Кэтрин совершенно не помнила Ван-Бюрена, маленького городка в Техасе, но знала, что семья ее некогда жила здесь, до того как отцу предложили более выгодную работу в Денвере.
Кэтрин помнила рассказы матери о восточном Техасе, его зеленых равнинах и густых лесах. Картины, которые та рисовала, ничуть не напоминали сложившихся представлений о Техасе как о штате, сплошь состоящем из просторных степей, поросших сорняками и перекати-поле, клочья которых гонит неведомо куда никогда не стихающий ветер. Кэтрин, проехавшая многие мили по западному Техасу, убедилась, что тамошние земли вполне соответствуют сложившемуся стереотипу, а затем с удивлением была вынуждена признать, что Ван-Бюрен оказался именно таким, каким описывала его мать, – тихим и уютным университетским городком, затерявшимся среди сосновых лесов.
Всякий раз, выглядывая из широкого окна, Кэтрин любовалась шестью ветвистыми ореховыми деревьями, что росли во дворе, отделяющем ее квартирку над гаражом от дома Хэппи Купер.
Да, ее новую хозяйку ей сам Бог послал! Кэтрин приехала в Ван-Бюрен, когда весенний семестр у студентов уже заканчивался, и ей посчастливилось снять квартиру, которую последние два года делили между собой две студентки колледжа. Квартира, состоящая из двух спален, гостиной, кухни и ванной, оказалась вполне просторной.
Кэтрин отложила кисть и, бесшумно ступая, прошла в соседнюю комнату, где размещалась детская, хотя спали они там с Эллисон пока вдвоем. Склонившись над свежевыкрашенной деревянной кроваткой, приобретенной ею в лавке подержанных вещей, она взглянула на племянницу. Девочка росла и развивалась на удивление быстро. За те два месяца, что они находились в Ван-Бюрене, она как следует набрала в весе и превратилась в пухлощекого и жизнерадостного младенца – и это несмотря на то, что родилась недоношенной. Кэтрин улыбнулась Эллисон и, прежде чем накрыть ее легким одеяльцем, вынула из крохотной ручки в ямочках плюшевого кролика.
Кэтрин радовалась каждой минуте, проведенной наедине с девочкой. Ей буквально чудом удалось получить место в университетском центре по общественным связям, но сразу же возникла проблема – кто будет приглядывать за Эллисон днем. И тут, к ее удивлению, Хэппи робко предложила свои услуги. Когда она сказала об этом Кэтрин, та сперва просто молча смотрела на нее, потом улыбнулась, а затем, к собственному своему изумлению, расплакалась, чем изрядно перепугала Хэппи Что бы делала она без Хэппи, этой не слишком заботливой по отношению к собственным внукам бабушки, которая навещала их не чаще двух раз в год. У Хэппи были две замужние дочери, поселившиеся со своими семьями на побережье, и сын, живший и работавший в Луизиане Он до сих пор ходил в холостяках, и Хэппи сокрушалась по этому поводу не реже одного раза в день Прожившая в браке сорок три года, а затем овдовевшая, Хэппи с трудом представляла, как это человек мог добровольно влачить одинокое существование.
Итак, все складывалось наилучшим образом. Работа теперь у Кэтрин была куда интереснее, чем в Денвере Правда, босс иногда казался несколько странным он имел манеру вдруг замирать на месте, уставившись в пустоту и непрестанно облизывая губы Но если не обращать на это внимания, работа вполне устраивала Кэтрин.
– Да? – откликнулась она и распахнула дверь.
И так и замерла с раскрытым ртом, не в силах вымолвить ни слова. Мужчина, заполнивший собою весь дверной проем, обладал самой поразительной внешностью из всех, с кем ей когда-либо доводилось встречаться… Мало того, что он отличался внушительным ростом и мощной фигурой, – изумительное сочетание черных, оттенка воронова крыла, волос и пронзительно-синих глаз дополняло эту картину Он, в свою очередь, пристально разглядывал Кэтрин, и чувственные, красиво очерченные губы сложились в насмешливую улыбку. Зная, что проторчит дома за работой весь день, Кэтрин не удосужилась даже толком причесаться, а просто собрала свои светлые, медного оттенка волосы в небрежный пучок на макушке, воткнув в него несколько криво торчащих шпилек. Выбившиеся из пучка выгоревшие на солнце занитки липли к потным щекам.
Лицо раскраснелось от работы и полуденной жары, врывавшейся в распахнутые настежь окна. Туалет состоял из чересчур коротких полинялых джинсов и столь же потрепанной старой рубашки, от которой давным-давно то ли она, то ли Мэри отрезала рукава. Полы ее были завязаны узлом на животе.
Самая подходящая одежда для малярных работ, но вряд ли в таком виде прилично принимать гостя.
Первым порывом Кэтрин было захлопнуть дверь перед носом у незнакомца, тем самым избавив себя от смущения, но мужчина, глядя ей прямо в зеленые, широко расставленные глаза, не вызывающим возражений тоном произнес:
– Я Джейсон Мэннинг.
Глава 2
Кэтрин помнила рассказы матери о восточном Техасе, его зеленых равнинах и густых лесах. Картины, которые та рисовала, ничуть не напоминали сложившихся представлений о Техасе как о штате, сплошь состоящем из просторных степей, поросших сорняками и перекати-поле, клочья которых гонит неведомо куда никогда не стихающий ветер. Кэтрин, проехавшая многие мили по западному Техасу, убедилась, что тамошние земли вполне соответствуют сложившемуся стереотипу, а затем с удивлением была вынуждена признать, что Ван-Бюрен оказался именно таким, каким описывала его мать, – тихим и уютным университетским городком, затерявшимся среди сосновых лесов.
Всякий раз, выглядывая из широкого окна, Кэтрин любовалась шестью ветвистыми ореховыми деревьями, что росли во дворе, отделяющем ее квартирку над гаражом от дома Хэппи Купер.
Да, ее новую хозяйку ей сам Бог послал! Кэтрин приехала в Ван-Бюрен, когда весенний семестр у студентов уже заканчивался, и ей посчастливилось снять квартиру, которую последние два года делили между собой две студентки колледжа. Квартира, состоящая из двух спален, гостиной, кухни и ванной, оказалась вполне просторной.
Кэтрин отложила кисть и, бесшумно ступая, прошла в соседнюю комнату, где размещалась детская, хотя спали они там с Эллисон пока вдвоем. Склонившись над свежевыкрашенной деревянной кроваткой, приобретенной ею в лавке подержанных вещей, она взглянула на племянницу. Девочка росла и развивалась на удивление быстро. За те два месяца, что они находились в Ван-Бюрене, она как следует набрала в весе и превратилась в пухлощекого и жизнерадостного младенца – и это несмотря на то, что родилась недоношенной. Кэтрин улыбнулась Эллисон и, прежде чем накрыть ее легким одеяльцем, вынула из крохотной ручки в ямочках плюшевого кролика.
