Бояджиева Мила. 'Рим, конечно Рим!' или 'Итальянское танго'

   Из дома Элмер позвонил на работу и зажав нос платком, сообщил, что сильно простудился и намерен проваляться в постели ближайшую неделю. За это время Рита непременно объявится и сделает какой-то шаг.
   Телефон требовательно заверещал.
   - Я звонила на студию и все поняла, радость моя! Лечу к тебе с полной аптечкой! Какой ты милый, мне не терпится поставить тебе горчичники! колокольчиком разливалась Лара.
   - Постой, постой... - старательно загнусавил Элмер. - Что поняла? Я не симулирую, миа кара. Совершенно разбит и высокая температура... Самое ужасное - у меня все губы обметаны лихорадкой, доктор говорит, что это какой-то бразильский вирус. Страшно заразный...
   - А у меня как раз три дня - полная свобода. Боже, какое невезение, дорогой... Может, все же не так страшно, если хорошенько предохраняться... одеть марлевую маску и прочее... - засомневалась Лара, решившая в этот визит в Рим добиться от Вествуда брачного предложения.
   - Ну, что ты, - я и руки поднять не могу. И говорю с трудом - от таблеток страшно мутит. Боюсь, ближайшие дни мне придется провести в обнимку с унитазом - рвотные спазмы даже от телерекламы "Рафаэлло".
   - Ну, раз так, - буду оплакивать твои страдания в гордом одиночестве, - пообещала Лара, не скрывая иронический подтекст своего заявления.
   Элмер с облегчением повесил трубку.
   Сутки. проведенные в запертой квартире, показались Элмеру бесконечными. Он боялся подходить к телефону и звонков в дверь - ему все казалось, что какой-нибудь доброжелатель заявится с сенсационной вестью и все испортит: ведь сохранить иллюзию неведения было важно не только ради красивой игры с Ритой, но прежде всего из-за своего общественного реноме. Хорошенькое будет известие - "знаменитый плейбой Вествуд продал свой потрепанный шарм "золотой невесте". Элмер не знал, как подстроить встречу с Ритой, вынашивая разные хитрые планы, но случай помог ему - все произошло само собой.
   Теперь он не откликался на звонок сразу, а, включив микрофон автоответчика, определял звонившего. Его записанный на магнитофон голос хрипел: "Я болен, прошу извинить и оставить сообщение". И вдруг после этих слов раздался единственно нужный ему сейчас грудной женский голос:
   - Элмер, это Рита. Я звоню с вокзала. На студии мне сообщили, что тебе совсем худо. Может, скажешь пару слов? - Она чуть не плакала.
   - Да, я слушаю тебя, милая! - радостно воскликнул Элмер и тут же спохватился, перейдя на вялое лепетание. - Действительно, без тебя все пошло прахом. С передачей полный завал и эта болезнь так некстати... - он закашлялся и тяжело задышал.
   - Молчи, молчи, не напрягай горло. Я через полчаса буду у тебя!
   Рита явилась с огромным пакетом лекарств и продуктов, которые положено принимать обессиленному, истощенному доходяге. Элмер, живописно разметавший по ковру в спальне мятые майки, журналы, чашки с остывшим чаем и упаковки лекарств, возлежал на высоких подушках. Его мужественное лицо сохраняло следы борьбы с недугом.
   - У тебя упадок сил, дорогой, - постановила Рита от порога, отметив вялость и всклокоченные волосы. - Вероятно, ночью был сильный жар. - Она положила горячую ладонь на его влажный лоб и он с волнением вдохнул аромат горьких духов. Так пахнут старинные аристократические дома, так пахнет дорогая печаль и скорбящие женщины с фамилиями, входящими в списки "кто есть кто".
   Он устало опустил веки, чувствуя, как колотится сердце - неужели Рита в самом деле волновала его?
   - Как твои дела, Рита? Все в порядке? - спросил он, не открывая глаз и замирая от того, что она может сказать.
