Боумен Салли. Отвергнутый дар (Дестини - 2)

   - Вы полагаете, она действовала обдуманно? - Кристиану стало куда как лучше. Он даже поел немного.
   - Не думаю. Нет. У нее все получалось естественно. Знаете, как у Снежной Королевы. На этот счет не беспокойтесь... - Шэрон помедлила. Льюис был просто убит, когда она ушла.
   - Как вы думаете, она могла прийти обратно? Где-нибудь на днях?
   - Могла. - Шэрон слегка покраснела. - Я в своей комнате давно не была - наверное, больше недели. Я встретила одного потрясающего парня, знаете, как это бывает... - Она запнулась, словно боясь осуждающего замечания; но, когда Кристиан похлопал ее по руке и уверил, что, разумеется, подобное ему очень хорошо знакомо, она улыбнулась.
   - Так вот. Хелен вполне могла прийти сюда. У Льюиса, думаю, остались ключи от моей комнаты. А эта старая ведьма - консьержка наполовину слепая и никогда не знает, что происходит в доме. Может быть, Хелен и приходила. Может, поэтому они и уехали. Понимаете, это странно. Льюис ни разу не говорил о переезде. Но вообще-то он часто срывается с места. На жизнь ему зарабатывать не надо, да и поразвлечься он совсем не дурак. Я все удивлялась, почему Льюис так долго оставался в Париже, даже подшучивала над ним. Говорила, что, когда мы вернемся в Штаты, я его разыщу и заявлюсь к нему в Бостон без приглашения.
   - И заявились бы?
   Шэрон насмешливо посмотрела на него.
   - Думаете, я полная дура? Одно дело - Париж. Дома такой парень, как Льюис, меня бы и не заметил. Вашу сестру - да. В ней видна порода...
   Шэрон вздохнула, и Кристиан почувствовал к ней симпатию. Ее признание, что между ней и Синклером существовал непреодолимый социальный барьер, было откровенным и несколько циничным, но горечи в нем не слышалось. Кристиан позвал официанта и снова повернулся к девушке.
   - Я вам очень благодарен, - просто сказал он. - Вы мне оказали неоценимую помощь. Все это для меня очень важно. Моя сестра причинила много страданий...
   - Бьюсь об заклад, - задумчиво проговорила Шэрон, - она причинит их еще немало. Она ведь не ваша сестра, верно?
   Кристиан вздохнул:
   - Да. Вы правы.
   - Я догадалась. - Она дотронулась до его пальцев и быстро отдернула руку. - Все равно. Желаю вам удачи. Вы симпатичный. Жаль, что мало чем могу вам помочь.
   Кристиан заплатил по счету и снова поднял глаза на девушку. Он заметил, что она колеблется.
   - Что-нибудь еще? - предположил он. - Расскажите. Что бы это ни было, я должен знать.
   Шэрон нахмурилась и откинулась на спинку стула. - Вроде бы ничего. Какое-то смутное ощущение... Может, ерунда... Но кое-что меня озадачило...
   - Расскажите.
   - Я уже думала об этом, когда вы расспрашивали про Льюиса и Тэда. Понимаете, если бы я должна была сказать, интересовалась ли Хелен кем-то из них, я бы ответила: да, до некоторой степени. Но речь бы шла о Тэде.
   - О Тэде? - уставился на нее Кристиан, и Шэрон быстро замахала руками.
   - Нет-нет, тут никакой романтики. Не поймите меня превратно - я вовсе не имею в виду, что Тэд ей нравился. Он именно интересовал ее. Он становился совсем другим в ее присутствии. Ведь обычно он мрачно помалкивал, слова из него не вытянешь. Зато при Хелен совершенно преображался. Мог часами бубнить. У меня от скуки скулы сводило. Льюису это тоже, кажется, действовало на нервы. А Хелен - нет, сидит себе тихо как мышка да слушает...
   - Правда? - заинтересовался Кристиан. - А вы помните, о чем он рассказывал? Шэрон усмехнулась:
   - Конечно. Я же вам говорила. О кино - о чем же еще?
