– Начинай, Пол, – прошептала она. – Я созрела еще тогда, когда лежала тут и ждала тебя…
Я начал. Она застонала.
– Медленнее, Пол. Это должно продолжаться вечность.
Я начал работать неторопливо, в медленном ритме, который порой приносит больше наслаждения, чем бешеный натиск.
Но рано или поздно все в жизни кончается. Вскоре и мы достигли апогея экстаза. У Колетт вырвался длинный и блаженный стон.
– Этого я никогда не забуду, Пол, – сказала она хриплым голосом. – Какое будет воспоминание!
– Ты серьезно? – спросил я.
– Я еще никогда так не чувствовала, Пол, и этого не забуду всю свою жизнь!
С первого взгляда могло показаться, что это очень милый комплимент, но в какой-то степени он меня все-таки обеспокоил. Лишь когда я засыпал, понял, почему. Эти слова прозвучали у нее, как прощание.
9
Суперковбой что-то промычал, когда я рассказал ему о событиях вчерашнего вечера, и отпил глоток из бокала.
– Какая неудача! – сказал он потом. – Фишера можно было убить руками Лози, а Лози – руками охранников! Таким образом, мы могли бы убить сразу двух зайцев и еще сегодня улететь в Акапулько.
– Вы – грандиозный помощник, – сказал я.
– Я всегда был таким, коллега, – самодовольно ответил он.
– Вы привезли какие-нибудь пластики из Коннектикута? – спросил я.
– Вы имеете в виду взрывчатку?
– Во всяком случае, не рюмки, – буркнул я.
– Кое-что есть, – ответил он. – А что?
– Нам придется сделать отвлекающий маневр.
– Хотите сделать дыру в проволочном заборе?
– Я скорее имел в виду фабрику, – ответил я. – Ознакомьтесь с ней получше, чтобы случайно не отправить к праотцам сторожа ночной смены или еще кого-нибудь в этом роде.
В глазах Хикса заиграли деловые искорки.
– Какой мощности должен быть взрыв? – с надеждой спросил он.
– Такой, чтобы заставить Фишера выскочить из дома, – сказал я, – и чтобы возникла настоящая паника.
– Это не проблема, – сказал он. – А когда?
– Вот этого пока не знаю, – ответил я. – Возможно, завтра вечером.
– Я поговорю с женой шофера. Она до замужества работала на фабрике.
– Вот и хорошо.
– Я совсем не против остаться тут, – задумчиво сказал Хикс. – Погода тут намного лучше лондонской, а эта куколка, жена шофера, бабенка, что надо, настоящий огонь. Времени совершенно не признает, если вы понимаете, что я имею в виду.
Я непонимающе уставился на него.
– Нет, – сказал я осторожно, – совершенно не представляю, о чем вы говорите.
– Говорят, делу – время, потехе – час, поэтому я перестал понимать, что, черт побери, нам здесь нужно. Может быть, вы объясните мне?
– Мне и самому до конца не ясно. Но что-то в этом деле кажется странным.
– Конечно, я только несчастный камердинер, – горько усмехнулся он, – и вы даже не считаете нужным объяснить мне все, что надо. Или же вы хотите этим сказать, что вы прибыли сюда не для того, чтобы удавить этого проклятого Фишера?
– Может быть, для того, а может, и не для того, – ответил я. – Насколько я знаю, причина якобы в этом. Но сам еще далеко не уверен.
– Опять двадцать пять, черт возьми!
– Не забывайте, что до появления Макларена мы ничего не знали о Фишере, – сказал я, – а он пытался разбудить наш интерес тем, что послал в отель трех негодяев с заданием похитить меня. Потом совершенно неожиданно, словно с небес, появился Бочбр и рассказал нам еще кое-что о Фишере и в придачу о Колетт. Потом кто-то послал нам голову Макларена на тот случай, чтобы поддержать наш интерес. Кому-то очень нужно было настроить нас против Фишера. Тут же позвонила Колетт и предложила нам объединиться, а Лози нашел человека, который убил Макларена, и расправился с ним и с его боссом в Париже.