   Рита присела на край постели и взяла его за руку:
   - Мне надо тебе кое-что сообщить, Элмер.
   - Нет-нет, не сейчас. Никаких дел - у меня в голове сплошная муть! поспешно остановил он признание.
   - Это не о работе... Я не молода и не так хороша, как Лара... Но это, к сожалению, не мешает мечтать. И мечтать смело...
   Элмер затих, с нетерпением ожидая дальнейших слов. Он смотрел в посеревшее лицо своей секретарши, в её скорбные ввалившиеся глаза, окруженные коричневыми тенями, на сухие, бледные губы, которые она нервно облизывала, и думал, что никогда ещё так не волновался от близости женщины, которая могла стать его женой.
   - Элмер, те наши объятия в гостинице не были случайными. Я охотилась за тобой, как кошка... Мне стыдно, но... но мне показалось, ты так смотрел на меня... Ты ведь, правда, хотел меня?.. Я люблю тебя, Элмер! - Она вдруг бурно зарыдала, припав лицом к его животу и увлажняя слезами простыни. А пресыщенный вниманием сексапильных красоток Вествуд почувствовал, что часть его тела, находящаяся у обрюзгшего подбородка дамы, превращается в угрожающий холм.
   Рита отпрянула, глядя на него сквозь мокрые ресницы горящими счастьем глазами.
   - О, милый, если бы ты знал, как я тебя люблю!
   На этот раз страсть Элмера была неутомимой. Для изнуренного вирусом больного это были потрясающие успехи, объяснимые только присутствием настоящего любовного чувства.
   - Я завтра подам заявку в книгу рекордов Гиннеса, - шептала на его плече разомлевшая Рита. - Думаю, ты переплюнул все рекорды среди перенесших бразильский грипп, а также нападение всех иных вирусов.
   - До твоего прихода я не мог пошевелить и пальцем. А сейчас я чувствую зверский аппетит!
   - Слава деве Марии! Возлюбленный спасен и сейчас получит заслуженный обед! - Рита вскочила, рванувшись на кухню, а Элмер потихоньку отключил начавший пищать телефон...
   На следующий день Элмер позвонил своему приятелю - оператору Серджио Каро и попросил подготовить коллектив к ошеломляющему сюрпризу. Когда они с Ритой явились на студию, рабочая группа Вествуда выстроилась в ряд, недоуменно притихнув. Серджио сжимал в руках горлышко шампанского, а звукооператор Софа Виченце прятала за спиной цветы.
   Рита в строгом английском костюме жемчужно-серого цвета, держала под руку исхудавшего, но явно счастливого шефа, преданно заглядывая ему в лицо снизу вверх.
   - Мы обручились. Рита Тичелли согласна стать спутницей жизни измотанного старого хрыча, доставившего массу неприятностей женскому полу, - объявил Элмер.
   Шампанское выстрелило, Рита получила пышный букет, все завопили, перебивая друг друга.
   - После рабочего марафона у Антонелли мы с Ритой, как известно, сбежали на побережье, - обрисовал ситуацию жених, - и там я уже никак не мог устоять! Собственно, все заметили. что мы уже два года с синьориной Тичелли неразлучны, как добропорядочные супруги.
   - Вот что может произойти, милые девушки, если регулярно подавать своему шефу кофе в постель, - пошутила Рита.
   Ей тоже хотелось поддержать иллюзию давнишнего романа с Элмером. Ведь сплетники непременно станут говорить, что Вествуд клюнул на деньги. А он пока ещё ничего не знает! "Как же не вовремя ушел дорогой папа..." подумала Рита, сомневавшаяся в том. как воспримет её сообщение Элмер.
   Накануне она несколько раз пыталась заговорить с ним о некоем важном деле, но Элмер поспешно закрывал её рот поцелуем, не желая портить ночь любви.
   Он действительно боялся, что признание Риты прозвучит слишком рано, прежде, чем он успеет стать её бескорыстным женихом. И вот - общественность в курсе. Любопытно бы знать, что известно коллегам? Элмер заметил некоторое замешательство в компании.
