Бойе Элизабет. Воин и чародей

   — И вовсе-то незачем так торопиться, — проворчал он. — Мы и так скоро будем на месте, может, даже скорее, чем вам бы хотелось. Старина Бергтор — дубина неотесанная, невежа, а от его гостеприимства и тролль свихнется.
   То, чем он вас угостит, и крысам не по вкусу. Странный народ у вас на равнинах — виданное ли дело, плестись в такую даль просто для того, чтобы повидаться с кузнецом! Да не надо мне ничего объяснять — терпеть не могу совать нос в чужие дела! — И он даже обошел повозку, заковыляв дальше, по другую сторону от пони, чтобы не выслушивать никаких нежеланных объяснений.
   К концу дня путники оставили позади копи и начали подниматься выше в горы по крутой и извилистой каменистой тропе. То и дело приходилось им подталкивать в гору перегруженную повозку, хотя дровосек и ворчал, что пони, мол, и сам вытянет, а вообще, взбрело же в голову кузнецу поселиться так высоко и на отшибе!
   На закате путники остановились у груды шлака возле заброшенной шахты, и дровосек с мрачным удовлетворением объявил:
   — Вот тут-то мы и расстанемся. Привет честной компании!
   И он повел пони к зияющему отвору шахты, косяки которого были исчерчены осыпающимися рунами.
   Йотулл бросился за ним:
   — Погоди-ка, старый чудак! Ты сказал, что покажешь нам дорогу к Свартафеллу, а эта дыра мало похожа на жилище такой важной персоны, как Бергтор. Так, что ли, принято в ваших местах помогать пришельцам — заводить их в заброшенные места, подальше от поселений, и пусть себе блуждают в поисках дороги? Если ты именно это задумал, дружок, будь уверен, у тебя окажется так много причин для горьких сожалений, что твое нынешнее ворчание покажется мышиным писком! — Глаза его уже сверкали тем убийственным огнем, который был так не по душе Сигурду.
   Дровосек обернулся и грозно глянул на Йотулла:
   — Я ведь только сказал, что вы можете за мной доехать до Свартафелла, ведь этот-то груз для Бергторовой кузни. Не говорил же я, что и сам направляюсь в Свартафелл! Очень уж ты самонадеян, милый друг.
   Йотулл схватился за посох.
   — Хочешь сказать, что ты и не собирался приводить нас к Свартафеллу? — осведомился он, стараясь говорить спокойно.
   — Так ведь я же привел вас сюда или нет? — огрызнулся дровосек.
   — Да, но это не Свартафелл!
   — Да ну? — деланно изумился старик. — С чего это ты взял?
   — Так ты хочешь сказать, что это и есть Свартафелл?! — не выдержав, закричал Йотулл.
   Дровосек замялся, но, видимо, понял, что дальше шутить опасно.
   — Кое-кто зовет это место Свартафелл, — проворчал он.
   — Что ж ты этого так прямо и не сказал? — воскликнул Сигурд.
   Дровосек смерил его неодобрительным взглядом.
   — А вы и не спрашивали.

Глава 17

   — Не могу поверить, чтобы важная персона могла обитать в этакой дыре, — ворчал Йотулл, когда путники пробирались по темному ходу, в конце которого мерцал неясный свет. Тут и там были разбросаны груды неочищенной породы — безо всякой заботы о том, чтобы между ними оставался проход. Незнакомые, покрытые ржавчиной орудия для добычи руды в тусклом свете выглядели немного зловеще. Подойдя ближе к кузне, путники услыхали фырканье и топот коней, с которыми смешивались громкие крики и ругань — обычные звуки, которые издают мужчины, пытаясь вынудить сильного и беспокойного коня сделать что-то против его воли.
