Браун Картер. Куда исчезла Чарити?

   — Ах ты, сука! — Рэймонд, казалось, готов был ее убить. — Тебе ведь этого только и хотелось бы, не так ли? Ты ненавидишь Чарити! Потому что она поняла, кто ты такая, поняла с первой же минуты, как только вы встретились!
   — Нравится вам это или нет, — спокойно сказал я, — не исключено, что Клаудиа права, Рэймонд. И если она права, то вам уже ничего с этим не поделать.
   Одним конвульсивным глотком он отпил из своего бокала примерно на дюйм и со злостью поставил его на место, так что хороший ликер расплескался по стойке бара.
   — Тут-то вы и не правы, Холман. Я могу с этим кое-что сделать.
   Он вытер рот тыльной стороной ладони и выдал мне ту самую фирменную улыбочку Эрла Рэймонда со сжатыми губами — “плевать я хотел на весь мир, и в особенности на тебя”.
   — Я нанял вас, чтобы найти свою дочь, которая внезапно исчезла, помните? Вы приняли предложение и взяли чек на пять тысяч. Так идите и найдите ее!
   — Но Рик знает, — начала Клаудиа, — что все это входило в твой сумасшедший план...
   — Закрой свой поганый рот! — огрызнулся он. — Это между мной и Холманом. Кто бы ему поверил, если бы он сказал, что я нанял его ради какого-то заранее задуманного сумасбродного плана? Так или иначе, но теперь она на самом деле пропала, и его профессиональная репутация под угрозой. — Он взглянул на меня, ухмылочка еще шире расползлась по его пьяной физиономии. — Я могу замолвить словечко, где надо, Холман, и вы это знаете! И если я это сделаю, то ваша профессиональная репутация через неделю не будет стоит ломаного гроша.
   — О'кей, — сказал я. — Только вот еще что. Вы наняли меня на семьдесят два часа, и за это вы мне заплатили деньги независимо от результата. Так?
   Какое-то мгновение он колебался, ухмылочка стала тускнеть.
   — Так.
   — Место, с которого надо вести поиск, — Биг-Сур, а человек, с которого надо начать, — Дэнни Малоун. Я с ним никогда не встречался, не знаю, где его найти, к тому; же понятия не имею даже, как он выглядит.
   — Все ясно, Холман! — Он отхлебнул из бокала еще на дюйм. — Сейчас вы захотите, чтобы Клаудиа поехала с вами, так? Вам обоим этого очень хочется! Не думайте, что я не видел, как засветились ее глаза, когда вы вошли в комнату. Словно пара ламп в борделе!
   — Пожалуйста, перестаньте, — как можно убедительнее попросил я. — У вас сегодня уже достаточно неприятностей и без разбитой челюсти.
   — А у вас есть какие-то другие идеи?
   — Конечно, — сказал я. — Со мной поедете вы. Он подумал над этим пару секунд, потом медленно покачал головой:
   — Все же еще есть шанс, что она придет домой, и я хочу быть там, чтобы ее встретить.
   — Значит, придется ехать мне? — кротким голосом спросила Сара Маннинг.
   — Правильно! — воскликнул Рэймонд с внезапным энтузиазмом. — Возьмите с собой Сару. Она прекрасно знает Дэнни и может вам здорово помочь. У Сары есть голова на плечах!
   — Да, особенно если ее загнать в угол, — пробормотала Клаудиа.
   Рэймонд хотел было снова окрыситься на нее, но посмотрел на меня и сдержался.
   — Решено — Сара едет с вами, и непременно сегодня же ночью!
   — Но не в такой одежде, — твердо сказала она. — Мне надо переодеться и собрать сумку.
   — Договорились, — кивнул Рэймонд. — Дадим ей тридцать минут, а потом вы, Холман, подъедете за ней к моему дому.
   — Хорошо, — согласился я. Он взглянул на Клаудию:
   — Пошли. Только пешком, Клеопатра. Баржа с Нила только что уплыла.