   - Мы должны уехать на пару дней к родителям Риты. Я обязан просить руки у почтеннейшего синьора Тичелли, - он улыбнулся невесте и церемонно поцеловал её руку.
   Рита опустила глаза. В комнате стало тихо. Серж, поперхнувшись сендвичем, бурно закашлялся.
   - Милый, я все время хотела сказать тебе... И всем вам, друзья... Рита повернулась к коллегам. - Мои родители не хотели, чтобы я работала на телевидении, они готовили для своей любимой дочери другое будущее... Да и мне было бы не просто претендовать на место секретарши, назвав свое настоящее имя... Три дня назад мы с матерью похоронили отца. Боюсь, моя тайна теперь не имеет смысла! - Рита повернулась к Элмеру и взяла его за руки. - Тебе, наверно, будет тяжело узнать, что твоя маленькая Рита на самом деле - Маргарита Гватичелли дель Форто...
   Она опустила глаза и почти шепотом, как что-то очень постыдное, произнесла свое последнее признание.
   - Отец оставил мне половину состояния. Это очень, очень много..
   Элмер рухнул в кресло и спрятал лицо в ладонях. Его фигура выражала растерянность и страдание. Но как боялся он, что сквозь сомкнутые пальцы сверкнет победная улыбка, улыбка, которую Элмер Вествуд никак не мог удержать
   Кристина услышала новость о помолвке Элмера с Ритой по радио в автомобиле. От неожиданности она вместо тормоза нажала газ и Санчо Петито инструктору школы автовождения пришлось чуть ли не вырвать у неё руль. Он бранился, грозя перенести на две недели сроки экзаменов.
   В качестве поощрения за хорошую работу "Стиль" оплатил русской стажерке занятия в автошколе, поскольку отсутствие водительских прав считалось здесь нонсенсом. Работа в студии часто затягивалась за полночь, и отпускать девушку в ночное метро было просто опасно.
   - Получишь права, возьмешь напрокат какую-нибудь дешевую колымагу, чтобы не платить больших штрафов за поломки, - и катай себе, сколько хочешь, - уговаривал её Эудженио.
   Пару раз после затянувшихся съемок он подвозил её в отель и однажды пригласил заехать к себе домой. Оказалось, что у жены Эудженио день рождения. Ненси - врач-педиатр, приняла Кристину с распростертыми объятиями. Она уже знала, что девушка одинока в Риме, и всей душой хотела помочь гостье найти тепло и уют в своем доме.
   Они и не заметили, как подружились - рассудительная, добродушная, легко управлявшаяся с двумя бойкими сыновьями Ненси, и русская моделька, которой Эудженио дал самые лестные характеристики.
   - Через неделю получу права и буду частой гостьей в вашем доме, пообещала Кристина.
   Она успешно овладевала навыками вождения, так что её инструктор уже свободно разъезжал с ученицей по улицам Рима и вот - полный провал. Они чуть не врезались в автобус. Санчо Петито, поменявшись местами с девушкой, молча вел машину в гараж.
   - Простите меня... Меня сбило радио... - пролепетала побледневшая Кристина.
   - Я услышала сообщение, которое просто оглушило меня... Я исправлюсь, не отмечайте мой промах в анкете.
   - Понятно. Куда ни ткни - везде поклонницы Вествуда. Сейчас, наверно, полгорода рыдает - такого жениха увели из-под носа! Напыщенный хам, марионетка, но моя Анита за него горло перегрызет! - неожиданно завелся Санчо.
   - Я плохо знаю Вествуда, но очень удивлена, что Рита Тичелли оказалась миллионершей, - робко заметила Кристина.
   - Да, это, действительно, финт! Только что похоронили старика, и разбогатевшая дочь чуть ли не у могилы выскакивает замуж! Что делают деньги - покупай, кого хочешь, - хоть плейбоя, хоть президента...
