Браун Картер. Любовница

   Мои чувства, казалось, подверглись удару тока высокого напряжения, когда мы поцеловались. Поцелуй перешел в марафон, но впереди был еще спринт. Вдруг, без всякой видимой причины, Габриель встала, положила руки на бедра и задумчиво посмотрела на меня.
   — Что я сделал? — в отчаянии спросил я. — Чего я не сделал? Хотите выпить?
   Она медленно покачала головой.
   — Вероятно, старею или что-то в этом роде, Эл. Ко мне вдруг вернулась память!
   — Ox! — слабо простонал я.
   — Я спросила вас, где вы были, а вы не ответили.
   — Но вы же не дали мне такой возможности!
   — Ну хорошо, я не права. Нас здесь не было, мы были далеко, очень далеко отсюда.
   — Я буду счастлив, если нам удастся начать все сначала, — откровенно сказал я.
   — Я тоже люблю, когда все идет как следует. Быстрым движением она стащила с себя шаровары.
   — Вот как нужно, — сказала она удовлетворенно и снова решительно села ко мне на колени. — Я люблю, когда все идет как следует, Эл. — Она неожиданно обмякла.
   — Ты действительно согласна? — спросил я.
   — Но только с настоящим мужчиной, — хрипло прошептала она.
   «Мастерство — это краеугольный камень», — как-то сказал один парень. Если он был прав, то я в ту ночь построил себе небоскреб.

Глава 10

   — Опаздываете, лейтенант, — сказала Аннабел Джексон, когда я вошел в офис. — Уже пять минут одиннадцатого!
   — Знаю, — сказал я счастливым голосом, — но дело стоит того.
   — Вы, недоделанный Казанова! — ядовито сказала она. — Вы в своем репертуаре! Вас ожидает шериф. Он взбешен. И чем дольше он будет ждать…
   — ..тем меньше у меня шансов остаться копом. Я слышу то, что вы говорите, но мне это совершенно безразлично.
   — Завязать вам глаза? Последнюю сигарету? — мягко предложила она.
   — «Нет, бил барабан перед смутным полком…», — ответил я. — Вы знаете это стихотворение?
   — Ну и ну, — пробормотала она. — Эл Уилер! Этим все сказано.
   Я поморщился.
   — Теперь шерифа, похоже, будет легко одолеть. Но в кабинете, встретив взгляд Лейверса, я быстро изменил свое мнение.
   — Стоило беспокоиться и приходить сюда? — спросил он. — Вам, по-видимому, жаль провести остаток дня здесь?
   — Я бы пришел раньше, сэр, но обстоятельства сложились так, что опоздал.
   — Почему же вы не садитесь, Уилер? — спросил он. — Должно быть, вы устали. Ведь вчера вы ушли из той квартиры в половине первого, а я и Полник — только в четыре часа.
   — Да, сэр, — подтвердил я и осторожно сел, ища сигарету.
   — Можно мне узнать, Куда вы ходили? Неужели вам было настолько необходимо уйти в разгар расследования убийства? — спросил он с плохо скрытым сарказмом. Пытавшийся иронизировать Лейверс всегда напоминал мне циркового слона. — Нет, я не собираюсь вмешиваться в вашу личную жизнь. Мне просто любопытно, вот и все! Я считаю, что мой рапорт будет лучше выглядеть, если смогу указать какую-нибудь причину.
   — Я был у Солтера, — ответил я. — У него железное алиби.
   — А почему у Солтера?
   — Он представляет здесь синдикат.
   — Вы все еще носитесь с этой никчемной идеей?! — загремел шериф. — У нас нет времени, Уилер!
   — Да, сэр, — сказал я, недоумевая.
   — Так как вы были заняты сегодня утром, я послал Полника заняться этим делом.
   — Полника? Заняться? Чем?
   Я уставился на него, пораженный.
   — Флетчером, чем же еще!
   — Вы хотите сказать, что арестуете его?
   — Почему бы и нет?
   — Но вы мне обещали два дня, а срок истекает только завтра утром.
   Лейверс решительно покачал головой.
