Лукашин бреется, не обращая на Ипполита ни малейшего внимания.
И п п о л и т. Ах, он уже бреется моей бритвой! (Стремительно уходит, так и не сказав Наде ни слова.)
Резко хлопнула входная дверь.
Уход Ипполита снова привел Лукашина в отличное расположение духа.
Л у к а ш и н (выдувая из бритвы волосы). Это прекрасно… На этот раз он ушел навсегда! (Внезапно помрачнел.) А почему здесь находится его бритва?
Н а д я. Почему ты об этом спрашиваешь? Ты же летишь к своей невесте. А это бритва моего жениха!
Л у к а ш и н (уверенно). Твоего бывшего жениха. Был Ипполит — да сплыл! Больше его не будет! И забудь про него! А если он посмеет явиться сюда еще раз, я спущу его с лестницы!
Н а д я. По какому праву ты со мной так разговариваешь? Почему ты вмешиваешься в мою жизнь? Тебе давно пора на аэродром!
Л у к а ш и н. Мой поезд уходит поздно вечером! (Идет к дивану, снимает туфли и ложится.)
Н а д я. Тогда я уйду!
Л у к а ш и н. Это хорошая мысль. Иди погуляй! А я отдохну.
Н а д я. Я вернусь, но с милиционером.
Л у к а ш и н. Тогда приводи все отделение!
Н а д я. Подай мне пальто!
Лукашин, вздохнув, встает, в носках выходит в коридор, снимает с вешалки пальто и подает Наде.
Л у к а ш и н (сквозь зубы). С удовольствием…
Теперь она надевает сапог и показывает на него Лукашину.
Н а д я. Застегни!
Л у к а ш и н. С удовольствием! (Послушно нагибается и застегивает молнию.)
Надя надевает другой сапог.
Н а д я. А теперь второй!
Л у к а ш и н (насмешливо). Я мечтал об этом всю жизнь! (Нагибается и застегивает молнию на втором сапоге.)
Н а д я (идет к выходу). Пойду подниму фотографию! (Понимая, что весь этот уход, в сущности, нелеп, хочет, чтобы последнее слово все-таки было за ней.) Только не вздумай обчистить квартиру! Учти, что я знаю твой московский адрес!
Лукашин беззаботно смеется. Надя уходит, в сердцах хлопнув дверью.
Лукашин возвращается в комнату, озирается, подкрадывается к книжному шкафу, где за стеклом фотография Нади. Отодвигает стекло, достает фотографию, воровски прячет в карман и снова задвигает стекло.
На просцениум выходит Надя. Находит фотографию Ипполита, которую выбросил Лукашин, поднимает ее.
Появляется В е д у щ и й.
В е д у щ и й. С Новым годом, Надя!
Н а д я. Спасибо! Вас также!
В е д у щ и й. Куда вы собираетесь идти?
Н а д я. Понятия не имею!
В е д у щ и й. Может, зайдете к подругам? Они еще празднуют.
Н а д я. Нет, не хочется. Начнутся расспросы…
В е д у щ и й. Могу разыскать Ипполита. Он болтается где-то неподалеку. Я его недавно видел.
Н а д я. Сейчас я бы не хотела этой встречи.
В е д у щ и й. Вернитесь домой!
Н а д я. К нему? Ни за что!
В е д у щ и й. Но вы же не можете оставаться здесь, на морозе!
Н а д я. У меня к вам просьба. Достаньте мне, пожалуйста, такси.
В е д у щ и й. Зачем?
Н а д я. Поеду на вокзал и куплю ему билет. Как вы думаете, работает какая-нибудь дежурная касса?
В е д у щ и й. Конечно. Уходят и ночные поезда. (Кричит.) Такси… такси…
Квартира Нади.
Открывается входная дверь, появляется Надина мама О л ь г а Н и к о л а е в н а. Снимает в передней пальто.
Л у к а ш и н (торжествующе улыбается). Кто там?
Ответа нет. В дверях стоит Ольга Николаевна, с ужасом смотрит на незнакомца.
(Замечает ее.) Ой, извините! (Вскакивает, надевает туфли и пиджак. Виновато складывает плед.)
О л ь г а Н и к о л а е в н а. Кто вы?
Л у к а ш и н. А вы? Впрочем, я догадываюсь… (Идет к ней навстречу, заискивающе.) Я очень рад…
О л ь г а Н и к о л а е в н а (перебивает). Не подходите ко мне, я закричу!
Л у к а ш и н (покорно останавливается, соблюдая дистанцию). Сейчас я вам все объясню…
О л ь г а Н и к о л а е в н а. Стой, не двигайся!
Л у к а ш и н. Вы меня не бойтесь.
О л ь г а Н и к о л а е в н а. Ты зачем к нам влез?
Л у к а ш и н (улыбнувшись). Если у вас хватит терпения, начну с самого начала. (Вздохнув.) Каждый год тридцать первого декабря мы с друзьями ходим в баню…
О л ь г а Н и к о л а е в н а (перебивая). Ты мне не заливай! Ты не смотри, что я старуха. Я тебе улизнуть не дам!
Л у к а ш и н. А я и не собираюсь. Мне здесь хорошо.
О л ь г а Н и к о л а е в н а (повелительно). А ну, выворачивай карманы!
Л у к а ш и н (еще раз улыбнулся). Вот всего награбил-то пятнадцать рублей! (Показывает.)
О л ь г а Н и к о л а е в н а. Не густо. Давай положь их на стол!
Лукашин покорно кладет деньги на стол.
Больше ничего не стащил?
Л у к а ш и н (ухмыльнулся). Не успел.
О л ь г а Н и к о л а е в н а. С виду ты приличный человек. Не скажешь, что грабитель. Как тебе не стыдно в Новый год квартиры чистить! У людей праздник! А ты… бессовестный…
Л у к а ш и н (ищет пути к примирению). Как вас зовут?
О л ь г а Н и к о л а е в н а. Тебе-то какое дело.
Л у к а ш и н. Вы выслушайте меня. Я вам все-таки объясню. (Делает шаг вперед.)
О л ь г а Н и к о л а е в н а (кричит). Караул! Бандиты!
Л у к а ш и н (испуганно). Я вас умоляю, не кричите, пожалуйста!
О л ь г а Н и к о л а е в н а (спокойно). А ты не двигайся, с места не сходи! Вот сейчас Надя с Ипполитом вернутся, мы тебя арестуем!
Л у к а ш и н (уверенно). Ипполит не вернется!
О л ь г а Н и к о л а е в н а (растерялась). Почему?
Л у к а ш и н. С ним я расправился самым решительным образом с помощью бритвы!
Реакция для Лукашина неожиданная. Ольга Николаевна обмякает и медленно сползает по стене, теряя сознание.
(Успевает подхватить ее, тащит к дивану, укладывает.) Вы не волнуйтесь — бритва была электрическая!
О л ь г а Н и к о л а е в н а (открывает глаза). Значит, ты его убил током! Надо же! Какой был хороший человек!
Л у к а ш и н. Успокойтесь. Я его не убивал. Я его выжил из вашего дома, вот и все!
О л ь г а Н и к о л а е в н а (перевела дыхание). Пойди в соседнюю комнату, там на полочке лекарство в желтом пузырьке и рядом стаканчик. Накапай мне тридцать капель!
Л у к а ш и н (идет к выходу). Валокардин?
О л ь г а Н и к о л а е в н а. Смотри какой образованный!