   Не став возражать, Кристи поняла, что насчет её промаха Санчо смолчит и что версию о продажной любви Вествуда ей придется слышать ещё много раз.
   ...В ноябре, успешно сдав экзамены на права и взяв напрокат малолитражный "фиатик", Кристина катила к Антонелли. Хотя за её плечами уже был опыт трех самостоятельных поездок по городу, выезжать за его пределы ей ещё не приходилось.
   На этот раз страх почему-то отпустил. Осенний вечер был так прекрасен, а потоки машина на автостраде столь разумно отрегулированы, что Кристине удалось расслабиться. Она старалась держать руль "мягкими руками" и убрать туфельку с педали сцепления. Мимо проносились залитые теплыми лучами заходящего солнца холмы, ослепительно сияли окна коттеджей, на автозаправочных станциях светился оранжевым неоном изрыгающий пламя лев. Все казалось великолепным и в то же время привычным.
   Шоссе, ведущее к владениям Антонелли, сияло благополучием комфортабельной жизни. Кристина старалась не думать о том, что её пребывание в Италии - всего лишь эпизод, затянувшаяся деловая поездка, которой рано или поздно придет конец.
   ...У Стефано, как всегда, гостила Бэ-Бэ. Похоже, ей понравилась беззаботная жизнь под крылышком могущественного покровителя. А, может быть, она просто отсиживалась здесь, скрываясь от опасных любовных связей.
   - Ах, крошка, если бы ты знала, сколько глупостей успела наделать в своей короткой, блистательной жизни малютка Бэ-Бэ, - встретив Кристину, она вертелась перед зеркалом, демонстрируя новую шубу. Голубая норка падала почти до пят, создавая ощущение изнеженной роскоши. - Подарок Стефано. Да не смотри так, - я оказала ему одну деловую услугу.
   Кристина пожала плечами и не стала углубляться в эту тему. Ей хотелось поговорить совсем о другом.
   - Ты слышала о Вествуде?
   - Малый не промах. И ещё упорно делает вид, что узнал о миллионах после того, как всей душой влюбился в это чучело и попросил её руки!
   - Простите, синьорины. Я, кажется, подслушал. - В комнату вошел Стефано. - Рад видеть тебя, детка. Ты примчалась со своей печалью; пожалуй, это известие, действительно, стоит обсудить.
   Стефано казался озабоченным и грустным, что было для него благодушного оптимиста, довольно необычным.
   - Присядьте, девочки, я должен кое-что рассказать вам.
   После того, как слуга доставил поднос с вином, фруктами и орешками, которые, как было известно Антонелли, Кристина очень любила, Стефано приступил к делу.
   - Не в моей привычке обсуждать ближнего. Тем более, что Элмер Вествуд стал за последние месяцы довольно симпатичен мне. Притягивает его талант, жизненная энергия, да и вообще - красота. Красивый человек - большая ценность на этом свете. И особенно обидно, когда в безупречном творении высшего мастера обнаруживаются изъяны... Я, конечно, старомоден, но способен понять, что кодекс чести и идеалы поколения Элмера значительно отличаются от моих. Я не склонен предавать анафеме тщеславие, стремление к удовольствиям, неспособность к глубоким чувствам... То есть, некоторую поверхность и цинизм, которыми, по мнению большинства, грешит Элмер... Но этот последний шаг серьезно озадачил меня. - Стефано словно думал вслух, тщательно взвешивая свои слова. - Дело в том, что лет 30-40 назад я был хорошо знаком с Франко дель Форте и дружен с его семьей. Непутевый сын Леонардо, которого отец выгнал из дома, ещё не появился на свет, а Рита, как говорят, пешком под стол ходила. Франко был моим компаньоном, очень порядочным и щепетильным в делах, а Паола дружила с моей покойной супругой... Потом мы как-то разошлись. Болезнь нашего сына, родившегося с мозговой травмой, сделала Фернанду затворницей, а неприятности семейства дель Форте, начавшиеся с подрастающим Леонардо, разлучили нас. Схожие беды, вместо того, чтобы сблизить, приглушили нашу дружбу. Мы стали видеться реже, хотя и оставались добрыми приятелями.