   — Я же сказал, у нас нет времени, Уилер. Неужели вы не читали утренний выпуск «Трибюн»?
   — Я никогда не читаю газет. Ужасно переживаю из-за этого типа, Хрущева. Я думаю, госдепартаменту следовало бы подарить ему вигоневый пиджак. Это их последний шанс.
   — Прочитайте! — проворчал Лейверс и бросил мне газету.
   На первой странице была статья с кратким описанием убийства Нины. Автор провел связь между Ниной Бут и Линдой Скотт, перебросился на окружного шерифа, разбирая его по косточкам. Все было сделано очень хорошо, умело, с ехидными риторическими вопросами.
   Насколько я понимал, это нельзя было расценить как клевету в прессе. Но по окончании чтения становилось абсолютно ясно, что все это — настояща пачкотня. Она была подписана Рексом Шафером.
   — Ну! — отрезал Лейверс. — Так вам нужны еще двадцать четыре часа, в течение которых мы не должны предпринимать решительных шагов?
   — Да, сэр, — ответил я.
   — Уилер, — устало сказал он, — временами у вас, как у всякого идиота, бывают вспышки гениальности, но не на этот раз. Нужно смотреть в лицо фактам: вы до сих пор еще не добрались до сути ни одного из убийств. Ясно, как дважды два, учитывая улики, которые у нас есть, что за эти два убийства отвечает Флетчер! Если бы я не арестовал его сегодня утром, то вполне заслужил бы эту статью.
   Я открыл было рот, чтобы продолжить спор, но тут же закрыл его. Выражение лица Лейверса ставило точку. Я вспомнил, что все еще держу между пальцами незажженную сигарету, поэтому зажег спичку и глубоко затянулся.
   На лице Лейверса появилось выражение некоторого удивления. Он ожидал, что я тоже взорвусь, и никак не мог понять, почему я этого не сделал. Ответ же был очень прост: у меня не было желания… да и просто не было права.
   — Он вот-вот будет здесь, — раздраженно объявил шериф. — Я позвал сюда все газеты.
   — А вы получили разрешение «Трибюн» позвать другие газеты, шериф? — спросил я.
   — Убирайтесь отсюда, Уилер! — крикнул он. — Убирайтесь к черту, чтобы вас не видел! Я ничего не хочу от вас слышать!
   — Хотите, чтобы я вернулся?
   — Только не сюда, — резко ответил он. — Если отдел убийств захочет вас вернуть, Мареке даст вам знать. Но я не хочу вас здесь больше видеть никогда! Ясно?
   — Громко и ясно, — согласился я и пошел к двери.
   — На этот раз, Уилер, — добавил он спокойно, — я сделал то, что хотел! Если вы еще раз войдете сюда, вас вышвырнут!
   Я тихо закрыл за собой дверь и увидел, что возле Аннабел расположилась целая компания — около дюжины парней. Шафер сидел на письменном столе, лениво покачивая ногой. Посмотрев на меня, он усмехнулся.
   — Я вижу, сегодня офис ярко освещен, лейтенант!
   — Лишь «Трибюн» омрачает картину, — заметил я. — Догадываюсь, что теперь вы управляете службой шерифа, и, значит, я всегда сумею получить работу в газете.
   — Вы могли бы заведовать каким-нибудь отделом, — предложил он. — Назовем его хотя бы «уголок поэта».
   Правда, великолепно?
   — Да, а после того сторожа в Чикаго спалить шерифа округа — сущие пустяки, верно? — спросил я развязно. Глаза Шафера чуточку расширились.
   — Спасибо, что напомнили, — сказал он хрипло. — Ведь я еще не взялся за вас, лейтенант. Может быть, написать и о вас статью?
   Как раз в этот момент в приемную вошли Полник с Флетчером. Шафер, забыв обо всем, бросился в толпу, окружившую экс-крупье из Лас-Вегаса.
   — Лейтенант, — страдальчески завопил Полник, когда его прижали к стене, — помогите!
   — Вы набрали не тот номер, сержант, — грустно ответил я. — Наберите «Ш»и пригласите шерифа.
   Я прошел мимо них и вышел на улицу.