   Войдя в подземный зал, где располагалась кузня, они увидали, что огромный мохнатый мышастый конь вырывается из рук полудюжины гномов, — те повисли на узде и гриве, увертываясь от мощных ударов передних и задних копыт. Конь столкнул своих мучителей к семерым коням, что стояли поодаль, и те громко заржали, принялись лягаться, взвиваться на дыбы и натягивать до упора недоуздки. После долгой и яростной возни кто-то из гномов все же усмирил мышастого строптивца, укусив его за ухо; конь унялся, подобрал ноги и лишь слегка вздрагивал да косился враждебно. Однако стоило подмастерью кузнеца ухватить мышастого за копыто, как все сражение, включая ругань и ляганье, повторилось сызнова. Наконец коня повалили набок, крепко спутали веревками, и подмастерье принялся зачищать широченные копыта.
   Затем Бергтор, самый дородный и закопченный из шестерых гномов, заметил наконец, что к нему в кузню пожаловали незваные гости. Он скрестил руки на груди и хмуро воззрился на дровосека в ожидании объяснений. Старик указал большим пальцем себе за спину и проворчал:
   — Я вез тебе топливо, а эти вот альвы увязались за мной. Уж не знаю, кто они и чего от тебя хотят, а по мне, так от чужаков одни неприятности.
   Бергтор стянул с рук плотные перчатки и заткнул их за пояс. Был он могуч и плотен, явно в расцвете лет и намного выше всех гномов, каких до сих пор встречал Сигурд; борода и волосы почернели и встопорщились оттого, что Бергтор постоянно обжигал их в кузне.
   — Ну, незнакомцы, с каким же делом вы явились ко мне? Я — Бергтор из Свартафелла.
   Его низкий голос раскатился под сводами, заглушив и сердитое фырканье поваленного коня, и уханье мехов, — другой подмастерье раскалял железо, чтобы выковать подкову.
   Йотулл шагнул вперед и отвесил гордый поклон.
   — Я — маг Йотулл, и привел к тебе скиплинга Сигурда, чтобы ты взглянул на вещицу своей работы и попробовал ее открыть. — Он сделал знак Сигурду, который выступил вперед с резной шкатулкой в руках.
   — Я думаю, — сказал Сигурд, — этот замок когда-то сделал ты. Видишь, вот твое имя вырезано на шкатулке.
   Бергтор отодвинул Йотулла и бережно взял шкатулку в огромные, черные от въевшейся копоти ладони. Хмурая гримаса на лице сменилась радостным изумлением.
   — Откуда у тебя эта шкатулка? Давным-давно смастерил я ее, еще до того, как добыча руды стала таким прибыльным делом. Теперь-то я все больше подковываю этих зловредных коней да чиню разные орудия. Когда-то руки мои имели дело с красивым деревом, с золотом и серебром, а теперь все железо да железо. — Он вздохнул и покачал головой. — Погоди, дай-ка подумать… ну так и есть, я сделал эту шкатулку на свадьбу одной высокородной даме. А впрочем, здесь не место для разговоров. Ступайте за мной — выпьем кружечку-другую и потолкуем.
   Дровосек так и просиял при упоминании выпивки и с радостью потопал за ними по узкому коридору, который привел в небольшую, довольно захламленную комнатку. В комнатке висел густой чад от большого куска подгоревшего мяса.
   Бергтор уселся в большое черное кресло, которое заскрипело под его тяжестью, и поставил шкатулку на стол перед собой.
   — Давно уже я не брал в руки маленьких резцов и молоточков для такой тонкой работы, — проговорил он, любовно глядя на шкатулку, затем громко позвал служанку и велел принести всем эля. — Не надо бы торопиться открывать ее. Знать бы, что там внутри? — Он потряс шкатулку, прислушавшись к мягкому шороху.
   Глаза Йотулла так и сверкнули.
   — Ее содержимое тебя не заинтересует. Шкатулка много лет пребывала в мире скиплингов, и вряд ли туда положили что-то важное.
   Сигурд и Рольф воззрились на мага в немом изумлении, а Микла мрачно усмехнулся. Йотулл украдкой глянул на них, предостерегая.
   — Так зачем же вам нужно ее открывать? — Бергтор усмехнулся и указательным пальцем потер свой закопченный нос. — Если в шкатулке нет ничего ценного, что же, вы проделали такой путь только так, для интересу?
   — Я не это имел в виду, — приятным тоном ответил Йотулл, — а только то, что для тебя эта вещь вряд ли окажется ценной. Само собою, это не золото и не драгоценности, иначе и звук был бы другой. Так что в шкатулке нет ничего, что могло бы приглянуться гному.