   Так вот, род дель Форте - очень древний, берущий свое начало чуть ли не от основателей Рима. И символом величия этого рода испокон веков считался "голубой принц", приносящий удачу и наделяющий его владельца властью. Это крупный, редкой формы бриллиант, магическая сила которого, по преданию, сохраняется только в том случае, если его наследует представитель этого рода. Человек, укравший камень или присвоивший его каким-то иным незаконным путем, обречен на несчастье. Так, во всяком случае, гласит легенда.
   В роду дель Форте камень передавался по мужской линии и по закону должен был после смерти отца перейти к Леонардо. Но Франко, получив сразившие его сведения о сыне, переписал завещание, оставив Рите половину своего имущества и "голубого принца". Половиной наследства владеет Паола. Стефано задумался, словно колеблясь, стоит ли продолжать и, наконец, решился.
   - Мне показалось странным стечение обстоятельств: переписанное завещание, внезапная кончина Франко и вспыхнувшая любовь Элмера к Рите ... Мне бы не хотелось, чтобы дочь Франко и Паолы оказалась жертвой расчетливого мошенника.
   - Ты предполагаешь, что Элмер убил Франко? - охнула, схватившись за сердце, Бэ-Бэ.
   - У тебя пристрастие к детективам, детка. Я был на похоронах Франко, говорил с врачами, адвокатом и полицией, - нет сомнений, что смерть произошла вследствие естественной причины. Да и Элмер, как бы мы его сейчас ни топтали ногами, не злодей. Я не могу представить его в качестве убийцы, зато в роли мужчины, клюнувшего на приданое - очень даже прост. Дело в том, что шикарный Вествуд долгие годы жил не по средствам. У него были долги, а привычка швырять деньгами вошла в плоть и кровь.
   - Вы думаете, Стефано, что он не влюбился в преданную ему Риту и что вся история с её переменой имени не была для него тайной? То есть, Элмер, действительно, охотился за приданым, а после смерти сеньора Форте, немедля предложил его дочери замужество? - уточнила Кристина, втайне радуясь этой версии. Она могла бы простить Вествуду все, кроме влюбленности в другую женщину. Любви, на которую он считал себя неспособным.
   - Ты верно сформулировала мою версию, детка. Хотя, может быть, все обстоит по-иному, так, как старается доказать нам новоиспеченный жених - он сражен любовью впервые в жизни и любовью скорее духовной, чем физической. В данном случае вполне можно говорить об уме Риты, её образованности, тонкости, аристократизме... В конце концов, это куда важнее, чем недостатки внешности.
   - Значит, Элмер способен оставить красавицу Лару ради аристократического шарма и ума Риты? - саркастически кривя рот, воскликнула Бэ-Бэ. - Хоть зарежьте меня, не поверю!
   - Мне тоже кажется, что Вествуд никогда не знал и не узнает, что такое любовь, - уверенно заявила Кристина.
   Стефано и Бэ-Бэ с интересом посмотрели на нее.
   - Ты убедилась в этом по собственному опыту? У тебя был с ним роман? накинулась Бэ-Бэ, не знавшая о короткой связи Кристины с Вествудом.
   Кристина опустила глаза:
   - Да, если так можно назвать мимолетный эпизод, о котором он, по-видимому, забыл на следующее же утро.
   - А ты? Ты же давно вопишь о том, что сохнешь от страсти! - Глаза Бэ-Бэ горели неподдельным интересом.
   - Это было глупое, детское увлечение. Но что бы ни случилось в моей жизни, я не забуду о нем. И буду помнить незаметившего меня Элмера Вествуда, - насупившись, заявила Кристина, словно поставив точку под некрологом.
