– Похоже, ты процветаешь, – сказал фотографу Квиллер.
– Ни одной свободной минуты: студийные портреты по средам и субботам только по записи; коммерческие заказы – в моём собственном темпе; случайные задания для газеты.
– Твоя фотография Тривильена на первой странице – не та самая, что висит в вестибюле в Ламбертауне? Ты его приукрасил, скажу я тебе!
– Да уж! Если её повесят на стенд «Их разыскивает полиция», то парня в жизни не поймают! Понимаешь, я снимал его коллекцию поездов для журнала увлечений, и редактор захотел поместить и портрет Флойда. Я попробовал скрытой камерой, но получился дикарь на карнавале. Тогда я попросил Флойда надеть рубашку и галстук и сделал официальный снимок в студии. С ним пришла его секретарша. Она, конечно, сногсшибательна, хотя чуть с ума меня не свела своими указаниями шефу: повернуть голову, поднять подбородок, не смотреть в камеру. В конце концов я попросил её подождать в вестибюле, пока снимаю. Получился не совсем её босс, но портрет хороший.
– Занятно, – сказал Квиллер. – Идёшь сегодня вечером на игру?
– А надо? – спросил пикаксский новосел.
– Это основное спортивное событие года! – заявил Квиллер без тени улыбки, словно так оно и было. – Захвати с собой секретаршу.
Один раз в год в Пикаксе проходил матч по софтболу между «Типиками» и «Тюбиками» – двумя захудалыми командами, состоящими из штатных работников газеты и персонала больницы. Сравнительно с обычными матчами между членами лиги их потуги казались смехотворными, а зрителями были члены их семей или коллеги по работе, однако все получали удовольствие. Именно потому, что на трибунах будут все свои, Квиллер не хотел идти на игру один, хотя знал, что Роджер Мак-Гилливрей наверняка станет осыпать «Тюбиков» оскорблениями и непристойными шутками. Роджер работал спецкором в Помойке.
Софтбольное поле представляло собой обыкновенный пустырь, лежавший к западу от Пикакса, пока Фонд К. не выстроил на нём две площадки для игры в бейсбол, футбольное поле, открытые трибуны и павильон. Теперь всё это называлось Поле Гудвинтера, в честь основателя города. В этом году Джуниор Гудвинтер, главный редактор газеты, играл за полузащитника. Других игроков набрали из финансового и спортивного отделов и фотолаборатории. Их ярко-красные футболки и бейсбольные кепки оживляли поле. Больничная команда, состоявшая в основном из врачей-специалистов, была одета в футболки зелёного цвета, вроде того, каким красят операционные. Эта команда традиционно каждый год выигрывала.
Большинство зрителей сидело на трибунах во втором и третьем рядах. Здесь была жена Джуниора с младенцем в коляске и с малышом, который всё время вертелся-крутился. Буши пришёл со своей секретаршей, выглядевшей гораздо привлекательнее, чем показалось Квиллеру поначалу. Арчи и Милдред Райкер тоже были тут, одетые в красные бейсбольные кепки с эмблемой «ВВ» («Всякая всячина»).
– А где Полли? – спросила Милдред.
Хикси Райс и Двайт Сомерс казались влюбленной парочкой и сидели отдельно от остальных, что было должным образом истолковано местными свахами. Хикси помахала Квиллеру и спросила:
– А где Полли?
Увидев, что Роджер приехал и направляется к павильону, Квиллер пошёл за ним.
– У тебя сегодня в газете Неплохая вещица, Роджер, – сказал он ему.
– Спасибо. Я наконец-то научился, как при отсутствии новостей сделать новость.
– Убийство пса – странный поворот событий.
– Точно! Местные не унимаются. Сегодня днем кто-то запустил кирпичом в окно ламбертаунской конторы, а когда они говорят о Ф. Т., инициалы значат кое-что совсем другое.
По крику «Игроков на поле!» оба заторопились со своими напитками на трибуну. По предложению Квиллера они забрались на последний ряд.
– Лучше видно, – пояснил он. А про себя подумал: «Никто не помешает».
Солнце всё ещё стояло высоко в небе, как это всегда бывает летними вечерами в северных странах. На поле игра шла своим чередом. Болельщики старались перещеголять друг друга грубостью.
В перерыве Квиллер спросил:
– А как ты узнал о собаке?
– Тривильены сообщили в полицию, и я отправился к ним домой. Они не собирались разговаривать с прессой, не хотели впускать. Но тут меня увидела дочка и дала «добро». Она училась в моём классе, когда я преподавал историю, – отличница. Всегда к заданному параграфу искала в библиотеке дополнительные сведения… Поддай ему, Дэйв! Сбей ему темп!.. К сожалению, в колледж она не пошла.
– Почему?
– Она была нужна дома, чтобы ухаживать за больной матерью. Думаю, она одинока и разочарована в жизни. По-моему, ей хотелось со мной поговорить как с юристом – или не как с юристом. Мы пошли во внутренний дворик и там повспоминали о школе, даже немного посмеялись.
– Как, по-твоему, она реагирует на весь этот шум и затруднительное положение, в которое попала её семья?
– Она абсолютно убита случившимся с собакой. Это был чау-чау. Его звали Зак, пишется 3-а-к. Бей второго! Кулаком, Джуни!.. В конце концов она по секрету призналась мне, что пёс на самом деле принадлежал её брату, но адвокат хотел, чтобы все считали, что он принадлежит Флойду.
– Чтобы все собачники жалели его клиента, – предположил Квиллер.
– Именно так. Её брат живёт в квартире, где нельзя держать животных, поэтому на ночь приводил пса к своим родителям. Убивал двух зайцев. У всех в округе есть сторожевые собаки… Бей три раза, Дэйв! Мо-лодгина!
Дэйв забил три раза, зелёные футболки рысцой выбежали на поле, а красные заняли место в обороне.
– А сын Флойда учился у тебя? – поинтересовался Квиллер.
– Всё, что я могу сказать, это то, что он занимал место. К тому же он и его дружок из Чипмунка всё время вляпывались в какие-нибудь истории.
– Какие истории?
– Драки… ношение ножей… пьянки несовершеннолетних…
– Наркотики?
– Тогда главной проблемой был алкоголь. Это же было несколько лет назад. Эдди и другого пацана исключили… Отлично, «типусы»! Бейте этих ночных горшков!
Из третьего ряда раздался рёв Райкера:
– Отправьте этих пиявок к ним же в морг!
Тем не менее в конце шестого периода счёт оставался 12:5 в пользу «Тюбиков». Квиллер наблюдал за игрой без энтузиазма: он предпочитал софтболу бейсбол. Ему нравились боковые броски и от плеча, долгое ведение мяча к нападающему и девять подач; нравились звуки настоящего бейсбола. В следующем перерыве он спросил Роджера:
– Дочь Флойда считает, что убийство собаки связано с обвинением против её отца?
