– В любом случае, давай обновим эту ванну. Пока ванна наполнялась, они стянули с себя перемятую одежду. Этот процесс занял чересчур много времени, потому что, помогая друг другу, они то и дело прерывались для долгих поцелуев.
Когда оба были раздеты и ступили в ванну. Ли посетовала:
– Стыд и позор, что у тебя нет пены для ванны.
Чад на мгновение задумался, затем сказал:
– Минуточку. – Нисколько не смущаясь своей наготы и мокрых ног, он вылез из ванны и куда-то направился.
Ли погрузилась в ванну, которая еще только наполовину была наполнена теплой водой. Вернулся Чад с пластиковой бутылкой жидкости для мытья посуды.
– Да ты с ума сошел! – закричала Ли, когда он стал лить эту жидкость под струю воды.
– Голь на выдумки хитра, – заметил он ехидно.
От средства для мытья посуды на поверхности воды образовалась гора пены, под которой они сидели, переплетя ноги. Они наслаждались ощущением мокрой кожи под намыленными руками. Мыло без конца терялось, и тогда начинались упоительные поиски под водой. Губы, безо всяких на то причин, то и дело встречались.
Один поцелуй продолжался так долго, что Ли забыла обо всем на свете, даже о том, что они в ванне, чувствуя лишь, как этот рот рождает в ней вихрь эмоций. Голод, который уже, казалось, был утолен, только усилился, и она ощутила на бедрах его руки, настойчиво притягивающие ее еще ближе.
– Чад, – произнесла она с удивлением, отрываясь от его поцелуя и чувствуя, как он зондирует ее самые сокровенные места. – А можно это делать… в воде… и…
У нее оставалось лишь мгновение, чтобы полюбоваться его улыбкой, в которой были и дьявольское коварство, и любовное подбадривание.
Сара решила им помочь и не просыпалась, пока они не оделись, хотя в их одежде уже вряд ли можно было выйти на люди. Из солидарности с плачущим ребенком Чад объявил, что тоже проголодался. Тепло завернув девочку, он на минутку вышел с ней и молодой матерью на улицу, чтобы полюбоваться рождественской иллюминацией, которая автоматически включилась с наступлением сумерек.
Сначала покормили Сару, после чего прямо а кухне на пол был брошен матрас, на котором она могла играть, пока Ли и Чад ели свой омлет.
– Надо купить качели или манеж, – рассуждал он, жуя. – Не стану же я все время возить в „феррари“ эти веши из твоего дома сюда и обратно.
– Для этого можно использовать и грузовик, – сказала ласково Ли, хлопая ресницами. – Да только он у тебя всегда так завален, ведь правда?
Он бросил на нее убийственный взгляд и встал налить себе еще кофе.
– Ты никогда мне этого не забудешь, да? – Он вернулся к столу с дымящейся кружкой и опустился на стул. – В тот момент это было для тебя только безопаснее – думать, что я механик. Я не хотел возбуждать твоих подозрений, подкатывая в „феррари“. К тому же, – добавил он с ухмылкой соблазнителя, – я был занят возбуждением иных чувств.
– Говори, пожалуйста, по существу, – сказала она с притворной суровостью. Затем в задумчивости помотала головой и поковыряла вилкой остатки у себя в тарелке. – Ты ведь вполне обеспечен, да?
– Мне повезло кое с какими вложениями, – уклонился он от прямого ответа.
– И тебе много платят за твою работу?
– Да.
– А дела с самолетами?
– Мы с приятелем несколько лет назад начали чартерные перевозки на двух самолетах. Теперь у нас их четыре. Оказалось прибыльным делом.
– Да уж вижу, – прокомментировала она, окидывая взором свидетельства его коммерческих успехов. – Ты, должно быть, все время занят?
Через стол он потянулся к ней и взял за руку.
– Мы как-нибудь с этим справимся, ведь оно стоит того, правда. Ли?
Она не знала, что на это ответить, поэтому прибегла к другому вопросу:
– Какими еще предприятиями ты владеешь? По тому, как он отвел глаза, она поняла, что ему не хочется обсуждать с ней свой бизнес.
– У меня кое-где есть участки земли. Мне не на что особенно тратить деньги, поэтому я решил их вложить.
