Браславский Дмитрий. Паутина Лайгаша [=Ворон]

   Макобер пристроился рядом с пленным:
   – Эй, как тебя, Калист, а ты часом не знаешь, куда ведет эта дорога?
   – Атаман говаривал, раньше здесь знатный торговый путь был. Аж до самого Трумарита товары возили. – Кадтрист тяжело вздохнул. – Только нынче – какая торговля! Времена пошли смутные, так, проедет кто изредка…
   – Да уж, – посочувствовал ему Макобер. – Разбойник без добычи, что повеса без… Ч'варта Вездесущий, это еще что такое?!
   Талисса удивленно остановилась. Сразу за поворотом, дорогу перекрывали несколько исполинских бревен, а вокруг них деловито копошились маленькие, Мэтту по пояс, человечки в полном боевом вооружении. Больше всего они напоминали оживших солдатиков: сверкали копья, позвякивали доспехи, но все это было настолько крошечное, что друзья широко заулыбались, когда при их появлении человечки деловито сомкнули щиты, точно и правда вознамерились не дать им пройти.
   – Енн'ар, – вполголоса произнес Терри.
   – Ты что-то сказал? – удивленно покосился на него Мэтт.
   – Я сказал: «Енн'ар». Вот уж не думал встретить их здесь.
   Тем временем предводитель енн'ар вышел вперед:
   – Стражи дороги приветствие вам. Талер – идем с миром, нет талер – идем обратно.
   – С миром?! – возмутился гном. – И за что же это, интересно, мы должны денежки выкладывать?
   – Страж колодца, стражи дороги… – пробормотал за его спиной Торрер. – Могли бы придумать и что-нибудь пооригинальнее.
   – Наш земля, ваша палладия! – ничуть не смутившись, ответил енн'ар. – Справедливость!
   – А ну как пройдем и не заплатим? – Макобер недвусмысленно опустил руку на эфес меча.
   – Не хотеть платить – умирать, – человечек был столь серьезен, что Бэх чуть не расхохоталась. – Ваш смерть приходить. Наш Друг приводить.
   Мессариец на мгновение примолк: кто его знает, что там у них за друг. Может, тролль какой.
   – А с кем дружите-то? – в конце концов решился он задать вопрос в лоб.
   – И вообще… – уклончиво «ответил» предводитель.
   Друзья посовещались. Платить определенно не хотелось.
   Как нетрудно было предположить, главным камнем преткновения стал Кадтрист: если за себя некоторые особенно миролюбивые еще готовы были внести требуемую сумму, то разбойник при любом раскладе оставался по эту сторону завала. Но тут уж воспротивился Терри, напомнивший, что где-то поблизости еще разгуливают жаждущие их крови чародей с колдуньей.
   Пленник знал их в лицо. Талисса – нет.
   – Чего ж делать, зовите друга, помашемся, – мессариец искренне попытался обратить разговор в шутку.
   Однако крошечный воин явно воспринял его слова абсолютно серьезно. Повернувшись к лесу, он громко, с переливами свистнул.
   Талисса переминалась с ноги на ногу еще минут пять. Ничего.
   – Ну ладно, вы тут дружите, а мы пошли! – не выдержал Макобер.
   Малый народец тут же кинулся врассыпную. Друзья с изумлением переглянулись и переступили через завал.
   – Смотри! – Макобер дернул Торрера за рукав. – Тебе такое когда-нибудь попадалось?
   На глазах изумленного эльфа от ближайшего дерева отделились и неторопливо поплыли над дорогой навстречу талиссе несколько полупрозрачных шаров. Бэх на мгновение показалось, что она видела большую мохнатую лапу, похожую на паучью. Но через секунду на этом месте была уже только листва.
   – Стой! – крикнул было Терри, но Макобер лишь пожал плечами:
   – Нашел чего бояться!
   И, выхватив меч, пружинисто прыгнул к первому же шару, не дожидаясь, пока тот приблизится.
   – Да назад же!