   * * *
   - У меня есть некоторые сведения о банке "Синклер, Лоуэлл и Уотсон". Я получил их по телексу час назад. А также дополнительная информация о Льюисе Синклере. Здесь много всего. Ну, банк я и раньше знал. Когда-то давно мы совершали с ними кое-какие незначительные сделки...
   Эдуард бросил листки телекса на гладкую черную поверхность письменного стола в его парижском офисе. Голос его звучал пренебрежительно - для него "Синклер, Лоуэлл и Уотсон" были слишком мелкой сошкой. Кристиан вздохнул и стал проглядывать телекс. Он позвонил Эдуарду утром, как только расстался с Шэрон; Эдуард немедленно вылетел из Шато де Шавиньи на собственном самолете. Сейчас было два часа дня.
   Кристиан снова вздохнул и поглядел на своего друга. От человека, который еще вчера был близок к срыву, не осталось и следа. Под глазами лежали тени - свидетельство бессонной ночи; однако Эдуард был одет в элегантную черную тройку, свежевыбрит и подстрижен. Он излучал холодную энергичную решимость. Кристиану сейчас не хотелось бы оказаться на месте Льюиса Синклера.
   - Эдуард, но ведь у нас нет оснований утверждать, что она возвратилась туда, - мягко начал он, - или что она уехала с Синклером и его другом...
   - Синклер сорвался внезапно, в пять часов утра, сразу после того, как ты приходил в кафе "Страсбург" и задавал вопросы. Думаю, вывод напрашивается сам собой, - холодно оборвал его Эдуард и постучал по столу платиновой ручкой.
   - Они были просто друзьями, Эдуард. Даже менее того - ведь это обычное случайное знакомство. Они лишь помогли ей найти комнату, вот и все...
   - Других друзей мы не знаем. Может быть, Элен туда вернулась, а Синклер, узнав, что кто-то ее разыскивает, вместе со своим другом увез ее. В пять часов утра. До тех пор пока не появится версия получше, я намерен придерживаться этой. Вот так.
   Кристиан пожал плечами. Он прекрасно знал, что, когда Эдуард находится в подобном настроении, спорить с ним бесполезно. Он углубился в чтение телекса. По мере того как он читал, росло его восхищение Эдуардом, а также его собственное беспокойство. В бумагах содержался лаконичный, но удивительно полный отчет о "Синклере, Лоуэлле и Уотсоне": история основания банка, его финансовые возможности. Кристиан был уверен, что большинство этих сведений уже известно Эдуарду. Там же имелось краткое, но выразительное описание Льюиса Синклера.
   Двадцать пять лет, как и предполагал Кристиан. Единственный сын, в семье, кроме него, - четыре сестры, все старше. Ежегодный доход в сто тысяч долларов приносят ему деньги, оставленные дедом. Учился в Гротоне и Гарварде; не слишком выдающиеся успехи с академической точки зрения. В записке намекалось, что место в университете досталось ему с трудом, возможно, благодаря сильным семейным связям, возможно, благодаря его собственным спортивным достижениям. Синклер стал звездой первой величины в футбольной команде Гарварда. Кристиан усмехнулся, мысленно похвалив себя за проницательность. Золотая молодежь. Футболист. Как американцы таких называют? Ах да, джок.
   - Эдуард... - Кристиан укоризненно и вместе с тем слегка поддразнивающе улыбнулся. - Ты отстал от времени. Этим сведениям уже три года. Льюис Синклер ушел из Гарварда в 1956-м. А как он жил с тех пор и до сегодняшнего дня?
   В ответ Эдуард сложил губы в некое подобие улыбки.
   - Сегодня ближе к вечеру я буду знать больше.
   - Хорошая бостонская семья...
   - Заурядная бостонская семья, - отрывисто бросил Эдуард. - По линии отца - на протяжении четырех поколений безупречная репутация в деловом мире. Мать происходит из очень знатной и старинной семьи, ее родословная ведет к ранним голландским поселенцам, а то и дальше. Обширная общественная и благотворительная деятельность. И не слишком умный сын (учти - пятый ребенок в семье после четырех девочек), который вырос, а может, еще и не вырос богатым и испорченным...