   Бергтор ухмыльнулся, показав крупные, словно у коня, зубы.
   — Понимаю! Ты боишься, как бы я не отобрал у вас эту вещицу. Э, друг мой, тревожиться тебе незачем. Немногое в этом мире может сейчас пробудить мою алчность. Ныне я уже не так молод и жаден, каким был, когда сработал эту шкатулку.
   — А давно ли это было? — спросил Сигурд. — Быть может, ты сделал шкатулку для моей бабушки?
   — Может быть, да только я не могу припомнить, чтобы в те времена я делал что-то для жителей иного мира. Случается, конечно, время от времени смастерить какую-либо мелочь для лишенных Силы скиплингов, но вот эту шкатулку я сработал для высокородной дамы. Была ли она из альвов? Да нет, погодите… ну конечно из скиплингов. Ха-ха, теперь-то я вспомнил! Была она дивно хороша и должна была стать женой альвийского ярла. Асхильд — вот как ее звали. Эту милую шкатулочку подарил ей муж для всяких драгоценных безделушек. Ах, какая же она была славненькая, эта девушка, и представьте себе — она сама пришла сюда вместе с ярлом, потому что очень уж ей хотелось поглядеть на черного гнома.
   Сигурд поспешно отставил вырезанный из рога кубок.
   — Да ведь это была моя мать! Я совсем не помню ее, она умерла рано, и воспитывала меня бабушка. Если моя мать была женой альва, стало быть, и я наполовину принадлежу к этому миру, а наполовину — к миру скиплингов.
   Понятно теперь, откуда у меня врожденная Сила! — Он улыбнулся Рольфу, который просиял и многозначительно ему подмигнул. — Но что еще ты знаешь о моих родителях, Бергтор? Ты и представить себе не можешь, как бы мне хотелось узнать о них побольше, а бабушка умерла, так и не успев мне все рассказать. — Он взволнованно подался вперед, никого и ничего не видя, кроме кузнеца.
   Добродушные глаза Бергтора затуманились, и он мягко покачал головой.
   — Подумать только, что ты вот с этой шкатулкой пришел сюда из иного мира, чтобы разыскать своего отца! Должно быть, ни одна живая душа, кроме меня, не могла бы сообщить тебе его имя, так что я польщен и тронут, что могу рассказать тебе то, отчего наши сердца возрадуются до конца дней своих. Имя твоего отца, друг мой, — Хальвдан.
   Сигурд вскочил, не сдержав громкого вопля и с грохотом опрокинув скамью. Грохнув кулаком по столу, он прорычал прямо в озадаченное лицо Бергтора:
   — Нет! Этого не может быть!
   — Эй, в чем дело? — вопросил кузнец, поднимаясь, и в его удивленном голосе промелькнула нотка гнева.
   Вскочил и Йотулл.
   — Сигурд, сядь, уймись! Это не может быть тот самый Хальвдан — в мире альвов такое имя не редкость. Да я сам знавал в своей жизни пять или шесть Хальвданов! Успокойся, не строй из себя дурака.
   Сигурд сел и закрыл лицо руками, пряча свой стыд. Его трясло от пережитого ужаса.
   — Извини, Бергтор, — пробормотал он, — извини, что я был так груб, но я… меня так потрясло это имя. Я должен объясниться, хоть это и нелегко.
   Видишь ли, я убил альва… которого звали именно так, убил совсем недавно, по несчастной случайности. Теперь ты понимаешь, как ужасно было услышать от тебя… ну да ладно. Я бы, пожалуй, прошелся, прежде чем открывать шкатулку. Быть может, тебе пригодится лишняя пара рук, чтобы подковать этих восьмерых коней?
   Бергтор уныло поскреб подбородок.
   — Я бы, конечно, с радостью, да только невежливо это — заставлять гостя рисковать руками и ногами, а то и шеей в возне с этими сумасшедшими жеребцами. Всякий раз, когда их приводят подковать, я так и жду, что уж на сей раз мне точно вышибут мозги.