Лукашин выходит и вскоре возвращается с лекарством. Ольга Николаевна села. Выпивает лекарство, исподлобья наблюдает за Лукашиным.
Л у к а ш и н. Дайте-ка вашу руку! (Щупает пульс.) Кардиограмму вам делали?
О л ь г а Н и к о л а е в н а. У меня этот… сдвиг влево…
Л у к а ш и н. Ерунда. Это почти у всех. Давление как?
О л ь г а Н и к о л а е в н а. Сто семьдесят на сто. А ты почему спрашиваешь?
Л у к а ш и н. Резерпин принимаете?
О л ь г а Н и к о л а е в н а. Откуда ты про это знаешь?
Л у к а ш и н. Я врач.
О л ь г а Н и к о л а е в н а. И такими делами промышляешь. На жизнь, что ли, не хватает?
Л у к а ш и н. Есть новое средство против гипертонии. Я вам выпишу. (Находит в кармане бланк, садится и начинает выписывать рецепт.)
Ольга Николаевна осторожно поднимается и крадется к двери.
О л ь г а Н и к о л а е в н а (останавливаясь). Хоть ты и вор, а заботливый… (Удостоверившись, что Лукашин усердно пишет, не обращая на нее внимания, мигом оказывается возле двери.) Спасибо тебе! (Выскакивает в коридор, быстро захлопывает дверь и запирает ее на ключ.)
Л у к а ш и н. Зачем вы это сделали? Все еще не доверяете?
О л ь г а Н и к о л а е в н а. Доктором притворился? Ишь какой хитрый.
Л у к а ш и н. Рецепт возьмите! (Просовывает его под дверь.)
Ольга Николаевна нагибается и поднимает.
О л ь г а Н и к о л а е в н а. На самом деле хорошее средство?
Л у к а ш и н. Пусть вам Надя обязательно его закажет!
О л ь г а Н и к о л а е в н а. Ты Надю откуда знаешь? Тебя как зовут?
Л у к а ш и н. Лукашин Евгений Михайлович!
О л ь г а Н и к о л а е в н а. Обожди, я стул принесу. (Приносит стул, садится возле двери.) Что-то я о тебе не слышала. Ты давно Надю знаешь?
Л у к а ш и н. Который час?
О л ь г а Н и к о л а е в н а. Думаю, семь уже. Скоро светать начнет.
Л у к а ш и н. Значит… (Высчитывает.) Мы знаем друг друга приблизительно восемь часов… Я появился. у вас в доме вчера вечером около одиннадцати…
О л ь г а Н и к о л а е в н а (поражаясь). И ты всю ночь здесь околачиваешься?
Л у к а ш и н (виновато). Всю ночь…
О л ь г а Н и к о л а е в н а. А почему Надя тебя не выставила?
Л у к а ш и н. Наверно, ей этого не хотелось…
О л ь г а Н и к о л а е в н а. Думаешь, понравился ей?
Л у к а ш и н. Этого я не знаю… Но она мне понравилась!
О л ь г а Н и к о л а е в н а. Прямо вот так, с ходу? Больно ты скороспелый!
Л у к а ш и н. Понимаете, я сам знаю — этого не бывает. Если бы вчера кто-нибудь мне рассказал, что такое может произойти, я бы наверняка рассмеялся. Но все же… поверьте (начал ходить по комнате), в жизни из каждого правила бывают исключения. Без них жизнь стала бы однообразной. Да и вообще, если вдуматься, всю историю двигают исключения из правил. Я согласен с вами: с общепринятой точки зрения все это глупость.
О л ь г а Н и к о л а е в н а (язвительно). А пятнадцать рублей зачем взял? Все равно я тебя не выпущу!
Л у к а ш и н. Я вас очень прошу — не выпускайте! (Берет гитару, запевает.)
Надя входит в квартиру.
Н а д я. Мама, ты почему сидишь в коридоре?
О л ь г а Н и к о л а е в н а (гордо). Сторожу преступника! А он меня песнями развлекает!
Л у к а ш и н (к Наде). Преступник — это я!.. Вообще-то я не очень хорошо пою, но как ты — люблю петь…
Н а д я (устало). Мама, давай отпустим его на свободу! (Отпирает дверь и, сняв пальто, входит в комнату.)
Л у к а ш и н. Ты не замерзла?
Н а д я. Я на такси ездила.
Л у к а ш и н (настороженно). Куда?
Н а д я. На вокзал. Взяла тебе билет!
Л у к а ш и н. На вечерний поезд?
Н а д я. На утренний! (Отдает Лукашину билет.)
Ольга Николаевна внимательно наблюдает за этой сценой, пытаясь разобраться в происходящем.
Л у к а ш и н (берет билет). Большое тебе спасибо! Ты правильно поступила! Ты меня выручила! Я очень тронут! Я тебе бесконечно признателен! Ты избавила меня от стояния в очереди! У меня нет слов! (Открывает форточку и…. выбрасывает билет.)
Ольга Николаевна, (оценила обстановку). Пойду-ка я к Любе продолжать встречать Новый год! Мне здесь оставаться ни к чему!
Л у к а ш и н. Большое вам спасибо! Вы замечательная мама!
О л ь г а Н и к о л а е в н а (к дочери). Ты смотри, Надежда, чтоб к моему возвращению здесь не завелся кто-нибудь третий!
Л у к а ш и н. Не беспокойтесь! Я этого не допущу!
Ольга Николаевна уходит.
Н а д я. Если ты помнишь, я обещала тебе вернуться с фотографией Ипполита. (Достает ее из сумки и ставит на место, не говоря ни слова.)
Лукашин берет фотографию и… опять выбрасывает за окно.
(В бешенстве.) Ты авантюрист! Ты наглец! Ты прощелыга! Ты алкоголик! Ты болван! Ты обалдуй!
Счастливо улыбаясь, Лукашин обнимает ее. Она не сопротивляется. Звонок в дверь.
Л у к а ш и н. Не будем открывать. Нас нет дома!
Н а д я. Кто это может быть?
Стоят обнявшись. Замерли.
Л у к а ш и н. Кто бы это ни был, мы не откроем!
Снова звонок.
Н а д я. Странные люди, раз мы не открываем, значит, нас нету!
Л у к а ш и н. А если мы дома и не открываем, значит, мы не хотим никого видеть!
Они стоят по-прежнему обнявшись, не меняя позы. Еще один звонок.
Какая бестактность!
Н а д я. И какая невоспитанность!
Длинный-предлинный звонок.
Л у к а ш и н. Ну, это уже хулиганство!
Н а д я. Теперь мы назло не откроем.
Кто-то трезвонит без перерыва. Надя и Лукашин стоят обнявшись.
Л у к а ш и н. Будем мужественны! Пошла игра — у кого крепче нервы!
Кто-то, продолжая звонить, начинает стучать кулаками в дверь.
Н а д я. Что они, рехнулись?
Л у к а ш и н. Надя, я тебя умоляю, не поддавайся!
Стук усиливается.
Н а д я (безнадежно). Придется открыть. Иначе выломают дверь!
Л у к а ш и н (угрожающе). Это сделаю я! Надя. Женя, держи себя в руках!
Вдвоем идут к двери. Открывают дверь. Перед ними И п п о л и т. Он сильно возбужден.
И п п о л и т. Ребята! Это я ломаю дверь! (В пальто и шапке проходит в комнату.) Я пришел пожелать вам счастья! Я закушу! (Садится за стол и ест.)
Лукашин и Надя переглядываются в некоторой растерянности.
Н а д я (робко). Я первый раз вижу тебя в таком виде…
И п п о л и т (весело).
