Бояджиева Мила. 'Рим, конечно Рим!' или 'Итальянское танго'

   - Ну, нет. Дудки! В этом Коло - нормальный мужик и абсолютный собственник. Никакой пролетарской дележки... А насчет цветов - усыпьте все розами. Без шипов, естественно. Это классика... Кстати, о классике... Санта весело посмотрел на собеседницу, не замечая её унылого вида. - Я буду петь на празднике по личной просьбе друга. Как бы открывать его маршем Мендельсона из "Сна в летнюю ночь".
   - Ха! Этот свадебный марш у нас обязательно играют в время бракосочетания. Кто выбрал подобный репертуар?
   - Если честно, граф. Все же он хозяин и он заказывает музыку... Каждый вечер мечтаю прогуляться с тобой в парке, детка. Показать пещеры, гроты и новые цветники. Но стоит только увидеть кровать, падаю и засыпаю, как мертвый. Устаю... Только очень прошу, бамбина, не забывай меня до пятнадцатого июня. Как только завершим празднество, сбежим в леса, сделаем шалаш, а я буду охотиться на козла.
   - Если ты имеешь в виду меня, то есть глупую, доверчивую женщину, то по-русски это называется по-другому: курица. Не думаю, что охота на куриц достойное дело для настоящего мужчины.
   - Не понимаю, Кристи. Ты так громоздко иронична. Я в чем-то провинился? Тебе не понравилась запись моего концерта или синьорина Ларина имеет что-то против исполнения Мендельсона?
   - Нет, дорогой, ты безупречен, как и музыкальный вкус графа, вздохнула Кристина. - Жаль, что Рокси останется у разбитого корыта - она такая хорошенькая. Может, его сиятельство ещё подумает насчет невесты?
   Кристина насмешливо пригляделась к Санте.
   - Не уверен. По молодости за ним водились грешки по части сердечного непостоянства. Но теперь он, кажется остепенился... Судя по всем этим грандиозным затеям с устройством семейного очага... - Санта значительно присвистнул. - Только, кажется мне, и Роксана не будет слишком переживать.
   - Ну, понятно! Замена не так уж плоха - титулованный тенор! - Кристина едва сдержала слезы, мгновенно навернувшиеся от обиды. - Привет подружке!
   Не оборачиваясь, она рванулась к дому, мечтая лишь об одном - поскорее закрыться в своей комнате и от души разреветься. Ну, разве могла она предположить, отправляясь с поманившим её парнем, что все это окажется так безнадежно, так больно...
   - Постой! - Санта остановил её, крепко схватив за локоть. - Мне порой кажется, детка, что ты ко мне просто неравнодушна! - н развернул к себе мокрое от слез лицо Кристины. Ведь это ревность, ревность! Эй, уж не влюбилась ли в маэстро Бельканто строгая синьорина Ларина?
   Кристина попятилась, с ненавистью глядя на своего мучителя. Зубы крепко сжались от горького вкуса обиды. Она протянула перед собой сжатые кулаки и, сверкнув глазами, прошептала:
   - С каким бы наслаждением я расцарапала бы сейчас твое наглое, твое... твое... отвратительное лицо! Я ненавижу тебя, Санта!
   Две горничные с тележкой постельного белья, заметив ссорящуюся пару, поспешили скрыться в аллее цветущих рододендронов.
   Два последних предпраздничных дня в усадьбе царило необычайное оживление. К хозяйственному входу без конца подъезжали машины, привозящие то специальные длинные столы из темного дерева, то группу поваров с собственным инвентарем. Рабочие разгружали рефрижераторы, перетаскивая в холодильники упакованные в ледяные глыбы дары моря - креветок, лангуст, омаров, каких-то серебряных розовоглазых рыб, мясные туши, свежайшие, будто с картинки, овощи и фрукты. Сосредоточенно, молча носили ящики с дорогими винами и галлоны минеральной воды.