   Сигурд решительно встал.
   — Это-то мне и нужно! Рольф, согласен повеселиться?
   Рольф, белый как мел, бессмысленно глядел в пустоту. Услышав вопрос Сигурда, он тряхнул головой, избавляясь от непонятного оцепенения.
   — Почему бы и нет?
   Он побрел за Сигурдом к кузне, и за весь вечер они больше не обменялись ни словом. Когда коней наконец подковали, Рольф и Сигурд с радостью нырнули в кровати, которые указал им Бергтор, и Сигурд был так измотан, что спал без кошмаров.
   Проснувшись утром, он тотчас вспомнил, что сегодня будет открыта шкатулка, и страх стиснул ему горло. Когда он присоединился к своим спутникам, уже сидевшим у очага в трапезной Бергтора, его ждал еще один неприятный сюрприз. На столе лежал меч Бьярнхарда.
   — Я нашел этот клинок у двери твоей спальни, — сообщил Бергтор. — Очень уж беспечно ты обходишься с такой ценной вещью. Я бы на твоем месте хранил этот меч в ножнах.
   Сигурд лишь тупо кивнул, не в силах оторвать глаз от блестящего клинка, который насмешливо мерцал в отблесках пламени. Завтрак, который состряпала кухарка Бергтора, застревал у него в горле. Он косился на резную шкатулку, стоявшую на почетном месте, на полке, и жалел, что когда-то отыскал ее в сундуке Торарны.
   Залив завтрак еще несколькими кувшинами эля, дровосек пошел разгружать повозку. Сигурд было предложил ему помощь, но старик лишь косо глянул на него и сообщил, что никто, кроме него, не притронется и пальцем к его дровам, ибо не всякий дурак справится с таким трудным делом, как разгрузка дров, — и в глубоком возмущении удалился, тряся головой и что-то бормоча себе под нос.
   — Я передумал, — сказал Сигурд, когда Бергтор снял с полки шкатулку. — Я не хочу знать, что там внутри.
   Йотулл метнул на него убийственный взгляд.
   — Не надо, Сигурд. Хочешь ты того или нет, а шкатулку придется открыть сейчас. Не для того я тратил свое драгоценное время, подгоняя тебя и подбадривая, чтобы ты в последнюю минуту обманул мои ожидания. Ты откроешь шкатулку и примешь то, что в ней находится, — что бы это ни было. Боюсь, я тебя переоценил и ты вот-вот меня разочаруешь. Привести тебя сюда, Сигурд, было нелегко, и впереди у тебя долгий путь, но если будешь мне подчиняться, я обещаю тебе славу и процветание. Если же ты не сделаешь то, что тебе предназначено, — потерпишь крушение. Мы будем поддерживать тебя лишь до тех пор, пока ты будешь вести себя соответственно нашим замыслам.
   Сейчас я покажу тебе, что происходит с теми, кто становится у меня на пути! — Он извлек из сумы небольшой сверток и развернул тряпицу. Сигурд отпрянул, когда маг бросил на стол перед ним мертвую птицу — маленького сокола с запавшими глазами и скрюченными когтями.
   — Адиль! — сдавленно воскликнул Рольф. — Так значит, это и вправду ты убил его! Это я и подозревал.
   Йотулл кивнул, неотрывно глядя на Сигурда жесткими сверкающими глазами.
   — Да, я убил Адиля. Принесши сюда шкатулку, Сигурд, ты ввязался в опасную игру, и Адиль не первый, кто проиграл в ней свою жизнь. И не последний. Мы искали эту шкатулку много лет, дольше, чем ты живешь на свете, и когда нашли — не тратили время на добрые чувства и мягкосердечие.
   Ты знаешь, своими глазами видел, что произошло с Тонгуллем; а мы с Бьярнхардом убили бы и в тысячу раз больше ради содержимого этой шкатулки.
   Подумать только — все годы поисков между нами и ею стояли лишь ничтожная старуха и мальчишка-молокосос! Погляди еще разок на старину Адиля и подумай, есть ли у тебя еще сомнения, кому подчиняться.