– Земля? Пастбищные земли? Коммерческие участки? Что именно?
Он смущенно пожал плечами.
– Того и другого понемногу.
– А ферма и нефтяные вышки твоего отца?
– Мы с ним партнеры.
Она прикрыла рот рукой и тяжело, нервно вздохнула.
– Ли. – Он взял ее руку, все еще прикрывающую рот, и крепко сжал. – Что тебе до моего счета в банке? Или тебе было бы лучше, если бы я был простым механиком и только?
– Нет, Чад, нет, не в этом дело. Хотя, признаться, все это меня несколько смутило. Ведь Грег, при всей опасности его работы, был все же государственным служащим. Я просто не могу привыкнуть к этому изобилию.
– Не думай об этом. Это ничего не значит. Если бы я был простым механиком, с трудом нажившим квартиру с гостиной благодаря левым заработкам, и у меня были бы вы с Сарой, я чувствовал бы себя самым богатым человеком на свете. А если у меня не будет тебя – ничто из этого, – он обвел рукой комнату, – не будет иметь никакого значения. Сегодня этот дом впервые приобрел какую-то значимость. И только в качестве дома, куда я приведу вас с Сарой.
Его голубые глаза, которые могли излучать такую страсть, сейчас светились убеждением. Он говорил то, что думал, и она знала это. Глаза ее заволоклись слезами, она тронула рукой его красивый рот.
– О, Чад…
На пороге дома Ли он поцеловал ее нежно, но без страсти.
– Чертовски не хочется уходить. С удовольствием провел бы здесь ночь, но не хочу портить твою репутацию. Мы и так вчера вечером дали сплетницам тему для разговоров примерно на месяц.
– Охотно бы рискнула. Он покачал головой.
– Я – нет. Не с тобой. Мы не должны жить вместе, пока ты не станешь моей женой. И ты ею будешь. Ли. Будешь.
Прежде чем уйти, он еще раз поцеловал ее.
Глава 8
Когда оба были раздеты и ступили в ванну. Ли посетовала:
– Стыд и позор, что у тебя нет пены для ванны.
Чад на мгновение задумался, затем сказал:
– Минуточку. – Нисколько не смущаясь своей наготы и мокрых ног, он вылез из ванны и куда-то направился.
Ли погрузилась в ванну, которая еще только наполовину была наполнена теплой водой. Вернулся Чад с пластиковой бутылкой жидкости для мытья посуды.
– Да ты с ума сошел! – закричала Ли, когда он стал лить эту жидкость под струю воды.
– Голь на выдумки хитра, – заметил он ехидно.
От средства для мытья посуды на поверхности воды образовалась гора пены, под которой они сидели, переплетя ноги. Они наслаждались ощущением мокрой кожи под намыленными руками. Мыло без конца терялось, и тогда начинались упоительные поиски под водой. Губы, безо всяких на то причин, то и дело встречались.
Один поцелуй продолжался так долго, что Ли забыла обо всем на свете, даже о том, что они в ванне, чувствуя лишь, как этот рот рождает в ней вихрь эмоций. Голод, который уже, казалось, был утолен, только усилился, и она ощутила на бедрах его руки, настойчиво притягивающие ее еще ближе.
– Чад, – произнесла она с удивлением, отрываясь от его поцелуя и чувствуя, как он зондирует ее самые сокровенные места. – А можно это делать… в воде… и…
У нее оставалось лишь мгновение, чтобы полюбоваться его улыбкой, в которой были и дьявольское коварство, и любовное подбадривание.
Сара решила им помочь и не просыпалась, пока они не оделись, хотя в их одежде уже вряд ли можно было выйти на люди. Из солидарности с плачущим ребенком Чад объявил, что тоже проголодался. Тепло завернув девочку, он на минутку вышел с ней и молодой матерью на улицу, чтобы полюбоваться рождественской иллюминацией, которая автоматически включилась с наступлением сумерек.
Сначала покормили Сару, после чего прямо а кухне на пол был брошен матрас, на котором она могла играть, пока Ли и Чад ели свой омлет.
– Надо купить качели или манеж, – рассуждал он, жуя. – Не стану же я все время возить в „феррари“ эти веши из твоего дома сюда и обратно.