   — Тогда забирай домой эту маленькую змею и помоги ей уложить вещи, — холодно произнесла Клаудиа. — Рик подвезет меня до дому, когда поедет за ней.
   — Ах ты... — Он быстро скользнул взглядом по моему лицу и снова переменил свое решение:
   — Ладно, делай что хочешь!
   Я вышел проводить их на крыльцо, и напоследок Рэймонд сделал еще один выпад:
   — Насколько я понимаю, Холман, в течение последующих семидесяти двух часов я вам плачу что-то около семидесяти центов в минуту. Поэтому, когда я говорю, что вы заедете за Сарой через тридцать минут, я считаю, что вы не опоздаете!
   — Буду вовремя, — не очень охотно ответил я.
   — Догадываюсь, что вы все равно управитесь быстро, — огрызнулся он. — С Клаудией-то!
   Я вежливо закрыл дверь у него перед носом и вернулся в гостиную. Клаудиа была занята тем, что делала себе другой напиток, и я заметил, что она уже привела в порядок стойку бара после того, что оставил там Рэймонд.
   — Это мой четвертый брак, — сказала она. — К сожалению, получается то же самое, что и с остальными тремя. Только в позапрошлом месяце, когда мы были в Риме, он переспал с графиней, со служанкой на нашей вилле и с англичанкой, студенткой университета, которая проводила каникулы в Европе, набираясь впечатлений о жизни.
   — Пытаюсь вспомнить какую-нибудь оригинальную фразу, подходящую к твоему рассказу: “В чужом глазу соринку...” — что-то в этом роде. Она повернулась ко мне:
   — Не обращай внимания на то, что подумает Эрл!
   Я осталась здесь, не рассчитывая на то, что мы можем снова повалиться на кушетку и начать все сначала. Веришь мне, Рик?
   — Конечно, — кивнул я.
   — Меня очень беспокоит, что это может оказаться каким-то еще более сумасшедшим поворотом, который он придал своей первоначальной безумной схеме, поскольку она развалилась прямо у него на глазах.
   — Догадываюсь, что скоро мы узнаем, так ли это, — сказал я. — Он был прав, когда говорил, что нанял меня для поиска своей дочери, и доказательство этого лежит у меня в бумажнике. Поэтому я должен ему следующие семьдесят два часа, независимо от результата. Во всяком случае, мне нечего терять.
   — Я в этом не уверена, — обеспокоенно сказала она. — Дело в том, что он теперь убежден, что мы занимались любовью, когда он приехал. Я знаю, как он мыслит, Рик, и даже злая гремучая змея не идет с ним ни в какое сравнение. Дэнни Малоун — это его парень с большой дороги, за много лет он переделал немало грязной работы для Эрла. Они могут договориться между собой, и с тобой в Биг-Суре, возможно, случатся большие неприятности!
   — Буду иметь это в виду, — сказал я ей, — и спасибо за предупреждение.
   — Карелли хочет, чтобы я снялась еще в одном фильме в Испании, — сказала она, словно себе самой. — Я думаю, мне стоит принять его предложение и немножко отдохнуть от Эрла. — Ее фиолетовые глаза некоторое время изучали мое лицо. — Ты когда-нибудь бывал в Испании, Рик?
   — Никогда.
   — Тебе надо как-нибудь туда съездить, — промурлыкала она. — Ты ее полюбишь. Особенно осенью, когда опадают все листья и тебя ждет Клаудиа Дин.
   — Это, должно быть, чудесная страна, — согласился я. — Можно я пойду соберу сумку?
   — Было бы здорово, — сказала она с тоской в голосе, — если бы Эрл решил поехать с тобой в Биг-Сур. Ты бы его легонечко подтолкнул, когда, допустим, он бы стоял на краю высокого утеса, и мы могли бы поехать в Испанию вместе!
   Когда мы добрались до дома в Бель-Эре, Клаудиа открыла входную дверь своим ключом и прошла в зал. Я закрыл за собой дверь и увидел ее застывшее лицо.
   — Проходи в гостиную, — тихо сказала она. — Я иду в свою комнату. У меня нет никакого желания видеть торжествующее выражение лица этой суки Маннинг, когда вы будете вместе выходить к машине.