– Она об этом не говорила, а я не спрашивал. Чувствительная натура.
– Когда произошло убийство?
– Около двух часов ночи. Мать не спала и услышала выстрел. Она позвала дочь.
– А кто-нибудь слышал, как пёс лаял на непрошеного гостя?
– Думаю, нет.
Игра закончилась со счётом 13:8, и Роджер поднялся, одобрительно выкрикивая:
– Хорошая попытка, ребятки! В будущем году мы этим гадам «тюбикам» сделаем анестезию!
Когда Квиллер вернулся к себе после игры, Юм-Юм спала в своём любимом глубоком кресле, свернувшись улиткой. Коко смотрел в окно прихожей.
– Если ты поджидаешь Зака, то брось это! – сказал ему Квиллер. – Он уже больше сюда не придёт!.. Давай лучше почитаем. Книга! Книга!
После ещё одного пристального взгляда в глубь сада Коко оторвался от окна и с учёным видом обнюхал книжные полки. Наконец он учуял «Панамский канал: курс инженерии».
– Спасибо, что напомнил, – сказал Квиллер, начисто забывший о существовании этой книги и не открывавший её с тех пор, как принёс домой.
В ней было много статистических данных и чёрно-белых фотографий времен Первой мировой войны, и, хотя Квиллеру книга показалась достаточно захватывающей, Коко, не скрывая, зевал.
– Продолжение следует, – объявил Квиллер, ставя книгу на полку «История».
СЕМЬ
После матча и сеанса чтения о Панамском канале Квиллер позвонил Полли домой.
– Ты сегодня читала первую страницу газеты? – спросил он. – Видела заметку о собаке Тривильена?
– Разве это не варварский, бессмысленный поступок? – живо отозвалась она. – На что они надеялись? Это не вернёт беглеца и не компенсирует их финансовых потерь!
– Пёс даже не принадлежал Флойду, – сообщил ей Квиллер. – Это пёс его сына, твоего строителя.
– Час от часу не легче!
– Он каждый день ходил с ним на работу – красивое, дружелюбное и хорошо воспитанное животное.
– Кого-нибудь подозревают?
– Пока нет. Полиция ведёт расследование.
– О, дорогой! – вздохнула Полли. – Зло порождает зло.
Квиллер оставил свой нейтральный тон и интимно, с участием спросил:
– А как дела у тебя и Бутси?
– Всё в порядке. А что ты сегодня делал?
– Сегодня вечером я смотрел, как «Тюбики» побивали «Типиков» в ежегодном, матче. Я знал, что ты была слишком занята, чтобы пойти, но все интересовались, где ты. – Это было преувеличением, так как только двое задали этот вопрос хотя остальные, вероятно, недоумевали, почему самый богатый холостяк северо-востока центральной части Соединенных Штатов пришёл на матч один. Надежда проснулась в груди у сотни одиноких женщин Мускаунти и у тех, что вот-вот станут одинокими.
– Прости, дорогой, – сказала Полли. – Я знаю, что последнее время была не очень-то компанейской. Голова у меня была слишком забита другим.
– Ничего, не беспокойся, – сказал он, а затем лукаво добавил: – Завтра приезжает Селия Робинсон, и я просто обязан провести с ней какое-то время. Она ведь здесь никого не знает.
Последовало красноречивое молчание, пока наконец Полли холодно не сказала:
– С твоей стороны это очень гостеприимно.
– Рано или поздно вы с ней познакомитесь, хотя не думаю, чтобы это был твой тип. Она отделяет частицу от неопределенной формы.
– Я с нетерпением жду нашей встречи, – ледяным тоном произнесла Полли.
– Ну ладно, не буду тебя отрывать от твоих чертежей.
– Спасибо за звонок… дорогой.
– Созвонимся. Не дай дому себя задавить, Полли.
Он повесил трубку и почувствовал угрызения совести. Упомянув о Селии, он намеренно уколол Полли, а теперь признавал, что это было не что иное, как проявление злобы и желание дать выход своему дурному настроению. Те же чувства, которые двигали стрелявшим в собаку Флойда.
«Завтра, – сказал он себе – я позвоню и извинюсь. А может, – засомневался он снова, – и не позвоню».
Следующий день выдался солнечным и жарким, дул легкий ветерок. Пронзительный хор поющих молотков в конце тропинки указывал на то, что плотники трудятся в поте лица. После утреннего кофе с булочкой Квиллер отправился на строительную площадку. Теперь там работали трое мужчин, все в кожаных повязках на головах и без рубашек. Их потные спины блестели на солнце.
– Как насчёт прохладительных напитков, ребята? – обратился к ним Квиллер. – Я живу в конце этой тропинки и с радостью принёс бы вам чего-нибудь холодненького.
– Пиво есть? – спросил помощник с хвостиком.
– Никакого пива! – отрезал Эдди. – Никакого питья в рабочее время, если вы работаете на меня… Дурли! – Уже один тон, которым он назвал имя, походил на выговор.
Квиллер пошёл обратно домой, загрузил в сумку-холодильник напитки и лимонад и на машине доставил всё это на площадку. Вся троица сняла с себя рабочие передники, повалилась на землю под деревом – деревом Зака – и с благодарностью откупорила банки.
Сделав пару глотков, Эдди поставил своё питье на землю и стал карманным ножиком затачивать карандаш.
– Смотрю, вы часто затачиваете карандаш, – сказал Квиллер.
– Надо, чтобы карандаш был острым, когда измеряешь доски, – отозвался плотник, – или всё выйдет сикось-накось.
– Разве? Вот не знал… А где ваш пёс? Для него сегодня слишком жарко?
Двое помощников вопросительно взглянули на своего босса, а Эдди нахмурился и мрачно сказал:
– Он уже больше не придёт со мной. Какая-то грязная сволочь застрелила его прошлой ночью.
– Да что вы! – с наигранным удивлением воскликнул Квиллер. – Какая жалость! Что, его по ошибке приняли за дикого зверя?
– Нет, это не ошибка, – яростно произнёс Эдди. – И я готов убить падлу, которая это сделала!
Квиллер совершенно искренне выразил ему соболезнования, а затем сказал, что оставит сумку здесь и заберёт её позже.
Эдди проводил его до машины.
– Вы живёте вон в том амбаре? – спросил он. – Его построил один из моих предков, уже давно. А это был его фруктовый сад. Я вижу, вы неплохо оборудовали ваш амбар. Однажды я его обошёл, когда дома не было никого, кроме кота, пялившегося на меня в окно. Сначала я подумал, что это ласка.