Кэтрин радовалась каждой минуте, проведенной наедине с девочкой. Ей буквально чудом удалось получить место в университетском центре по общественным связям, но сразу же возникла проблема – кто будет приглядывать за Эллисон днем. И тут, к ее удивлению, Хэппи робко предложила свои услуги. Когда она сказала об этом Кэтрин, та сперва просто молча смотрела на нее, потом улыбнулась, а затем, к собственному своему изумлению, расплакалась, чем изрядно перепугала Хэппи Что бы делала она без Хэппи, этой не слишком заботливой по отношению к собственным внукам бабушки, которая навещала их не чаще двух раз в год. У Хэппи были две замужние дочери, поселившиеся со своими семьями на побережье, и сын, живший и работавший в Луизиане Он до сих пор ходил в холостяках, и Хэппи сокрушалась по этому поводу не реже одного раза в день Прожившая в браке сорок три года, а затем овдовевшая, Хэппи с трудом представляла, как это человек мог добровольно влачить одинокое существование.
Итак, все складывалось наилучшим образом. Работа теперь у Кэтрин была куда интереснее, чем в Денвере Правда, босс иногда казался несколько странным он имел манеру вдруг замирать на месте, уставившись в пустоту и непрестанно облизывая губы Но если не обращать на это внимания, работа вполне устраивала Кэтрин.
* * *
В дверь постучали Кэтрин рассеянно почесала нос, не заметив, что испачкала его желтой краской, и, тихо мурлыкая что-то, поднялась с пола, чтобы открыть дверь Вряд ли это Хэппи – не ее время, да и стучать она не имела привычки Кэтрин поддернула штанины старых, обрезанных до колена джинсов, выпачканных в краске, надеясь, что, кто бы там ни оказался, он извинит ее внешний вид.– Да? – откликнулась она и распахнула дверь.
И так и замерла с раскрытым ртом, не в силах вымолвить ни слова. Мужчина, заполнивший собою весь дверной проем, обладал самой поразительной внешностью из всех, с кем ей когда-либо доводилось встречаться… Мало того, что он отличался внушительным ростом и мощной фигурой, – изумительное сочетание черных, оттенка воронова крыла, волос и пронзительно-синих глаз дополняло эту картину Он, в свою очередь, пристально разглядывал Кэтрин, и чувственные, красиво очерченные губы сложились в насмешливую улыбку. Зная, что проторчит дома за работой весь день, Кэтрин не удосужилась даже толком причесаться, а просто собрала свои светлые, медного оттенка волосы в небрежный пучок на макушке, воткнув в него несколько криво торчащих шпилек. Выбившиеся из пучка выгоревшие на солнце занитки липли к потным щекам.
Лицо раскраснелось от работы и полуденной жары, врывавшейся в распахнутые настежь окна. Туалет состоял из чересчур коротких полинялых джинсов и столь же потрепанной старой рубашки, от которой давным-давно то ли она, то ли Мэри отрезала рукава. Полы ее были завязаны узлом на животе.
Самая подходящая одежда для малярных работ, но вряд ли в таком виде прилично принимать гостя.
Первым порывом Кэтрин было захлопнуть дверь перед носом у незнакомца, тем самым избавив себя от смущения, но мужчина, глядя ей прямо в зеленые, широко расставленные глаза, не вызывающим возражений тоном произнес:
– Я Джейсон Мэннинг.
Глава 2
Слова эти грянули точно гром среди ясного неба, лишив Кэтрин возможности мыслить логически. Несколько секунд она стояла с довольно дурацким видом, потом прислонилась к дверному косяку. Наконец смогла перевести дух, с изумлением взирая на этого столь поразившего ее своей внешностью мужчину, оказавшегося к тому же братом Питера Мэннинга.
Поскольку она не произнесла ни слова и не выказала ни малейшего намерения пригласить его войти, он насмешливо заметил:
– Я не имею привычки насиловать молодых женщин, мисс Эдамс. И хотя прожил в Африке более двух лет, остался вполне цивилизованным человеком, Глаза его смеялись, и Кэтрин это взбесило. Он собирается разрушить тот уютный мирок, который она с таким трудом выстроила для себя и Эллисон, и еще имеет наглость стоять тут и улыбаться!
– Так я могу войти или нет? – вежливо спросил он, и Кэтрин нехотя отстранилась и позволила ему шагнуть в комнату. Затворила за ним дверь, потом передумала и снова распахнула ее. Он заметил этот жест, и улыбка стала еще шире. Ямочки на щеках – вот в чем заключалось единственное его сходство с братом. По контрасту со смуглой кожей зубы казались особенно белыми.
– Все еще боитесь, что я нанесу вам телесные повреждения? – насмешливо спросил он. Затем вдруг посерьезнел и добавил уже мягче:
– Чертовски соблазнительная перспектива, особенно если учесть ваш наряд. Но должен заметить, не в моих правилах набрасываться на даму, чье лицо выпачкано краской.
Кэтрин скосила глаза на свою жалкую одежду и тихо ахнула, заметив, как плотно прилипает мокрая ткань к груди. Она купала Эллисон и, как обычно бывало в таких случаях, забрызгалась, а потом укладывала ребенка спать и совершенно забыла об этом.
О Господи, взмолилась она про себя, потом, набравшись смелости, перевела взгляд на Джейсона Мэннинга – как раз в этот момент он наклонился и подобрал мокрую тряпку, которой она вытирала капли краски. Словно загипнотизированная, следила Кэтрин за тем, как он подходит к ней, берет за подбородок… Бережно приподняв ее голову, чтобы лучше видеть, он начал оттирать пятна краски, красовавшиеся на носу. Делал он это так сосредоточенно, так спокойно и тщательно, что Кэтрин едва осмеливалась дышать. Само его присутствие подавляло. Пальцы, лежавшие на подбородке, были такими сильными и в то же время на удивление нежными. А кожа – такая смуглая… На пляже так, пожалуй, не загоришь.
Морщинки, разбегавшиеся от его глаз словно тонкая паутинка, тоже подсказывали, что большую часть своего времени этот человек проводит вне дома. Он занимался нефтью? Кажется, так говорила Мэри?.. Кэтрин никак не могла точно вспомнить. Она вообще ничего не помнила и не понимала. Все мысли вылетели из головы, когда он приблизился и взял ее за подбородок.