   Она повернулась и быстро взбежала по лестнице. Я прошел в гостиную и обнаружил, что она пуста, если не считать Мэри Рочестер. Если сравнивать ее с Клаудией, то может показаться просто невероятным, что они сестры. У Клаудии было все, что может сразить наповал мужчину, и она знала, как этим пользоваться. У Мэри не было ничего, что может взволновать мужчину, да ее это, пожалуй, и не интересовало. Она была лет на пять или шесть старше своей знаменитой сестры; высокая худая женщина с вытянутым лицом и зачесанными назад жиденькими коричневыми волосами с проблесками седины.
   — Мистер Рэймонд плохо себя чувствует, поэтому он пошел спать, — холодно сообщила она мне. — Насколько я понимаю, мисс Маннинг скоро будет внизу, мистер Холман.
   — Спасибо, — вежливо сказал я.
   — Если вы не против, я продолжу вязать. — Она взяла спицы и шерсть. — Я знаю, что это старомодно, но поверьте — это хорошая терапия.
   — Охотно верю, — согласился я. Спицы двигались секунд десять, потом резко остановились.
   — Надеюсь, вы мне простите, что я вам об этом напоминаю, мистер Холман, но “Санктуари” — это не психушка, как вы говорили!
   — Извините.
   — Я знаю, что вы не это имели в виду. — Ее голос дрожал. — Но если бы вы только видели, какую замечательную работу они там проводят! Даниэла твердо верит в гещтальтпсихологию. Вы, наверное, все об этом знаете?
   — Боюсь, что нет.
   — Ну, как я это понимаю, фрейдисты, да и все прочие, считают, что все происходит в детстве. Знаете, травмы и прочие гадкие вещи. — У нее даже голос потеплел, как только она заговорила на свою любимую тему. — Но в гештальтпсихологии вы имеете дело со всей личностью, такой, какая она есть теперь, — вы понимаете, о чем я говорю? Групповая терапия ломает все искусственные барьеры, созданные обществом, и поэтому люди наконец могут видеть самих себя такими, какие они есть на самом деле, а также осознавать, чего они действительно хотят от жизни. Для меня это стало настоящим чудом, я могу вам все рассказать!
   — Очень рад, — заметил я, а про себя выругался. Ее светло-карие глаза заблестели неподдельным энтузиазмом.
   — Честное слово, я думаю, что Даниэла — это какая-то святая, только работает по-другому, хотя и параллельно с церковью. Вот почему я была так уверена, что она могла бы помочь бедной Чарити со всеми ее проблемами.
   — Понимаю, — произнес я с полным безразличием.
   — Когда Эрл позвонил мне по междугородному и сообщил, что Чарити у него, я была так рада, как никогда в жизни! Три месяца от нее не было ни слова! — Она яростно замотала головой. — Я чуть с ума не сошла. Я убеждена, что только Даниэла своим милосердием спасла мое душевное здоровье. А когда я услышала, что Чарити жива и здорова, — пусть даже попала в плохую компанию! — у меня снова появился шанс!
   — Представляю себе, — буркнул я. Спицы снова стали громче позвякивать, а я не мог понять, какого черта Сара Маннинг так долго копается.
   — Конечно, когда Эрл сообщил мне, что Чарити здесь, я настояла на том, чтобы немедленно прервать свои занятия. При обычных обстоятельствах я бы сочла его право на три недели с ней неприкосновенным, но после того, что случилось, это было только право матери — быть рядом с вновь обретенной дочерью. Этот ужасный молодой человек Джонни Легарто! — Ее аж всю передернуло. — Не передать, какое облегчение я почувствовала, когда он решил уехать.
   — Право матери? Вы знаете мать Чарити?
   — Это у вас такая шутка, мистер Холман? — Ее голос, словно кислотой, капнул мне на нервы. — Я и есть мать Чарити!
   Я вытаращил глаза:
   — Но я думал, что вы сестра Клаудии.