Л у к а ш и н. Это заметно.
И п п о л и т (с воодушевлением). Жизнь полна неожиданностей, и это прекрасно. Разве может быть ожидаемое, запланированное, запрограммированное счастье? Мы скучно живем! В нас не хватает авантюризма! Мы разучились влезать в окна к любимым женщинам! Мы разучились делать большие глупости!.. (Морщится.) Какая гадость эта ваша заливная рыба!.. На будущий Новый год я обязательно пойду в баню…
Л у к а ш и н. Зачем же ждать целый год?
И п п о л и т. Правильно. (Встает, направляется к выходу. Затем неожиданно сворачивает… заходит в ванную комнату; в пальто и в шапке, не снимая ботинок, становится под душ… и пускает воду.)
Надя и Лукашин остались в комнате и прислушиваются.
Н а д я (осторожно). Кажется, он принимает душ!
Л у к а ш и н. Похоже на то. Сейчас я посмотрю! (Идет к ванной. Кричит в панике.) Надя, скорее сюда!
Надя бежит к ванной комнате и… видит Ипполита, который… с наслаждением мылит пальто….
Н а д я. Ты с ума сошел! Вылезай немедленно!
И п п о л и т. И не подумаю!
Н а д я (не знает, что сказать). Ты… испортишь пальто!
И п п о л и т. Надя, не мелочись!
Л у к а ш и н (Ипполиту). Вы бы хоть шапку сняли!
И п п о л и т. Мне и так хорошо! А ты бы лучше молчал!
Н а д я. Ипполит, я тебя умоляю, вылезь оттуда!
И п п о л и т (продолжая мыться). Красивая романтическая история! Под Новый год человек идет в баню. Это его прекрасно характеризует. В бане он надирается по случаю женитьбы… Это тоже в его пользу! (Продолжает мыться.) Потом его, как чучело, кладут в самолет, и вот он в другом городе. Но это мелочь, он этого не замечает, он человек больших масштабов! (Протягивает Лукашину мочалку.) Потри мне спину!.. Не хочешь — как хочешь! (Выключает воду.) Врр… Хорошо… Да, тут, значит, ему подворачивается другая женщина, он забывает про московскую невесту и обзаводится ленинградской… Он человек высоких моральных устоев! (Снимает шапку и выкручивает ее.)
Л у к а ш и н. Перестаньте хамить!
И п п о л и т (вылезает из ванной, стаскивает ботинок, выливает из него воду, потом делает то же самое с другим ботинком.) На правду не надо обижаться, даже если она горькая! Надя, это все блажь и дурь!
(Снимает с гвоздя полотенце, растирает им спину.) Да, за такой короткий срок старое разрушить можно, вот новое создать нельзя! Завтра наступит похмелье и пустота. Конец новогодней ночи! (Идет к выходу.) И вы оба знаете, что я прав! (Оборачивается.) Надя, ты еще вспомнишь про Ипполита!
Н а д я. Ты куда? Простудишься!
Л у к а ш и н (пытается загородить Ипполиту дорогу). Не смейте выходить на улицу! Вы обледенеете!
И п п о л и т. Пустите меня! Уберите руки! Может, я хочу простудиться и умереть! (Уходит.)
Н а д я. Боже мой! Как я устала! Какая сумасшедшая ночь!
Л у к а ш и н. Если он придет в следующий раз, то подожжет дом! А по-честному — он хороший парень!
Н а д я. Его очень жалко… И он ведь сказал нам то, что мы сами не решаемся сказать друг другу.
Л у к а ш и н. Надя, опомнись!
Н а д я (грустно). Именно это со мной и происходит…
Звонок в дверь. Лукашин идет открывать. На пороге О л ь г а Н и к о л а е в н а.
О л ь г а Н и к о л а е в н а (оправдываясь). Надо же! Я позабыла ключи! У Любы спать ложатся, а на лестнице холодно… (С подозрением.) Это вы Ипполита окатили? Он садился в машину весь мокрый!
Л у к а ш и н. Никто его не обливал. Это он мокрый от слез…
О л ь г а Н и к о л а е в н а (с укором). Обидели вы хорошего человека… (Проходит к себе в комнату.)
Теперь, после ухода мамы, в комнате воцарилось неловкое молчание.
Н а д я. Ну что ж… тебе пора…
Л у к а ш и н. Но самолеты ведь ходят через каждые полчаса…
Н а д я. Полчаса ничего не спасут.
Л у к а ш и н. Но потом мы будем жалеть, что расстались…
Н а д я. Пойми, Ипполит ведь в чем-то прав. Мы немножко сошли с ума. Новогодняя ночь кончилась, и все становится на свои места…
Л у к а ш и н (осторожно). Все-таки Ипполит сделал свое дело…
Н а д я (берет на гитаре несколько аккордов и поет нежно и печально).
Н а д я. Ты подними билет. Я думаю, его можно найти…
Л у к а ш и н. Нет, поездом я не поеду… Семь часов трястись… (Берет со стола пятнадцать рублей, кладет в карман.) Я уж самолетом…
Н а д я. Ты, пожалуйста, вспоминай обо мне!
Л у к а ш и н. И ты…
Н а д я (тихо). Иди, Женя, иди…
Л у к а ш и н. Можно я тебя поцелую на прощанье?
Н а д я. Не надо, Женя, пожалуйста, очень тебя прошу… уходи!
Л у к а ш и н. Давай сядем перед дорогой!
Садятся в отдалении друг от друга.
Ты не обиделась на меня? Я украл твою фотографию.
Н а д я. Мне приятно, что у тебя останется моя фотография.
Л у к а ш и н. Слушай, а вдруг нелетная погода? Можно я тогда вернусь?
Н а д я. Нет, нет. Тогда уезжай поездом.
Л у к а ш и н. Ну ладно, я пошел. (Резко поднимается, быстро выходит в коридор, набрасыват на плечи пальто. Останавливается, ждет. Может быть, Надя его вернет.)
Надя не двигается с места. Лукашин уходит, тихо прикрывая дверь.
Надя продолжает сидеть не двигаясь. Гаснет Надина квартира.
На просцениум выходит В е д у щ и й. Появляется Л у к а ш и н.
Л у к а ш и н. Объявляли посадку на московский самолет?
В е д у щ и й. Вы достали билет?
Л у к а ш и н. К сожалению.
В е д у щ и й. Нет, еще не объявляли.
Л у к а ш и н. У вас не найдется двухкопеечной монеты?
В е д у щ и й. Зачем вам ей звонить?
Л у к а ш и н. Я не могу уехать…
В е д у щ и й. Что за нерешительность? Надо уметь сдерживать чувства!
Л у к а ш и н. А зачем их сдерживать? Не слишком ли часто мы сдерживаемся?
В е д у щ и й. Возьмите две копейки! (Протягивает монету.)
Лукашин берет монету, подходит к автомату, опускает монету, набирает нужный номер.
В квартире у Нади. Звонит телефон. Надя сидит рядом с телефоном и… не снимает трубку. Долго, долго звонит телефон.
Г о л о с р а д и о д и к т о р а. Объявляется посадка на самолет «ТУ-104», следующий рейсом № 391 по маршруту Ленинград — Москва…
Лукашин все еще держит трубку, в надежде, что ему ответят. Потом он вешает трубку и уходит.
В е д у щ и й (вдогонку Лукашину, укоризненно). Эх, Лукашин, Лукашин!..
Квартира Лукашина в Москве. Л у к а ш и н только что приехал, снимает пальто.