   - Хозяйство-то новое, хоть и три века стоит. Да погреба пусты - надо все заново устраивать, - с приятной озабоченностью делился своими проблемами Луиджи. - Вот видите, Кристина, вчера по последнему распоряжению его сиятельства начали планировку трапезной, то есть банкетного зала, полезли на чердаки за столами, а там дна гниль. Пришлось заказывать новые и все точно по размеру. Ужин-то будет накрыт во дворике, там, что с тыльной стороны дома. Я думаю, не хуже, чем при каком-нибудь короле выйдет.
   Кристина уже обратила внимание на строительство. Умело расставленные "ширмы" из высокого штакетника, увитого розами, образовывали большой зал под открытым небом. Торцевую сторону "трапезной" образовывала стена дома с полукруглым портиком, превращенным в эстраду. Верхушку портика венчала витая балюстрада большого балкона из "апартаментов новобрачных". Расставленные на балконе кадки с цветущими апельсиновыми деревцами казались райским садом, вознесенным на тонких изящных колоннах.
   Ящики с деревцами флердоранжа и двухметровые жирандоли с пучками толстых свечей окаймляли зал. Эти деревца, в глянцевитой листве которых ярко белели тугие, едва распустившиеся бутоны и атласные ленты, украшавшие все вокруг, придавали трапезной особую, нарядно-свадебную торжественность. Ленты перевивали хвойные гирлянды, украшавшие портик, развивались на ветвях деревьев, оконных переплетах, белым серпантином свешивались с балконных перил. У всех, занятых подготовкой банкета, было сосредоточенно-приподнятое настроение. Многочисленная челядь и приглашенные работники трудились, непокладая рук.
   Кристина, в форменном платьице с алым ромбом распорядительницы домашней челяди рассеяно бродила среди предпраздничной суматохи, думая о том, что однажды уже была свидетельницей подобного события - статистом на чужом празднике. Юбилей Антонелли, Элмер Вествуд со своей телевизионной командой - как давно это было! Как трепетала русская "Маруся" от причастности к творимому на её глазах великолепию, предчувствуя невероятные повороты судьбы... Она стояла на пороге грандиозного, невиданного счастья, вдыхая всей грудью пьянящий воздух удачи. И как печально, как пусто на душе было сейчас - словно глядишь вслед поезду, увозящему мечты и надежды.
   Кристина запрещала себе расслабляться, распускать нюни. Решение был принято - сразу после празднества она уедет. Тихо, без выяснения отношений, оставив записку Санте. С извинениями за внезапный отъезд и благодарностью, разумеется. Доктор прав, легкомыслие - не лучшее качество будущей матери. А ведь платье, заказанное месяц назад, едва сошлось в талии, хорошо еще, что фигуру скрадывает белая кружевная пелеринка. Спохватившись, Кристина спрятала в карманы руки, которым только что гладила живот: она часто теперь прислушивалась к себе, ожидая обещанных доктором толчков.
   После полудня Кристина катила в трапезную тележку со стопками новых льняных скатертей. Чуть не сбив её с ног, подскочил откуда-то давно не попадавшийся на глаза Санта:
   - Что за советские замашки? Ты забываешь, что должна всего лишь руководить! Где твои подчиненные? - Глаза Санты сверкали непритворным гневом. Отобрав у Кристины тележку, он толкнул её вниз по аллее и, подозвав жестом какую-то девушку, коротко распорядился: - Проследите за скатертями!
   - Поняла? Вот так должна поступать особа, облеченная властью. А не таскать самостоятельно ящики с булками.
   Брови Кристины удивленно поднялись - интересно, откуда Санте известно, что она мимоходом помогла пареньку, разгружавшему хлебный фургон?
   - Достаточно на сегодня, Кристи. Ты выглядишь усталой. Пойди отдохни до вечера. Граф должен прибыть к шести часам. Затем, видимо, отдохнет, в восемь все соберутся в зале, а ровно в девять вступит оркестр и собравшимся будет представлен новый хозяин этих владений. - Санта весело подмигнул. Пора чистить перышки, прелестная славянка!
   - Санта, я же не гость и не могу оставить свой руководящий пост до самого последнего момента. Граф щедро заплатил мне за месяц комфортабельного безделья.