– Для этого можно использовать и грузовик, – сказала ласково Ли, хлопая ресницами. – Да только он у тебя всегда так завален, ведь правда?
Он бросил на нее убийственный взгляд и встал налить себе еще кофе.
– Ты никогда мне этого не забудешь, да? – Он вернулся к столу с дымящейся кружкой и опустился на стул. – В тот момент это было для тебя только безопаснее – думать, что я механик. Я не хотел возбуждать твоих подозрений, подкатывая в „феррари“. К тому же, – добавил он с ухмылкой соблазнителя, – я был занят возбуждением иных чувств.
– Говори, пожалуйста, по существу, – сказала она с притворной суровостью. Затем в задумчивости помотала головой и поковыряла вилкой остатки у себя в тарелке. – Ты ведь вполне обеспечен, да?
– Мне повезло кое с какими вложениями, – уклонился он от прямого ответа.
– И тебе много платят за твою работу?
– Да.
– А дела с самолетами?
– Мы с приятелем несколько лет назад начали чартерные перевозки на двух самолетах. Теперь у нас их четыре. Оказалось прибыльным делом.
– Да уж вижу, – прокомментировала она, окидывая взором свидетельства его коммерческих успехов. – Ты, должно быть, все время занят?
Через стол он потянулся к ней и взял за руку.
– Мы как-нибудь с этим справимся, ведь оно стоит того, правда. Ли?
Она не знала, что на это ответить, поэтому прибегла к другому вопросу:
– Какими еще предприятиями ты владеешь? По тому, как он отвел глаза, она поняла, что ему не хочется обсуждать с ней свой бизнес.
– У меня кое-где есть участки земли. Мне не на что особенно тратить деньги, поэтому я решил их вложить.
– Земля? Пастбищные земли? Коммерческие участки? Что именно?
Он смущенно пожал плечами.
– Того и другого понемногу.
– А ферма и нефтяные вышки твоего отца?
– Мы с ним партнеры.
Она прикрыла рот рукой и тяжело, нервно вздохнула.
– Ли. – Он взял ее руку, все еще прикрывающую рот, и крепко сжал. – Что тебе до моего счета в банке? Или тебе было бы лучше, если бы я был простым механиком и только?
– Нет, Чад, нет, не в этом дело. Хотя, признаться, все это меня несколько смутило. Ведь Грег, при всей опасности его работы, был все же государственным служащим. Я просто не могу привыкнуть к этому изобилию.
– Не думай об этом. Это ничего не значит. Если бы я был простым механиком, с трудом нажившим квартиру с гостиной благодаря левым заработкам, и у меня были бы вы с Сарой, я чувствовал бы себя самым богатым человеком на свете. А если у меня не будет тебя – ничто из этого, – он обвел рукой комнату, – не будет иметь никакого значения. Сегодня этот дом впервые приобрел какую-то значимость. И только в качестве дома, куда я приведу вас с Сарой.
Его голубые глаза, которые могли излучать такую страсть, сейчас светились убеждением. Он говорил то, что думал, и она знала это. Глаза ее заволоклись слезами, она тронула рукой его красивый рот.
– О, Чад…
На пороге дома Ли он поцеловал ее нежно, но без страсти.
– Чертовски не хочется уходить. С удовольствием провел бы здесь ночь, но не хочу портить твою репутацию. Мы и так вчера вечером дали сплетницам тему для разговоров примерно на месяц.
– Охотно бы рискнула. Он покачал головой.
– Я – нет. Не с тобой. Мы не должны жить вместе, пока ты не станешь моей женой. И ты ею будешь. Ли. Будешь.
Прежде чем уйти, он еще раз поцеловал ее.
Глава 8
Он позвонил в тот момент, когда Ли запихивала Сару в легкий комбинезон после купания.
– Привет. Ты уже встала?
– Пора бы знать. У меня есть живой будильник.
Он рассмеялся.
– На будущей неделе мы приглашены в гости. Точнее – в пятницу вечером. Пойдешь?
– Что за гости?
– Обед по случаю дня рождения троих моих приятелей, которые умудрились родиться в один день.
Она представила себе столовую, битком набитую людьми типа жены Буббы и ее друзей. Утонченные. Преуспевающие. А ей даже нечего надеть для такого общества.