   Итак, стояло чудесное ясное утро, светило солнце, а мне абсолютно нечего было делать. Я сел в машину и снова подумал о том, что делать мне нечего. И тогда у меня появилась одна идея.
   Небольшая идейка, заложенная в пакет с этикеткой «динамит». Я осторожно развернул ее и внимательно рассмотрел. После этого она выросла на пару футов, и тогда я еще раз рассмотрел ее. Можно попробовать, подумал я. Что терять-то?
   Было 11.30, когда я вошел в свою квартиру. Габриель, сидящая на кушетке, посмотрела на меня и нахмурилась.
   — Если ты собираешься вести себя таким образом часто, лучше скажи об этом сразу. Я могла бы пригласить сюда мужчину!
   — Уверен, что только хозяина, — заметил я. — Он не любил меня, даже когда я вел себя прилично.
   — Ты — прилично? — Она рассмеялась. — Милый, я могла бы поверить чему угодно, но только не этому.
   — Не смейся, — сказал я. — В колледже меня называли «человек успеха»! Или — «Помеха»? Мне хотелось бы, голубка, чтобы ты сейчас кое-что сделала дл меня.
   — Ах! — сказала она нежно. — Ты такой дикарь, такой пылкий юноша!
   — Не пойми меня превратно, — поспешно перебил я. — Я просто хочу, чтобы ты сказала, что нечто произошло вчера ночью, хотя на самом деле ничего не произошло.
   — Я не помню ничего, что произошло вчера ночью, — взволнованно сказала она. — И о чем я должна рассказать?
   — Я хочу, чтобы ты притворилась, будто что-то произошло, вот и все. Совсем небольшая ложь!
   — Что?
   У меня на лбу выступил пот.
   — Ну, — нервно засмеялся я, — у нас впереди еще много времени, чтобы поговорить об этом. А пока почему бы не выпить кофе?
   — О'кей, — сказала она. — Если ты хотел кофе, то почему же не сказал сразу?
   — Я запутался. Просто переволновался.
   — Эл! — Она посмотрела на меня с сияющей улыбкой. — Я не знала, что ты меланхолик! А во что ты вчера играл с той рыжей? Я думала, ты однолюб.
   — Я схожу с ума, — сказал я, слабея. — Как насчет кофе?
   — Конечно. — Она прошла в кухню.
   Вот тогда я и понял, что есть много честных поэтов. Был один парень, который написал «Оду греческой амфоре». Бедра Габриель так и просились в сонет.
   Десять минут спустя появился кофе. Когда Габриель наклонилась, чтобы передать мне чашку, воротник ее блузки открылся, и я увидел зрелище, стоящее по крайней мере шести стансов. Потом она села напротив меня, небрежно скрестив ноги. Я собрался закончить эпической поэмой.
   — Что же я должна сделать, милый? — спросила она весело. — Этого мы еще не делали?
   — О, вот ты о чем, — сказал я и сделал слишком большой глоток кофе, ошпаривший мне небо. — Я просто хотел, чтобы ты сказала, что не была здесь ночью.
   — Я знаю! — Она гортанно засмеялась. — Это из-за хозяйки!
   — Не совсем, — уклонился я от прямого ответа. — Не только поэтому. Я хочу, чтобы ты сказала, что была в другом месте.
   — А какая разница?
   — Большая, — ответил я. — Это очень важно для меня.
   Ты это сделаешь?
   — Думаю, да, если это так важно, — ответила она. — Где же я была вчера вечером?
   — У Говарда Флетчера, в его квартире, — сказал я и вовремя пригнулся.
   Ее чашка разбилась на куски о стену за моей головой. Я наблюдал, как на новых обоях расплывалось бесформенное темное пятно, и размышлял, можно ли принять его за абстрактный рисунок.
   — С Флетчером? — завизжала она. — Ты что, думаешь, что я шлюха?!
   — Только для того, чтобы помочь мне. Мне нужно создать ему алиби в деле об убийстве Нины.
   — Алиби! А может быть, убийца именно он! Я не понимаю, как у тебя хватает наглости подумать, будто я…
   Она оглянулась вокруг, ища, что бы еще бросить, и я не понял, почему она лягнула мою голень. Ее кофе расплескался по мне, и я завизжал от двойной боли: ошпаренных коленей и ушибленной голени.