Над глазами Джейсона, окаймленными густыми короткими черными ресницами, дугой изгибались иссиня-черные брови. Они казались точно нарисованными. Взгляд Кэтрин упирался в его грудь, подняв глаза, она увидела стройную и мощную колонну шеи. В глубоком V-образ-ном вырезе спортивной рубашки вились короткие черные волоски. Наверняка вся грудь у него покрыта точно такими же волосками… Боже, о чем только она думает?..
Злясь на себя за то, что допустила подобную фамильярность, Кэтрин оттолкнула его руку и отступила на шаг.
– Что вы хотите, мистер Мэннинг? Пожав плечами, он бросил тряпку на газеты, устилавшие пол.
– Кока-кола была бы в самый раз, – и он обезоруживающе улыбнулся.
– Я вовсе не это имела в виду, и вы это прекрасно понимаете! – взвилась Кэтрин. От отчаяния она разозлилась еще больше: его дружелюбное поведение есть не что иное, как отвлекающий маневр, призванный усыпить ее подозрения и заставить потерять бдительность. Что ж, ей уже удалось отбить атаку одного из Мэннингов. С содроганием вспомнила она похотливые поползновения Питера. Ничего, и с этим тоже справимся!
– Что вы здесь делаете? – холодно спросила она.
Он вздохнул, пересек гостиную и опустился на диван, подушки которого она сама с такой любовью и тщанием чинила и штопала.
– Полагаю, причины моего появления здесь вам достаточно очевидны, Кэтрин.
Собственное имя, вылетевшее из этих четко очерченных губ, заставило ее сердце гневно забиться. Разве они настолько знакомы, что он смеет называть ее по имени? Несомненно, это еще один из приемов, призванный обезоружить ее.
Какое-то время он, небрежно откинувшись на спинку дивана, изучал ее лицо.
– Я приехал забрать ребенка брата. Она догадывалась о цели, но теперь эти слова, произнесенные вслух, наполнили ее сердце ужасом. Боль в груди была почти невыносима. Нет, она не может позволить себе сдаваться. Просто не имеет права!
Лицо Кэтрин побелело, губы едва слушались, но ей все же удалось выдавить:
– Этого не будет.
Заметив, насколько она потрясена, он поднялся и направился было к ней. Но она отпрянула и, прочитав на ее лице гнев и отвращение, он нерешительно замер на полпути. Затем, проведя рукой по волосам и растрепав прическу, еле слышно чертыхнулся, прикусил нижнюю губу и исподлобья уставился на Кэтрин. Так он и стоял подбоченясь, и его вызывающая поза заставила Кэтрин почувствовать себя еще более уязвимой в этой жалкой одежде и с босыми ступнями. Тем не менее, нервно переминаясь с ноги на ногу, она встретила его взгляд со всей твердостью и хладнокровием, на которые была способна.
Прошло, наверное, не меньше минуты, прежде чем он заговорил снова.
– Послушайте… Я прекрасно понимаю, как все это непросто. Так почему бы нам не попытаться вместе найти разумное решение, чтобы не причинить друг другу лишней боли?.. Я с удовольствием выпил бы кока-колы, если у вас есть, конечно, или чашечку кофе. И мы обсудим нашу проблему, как и подобает разумным взрослым людям… О'кей?
– У меня нет проблем, мистер Мэннинг.
– Джейс.
– Что? – рассеянно спросила она.
– Можете называть меня просто Джейс.
– О… Так вот, я говорю, никаких проблем лично у меня нет. Я люблю ребенка сестры как свою родную дочь. Умирая, Мэри просила меня позаботиться о девочке, вырастить и воспитать ее и не позволять никому из Мэннингов вмешиваться в ее воспитание. Я укладываю ее спать, купаю, кормлю…
– Вы ее кормите?! – Он перевел взгляд на ее грудь, и Кэтрин залилась краской от злости и смущения. Зачем только она надела эту дурацкую рубашку, под которой так явственно вырисовываются соски? С того самого момента, как Джейсон прикоснулся к ней, она почему-то ни на секунду не забывала о том, что бюстгальтера на ней нет. Он казался совершенно не нужным, когда она одевалась сегодня утром. А теперь от этого мужчины исходит явная угроза, и заключается она не только в том, что он может отобрать у нее Эллисон. А она… она чувствует себя абсолютно не способной противостоять этой угрозе.
Джейс продолжал смотреть на нее все с той же раздражающей ухмылкой, и Кэтрин не выдержала:
– Не валяйте дурака, мистер Мэннинг! Вы прекрасно знаете, что младенцев кормят молочными смесями, если их мать не может или не хочет их… их…
– Кормить грудью? – мягко подсказал он, и в голосе его звучали интимные нотки.
Кэтрин посмотрела в окно, затем перевела взгляд на свои босые ступни – все что угодно, лишь бы не видеть этих насмешливых проницательных глаз. Потом, проглотив стоявший в горле ком, выдавила:
– Да, – и тут же быстро прошла мимо него на кухню принести ему кока-колы, возможно, это позволит побороть смущение. – Сейчас дам вам напиться.
Она практически вбежала в кухню и ухватилась за край стола, словно ища в нем опору. Затем, тяжело дыша, прижала ладони к вискам, стараясь унять боль, и шепотом спросила:
– Да что же это со мной, черт возьми?..
Этот тип… этот мужчина, и – о Бог ты мой! – поразительно красивый мужчина, приводил ее в полное смятение. Она вся дрожала, ноги отказывались держать ее, между бедер возникло странное пульсирующее ощущение. Она была склонна приписывать это слишком тесным джинсам, но ощущение исходило явно изнутри. Кэтрин прижала ладони к соскам, словно стараясь заставить их стать плоскими и не выпячиваться из-под рубашки.
– Помощь нужна?
Кэтрин вздрогнула, услышав его голос прямо за спиной.
– Что?.. О нет… Так что вам налить? Кока-колы?
– Да, это было бы отлично. – Он указал пальцем через плечо:
– А как вы называете этот цвет, тот, в который выкрашена гостиная?
Отыскав в холодильнике бутылку кока-колы, она нервно срывала с нее крышку. Сколько она пролежала там, эта бутылка, один Бог ведает… Может, уже и пить нельзя.
– Что?.. Ах цвет… Он называется терракота. – Она со стуком поставила стакан на стол и полезла в холодильник за льдом. Формочка примерзла, и Кэтрин едва не сломала ноготь, стараясь ее вытащить.
– Красивый… И как это вам в голову пришло? Немного необычно для гостиной…
Тут Кэтрин неожиданно для себя рассмеялась:
– Видели бы вы лицо моей хозяйки, когда я попросила разрешения перекрасить стены и показала ей образец! Она подумала, что я свихнулась, но потом согласилась. Видите ли, моя сестра Мэри… – тут она осеклась, вспомнив, кто он и с какой целью явился.