М а р и н а Д м и т р и е в н а (засыпает его вопросами). Объясни мне, что произошло?.. Я ничегошеньки не понимаю… Куда ты пропал? В чем дело? Где Галя?
Л у к а ш и н (проходит в комнату). Я был в Ленинграде!
М а р и н а Д м и т р и е в н а (идет за ним). Где?
Л у к а ш и н. В Ленинграде! (Снимает пиджак.) Я устал, я хочу спать!
М а р и н а Д м и т р и е в н а. Значит, ты опять сбежал в Ленинград!
Л у к а ш и н. Ну хорошо, сядь…
Марина Дмитриевна садится.
Я начну с самого начала… (Привычно бубнит.) Ну, про баню — это ты знаешь. Помнишь, ты мне сама говорила, что Павел летит в Ленинград. Так вот, в бане мы выпили и поехали на аэродром провожать Павла; на аэродроме мы опять выпили, и меня случайно — не нарочно, понимаешь, а по ошибке — отправили в Ленинград вместо Павла…
М а р и н а Д м и т р и е в н а. Как это «отправили»? Что ты, бандероль, посылка, чемодан?.. Ты что же, ничего не соображал?
Л у к а ш и н. Ни бум-бум… (Снимает туфли.)
М а р и н а Д м и т р и е в н а. До чего же ты распустился! Как тебе не хватает жены! Надо же, чтоб ты кого-то слушался! Представляю, как оскорблена Галя!
Л у к а ш и н. Я ей звонил из Ленинграда. Она была здесь. Я ей пытался все рассказать…
М а р и н а Д м и т р и е в н а. Я бы такого не простила! Ни за что на свете! (Деловито.) У Гали есть телефон?
Л у к а ш и н (ложится на диван). Слава богу, нет!
М а р и н а Д м и т р и е в н а. Я понимаю — тебе объясняться с ней тяжело… Но ничего, я это возьму в свои руки! Сейчас я к ней съезжу и привезу ее сюда! Если она окажет сопротивление (улыбается), я применю силу, я ее свяжу!
Л у к а ш и н (испуганно). Мама, умоляю тебя, не делай этого!
М а р и н а Д м и т р и е в н а. Давай адрес!
Л у к а ш и н. Мама, не огорчай лежачего!
М а р и н а Д м и т р и е в н а. Ты уже не хочешь жениться на Гале?
Л у к а ш и н. Но я встретил другую женщину!
М а р и н а Д м и т р и е в н а (испуганно). Где?
Л у к а ш и н. В Ленинграде.
М а р и н а Д м и т р и е в н а. Когда?
Л у к а ш и н. Сегодня ночью.
М а р и н а Д м и т р и е в н а. И поэтому ты расстаешься с Галей?
Л у к а ш и н. Да!
Марина Дмитриевна начинает сползать по стене.
(Вскакивает с дивана, подхватывает ее, подводит к дивану, укладывает.) Что вы все, сговорились, что ли?
М а р и н а Д м и т р и е в н а (открывает глаза). Ты бабник!
Л у к а ш и н. Мама, мамочка… Я так несчастен… Мне так не повезло… (Достает из кармана фотокарточку Нади, ставит ее за стекло в книжный шкаф.)
Марина Дмитриевна подходит и рассматривает снимок.
Наверно, я останусь старым холостяком. В конце концов, зачем мне жениться? Никакая жена не будет заботиться обо мне так, как мама… Ты представляешь, здесь у нас появится другая женщина. Неизвестно, как вы поладите друг с другом… Я начну переживать. Нет, мама, пусть все остается по-старому. Так даже лучше… Марина Дмитриевна. Мой бедный мальчик! (Успокаивает его.) Все образуется. Ты не нервничай! Ляг, отдохни…
Лукашин послушно ложится.
(Накрывает его пледом, идет к двери.) Как ее зовут?
Л у к а ш и н. Надя…
Затемнение
Вечер того же дня. Л у к а ш и н спит. Кто-то ключом отворяет дверь. Входит Н а д я. Не зажигая света, снимает пальто, машинально находя вешалку. Проходит в комнату. В руках у Нади портфель… с веником.
Надя присаживается на стул, вглядывается в Лукашина. Он не просыпается. Надя зажигает свет. Укоризненно смотрит на Лукашина. Он продолжает спать. Надя достает из портфеля березовый веник и щекочет им Лукашину лицо. Лукашин испуганно открывает глаза, видит Надю и расплывается в глупо-счастливой улыбке.
Н а д я (нежно). Ты забыл у меня свой веник. Лукашин. Как ты меня нашла?
Н а д я. Какой ты непроходимый тупица!
Лукашин отбрасывает плед, вскакивает, обнимает Надю. И конечно, сразу же… Звонок в дверь.
(Вздохнув.) И здесь начинается то же самое! Лукашин. Надеюсь, это не Ипполит!
Дверь скрывает М а р и н а Д м и т р и е в н а. Вваливаются Друзья — П а в е л, М и х а и л, А л е к с а н д р.
В с е. С Новым годом! С новым счастьем!
Прямо в пальто заходят в комнату. Марина Дмитриевна едва поспевает за ними.
М и х а и л (весело). Как я мог перепутать! Ведь, я никогда не пьянею!
А л е к с а н д р. Перестаньте обниматься, к вам пришли!
Лукашин и Надя боятся отпустить друг друга.
Л у к а ш и н. Мы не можем перестать, мы давно не виделись!
М и х а и л. Когда ты успел вернуться?
Марина Дмитриевна стоит в дверях, не в силах произнести ни единого слова.
П а в е л. Я рад, что Галя тебя простила! Сейчас я скажу речь! Дорогая Галя! Будьте всегда счастливы! Женя, мы одобряем твой выбор, ты долго выбирал… Дорогая Галя!
В это время Лукашин замечает мать, которая по-прежнему стоит в дверях.
Л у к а ш и н (перебивая Павла). Мама, моя Надя приехала!
Немая сцена. Друзья застыли в позах, изображающих полное недоумение.
Н а д я (матери Лукашина). Вы считаете меня легкомысленной?
М а р и н а Д м и т р и е в н а (приходя в себя). Поживем — увидим!
А л е к с а н д р. Павел, ты что-нибудь понимаешь?
П а в е л. Нет, хотя это, кажется, не Галя! (К Михаилу.) А ты что-нибудь понимаешь?
М и х а и л. Твердо я знаю только одно… (показывает на Лукашина) вот это Женя!
Л у к а ш и н. Дорогие друзья! Я вам так признателен… что вытащили меня в баню… потом перепутали и отправили в Ленинград не Павла, а меня! Иначе я бы никогда не был счастлив!
З а н а в е с
1969 г.
И п п о л и т. Ах, он уже бреется моей бритвой! (Стремительно уходит, так и не сказав Наде ни слова.)
Резко хлопнула входная дверь.
Уход Ипполита снова привел Лукашина в отличное расположение духа.
Л у к а ш и н (выдувая из бритвы волосы). Это прекрасно… На этот раз он ушел навсегда! (Внезапно помрачнел.) А почему здесь находится его бритва?
Н а д я. Почему ты об этом спрашиваешь? Ты же летишь к своей невесте. А это бритва моего жениха!
Л у к а ш и н (уверенно). Твоего бывшего жениха. Был Ипполит — да сплыл! Больше его не будет! И забудь про него! А если он посмеет явиться сюда еще раз, я спущу его с лестницы!