   — Ладно, — успокоился я, — забудь это, забудь все, что я говорил тебе. Пусть меня разжалуют. Я гожусь кое на что еще, кроме как быть копом. Я так полагаю, во всяком случае. Но для разжалованного копа довольно трудное дело — получить работу. Забудь! Я найду что-нибудь… может быть…
   — Разжалуют? — спросила она.
   — Забудь. Возьми себе другую чашку, милая. Мне следовало лучше подумать, прежде чем предлагать тебе…
   — Это почему они разжалуют тебя?
   — Потому что, как считаю я, Флетчер этого не делал, — ответил я. — Но теперь они арестовали его, а я был против. Нет шансов поймать настоящего убийцу, если Флетчер не будет освобожден. Но пусть это не беспокоит тебя, милая, я всегда смогу копать канавы… Их еще требуется копать?
   — Эл, милый! — Она упала на колени рядом со мной. — Почему ты сразу не сказал, что это так важно?
   — Это теперь не важно. Может быть, муниципалитет учредил какую-нибудь новую бесплатную кухню, о которой я еще не знаю. Я выживу, ведь сейчас лето… А сон на открытом воздухе мне не повредит.
   Я закашлялся глубоким сухим кашлем, и эхо, отразившееся от стены, разжалобило даже меня самого.
   — Я сделаю это! — сказала она, исступленно обняв меня за шею обеими руками. — Я сделаю это для тебя, Эл!
   — Отлично, Габриель, — сказал я и похлопал ее по плечу. — Слушай внимательно. Ты пришла в его квартиру ровно в пять минут одиннадцатого вчера вечером. Как раз подойдя к дому, ты увидела, что из него вышел Джонни Торч и направился в противоположную сторону, но он тебя не видел. Ты ушла в полночь. И забыла об этом до сегодняшнего утра, когда услышала, что Флетчер арестован. Понятно?
   — Я думаю, было бы легче найти место землекопа, — подозрительно сказала она. — Ну ладно, поняла.
   — Прекрасно! — Я снова похлопал ее по плечу. Потом я поднялся и направился к телефону. Сперва я позвонил в офис шерифа. Ответила Аннабел. Я сказал на октаву выше, чем обычно:
   — Мне нужно немедленно поговорить с адвокатом мистера Флетчера. Это очень важно.
   — Простите, — ответила она, — мистер Хозлтон уехал десять минут назад. Думаю, он вернулся в свою контору и вы можете перезвонить ему туда.
   Я повесил трубку, полистал справочник и нашел номер адвоката. Он только что прибыл, сказала его секретарша, но занят и его нельзя беспокоить.
   — Скажите ему, что звонит лейтенант Уилер. По делу Флетчера, и очень срочно.
   — Я скажу ему, лейтенант, — ответила она, колеблясь. — Но сейчас он, правда, ужасно занят.
   — Скажите ему: чем дольше он будет откладывать разговор со мной, тем раньше его клиент окажется в тюрьме.
   Полминуты стояла полная тишина, потом послышался раздраженный мужской голос:
   — Хозлтон слушает. Смотрите, Уилер, вы ведь работаете в службе шерифа, тратите его время, не мое.
   — Я больше там не работаю, — заметил я. — У нас с шерифом возникли разногласия. Я не согласен с арестом Флетчера.
   — О! — Голос выразил удивление и заинтересованность. — Почему вы решили сказать об этом мне?
   — Потому что я нашел Флетчеру алиби.
   — Вы нашли… что?
   — Я в своей квартире, — сказал я. — Вам лучше приехать сюда и поговорить. Но сделать это надо осторожно.
   — Вы не шутите, лейтенант?
   — Я хочу подшутить над другими. Зачем мне дразнить вас? Это серьезно.
   — Хорошо, — сказал он живо, — я сейчас приеду.
   Адрес?
   Я дал свой адрес и повесил трубку.
   Габриель сварила еще кофе. Она сидела на кушетке и задумчиво смотрела на меня.
   — Я начинаю немного бояться, Эл!