   - Откуда тебе это знать, Эдуард? Уж во всяком случае, из этих бумажек ничего такого не следует.
   - Я разговаривал еще со своим хорошим другом из Нью-Йорка. Это человек, работающий на Уолл-стрит, он хорошо знает Синклеров. Из его слов я понял, что Льюис Синклер - что-то вроде плейбоя. - Эдуард с отвращением скривил губу, а Кристиан с трудом сдержал улыбку. - Он обожает то, что мой друг назвал словом "вечеринки". Насколько я понимаю, именно этим по большей части занимался Синклер последние три года. Однако, как я тебе уже сказал, к вечеру я буду знать больше.
   Кристиан с тревогой посмотрел на друга. До него доходили слухи о том, каким жестоким бывал иногда Эдуард де Шавиньи. Сам Кристиан никогда не сталкивался с этой чертой своего друга, он не придавал этим россказням никакого значения и склонен был приписать их элементарной зависти. Разумеется, святым Эдуарда назвать было трудно, успеха в делах мягкостью не достигнешь. Но жестоким, бесчестным, чуть ли не готовым убить соперников и конкурентов? Нет, Кристиан всегда полагал, что эти утверждения преувеличены. Однако внезапно его уверенность ослабла и ужасные сомнения одолели Кристиана.
   - Эдуард, я слышал о твоих вендеттах, - с напускной беззаботностью начал он. - Я надеюсь, ты не собираешься устраивать еще одну? Льюис Синклер не совершил ничего такого...
   - Ты говоришь о вендетте? - холодно обронил Эдуард. - Вендетта предполагает какие-то страсти, эмоции, разве нет? Я же не испытываю к Льюису Синклеру никаких чувств. Он просто средство для достижения цели.
   Во взгляде Кристиана читалось недоверие. Он был убежден: Эдуард сам верит в то, что говорит; но Кристиану хотелось бы знать, так ли это на самом деле. Если Эдуард ревнует - а Кристиан догадывался, какой жгучей и устрашающей могла быть ревность его друга, - значит, чувства, которые тот испытывал к Льюису Синклеру, никак нельзя было назвать холодными и рассудочными. Конечно же, Эдуард даже самому себе никогда не признается, что ревнует: ведь он презирает все эти низменные страсти, а Кристиан был уверен, что Эдуард относит ревность к разряду самых низменных чувств. Будучи очень ревнивым, сам Кристиан с течением времени все больше чувствовал на себе действие этого недуга, разъедающего и ум, и душу; поэтому он не разделял точку зрения своего друга.
   - Эдуард, а что, если... - Кристиан запнулся. - А что, если Льюис Синклер просто старается помочь Элен? Может, и об этом стоит подумать? Возможно, ее привязывает к нему чувство благодарности...
   Едва он произнес эти слова, как тут же понял, что говорить их не следовало. Взгляд Эдуарда стал ледяным. Он посмотрел на Кристиана и отвернулся.
   - Ну что ж. может быть, все именно так, как ты сказал. Я учту.
   Он замолчал, и Кристиан увидел, что в душе его друга происходит какая-то борьба. Когда Эдуард повернулся, маска холодной рассудительности соскользнула и на лице проступили обуревавшие его чувства.
   - Это единственное, за что я могу ухватиться, Кристиан. Донесения из Лондона не оставляют надежд...
   - Никакой Элен Хартлэнд? - мягко спросил Кристиан.
   - В книге записей рождения никого, кто хотя бы приблизительно подходил по возрасту. В каталоге Британской библиотеки писательница по имени Вайолет Хартлэнд не значится. Пилот с фамилией Хартлэнд не служил во время войны в военно-воздушных силах Великобритании.
   Эдуард положил ручку рядом с папкой, Кристиан отвел глаза. Эдуард и раньше признавал, что Элен могла ему солгать, но не в важных вещах, как он считал. Кристиан вздохнул. Разве имя и происхождение - это не важно?