   Клинок мягко вошел в белесую податливую оболочку…
   …Придя в себя, Айвен обнаружил, что крепко связан. Голова болела, язык с трудом ворочался во рту. Маг медленно огляделся: остальные выглядели не лучше.
   Чародей задумчиво посмотрел на небо. Последние лучи солнца золотили легкие гроздья облаков – выходит, они провели в беспамятстве почти день. Или не один?
   Удивленное лицо Макобера, густой туман, хлынувший из лопнувшего шара, а потом? Полная пустота.
   Почувствовав на себе чей-то взгляд, Айвен с трудом приподнял голову. Енн'ар стояли вокруг, рассматривая незнакомцев с нескрываемым интересом. Крошечные домики наводили на мысли о бродячем кукольном театре. Похоже, пока друзья были в беспамятстве, их куда-то перенесли.
   – Ну как? Платить? Звать Друг? – предводитель енн'ар стоял перед ними руки в боки и был необычайно доволен собой.
   Айвен только тихо застонал. Вот уж действительно, чего на свете не бывает. Интересно бы узнать, кто это таскает им бревна. Тоже друг?
   – Мы заплатим, – пообещал голос Терри. – Только развяжите сначала.
   – За себя говори, – неласково проскрипел Мэтт.
   – Ты что, еще не понял, что с ними бесполезно спорить, – прошипел в ответ лунный эльф. – Либо мы поворачиваем обратно, либо платим.
   Гном промолчал, однако, даже будучи связанным, умудрился презрительно пожать плечами.
   – Сначала веревки, – напомнил человечкам лунный эльф.
   Повинуясь приказу предводителя, енн'ар недоверчиво разрезали веревки, и Терри принялся отсчитывать монеты.
   – А в нашей маленькой эльфийской деревушке… – начал было Торрер, разминая затекшие запястья.
   О своей родине эльф вспоминал редко. И исключительно с целью сообщить, что поскольку его собеседник нарушил принятые там испокон веков обычаи, то теперь заслуживает в лучшем случае быстрой и неотвратимой смерти. Хотя откуда этот незадачливый собеседник должен быть осведомлен о том, как ведут себя неуемные эльфы в своих маленьких деревушках, для талиссы всегда оставалось загадкой.
   Иногда они считали, что разумнее будет промолчать. Но не на этот раз.
   – … всегда любили таких малышей, как вы, – бодро закончил Макобер, загораживая собой Торрера. – Здорово вы нас. А кстати, что еще умеет ваш замечательный друг? Может, вы и нас с ним познакомите?
   Пальцы мессарийца любовно погладили рукоять кинжала.
   – Наш Друг – защита. Завтра два… нет, три дракон приходил, весь умирал, – доверительно сообщил стоявший поблизости енн'ар.
   На лицах друзей отразилось разочарование. Словно не замечая этого, енн'ар продолжил:
   – Вы не хотеть платить. Хотеть драка. Теперь платить. Мир?
   – Мир, – задумчиво ответил Макобер, но было видно, что, в отличие от остальных, его желание познакомиться с неведомым «другом» только возросло.
   – Мак, угомонись, – прошептал подошедший сзади Терри. – Это не «друг», а «друкх» – гигантский разумный паук, которого они считают чем-то вроде бога. Хотя, честно сказать, никогда не думал, что енн'ар могут забраться так далеко на север.
   – Что ж ты сразу-то не сказал? – шепнул в ответ мессариец. – Только все «назад» да «назад». Я, может, это «назад» полжизни уже слышу!
   – Хотеть спать – давать дом, – радушно предложил енн'ар.
   И, подумав, добавил:
   – Большой. Как эльф.
   Торрер польщено потупился.
   – И кто же сейчас живет в вашем дом, большой, как наша эльф? – чтобы быть лучше понятым, гном даже перешел на «язык» енн'ар.
   – Все живет, – с гордостью ответил человечек. – Купец живет. Воин живет. Жрец живет. Весь доволен.
   – Что, все, э-э-э, прямо сейчас? – опешил Мэтт.