   — Тебе нечего бояться. Говори только то, что я просил, вот и все. Сделай заявление и больше ничего к этому не добавляй. С тобой рядом будет адвокат. Никто не сможет тебя опровергнуть.
   — Мне следовало хорошенько подумать, прежде чем влюбляться в копа, — обреченно произнесла она. — Лас-Вегас — глубокая провинция по сравнению с Пайн-Сити.
   Хозлтон прибыл через пятнадцать минут. Он выглядел преуспевающим адвокатом, как раз таким, какого нанял бы Флетчер. Очень хорошо одетый мужчина, чуть старше тридцати, с аккуратными усиками и большими белыми зубами.
   Я представился, потом представил Габриель. Он оглядывал квартиру, как терьер, готовый вцепиться в горло всему, что движется.
   — Хорошо, — наконец выдавил он. — Где оно?
   — Что?
   — Алиби!
   — Вы только что познакомились с ней, — сказал я. — Это Габриель.
   Его глаза чуть расширились, когда он снова посмотрел на нее.
   — Это самое лучшее алиби, которое я когда-либо встречал за годы своей карьеры!
   Габриель чуть улыбнулась ему.
   — Спасибо за комплимент, — промурлыкала она. Я приготовил всем выпить, полагая, что это будет нелишне. Затем объяснил, кто такая Габриель, поведал про ее связь с Флетчером в Лас-Вегасе. Чем дольше я говорил, тем чаще он улыбался по любому поводу, показывая свои большие белые зубы. Постепенно его улыбка становилась все более искренней.
   — Еще один вопрос, — сказал я. — Почему Флетчер не сказал этого ночью? Почему он не сказал, что у него есть алиби? И даже больше: почему он не сказал этого сегодня утром, когда его арестовали?
   — Не задавайте мне этого вопроса, лейтенант! — Хозлтон простер руку. — Я отвечу вам: это скомпрометировало бы леди, о которой идет речь. Это было долгом чести Флетчера! Он ни за что бы не запятнал чести леди даже для того, чтобы спасти себя!
   — Вы с ума сошли! — сказал я. — С кем вы разговариваете? С присяжными? Вам нужно приготовить такую историю, чтобы ей поверили люди вроде Лейверса.
   На мгновение его большие зубы исчезли.
   — У вас есть лучшее предложение, лейтенант? — спросил он холодно.
   — Надеюсь, да, — сказал я. — Прошлой ночью они подрались в квартире Флетчера. Это был конец, между ними все было кончено. Во время драки Габриель подбила ему глаз, доказательства — налицо. Потом она ушла. Единственная причина, почему Флетчер не упомянул о ней: после драки он был убежден — Габриель ни за что не поможет ему. Он подумал: если скажет полиции, что она была у него, она назло будет все отрицать.
   С минуту адвокат жевал свой ус.
   — Должен признаться, — произнес он наконец, — это звучит более правдоподобно.
   — И вполне подходяще, — подхватил я. — Им нечем будет крыть. Но сначала вы должны дать знать Флетчеру. И оставайтесь поблизости от Габриель, когда они начнут задавать ей вопросы. Это вполне безопасная история до тех пор, пока никто не попытается детализировать ее.
   — Я прослежу, — уверенно сказал он.
   — Полагаюсь на вас, — сказал я. — У меня в этой игре есть собственна ставка.
   Тот с любопытством посмотрел на меня.
   — Почему вы это делаете, лейтенант?
   — Мне нравится Говард Флетчер, — ответил я, одаривая его честным взглядом. — Это ответ. Не так ли? Он подумал некоторое время и покачал головой.
   — Нет.
   — Я нашел алиби для вашего клиента, — сказал я. — Вам нужны еще и причины?
   — Конечно нет, — поспешно сказал он. — Я думаю, лучше всего отправиться в путь. Вы готовы ехать, мисс… э… Габриель?
   — Думаю, да, — отрезала она. — Это очень надолго?
   — Самое большее — на несколько часов, — ответил он. — Не стоит беспокоиться.
   — Постарайтесь убедить меня! — с сомнением сказала она.
   Я дошел с ними до двери.