   — К сожалению, это правда. — На ее вытянутом лице промелькнула ледяная улыбка. — Это было единственное, что нам в свое время все-таки удалось скрыть от газет! После развода я вернула себе девичью фамилию — Рочестер. Наверное, это и сбило вас с толку, мистер Холман?
   — Еще как, — грубо ответил я. Она наклонила ко мне голову и, сдерживая волнение, понизила голос до шепота:
   — На вашем месте, мистер Холмам, я бы не стала принимать это предполагаемое похищение всерьез. Это все входит в какой-то безумный план, который изобрел Эрл, чтобы насовсем отобрать у меня дочь. Но я полностью доверяю Даниэле. Она не допустит, чтобы с моей девочкой что-нибудь случилось. — Она мрачно усмехнулась, и внезапный резкий звук ее голоса царапнул мне нервы. — И, кроме того, я приняла меры, чтобы гнусный план Эрла не сработал!
   — Меры? Какие меры?
   В следующее мгновение через открытую дверь донеслись звуки шагов. Проклятое совпадение! Мэри Рочестер приложила палец к губам, схватила свое вязанье, и спицы снова начали громко звякать. На пороге появилась Сара Маннинг с чемоданом.
   — Извините, что заставила вас ждать, мистер Холман, — задыхаясь, проговорила она. — Я просто не могла найти ничего из того, что хотела.
   — О'кей, — сказал я. — По-моему, нам пора. — Я кивнул мрачной женщине на кушетке:
   — Спокойной ночи, мисс Рочестер.
   — Спокойной ночи, мистер Холман. — Спицы по-прежнему выстукивали бодрое стаккато. — Приятной вам поездки.
   — До свидания, Мэри, — сказала Сара Маннинг. — Не волнуйся. Я уверена, что все будет хорошо.
   — Я тоже, дорогая, — как-то слишком уж благодушно отозвалась первая миссис Рэймонд. — Я тоже!

Глава 4

   Петляя по лесу из мамонтовых деревьев, дорога круто поднималась вверх. Потом вдруг лес кончился, и мне показалось, что машина несется прямо в пропасть. Дорога, зажатая между скалами и обрывом, исчезла за поворотом. Я резко затормозил.
   — Вы нарочно сделали это? — холодно спросила Сара Маннинг, когда ее отбросило назад на сиденье.
   — Это все-таки лучше, чем если бы мы оба взлетели над утесом, — резонно ответил я.
   — Я была так уверена, что мы наконец-то нашли правильную дорогу, — ругалась она. — Может, мы опять слишком рано повернули?
   — Мы уже полчаса болтаемся взад-вперед по этим дорогам, — сказал я. — Вы уверены, что знаете, где находится этот проклятый домик?
   — Я же говорила вам, что видела его только при дневном свете. — Она громко зевнула. — Который час?
   — Около двух.
   — У меня чувство, будто я не спала уже целую неделю! — пожаловалась она, изгибаясь на сиденье. — Хотите попытаться еще раз!
   — Будто у меня есть выбор, — проворчал я. — Но если и на этот раз ничего не получится, то я возвращаюсь назад в Лос-Анджелес, и к черту Эрла Рэймонда с его дочерью!
   — Согласна! — Она откинулась назад на сиденье. — Но не забудьте и дорогую Клаудию Дин. Ее тоже к черту!
   Я осторожно выруливал назад и вперед: наконец мне удалось развернуться, и я вновь повел машину по той же дороге, пока мы не добрались до развилки, где свернули в прошлый раз.
   — Куда теперь? — спросил я.
   — Направо, потом еще раз направо, — вяло посоветовала она.
   Я послушно повернул, и через пять минут стало казаться, что мы делаем те же самые круги в том же самом лесу между мамонтовыми деревьями. Потом дорога вдруг нырнула вниз, и через несколько секунд машина напоролась на водопроводную трубу.
   — Вот он! — Она крепко схватила меня за руку. — Я помню этот ужасный бугор! Я пожал плечами:
   — Если бы вы вспомнили до того, как мы на него наехали. А так — что толку?