Уловив ее смятение, он мягко спросил:
– Да? Так что же ваша сестра Мэри? Кэтрин отвернулась и налила кока-колы в стакан с кубиками льда.
– Мэри была художницей. Иногда, просто ради развлечения, мы с ней придумывали, какую перестановку можно произвести в комнате, и мысленно перекрашивали ее в самые невообразимые цвета. Как-то раз она сказала, что здорово было бы выкрасить гостиную в оранжевый или терракотовый цвет, и нам эта идея страшно понравилась. Правда, тогда мы ее не осуществили. Но с тех пор мне всегда хотелось жить в такой гостиной…
Она протянула ему стакан. Джейсон кивком поблагодарил. Затем отстранился и пропустил ее в гостиную.
– А кто вам носит дрова? – спросил он вне всякой связи с предыдущим разговором.
Вопрос был задан самым бесхитростным тоном, однако наблюдательность Мэннинга отчего-то встревожила Кэтрин.
– Хэппи, моя хозяйка, задавала мне тот же вопрос. Я люблю камины, и мне всегда страшно жаль, если их не используют по назначению. Один из прежних жильцов заложил камин кирпичом, но я разобрала его. Не такой уж и труд перенести пару поленьев.
Кэтрин обошла расставленные на газетах ящики от комода. Она вынула их и вывалила содержимое на пол, чтобы удобней было красить.
Наверняка он считает ее жуткой неряхой… Да плевать ей в конце-то концов, что он там думает или считает!
– Прошу извинить за беспорядок. Пришлось заняться этим в выходной и дома, а не на улице, чтобы не отходить от ребенка.
Тут Кэтрин прикусила язык. Ну зачем только упомянула она об Эллисон?.. В глубине души теплилась надежда, что он забудет о цели своего визита и просто уйдет. Неужели ей хочется, чтобы он ушел?.. Да, да, твердила она себе, но особой уверенности при этом не испытывала.
Джейсон осушил стакан и поставил его на кофейный столик, предварительно подложив подставку, вынутую из специального держателя. Неужели он ни в чем никогда не ошибается, не совершает ни одного неверного или неловкого жеста?.. Затем Джейсон вынул из корзинки, стоявшей тут же, на столике, разрезанный на дольки апельсин. Одобрительно понюхал его, положил на место. Потянулся к крупному зеленому яблоку сорта «грэнни смит», столь же внимательно осмотрел и его.
Кэтрин устало наблюдала за его действиями. Вот он поднялся, пересек комнату, приблизился к большому окну, выглянул в затененный деревьями двор. Белые ставни были распахнуты настежь – Кэтрин не уставала любоваться открывающимися взору зелеными просторами.
Вот он, вывернув ладони наружу, засунул руки в задние карманы джинсов, и Кэтрин отметила, что при этом ему едва удалось втиснуть пальцы – так туго обтягивала ткань его стройные бедра.
Мощные мышцы спины и плеч распирали клетчатую хлопковую рубашку. Рукава закатаны до локтей. Никогда прежде она не рассматривала мужчин столь пристально. Но и таких длинных стройных ног ей тоже видеть не доводилось, и таких…
– Красивые деревья, – протянул он. Комментариев тут не требовалось, и Кэтрин промолчала. Так, в молчании, прошли долгие минуты, затем наконец он обернулся и тихо спросил:
– А можно мне взглянуть на малышку?
– Она спит, – ответила Кэтрин. Но эта уловка не прошла.
– Обещаю, что не разбужу.
Она хотела отказать, но чувствовала, что любое сопротивление бесполезно. Если он твердо вознамерился увидеть девочку, остановить его она просто не в силах. Хотя бы чисто физически… Придется уступить. Кэтрин вздохнула и указала на комнату, где спала Эллисон, не ведавшая о том, какой раздор между этими двумя людьми вызвал сам факт ее существования.
Джейс склонился над колыбелькой и откинул легкое одеяльце – крупная его фигура, казалось, заполнила собой всю комнату.
Эллисон спала в своей обычной позе: лежала на животе, круглой попкой вверх, повернув головку и подогнув коленки.
Кэтрин следила за реакцией Джейса. Он разглядывал младенца, чье мирное посапывание было единственным звуком, нарушавшим тишину в спальне. Затем протянул крупную загорелую руку и нежно погладил розовую щечку указательным пальцем.
– Привет, Эллисон, – еле слышно прошептал он.
Кэтрин, не перестававшая дивиться контрасту между этой сильной смуглой рукой и маленькой светлой головенкой Эллисон, вздрогнула.
– Откуда вы знаете, как ее зовут? – спросила она. Ведь в его присутствии она специально ни разу не упомянула имя девочки, словно надеясь, что, чем меньше он будет знать о ней, тем меньше будет желания отнять.
– В больнице сказали. Сестры… Начав разыскивать вас, я первым делом отправился в больницу. Там очень хорошо помнят Эллисон. Обстоятельства ее рождения, ну, и то, что случилось с Мэ… – тут он умолк на полуслове и поднял глаза на Кэтрин. Неужели в его взгляде светилась боль или это ей показалось?.. – Короче, там ее запомнили. И вас тоже.
– Меня?
– О да! Там только и твердили, какая вы милая и заботливая, не говоря уже о том, как хороши собой… – Он перешел на хрипловатый шепот, и Кэтрин старалась не смотреть в эти синие глаза, оказавшиеся совсем рядом, так близко… На лице она ощущала его жаркое дыхание.
Кэтрин поправляла одеяльце, и пальцы ее дрожали. Джейс тронул ее за плечо – словно с намерением развернуть к себе лицом, – но она, стряхнув его руку, отстранилась.
– Не смейте! – крикнула она. Этот громкий звук заставил Эллисон вздрогнуть, и Кэтрин тут же понизила голос до злобного шепота:
– Как только вы посмели явиться ко мне в дом и… и вести себя так вкрадчиво, вежливо, дружелюбно… с дальним прицелом, разумеется! Так вот, знайте, никто и никогда не отберет у меня Эллисон! В особенности человек по фамилии Мэннинг. Поймите меня правильно, я не имею ничего общего с вашей семьей. Ничего у вас не просила, не прошу, и Эллисон тоже не попросит. – Она сделала паузу и, глубоко втянув в грудь воздух, прошипела:
– Ваш брат убил мою сестру!
Слова эти повисли в комнате, разделив их непреодолимой преградой. Оба застыли в выжидательных позах, меряя друг друга взглядами, точно оценивали силы противника. Атмосфера была словно наэлектризована от переполнявших их чувств. Позднее, терзаясь воспоминаниями о происшедшем, Кэтрин твердила про себя, что вовсе и не собиралась бросаться ему в объятия, что то была целиком его инициатива. Но в памяти осталось одно – она вдруг оказалась в сильных горячих руках. Губы, смявшие ее рот, были жесткими и настойчивыми, и она ответила на этот поцелуй с той же яростной страстью.