Н а д я. По какому праву ты со мной так разговариваешь? Почему ты вмешиваешься в мою жизнь? Тебе давно пора на аэродром!
Л у к а ш и н. Мой поезд уходит поздно вечером! (Идет к дивану, снимает туфли и ложится.)
Н а д я. Тогда я уйду!
Л у к а ш и н. Это хорошая мысль. Иди погуляй! А я отдохну.
Н а д я. Я вернусь, но с милиционером.
Л у к а ш и н. Тогда приводи все отделение!
Н а д я. Подай мне пальто!
Лукашин, вздохнув, встает, в носках выходит в коридор, снимает с вешалки пальто и подает Наде.
Л у к а ш и н (сквозь зубы). С удовольствием…
Теперь она надевает сапог и показывает на него Лукашину.
Н а д я. Застегни!
Л у к а ш и н. С удовольствием! (Послушно нагибается и застегивает молнию.)
Надя надевает другой сапог.
Н а д я. А теперь второй!
Л у к а ш и н (насмешливо). Я мечтал об этом всю жизнь! (Нагибается и застегивает молнию на втором сапоге.)
Н а д я (идет к выходу). Пойду подниму фотографию! (Понимая, что весь этот уход, в сущности, нелеп, хочет, чтобы последнее слово все-таки было за ней.) Только не вздумай обчистить квартиру! Учти, что я знаю твой московский адрес!
Лукашин беззаботно смеется. Надя уходит, в сердцах хлопнув дверью.
Лукашин возвращается в комнату, озирается, подкрадывается к книжному шкафу, где за стеклом фотография Нади. Отодвигает стекло, достает фотографию, воровски прячет в карман и снова задвигает стекло.
На просцениум выходит Надя. Находит фотографию Ипполита, которую выбросил Лукашин, поднимает ее.
Появляется В е д у щ и й.
В е д у щ и й. С Новым годом, Надя!
Н а д я. Спасибо! Вас также!
В е д у щ и й. Куда вы собираетесь идти?
Н а д я. Понятия не имею!
В е д у щ и й. Может, зайдете к подругам? Они еще празднуют.
Н а д я. Нет, не хочется. Начнутся расспросы…
В е д у щ и й. Могу разыскать Ипполита. Он болтается где-то неподалеку. Я его недавно видел.
Н а д я. Сейчас я бы не хотела этой встречи.
В е д у щ и й. Вернитесь домой!
Н а д я. К нему? Ни за что!
В е д у щ и й. Но вы же не можете оставаться здесь, на морозе!
Н а д я. У меня к вам просьба. Достаньте мне, пожалуйста, такси.
В е д у щ и й. Зачем?
Н а д я. Поеду на вокзал и куплю ему билет. Как вы думаете, работает какая-нибудь дежурная касса?
В е д у щ и й. Конечно. Уходят и ночные поезда. (Кричит.) Такси… такси…
Квартира Нади.
Открывается входная дверь, появляется Надина мама О л ь г а Н и к о л а е в н а. Снимает в передней пальто.
Л у к а ш и н (торжествующе улыбается). Кто там?
Ответа нет. В дверях стоит Ольга Николаевна, с ужасом смотрит на незнакомца.
(Замечает ее.) Ой, извините! (Вскакивает, надевает туфли и пиджак. Виновато складывает плед.)
О л ь г а Н и к о л а е в н а. Кто вы?
Л у к а ш и н. А вы? Впрочем, я догадываюсь… (Идет к ней навстречу, заискивающе.) Я очень рад…
О л ь г а Н и к о л а е в н а (перебивает). Не подходите ко мне, я закричу!
Л у к а ш и н (покорно останавливается, соблюдая дистанцию). Сейчас я вам все объясню…
О л ь г а Н и к о л а е в н а. Стой, не двигайся!
Л у к а ш и н. Вы меня не бойтесь.
О л ь г а Н и к о л а е в н а. Ты зачем к нам влез?
Л у к а ш и н (улыбнувшись). Если у вас хватит терпения, начну с самого начала. (Вздохнув.) Каждый год тридцать первого декабря мы с друзьями ходим в баню…
О л ь г а Н и к о л а е в н а (перебивая). Ты мне не заливай! Ты не смотри, что я старуха. Я тебе улизнуть не дам!
Л у к а ш и н. А я и не собираюсь. Мне здесь хорошо.
О л ь г а Н и к о л а е в н а (повелительно). А ну, выворачивай карманы!
Л у к а ш и н (еще раз улыбнулся). Вот всего награбил-то пятнадцать рублей! (Показывает.)
О л ь г а Н и к о л а е в н а. Не густо. Давай положь их на стол!
Лукашин покорно кладет деньги на стол.
Больше ничего не стащил?
Л у к а ш и н (ухмыльнулся). Не успел.
О л ь г а Н и к о л а е в н а. С виду ты приличный человек. Не скажешь, что грабитель. Как тебе не стыдно в Новый год квартиры чистить! У людей праздник! А ты… бессовестный…
Л у к а ш и н (ищет пути к примирению). Как вас зовут?
О л ь г а Н и к о л а е в н а. Тебе-то какое дело.
Л у к а ш и н. Вы выслушайте меня. Я вам все-таки объясню. (Делает шаг вперед.)
О л ь г а Н и к о л а е в н а (кричит). Караул! Бандиты!
Л у к а ш и н (испуганно). Я вас умоляю, не кричите, пожалуйста!
О л ь г а Н и к о л а е в н а (спокойно). А ты не двигайся, с места не сходи! Вот сейчас Надя с Ипполитом вернутся, мы тебя арестуем!
Л у к а ш и н (уверенно). Ипполит не вернется!
О л ь г а Н и к о л а е в н а (растерялась). Почему?
Л у к а ш и н. С ним я расправился самым решительным образом с помощью бритвы!
Реакция для Лукашина неожиданная. Ольга Николаевна обмякает и медленно сползает по стене, теряя сознание.
(Успевает подхватить ее, тащит к дивану, укладывает.) Вы не волнуйтесь — бритва была электрическая!
О л ь г а Н и к о л а е в н а (открывает глаза). Значит, ты его убил током! Надо же! Какой был хороший человек!
Л у к а ш и н. Успокойтесь. Я его не убивал. Я его выжил из вашего дома, вот и все!
О л ь г а Н и к о л а е в н а (перевела дыхание). Пойди в соседнюю комнату, там на полочке лекарство в желтом пузырьке и рядом стаканчик. Накапай мне тридцать капель!
Л у к а ш и н (идет к выходу). Валокардин?
О л ь г а Н и к о л а е в н а. Смотри какой образованный!
Лукашин выходит и вскоре возвращается с лекарством. Ольга Николаевна села. Выпивает лекарство, исподлобья наблюдает за Лукашиным.
Л у к а ш и н. Дайте-ка вашу руку! (Щупает пульс.) Кардиограмму вам делали?
О л ь г а Н и к о л а е в н а. У меня этот… сдвиг влево…
Л у к а ш и н. Ерунда. Это почти у всех. Давление как?
О л ь г а Н и к о л а е в н а. Сто семьдесят на сто. А ты почему спрашиваешь?
Л у к а ш и н. Резерпин принимаете?
О л ь г а Н и к о л а е в н а. Откуда ты про это знаешь?
Л у к а ш и н. Я врач.
О л ь г а Н и к о л а е в н а. И такими делами промышляешь. На жизнь, что ли, не хватает?
Л у к а ш и н. Есть новое средство против гипертонии. Я вам выпишу. (Находит в кармане бланк, садится и начинает выписывать рецепт.)