   – И вообще, – успокоил его предводитель. – Наш защита каждый ценить. Два талер ценить.
   – Да мы сами кого хочешь…. – снова завелся было Торрер, хватаясь за меч. Краска бросилась ему в лицо.
   – Не кого хочешь. Кого можешь, – спокойно поправил Айвен, кладя руку на плечо эльфа. – Кончай кипятиться. Так можно неделями бросаться в драку, а потом приходить в себя связанным.
   Стараясь всем своим видом показать, что, дали бы ему волю, от всей деревни и мокрого места не осталось бы, эльф с негодованием скинул руку мага с плеча и отошел в сторону. Однако ладонь с рукояти меча убрал.
   – Мы с благодарностью принимаем ваше приглашение.
   Еще дюжина талеров поменяла своего владельца.
   Несмотря на почтенный возраст, хижина оказалась весьма крепкой. Порезав на столе холодное вяленое мясо, друзья собрались было приступить к ужину, когда их неожиданно прервал стук в дверь.
   Никто из малого народца так постучать просто не сумел бы.
   Убедившись, что клинок легко вынимается из ножен, Терри открыл дверь, предусмотрительно загородив собой проход.
   На пороге стоял высокий мужчина в темно-зеленом дорожном плаще, из под которого виднелись ребристая рукоять меча и сверкающий панцирь доспехов. Открытое лицо с коротко стриженной каштановой бородкой невольно внушало доверие. Однако глаза, внимательно изучавшие собравшихся, были слишком серьезными и проницательными, чтобы позволить талиссе расслабиться.
   – Мне будет позволено войти?
   Терри молча посторонился. Когда незнакомец переступал порог, плащ слегка распахнулся, открыв висящий на шее медальон на тонкой платиновой цепочке.
   Лунный эльф так и впился в него взглядом. Зеленый листик, сделанный из цельного изумруда. Символ Ашшарат.
   – Мой монастырь оказывает енн'ар посильную помощь, – не присаживаясь, незнакомец сразу перешел к делу, – а они в ответ считают своим долгом предупреждать нас, если что-то кажется им необычным.
   – И что же в нас такого необычного? – Мэтт оторвался от куска мяса и выглядел сейчас взъерошенным, как собака, у которой пытаются отобрать кость.
   – Талисса – редкость в наших краях.
   Вошедший помедлил и, словно вспомнив, что забыл представиться, склонил голову:
   – Лентал, паладин Дарующей Жизнь.
   Все с облегчением вздохнули и подвинулись, освобождая гостю место у очага.
   – Не согласится ли благородный паладин разделить с нами эту скромную трапезу? – Айвен сделал приглашающий жест в сторону стола.
   Лентал улыбнулся:
   – Поверьте, друг мой, ваша трапеза – пир по сравнению с монастырской.
   И, скинув плащ, подсел к очагу.
   Представив остальных, Терри словно невзначай поинтересовался:
   – Вы сказали, что ваше имя Лентал тен… Или Лентал айн…
   Принадлежность паладина к старому имперскому дворянству сомнений не вызывала. Однако тот лишь еще раз улыбнулся:
   – Поскольку мы не при королевском дворе, вы – просто Терри, а сей почтенный гном – просто Мэтт, я, признаться, не вижу смысла в излишних церемониях.
   – И откуда же вы знаете, что мы – талисса? – подозрительно спросил Мэтт.
   «Кого-то он мне напоминает, – подумал гном. – Но кого? Убейте – не вспомню.»
   – От Зеленой Девы, – коротко ответил Лентал. – Я не рискую навязывать вам свое общество, господа, однако если вам вдруг нужна помощь…
   В этот момент Кадтрист быстро наклонился к сидящему рядом Торреру и одними губами произнес:
   – Выйдите сейчас вслед за мной из хижины.
   И прежде, чем эльф успел хоть что-то спросить, громко заявил:
   – Я ненадолго.
   Встав со своего места, разбойник бодро направился к двери. Терри уже хотел было преградить ему дорогу, когда Торрер поднялся вслед за пленником:
   – Я пригляжу.