Как и почему все вдруг изменилось, Кэтрин так и не смогла потом с уверенностью сказать. Но по некой неведомой ей причине ярость вдруг сменилась нежностью, жажда мщения – желанием доставить наслаждение. Она раскрыла губы навстречу его ищущему языку; чувствуя ее уступчивость, он несколько ослабил натиск и в настойчивости его уже сквозила сладострастная нега. И снова губы их слились в бесконечном поцелуе – они словно пили друг друга и никак не могли утолить жажды.
– Ау-у, Кэтрин! Там, у нашего дома, чья-то чудная машина… Я забеспокоилась, вот и решила тебя проведать…
В дверях спальни возникла необъятная фигура Хэппи Купер. Увидев Джейса, стоявшего с Кэтрин возле колыбельки, она застыла в изумлении. При первом же звуке ее голоса молодые люди отпрянули друг от друга, потрясенные тем, что между ними произошло. Кэтрин казалось, что вся кровь бросилась ей в лицо, а тело горит лихорадочным жаром. Грудь вздымалась, она часто и глубоко дышала, точно запыхавшись от бега.
– Кэтрин? – робко, дрожащим голосом окликнула ее хозяйка. Но ни Кэтрин, ни этот красивый незнакомец не отвечали, и тогда она начала потихоньку отступать в гостиную, а потом рванулась к телефону.
Лишь это движение Хэппи вывело наконец Кэтрин из оцепенения.
– Хаппи! – воскликнула она и бросилась к хозяйке, придержала ее за плечо. – Все… все в порядке. Ничего страшного. Просто ты нас напугала, вот и все.
– Да нет, это вы меня перепугали чуть ли не до смерти! – воскликнула Хэппи. – Я не привыкла видеть у тебя… э-э… в гостях посторонних мужчин, – тут она рассмеялась, и пышная ее грудь и живот заколыхались от смеха. Она подошла к Джейсу, протянула руку, и круглое добродушное лицо расплылось в широкой улыбке:
– Будем знакомы! Я – Хэппи Купер, хозяйка и подруга Кэтрин. Ну как нам наш ангелочек? – спросила она, указывая на спящую Эллисон. – Где вы еще видели такого сладкого младенца, а? Люблю ее как свое родное дитя!
Джейс пожал протянутую руку и продолжал смотреть на Хэппи, видимо, пораженный ее габаритами и открытым искренним дружелюбием.
– А ну-ка, Кэтрин, быстренько представь мне этого красивого парня, иначе я в обморок хлопнусь! Ну и красавчик, прямо кинозвезда! Кто он? – Хэппи не отличалась особой сдержанностью и тактом – что думала, то и говорила.
Кэтрин пыталась сочинить какую-нибудь приличествующую случаю ложь, но не смогла и пробормотала:
– Это… это мой… э-э… зять. Да. Брат моего покойного мужа и дядя Эллисон.
Она многозначительно взглянула на Джейсона поверх седых кудельков Хэппи в надежде, что он поймет ее. А вдруг выдаст?.. Квартира приглянулась Кэтрин с первого взгляда, и она твердо вознамерилась снять ее. Но, заметив колебания Хэппи, не слишком горевшей желанием сдавать ее одинокой женщине с младенцем, тут же выдумала себе погибшего мужа. У кого хватило бы духа отказать молодой беспомощной вдове?
– Вот уж радость-то так радость, мистер Эдамс! – Хэппи снова расплылась в улыбке. – И Кэтрин небось довольна, что хоть кто-то из родственников приехал ее навестить!
– Моя фамилия не Эдамс, миссис Купер. Я Джейсон Мэннинг. Можно просто Джейс.
На веселом круглом лице возникло изумление:
– Как же это вышло, что у вас с братом разные фамилии? Кэтрин затаила дыхание и зажмурилась. Сейчас Джейс разоблачит ее и она навеки потеряет доброго и преданного друга, Хэппи…
– Он… он был мне братом лишь наполовину. У нас разные отцы, – гладко, почти без запинки, солгал он. Неужели лгать для него – привычное занятие?..
– Ах вон оно что… Тогда понятно. – Хэппи похлопала Джейса по руке. – Какая трагедия, погибнуть вот так, на чужбине, вдалеке от своих! Это ведь в Африке случилось, да?
Джейс насмешливо вскинул брови и вопросительно покосился на Кэтрин. Та вспыхнула. Только сейчас она вспомнила, что это он приехал из Африки. Это было первое, что пришло ей в голову, когда она расписывала Хэппи авиакатастрофу, в которой погиб ее несуществующий муж.
– Да, в Африке, – кивнул Джейс. – Какая трагедия! Какая жалость, что его нет теперь здесь, с нами… – Произнес он это самым серьезным тоном и со скорбной миной на лице, но синие глаза смеялись, когда он искоса, украдкой взглянул на Кэтрин. Та, чтобы скрыть смущение, опустила голову и промокнула глаза отороченным кружевом платочком.
– Бедняжка Кэтрин… – вздохнула Хэппи и обернулась к молодой женщине. И тут же скорбная мина сменилась радостной усмешкой, и она воскликнула:
– Вот удача-то! Раз Джейс здесь, тебе не придется идти сегодня на танцы одной!
Поскольку она не произнесла ни слова и не выказала ни малейшего намерения пригласить его войти, он насмешливо заметил:
– Я не имею привычки насиловать молодых женщин, мисс Эдамс. И хотя прожил в Африке более двух лет, остался вполне цивилизованным человеком, Глаза его смеялись, и Кэтрин это взбесило. Он собирается разрушить тот уютный мирок, который она с таким трудом выстроила для себя и Эллисон, и еще имеет наглость стоять тут и улыбаться!
– Так я могу войти или нет? – вежливо спросил он, и Кэтрин нехотя отстранилась и позволила ему шагнуть в комнату. Затворила за ним дверь, потом передумала и снова распахнула ее. Он заметил этот жест, и улыбка стала еще шире. Ямочки на щеках – вот в чем заключалось единственное его сходство с братом. По контрасту со смуглой кожей зубы казались особенно белыми.
– Все еще боитесь, что я нанесу вам телесные повреждения? – насмешливо спросил он. Затем вдруг посерьезнел и добавил уже мягче:
– Чертовски соблазнительная перспектива, особенно если учесть ваш наряд. Но должен заметить, не в моих правилах набрасываться на даму, чье лицо выпачкано краской.
Кэтрин скосила глаза на свою жалкую одежду и тихо ахнула, заметив, как плотно прилипает мокрая ткань к груди. Она купала Эллисон и, как обычно бывало в таких случаях, забрызгалась, а потом укладывала ребенка спать и совершенно забыла об этом.