Ольга Николаевна осторожно поднимается и крадется к двери.
О л ь г а Н и к о л а е в н а (останавливаясь). Хоть ты и вор, а заботливый… (Удостоверившись, что Лукашин усердно пишет, не обращая на нее внимания, мигом оказывается возле двери.) Спасибо тебе! (Выскакивает в коридор, быстро захлопывает дверь и запирает ее на ключ.)
Л у к а ш и н. Зачем вы это сделали? Все еще не доверяете?
О л ь г а Н и к о л а е в н а. Доктором притворился? Ишь какой хитрый.
Л у к а ш и н. Рецепт возьмите! (Просовывает его под дверь.)
Ольга Николаевна нагибается и поднимает.
О л ь г а Н и к о л а е в н а. На самом деле хорошее средство?
Л у к а ш и н. Пусть вам Надя обязательно его закажет!
О л ь г а Н и к о л а е в н а. Ты Надю откуда знаешь? Тебя как зовут?
Л у к а ш и н. Лукашин Евгений Михайлович!
О л ь г а Н и к о л а е в н а. Обожди, я стул принесу. (Приносит стул, садится возле двери.) Что-то я о тебе не слышала. Ты давно Надю знаешь?
Л у к а ш и н. Который час?
О л ь г а Н и к о л а е в н а. Думаю, семь уже. Скоро светать начнет.
Л у к а ш и н. Значит… (Высчитывает.) Мы знаем друг друга приблизительно восемь часов… Я появился. у вас в доме вчера вечером около одиннадцати…
О л ь г а Н и к о л а е в н а (поражаясь). И ты всю ночь здесь околачиваешься?
Л у к а ш и н (виновато). Всю ночь…
О л ь г а Н и к о л а е в н а. А почему Надя тебя не выставила?
Л у к а ш и н. Наверно, ей этого не хотелось…
О л ь г а Н и к о л а е в н а. Думаешь, понравился ей?
Л у к а ш и н. Этого я не знаю… Но она мне понравилась!
О л ь г а Н и к о л а е в н а. Прямо вот так, с ходу? Больно ты скороспелый!
Л у к а ш и н. Понимаете, я сам знаю — этого не бывает. Если бы вчера кто-нибудь мне рассказал, что такое может произойти, я бы наверняка рассмеялся. Но все же… поверьте (начал ходить по комнате), в жизни из каждого правила бывают исключения. Без них жизнь стала бы однообразной. Да и вообще, если вдуматься, всю историю двигают исключения из правил. Я согласен с вами: с общепринятой точки зрения все это глупость.
О л ь г а Н и к о л а е в н а (язвительно). А пятнадцать рублей зачем взял? Все равно я тебя не выпущу!
Л у к а ш и н. Я вас очень прошу — не выпускайте! (Берет гитару, запевает.)
Н а д я приоткрывает входную дверь, но не входит, прислушивается к песне. Ольга Николаевна, заслушавшись, не замечает прихода дочери.
Я спросил у ясеня, где моя любимая?
Ясень не ответил мне, качая головой…
Я спросил у тополя, где моя любимая?
Тополь забросал меня осеннею листвой…
Я спросил у осени, где моя любимая?
Осень мне ответила проливным дождем.
У дождя я спрашивал, где моя любимая?
Долго дождик слезы лил за моим окном.
(Умолкает.)
Я спросил у месяца, где моя любимая?
Месяц скрылся в облаке, не ответил мне…
Я спросил у облака, где моя любимая?
Облако растаяло в небесной синеве…
Друг ты мой единственный! Где моя любимая?
Ты скажи, где скрылась? Знаешь, где она?
Друг ответил преданный, друг ответил искренний:
Была тебе любимая, а стала мне жена.[3]
Надя входит в квартиру.
Н а д я. Мама, ты почему сидишь в коридоре?
О л ь г а Н и к о л а е в н а (гордо). Сторожу преступника! А он меня песнями развлекает!
Л у к а ш и н (к Наде). Преступник — это я!.. Вообще-то я не очень хорошо пою, но как ты — люблю петь…
Н а д я (устало). Мама, давай отпустим его на свободу! (Отпирает дверь и, сняв пальто, входит в комнату.)
Л у к а ш и н. Ты не замерзла?
Н а д я. Я на такси ездила.
Л у к а ш и н (настороженно). Куда?
Н а д я. На вокзал. Взяла тебе билет!
Л у к а ш и н. На вечерний поезд?
Н а д я. На утренний! (Отдает Лукашину билет.)
Ольга Николаевна внимательно наблюдает за этой сценой, пытаясь разобраться в происходящем.
Л у к а ш и н (берет билет). Большое тебе спасибо! Ты правильно поступила! Ты меня выручила! Я очень тронут! Я тебе бесконечно признателен! Ты избавила меня от стояния в очереди! У меня нет слов! (Открывает форточку и…. выбрасывает билет.)
Ольга Николаевна, (оценила обстановку). Пойду-ка я к Любе продолжать встречать Новый год! Мне здесь оставаться ни к чему!
Л у к а ш и н. Большое вам спасибо! Вы замечательная мама!
О л ь г а Н и к о л а е в н а (к дочери). Ты смотри, Надежда, чтоб к моему возвращению здесь не завелся кто-нибудь третий!
Л у к а ш и н. Не беспокойтесь! Я этого не допущу!
Ольга Николаевна уходит.
Н а д я. Если ты помнишь, я обещала тебе вернуться с фотографией Ипполита. (Достает ее из сумки и ставит на место, не говоря ни слова.)
Лукашин берет фотографию и… опять выбрасывает за окно.
(В бешенстве.) Ты авантюрист! Ты наглец! Ты прощелыга! Ты алкоголик! Ты болван! Ты обалдуй!
Счастливо улыбаясь, Лукашин обнимает ее. Она не сопротивляется. Звонок в дверь.
Л у к а ш и н. Не будем открывать. Нас нет дома!
Н а д я. Кто это может быть?
Стоят обнявшись. Замерли.
Л у к а ш и н. Кто бы это ни был, мы не откроем!
Снова звонок.
Н а д я. Странные люди, раз мы не открываем, значит, нас нету!
Л у к а ш и н. А если мы дома и не открываем, значит, мы не хотим никого видеть!
Они стоят по-прежнему обнявшись, не меняя позы. Еще один звонок.
Какая бестактность!
Н а д я. И какая невоспитанность!
Длинный-предлинный звонок.
Л у к а ш и н. Ну, это уже хулиганство!
Н а д я. Теперь мы назло не откроем.
Кто-то трезвонит без перерыва. Надя и Лукашин стоят обнявшись.
Л у к а ш и н. Будем мужественны! Пошла игра — у кого крепче нервы!
Кто-то, продолжая звонить, начинает стучать кулаками в дверь.
Н а д я. Что они, рехнулись?
Л у к а ш и н. Надя, я тебя умоляю, не поддавайся!
Стук усиливается.
Н а д я (безнадежно). Придется открыть. Иначе выломают дверь!
Л у к а ш и н (угрожающе). Это сделаю я! Надя. Женя, держи себя в руках!
Вдвоем идут к двери. Открывают дверь. Перед ними И п п о л и т. Он сильно возбужден.
И п п о л и т. Ребята! Это я ломаю дверь! (В пальто и шапке проходит в комнату.) Я пришел пожелать вам счастья! Я закушу! (Садится за стол и ест.)
Лукашин и Надя переглядываются в некоторой растерянности.