   Сигурд гневно оттолкнул от себя мертвую птицу, даже не глянув на нее.
   — Так вот к чему мы пришли, Йотулл! Ты притворялся моим другом, но все, чего ты хотел, — это завладеть содержимым шкатулки. Ты ведь знаешь, что там внутри, верно?
   Йотулл уже больше не пытался придать своему лицу приятное выражение.
   — Конечно же знаю, глупец! — презрительно бросил он. — А теперь, прежде чем будет открыта шкатулка, я требую, чтобы ты принес мне клятву верности, дабы подтвердить свою покорность в будущем, — или жизнь твоя не будет стоить и ломаного гроша!
   — Я не стану клясться! — резко ответил Сигурд, кладя ладонь на рукоять секиры. — С какой стати я должен продавать свою свободу тебе или Бьярнхарду, если шкатулка принадлежит мне, и более никому? Бергтор, покуда Йотулл в Свартафелле, мы не станем открывать шкатулку. Он не друг мне и никогда им не был! — Он ожег Йотулла полным ненависти взглядом человека, осознавшего, что он предан.
   Бергтор положил на шкатулку свою тяжеловесную ладонь и озабочено поглядел на своих гостей.
   — Друзья мои, — сказал он, — а ну-ка, поговорим спокойней. Слишком уж серьезен этот разговор о смертях, клятвах и угрозах. Сдается мне, что вот этот юноша и впрямь имеет больше всего прав на шкатулку, а ты, колдун, пытаешься завладеть тем, что тебе по праву не принадлежит, хотя ты и много лет за ним охотился. Не по вкусу мне, чтобы в моем доме травили и изводили моего гостя, особенно когда занимается этим тот, кто объявил себя другом Бьярнхарда. Боюсь, Йотулл, что если ты и дальше будешь угрожать Сигурду, то лишишься моего гостеприимства.
   Йотулл перевел на Бергтора высокомерный взгляд своих горящих глаз.
   — Да я плевать хотел и на тебя, и на твое гостеприимство! — фыркнув, отвечал он. — Сделаешь то, что я велю, и дело с концом, а не то некому будет подковывать коней в Свартафелле! Этот спор — между мною и Сигурдом, и твое неуклюжее вмешательство здесь не к месту. Так что либо займись поисками подходящего ключа к шкатулке, либо разбей ее крышку. Мне дела нет, как ты вывернешься, но чтобы шкатулка была открыта немедленно!
   Бергтор снова поставил шкатулку на полку и со зловещей усмешкой скрестил руки на груди.
   — Дверг-кузнец может не опасаться угроз колдуна-доккальва, даже если тот когда-то и был льесальвом. Я знаю, как ты предал Хальвдана из Хравнборга, и в моем сердце не может быть приязни к предателям и убийцам.
   Йотулл изогнул одну бровь и поглядел на Рольфа и Миклу.
   — Который же из них тебе все это наплел? Ему предстоит заплатить за это собственной жизнью.
   — Это я все ему рассказал, — тут же воскликнул Микла. — Я долго ждал случая отомстить за себя, Йотулл, и вот дождался. С первого дня, как ты появился в Хравнборге, я знал, что ты в душе доккальв.
   — Рольф, позови всех из кузни! — приказал Бергтор, снимая с пояса молот. — Мы будем судить этого соглядатая за все его преступления, и светлым праздником памяти Сноуфелла будет тот день, когда мы повесим его и затопчем в трясину его протухшие останки!
   Йотулл поднялся, недоверчиво усмехаясь и сжимая в руке посох.
   — Уж не думаешь ли ты, что сумеешь одолеть полноправного чародея-доккальва? Тогда могу предостеречь тебя, что у предательства есть свои несомненные преимущества. Я знаю все заклинания и светлых, и темных альвов, и ни солнце, ни подземный мрак нисколько мне не страшны. Если твои прокопченные гномишки осмелятся хоть пальцем прикоснуться ко мне, я прикончу их на месте!
   Навершие его посоха вспыхнуло слепяще-белым пламенем, и маг презрительно помахал посохом перед самым носом Бергтора, едва не подпалив ему бороду.