   - Ерунда. Я обо всем договорился с Луиджи. Сейчас ты отправляешься на перерыв. В девятнадцать часов твой рабочий день заканчивается. Приоденься поприличней и присоединяйся к гостям. Многие будут рады с тобой познакомиться. К тому же, мы с Рокси сведем тебя с весьма интересными людьми. Не забывай, Кристину Ларину окружает слава!
   - Уж лучше бы её не было. Когда кто-нибудь мне напоминает о процессе мне хочется поскорее броситься под горячий душ... Физически ощущаю грязь, вылитую на мою голову... Ты ведь, конечно, тоже не забыл, как судебные заседатели выясняли, спала ли я с Стефано, то есть, доном Лиджо....
   Санта в сердцах заломил руки:
   - О, загадочная русская душа! Ты же вышла из переделки победительницей - к чему предаваться самоистязаниям! Тем более, сейчас. На носу праздник, подружка!.. - Он обнял её за плечи и прижал к себе.
   - Чужой праздник, - невесело согласилась Кристина. - Я от души желаю всем участникам, чтобы торжество графского веселья не обмануло их ожиданий... Фейерверк будет? - В грустном взгляде Кристины блеснул детский огонек.
   - Тебе нравится пальба? Ну тогда - обязательно состоится салют и фейерверк. До самого Рима будет видно!
   - Уж лучше - до Москвы... - Кристина опустила глаза, боясь, что они выдадут её тоску и решимость уехать.
   - Тебе не терпится вернуться домой? - Нахмурился Санта, по-своему истолковав грусть девушки. - Это понятно: отсутствие рядом близких людей, вернее, самого близкого человека, особенно остро ощущается в праздники. Не горюй, девочка!
   Он потрепал Кристину за подбородок и, приподняв лицо, заглянул в глаза.
   - Пожалуй, ты прав, стоит отдохнуть.
   Она осторожно освободилась из объятий Санты, чувствуя, как от прикосновения его ладоней начинают слабеть колени и как рвется наружу неуместное, ненужное признание. Не оглядываясь, зашагала прочь, а он даже не попытался удержать, послав в спину удаляющейся девушке веселое "Чао!"
   Разыскав Луиджи, Кристина удостоверилась, что свободна с семи часов и предупредила его, что будет отдыхать до утра. Конечно же, она и не думала толкаться среди гостей. Бедная провинциальная гостья в затрапезном платье, ищущая интересных знакомств и комплиментов. Закатившаяся звезда уголовной хроники. Ни за что! Запершись у себя в комнате, Кристина, не раздеваясь, бросилась на кровать, чувствуя себя самым одиноким существом в мире. Рука потянулась к магнитофону, но тут же остановилась: сегодня ей не нужен голос Санты...
   Она уснула, а когда открыла глаза от света фар и автомобильных гудков за окном, часы показывали 8.15! Приоткрыв штору, Кристина увидела идущие с зажженными фарами по главной аллее автомобили - это съезжались прямо к праздничному столу последние гости. Внизу у крыльца слышался смех горничных, сплетничавших по поводу приглашенных. Речь шла о каком-то платье, заказанном одной из дам в лучшем римском доме моделей. Имя модельера девушка, конечно, не запомнила, но утверждала, что лично видела чек с множеством нулей - целое приданое для деревенской невесты.
   Когда-то, совсем недавно, это могло бы потрясти и Кристину, теперь ажиотаж вокруг бального туалета показался ей издевательски-ничтожным. "Мне бы её проблемы..." - подумала она о расточительной синьоре с завистливым, унизительным раздражением и в тоске оглядела раскинувшийся вокруг парк. Площадка возле дома опустела, иссяк поток автомашин.