   Плотно прикрыв дверь за собой, Торрер вопросительно посмотрел на разбойника. Но тот не начал говорить, пока не отвел эльфа в сторону и не оглянулся несколько раз, желая удостовериться, что их никто не подслушивает. Теперь на его лице отражался настоящий ужас.
   – Милостивый господин! Я знаю, что вы мне не поверите, но…
   Пленник пошатнулся. Из его горла донесся сдавленный хрип, на губах показалась кровь. Когда Торрер подхватил его, Кадтрист еще силился что-то сказать, но эльф видел, что Орроба уже коснулась пленника своей рукой.
   Ничего не понимая, Торрер опустил безжизненное тело на землю. И отшатнулся: в груди разбойника торчала отливающая синевой рукоять кинжала. Лезвие вошло прямо в сердце.
   Не веря своим глазам, эльф огляделся по сторонам.
   Никого.
   Их было двое. И теперь один из них мертв.

Глава XVII

   Пятый подземный уровень Лайгаша. Череда окованных тусклым металлом дверей. Хрупкого огонька свечи едва хватает, чтобы не наступить в очередную зловонную лужу, как нарочно расплывшуюся в самой середине коридора.
   Выругавшись, стражник поднял свечу повыше. Кажется, здесь.
   Лязгнул засов, но пришлось еще подналечь на дверь плечом, чтобы она распахнулась. В этой тюрьме узники появлялись редко: Протектор предпочитал либо казнить их на месте, либо отправлять в Альдомир на суд синклита.
   Пламя свечи в ужасе шарахнулось от покрытых лишайником и непросыхающей слизью стен, и стражнику пришлось прикрыть его рукой.
   Пара крыс, мерзко вереща, кинулась прочь от его тяжелых сапог.
   – Кушать подано, милостивый господин.
   Изможденный старик, сидящий в углу на куче сырой соломы, благосклонно кивнул, словно не замечая неприкрытой иронии. Когда он потянулся к миске, в которой плавал кусок непропеченного хлеба, звенья тяжелой цепи протестующе звякнули.
   – Спасибо, сын мой. Пусть и твоя трапеза будет столь же изысканна и обильна.
   Стражник на секунду замер. Издевается? Вроде непохоже, вон как на похлебку накинулся, только ложка мелькает.
   Невнятно буркнув что-то в ответ, тюремщик привалился к косяку. Ел бы уж поскорее, что ли. Сколько сидит, а все…
   Стражник задумался. А сколько здесь, действительно, этот старикан? День? Год? И то и другое казалось одинаково похожим на правду.
   Тюремщику стало не по себе. Он помнил каждый день своей службы, серенькой, как похлебка в миске узника. Помнил, где провел прошлую ночь и как полтора месяца назад Жмых, уснув на посту, чуть не выколол копьем глаз Щербатому – то-то смеху было! Но вот когда здесь появился этот старикан…
   Узник громко зачавкал, впиваясь зубами в хлеб. Стражника передернуло.
   – Эй, как там тебя, не спеши. Чай, не отнимут.
   – Чай, сын мой, уж точно не отнимут. А вот похлебку…
   Стражник наморщил лоб. Интересный старикан. Только мутный какой-то: не поймешь, то ли всерьез говорит, то ли посмеивается себе в бороду.
   Тюремщик вздрогнул. Айригаль с ним, когда этого старика сюда посадили. Но вот за что?! Это уже граничило с преступлением: он был обязан обращаться с узниками соответственно их проступкам. Как бы так спросить…
   – Слушай, дед. Просто так-то у нас цепями не приковывают.
   – У вас, может, и не приковывают, – равнодушно откликнулся узник, облизывая ложку.
   – А у вас? – эх, куда-то не туда его ведет.
   – А у нас, сам видишь, – приковали. Как собаку, на цепь посадили! И кого – меня, великого…
   Стражник застыл: раньше старик никогда не называл своего имени. Однако и на этот раз его подопечный внезапно умолк, в последний раз заискивающе оглядел миску, точно надеясь, что она вновь наполнится, и разочарованно протянул ее обратно.