– Хотите осмотреть его изнутри? – От Квиллера редко можно было услышать такое приглашение. Обычно он не поощрял зевак.
– Хочу ли я! Ещё бы! – воскликнул молодой человек. – Мы заканчиваем в четыре тридцать. Я подъеду к вам и привезу обратно вашу сумку.
– Отлично! И мы что-нибудь выпьем. – Квиллер умел разыгрывать гостеприимного хозяина.
Перед тем как двинуться по тропинке к дому, Квиллер вынул из ящика почту, испытав дурное предчувствие при виде объёмистого пакета из счётной конторы. Это предвещало налоговые осложнения, объясняемые непонятным языком на нескольких прекрасно отпечатанных страницах. Однако, когда он вскрыл конверт, оттуда выпал большой образчик шотландки – пледа клана Макинтошей. Он сразу распознал качество ткани: она была из чистой шерсти ярко-красного цвета. В сопроводительной записке от Горди Шоу указывалось, что пошив национального костюма-юбки в складку – осуществляют в магазине мужской одежды «Скотти». Кроме того, в конверт была вложена членская анкета Клана Макинтошей Северной Америки. Анкета оказалась несложной, вступительные взносы – низкими; принадлежность его матери к этому клану давала ему право на членство. Это то, что он хотел серьёзно обдумать, – членство, а не фасон юбки. Он оставил конверт на телефонном столике, чтобы тот обязательно попался ему ещё раз на глаза и подтолкнул к решению.
Квиллер намеревался весь день пробыть дома, ожидая телефонного звонка от Селии, которая сейчас находилась в пути и должна была позвонить ему, как только доберётся до Локмастера.
Целый день со строительной площадки доносились неистовые звуки: шлёпанье мастерков, визг пилы, мерные удары молотка. Квиллер искренне восхищался плотничьим умением загнать гвоздь тремя мощными ударами. Его собственные попытки начинались серией неуверенных постукиваний, ударом по пальцу и погнутым гвоздем, который он упорно пытался выровнять, колотя вокруг да около по деревяшке.
Где-то около двух часов пополудни зазвонил телефон, и Коко своим сверхъестественным чутьём понял, что звонок важный: он помчался к аппарату и стал прыгать перёд ним взад-вперёд. Квиллер подошёл к телефону со словами:
– Возьму трубку я, если не возражаешь.
– Я в Локмастере, шеф, – прозвучал в трубке оживлённый голос – Отчитываюсь, как вы и велели. Требуется разрешение продолжить путь. – Вслед за этим небольшим заявлением последовал взрыв смеха.
– Отлично. Вы в тридцати милях от Пикакса, который находится от вас строго на севере, – живо отозвался Квиллер. – После того как вы пересечёте границу города, вам останется проехать три квартала до транспортной развилки со сквериком посредине. Ищите с правой стороны Театр К. Это большое каменное здание. Сверните в проезд. Я вас встречу. Красный автомобиль, вы сказали?
– Ещё какой красный, шеф! – рассмеялась она от души.
Квиллер немедленно отправился через лес к каретному сараю, чтобы проверить готовность квартиры. Окна сверкали чистотой, телефон подключили, а в комнатах радовали глаз напольные растения в горшках, цветастые подушки и репродукции цветов в рамках. Квиллер подложил на журнальный столик номер «Всякой всячины». Кухня оказалась чудесно обставлена, вплоть до кухонных полотенец в красно-белую клетку. В спальне – покрывало в цветочек; интерьер комнаты для гостей был выполнен в стиле навахо.
«Отличная работа, Фран», – подумал он.
Квиллер спустился вниз как раз вовремя, чтобы заметить красный автомобиль, въезжавший на стоянку перед театром. Сидевшая за рулем опустила стекло и одарила Квиллера широкой, обнажающей зубы улыбкой:
– А вот и мы!
– Добро пожаловать в Пикакс, – сказал он, пожимая руку моложавого вида даме с седыми волосами; единственными морщинами на её лице были «гусиные лапки» смешливости у глаз и улыбчивые ямочки на щеках.
– Вы выглядите совершенно как на фотографии в газете, шеф, – сказала Селия.
Квиллер что-то проворчал в знак признательности и спросил:
– Как вы доехали?
– Мы решили отнестись к этому проще и поэтому не стали надевать на Ригли шлейку. Большую часть пути он вёл себя неплохо. – На заднем сиденье, в клетке, молча взирал на происходящее чёрно-белый кот. – В одном из мотелей Висконсина с домашними животными останавливаться запрещено, но я им сказала, что Ригли – родственник кота из Белого дома, и они согласились нас впустить.
– Вы не теряетесь, Селия.
– Это то, чему я научилась у вас, шеф, – придумывать маленькие изящные истории… Куда мне поставить машину?
– У входа в каретный сарай – вон там. Я отнесу ваш багаж наверх, но сначала мы покажем квартиру Ригли, посмотрим, одобрит он её или нет.
Селия весело рассмеялась в ответ на эту маленькую колкость.
– Я захвачу его кювету и миску для воды.
Пока они поднимались по лестнице, Квиллер извинялся за узкие пролеты и частые ступеньки.
– Это строилось сто лет назад, когда у людей были узкие плечи и небольшие ступни. – Это замечание вызвало ещё один взрыв смеха, и Квиллер подумал: «Я должен следить за тем, что говорю этой женщине, иначе она со смеху помрёт».
Наверху Селия выразила восторг по поводу простора и уюта комнат, а Ригли методично обнюхал прежние владения сиамцев.
– А теперь, пока я хожу за багажом, – продолжал инструктировать Селию Квиллер, – вы сядете и составите мне список необходимых вам продуктов. Я съезжу в магазин, пока вы будете отдыхать.
– О, Шеф, я не хочу вас так обременять!
– Вы меня вовсе не обременяете. У меня есть на вас виды. Вы захватили с собой рецепт шоколадного печенья?
– Я привезла целую обувную коробку рецептов, – снова рассмеялась она.
У Квиллера была основательная причина, по которой он хотел отправиться за покупками один, без Селии. В противном случае по всему городку разнеслась бы весть о том, что мистер К. покупает продукты в сопровождении чудаковатой женщины, которая смеется при каждом его слове и совсем не похожа на миссис Дункан.
– Сегодня вечером, – деловым тоном заявил он, – я буду счастлив, если вы со мной поужинаете, а завтра приятная женщина по имени Виржиния Алсток покажет вам город и введёт вас в курс дела, что, где и как обстоит в Пикаксе.
– О, шеф! Я просто не знаю, что сказать. Вы так добры!
– Не говорите ничего. Приступайте к работе над списком. У меня в четыре тридцать встреча.