О Господи, взмолилась она про себя, потом, набравшись смелости, перевела взгляд на Джейсона Мэннинга – как раз в этот момент он наклонился и подобрал мокрую тряпку, которой она вытирала капли краски. Словно загипнотизированная, следила Кэтрин за тем, как он подходит к ней, берет за подбородок… Бережно приподняв ее голову, чтобы лучше видеть, он начал оттирать пятна краски, красовавшиеся на носу. Делал он это так сосредоточенно, так спокойно и тщательно, что Кэтрин едва осмеливалась дышать. Само его присутствие подавляло. Пальцы, лежавшие на подбородке, были такими сильными и в то же время на удивление нежными. А кожа – такая смуглая… На пляже так, пожалуй, не загоришь.
Морщинки, разбегавшиеся от его глаз словно тонкая паутинка, тоже подсказывали, что большую часть своего времени этот человек проводит вне дома. Он занимался нефтью? Кажется, так говорила Мэри?.. Кэтрин никак не могла точно вспомнить. Она вообще ничего не помнила и не понимала. Все мысли вылетели из головы, когда он приблизился и взял ее за подбородок.
Над глазами Джейсона, окаймленными густыми короткими черными ресницами, дугой изгибались иссиня-черные брови. Они казались точно нарисованными. Взгляд Кэтрин упирался в его грудь, подняв глаза, она увидела стройную и мощную колонну шеи. В глубоком V-образ-ном вырезе спортивной рубашки вились короткие черные волоски. Наверняка вся грудь у него покрыта точно такими же волосками… Боже, о чем только она думает?..
Злясь на себя за то, что допустила подобную фамильярность, Кэтрин оттолкнула его руку и отступила на шаг.
– Что вы хотите, мистер Мэннинг? Пожав плечами, он бросил тряпку на газеты, устилавшие пол.
– Кока-кола была бы в самый раз, – и он обезоруживающе улыбнулся.
– Я вовсе не это имела в виду, и вы это прекрасно понимаете! – взвилась Кэтрин. От отчаяния она разозлилась еще больше: его дружелюбное поведение есть не что иное, как отвлекающий маневр, призванный усыпить ее подозрения и заставить потерять бдительность. Что ж, ей уже удалось отбить атаку одного из Мэннингов. С содроганием вспомнила она похотливые поползновения Питера. Ничего, и с этим тоже справимся!
– Что вы здесь делаете? – холодно спросила она.
Он вздохнул, пересек гостиную и опустился на диван, подушки которого она сама с такой любовью и тщанием чинила и штопала.
– Полагаю, причины моего появления здесь вам достаточно очевидны, Кэтрин.
Собственное имя, вылетевшее из этих четко очерченных губ, заставило ее сердце гневно забиться. Разве они настолько знакомы, что он смеет называть ее по имени? Несомненно, это еще один из приемов, призванный обезоружить ее.
Какое-то время он, небрежно откинувшись на спинку дивана, изучал ее лицо.
– Я приехал забрать ребенка брата. Она догадывалась о цели, но теперь эти слова, произнесенные вслух, наполнили ее сердце ужасом. Боль в груди была почти невыносима. Нет, она не может позволить себе сдаваться. Просто не имеет права!
Лицо Кэтрин побелело, губы едва слушались, но ей все же удалось выдавить:
– Этого не будет.
Заметив, насколько она потрясена, он поднялся и направился было к ней. Но она отпрянула и, прочитав на ее лице гнев и отвращение, он нерешительно замер на полпути. Затем, проведя рукой по волосам и растрепав прическу, еле слышно чертыхнулся, прикусил нижнюю губу и исподлобья уставился на Кэтрин. Так он и стоял подбоченясь, и его вызывающая поза заставила Кэтрин почувствовать себя еще более уязвимой в этой жалкой одежде и с босыми ступнями. Тем не менее, нервно переминаясь с ноги на ногу, она встретила его взгляд со всей твердостью и хладнокровием, на которые была способна.
Прошло, наверное, не меньше минуты, прежде чем он заговорил снова.
– Послушайте… Я прекрасно понимаю, как все это непросто. Так почему бы нам не попытаться вместе найти разумное решение, чтобы не причинить друг другу лишней боли?.. Я с удовольствием выпил бы кока-колы, если у вас есть, конечно, или чашечку кофе. И мы обсудим нашу проблему, как и подобает разумным взрослым людям… О'кей?
– У меня нет проблем, мистер Мэннинг.
– Джейс.
– Что? – рассеянно спросила она.
– Можете называть меня просто Джейс.
– О… Так вот, я говорю, никаких проблем лично у меня нет. Я люблю ребенка сестры как свою родную дочь. Умирая, Мэри просила меня позаботиться о девочке, вырастить и воспитать ее и не позволять никому из Мэннингов вмешиваться в ее воспитание. Я укладываю ее спать, купаю, кормлю…
– Вы ее кормите?! – Он перевел взгляд на ее грудь, и Кэтрин залилась краской от злости и смущения. Зачем только она надела эту дурацкую рубашку, под которой так явственно вырисовываются соски? С того самого момента, как Джейсон прикоснулся к ней, она почему-то ни на секунду не забывала о том, что бюстгальтера на ней нет. Он казался совершенно не нужным, когда она одевалась сегодня утром. А теперь от этого мужчины исходит явная угроза, и заключается она не только в том, что он может отобрать у нее Эллисон. А она… она чувствует себя абсолютно не способной противостоять этой угрозе.
Джейс продолжал смотреть на нее все с той же раздражающей ухмылкой, и Кэтрин не выдержала:
– Не валяйте дурака, мистер Мэннинг! Вы прекрасно знаете, что младенцев кормят молочными смесями, если их мать не может или не хочет их… их…
– Кормить грудью? – мягко подсказал он, и в голосе его звучали интимные нотки.
Кэтрин посмотрела в окно, затем перевела взгляд на свои босые ступни – все что угодно, лишь бы не видеть этих насмешливых проницательных глаз. Потом, проглотив стоявший в горле ком, выдавила:
– Да, – и тут же быстро прошла мимо него на кухню принести ему кока-колы, возможно, это позволит побороть смущение. – Сейчас дам вам напиться.
Она практически вбежала в кухню и ухватилась за край стола, словно ища в нем опору. Затем, тяжело дыша, прижала ладони к вискам, стараясь унять боль, и шепотом спросила:
– Да что же это со мной, черт возьми?..
Этот тип… этот мужчина, и – о Бог ты мой! – поразительно красивый мужчина, приводил ее в полное смятение. Она вся дрожала, ноги отказывались держать ее, между бедер возникло странное пульсирующее ощущение. Она была склонна приписывать это слишком тесным джинсам, но ощущение исходило явно изнутри. Кэтрин прижала ладони к соскам, словно стараясь заставить их стать плоскими и не выпячиваться из-под рубашки.