   — Прямо на вершине холма есть поворот налево, — сказала она. — Домик через четверть мили по той дороге.
   На этот раз она была права. Через несколько минут я остановил машину, темный силуэт домика четко обозначался в свете фар. После того как я заглушил мотор, наступила полная тишина. В ночном воздухе остро пахло эвкалиптом.
   — Не похоже, чтобы кто-нибудь был дома. — Голос Сары Маннинг звучал нервно.
   — Если они дома, то спят, — сказал я. — Только такие чокнутые, как мы, шатаются где попало в третьем часу ночи. Но все равно пойдем посмотрим.
   — У вас есть фонарик, мистер Холман?
   — Должен быть. — Я пошарил под приборной доской и нашел фонарик. — Слушай, а не пора ли тебе начать называть меня Риком?
   — Полагаю, пора, — нехотя согласилась она. — Только не считай это своего рода неприличным предложением.
   — Ну, Сара, — сказал я обиженным голосом. — Ты хочешь, чтобы я совершенно выкинул из головы твой светлый образ в темной прозрачной накидке?
   — По-моему, — процедила она сквозь зубы, — нам надо пойти и посмотреть, дома ли Дэнни Малоун!
   Я постучал кулаком в дверь домика, и со второго раза она со скрипом открылась. Луч фонарика пробежал по стенам, по трем собранным раскладушкам в дальнем углу единственной комнаты и по деревянному столу, на котором стояла керосиновая лампа.
   — Нет никакого Дэнни Малоуна, — подвел я итоги осмотра. — Ни похитителей, ни жертвы похищения. Сара прислонилась к косяку двери.
   — Что мы теперь будем делать?
   — Останемся здесь до утра, — уверенно сказал я, — что же еще?
   — Пожалуй, ты прав. Принесешь мою сумку из машины, Рик?
   — Конечно.
   Я подошел к керосиновой лампе и обнаружил, что она почти полная. Я зажег фитиль, и теплый мягкий свет высветил грубый интерьер домика. Затем я вернулся к машине и взял из багажника обе сумки. Когда я снова вошел в домик, Сара выглядела уже немного бодрее.
   — Я тут уже все осмотрела, — доложила она. — Там, сзади, — баня, а вот за этой дверью — что-то вроде кухни. Мы утром не помрем с голоду, потому что Дэнни оставил много всяких припасов. И в том числе, — она торжествующе вытащила руку из-за спины, — вот это!
   — Этот Дэнни Малоун — настоящий ирландский гений! — с восхищением произнес я, увидев у нее в руке полную бутылку шотландского виски.
   Нашлись и стаканы. Я наполнил оба стакана и подошел к ней — она стояла у камина.
   — Думаю, Дэнни не обидится, если мы зажжем огонь, ведь он так заботливо все приготовил, — сказала она.
   — Дэнни — заботливый хозяин, — уважительно заметил я. — Подержи-ка минутку мой стакан.
   Пришлось истратить, наверное, дюжину спичек, но наконец камин разгорелся. Через десять минут мы согрелись и внутри и снаружи, и окружающий мир сразу стал гораздо уютнее.
   Сара от удовольствия вытянула руки вверх.
   — Еще немножко выпить, и мне хватит.
   — Мне тоже, — сказал я, забирая пустые стаканы. Когда я вернулся с полными стаканами, Сара стояла возле раскладушек с недоуменным выражением лица.
   — Не понимаю, — сказала она. — Кроватей нет, только эти дурацкие брезентовые раскладушки! Да еще и брезент такой грязный! И рваный, и вообще смешной!
   — Есть еще заднее сиденье машины и коврик перед камином, — предложил я. — Выбор за тобой.
   Она взяла у меня стакан и пошла назад к камину.
   — Если бы я не знала наверняка, я бы могла поклясться, что ты это все специально подстроил, Рик Холман, — задумчиво проговорила она.