– Есть, сэр! – сказала она, отдавая честь и покатываясь со смеху.
Сам Квиллер любил шутить, а не смеяться, поэтому по пути к супермаркету Тудла он размышлял о том, долго ли сможет выносить смешливость Селии. Он проворно толкал тележку вдоль рядов, отыскивая пятнадцать пунктов по списку, составленному Селией. Кассирша удивлённо спросила:
– Собираетесь начать готовить, мистер К.?
Обычно он расплачивался за полкило индейки или креветок и замороженный обед. В этот вечер он покупал такие непривычные продукты, как мука, картофель, бананы и консервированный кошачий корм.
– Просто покупаю продукты заболевшему приятелю, – объяснил он.
Квиллер доставил провизию в каретный сарай и вернулся домой как раз в тот момент, когда на тропинке, петляя, показался пикап Эдди Тривильена. Молодой человек в джинсах и футболке защитного цвета выпрыгнул из кабины и махнул рукой в сторону дряхлого фруктового сада:
– Надо бы чего-нибудь сделать с этими сорняками и гнилыми деревьями.
– У вас есть какие-нибудь предложения? – любезно спросил Квиллер.
– Я мог бы всё это вычистить с помощью бульдозера и самосвала, замостить дорогу и поставить в ряд несколько кондоминиумов. – Он взглянул на окно: – Опять здесь эта ласка. Вы уверены, что это кот?
– Иногда я и сам не знаю, кто он на самом деле, – последовал правдивый ответ.
– Ну и ну, вот это амбар, а?! – воскликнул Эдди, оценив оригинальность здания.
– Погодите, вы ещё внутри его не видели. Давайте зайдём и что-нибудь выпьем.
Едва они вошли внутрь, Коко выступил вперёд, ощерился и враждебно зашипел.
– Он кусается? – спросил гость, отступая назад.
– Нет, он так реагирует, потому что вы принимаете его за ласку. Садитесь поудобнее и будьте как дома. Садитесь куда хотите, – добавил он, заметив, что гость боится наступить на небеленый марокканский ковер или сесть на светлый, цвета шампиньонов, диван.
– Что будете пить?
– Чего-нибудь крепкого и пива, о'кей? – Он утонул в мягком просторном шезлонге, в благоговении озирая балконы, галереи, места кошачьих прогулок и огромный каминный куб.
– Как вам здесь нравится? – спросил из бара Квиллер.
– Произведение искусства, ей-богу!
– Я слышал о доме, который вы построили для семьи Алстоков в Блэк– Крике. Его очень хвалили.
– М-да… ну… – От комплимента Эдди стало неловко.
Обычно в яблочном сарае напитки подавались на подносе, но в этот раз Квиллер принёс банку с пивом и рюмку с алкоголем в руках.
– Как вы ладите с миссис Дункан? – спросил он.
– Нормально, только она слишком беспокоится. Всё время стоит у меня над душой. – Эдди опрокинул рюмку виски. – Слушайте, я ведь не знаю, как вас зовут.
– Квиллер. Джим Квиллер.
– Мне кажется, я слышал это имя.
– Может быть… У вас, как я заметил, появился ещё один помощник.
– Да, работа пойдёт теперь быстрее.
– А кто ваш постоянный подручный? Такое впечатление, что вы вдвоем работаете не хуже целой бригады.
– Дурли. Он из Чипмунка. Мы с ним знакомы ещё со школы. Вместе получали профессию. А вы чем занимаетесь?
– Я писатель. Пишу книги о… о бейсболе. – Это была самая невинная ложь из всех, которые Квиллер смог изобрести на ходу. С её помощью он вполне мог выйти из положения: Эдди явно не читал «Всякую всячину».
– Я люблю футбол, – сказал Эдди, и Квиллер мгновенно превратился в футбольного болельщика.
Попросив ещё рюмку виски, строитель расслабился.
– А чего вы думаете о моём псе?
– Такой красивый чау! Дружелюбный! Как его звали?
– Зак.
– Хорошая кличка. Кто её выдумал?
– Моя сестра.
– А она ладила с Заком или он был чисто мужским псом?
– Зак всех любил. Но я и он – мы были просто не разлей водой. Он тоже любил пошутить. Я брал его с собой на работу, и он целый день торчал рядом, пока я не начинал сворачиваться. Тогда он быстро смывался, и я должен был его ловить. Чем громче я его звал, тем быстрее он убегал, словно смеялся надо мной. Он любил побегать и не любил, когда его сажали на цепь. В доме моих родителей была проволока с блоком для цепи, чтобы он мог бегать. Там его и застрелили. Попали прямо между глаз. Должно быть, он вылез из конуры посмотреть, кто шастает.
– А он лаял? Он ведь должен был залаять?
– Никто не слышал никакого лая.
– И где нашли его?
– Прямо около ограды.
Квиллер пригладил усы.
– То есть в него целились с близкого расстояния, и он не лаял… Всё это выглядит так, словно он хорошо знал своего убийцу.
– Зак знал кучу народа. – Уклончивый ответ и тревога в глазах у Эдди вызывали подозрение, что парень знал больше, чем выкладывал.
Квиллер, как мог, выражал сочувствие: в его глазах читалось заботливое участие, он понимающе кивал головой и особенным образом наклонялся к собеседнику; голос его стал на редкость задушевным.
– А как себя чувствует последнее время ваша матушка?
По лицу Эдди промелькнуло выражение сильного удивления, сменившееся испугом.
– Вы её знаете?
– Мы один раз встречались, и я очень расстроен её болезнью. У неё хорошие врачи?
– А, врачи ничего не смыслят! Есть один, который знает, как её вылечить, но он в Швейцарии.
– Неужели? А вы не думали её туда отвезти?
– Да, мы с сестрой думали об этом, но… у нас не было денег. Поездка, знаете… лечение… проживание там долгое время… Невозможно! Я не…
– Как насчёт ещё выпить? – предложил Квиллер.
– Не-а, я должен сваливать.
– А кофе? Я могу разогреть в микроволновке гамбургер.
– Не-а. Я должен встретиться с одним парнем в Содаст-сити.
Когда подрядчик уехал, Коко прокрался в комнату с любопытствующим видом, словно спрашивая, ушёл ли посетитель.
– Это верх невежливости – шипеть на гостя, – укорил его Квиллер, при этом прекрасно понимая, что кот никогда раньше не видел столь волосатого человека. Сам же Квиллер был доволен тем, что ему удалось скрыть свою причастность к средствам массовой информации и установить при этом с семьей Тривильена контакт, который можно будет поддерживать, не вызывая подозрений. Он составил в уме план дальнейших действий:
а) продолжать привозить на стройку напитки;
б) потолковать о футболе с бригадой строителей во время перерыва; почитать футбольные новости в ежедневной газете;
– Ни одной свободной минуты: студийные портреты по средам и субботам только по записи; коммерческие заказы – в моём собственном темпе; случайные задания для газеты.