   – Дед, а величие-то твое в чем? – стражник попытался вернуть разговор в прежнее русло.
   – Сам подумай: будут простого человека так охранять?
   Стражник нахмурился.
   – Ну, не будут.
   – Вот и я так думаю. Выходит, что великий…
   Сплюнув на солому, тюремщик вновь загремел засовом. Так и тронуться недолго. За что же все-таки сидит здесь этот тип? Надо будет у центуриона спросить.
   Но сделав пару шагов от двери, он начисто забыл обо всем: о своих тревогах, странном старике, желании поговорить с центурионом.
   Впрочем, так же, как и вчера. И позавчера.
   Между тем камера ярко осветилась, точно в нее внесли сразу дюжину факелов. Грязные вонючие лохмотья превратились в ослепительно белый балахон, солома обернулась низкой мягкой кушеткой. Забившиеся в угол крысы растаяли в воздухе, а замысловатому узору мозаичного пола позавидовал бы сам антронский халиф.
   – Вот пристал, – недовольно пробурчал старик, – откуда взялся да за что сидишь. Не у тебя же на коленях сижу!
   Если бы стражнику в этот момент пришло в голову вновь заглянуть в камеру, он обнаружил бы на месте истощенного и вечно голодного заключенного весьма энергичного старичка – сухощавого, однако явно не страдающего от недоедания – чьи глаза слегка щурились, привыкая к яркому свету.
   – Нет, не то!
   Исчезла аккуратно расчесанная седая борода, разгладились морщины, спина распрямилась так стремительно, что узник даже охнул. Теперь ему никто не дал бы больше семнадцати-восемнадцати.
   Поднявшись с кушетки, он прошелся по камере, привыкая к своему новому телу. Потом раздраженно стукнул кулаком по стене:
   – Да так я и часа здесь не высижу!
   В конце концов загадочный узник остановился годах на тридцати-тридцати пяти. Пожалуй, в самый раз. И кости от сырости не ломит, и желания свернуть шею этому заносчивому индюку в латах вроде как не возникает.
   Оглядев свое жилище, он нетерпеливо щелкнул пальцами. Огромный фолиант, переплетенный в кожу лорь'и, услужливо повис в воздухе и, мгновение помедлив, счел за лучшее раскрыться на нужном месте.
   – Секунды покоя не дают. То завтрак, то ужин – поработать некогда!
   Но узник лукавил. Он прекрасно успел изучить повадки своих тюремщиков и знал, что до завтрака его точно не побеспокоят. И то ладно, дела-то не ждут. Если уж он должен терять время в этой дыре, это еще не значит, что от него перестали зависеть судьбы обитателей Двэлла. И не только Двэлла. x x x
   Паладин Ашшарат. Такой человек должен обладать немалой силой и властью над обстоятельствами. Если, конечно, он действительно паладин.
   Подмигнув Бэх, Айвен поинтересовался:
   – И давно вы служите Зеленой Деве?
   – Я прошел Посвящение ей, когда мне было шестнадцать.
   Чародей знал, что ни один медальон, посвященный истинному богу, не останется равнодушен, если творится святотатство. А попытка выдать себя за жреца считалась святотатством и по божественным, и по людским законам.
   Бэх словно случайно коснулась медальона. Тигр под ее пальцами оставался абсолютно спокоен.
   Поймав ее улыбку, Айвен заметно расслабился:
   – Мы с благодарностью примем помощь вашей обители. Особенно если вы расскажете поподробнее, в чем она могла бы заключаться. Настоятель поделится с нами настоями лечебных трав? Или у вас есть святыни, которые способны придать силы жрецам и других богов?
   Лентал пристально посмотрел на мага. В конце концов тот был вынужден отвести взгляд.
   – Настоятель просил передать вам его благословение и ничего больше. Но не в нем дело. Моя богиня знает, куда и зачем вы идете.
   В воздухе повисло неловкое молчание.