   Садовник при помощи официанта, в белом смокинге, светившимся в сумерках, с глухим стуком покатил по брусчатке в сторону трапезной полную срезанных цветов тележку. Шлейф аромата, тянувшийся за ней , напомнил Кристине бабушкин сад и тот майский вечер, который следовало поскорее забыть. Через полчаса грянет оркестр и запоет Санта - там, вдалеке, для других. Его взгляд отыщет среди гостей Рокси и только для неё будет звучать чудный голос. Воспоминания, воспоминания... Кто бы подумал, что в двадцать три они могут быть столь мучительно-неотвязными!
   Накинув шерстяную шаль, купленную для неё Сантой на деревенской ярмарке, Кристина выбежала из дома. Ей хотелось спрятаться в пахучих дебрях сада, сбежать от унижения и зависти, комком подступавших к горлу. Перед глазами стояли кадры любимого старого фильма, от которых в детстве щекотало в носу: карета с разряженными сестрами уносится к сверкающему замку, а маленькая замарашка остается на дороге одна. Ощущение повтора заставило Кристину остановится, вглядываясь из-за кустов в освещенный прожекторами двор.
   Все это уже было в её жизни. Так же шумел рядом чужой праздник, так же сжимала сердце обида. Но та озябшая наяда, размазывавшая грим озерной водой, оплакивала неудавшийся вечер, теперешняя горничная - загубленную жизнь. И что это - снова мираж? - В тени лавровых зарослей, окружающих дворик, белеет высокая мужская фигура, а к ней в серебристом вихре развевающегося вечернего платья, протягивая руки и что-то щебеча, летит другая - женская. Лара обнимает Элмера? Нет, это Санта, взяв под руку Роксану и что-то нашептывая, повел очаровательную спутницу в шумный "банкетный зал" - к столу, веселью, танцевальному флирту...
   Увы, "принцесса на обочине" - это пожизненная роль Кристины-статистки, незваной гостьи, лица из толпы. Ненавидя себя и все вокруг, она кинулась прочь. Не разбирая дороги, натыкаясь на камни и кусты, неслась в темноту . Волосы цеплялись за какие-то ветки, саднило колено, ободранное о корявый пень, от боли разрывалось сердце... Ах, как хотелось вопить, обвинять, причитать, жаловаться, мстить, сводить счеты... Но она лишь закусила губы, не отирая бегущие по щекам злые слезы.
   Выбравшись на знакомую аллею, Кристина остановилась, переводя дух. Праздник остался позади, перед ней открывался пронизанный голубоватым лунным светом коридор, ведущий к вершине холма. Шеренги старых кипарисов вытягивали свои черные верхушки прямо к звездному небу, словно взывая к прощению. Звонкая от стрекота цикад тишина, светящиеся во мраке белые цветы, мириады звезд - торжественно и покойно, как в храме. И словно видишь себя со стороны, нет, сверху - с сияющей, бездонной высоты - крошечную, потерявшуюся в мирской суете, частицу Вселенной. Кристина глубоко вздохнула, запрокинув к небу лицо и поклялась себе быть доброй и мудрой. Мстить и жаловаться она не станет. Но никто не сможет помешать ей жалеть себя.
   Кристина поднималась все выше, зная, что аллея выведет к круглой площадке, обсаженной кряжистыми карликовыми деревьями. В кольце их ветвей, сохранился полуразрушенный фонтан - нелепый и трогательный в своей обветшалой роскоши. Четыре каменных грифона, грозно взирающие во все стороны света, держат в когтистых лапах овальную чашу, из которой когда-то стекали вниз, образуя маленький водопад из прозрачных струй. Попав сюда впервые, Кристина обрадовалась, сумев разобрать на обломках чаши высеченную по краю надпись: SE NON E VERO, E BEN TROVATO - "если это и не верно, то все же хорошо придумано". Она возликовала, словно встретила старого друга, поддержавшего в трудную минуту. Оказалось, что старый фонтан лгал ей.