   Серьезность чувств несчастной девушки произвела впечатление. Стефано и Бэ-Бэ стали уговаривать её, пока не поздно, попытаться серьезно поговорить с Элмером, рассказать о своей любви.
   - И вот что, детка, скажи ему, что в случае вашей свадьбы я даю тебе приличное приданое. Этот вопрос Вествуд может обсудить лично со мной. Нуждаться и считать гроши вы, уж наверняка, не будете, - пообещал Антонелли.
   - Ты чудо, чудо, прост чудо! - бросилась на шею Стефано Бэ-Бэ. Прекрасная идея, Кристи!
   - У меня свой расчет и долг чести, - остановил её порыв Стефано. Во-первых, на правах друга покойного Франко я должен уберечь Риту от неудачного брака и, в случае развода, потери части состояния. Во-вторых, я хочу пристроить Кристи и нянчить её детей. - Он погладил её по голове и грустно добавил. - Сегодня у меня тяжелый день, я навещал в клинике своего сына. Несчастный мальчик - ему уже тридцать пять, а он так обрадовался игрушечной лошадке... Он не играет с оружием, как современные дети, не любит заводные машинки... И ложится спать с плюшевым медведем. Развитие Тано остановилось где-то в пятилетнем возрасте... Я сидел у его постели и гладил по голове, - уже лысеющей голове, пока мой мальчик не засопел, улыбаясь во сне новой игрушке... И все держал меня за руку, шепча сквозь сон: "Не уходи, папочка".
   На глазах Стефано блеснули слезы. Он отошел к окну, рассматривая усыпанный звездами небосвод.
   Да, сегодня он, действительно, посетил клинику для душевнобольных, где уже двадцать восемь лет находился Гаэтано Антонелли. Последний раз он был там три месяца назад, объяснив врачам свое долгое отсутствие неотложными делами.
   Пожилая женщина проводила сеньора Антонелли в комнату сына и тихонько удалилась за свой столик в холле. Ее сердце всегда разрывалось от этих сцен - благородный, седовласый синьор и его несчастный сын, пытающийся залезть на колени к отцу, целующий его слюнявыми губами...
   Через пару минут из комнаты Тано донеслись страшные вопли. Прибежавшая медсестра не могла оттащить вцепившегося в горло отцу великовозрастного дебила. Умалишенного удалось привязать к кровати, он шипел и плевался в сторону Антонелли, пока ему не сделали успокоительный укол.
   - Бедный малыш, - сказал отец, опустив искаженное страданием лицо
   - У Тано, вероятно, рецидив. То же самое было три месяца назад... как бы извиняясь, напомнил врач.
   Стефано помнил. Именно поэтому он старался теперь наносить визиты в клинику как можно реже: бедный сумасшедший уже третий раз пытался перегрызть ему горло...
   - Милый, перестань впадать в транс, - в конце концов мальчик не догадывается о своем несчастье. - Бэ-Бэ усадила Антонелли на диван и протянула ему бокал с вином. - Посмотри, какие у тебя послушные, красивые и умненькие девочки. Мы нарожаем тебе кучу внучат! - Бэ-Бэ подмигнула Кристи и захохотал, как от щекотки.
   - Стефано, я очень благодарна вам за идею с приданым. Мне вряд ли придется ею воспользоваться. Я не нужна Вествуду - с деньгами или без.
   - Вот это мы и проверим, - сказала Бэ-Бэ.
   После долгих обсуждений Кристина согласилась на составленный Берберой план. Через два дня состоится большой благотворительный бал во дворце Тинтури. Стефано отправится туда с Берберой и Кристиной, а Вествуд со своей бригадой непременно явится снимать это замечательное событие. Позже, когда торжественная часть будет завершена, начнется ужин и танцы, Кристина, улучив момент, поговорит с Элмером. А приглашенный за столик Антонелли, узнает от Стефано о приданом и получит почти отеческое благословение.