   Вместо ответа Бергтор вскинул свой молот и с такой силой ударил по посоху, что пламя взорвалось жаркими багровыми искрами, а Йотулл зашатался. Огненный ореол очертил кузнечный молот и могучую руку, которая сжимала его. Бергтор шагнул вперед, знаком указывая Рольфу отправляться исполнять его повеление.
   — Одну мелочь ты упустил из виду, колдун! — пророкотал он низким зловещим голосом. — Дверги-кузнецы — служители самого Тора! Я главный кузнец, и у меня еще трое кузнецов-помощников, не считая троих подмастерьев. Мы ведь не только куем железо, но и кое-чем другим занимаемся!
   Он вытянул руку, и вдруг его ладонь наполнилась раскаленными вишнево-алыми углями, а меж пальцев брызнуло оранжевое и голубое пламя.
   — Сядь, колдун, и положи свой посох на стол, так, чтобы он все время был у нас перед глазами.
   Йотулл поколебался, оценивая, сможет ли он выстоять под ударами Силы Бергтора. Затем, все с тем же горделивым презрением, он сел и положил на стол свой посох. Вполне возможно, что на его решение повлияло и появление шестерых кузнецов, вооруженных молотами.
   — Дюри, — сказал Бергтор, — нам нужна цепь, способная удержать колдуна.
   Волшебная цепь. Найдется у тебя что-нибудь подходящее?
   Дюри фыркнул в обгоревшую рыжую бороду.
   — Есть ли у меня цепь, которая удержит колдуна? Да у меня припасена такая, что удержала бы и самого Фенрира, если б только мне пришла охота гоняться за волками.
   Он зашагал в кузню, чтобы отыскать нужную цепь, и Йотулл воззрился на Бергтора с ненавистью и высокомерием.
   — Только не думай, что это помешает Бьярнхарду добраться до шкатулки! — проворчал он. — Что до тебя, Сигурд, то по пятам за тобой все еще следует Гросс-Бьерн, да и меч твой еще не совершил двух предсказанных убийств.
   Проклятие не оставит тебя в покое, покуда не исполнишь того, что предначертано. Если хочешь избавиться и от морока, и от проклятья — прикажи Бергтору прогнать этих неуклюжих болванов и тотчас же открыть шкатулку!
   Сигурд покачал головой:
   — Нет, Йотулл, теперь-то я знаю тебе цену. Глупцом я буду, если еще раз доверюсь тебе.
   Рольф и Микла кивнули, воодушевленно блестя глазами, и Микла испустил громкий облегченный вздох.
   — А я уж боялся, что он никогда не прозреет! — прошептал он Рольфу.
   Вдруг из кузни донесся громкий крик Дюри и топот бегущих ног, сопровождаемый какой-то возней за дверью. Дверь распахнулась прежде, чем кто-либо успел открыть ее, чтобы поглядеть, что случилось, и в комнату хлынули доккальвы с обнаженными мечами. Кузнецы встретили их ударами молотов, но Бергтор удержал их повелительным криком, и они, опустив оружие, отступили.
   — Прежде чем сражаться, я хочу понять, с кем и за что мы сражаемся! — прогремел Бергтор, широкими шагами выходя на середину комнаты. Молот, вскинутый над его головой, был охвачен ярким пламенем. Доккальвы у двери попятились и выставили вперед острия мечей. — Кто вы такие? Какое дело привело вас ко мне?
   Доккальвы отвечали враждебными взглядами из-под шлемов, пятясь до тех пор, покуда между ними и Бергтором не оказался одинокий воин. Пришелец сделал несколько ковыляющих шагов вперед, и пламя Бергторова молота осветило его черты.
   — Это Бьярнхард! — воскликнул Сигурд и, пытаясь скрыть испуг, добавил:
   — Берсерк!
   Бьярнхард, зловеще ухмыляясь, повернулся к нему:
   — А, это ты, Сигурд? Я должен был догадаться, что ты первый меня узнаешь. Что случилось? Почему все эти великаны торчат здесь с таким мрачным и злобным видом, если их ждет работа в кузне?