   Уже издали Кристина услышала журчание. Прибавила шаг, вышла к площадке и не поверила своим глазам: в кольце сплошь покрытых бело-розовыми цветами низкорослых яблонь стоял возродившийся фонтан. Гордо нахохлившиеся грифоны крепко держали полную воды чашу, накренив её так, чтобы прозрачные струи падали прямо на камни, дробясь на сотни быстрых ручейков. "Если это и не верно, то все же хорошо придумано" - ощупала руками Кристина едва заметную сейчас, но старательно восстановленную надпись. Что хотел доказать высекавший на камне эти слова? Что привлекло того, кто вернул жизнь старым обманщикам-грифонам?
   "А может быть, это ты плохо придумала свою любовь? Может, ты в чем-то ошиблась, Тинка?" - она присела рядом с грифоном и, опустив ладони в воду, прижалась лицом к прохладному, шершавому камню. Тихо журчали струи, вторя звенящим в кустах цикадам. Парк казался заколдованным царством. На глянцевой листве лежало лунное серебро, цветущие деревья источали сладковато-пряный аромат, а прозрачные вуали тумана, повисшие среди деревьев, навевали образы шекспировского "Сна в летнюю ночь" - эльфов, лесных духов, резвящихся в любовном дурмане.
   Кристина закрыла лаза, растворяясь в волшебстве этой последней южной ночи. Она должна была проститься с парком, небом, водой. Забыть навсегда сон, подаривший ей Санту...
   Рядом хрустнули ветки, раздирая стену кустарника, из темноты шагнул в лунный свет мужчина. Кристина вскочила, сдержав крик: снова явилось к ней обманчивое видение - высокий красавец с упрямым, будто рассеченным подбородком над крахмальным воротничком. Только теперь он вышел не из серебристого "мерседеса", а из темного парка, и смотрел на неё виновато и нежно, словно опоздал на важное, давно назначенное свидание.
   - Извини меня, дорогая! Что случилось, ты плачешь? - Взяв её за руки, Санта тревожно всматривался в лицо девушки. - Тебя кто-то обидел?
   - Никто... никто, - голос Кристины дрожал, испуганно озираясь, она пятилась назад, не в силах разделить реальное и воображаемое.
   Что же это? Она хотела увидеть его, заклинала о встрече душистую ночь - и он явился! Не из праздничного зала - из мира горячечного, страстного вымысла... Кристина сжала виски и, неотрывая от Санты округлившихся глаз, попятилась. Несколько секунд стояла как вкопанная и охнув рванулась в кусты.
   - Эй, ты куда? - Санта поймал её руку и крепко сжал пальцы. - Что произошло, детка? Я искал тебя в зале, в твоей комнате, обегал весь парк... Что ты здесь делаешь?
   - Ничего... Я прощалась. Завтра уезжаю. Мне надо сочно вернуться домой, - пробубнила она, не глядя ему в лицо.
   - Ты скучаешь о ком-то? Все это время я видел тебя печальной. Твой возлюбленный остался в Москве?
   - Нет, синьор следователь. Он здесь, - сказала Кристина, не уверенная, к кому обращены её слова - реальному Санте или рожденному воображением герою.
   - Где? - Санта огляделся. Кристина рассмеялась, стряхивая оцепенение.
   - Раньше ты был догадливей, маэстро Бельканто... Тебе, кажется, пора на сцену! - напомнила она.
   - Давно пора. Уже начали ужинать без Мендельсона. Это неважно Коловисимо в ударе - там такое веселье!.. Но я искал тебя, девочка. Нам надо вернуться. - Дай мне руку - пойдем! Пойдем же, вот так...
   Подхватив Кристину под локоть, Санта повел её к дому. Она брела, как во сне, тщетно пытаясь понять нечто главное.
   - Ты даже не удивился, что я уезжаю? - вдруг остановилась пораженная этой мыслью Кристина.
   - Прости, я думал о другом. - Санта преградил ей путь и, почти касаясь губами лба, тихо сказал. - Я прошу сейчас тебя о двух вещах, обещай не отказываться.
   - Обещаю. Но бриллиантов у меня больше нет.
   - Поцелуй меня!. - Он поймал её за руки и сжал запястья.
   - Что?! Ты серьезно?