– Помощь нужна?
Кэтрин вздрогнула, услышав его голос прямо за спиной.
– Что?.. О нет… Так что вам налить? Кока-колы?
– Да, это было бы отлично. – Он указал пальцем через плечо:
– А как вы называете этот цвет, тот, в который выкрашена гостиная?
Отыскав в холодильнике бутылку кока-колы, она нервно срывала с нее крышку. Сколько она пролежала там, эта бутылка, один Бог ведает… Может, уже и пить нельзя.
– Что?.. Ах цвет… Он называется терракота. – Она со стуком поставила стакан на стол и полезла в холодильник за льдом. Формочка примерзла, и Кэтрин едва не сломала ноготь, стараясь ее вытащить.
– Красивый… И как это вам в голову пришло? Немного необычно для гостиной…
Тут Кэтрин неожиданно для себя рассмеялась:
– Видели бы вы лицо моей хозяйки, когда я попросила разрешения перекрасить стены и показала ей образец! Она подумала, что я свихнулась, но потом согласилась. Видите ли, моя сестра Мэри… – тут она осеклась, вспомнив, кто он и с какой целью явился.
Уловив ее смятение, он мягко спросил:
– Да? Так что же ваша сестра Мэри? Кэтрин отвернулась и налила кока-колы в стакан с кубиками льда.
– Мэри была художницей. Иногда, просто ради развлечения, мы с ней придумывали, какую перестановку можно произвести в комнате, и мысленно перекрашивали ее в самые невообразимые цвета. Как-то раз она сказала, что здорово было бы выкрасить гостиную в оранжевый или терракотовый цвет, и нам эта идея страшно понравилась. Правда, тогда мы ее не осуществили. Но с тех пор мне всегда хотелось жить в такой гостиной…
Она протянула ему стакан. Джейсон кивком поблагодарил. Затем отстранился и пропустил ее в гостиную.
– А кто вам носит дрова? – спросил он вне всякой связи с предыдущим разговором.
Вопрос был задан самым бесхитростным тоном, однако наблюдательность Мэннинга отчего-то встревожила Кэтрин.
– Хэппи, моя хозяйка, задавала мне тот же вопрос. Я люблю камины, и мне всегда страшно жаль, если их не используют по назначению. Один из прежних жильцов заложил камин кирпичом, но я разобрала его. Не такой уж и труд перенести пару поленьев.
Кэтрин обошла расставленные на газетах ящики от комода. Она вынула их и вывалила содержимое на пол, чтобы удобней было красить.
Наверняка он считает ее жуткой неряхой… Да плевать ей в конце-то концов, что он там думает или считает!
– Прошу извинить за беспорядок. Пришлось заняться этим в выходной и дома, а не на улице, чтобы не отходить от ребенка.
Тут Кэтрин прикусила язык. Ну зачем только упомянула она об Эллисон?.. В глубине души теплилась надежда, что он забудет о цели своего визита и просто уйдет. Неужели ей хочется, чтобы он ушел?.. Да, да, твердила она себе, но особой уверенности при этом не испытывала.
Джейсон осушил стакан и поставил его на кофейный столик, предварительно подложив подставку, вынутую из специального держателя. Неужели он ни в чем никогда не ошибается, не совершает ни одного неверного или неловкого жеста?.. Затем Джейсон вынул из корзинки, стоявшей тут же, на столике, разрезанный на дольки апельсин. Одобрительно понюхал его, положил на место. Потянулся к крупному зеленому яблоку сорта «грэнни смит», столь же внимательно осмотрел и его.
Кэтрин устало наблюдала за его действиями. Вот он поднялся, пересек комнату, приблизился к большому окну, выглянул в затененный деревьями двор. Белые ставни были распахнуты настежь – Кэтрин не уставала любоваться открывающимися взору зелеными просторами.
Вот он, вывернув ладони наружу, засунул руки в задние карманы джинсов, и Кэтрин отметила, что при этом ему едва удалось втиснуть пальцы – так туго обтягивала ткань его стройные бедра.
Мощные мышцы спины и плеч распирали клетчатую хлопковую рубашку. Рукава закатаны до локтей. Никогда прежде она не рассматривала мужчин столь пристально. Но и таких длинных стройных ног ей тоже видеть не доводилось, и таких…
– Красивые деревья, – протянул он. Комментариев тут не требовалось, и Кэтрин промолчала. Так, в молчании, прошли долгие минуты, затем наконец он обернулся и тихо спросил:
– А можно мне взглянуть на малышку?
– Она спит, – ответила Кэтрин. Но эта уловка не прошла.
– Обещаю, что не разбужу.
Она хотела отказать, но чувствовала, что любое сопротивление бесполезно. Если он твердо вознамерился увидеть девочку, остановить его она просто не в силах. Хотя бы чисто физически… Придется уступить. Кэтрин вздохнула и указала на комнату, где спала Эллисон, не ведавшая о том, какой раздор между этими двумя людьми вызвал сам факт ее существования.
Джейс склонился над колыбелькой и откинул легкое одеяльце – крупная его фигура, казалось, заполнила собой всю комнату.
Эллисон спала в своей обычной позе: лежала на животе, круглой попкой вверх, повернув головку и подогнув коленки.
Кэтрин следила за реакцией Джейса. Он разглядывал младенца, чье мирное посапывание было единственным звуком, нарушавшим тишину в спальне. Затем протянул крупную загорелую руку и нежно погладил розовую щечку указательным пальцем.
– Привет, Эллисон, – еле слышно прошептал он.
Кэтрин, не перестававшая дивиться контрасту между этой сильной смуглой рукой и маленькой светлой головенкой Эллисон, вздрогнула.
– Откуда вы знаете, как ее зовут? – спросила она. Ведь в его присутствии она специально ни разу не упомянула имя девочки, словно надеясь, что, чем меньше он будет знать о ней, тем меньше будет желания отнять.
– В больнице сказали. Сестры… Начав разыскивать вас, я первым делом отправился в больницу. Там очень хорошо помнят Эллисон. Обстоятельства ее рождения, ну, и то, что случилось с Мэ… – тут он умолк на полуслове и поднял глаза на Кэтрин. Неужели в его взгляде светилась боль или это ей показалось?.. – Короче, там ее запомнили. И вас тоже.
– Меня?
– О да! Там только и твердили, какая вы милая и заботливая, не говоря уже о том, как хороши собой… – Он перешел на хрипловатый шепот, и Кэтрин старалась не смотреть в эти синие глаза, оказавшиеся совсем рядом, так близко… На лице она ощущала его жаркое дыхание.