   — До свидания, милый! — почти со слезами воскликнула Габриель. — Они не станут при допросах применять ко мне третью степень?
   — Только не к женщине, — уверил я ее. — Как сказал мистер Хозлтон, тебе совершенно не о чем беспокоиться!
   Я закрыл за ними дверь, скрестил пальцы и добавил:
   — Надеюсь!..

Глава 11

   Я долго ждал. Выпивал каждый час и даже пытался сочинять поэму, но не пошел дальше двух строчек:
   Габриель! Это имя звучит, как свирель,
   Ты — весна, ты — апрель, соловьиная трель…
   После этого у меня пропала охота к стихосложению. В конце концов, какой из меня Теннисон?
   Когда время подошло к четырем дня, я начал сокращать перерывы между порциями, но это привело лишь к тому, что выпивки стало меньше, а врем тянулось все так же.
   На моих часах было 17.30, когда наконец раздался звонок. Я весело сказал:
   — Добро пожаловать… — И открыл дверь.
   — Ну спасибо, лейтенант! — усмехнулся Шафер. — Вы уверены, что ждали меня?
   — Вам что-нибудь нужно? — спросил я.
   — Полагаю, я могу пробыть здесь несколько минут? — сказал он. — Вы не возражаете?
   — Я перестал возражать с сегодняшнего утра. Думаю, что вы можете войти.
   Он последовал за мной в гостиную и плюхнулся на стул.
   — Выпьете? — спросил я.
   — С удовольствием, все, что угодно, но без содовой. Я дал ему стакан и сел напротив.
   — Что у вас ко мне за дело, Шафер?
   — Около получаса назад выпустили Флетчера, — сказал он. — Я думал, вам будет интересно узнать об этом.
   — Выпустили? — Я попытался изобразить удивление. — Как же это случилось?
   — Вы можете перестать паясничать, Уилер? — вскинулся он зло. — Это вы организовали?
   — Думаю, вы не правы. Лучше расскажите все по порядку.
   — Эта стриптизерша, — продолжал он, — эта Габриель… Она проделала все чудесно, но допустила одну ошибку…
   — Ошибку?
   Я надеялся, что мой голос звучал равнодушно.
   — Это нисколько не повредило Флетчеру, — поспешно сказал он. — Вам не придется больше заботится о нем — его выпустили. Когда печатали на машинке ее заявление, ей задавали обычные вопросы: имя, профессия, адрес.
   — Продолжайте!
   Я уже понял, в чем дело.
   — Ну, она и дала ваш адрес. — Шафер свирепо усмехнулся. — Вы бы видели лицо шерифа! Такое зрелище стоило месячного заработка… или даже карьеры копа.
   — Итак, кто же вы? — спросил я. — Авангард похоронной команды?
   — Рано или поздно вы об этом узнаете, Уилер. Я подумал, что хорошо бы первым оповестить вас. В этом городе вам не место, как, впрочем, и в любом другом. Думаю, вы довольно скоро убедитесь в этом. Поэтому можете вызвать плакальщиц и заняться собственным отпеванием.
   Я допил свой стакан и закурил.
   — Почему вы охотитесь за Лейверсом? — спросил я.
   — Я за ним не охочусь, — холодно ответил он. — Единственное, что я хочу сделать, — это хороший репортаж, и я его сделаю. Я уже обещал написать и о вас, Уилер. И теперь у меня есть материал. Хорошая статья: увлекающийся коп, который не мог признать свою ошибку и поэтому состряпал алиби для убийцы. Просто чтобы доказать, что он прав.
   — Сформулируйте это как следует, чтобы я мог подать на вас в суд за клевету, — попросил я.
   — Клевета? — Шафер засмеялся. — Нужно иметь репутацию, чтобы быть оклеветанным, разве вы этого не знали? А какая у вас будет репутация после того, как я напечатаю свою статью? Девушка, чье показание сегодня освободило Флетчера, является стриптизершей в Лас-Вегасе и вашей любовницей. Вот факты, приятель! И вы считаете, что после этого у вас будет репутация?
   — Ну, — сказал я, — спасибо за то, что вы наконец сформулировали свою мысль. У вас все?