   Кристина вгляделась в склоненное к ней лицо. Но не заметила и тени насмешки - лишь напряженное ожидание и любовь. Любовь? Увы, это может привидеться лишь в полумраке подмосковной дачи и обманчивом свете южной луны... Но как бешено заколотилось сердце, как закружилась голова...
   Потянувшись к Санте всем телом, Кристина опустила веки. Полуоткрыв мгновенно пересохшие как от жара губы, она кинулась в этом поцелуй, как кидаются в омут: на последнем вздохе, последнем прощании с жизнью.
   - Спасибо, девочка, - оторвавшись от нее, Санта едва перевел дух. Как раз то, что требовалось доказать... А теперь вторая просьба: пожалуйста, будь добра, зови меня Рома. Ведь ты уже однажды обещала, прошептал он, жарко дыша в шею.
   - Обещала, но не смогла. Это очень ответственно - все равно, что назвать любимым.
   - Разве это слово подлежит запрету?
   - По отношению к чужим поклонникам и женихам.
   - Хорошо, - резко отрубил Санта. - На этом просьбы кончились. Выслушай теперь распоряжение. Ведь ты пока на службе и никто не увольнял тебя. Санта принял начальственную позу. - Сейчас я пойду на сцену, а ты вернешься к себе в комнату, быстренько приведешь себя в порядок и последуешь за Луиджи. Он знает, что надо делать.. Предстоит разыграть маленький спич и мне понадобилась достойная партнерша. Не приглашать же, действительно, носатую горничную! Я все же эстет, а тем более - Коло. К тому же, помнится, кой-какие трюки нам здорово удавались.
   - У вас, что, намечено эротическое шоу? - усмехнулась Кристина.
   - Я имел ввиду развязывание веревок зубами и прыжки с высоты.
   - Спасибо за лирическое воспоминание. Только я сегодня не в спортивной форме.
   - Довольно перепалок, детка. Мы оба на службе. Заканчиваем разминку, пора браться за дело. - Санта подтолкнул девушку к подъезду домика прислуги, прошептав вслед. - Слушайся Луиджи, детка. До встречи на сцене!
   - На сцене?! - нерешительно остановилась Кристина.
   - Естественно. Не в сарае же, на самом деле! Да не дрейфь - роль пустяковая. Основной исполнитель - я. Тебе лишь надо вынести и подать мне свиток бумаг. Артистично и грациозно, конечно, как умеешь это делать лишь ты.
   - Приказы у тебя получаются лучше, чем лесть. - Обдав Санту насмешливым взглядом, Кристина скрылась в подъезде.
   У Луиджи, поджидавшего её в полном парадном облачении возле двери комнаты, был растерянный вид. Заметив девушку, он взглянул на часы и быстро перекрестился.
   - Слава Деве Марии, что не оставила нас без помощи... Прошу вас, деточка, сделайте над собой маленькое колдовство, вы это умеете. Там все приготовлено. Я жду вас здесь, веселую и прелестную, как бабочка!
   После того, как Кристина вошла в комнату, Луиджи приложил ухо к двери, прислушиваясь. Тишина. Он снова посмотрел на часы и деликатно поскребся в дверь:
   - Синьорита, если можно, ради Бога - недолго.
   В комнате было тихо.
   Присев на краешек кровати, Кристина недоуменно рассматривала лежащее на ней вечернее платье - брабантское кружево глубокого черного цвета стоило, конечно, колоссальные деньги. Дивный покрой, обнажающий плечи и спину... Длинные перчатки из тончайшего бархата лилового тона, такие же туфельки и широкий кушак, предназначенный для фантастического банта.
   "Господи!" - она отшатнулась от зеркала, увидев свое бледное, заплаканное лицо. И уже после этого заметила расставленный на столике гигантский набор парфюмерии и косметики с магической меткой CD.