   — Ты о чем? — безразлично спросил я. Она помахала свободной рукой:
   — Отдельные раскладушки... Одна в одном конце домика, другая — в другом: никаких проблем! Но ты же, черт побери, хорошо знаешь, что я слишком напугана, чтобы спать одной, когда вокруг шатается неизвестно кто. Так что у меня не такой уж большой выбор, правда? Или я лягу с тобой на заднем сиденье машины, или растянусь возле тебя перед камином!
   — Мне бы хотелось сказать, что при любых обстоятельствах я буду вести себя как джентльмен, но ты же знаешь, что это только шутка.
   С напряженным, вопрошающим выражением в серых глазах она повернулась ко мне:
   — Поклянись, что ответишь правду на мой вопрос, Рик?
   — Клянусь, что отвечу или правду, или вообще ничего, — осторожно сказал я.
   — Вы с Клаудией занимались любовью сегодня вечером у тебя дома?
   — Нет.
   — Она даже не пыталась?
   — Конечно пыталась.
   — А ты сопротивлялся? — В ее голосе послышались недоверчивые нотки.
   — Не совсем, — признался я. — Скорее, этот звонок в дверь все спас.
   — Спасибо за честность, Рик. — Она улыбнулась с неподдельной теплотой. — Тогда совсем другое дело.
   Я не был настолько глуп, чтобы спрашивать, почему это совсем другое дело. Женская логика — это вещь в себе.
   Она села на коврик перед камином, обхватив свой стакан обеими руками. Я сел рядом.
   — Сумасшедший мир, — тихо сказала она. — Около двенадцати часов назад ты был просто какой-то псих по фамилии Холман на другом конце провода, а теперь — полюбуйтесь-ка на нас!
   — Разговор о психах, — сказал я, — напоминает мне о Мэри Рочестер.
   — Давай не будем говорить о ней, да и обо всех остальных. — Она зябко передернула плечами. — Хотя бы сегодня ночью я хотела бы забыть даже о самом существовании всего внешнего мира.
   Я щелкнул пальцами:
   — Да будет так! Только мы вдвоем. Она засмеялась:
   — Спасибо за то, что ты применил свои магические дарования, Рик. Ты заметил, как сейчас здесь стало?
   — Как в духовке, — согласился я. С задумчивым выражением лица она отпила немного виски.
   — По-моему, с этим надо что-то делать.
   — Ты первая, — сказал я. — Женщина, стоящая обнаженной перед мужчиной, который все еще одет, смотрится совсем даже неплохо. Но мужчина, стоящий обнаженным перед женщиной, которая все еще одета, выглядит чертовски глупо.
   Засмеявшись, она встала и пошла через комнату. Керосиновая лампа потухла, я ждал, и тишина становилась все более напряженной. Потом внезапно она вернулась и остановилась передо мной. Она быстро провела руками по своим длинным белым волосам, освобождая их от прически, и они рассыпались у нее по плечам. Пламя отбрасывало мерцающие блики на ее блестящее тело, когда она стояла не двигаясь и смотрела на меня сверху вниз. Ее груди были чуть-чуть более полными, чем мне казалось раньше. Мой взгляд скользнул вниз вдоль ее тела, и ее непристойный комментарий подоспел как раз вовремя:
   — Предмет личной гордости. — Она снова тихонько засмеялась. — Я имею в виду.., ну.., теперь ты сам видишь, что я натуральная блондинка!
   Она отдалась мне со страстью, и наш взаимный экстаз достойно увенчал ее.
   Прошло много времени, огонь почти догорел, она спала у меня на руках. Где-то в ночи ухала сова, и это был самый одинокий и самый таинственный звук в мире.
   Замерзнув, мы проснулись около восьми утра. Сара быстро встала и оделась.
   — Я зажгу горелку на кухне, — сказала она. — А ты принеси воды из бани.
   — А где ведро?
   — Там же, в бане, — быстро ответила она. — Я его еще ночью обнаружила.
   Было по-прежнему холодно, когда я шагнул из домика наружу, но уже поднималось солнце, и все чудесно пахло свежестью и чистотой. Или, может быть, это только так казалось после любовной эйфории? Так или иначе, но под всем этим я мог бы подписаться: “Одобряю. Холман”.