– Твоя фотография Тривильена на первой странице – не та самая, что висит в вестибюле в Ламбертауне? Ты его приукрасил, скажу я тебе!
– Да уж! Если её повесят на стенд «Их разыскивает полиция», то парня в жизни не поймают! Понимаешь, я снимал его коллекцию поездов для журнала увлечений, и редактор захотел поместить и портрет Флойда. Я попробовал скрытой камерой, но получился дикарь на карнавале. Тогда я попросил Флойда надеть рубашку и галстук и сделал официальный снимок в студии. С ним пришла его секретарша. Она, конечно, сногсшибательна, хотя чуть с ума меня не свела своими указаниями шефу: повернуть голову, поднять подбородок, не смотреть в камеру. В конце концов я попросил её подождать в вестибюле, пока снимаю. Получился не совсем её босс, но портрет хороший.
– Занятно, – сказал Квиллер. – Идёшь сегодня вечером на игру?
– А надо? – спросил пикаксский новосел.
– Это основное спортивное событие года! – заявил Квиллер без тени улыбки, словно так оно и было. – Захвати с собой секретаршу.
Один раз в год в Пикаксе проходил матч по софтболу между «Типиками» и «Тюбиками» – двумя захудалыми командами, состоящими из штатных работников газеты и персонала больницы. Сравнительно с обычными матчами между членами лиги их потуги казались смехотворными, а зрителями были члены их семей или коллеги по работе, однако все получали удовольствие. Именно потому, что на трибунах будут все свои, Квиллер не хотел идти на игру один, хотя знал, что Роджер Мак-Гилливрей наверняка станет осыпать «Тюбиков» оскорблениями и непристойными шутками. Роджер работал спецкором в Помойке.
Софтбольное поле представляло собой обыкновенный пустырь, лежавший к западу от Пикакса, пока Фонд К. не выстроил на нём две площадки для игры в бейсбол, футбольное поле, открытые трибуны и павильон. Теперь всё это называлось Поле Гудвинтера, в честь основателя города. В этом году Джуниор Гудвинтер, главный редактор газеты, играл за полузащитника. Других игроков набрали из финансового и спортивного отделов и фотолаборатории. Их ярко-красные футболки и бейсбольные кепки оживляли поле. Больничная команда, состоявшая в основном из врачей-специалистов, была одета в футболки зелёного цвета, вроде того, каким красят операционные. Эта команда традиционно каждый год выигрывала.
Большинство зрителей сидело на трибунах во втором и третьем рядах. Здесь была жена Джуниора с младенцем в коляске и с малышом, который всё время вертелся-крутился. Буши пришёл со своей секретаршей, выглядевшей гораздо привлекательнее, чем показалось Квиллеру поначалу. Арчи и Милдред Райкер тоже были тут, одетые в красные бейсбольные кепки с эмблемой «ВВ» («Всякая всячина»).
– А где Полли? – спросила Милдред.
Хикси Райс и Двайт Сомерс казались влюбленной парочкой и сидели отдельно от остальных, что было должным образом истолковано местными свахами. Хикси помахала Квиллеру и спросила:
– А где Полли?
Увидев, что Роджер приехал и направляется к павильону, Квиллер пошёл за ним.
– У тебя сегодня в газете Неплохая вещица, Роджер, – сказал он ему.
– Спасибо. Я наконец-то научился, как при отсутствии новостей сделать новость.
– Убийство пса – странный поворот событий.
– Точно! Местные не унимаются. Сегодня днем кто-то запустил кирпичом в окно ламбертаунской конторы, а когда они говорят о Ф. Т., инициалы значат кое-что совсем другое.
По крику «Игроков на поле!» оба заторопились со своими напитками на трибуну. По предложению Квиллера они забрались на последний ряд.
– Лучше видно, – пояснил он. А про себя подумал: «Никто не помешает».
Солнце всё ещё стояло высоко в небе, как это всегда бывает летними вечерами в северных странах. На поле игра шла своим чередом. Болельщики старались перещеголять друг друга грубостью.
В перерыве Квиллер спросил:
– А как ты узнал о собаке?
– Тривильены сообщили в полицию, и я отправился к ним домой. Они не собирались разговаривать с прессой, не хотели впускать. Но тут меня увидела дочка и дала «добро». Она училась в моём классе, когда я преподавал историю, – отличница. Всегда к заданному параграфу искала в библиотеке дополнительные сведения… Поддай ему, Дэйв! Сбей ему темп!.. К сожалению, в колледж она не пошла.
– Почему?
– Она была нужна дома, чтобы ухаживать за больной матерью. Думаю, она одинока и разочарована в жизни. По-моему, ей хотелось со мной поговорить как с юристом – или не как с юристом. Мы пошли во внутренний дворик и там повспоминали о школе, даже немного посмеялись.
– Как, по-твоему, она реагирует на весь этот шум и затруднительное положение, в которое попала её семья?
– Она абсолютно убита случившимся с собакой. Это был чау-чау. Его звали Зак, пишется 3-а-к. Бей второго! Кулаком, Джуни!.. В конце концов она по секрету призналась мне, что пёс на самом деле принадлежал её брату, но адвокат хотел, чтобы все считали, что он принадлежит Флойду.
– Чтобы все собачники жалели его клиента, – предположил Квиллер.
– Именно так. Её брат живёт в квартире, где нельзя держать животных, поэтому на ночь приводил пса к своим родителям. Убивал двух зайцев. У всех в округе есть сторожевые собаки… Бей три раза, Дэйв! Мо-лодгина!
Дэйв забил три раза, зелёные футболки рысцой выбежали на поле, а красные заняли место в обороне.
– А сын Флойда учился у тебя? – поинтересовался Квиллер.
– Всё, что я могу сказать, это то, что он занимал место. К тому же он и его дружок из Чипмунка всё время вляпывались в какие-нибудь истории.
– Какие истории?
– Драки… ношение ножей… пьянки несовершеннолетних…
– Наркотики?
– Тогда главной проблемой был алкоголь. Это же было несколько лет назад. Эдди и другого пацана исключили… Отлично, «типусы»! Бейте этих ночных горшков!
Из третьего ряда раздался рёв Райкера:
– Отправьте этих пиявок к ним же в морг!
Тем не менее в конце шестого периода счёт оставался 12:5 в пользу «Тюбиков». Квиллер наблюдал за игрой без энтузиазма: он предпочитал софтболу бейсбол. Ему нравились боковые броски и от плеча, долгое ведение мяча к нападающему и девять подач; нравились звуки настоящего бейсбола. В следующем перерыве он спросил Роджера:
– Дочь Флойда считает, что убийство собаки связано с обвинением против её отца?