   Можно ли было устоять перед возможностью превратиться в фею, блеснуть напоследок яркой звездой? Уж слишком долго она изображала замарашку. Долой форму горничной и туфли на плоской подошве, быстренько в душ - холодный и обжигающий поток попеременно. И снова - зеркало. Умело работают пальцы, нанося на кожу волшебные дары парфюмерных мастеров. - "Спасибо за отличную школу, Джено", - мысленно поблагодарила Коруги Кристина. И вот кожа розовеет, приобретая золотистый цвет, соблазнительно выступают очертания пухлых губ и удивленно смотрят огромные ореховые глаза из-под таинственных, пушистых ресниц. Чудо! Платье тоже - как раз впору, будто шили по специальной мерке. Свободные линии не подчеркивают талию. Секунду поколебавшись, Кристина перебросила через плечо широкую ленту кушака, завязав на бедре шикарный, с ниспадающими концами бант. Натянув перчатки, она освободила от заколок волосы и уже на ходу, всовывая ноги в туфельки, надушила затылок и шею. Глаза лихорадочно блестели, и в какой бешеный галоп припустилось сердце!
   - Фу, ох! Святая Мария... потрясающе! - Луиджи остолбенел при появлении девушки, растерянно разведя руки. Но тут же спохватился и подставил Кристине локоть. - Цепляйтесь крепче, голубушка. Я проведу вас потайными путями, нас не должны заметить раньше времени. Сюрприз, величайший сюрприз!
   - А что я д-должна делать? - От волнения Кристина начала заикаться.
   - Не беспокойтесь, все уже сделано.
   Пройдя темный, пахнущий сыростью подземный коридор, они поднялись по лестнице и остановились. В разгоряченное лицо пахнуло свежестью. Впереди сиял прямоугольник света, а в нем, как на экране, сквозь пелену голубоватых лучей пробивались блеск праздника и тихое пение скрипок.
   Кристина приблизилась к двери, выходящей прямо на сцену, устроенную в полукруглом портике, и зажмурилась, вцепившись в рукав дворецкого. За световой завесой в бездонной темноте угадывался зал с дышащими, шуршащими, любопытно перешептывающимися людьми. Как праздничные елки выступали из туманного мрака пирамиды горящих свечей в жирондолях. И вдруг они двинулись, словно начиная медленный хоровод. Луиджи вручил Кристине плотный свиток бумаг и шепнул, отдаляясь:
   - Это вращающийся круг, как в театре, держитесь за канделябр.
   Кристина пошатнулась, не найдя спасительного канделябра, и чувствуя, что сейчас свалится, вынесенная платформой на самый край сцены, взмолилась - "О, Господи!" И в то же мгновение её подхватили сильные руки. Как тогда, на крутом спуске к Тирренскому морю. Рядом стоял Санта. Он улыбался, протягивая Кристине букет. Пронесся шквал аплодисментов и струнный квартет заиграл что-то торжественное, величественное.
   Но Санта не запел. Он прост прижимал Кристину к себе и слушал музыку. А когда девушка поднесла к лицу его цветы, поддержал её оседающее тело и крикнул за кулисы: "Шампанского, быстрее!"
   Сделав два больших колко-обжигающих глотка, Кристина перевела дух. "Только бы не разреветься, только бы устоять", - заклинала она себя, впиваясь ногтями в похолодевшую ладонь. Но горячая рука Санты сжала её дрожащие пальцы, та самая рука, что минуту назад преподнесла громадный букет гиацинтов. Нет, - не ошибка, не сон, не мираж - горящее лицо Кристины погружалось в те самые, заветные, памятные цветы...
   Когда оркестр умолк и Санта жестом остановил аплодисменты, воцарилась благоговейная тишина - все ждали заявления, которые обещал им в качестве сюрприза этого вечера граф Романо дель Форте, молодой хозяин обновленного поместья.
   Он взял у Кристины свиток бумаг и, развернув его, начал читать... Золоченая печать на витом шнуре мерно раскачивалась в свете прожекторов. Кристина ясно услышала вздох изумления, пронесшийся над пиршественными столами. Она совершено не понимала, о чем идет речь, заботясь лишь о том, чтобы удержаться на ногах. А когда к ней подошла невысокая полная женщина, и достала из черного кованого ларца нечто сверкающее, нагнулась, подставляя шею.