Н а д я (робко). Я первый раз вижу тебя в таком виде…
И п п о л и т (весело).
Это я про себя… Я так окоченел… (Поднимает ногу.) Ботинки у меня на тонкой подошве — вот он (показывает на Лукашина) знает… Но хорошие люди подобрали меня, приютили и обогрели!
Шел по улице малютка,
Посинел и весь продрог…
Л у к а ш и н. Это заметно.
И п п о л и т (с воодушевлением). Жизнь полна неожиданностей, и это прекрасно. Разве может быть ожидаемое, запланированное, запрограммированное счастье? Мы скучно живем! В нас не хватает авантюризма! Мы разучились влезать в окна к любимым женщинам! Мы разучились делать большие глупости!.. (Морщится.) Какая гадость эта ваша заливная рыба!.. На будущий Новый год я обязательно пойду в баню…
Л у к а ш и н. Зачем же ждать целый год?
И п п о л и т. Правильно. (Встает, направляется к выходу. Затем неожиданно сворачивает… заходит в ванную комнату; в пальто и в шапке, не снимая ботинок, становится под душ… и пускает воду.)
Надя и Лукашин остались в комнате и прислушиваются.
Н а д я (осторожно). Кажется, он принимает душ!
Л у к а ш и н. Похоже на то. Сейчас я посмотрю! (Идет к ванной. Кричит в панике.) Надя, скорее сюда!
Надя бежит к ванной комнате и… видит Ипполита, который… с наслаждением мылит пальто….
Н а д я. Ты с ума сошел! Вылезай немедленно!
И п п о л и т. И не подумаю!
Н а д я (не знает, что сказать). Ты… испортишь пальто!
И п п о л и т. Надя, не мелочись!
Л у к а ш и н (Ипполиту). Вы бы хоть шапку сняли!
И п п о л и т. Мне и так хорошо! А ты бы лучше молчал!
Н а д я. Ипполит, я тебя умоляю, вылезь оттуда!
И п п о л и т (продолжая мыться). Красивая романтическая история! Под Новый год человек идет в баню. Это его прекрасно характеризует. В бане он надирается по случаю женитьбы… Это тоже в его пользу! (Продолжает мыться.) Потом его, как чучело, кладут в самолет, и вот он в другом городе. Но это мелочь, он этого не замечает, он человек больших масштабов! (Протягивает Лукашину мочалку.) Потри мне спину!.. Не хочешь — как хочешь! (Выключает воду.) Врр… Хорошо… Да, тут, значит, ему подворачивается другая женщина, он забывает про московскую невесту и обзаводится ленинградской… Он человек высоких моральных устоев! (Снимает шапку и выкручивает ее.)
Л у к а ш и н. Перестаньте хамить!
И п п о л и т (вылезает из ванной, стаскивает ботинок, выливает из него воду, потом делает то же самое с другим ботинком.) На правду не надо обижаться, даже если она горькая! Надя, это все блажь и дурь!
(Снимает с гвоздя полотенце, растирает им спину.) Да, за такой короткий срок старое разрушить можно, вот новое создать нельзя! Завтра наступит похмелье и пустота. Конец новогодней ночи! (Идет к выходу.) И вы оба знаете, что я прав! (Оборачивается.) Надя, ты еще вспомнишь про Ипполита!
Н а д я. Ты куда? Простудишься!
Л у к а ш и н (пытается загородить Ипполиту дорогу). Не смейте выходить на улицу! Вы обледенеете!
И п п о л и т. Пустите меня! Уберите руки! Может, я хочу простудиться и умереть! (Уходит.)
Н а д я. Боже мой! Как я устала! Какая сумасшедшая ночь!
Л у к а ш и н. Если он придет в следующий раз, то подожжет дом! А по-честному — он хороший парень!
Н а д я. Его очень жалко… И он ведь сказал нам то, что мы сами не решаемся сказать друг другу.
Л у к а ш и н. Надя, опомнись!
Н а д я (грустно). Именно это со мной и происходит…
Звонок в дверь. Лукашин идет открывать. На пороге О л ь г а Н и к о л а е в н а.
О л ь г а Н и к о л а е в н а (оправдываясь). Надо же! Я позабыла ключи! У Любы спать ложатся, а на лестнице холодно… (С подозрением.) Это вы Ипполита окатили? Он садился в машину весь мокрый!
Л у к а ш и н. Никто его не обливал. Это он мокрый от слез…
О л ь г а Н и к о л а е в н а (с укором). Обидели вы хорошего человека… (Проходит к себе в комнату.)
Теперь, после ухода мамы, в комнате воцарилось неловкое молчание.
Н а д я. Ну что ж… тебе пора…
Л у к а ш и н. Но самолеты ведь ходят через каждые полчаса…
Н а д я. Полчаса ничего не спасут.
Л у к а ш и н. Но потом мы будем жалеть, что расстались…
Н а д я. Пойми, Ипполит ведь в чем-то прав. Мы немножко сошли с ума. Новогодняя ночь кончилась, и все становится на свои места…
Л у к а ш и н (осторожно). Все-таки Ипполит сделал свое дело…
Н а д я (берет на гитаре несколько аккордов и поет нежно и печально).
Л у к а ш и н (смотрит в окно). Утро уже… У меня такое ощущение, будто за эту ночь мы прожили целую жизнь…
Хочу у зеркала, где муть
И сон туманящий,
Я выпытать — куда вам путь
И где пристанище.
Я вижу: мачта корабля,
И вы на палубе…
Вы — в дыме поезда… Поля
В вечерней жалобе…
Вечерние поля в росе,
Над ними — вороны…
Благословляю вас на все
Четыре стороны![4]
Н а д я. Ты подними билет. Я думаю, его можно найти…
Л у к а ш и н. Нет, поездом я не поеду… Семь часов трястись… (Берет со стола пятнадцать рублей, кладет в карман.) Я уж самолетом…
Н а д я. Ты, пожалуйста, вспоминай обо мне!
Л у к а ш и н. И ты…
Н а д я (тихо). Иди, Женя, иди…
Л у к а ш и н. Можно я тебя поцелую на прощанье?
Н а д я. Не надо, Женя, пожалуйста, очень тебя прошу… уходи!
Л у к а ш и н. Давай сядем перед дорогой!
Садятся в отдалении друг от друга.
Ты не обиделась на меня? Я украл твою фотографию.
Н а д я. Мне приятно, что у тебя останется моя фотография.
Л у к а ш и н. Слушай, а вдруг нелетная погода? Можно я тогда вернусь?
Н а д я. Нет, нет. Тогда уезжай поездом.
Л у к а ш и н. Ну ладно, я пошел. (Резко поднимается, быстро выходит в коридор, набрасыват на плечи пальто. Останавливается, ждет. Может быть, Надя его вернет.)
Надя не двигается с места. Лукашин уходит, тихо прикрывая дверь.
Надя продолжает сидеть не двигаясь. Гаснет Надина квартира.
На просцениум выходит В е д у щ и й. Появляется Л у к а ш и н.
Л у к а ш и н. Объявляли посадку на московский самолет?
В е д у щ и й. Вы достали билет?
Л у к а ш и н. К сожалению.
В е д у щ и й. Нет, еще не объявляли.
Л у к а ш и н. У вас не найдется двухкопеечной монеты?
В е д у щ и й. Зачем вам ей звонить?
Л у к а ш и н. Я не могу уехать…
В е д у щ и й. Что за нерешительность? Надо уметь сдерживать чувства!