   Кристина относилась к заговору скептически. Она пообещала явиться на бал и подумать ещё о разговоре с Вествудом, хотя в душе знала, что ни за что на свете не станет прельщать Элмера обещанным приданым.
   Кристина получила разрешение одеть на бал вечерний туалет из коллекции Живанши, в котором она была запечатлена на обложке каталога осеннего показа. Нечто шуршащее, переливающееся из голубой тонкой тафты с необъятно-пышной юбкой и узеньким открытым корсажем, усыпанным незабудками из стразовых сапфиров. Эудженио собственноручно соорудил из волос Кристины небрежно-роскошную гриву, падающую крупными завитками на плечи и спину.
   Прибыв к Антонелли, она обнаружила в холле полностью готового к выходу хозяина и Бэ-Бэ в обтягивающем, сверкающем подобно чешую платье. Она обмахивалась веером из черных страусовых перьев, а на спинке кресла лежало её новое норковое манто.
   - Веера - гвоздь этого сезона, - вместо приветствия доложила она и, оглядев Кристи, добавила, - Ты выглядишь сногсшибательно. Уж если там окажется Рита, то непременно лопнет от зависти.
   - Это не входит в наши планы, - остановил Бэ-Бэ Стефано и открыл огромную коробку, лежавшую на диване. - Оставь свою накидку, девочка. Эти меха как раз для твоих нежных плечиков. Между прочим, русская серебристая лиса. - Антонелли накинул на плечи Кристины нежный, пушистый палантин, пахнущий не дубленой кожей, как это положено в московских магазинах "Меха", а чем-то изысканно-пряным. Богатством, наверное.
   - Я... я не могу... Это очень дорого, - испугалась Кристина.
   - В счет приданого, девочка. И потом - ведь я до противного богат, могу доставить себе маленькое удовольствие. - Антонелли с гордой улыбкой подвел девушку к большому венецианскому зеркалу. - С такими спутницами меня просто не смогут не заметить!
   Несмотря на обилие автомобилей, толчею любопытных и полицейский кордон, окружавший вход во дворец, Кристина сразу заметила автобус с эмблемой телестудии и похолодела. Она надеялась, что Вествуд не будет снимать празднество, что его заменит кто-то другой и разговор не состоится. Но русая голова Элмера маячила над толпой телегруппы, выгружавшей оборудование, и уж совсем не сложно было угадать, что приземистая фигура рядом с ним в темно-лиловом костюме принадлежит Рите.
   Собираясь на бал, Кристина решила, что разговора с Элмером не будет. Она лишь покажется ему во всем блеске и исчезнет, как Золушка, в самый разгар веселья. Однако, Бэ-Бэ тоже заметила Вествуда и толкнула Кристину:
   - Ну, все участники представления на месте. Кажется, нам предстоит стать свидетелями знаменательного события.
   - Перестань накалять страсти, Бэ-Бэ. Девочка и так дрожит. - Взяв спутниц под руки, Антонелли направился по ковровой дорожке к распахнутым дверям дворца.
   Они шли по ярко освещенному коридору между шеренг фоторепортеров и толпы любопытных прохожих, с завистью и восхищением наблюдавшей феерическое зрелище. Пару метров, - а на самом деле - непреодолимая пропасть разделяла тех, кто, вынырнув из недр роскошного автомобиля, направлялся в сияющий подъезд праздничного дворца, и прохожих, случайно заглянувших за приоткрывшиеся дверцы сказочной жизни высшего общества.
   Кристина заметила в толпе озябшую девушку с покрасневшим носом. Ее восторженно блестевшие глаза впились в проходящую красавицу, в её платье, небрежно накинутые меха, искусно разметанные волосы. Вот так, на обочине сияющего потока, должна была стоять она, пожирая взглядом чужое великолепие. Чужое. Платье, меха, да и вся эта роль - чужие. Где-нибудь в московской библиотеке просиживает потертые джинсы её законный суженый очкастый паренек из интеллигентной семьи, не имеющей, как говорят в России, "ни кола, ни двора"...