал вам некоторые идейки, объяснил, как делаются такие дела. Может, не так выразился местами. Я же не говорю, что ты на самом деле шлюха, хотя, впрочем, и не девственница...
   - Тэд!.. Еще слово, еще одно слово, и я... клянусь...
   - Ну что ты кипятишься, Льюис, успокойся. - Тэд глотнул чаю. Перехожу к главному. Хелен, ты не против? Постараюсь быть кратким. Вопрос до чрезвычайности важный...
   - Пусть выложит все, Льюис, - сказала Хелен, продолжая смотреть на Тэда. - А ты, ты можешь нормально объяснить, что тебе нужно?
   - Уговорила. - Он, сдаваясь, поднял пухлую ладонь, Льюис снова сел. А Тэд принялся загибать пальцы на руке:
   - Итак, первое: манера говорить. Тут у нас все тип-топ, но надо бы поинтересней. Слишком четкий выговор, слишком как у всех, слишком английский. Не то, совсем не то. Нам бы не мешало подпустить таинственности... Возьмем ту же Гарбо или Дитрих. Их имена завораживают - а почему? Да потому, что их не ухватишь, не втиснешь в привычные рамки. Говорят вроде по-английски - а не англичанки...
   - Да ну тебя на фиг, Тэд, ясное дело, не англичанки, - не выдержал Льюис. - Одна шведка, вторая немка. При чем тут твоя чертова таинственность?
   - Погоди, Льюис. Не ершись. Это ты знаешь, что одна шведка, а вторая немка. Но те, кто сидит в темноте и глазеет на экран, - не знают, а если и знают, то думают совсем о другом. О том, как она не похожа на остальных баб. Она из другого теста. Сплошная экзотика. Тайна...
   - Еще раз услышу от тебя слово "тайна", Тэд, и, ей-богу, я вышвырну тебя...
   - Я знаю, что он имеет в виду, - тихо сказала Хелен. - Он говорит о власти. Которую ты имеешь, если ты не такой, как все. Когда окружающие не могут тебя вычислить, понять, что ты собой представляешь...
   - Разве это дает власть? - Льюис с недоверием на нее посмотрел.
   - Иногда. Так мне кажется.
   Тэд с интересом за ними наблюдал. Потом придвинулся ближе.
   - Так о чем бишь я. Тебе, Хелен, нужно поработать над голосом. Пока есть время до следующего фильма. Он должен звучать загадочней, быть дразнящим. Чуть меньше невинности. Произношение пусть остается безупречным, но сдобрим его легким, почти неуловимым акцентом. Французским или итальянским, в общем, желательно европейским. И чуточку американского не повредит.
   - Не слишком аппетитный коктейль, - Льюис повернулся к Хелен и с изумлением обнаружил, что она на полном серьезе слушает весь этот бред. Почему бы тебе не продемонстрировать Тэду свои способности, моя милая? Ему же нужны акценты. Он и не подозревает...
   Льюис тут же пожалел о своих словах, потому что Хелен вспыхнула до корней волос. А Тэд, напевая что-то, начал слишком пристально разглядывать потолок, потом пол.
   - Он знает, - напряженным от смущения голосом сказала Хелен.
   - Знает? И давно узнал?
   - Да в Риме еще. Хелен развлекала меня иногда. - Тэд помолчал. И устало продолжил: - Вернемся к нашим проблемам. Хелен понимает, о чем я говорю, и знает, что я прав. Есть и более важные детали. Одну нам надо обсудить обязательно.
   - Как? Неужели только одну? - Льюис был вне себя от злости. Он опять, как тогда в Риме, почувствовал себя лишним. Он ревновал. - Действительно, почему только одну? - ехидно поинтересовался он, вскочив с места. - Я уверен, у Тэда в запасе еще мильон крайне полезных советов. Если мы готовы пожертвовать голосом Хелен, хотя, по мне, он вполне хорош и сейчас, почему бы не пойти дальше? Можно обкорнать ей волосы. Можно вытравить их пергидролем. А как насчет пластической операции? Или...
   - Или насчет имени, - с неожиданной твердостью подхватил Тэд. - Надо что-то придумать. Имя никуда не годится.
   - Это какое же, - наседал на него Льюис. - Хелен Крейг? Или Хелен Синклер? Которое вскоре, должен тебе напомнить, она будет носить.
   - Ни то, ни другое, - проворчал Тэд. - Слишком английские. Обыкновенные. Нудные. Ну что хорошего - Хелен? Или Крейг. И Синклер тоже не лучше. Очень пресно.
   - Вот спасибо.
   - Да не психуй ты. Для банкира - блеск, а не фамилия. Правда, правда. Но для кинозвезды - вернейший провал. Итак, - он побарабанил пальцами по жирным ляжкам, - остановимся на этом поподробнее. Вот смотрите. Грета Гарбо - два Г. Мэрилин Монро. Дважды М. И эта новая французская милашка, Брижит Бардо - два Б, по-французски звучит как "bebe", малютка... потряс, а?
   - Потряс-то потряс, - Льюис, остыв, снова уселся в кресло. - Но ведь имеются еще и Кэрол Ломбард, Бетт Дэвис, Кэтрин Хепберн, Джина Лоллобриджида, Марлен Дитрих, да их до хрена. И неплохо устроились без всяких двойных инициалов...
   - Согласен. Я же просто рассуждаю. Пытаюсь что-нибудь придумать.
   Тэд и Льюис глубокомысленно уставились друг на друга. И тут Хелен поднялась со своего места. Лицо ее горело. Просто стояла и молчала. Тэд и Льюис тоже не решались заговорить, вдруг почувствовав себя неловко, оттого что совсем забыли о ее присутствии.
   - При крещении меня назвали Элен. У меня и в паспорте это имя, разве ты не помнишь, Льюис? - Она помолчала и добавила: - Мама всегда называла меня этим именем. Ей нравилось, как оно звучит. Она говорила, что оно похоже... похоже на вздох.