   – И она сочла вашу миссию достаточно важной, чтобы направить меня сопровождать вас, – в конце концов, добавил паладин.
   – Миссию? – переспросил Айвен.
   – Если угодно, поход, – поправился Лентал. – Одним словом, я готов отправиться с вами в Лайгаш.
   – Все не любят бедный-несчастный Лазоревый храм, – пробормотал Терри, – буквально все.
   «Настоятель просил?» – удивилась про себя Бэх. Насколько она знала, все религиозные Ордена организованы примерно одинаково. Каждый жрец имеет Ранг, определяющий его силу и могущество. И какова бы ни была должность, все зависит именно от Ранга. Если настоятель о чем-то просит паладина, получается, что тот уж никак не ниже его по Рангу, а то и выше. Иначе это уже называется не «просить», а «приказывать».
   Терри и сам не знал, насколько его слова были недалеки от истины. Тигр не посвящал Бэх в паладины: и она была еще слишком неопытна, и он не видел в этом нужды. И все же в последние дни он был с нею рядом куда чаще, чем раньше. И когда Бэх, прежде чем отправиться с друзьями в Лайгаш, просила его благословения, она почувствовала, что Тигр доволен.
   И вот теперь Ашшарат. Между ней и Тигром не было открытого соперничества, однако это не значит, что он одобрит присоединение паладина к талиссе. С другой стороны, только Торрер свято верит, что способен и в одиночку справиться с любыми преградами. Куда он, кстати, запропастился?
   Хлопнула дверь, и эльф появился на пороге. Он был необычно бледен.
   – Он… убит … кинжал …
   Все с удивлением воззрились на эльфа.
   – Кто убит? Какой кинжал?
   Взяв себя в руки, Торрер наконец сумел внятно произнести:
   – Я говорил с пленником. Он убит. Кинжалом.
   – За что? – резонно поинтересовался Макобер.
   Но Лентал уже рванулся к двери. Остальные выскочили вслед за ним.
   Увидев торчащую из груди Кадтриста рукоять кинжала, Бэх сразу поняла, что пленнику уже не поможет даже чудо.
   – Хлебни-ка! – Айвен поднес к губам Торрера бурдюк с вином.
   Сделав торопливый глоток, эльф затравленно огляделся по сторонам. Лес оставался все так же спокоен и молчалив, как и четверть часа назад.
   – Он просто возник, из ниоткуда, ни с того, ни с сего, – Торреру было стыдно, что он не смог уберечь пленника, не почувствовал угрозы. – И Кадтрист был мертв, прежде чем мы оба успели осознать, что случилось.
   – Ты стоял с ним рядом? – удивленно поднял голову Терри, разглядывавший следы на траве.
   – Он хотел мне что-то сказать, – Торрер и сам понимал, как глупо выглядит его рассказ. – Что-то необыкновенно срочное и важное.
   – И чего мы никогда уже не узнаем, – мрачно заметил Айвен. – Мэтт, посмотришь кинжал?
   – Если позволите, – паладин преградил путь гному, – я бы не рекомендовал трогать такие вещи голыми руками.
   – Сами с бородами, – буркнул Мэтт и покраснел, вспомнив, как он совсем недавно радостно ухватился за рукоять топора, совершенно не предвидя никакого подвоха. – Бэх, а ты не могла бы… как с тем, на стене…
   – Думаешь, стоит?
   Жрица на несколько секунд ушла в себя.
   – Не получается, – удивленно прошептала она. – Лентал, а вы умеете общаться с мертвыми?
   Паладин покачал головой:
   – Иногда удавалось. Но сейчас это бесполезно.
   Девушка не стала даже спрашивать, почему. Просто кивнула.
   – Кадтрист говорил о двух чародеях, – напомнил Терри. – И каждый из них мог считать его предателем. Не похоже?
   – Все бывает, – пожал плечами Айвен. – Но лично я сомневаюсь. Если кто-то из этих магов способен убивать на расстоянии, глупо ждать, пока Кадтрист все нам расскажет. Торрер, ты видел этот кинжал раньше?