– Ну и что? – недоуменно спросил Хикс.
– Мы в Лондоне жили и, как говорится, ни о чем не тужили, – сказал я, – а потом вдруг чуть ли не полмира стало нуждаться в нашей помощи, чтобы убить Фишера. Все это вызывает во мне известные сомнения.
– Вы считаете, что за этим кроется что-то еще?
– Во всяком случае, не исключаю этого варианта, – согласился я.
– Ну, и что вы предлагаете делать?
– Попивать чай и выжидать, – сказал я.
– Но в таком случае можно и опоздать. Послушайте, коллега, – терпеливо продолжал он. – Я знаю, что вы помешанный не во всех отношениях, но в определенной области, так? Вы хотите помочь страдающему человечеству своим, очень своеобразным способом, и я против этого ничего не имею, так как все это обостряет мой интерес к делу.
– Если не считать денег, поездок и куколок, – сказал я.
– Ну, это понятно, – великодушно сознался он. – Но я бы не хотел, чтобы вы меня постоянно перебивали, когда я начинаю задумываться. Возвращаемся к Фишеру. Вы считаете, что такая свинья, как он, должен быть стерт с лица земли. Хорошо! Но если кто-то имеет определенные планы против нас? Почему же вы сидите здесь и ничего не предпринимаете?
– Если я не буду этого делать, – сказал я со свойственной мне логикой, – то они поставят ловушку в каком-нибудь другом месте, и та ловушка может быть гораздо более неприятной.
– Я ошибся, – огорченно сказал он. – Вы настоящий сумасшедший.
– А вы мой козырный туз, который я держу в рукаве. Так что если я не выберусь собственными силами из дома Фишера, вам придется вступить в игру.
– Поэтому-то я и работаю на вас с такой охотой, коллега, – мрачно буркнул он. – Мне только такое и поручается.
– Мы встретимся завтра здесь в это же время, – сказал я. – Проследите за тем, чтобы я свободно вышел сегодня из дома Фишера.
– Опять радости остаются в стороне, – недовольно сказал он. – Разве я не говорил вам, коллега, что шофер сегодня уезжает в Сан-Франциско?
– Пожелайте ему счастливого пути.
В три часа мы встретились перед домом Фишера и опять подверглись такой же экзекуции, что и в первый раз. Фишер и Дибори уже ждали нас, и взаимные приветствия были сведены до минимума.
– Хэл все привел в порядок, – сказал Фишер. – Хотите послушать?
– Почему нет?
Дибори полистал свой блокнот и немного покашлял.
– Я связался с Бочбром и получил от него твердые цены оружия каждого типа и соответствующей амуниции. Вас это устраивает?
– Звучит неплохо, – сказал я. – Детали можно опустить. Назовите общую сумму.
Дибори смущенно заглянул в блокнот.
– Если вы на этом настаиваете, – пробормотал он. – Для наемников я исходил из срока в два месяца, если вы не возражаете.
– Если они понадобятся на более длительный срок, можно будет это оговорить позднее.
– Миллион двести тысяч, – сказал он. – Или вы можете договариваться об оружии непосредственно с Бочбром.
– Я же вам сказал, что держусь в стороне от этого дела, – сказал я. – А сумма для меня приемлема.
– Деньги должны быть выплачены вперед, – сказал Фишер. – И потом вы должны сказать, когда мы начинаем эту операцию?
– Как можно быстрее.
– Значит, как только вы заплатите, так мы и начнем.
– Каким образом и куда перевести деньги?
– Хэл? – каркнул Фишер.
– Я полагаю, что ваш швейцарский счет в состоянии выдержать эту сумму? – мягко сказал Дибори. – Мы предпочли бы перевод в евродолларах, и лучше всего на наш швейцарский счет.
– Я пошлю телеграмму, – сказал я.