   Йотулл вскочил:
   — С радостью тебе объясню, Бьярнхард! Они объявили меня своим пленником и имели наглость пригрозить, что будут судить меня за то, что я предал Хальвдана. Сигурд отказывается помогать нам и не желает, чтобы Бергтор открыл шкатулку. Если бы ты поменьше мешкал, добираясь сюда, верно, удалось бы избежать кровопролития, но теперь, сдается мне, у нас нет иного выхода, как только перебить их всех. Во всяком случае, в будущем это избавит нас от многих хлопот. — И он окинул Сигурда, Рольфа и Миклу взглядом, полным холодного злорадства.
   Бергтор помотал головой, точно разъяренный медведь.
   — Если только вы посмеете тронуть кого-то из этих троих, я клянусь, что никто и никогда не откроет эту шкатулку, избежав проклятий и поветрий, которые опустошат все земли на сотни лет!
   — Нет-нет, в этом нет нужды! — взволнованно проговорил Бьярнхард, ковыляя поближе к Бергтору. — Давайте же присядем и спокойно обсудим это дело, как пристало разумным мужчинам! Позволь я объясню тебе, почему ты должен открыть для нас эту шкатулку…
   — Я открою ее только для Сигурда! — объявил Бергтор, скрестив руки на груди и отвернувшись от Бьярнхарда; молот, однако, он все еще сжимал в кулаке.
   — Да будет тебе, — не отступал Бьярнхард, — разве ты, как и мы, не понимаешь, что Сигурд в этой игре уже не в счет? Его все равно что нет на свете, и то же самое, кстати, будет и с тобой, если ты не станешь следовать всем известному правилу: слабейшие должны подчиняться повелениям сильнейших, если хотят сохранить свою шкуру в целости и сохранности! Речь уже не только о тебе, но и о прочих кузнецах. Подумай, сколько познаний и искусности исчезнет из мира, если все они бессмысленно погибнут в стычке!
   — Бессмысленно они не погибнут, — хладнокровно отвечал Бергтор. — Прежде чем умереть, я хотя бы успею размозжить твою башку, и тогда в Свинхагахалле будет править Йотулл, если ему, конечно, удастся уцелеть, а нет — так найдется другой негодяй, помельче. Но запомни — даже если все мы до единого сейчас погибнем, мое проклятие все равно дождется того, кто когда-нибудь отыщет шкатулку.
   — Значит, вот ты как решил? — допытывался Бьярнхард. — Бессмысленная бойня, в которой никто не выиграет и все проиграют?
   — Твой проигрыш — мой выигрыш! — прорычал Бергтор, без малейшего усилия взмахнув молотом. — Если ты издохнешь, мир избавится от гнусного пакостника, а если умру я, найдутся еще кузнецы, которые займут мое место в Свартафелле.
   Бьярнхард покачал головой:
   — Ты, друг мой, играешь не по правилам. В этой игре мы непременно должны так или иначе прийти к соглашению. Быть может, я должен заплатить тебе золотом, чтобы ты согласился открыть шкатулку? Что ты на это скажешь?
   — Скажу, что это шкатулка Сигурда, так что лучше отдай свое золото ему, если уж тебе так не терпится пристроить свое богатство, — отвечал кузнец.
   Бьярнхард обратил свою лисью ухмылку к Сигурду:
   — Ну, старый мой дружок, ты, верно, уже понял, что проиграл так или иначе, так почему бы тебе не перестать упрямиться и не велеть открыть шкатулку? Так, быть может, ты спасешь свою жизнь. Я ведь не стану возражать против того, чтобы тебя отпустили подобру-поздорову, только держись подальше от Йотулла. Ты ведь понимаешь, что дальше сопротивляться бессмысленно? Подумай, Сигурд, ведь мы с тобой всегда были добрыми друзьями! Поверь мне еще раз — я советую тебе открыть для нас шкатулку и уж позабочусь, чтобы с тобой ничего дурного не приключилось.
   Он уверено усмехнулся и быстро, украдкой глянул в сторону Йотулла.
   Сигурд стоял молча, колеблясь. Он поглядел на окаменевшие от страха лица Рольфа и Миклы, которые напряженно ожидали его ответа.