   Обернув руку полой плаща, эльф осторожно вынул кинжал из раны и внимательно осмотрел, держа на вытянутой руке, точно готовую укусить гадюку.
   – Первый раз вижу. Мэтти?
   – Сдвинься-ка сюда, поближе к свету, – гном наклонился над клинком. – Позор на мою голову, но я не знаю этого клейма!
   Бэх давно не видела друга настолько ошарашенным.
   – Чувствую себя недоучкой, – Мэтт рассеянно потеребил бороду. – Не наша работа. И не человеческая. Все, что пока могу сказать.
   Торрер потеряно покрутил кинжал, явно не зная, что с ним делать дальше.
   – Ладно, так уж и быть, давай я его к себе в заплечный мешок кину!
   В любое другое время любезное предложение Макобера натолкнулось бы на решительный отказ: за каждый волшебный предмет эльф дрожал, как мать за дитя. Однако кинжал отдал с явным облегчением.
   – Ну что, господа, вернемся в дом? – слова Лентала вызвали у Бэх неожиданное облегчение: она вдруг почувствовала, насколько неуютным был окружавший их лес, из которого только что пришла смерть.
   – Мы сейчас, – улыбнулся ему Айвен.
   Паладин понимающе улыбнулся в ответ и прикрыл за собой дверь. Улыбка магу понравилась: пожалуй, этот человек талиссе не помешает.
   – Ну, что вы думаете? – излишне громко проговорил Торрер. – Не тащить же его за собой, в самом деле. Особенно когда тут такие дела творятся.
   – А тебе не кажется, – возразил Айвен, – что мы не в том положении, когда стоит отказываться от помощи?
   – Которая будет оплачена сокровищами Лазоревого храма. Ну уж нет! – гном был непоколебим.
   – Пока мы доберемся до этого самого храма, еще глаза позеленеют, – резонно заметил чародей. – Или, что скорее, нас просто перебьют по дороге. К тому же сокровища Ордена – это не то, что можно унести вшестером.
   – В смысле? – исподлобья взглянул на него гном.
   – В прямом. Лошадей у нас с собой нет. Повозок тоже. Сколько ты можешь унести на себе? Ну, двести драгоценных камней, ну, триста…
   – Я?! – гном гордо выпрямился и стал доставать Айвену почти до плеч. Острием шлема. – Да я…
   – Там их тысячи, – перебил его маг. – Понимаешь, тысячи!
   На лице Мэтта появилось мечтательное выражение.
   – Допустим, – продолжал настаивать Торрер, – но разумно ли брать с собой человека, который не входит в талиссу? Ты не боишься, что он будет нам обузой?
   – Паладин? – усмехнулся маг. – Как бы мы ему обузой не стали. И потом, каждый из нас тоже когда-то не входил в талиссу. Ну и что?
   Эльф только покачал головой.
   – Думаешь, он когда-нибудь войдет в талиссу? – удивилась Бэх.
   – Лично мне пока и вшестером не тесно, – скептически заметил Терри. – Но я не возражаю. Пусть идет.
   – Пусть идет, – эхом откликнулся Макобер. – Мне тоже кажется, что ничего плохого, кроме хорошего, от этого не будет.
   – Решили? – убедившись, что других возражений нет, Айвен первым вошел в домик.
   – Я не претендую на ваши сокровища, а ближайший же бой покажет, кто чего стоит, – встретил их паладин.
   – Нас было так несложно подслушать? – недобро усмехнулся Терри.
   – А вы считаете, что в этом была нужда? – спокойно выдержал его взгляд Лентал.
   – Мы польщены честью, которую оказала нам обитель, – примирительно произнес Айвен. – И не сомневаемся, что паладину Зеленой Девы проницательность присуща в той же мере, что и десятки других достоинств.
   – Как сказал! – с восхищением шепнул Торрер на ухо мессарийцу. Правда, этот шепот вполне мог разбудить даже мирно почивавшего предводителя енн'ар. – Нам бы так, а?