– Значит, все в порядке, – сказал Фишер. – Я думаю, теперь можно и выпить.
Буквально через две секунды появился филиппинец и принял у нас заказы.
Я выждал, пока он ушел, а потом спросил у Фишера:
– Как вы это делаете? Применяете телепатию?
Он ухмыльнулся.
– Все дело в зеркалах, Донован. Может быть, позднее я вам покажу.
Напитки были принесены, и мы откинулись в креслах.
– Мистер Донован! – Дибори посмотрел на меня, его глаза блестели из-за очков. – Вы не будете иметь ничего против, если я вам задам вопрос личного характера?
– Попытайтесь, – сказал я.
– Надеюсь, что вас это не оскорбит, – сказал он почти робким голосом. – Но когда речь идет о такой сумме, как та, о которой мы только что говорили, обычно проверяется платежеспособность клиента. Ну, вы понимаете, чтобы не терять зря времени?
– Ясно.
– У вас есть, конечно, трестовский фонд, который вы унаследовали от вашего отца, но это не капитал, в обычном смысле этого слова, даже если вы сами им распоряжаетесь. Но когда я познакомился с источниками вашего дохода, то был потрясен.
Его голос понизился на октаву, словно он держал речь в соборе.
– Простите мне мое любопытство, Донован, но не могли бы вы сказать мне сумму вашего годового дохода, конечно, за вычетом трестовского фонда.
– После уплаты налогов? – спросил я.
– Да, конечно. – Он усердно закивал. – Я имею в виду чистую сумму.
– Точно не могу сказать. – Я заметил на его лице выражение горького разочарования. – Думаю, приблизительно миллионов пятнадцать.
– Я так и предполагал, – сказал он, бросив взгляд на Фишера. – С нами сидит действительно богатый человек, как я их себе представляю, мистер Фишер.
Филиппинец снова появился в комнате и что-то зашептал Фишеру на ухо.
– Конечно! – сказал тот. – Все в порядке.
– Откуда вы берете наемников? – спросил я после того, как слуга удалился.
– Отовсюду, – ответил он. – У меня много людей, разбросанных по всему миру, – подрывников, саботажников и так далее, каких только душа желает.
Он усмехнулся.
– Среди них даже несколько настоящих патриотов, которые помогают, если вы считаете, что надо бороться за правое дело.
– А они не боятся репрессий?
– Я принимаю необходимые меры предосторожности, – ответил он небрежно. – Это и является одной из причин, почему я не работаю в Соединенных Штатах.
– Но ведь известности все равно избежать нельзя, – сказал я. – И клиентов приходится выбирать очень тщательно?
– Конечно! – ответил он. – Трюк и заключается в том, чтобы взвешивать все предложения по отношению друг к другу. Никогда нельзя проводить операции против тех, кто когда-то был клиентом, не то недругов не оберешься.
– Неужели нам обязательно нужно сидеть здесь и разглагольствовать о всякой чепухе? – презрительным тоном осведомился Лози. – Я хотел сегодня с Мэнди пойти куда-нибудь, где можно хорошо разрядиться.
– Я просто заинтересован узнать побольше о деле мистера Фишера, – сухо ответил я. – А если вам скучно, можете катиться к чертям собачьим.
– Возможно, такая тема действительно может показаться скучной, – неожиданно сказал Фишер. – Может, мне показать вам, как у меня функционируют зеркала?
– Если это не затянется, – фыркнул Лози.
Мы вышли из комнаты, и Фишер повел нас по длинному извивающемуся коридору внутрь дома.
Наконец мы очутились в маленьком помещении без окон, в котором стояло какое-то электронное устройство.
– Это стоило мне целое состояние, – посмеиваясь, сказал Фишер. – Но полностью себя оправдало.
У одной из стен находился большой экран, а под ним – довольно сложный распределительный щит. Фишер остановился и начал нажимать на кнопки.
Экран вспыхнул, и мы смогли увидеть гостиную.