– Она об этом не говорила, а я не спрашивал. Чувствительная натура.
– Когда произошло убийство?
– Около двух часов ночи. Мать не спала и услышала выстрел. Она позвала дочь.
– А кто-нибудь слышал, как пёс лаял на непрошеного гостя?
– Думаю, нет.
Игра закончилась со счётом 13:8, и Роджер поднялся, одобрительно выкрикивая:
– Хорошая попытка, ребятки! В будущем году мы этим гадам «тюбикам» сделаем анестезию!
Когда Квиллер вернулся к себе после игры, Юм-Юм спала в своём любимом глубоком кресле, свернувшись улиткой. Коко смотрел в окно прихожей.
– Если ты поджидаешь Зака, то брось это! – сказал ему Квиллер. – Он уже больше сюда не придёт!.. Давай лучше почитаем. Книга! Книга!
После ещё одного пристального взгляда в глубь сада Коко оторвался от окна и с учёным видом обнюхал книжные полки. Наконец он учуял «Панамский канал: курс инженерии».
– Спасибо, что напомнил, – сказал Квиллер, начисто забывший о существовании этой книги и не открывавший её с тех пор, как принёс домой.
В ней было много статистических данных и чёрно-белых фотографий времен Первой мировой войны, и, хотя Квиллеру книга показалась достаточно захватывающей, Коко, не скрывая, зевал.
– Продолжение следует, – объявил Квиллер, ставя книгу на полку «История».
СЕМЬ
После матча и сеанса чтения о Панамском канале Квиллер позвонил Полли домой.
– Ты сегодня читала первую страницу газеты? – спросил он. – Видела заметку о собаке Тривильена?
– Разве это не варварский, бессмысленный поступок? – живо отозвалась она. – На что они надеялись? Это не вернёт беглеца и не компенсирует их финансовых потерь!
– Пёс даже не принадлежал Флойду, – сообщил ей Квиллер. – Это пёс его сына, твоего строителя.
– Час от часу не легче!
– Он каждый день ходил с ним на работу – красивое, дружелюбное и хорошо воспитанное животное.
– Кого-нибудь подозревают?
– Пока нет. Полиция ведёт расследование.
– О, дорогой! – вздохнула Полли. – Зло порождает зло.
Квиллер оставил свой нейтральный тон и интимно, с участием спросил:
– А как дела у тебя и Бутси?
– Всё в порядке. А что ты сегодня делал?
– Сегодня вечером я смотрел, как «Тюбики» побивали «Типиков» в ежегодном, матче. Я знал, что ты была слишком занята, чтобы пойти, но все интересовались, где ты. – Это было преувеличением, так как только двое задали этот вопрос хотя остальные, вероятно, недоумевали, почему самый богатый холостяк северо-востока центральной части Соединенных Штатов пришёл на матч один. Надежда проснулась в груди у сотни одиноких женщин Мускаунти и у тех, что вот-вот станут одинокими.
– Прости, дорогой, – сказала Полли. – Я знаю, что последнее время была не очень-то компанейской. Голова у меня была слишком забита другим.
– Ничего, не беспокойся, – сказал он, а затем лукаво добавил: – Завтра приезжает Селия Робинсон, и я просто обязан провести с ней какое-то время. Она ведь здесь никого не знает.
Последовало красноречивое молчание, пока наконец Полли холодно не сказала:
– С твоей стороны это очень гостеприимно.
– Рано или поздно вы с ней познакомитесь, хотя не думаю, чтобы это был твой тип. Она отделяет частицу от неопределенной формы.
– Я с нетерпением жду нашей встречи, – ледяным тоном произнесла Полли.
– Ну ладно, не буду тебя отрывать от твоих чертежей.
– Спасибо за звонок… дорогой.
– Созвонимся. Не дай дому себя задавить, Полли.
Он повесил трубку и почувствовал угрызения совести. Упомянув о Селии, он намеренно уколол Полли, а теперь признавал, что это было не что иное, как проявление злобы и желание дать выход своему дурному настроению. Те же чувства, которые двигали стрелявшим в собаку Флойда.
«Завтра, – сказал он себе – я позвоню и извинюсь. А может, – засомневался он снова, – и не позвоню».
Следующий день выдался солнечным и жарким, дул легкий ветерок. Пронзительный хор поющих молотков в конце тропинки указывал на то, что плотники трудятся в поте лица. После утреннего кофе с булочкой Квиллер отправился на строительную площадку. Теперь там работали трое мужчин, все в кожаных повязках на головах и без рубашек. Их потные спины блестели на солнце.
– Как насчёт прохладительных напитков, ребята? – обратился к ним Квиллер. – Я живу в конце этой тропинки и с радостью принёс бы вам чего-нибудь холодненького.
– Пиво есть? – спросил помощник с хвостиком.
– Никакого пива! – отрезал Эдди. – Никакого питья в рабочее время, если вы работаете на меня… Дурли! – Уже один тон, которым он назвал имя, походил на выговор.
Квиллер пошёл обратно домой, загрузил в сумку-холодильник напитки и лимонад и на машине доставил всё это на площадку. Вся троица сняла с себя рабочие передники, повалилась на землю под деревом – деревом Зака – и с благодарностью откупорила банки.
Сделав пару глотков, Эдди поставил своё питье на землю и стал карманным ножиком затачивать карандаш.
– Смотрю, вы часто затачиваете карандаш, – сказал Квиллер.
– Надо, чтобы карандаш был острым, когда измеряешь доски, – отозвался плотник, – или всё выйдет сикось-накось.
– Разве? Вот не знал… А где ваш пёс? Для него сегодня слишком жарко?
Двое помощников вопросительно взглянули на своего босса, а Эдди нахмурился и мрачно сказал:
– Он уже больше не придёт со мной. Какая-то грязная сволочь застрелила его прошлой ночью.
– Да что вы! – с наигранным удивлением воскликнул Квиллер. – Какая жалость! Что, его по ошибке приняли за дикого зверя?
– Нет, это не ошибка, – яростно произнёс Эдди. – И я готов убить падлу, которая это сделала!
Квиллер совершенно искренне выразил ему соболезнования, а затем сказал, что оставит сумку здесь и заберёт её позже.
Эдди проводил его до машины.
– Вы живёте вон в том амбаре? – спросил он. – Его построил один из моих предков, уже давно. А это был его фруктовый сад. Я вижу, вы неплохо оборудовали ваш амбар. Однажды я его обошёл, когда дома не было никого, кроме кота, пялившегося на меня в окно. Сначала я подумал, что это ласка.