   — Вы были так упрямы тогда в баре, — тихо сказал он. — Самонадеянный лейтенант, честный парень из службы шерифа, который думает, что может поиметь меня и это сойдет ему с рук. Вы сделали грубую ошибку, Уилер, когда решили подразнить меня. — Неожиданно он поднялся. — Подождите завтрашнего выпуска газеты, приятель. Ваше имя появится там на первой полосе!
   Он дошел до двери, открыл ее и повернулся ко мне:
   — Знаете, Уилер, на этот раз вы заплатите за выпивку.
   И он захлопнул за собой дверь.
   Я подумал, что меня могли бы взять на работу в Вегасе вместо Макса.
   Звонок зазвонил опять.
   «Уилер, — сказал я себе, когда шел к двери, — в конце концов, ты только человек. И если ты стукнешь Шафера прямо в нюх, тебе будет о чем вспомнить долгие годы».
   Я распахнул дверь и чудом сумел остановить кулак в дюйме от изящного носика Габриель.
   — Ах! — Она залилась слезами. — Ты знаешь, я сказала такую глупость, когда у меня спросили адрес! Ты прав, ударь меня!
   — Нет, я подумал, что это один парень, — сказал я. — Честно!
   Мы вошли в квартиру, и Габриель опустилась на кушетку. Я готовил ей выпивку, пока она вытирала глаза.
   — Этот шериф! Он очень похож на парня из Западного TV.
   — Ты все хорошо проделала! Не беспокойся ни о чем. — Я подал ей стакан, чтобы подтвердить это.
   — Я чувствую себя полной идиоткой, — сказала она. — Сразу же, сказав это, я поняла, что наделала, но было уже слишком поздно. Я думала, что шериф взорвется!
   — Он просто позавидовал мне. Возможно, он хотел бы быть на моем месте — и чтобы ты назвала его адрес.
   — Я совершенно измучена, — призналась она и залпом проглотила коктейль. — Они задали мне сто тысяч вопросов! Все почти одинаковые, и они задавали их снова и снова!
   — Ты хорошо поработала, — повторил я. — Почему бы тебе не отдохнуть? Мне нужно сейчас уйти. Я хочу, чтобы с тобой было все в порядке.
   — Уйти?
   В ее глазах появился лед.
   — Дело еще не закончено, милая. Я вернусь.
   — Может быть, это та непрожаренная курица из офиса шерифа? — строго спросила она. — Почему ты ничего не говорил мне о ней?
   — Ты же не спрашивала. Почему бы тебе не отдохнуть пару часиков?
   — После того, что я пережила сегодня, и все ради тебя! — воскликнула она, и на ее лице появилась трагическая маска. — Я страдала, меня унижали… ради тебя! И вот теперь ты уходишь!
   — Да, — сказал я, беря шляпу. — Ну, не расстраивайся, милая!
   Я как раз вовремя закрыл за собой дверь, секундой позже что-то с треском ударилось в нее. Судя по звуку, это была кушетка.
   Был чудный вечер, такой же чудный, как и утро. Я сел в машину и поехал в бюро шерифа. Медленно провел машину мимо офиса, отмечая, что во всех окнах горит свет. Остановил машину возле бара на полквартала дальше, заказал выпивку и воспользовался телефоном. Я набрал номер Лейверса.
   — Служба шерифа, — ответил хриплый голос.
   — Полник?
   — Да, а кто это?
   — Уилер.
   — Лейтенант! — Голос звучал как из бочки. — Я думал, вы уже уехали из города.
   — Я в баре, неподалеку. Можешь выбрать время, чтобы подойти?
   — Конечно! Шерифа нет, и в любом случае мне нужно попрощаться с вами.
   — Я закажу тебе выпивку.
   Вскоре в бар легкой походкой вошел Полник. Я занял столик в углу, и на нем в ожидании стояли два стакана. Полник огляделся, увидел меня и подошел с вытаращенными глазами.
   — Хорошо, что я увидел вас, лейтенант, — сказал он, усевшись. — Куда вы едете? Нью-Йорк, Майами… может быть. Куба?