– Система мониторов, – сказал Фишер, – позволяет наблюдать, что делается в каждом помещении дома, за исключением моей спальни, конечно.
Он хрипло хихикнул.
– Поэтому мой слуга знает, когда ему подавать напитки, а когда помочь гостю сесть в машину. – Он бросил взгляд на Лози. – Вчера вечером у вас не было ни малейшего шанса. Вам нужно благодарить своего шефа, который вовремя свалил вас с ног. Если бы в комнате появились мои мальчики, вы бы так дешево не отделались.
Он нажал на другую кнопку, и мы внезапно увидели плавательный бассейн.
На экране монитора он казался таким большим, что в нем смог бы поместиться океанский лайнер. То, что мы увидели дальше, напоминало порнографический фильм, который начинался показом трех совершенно нагих леди, сидевших на краю бассейна.
– Черт возьми! – прошипел Лози. – Я же сказал своей поблядушке, чтобы она оставалась в мотеле и ждала меня!
– Видите, она изменила свое решение! – спокойно бросил Фишер.
Он снова поколдовал над кнопками и переключателями, и мы внезапно увидели Мэнди крупным планом. Она стояла на краю бассейна и готова была броситься в воду.
– У этой леди действительно есть все! – констатировал Фишер слегка хриплым голосом.
– Я ей выдерну ноги из задницы! – распалялся Лози.
Мэнди нырнула в воду, и Фишер снова нажал на кнопку, чтобы мы смогли увидеть крупным планом Колетт и Джулию, которые еще сидели на краю бассейна и болтали в воде ногами.
Предполагаемые прелести Джулии, которые вчера были скрыты платьем из джерси и только угадывались, теперь предстали во всей своей красе. Тело ее было золотистым от загара, полные груди, словно налитые молоком, храбро смотрели вперед. Судя по всему, она и Колетт были вовлечены в интересную беседу, поскольку их губы все время шевелились.
Фишер нажал еще на одну кнопку.
– …в Лондоне, – как раз закончила говорить Колетт, причем, казалось, что она находилась в одном с нами помещении, настолько ясно она это говорила.
– Направленные микрофоны, – гордо сказал мне Фишер. – Понимаете, ими можно целиться, как из ружья.
– Я и думала, что он уже мертв, – глухо сказала Джулия. – Практически его можно было считать мертвым с того момента, когда Шелдон отослал его в Лондон и изъявил желание, чтобы я осталась у него. Я должна была…
– Очень впечатляюще! – быстро сказал я. – А вы не покажете нам сам земельный участок, который…
– Заткнитесь! – злобно прикрикнул Фишер.
– …а это означает, что я и сама себя могу убить, – сказала Джулия таким же глухим голосом. – Когда Шелдон насытится мной, он меня передаст кому-нибудь, стоящему пониже, скажем, Дибори. Когда насытится тот, он передаст меня старшим охранникам, и, в конечном счете, я стану девкой, с которой может лечь спать любой, кому захочется…
– Послушайте, Донован, – сказал Фишер спокойно, – почему ваша женщина знает о том, что Макларен мертв, когда об этом даже я еще не знаю?
– Что-то я вообще вас не понимаю, – ответил я. – Что вы имеете в виду?
– В таком случае вам придется остаться у меня, пока вы этого не поймете, – сказал он.
– Я могу сразу заняться этим мешком дерьма! – ревностно вмешался Лози.
– Почему же вы не занимаетесь? – спросил я.
Фишер быстро выключил экран и с презрительной гримасой повернулся в сторону Лози.
– Я бы ничего не имел против, – сказал он, – но в данный момент не могу тратить время на это.
– Я переломлю вам хребет! – сказал Лози каким-то свистящим голосом. – С переломанным хребтом все умирают мучительной смертью.
– Хэл! – решительно сказал Фишер. – У вас есть пистолет. Стреляйте, как только он сделает хоть шаг в мою сторону.
– Нет, – мягко сказал Дибори.
– Что?