   Эдуард откашлялся.
   - Помнишь, она сказала, что выросла в Девоне? В деревне, которая тоже называется Хартлэнд. После смерти матери она продолжала жить там с теткой...
   - Да, помню. Она при мне это рассказывала, за ужином.
   - В Девоне есть деревня Хартлэнд. Заброшенное местечко на северном побережье. Мои агенты... - Он помедлил. - Там сейчас наводят справки. В общем-то, я ничего особенного не жду, но. если я сам соберусь туда поехать, ты будешь сопровождать меня, Кристиан? Немая мольба отразилась в его глазах. Кристиана буквально захлестнуло желание помочь.
   - Ну конечно, - спокойно ответил он. - Ты сам знаешь. Ну а пока что?
   - А пока я буду искать Льюиса Синклера. Я найду, куда он исчез.
   Кристиан взглянул на него с недоумением: Эдуард говорил так уверенно.
   - Ты действительно сможешь найти его? Я всегда считал, что, если человек хочет исчезнуть на время, сделать это довольно просто. Ведь Синклер уже может находиться практически в любой точке Европы. Откуда ты знаешь, вдруг он направился прямо в аэропорт и улетел в Нью-Йорк, в Бостон, в...
   - Он этого не сделал. Мои агенты проверяют все трансатлантические рейсы из Парижа. Как только Льюис Синклер предъявит свой паспорт или забронирует билеты, я тут же узнаю об этом.
   - А если не забронирует? Если он поедет на поезде? На машине? Или решит добираться на попутных? А если он попросту отсиживается где-нибудь в Париже? Эдуард, это совершенно невозможно! Как ты его найдешь?
   Эдуард встал.
   - Да очень просто. - Он пожал плечами. - В современном мире существует один почти безошибочный способ найти кого угодно...
   - Какой же?
   - Мой дорогой Кристиан. Деньги.
   * * *
   Когда Кристиан ушел, Эдуард поднял телефонную трубку и назвал телефонистке нью-йоркский номер. Трубку снял его друг с Уолл-стрит, человек уважаемый и влиятельный, владелец известного во всем мире банка. Эдуард перешел прямо к делу.
   - Ты говорил со своим знакомым из налогового управления?
   - Да. Он согласен. Видишь ли, он мне кое-чем обязан. Все счета Льюиса Синклера будут тщательно контролироваться с завтрашнего дня. Может быть, даже с сегодняшнего. Но должен тебе заметить, Эдуард, это вопиющее нарушение всех правил. Полное беззаконие. Я его с трудом уломал, а я не люблю просить...
   - Крайне тебе признателен. Спасибо. Однако мы с тобой оба знаем, что такие дела делаются, невзирая на любые законы.
   - Да. Но, Эдуард, ради бога, я надеюсь, у тебя все же имеются веские причины. Понимаешь, Роберт Синклер - мой старый друг. Мы вместе учились в колледже. Господи, когда я приезжаю в Бостон, я останавливаюсь в его доме. Мы играем в гольф. Эмили Синклер и моя жена - приятельницы. Они учились в одном классе.
   - Причины у меня действительно веские. Больше я ничего не могу сказать. Но даю полную гарантию, что полученная мной информация не попадет в чужие руки и никоим образом не будет использована против Льюиса Синклера и его семьи...
   Банкир вздохнул:
   - Ну ладно, договорились. А теперь скажи, что ты хочешь знать.
   - Все. Меня интересует его банковский счет, как ты понимаешь. Я хочу знать о каждом снятии денег с этого счета. Все детали: куда перечислены деньги, когда, сколько. В особенности деньги, переведенные за границу, например, в Европу, - какой бы малой ни была сумма. Переводы денег в иностранные банки. Чеки, выписанные в магазинах или гостиницах. Располагаешь ли ты сведениями о его кредитных карточках?
   - Да, их номера передо мной на столе.