   Баня была примитивно проста. Там имелись резервуар для воды и древний эмалированный тазик, стоявшие рядом на шатком столике. В поисках более жизненно важных мест общего пользования я прошел еще ярдов десять по узкой тропинке, и точно — там стоял простой и грубый деревенский туалет. Но там было и еще кое-что. Справа привольно раскинулся большой куст, и из него торчала голая грязная нога. Тело лежало лицом вниз, хлопчатобумажное платье было разорвано. Я подумал, не дочь ли это Эрла Рэймонда, но эта мысль меня почему-то не взволновала. Наверное, я сразу не поверил в нее. Я осторожно перевернул тело и увидел лицо, обросшее густой бородой. В широко раскрытых глазах застыл ужас, а в центре лба зияла дырка с корочкой запекшейся крови. Я вернул тело в первоначальное положение, лицом вниз под кустом. Оно было уже окоченевшим, и я с достаточной долей вероятности предположил, что этот человек, должно быть, умер около двенадцати часов назад. Значит, он уже лежал мертвый под кустом, когда мы подъехали к домику. От этой мысли моя утренняя эйфория мгновенно улетучилась.
   — Что-то долго, — сказала Сара, когда я принес ведро воды на кухню.
   — Наслаждался красотой природы, — сообщил я ей. — Я даже умыл лицо и руки.
   — Могу предложить тебе яичницу с беконом по-деревенски.
   — Нет, спасибо, только кофе. Я не голоден. Ее брови слегка приподнялись.
   — Я удивлена, мистер Холман. Ты же должен чем-то восполнить всю ту энергию, которую истратил прошедшей ночью?
   — Всего один взгляд на тебя, и мои батареи мгновенно подзаряжаются, — соврал я. Она вздрогнула:
   — Пожалуйста, не раньше, чем я поем! Я зажег сигарету и, допивая вторую чашку кофе, наблюдал за тем, как Сара методично расплавляется с яичницей. “Сейчас она в любой момент может опять начать мурлыкать, — мрачно подумал я, — придется, наверное, стукнуть ее по носу”.
   — Клаудиа говорила мне вчера вечером, что у Чарити был дружок-хиппи, — сказал я как бы между прочим. — Джонни Легарто, кажется?
   — А-а, этот чудак!
   — Который носил рваное хлопчатобумажное платье и нитку бус. Она кивнула:
   — Я же сказала, чудак!
   — Как ты думаешь, может, он какой-нибудь трансвестит — достигает полового удовлетворения, переодеваясь в женскую одежду? — предположил я.
   — Нет, это просто часть обряда хиппи. Видимый протест против условностей мещанского мира. — Она положила вилку на пустую тарелку. — А с чего это вдруг такой интерес к Джонни Легарто, Рик?
   — Может быть, если мы найдем его, то обнаружим и Чарити?
   — Дом в Бель-Эре показался ему слишком мещанским, и, насколько я догадываюсь, он посчитал, что Чарити тоже постепенно становилась обычной мещанкой под влиянием дома и отца. Вот почему он тихо смылся однажды ночью.
   — А ты не знаешь, почему Чарити внезапно отважилась все-таки явиться на свое ежегодное свидание с отцом?
   — Трудно сказать. Она странный ребенок. Может быть, она решила, что ей требуется помощь, а отец мог бы поспособствовать ей лучше всех?
   — Глупо искать помощи у целого букета заядлых лжецов, — подумав, сказал я.
   — У кого, например?
   — У отца, матери, у Клаудии, у тебя.
   — Почему ты думаешь, что я заядлая лгунья?
   — Потому что ты мне очень много лгала. И другие — тоже.
   Ее серые глаза стали холодными как лед.
   — Мне это не нравится, Рик Холман!
   — Есть у меня дурная привычка задевать за живое, — пожал я плечами. — Если ты кончила есть, хочу спросить: где ты предлагаешь искать Дэнни Малоуна?
   — Я знаю только одно место, где его можно искать, и это явно не здесь. Если ты такой умный, подумай.