Фишер с удивленным выражением на лице повернулся к Дибори и на мгновение забыл о Лози. В тот же момент нога Курта угодила ему между ног, тыльной стороной ладони он ударил Фишера по носу и разбил его.
Фишер застонал и ударился о распределительный пульт. Внезапно на экране вспыхнула пустая столовая.
Лози повторил свой маневр: коленом снова ударил Фишера между ног, а ребром ладони угодил ему по шее как раз за ухом. Фишер грохнулся на пол, а Лози безжалостно ударил его еще ногой в бок. Он хотел ударить его снова, но в этот момент Дибори крикнул: Стоп!
Голос его был теперь отнюдь не мягкий.
– Не понимаю, – хрипло сказал Лози.
– Я знаю, что он должен поверить в это, – сказал Дибори, – но не сейчас.
– Возможно, вы и правы, – нерешительно сказал Лози, медленно опуская ногу.
– Может быть, кто-нибудь, черт возьми, удосужится мне объяснить, что здесь происходит?
– Конечно, – согласился Дибори. – Только не сейчас. – Пистолет в его руке был направлен мне прямо в живот. – Мне очень не хотелось бы убивать человека с таким астрономическим годовым доходом, но я это сделаю, если вы меня вынудите, мистер Донован. – Он почти робко улыбнулся мне. – Ваша роль сейчас заключается в том, чтобы не проявлять ни малейшей активности. Это единственная возможность спасти себе жизнь.
Он нагнулся над потерявшим сознание Фишером, вынул пистолет из кобуры, висевшей подмышкой, и снова поднялся.
– Ловите! – Он бросил оружие Лози. – Держите мистера Донована под прицелом, а я пока все проверю.
Он встал перед распределительным щитом и стал нажимать на кнопки. Появилась Мэнди, плывшая в бассейне на спине, в то время как две другие женщины все еще беседовали. Потом плавательный бассейн исчез и сменился рядом картин: разные комнаты дома, земельный участок, подъездная дорога и крупным планом ворота и охранники.
– Все выглядит вполне нормально, – сказал Дибори.
Он выключил монитор.
– Об охранниках мы можем не беспокоиться. Они привыкли к обычному распорядку дня и все равно видят Шелдона в среднем два раза в неделю. Но есть кое-кто другой, о ком мы должны побеспокоиться.
– Кто? – спросил Лози.
– Мы сейчас выйдем из помещения, – сказал Дибори, пропустив вопрос мимо ушей, – и будем так же мило беседовать. Не забывайте этого, мистер Донован.
Он открыл дверь, и мы вышли в коридор.
– Фишер ошибся. Хотя эта установка стоила целое состояние, но полностью себя не оправдала, – заметил Дибори. Потом он повысил голос: – Мануэль!
Из-за угла появился филиппинец с вежливой улыбкой на устах.
– Вас на секунду зовет мистер Фишер, – небрежно сказал Дибори. – Он в этой комнате.
Слуга кивнул и, все еще продолжая улыбаться, прошел мимо нас в комнату с монитором. Дибори дождался, пока он открыл дверь, потом поднял пистолет и выстрелил филиппинцу в голову. Тот упал за порог, и Дибори закрыл за ним дверь.
Потом он вынул связку ключей и запер дверь на замок.
– Чистая работа, хотя и довольно жестокая, – сказал он почти весело. – Так кончают все верные слуги.
10
Главная спальня была большой и роскошной и имела даже бар. Это, пожалуй, было единственное, что радовало меня. Даже общество нагих женщин не могло смягчить у меня острое чувство депрессии. Дело в том, что Дибори и Лози запихали сначала меня в эту спальню, а позже трех обнаженных леди. Времени было вполне достаточно, чтобы успокоить их жалобные всхлипывания и даже преподнести им напитки. Времени хватало и на то, чтобы рассказать им, что произошло, хотя по выражению их лиц я понял, что они не поверили ни одному моему слову.
– Хэл Дибори? – сказала Джулия. – Не может этого быть?!