   - Отлично. Тогда я бы еще хотел знать о деньгах, снятых с помощью кредитных карточек. Плюс адреса всех компаний, куда были перечислены деньги по карточке или с банковского счета. Если Льюис Синклер выписал в аптеке чек за бутылочку аспирина, я хочу об этом знать. Ну вот, для начала, пожалуй, хватит.
   На другом конце провода хмыкнули - невольное восхищение одного педанта другим.
   - Для начала действительно достаточно. Когда ты хочешь получить эту информацию?
   Эдуард улыбнулся.
   - Мы что, первый день знакомы? - поинтересовался он. - Я предпочел бы иметь ее у себя на столе еще вчера. - И повесил трубку.
   В воцарившейся тишине Эдуард вдруг ощутил (как это всегда с ним бывало в моменты сильного напряжения), что он удивительно спокоен. Он оглядел свой кабинет, отделанный сдержанно и со вкусом: строгая простая мебель, картины. Эдуард взглянул на буйство красок на картине Поллака, и внезапно прежняя боль, вернувшись, пронзила его. Боль и недоумение. Он закрыл лицо руками и замер.
   Почему? Этот вопрос стучал в голове, и перед закрытыми глазами вспышками мелькали образы: отец, Грегуар, Жан-Поль, Изобел, их ребенок, Элен - люди, которых он любил и которых потерял одного за другим. Почему, почему, почему?
   * * *
   В 1959 году район Трастевере в Риме не отличался особой фешенебельностью. Тогда Трастевере был тем же, что на протяжении нескольких веков, - бедным городским кварталом с узкими улочками и маленькими площадями, его древние соборы и дворцы мало привлекали туристов. Расположенный на левом берегу Тибра - вдали от дорогих магазинов, модных отелей и наиболее посещаемых туристами достопримечательностей, - гомонящий, людный, дешевый, Трастевере оставался живописным уголком города.
   Таддеус Ангелини, чьи предки были выходцами как раз из этой части Рима, смотрел на узкие затененные улочки, на висящие на балконах клетки с певчими птичками, на белье на веревках, развевающееся подобно флагам, и думал, что это идеальное место для съемок фильма.
   Льюис Синклер смотрел на запруженные толпами улицы и базары, на дешевые кафе и рестораны, ни днем, ни ночью не прекращавшие свою бурную деятельность, и думал, что это идеальное место для того, чтобы спрятаться. Мнение Элен не прозвучало, но ни Тэду, ни Льюису не пришло в голову справиться о нем.
   Они прибыли сюда прошлой ночью, после долгого и окольного путешествия на поезде. Был полдень, солнце пригревало, и Льюис Синклер отправился, как он объяснил своим спутникам, добывать для них штаб-квартиру. Роскошную штаб-квартиру, с улыбкой добавил он. Трастевере очень живописен, но он не намерен целых два месяца спать в этом клоповнике под названием "пенсионе".
   Элен и Тэд сидели в кафе на площади Святой Марии напротив церкви, которая считалась самой старой в Риме. Перед Элен стояла нетронутая чашка кофе. Говорил Тэд, его монолог длился уже около получаса; Элен, едва вслушиваясь в его речь, смотрела на чудесную мозаику, украшавшую фасад собора Святой Марии. По одну сторону от Мадонны были изображены пять мудрых дев, по другую - пять неразумных.
   Тэд. вникая в мельчайшие подробности, описывал эпизод с куклой из фильма Хичкока "Головокружение". Головная боль мучила Элен, она все еще очень плохо себя чувствовала; процессия девственниц на фасаде церкви, была как бы подернута туманом, а потом и вовсе превратилась в расплывчатое пятно - вопреки желанию Элен глаза ее наполнились слезами.
   То, что она совершила, было окончательным и бесповоротным: она так решила, и она выполнила свое решение - назад возврата нет.
   Как трудно было уйти! Элен спланировала все предельно четко, уверенная, что это - самый лучший путь, ведь любой другой предполагал объяснения. Она упаковала чемодан, положила кольцо на перчатки от "Гермеса" и - когда настал момент уходить как можно скорее - застыла: ужасно уходить вот так, без единого слова. Элен захотелось оставить ему записку, письмо хоть что-нибудь, Но, если бы она начала писать, она бы никогда не нашла в себе силы уйти.