– Хотите осмотреть его изнутри? – От Квиллера редко можно было услышать такое приглашение. Обычно он не поощрял зевак.
– Хочу ли я! Ещё бы! – воскликнул молодой человек. – Мы заканчиваем в четыре тридцать. Я подъеду к вам и привезу обратно вашу сумку.
– Отлично! И мы что-нибудь выпьем. – Квиллер умел разыгрывать гостеприимного хозяина.
Перед тем как двинуться по тропинке к дому, Квиллер вынул из ящика почту, испытав дурное предчувствие при виде объёмистого пакета из счётной конторы. Это предвещало налоговые осложнения, объясняемые непонятным языком на нескольких прекрасно отпечатанных страницах. Однако, когда он вскрыл конверт, оттуда выпал большой образчик шотландки – пледа клана Макинтошей. Он сразу распознал качество ткани: она была из чистой шерсти ярко-красного цвета. В сопроводительной записке от Горди Шоу указывалось, что пошив национального костюма-юбки в складку – осуществляют в магазине мужской одежды «Скотти». Кроме того, в конверт была вложена членская анкета Клана Макинтошей Северной Америки. Анкета оказалась несложной, вступительные взносы – низкими; принадлежность его матери к этому клану давала ему право на членство. Это то, что он хотел серьёзно обдумать, – членство, а не фасон юбки. Он оставил конверт на телефонном столике, чтобы тот обязательно попался ему ещё раз на глаза и подтолкнул к решению.
Квиллер намеревался весь день пробыть дома, ожидая телефонного звонка от Селии, которая сейчас находилась в пути и должна была позвонить ему, как только доберётся до Локмастера.
Целый день со строительной площадки доносились неистовые звуки: шлёпанье мастерков, визг пилы, мерные удары молотка. Квиллер искренне восхищался плотничьим умением загнать гвоздь тремя мощными ударами. Его собственные попытки начинались серией неуверенных постукиваний, ударом по пальцу и погнутым гвоздем, который он упорно пытался выровнять, колотя вокруг да около по деревяшке.
Где-то около двух часов пополудни зазвонил телефон, и Коко своим сверхъестественным чутьём понял, что звонок важный: он помчался к аппарату и стал прыгать перёд ним взад-вперёд. Квиллер подошёл к телефону со словами:
– Возьму трубку я, если не возражаешь.
– Я в Локмастере, шеф, – прозвучал в трубке оживлённый голос – Отчитываюсь, как вы и велели. Требуется разрешение продолжить путь. – Вслед за этим небольшим заявлением последовал взрыв смеха.
– Отлично. Вы в тридцати милях от Пикакса, который находится от вас строго на севере, – живо отозвался Квиллер. – После того как вы пересечёте границу города, вам останется проехать три квартала до транспортной развилки со сквериком посредине. Ищите с правой стороны Театр К. Это большое каменное здание. Сверните в проезд. Я вас встречу. Красный автомобиль, вы сказали?
– Ещё какой красный, шеф! – рассмеялась она от души.
Квиллер немедленно отправился через лес к каретному сараю, чтобы проверить готовность квартиры. Окна сверкали чистотой, телефон подключили, а в комнатах радовали глаз напольные растения в горшках, цветастые подушки и репродукции цветов в рамках. Квиллер подложил на журнальный столик номер «Всякой всячины». Кухня оказалась чудесно обставлена, вплоть до кухонных полотенец в красно-белую клетку. В спальне – покрывало в цветочек; интерьер комнаты для гостей был выполнен в стиле навахо.
«Отличная работа, Фран», – подумал он.
Квиллер спустился вниз как раз вовремя, чтобы заметить красный автомобиль, въезжавший на стоянку перед театром. Сидевшая за рулем опустила стекло и одарила Квиллера широкой, обнажающей зубы улыбкой:
– А вот и мы!
– Добро пожаловать в Пикакс, – сказал он, пожимая руку моложавого вида даме с седыми волосами; единственными морщинами на её лице были «гусиные лапки» смешливости у глаз и улыбчивые ямочки на щеках.
– Вы выглядите совершенно как на фотографии в газете, шеф, – сказала Селия.
Квиллер что-то проворчал в знак признательности и спросил:
– Как вы доехали?
– Мы решили отнестись к этому проще и поэтому не стали надевать на Ригли шлейку. Большую часть пути он вёл себя неплохо. – На заднем сиденье, в клетке, молча взирал на происходящее чёрно-белый кот. – В одном из мотелей Висконсина с домашними животными останавливаться запрещено, но я им сказала, что Ригли – родственник кота из Белого дома, и они согласились нас впустить.
– Вы не теряетесь, Селия.
– Это то, чему я научилась у вас, шеф, – придумывать маленькие изящные истории… Куда мне поставить машину?
– У входа в каретный сарай – вон там. Я отнесу ваш багаж наверх, но сначала мы покажем квартиру Ригли, посмотрим, одобрит он её или нет.
Селия весело рассмеялась в ответ на эту маленькую колкость.
– Я захвачу его кювету и миску для воды.
Пока они поднимались по лестнице, Квиллер извинялся за узкие пролеты и частые ступеньки.
– Это строилось сто лет назад, когда у людей были узкие плечи и небольшие ступни. – Это замечание вызвало ещё один взрыв смеха, и Квиллер подумал: «Я должен следить за тем, что говорю этой женщине, иначе она со смеху помрёт».
Наверху Селия выразила восторг по поводу простора и уюта комнат, а Ригли методично обнюхал прежние владения сиамцев.
– А теперь, пока я хожу за багажом, – продолжал инструктировать Селию Квиллер, – вы сядете и составите мне список необходимых вам продуктов. Я съезжу в магазин, пока вы будете отдыхать.
– О, Шеф, я не хочу вас так обременять!
– Вы меня вовсе не обременяете. У меня есть на вас виды. Вы захватили с собой рецепт шоколадного печенья?
– Я привезла целую обувную коробку рецептов, – снова рассмеялась она.
У Квиллера была основательная причина, по которой он хотел отправиться за покупками один, без Селии. В противном случае по всему городку разнеслась бы весть о том, что мистер К. покупает продукты в сопровождении чудаковатой женщины, которая смеется при каждом его слове и совсем не похожа на миссис Дункан.
– Сегодня вечером, – деловым тоном заявил он, – я буду счастлив, если вы со мной поужинаете, а завтра приятная женщина по имени Виржиния Алсток покажет вам город и введёт вас в курс дела, что, где и как обстоит в Пикаксе.
– О, шеф! Я просто не знаю, что сказать. Вы так добры!
– Не говорите ничего. Приступайте к работе над списком. У меня в четыре тридцать встреча.
– Есть, сэр! – сказала она, отдавая честь и покатываясь со смеху.