– Этот маленький мышонок? – Колетт как-то по-идиотски хихикнула. – Ты что, с ума спятил, Пол!?
– Кто вас привел сюда от плавательного бассейна? – спросил я.
– Курт!
Груди Мэнди колыхались от возмущения, и я подумал: «А почему бы не он!». Тем временем Мэнди продолжала:
– Он ужасно обошелся с нами, Пол! Даже не позволил нам одеться и был очень груб!
– Курт? Груб? – озабоченно спросил я. – Что-то с трудом верится, Мэнди.
– Он сказал, чтобы я поспешила, а когда я не послушалась, ущипнул меня за зад, – пожаловалась она. – До сих пор болит.
– Вы знали, что плавательный бассейн снабжен устройством для подслушивания? – спросил я Джулию.
– Нет.
Она посмотрела на меня, ее глаза расширились от страха.
– Вы думаете, Шелдон слышал наш разговор о моем супруге?
– Во всяком случае, он слышал достаточно.
– А потом Лози и Дибори набросились на него? – спросила она. – Не могу себе представить, откуда у этого маленького ничтожества по имени Хэл появилось мужество.
– У него даже хватило мужества, чтобы выстрелить Мануэлю в затылок! – безжалостно сказал я.
Лицо Мэнди внезапно неестественно побледнело.
– Пол, дорогой, – сказала она лепечущим языком, – я знаю, что говорила, что охотно бы приехала сюда, а теперь выходит, что здесь очень опасно, да?
– Чего вам бояться после того, как вы переспали с Куртом? – спросила Колетт голосом мягким, как воск.
– Когда мужчина вливает в любовный акт немножко садизма, мне это даже нравится, – сказала Мэнди с краской на лице. – Но после того как нам все рассказал Пол, можно подумать, что Курт превращается в жаждущего убийств маньяка, а может быть, и во что-то более страшное и мерзкое.
– Перестаньте причитать, – резко сказала Колетт. – Лучше давайте подумаем, что нам теперь делать.
– Правильно! – подхватила Джулия. – Что нам теперь делать?
– Выпьем еще чего-нибудь, – ответил я.
– О, Боже ты мой! Тебя ни о чем нельзя спросить! – Мэнди фыркнула, и ее нижняя губа выдвинулась вперед. – Я уже говорила, что у тебя не позвоночник, а какая-то мокрая и скользкая прокладка!
– Это все не решает проблемы, – вмешалась Джулия. – Может быть, подумаем о чем-нибудь конструктивном?
– Но Пол здесь единственный мужчина! – запричитала Мэнди. – Только он сможет что-то предпринять.
Я прошел к личному бару Фишера и налил себе выпить. При этом я буквально чувствовал, как три пары глаз буравили мне спину.
– Может быть, я ошиблась, а вы правы, Мэнди, – сказала Колетт. – Он действительно ни на что не годится.
– Не будьте так несправедливы, – сказала Джулия.
Мое сердце учащенно забилось.
– В данный момент действительно он ничего не может сделать, пока мы заперты.
Внезапно в ее голосе появились возбужденные нотки.
– У меня есть идея! Когда они откроют дверь, мистер Донован может спрятаться за ней, а мы отвлечем внимание того, кто войдет, пока мистер Донован не даст ему по затылку.
– Отвлечем? – спросила Колетт.
– Ну, я так думаю… Ведь мы все голые, не так ли? – сказала Джулия.
– У плавательного бассейна мы тоже были голые, – сказала Колетт, – но я что-то не заметила, чтобы Курта это отвлекло.
– Мы могли бы, например, сделать вид, что жаждем его всей душой, кто бы это ни был, – благонравно заметила Джулия. – А потом…
– А, заткнитесь вы! – фыркнула Колетт. – Вы еще хуже Мэнди!
После этих незатейливых словесных оплеух женщины решили, что благовоспитанность в данной ситуации неуместна, и между ними началась бурная перепалка.