   Она выскользнула из огромного дома крадучись, как вор; а потом все было очень просто: попутная машина довезла прямо до Парижа. Там Элен вернулась к Льюису и Тэду, спала в комнате Шэрон. И все потому, что была не в состоянии задуматься, куда идти и что теперь делать. Льюис начал было задавать вопросы, но Тэд заставил его замолчать. Он вытолкал Льюиса из комнаты и посмотрел на Элен долгим задумчивым взглядом, машинально теребя бороду. Потом сказал:
   - Я знал, что ты вернешься. Ты должна была это сделать. Мы достали деньги, собираемся снимать кино. Если хочешь, получишь роль. Все будет так, как я тебе говорил.
   Он был прав: когда Элен жила у них в прошлый раз, Тэд рассказывал, как он собирается снимать кино. Тогда она верила ему, Тэд обладал удивительным даром убеждения. Позже, на Луаре, все эти разговоры казались чем-то ненастоящим - каким-то хвастовством. Подобные вещи не происходят в реальной жизни. И уж во всяком случае, ни Тэд, ни Льюис не существовали тогда для нее. Один Эдуард был реален.
   Вот и теперь, когда Тэд рассказывал про фильм и объяснял, как Льюис помог добыть деньги. Элен слушала и думала, что ее все это очень мало интересует. Однако Тэд и Льюис были возбуждены и много говорили о предстоящих съемках.
   - Это маленькая роль. - говорил Льюис.
   - Это была маленькая роль, - поправлял его Тэд. - Теперь она станет больше.
   - Бюджет у фильма маленький, - добавлял Льюис, - это же экспериментальное кино.
   Тэд страдальчески вздыхал и говорил:
   - О господи! Слушай, Льюис, заткнись, а?
   Элен сидела и слушала. Голова просто раскалывалась, единственное, о чем Элен могла думать, - это о том, как Эдуард будет ее разыскивать.
   Ей казалось, что он обязательно постарается ее найти, поэтому на следующий день после приезда в Париж она выскользнула из дома, отправилась к кафе "Страсбургу и села неподалеку. Каждый раз, когда мимо проезжал черный автомобиль, сердце Элен замирало. Но среди них не было машины Эдуарда, и к концу дня Элен поняла, что он не приедет. Она, в общем, иного и не ждала, но ей было очень тяжело.
   Тогда она вернулась на квартиру и попыталась собраться с мыслями. Они намерены снимать фильм в Риме; о том, сколько это займет времени, Тэд говорил довольно туманно. Конечно же, они заплатят ей. Немного, сколько смогут; расходы на жизнь в Риме тоже возьмут на себя.
   - Не волнуйся, - говорил Льюис. - Ты останешься с нами. Мы о тебе позаботимся.
   Элен понятия не имела, получится ли у нее, хватит ли времени. Ее тело все еще оставалось прежним, но вдруг ребенок внезапно начнет расти? Вдруг ее разнесет, как бочку, когда работа будет в полном разгаре? Что тогда делать?
   Но нет, Элен была почти уверена, что это можно скрыть - во всяком случае, до четырех месяцев, а к тому времени они закончат. В конце концов она согласилась. Льюис ликовал, Тэд лишь пожал плечами; мысль, что она откажется, очевидно, просто не приходила ему в голову. Элен заперлась в комнате Шэрон и принялась убеждать себя, что все складывается наилучшим образом. Она заработает кое-какие деньги, у нее будет где жить, она сможет кое-чего добиться. И тут Элен зарыдала.
   На третий день поздно ночью или, вернее, рано утром Льюис разбудил ее.
   - Надо уезжать, - как-то неопределенно сказал он. - Сматываться.
   Элен с трудом села в кровати и озадаченно уставилась на Синклера.
   - Уезжать? Куда? Зачем? Сколько сейчас времени?