Л у к а ш и н. А зачем их сдерживать? Не слишком ли часто мы сдерживаемся?
В е д у щ и й. Возьмите две копейки! (Протягивает монету.)
Лукашин берет монету, подходит к автомату, опускает монету, набирает нужный номер.
В квартире у Нади. Звонит телефон. Надя сидит рядом с телефоном и… не снимает трубку. Долго, долго звонит телефон.
Г о л о с р а д и о д и к т о р а. Объявляется посадка на самолет «ТУ-104», следующий рейсом № 391 по маршруту Ленинград — Москва…
Лукашин все еще держит трубку, в надежде, что ему ответят. Потом он вешает трубку и уходит.
В е д у щ и й (вдогонку Лукашину, укоризненно). Эх, Лукашин, Лукашин!..
Квартира Лукашина в Москве. Л у к а ш и н только что приехал, снимает пальто.
М а р и н а Д м и т р и е в н а (засыпает его вопросами). Объясни мне, что произошло?.. Я ничегошеньки не понимаю… Куда ты пропал? В чем дело? Где Галя?
Л у к а ш и н (проходит в комнату). Я был в Ленинграде!
М а р и н а Д м и т р и е в н а (идет за ним). Где?
Л у к а ш и н. В Ленинграде! (Снимает пиджак.) Я устал, я хочу спать!
М а р и н а Д м и т р и е в н а. Значит, ты опять сбежал в Ленинград!
Л у к а ш и н. Ну хорошо, сядь…
Марина Дмитриевна садится.
Я начну с самого начала… (Привычно бубнит.) Ну, про баню — это ты знаешь. Помнишь, ты мне сама говорила, что Павел летит в Ленинград. Так вот, в бане мы выпили и поехали на аэродром провожать Павла; на аэродроме мы опять выпили, и меня случайно — не нарочно, понимаешь, а по ошибке — отправили в Ленинград вместо Павла…
М а р и н а Д м и т р и е в н а. Как это «отправили»? Что ты, бандероль, посылка, чемодан?.. Ты что же, ничего не соображал?
Л у к а ш и н. Ни бум-бум… (Снимает туфли.)
М а р и н а Д м и т р и е в н а. До чего же ты распустился! Как тебе не хватает жены! Надо же, чтоб ты кого-то слушался! Представляю, как оскорблена Галя!
Л у к а ш и н. Я ей звонил из Ленинграда. Она была здесь. Я ей пытался все рассказать…
М а р и н а Д м и т р и е в н а. Я бы такого не простила! Ни за что на свете! (Деловито.) У Гали есть телефон?
Л у к а ш и н (ложится на диван). Слава богу, нет!
М а р и н а Д м и т р и е в н а. Я понимаю — тебе объясняться с ней тяжело… Но ничего, я это возьму в свои руки! Сейчас я к ней съезжу и привезу ее сюда! Если она окажет сопротивление (улыбается), я применю силу, я ее свяжу!
Л у к а ш и н (испуганно). Мама, умоляю тебя, не делай этого!
М а р и н а Д м и т р и е в н а. Давай адрес!
Л у к а ш и н. Мама, не огорчай лежачего!
М а р и н а Д м и т р и е в н а. Ты уже не хочешь жениться на Гале?
Л у к а ш и н. Но я встретил другую женщину!
М а р и н а Д м и т р и е в н а (испуганно). Где?
Л у к а ш и н. В Ленинграде.
М а р и н а Д м и т р и е в н а. Когда?
Л у к а ш и н. Сегодня ночью.
М а р и н а Д м и т р и е в н а. И поэтому ты расстаешься с Галей?
Л у к а ш и н. Да!
Марина Дмитриевна начинает сползать по стене.
(Вскакивает с дивана, подхватывает ее, подводит к дивану, укладывает.) Что вы все, сговорились, что ли?
М а р и н а Д м и т р и е в н а (открывает глаза). Ты бабник!
Л у к а ш и н. Мама, мамочка… Я так несчастен… Мне так не повезло… (Достает из кармана фотокарточку Нади, ставит ее за стекло в книжный шкаф.)
Марина Дмитриевна подходит и рассматривает снимок.
Наверно, я останусь старым холостяком. В конце концов, зачем мне жениться? Никакая жена не будет заботиться обо мне так, как мама… Ты представляешь, здесь у нас появится другая женщина. Неизвестно, как вы поладите друг с другом… Я начну переживать. Нет, мама, пусть все остается по-старому. Так даже лучше… Марина Дмитриевна. Мой бедный мальчик! (Успокаивает его.) Все образуется. Ты не нервничай! Ляг, отдохни…
Лукашин послушно ложится.
(Накрывает его пледом, идет к двери.) Как ее зовут?
Л у к а ш и н. Надя…
Затемнение
Вечер того же дня. Л у к а ш и н спит. Кто-то ключом отворяет дверь. Входит Н а д я. Не зажигая света, снимает пальто, машинально находя вешалку. Проходит в комнату. В руках у Нади портфель… с веником.
Надя присаживается на стул, вглядывается в Лукашина. Он не просыпается. Надя зажигает свет. Укоризненно смотрит на Лукашина. Он продолжает спать. Надя достает из портфеля березовый веник и щекочет им Лукашину лицо. Лукашин испуганно открывает глаза, видит Надю и расплывается в глупо-счастливой улыбке.
Н а д я (нежно). Ты забыл у меня свой веник. Лукашин. Как ты меня нашла?
Н а д я. Какой ты непроходимый тупица!
Лукашин отбрасывает плед, вскакивает, обнимает Надю. И конечно, сразу же… Звонок в дверь.
(Вздохнув.) И здесь начинается то же самое! Лукашин. Надеюсь, это не Ипполит!
Дверь скрывает М а р и н а Д м и т р и е в н а. Вваливаются Друзья — П а в е л, М и х а и л, А л е к с а н д р.
В с е. С Новым годом! С новым счастьем!
Прямо в пальто заходят в комнату. Марина Дмитриевна едва поспевает за ними.
М и х а и л (весело). Как я мог перепутать! Ведь, я никогда не пьянею!
А л е к с а н д р. Перестаньте обниматься, к вам пришли!
Лукашин и Надя боятся отпустить друг друга.
Л у к а ш и н. Мы не можем перестать, мы давно не виделись!
М и х а и л. Когда ты успел вернуться?
Марина Дмитриевна стоит в дверях, не в силах произнести ни единого слова.
П а в е л. Я рад, что Галя тебя простила! Сейчас я скажу речь! Дорогая Галя! Будьте всегда счастливы! Женя, мы одобряем твой выбор, ты долго выбирал… Дорогая Галя!
В это время Лукашин замечает мать, которая по-прежнему стоит в дверях.
Л у к а ш и н (перебивая Павла). Мама, моя Надя приехала!
Немая сцена. Друзья застыли в позах, изображающих полное недоумение.
Н а д я (матери Лукашина). Вы считаете меня легкомысленной?
М а р и н а Д м и т р и е в н а (приходя в себя). Поживем — увидим!
А л е к с а н д р. Павел, ты что-нибудь понимаешь?
П а в е л. Нет, хотя это, кажется, не Галя! (К Михаилу.) А ты что-нибудь понимаешь?
М и х а и л. Твердо я знаю только одно… (показывает на Лукашина) вот это Женя!
Л у к а ш и н. Дорогие друзья! Я вам так признателен… что вытащили меня в баню… потом перепутали и отправили в Ленинград не Павла, а меня! Иначе я бы никогда не был счастлив!
З а н а в е с
1969 г.