Кэтрин поправляла одеяльце, и пальцы ее дрожали. Джейс тронул ее за плечо – словно с намерением развернуть к себе лицом, – но она, стряхнув его руку, отстранилась.
– Не смейте! – крикнула она. Этот громкий звук заставил Эллисон вздрогнуть, и Кэтрин тут же понизила голос до злобного шепота:
– Как только вы посмели явиться ко мне в дом и… и вести себя так вкрадчиво, вежливо, дружелюбно… с дальним прицелом, разумеется! Так вот, знайте, никто и никогда не отберет у меня Эллисон! В особенности человек по фамилии Мэннинг. Поймите меня правильно, я не имею ничего общего с вашей семьей. Ничего у вас не просила, не прошу, и Эллисон тоже не попросит. – Она сделала паузу и, глубоко втянув в грудь воздух, прошипела:
– Ваш брат убил мою сестру!
Слова эти повисли в комнате, разделив их непреодолимой преградой. Оба застыли в выжидательных позах, меряя друг друга взглядами, точно оценивали силы противника. Атмосфера была словно наэлектризована от переполнявших их чувств. Позднее, терзаясь воспоминаниями о происшедшем, Кэтрин твердила про себя, что вовсе и не собиралась бросаться ему в объятия, что то была целиком его инициатива. Но в памяти осталось одно – она вдруг оказалась в сильных горячих руках. Губы, смявшие ее рот, были жесткими и настойчивыми, и она ответила на этот поцелуй с той же яростной страстью.
Как и почему все вдруг изменилось, Кэтрин так и не смогла потом с уверенностью сказать. Но по некой неведомой ей причине ярость вдруг сменилась нежностью, жажда мщения – желанием доставить наслаждение. Она раскрыла губы навстречу его ищущему языку; чувствуя ее уступчивость, он несколько ослабил натиск и в настойчивости его уже сквозила сладострастная нега. И снова губы их слились в бесконечном поцелуе – они словно пили друг друга и никак не могли утолить жажды.
– Ау-у, Кэтрин! Там, у нашего дома, чья-то чудная машина… Я забеспокоилась, вот и решила тебя проведать…
В дверях спальни возникла необъятная фигура Хэппи Купер. Увидев Джейса, стоявшего с Кэтрин возле колыбельки, она застыла в изумлении. При первом же звуке ее голоса молодые люди отпрянули друг от друга, потрясенные тем, что между ними произошло. Кэтрин казалось, что вся кровь бросилась ей в лицо, а тело горит лихорадочным жаром. Грудь вздымалась, она часто и глубоко дышала, точно запыхавшись от бега.
– Кэтрин? – робко, дрожащим голосом окликнула ее хозяйка. Но ни Кэтрин, ни этот красивый незнакомец не отвечали, и тогда она начала потихоньку отступать в гостиную, а потом рванулась к телефону.
Лишь это движение Хэппи вывело наконец Кэтрин из оцепенения.
– Хаппи! – воскликнула она и бросилась к хозяйке, придержала ее за плечо. – Все… все в порядке. Ничего страшного. Просто ты нас напугала, вот и все.
– Да нет, это вы меня перепугали чуть ли не до смерти! – воскликнула Хэппи. – Я не привыкла видеть у тебя… э-э… в гостях посторонних мужчин, – тут она рассмеялась, и пышная ее грудь и живот заколыхались от смеха. Она подошла к Джейсу, протянула руку, и круглое добродушное лицо расплылось в широкой улыбке:
– Будем знакомы! Я – Хэппи Купер, хозяйка и подруга Кэтрин. Ну как нам наш ангелочек? – спросила она, указывая на спящую Эллисон. – Где вы еще видели такого сладкого младенца, а? Люблю ее как свое родное дитя!
Джейс пожал протянутую руку и продолжал смотреть на Хэппи, видимо, пораженный ее габаритами и открытым искренним дружелюбием.
– А ну-ка, Кэтрин, быстренько представь мне этого красивого парня, иначе я в обморок хлопнусь! Ну и красавчик, прямо кинозвезда! Кто он? – Хэппи не отличалась особой сдержанностью и тактом – что думала, то и говорила.
Кэтрин пыталась сочинить какую-нибудь приличествующую случаю ложь, но не смогла и пробормотала:
– Это… это мой… э-э… зять. Да. Брат моего покойного мужа и дядя Эллисон.
Она многозначительно взглянула на Джейсона поверх седых кудельков Хэппи в надежде, что он поймет ее. А вдруг выдаст?.. Квартира приглянулась Кэтрин с первого взгляда, и она твердо вознамерилась снять ее. Но, заметив колебания Хэппи, не слишком горевшей желанием сдавать ее одинокой женщине с младенцем, тут же выдумала себе погибшего мужа. У кого хватило бы духа отказать молодой беспомощной вдове?
– Вот уж радость-то так радость, мистер Эдамс! – Хэппи снова расплылась в улыбке. – И Кэтрин небось довольна, что хоть кто-то из родственников приехал ее навестить!
– Моя фамилия не Эдамс, миссис Купер. Я Джейсон Мэннинг. Можно просто Джейс.
На веселом круглом лице возникло изумление:
– Как же это вышло, что у вас с братом разные фамилии? Кэтрин затаила дыхание и зажмурилась. Сейчас Джейс разоблачит ее и она навеки потеряет доброго и преданного друга, Хэппи…
– Он… он был мне братом лишь наполовину. У нас разные отцы, – гладко, почти без запинки, солгал он. Неужели лгать для него – привычное занятие?..
– Ах вон оно что… Тогда понятно. – Хэппи похлопала Джейса по руке. – Какая трагедия, погибнуть вот так, на чужбине, вдалеке от своих! Это ведь в Африке случилось, да?
Джейс насмешливо вскинул брови и вопросительно покосился на Кэтрин. Та вспыхнула. Только сейчас она вспомнила, что это он приехал из Африки. Это было первое, что пришло ей в голову, когда она расписывала Хэппи авиакатастрофу, в которой погиб ее несуществующий муж.
– Да, в Африке, – кивнул Джейс. – Какая трагедия! Какая жалость, что его нет теперь здесь, с нами… – Произнес он это самым серьезным тоном и со скорбной миной на лице, но синие глаза смеялись, когда он искоса, украдкой взглянул на Кэтрин. Та, чтобы скрыть смущение, опустила голову и промокнула глаза отороченным кружевом платочком.
– Бедняжка Кэтрин… – вздохнула Хэппи и обернулась к молодой женщине. И тут же скорбная мина сменилась радостной усмешкой, и она воскликнула:
– Вот удача-то! Раз Джейс здесь, тебе не придется идти сегодня на танцы одной!