   - Около пяти. - Льюис улыбнулся. - Мы поедем в Рим. Тэд решил, что пора начинать, нужно ехать. Кроме того, возникли кое-какие проблемы.
   - Какого рода?
   - Деньги. Плата за квартиру. Самые обычные. Нам лучше сейчас же уехать. Ты можешь одеться побыстрее?
   Почему-то Элен ему не поверила. Льюис и денежные затруднения? Это смешно. Но ей нельзя было оставаться здесь без Льюиса и Тэда; она истратила все деньги. Усилием воли она поднялась с кровати, подождала, пока пройдет приступ тошноты, и начала собираться.
   Потом долгое и утомительное путешествие на поезде - и вот она здесь. Было очень жарко, а Тэд все говорил, говорил. В поезде Элен дважды рвало, и она чувствовала, что это может повториться в любую минуту.
   Она закрыла глаза, чтобы не видеть эту сводящую с ума процессию мозаичных девственниц. Она чувствовала сейчас особую близость к матери, та все время была рядом с тех самых пор, как Элен покинула Луару; сейчас голос матери звучал в ее ушах, странным образом накладываясь на голос Тэда. Тэд рассказывал об установке камеры, а мать говорила, что мужчины вовсе не лгут, им кажется, что их ложь - правда, вот почему им так легко верить.
   Вдруг Эдуард ей лгал? Вдруг он не любит ее? И поэтому не пытается разыскать?
   А может, он ее ищет? Может быть, сейчас, в эту самую минуту, он в кафе "Страсбург" расспрашивает хозяина и официантов, знают ли они женщину по имени Элен Хартлэнд?
   Ну что ж, если так, значит, он уже обнаружил, что она лгала. А раз обнаружил, то, конечно, прекратил свои поиски. Элен была в этом почти уверена. Он не простит предательства, а это означает конец всему.
   Она вновь открыла глаза. Что ж, конец так конец, может, оно и к лучшему. Элен уставилась на девственниц на фасаде церкви. Они двигались, они удалялись - пять неразумных и пять мудрых.
   Интересно, почему они мудрые? Вдруг Элен сообразила, что Тэд перестал говорить и вот уже некоторое время молчит. Он перегнулся через столик и неуклюже тронул ее за руку, будто погладил собаку. Тэд всегда носил темные очки, которые не давали возможности увидеть выражение глаз. Сейчас он, казалось, смотрел на Элен с преданностью собаки.
   - Что с тобой, Хелен? Тебе опять плохо?
   - Нет. Я в порядке. - Элен сглотнула. - Просто я... как тебе сказать, просто я думала о прошлом.
   - Расскажи мне о твоем прошлом, - сказал Тэд. Он и раньше просил ее об этом. Кажется, ему не терпится услышать историю ее жизни, подумала Элен.
   Она в упор посмотрела на него. Тэд был очень, очень уродлив. Она также подозревала, но не была окончательно уверена, что он еще и очень умен. Элен слегка побаивалась Тэда. Ей иногда казалось, что он может заглянуть к ней в душу и прочесть там обо всем.
   Элен твердо решила, что этому не бывать. Один Эдуард стал ей по-настоящему близок, и Элен не намерена была повторять этот опыт. Куда проще держать людей на расстоянии. Так Элен больше чувствовала себя в безопасности.
   Она набрала в легкие больше воздуха и начала лгать Тэду. Почти так же, как тогда, в поезде, врала женщине с вязаньем. Сначала Элен каждую секунду ждала - он перебьет ее и скажет: да ведь это же все вранье! Но Тэд не прерывал рассказа.
   Она продолжала сочинять. Родилась в обычной английской семье. Элен не слишком ломала голову над деталями. Ее фамилия Крейг - Тэд и Льюис видели паспорт на это имя. В семье девочку называли Хелен, хотя при крещении дали имя Элен. Отчим получился немного похож на Неда Калверта; покойная мать на Вайолет. Из-за отчима Хелен убежала из дома. Он мог ее разыскать, серьезно заявила она Тэду, но не стал; а если бы даже и нашел, она бы никогда не вернулась домой.