Сам Квиллер любил шутить, а не смеяться, поэтому по пути к супермаркету Тудла он размышлял о том, долго ли сможет выносить смешливость Селии. Он проворно толкал тележку вдоль рядов, отыскивая пятнадцать пунктов по списку, составленному Селией. Кассирша удивлённо спросила:
– Собираетесь начать готовить, мистер К.?
Обычно он расплачивался за полкило индейки или креветок и замороженный обед. В этот вечер он покупал такие непривычные продукты, как мука, картофель, бананы и консервированный кошачий корм.
– Просто покупаю продукты заболевшему приятелю, – объяснил он.
Квиллер доставил провизию в каретный сарай и вернулся домой как раз в тот момент, когда на тропинке, петляя, показался пикап Эдди Тривильена. Молодой человек в джинсах и футболке защитного цвета выпрыгнул из кабины и махнул рукой в сторону дряхлого фруктового сада:
– Надо бы чего-нибудь сделать с этими сорняками и гнилыми деревьями.
– У вас есть какие-нибудь предложения? – любезно спросил Квиллер.
– Я мог бы всё это вычистить с помощью бульдозера и самосвала, замостить дорогу и поставить в ряд несколько кондоминиумов. – Он взглянул на окно: – Опять здесь эта ласка. Вы уверены, что это кот?
– Иногда я и сам не знаю, кто он на самом деле, – последовал правдивый ответ.
– Ну и ну, вот это амбар, а?! – воскликнул Эдди, оценив оригинальность здания.
– Погодите, вы ещё внутри его не видели. Давайте зайдём и что-нибудь выпьем.
Едва они вошли внутрь, Коко выступил вперёд, ощерился и враждебно зашипел.
– Он кусается? – спросил гость, отступая назад.
– Нет, он так реагирует, потому что вы принимаете его за ласку. Садитесь поудобнее и будьте как дома. Садитесь куда хотите, – добавил он, заметив, что гость боится наступить на небеленый марокканский ковер или сесть на светлый, цвета шампиньонов, диван.
– Что будете пить?
– Чего-нибудь крепкого и пива, о'кей? – Он утонул в мягком просторном шезлонге, в благоговении озирая балконы, галереи, места кошачьих прогулок и огромный каминный куб.
– Как вам здесь нравится? – спросил из бара Квиллер.
– Произведение искусства, ей-богу!
– Я слышал о доме, который вы построили для семьи Алстоков в Блэк– Крике. Его очень хвалили.
– М-да… ну… – От комплимента Эдди стало неловко.
Обычно в яблочном сарае напитки подавались на подносе, но в этот раз Квиллер принёс банку с пивом и рюмку с алкоголем в руках.
– Как вы ладите с миссис Дункан? – спросил он.
– Нормально, только она слишком беспокоится. Всё время стоит у меня над душой. – Эдди опрокинул рюмку виски. – Слушайте, я ведь не знаю, как вас зовут.
– Квиллер. Джим Квиллер.
– Мне кажется, я слышал это имя.
– Может быть… У вас, как я заметил, появился ещё один помощник.
– Да, работа пойдёт теперь быстрее.
– А кто ваш постоянный подручный? Такое впечатление, что вы вдвоем работаете не хуже целой бригады.
– Дурли. Он из Чипмунка. Мы с ним знакомы ещё со школы. Вместе получали профессию. А вы чем занимаетесь?
– Я писатель. Пишу книги о… о бейсболе. – Это была самая невинная ложь из всех, которые Квиллер смог изобрести на ходу. С её помощью он вполне мог выйти из положения: Эдди явно не читал «Всякую всячину».
– Я люблю футбол, – сказал Эдди, и Квиллер мгновенно превратился в футбольного болельщика.
Попросив ещё рюмку виски, строитель расслабился.
– А чего вы думаете о моём псе?
– Такой красивый чау! Дружелюбный! Как его звали?
– Зак.
– Хорошая кличка. Кто её выдумал?
– Моя сестра.
– А она ладила с Заком или он был чисто мужским псом?
– Зак всех любил. Но я и он – мы были просто не разлей водой. Он тоже любил пошутить. Я брал его с собой на работу, и он целый день торчал рядом, пока я не начинал сворачиваться. Тогда он быстро смывался, и я должен был его ловить. Чем громче я его звал, тем быстрее он убегал, словно смеялся надо мной. Он любил побегать и не любил, когда его сажали на цепь. В доме моих родителей была проволока с блоком для цепи, чтобы он мог бегать. Там его и застрелили. Попали прямо между глаз. Должно быть, он вылез из конуры посмотреть, кто шастает.
– А он лаял? Он ведь должен был залаять?
– Никто не слышал никакого лая.
– И где нашли его?
– Прямо около ограды.
Квиллер пригладил усы.
– То есть в него целились с близкого расстояния, и он не лаял… Всё это выглядит так, словно он хорошо знал своего убийцу.
– Зак знал кучу народа. – Уклончивый ответ и тревога в глазах у Эдди вызывали подозрение, что парень знал больше, чем выкладывал.
Квиллер, как мог, выражал сочувствие: в его глазах читалось заботливое участие, он понимающе кивал головой и особенным образом наклонялся к собеседнику; голос его стал на редкость задушевным.
– А как себя чувствует последнее время ваша матушка?
По лицу Эдди промелькнуло выражение сильного удивления, сменившееся испугом.
– Вы её знаете?
– Мы один раз встречались, и я очень расстроен её болезнью. У неё хорошие врачи?
– А, врачи ничего не смыслят! Есть один, который знает, как её вылечить, но он в Швейцарии.
– Неужели? А вы не думали её туда отвезти?
– Да, мы с сестрой думали об этом, но… у нас не было денег. Поездка, знаете… лечение… проживание там долгое время… Невозможно! Я не…
– Как насчёт ещё выпить? – предложил Квиллер.
– Не-а, я должен сваливать.
– А кофе? Я могу разогреть в микроволновке гамбургер.
– Не-а. Я должен встретиться с одним парнем в Содаст-сити.
Когда подрядчик уехал, Коко прокрался в комнату с любопытствующим видом, словно спрашивая, ушёл ли посетитель.
– Это верх невежливости – шипеть на гостя, – укорил его Квиллер, при этом прекрасно понимая, что кот никогда раньше не видел столь волосатого человека. Сам же Квиллер был доволен тем, что ему удалось скрыть свою причастность к средствам массовой информации и установить при этом с семьей Тривильена контакт, который можно будет поддерживать, не вызывая подозрений. Он составил в уме план дальнейших действий:
а) продолжать привозить на стройку напитки;
б) потолковать о футболе с бригадой строителей во время перерыва; почитать футбольные новости в ежедневной газете;