Я сидел, попивая свой напиток, и с некоторой горечью думал о том, что один из моих снов, свидетельствовавших о наступлении половой зрелости, стал действительностью: я находился один в комнате в обществе трех обнаженных красавиц.
Через некоторое время Мэнди поняла, что ее интеллект не в силах больше отражать изысканные оскорбления своих более развитых соперниц, и выровняла положение тем, что наградила обеих пощечинами. После этого она осталась одна во вражеском лагере. Враждующие стороны, быстро заключив между собой союз, схватили ее, бросили на кровать и стали хлестать по заднице.
– Мы напрасно теряем время, – сказала Колетт минутой позже. Она тяжело дышала. – Ей это даже начинает нравиться.
– Бисексуальная тварь! – с отвращением сказала Джулия.
Они с презрением отвернулись от нее и подошли ко мне. Мэнди осталась лежать наедине со своими вздохами и стонами.
– Что-нибудь выпить, мои дамы? – спросил я с надеждой.
– Знаете что, Колетт? – сказала Джулия глухим голосом. – Он мог бы стать великолепным евнухом!
– Я хотела бы что-нибудь выпить, – сказала Колетт в изнеможении. – Все это начинает становиться смешным.
– Кто тебя навел в Лондоне на след Макларена? – спросил я ее.
– Клод Бочбр.
– Он рассказал тебе о Макларене?
– Нет, Курту.
– Ты просила меня сказать Макларену, как только я его увижу, чтобы он не возвращался в отель, потому что там его ожидают люди Фишера. Кроме того, ты сообщила, что вы организовали за ним слежку, но потом потеряли из виду.
– Правильно, – сказала она.
– Откуда ты знала, что люди Фишера нашли отель, в котором жил Макларен?
– Мне об этом сказал Курт.
– Кто следил за Маклареном, а потом потерял его из виду?
– Курт.
– Как мал мир, – сказал я спокойно.
Ее лицо внезапно побледнело.
– Ты хочешь сказать, что Макларена убил Курт?
– Похоже на то.
– Этого не может быть! – В ее блестящих карих глазах буквально застыл немой крик. – А как же тогда с Сугденом и с Хендриксом в Париже?
– Все это игра, – ответил я. – Они своей цели достигли. Курт, видимо, нанял Сугдена, чтобы тот сыграл перед нами роль человека Фишера. Когда он понял, что это его последняя роль, было поздно.
– А Хендрикс? – прошептала она.
– Видимо, это был один из парижских знакомых Лози, кто подходил для этой роли.
– Ты считаешь, что он мог просто так убить двух… нет, трех человек, преследуя какую-то свою гнусную цель?
– Я думаю только то, что думаю, – сказал я. – И ты не должна забывать, что Курт – садист. Он наслаждался этими убийствами.
– О, Боже! – прошептала она. – Лицо ее было мокрым от слез. – И зачем только?
– Как ты догадалась взять Курта в помощники после того, как был убит твой брат?
– Он время от времени исполнял обязанности курьера, – тихо сказала она. – Я знала, что мой брат доверял ему.
– Интересно, твой брат не мог передавать через него деньги Фишеру?
– Понятия не имею, – ответила она.
– Но это не исключалось?
– Не исключалось.
– Именно таким путем он и мог познакомиться с Дибори, – сказал я. – Дибори, видимо, рассказал ему о том, что произошло с Джулией и что это означало для Макларена.
– Но это только предположения, Пол.
– Конечно, предположения. Но давай остановимся именно на этой версии. Курт подсказал Макларену, что только я смогу ему помочь вернуть его жену, а после этого направил по моему адресу и тебя, видимо, через Бочбра.
– Для чего? – спросила она.
– Меня гложет неприятное чувство, что мы об этом скоро узнаем, – ответил я. – Если оба считают меня клиентом, то тогда Лози удастся проникнуть в дом Фишера, не вызывая у него подозрения. Но за этим кроется и еще что-то.