– Это будет что-то вроде пикника под крышей. Все очень просто.
Ну да, вместо золота и бриллиантов они наденут серебро и бирюзу. Ли не была чужда общества, а ее мать, со свойственной ей претенциозностью, обучила ее светским манерам. И все же она понимала, что в компании богатых скотоводов и нефтяников будет чувствовать себя не в своей тарелке. Она уже ощутила некоторую неловкость и робость при виде роскоши в доме Чада.
– Не знаю, право. Чад, – уклончиво сказала она, подыскивая разумный довод для отказа. – Не знаю, что делать с Сарой. Она…
– Можем взять ее с собой. Это семейная вечеринка. Все приглашены с детьми. Там их будет куча, и Сара наверняка будет вести себя лучше всех.
– Ну…
– Дискуссия окончена. Я только хотел поставить тебя в известность, чтобы ты могла планировать свои дела. Слушай-ка, а что ты делаешь сегодня днем?
В ту неделю они больше времени проводили вместе, чем врозь. Он каждый день приходил пообедать вместе с ней. Он забирал ее из торгового центра и вел в ближайший ресторан, или же они вместе ели сандвичи на скамейке у фонтана.
По вечерам он настаивал на том, чтобы есть не дома, избавлял Ли от необходимости каждый вечер стоять у плиты. В первый раз, когда они взяли Сару в ресторан. Ли волновалась, но малышка удивила ее своим прекрасным поведением. Пока они с Чадом поглощали нечто мексиканское, она весело гулила на позвякивающую у потолка люстру.
– Ну, что я тебе говорил? – сказал Чад, кивнув в сторону довольного ребенка.
– Она так хорошо себя ведет мне назло. Чад с недоумением нахмурился.
– Наверное, какая-то логика в этом есть, но я ее что-то не вижу.
Ли рассмеялась вместе с ним.
– Чтобы понять, тебе надо быть матерью. Напомни мне поблагодарить Амелию за то, что она показала нам, как надежно усадить ребенка в высокий стул.
После ресторана они в тихой и интимной обстановке проводили остаток вечера, хотя Чад всегда уходил рано. Расставание было для них всякий раз тяжелым испытанием, и они подолгу не могли оторваться друг от друга. Но Чад не заходил дальше нежных поцелуев и крепких объятий. Как будто он хотел доказать ей, что их сексуальная совместимость отнюдь не является единственной причиной, по которой он хочет на ней жениться.
Сидя в обнимку на диване, они смотрели телевизор, хотя едва ли она могла бы потом сказать, о чем была передача. Она знала только одно – что он рядом, что в его объятиях ей хорошо и надежно. Его присутствие привнесло в ее жизнь какое-то новое измерение, подняло ее на новый уровень и сделало неизмеримо богаче.
Но в силу ее упрямства, теперь, когда она стала зависеть и получать удовольствие от тех благ, которые он принес в ее жизнь, она стала и негодовать по этому поводу.
Он ходил с ней в магазин и брал Сару на плечо, когда ей надоедало ехать в коляске. Ли сама себе не хотела признаться, насколько легче становилась жизнь, когда все делалось не в две руки, а в четыре. Он забирал мешки с продуктами из багажника и раскладывал их по шкафчикам, пока она занималась капризничающим ребенком. Раньше Ли приходилось жертвовать одним делом ради другого. В конечном счете они оба доставались ей.
Она привыкала опираться на него в своих повседневных заботах и, когда его не было, безумно страдала. Мягко и неназойливо он убеждал ее, что пора отбросить отговорки и как можно скорее выходить за него замуж.
И все же ей не хотелось отдавать себя ему целиком. Ведь какой-нибудь один только телефонный звонок – и он рванется от нее на долгие месяцы. Стоит ей выйти за него, и она наверняка будет не в силах отпускать его на тушение пожара. Тогда она будет жить в постоянных муках, гадая, вернется ли он на этот раз. Он поклялся ей, что случиться ничего не может, и он непременно вернется, что бы ни произошло. Так же говорил и Грег. Она не знала, хватит ли у нее сил переживать всю эту неопределенность снова и снова.
Более того, она не была уверена, что впишется в компанию его друзей. Без сомнения, они будут удивлены, что Чад, который, по всей вероятности, мог бы выбрать любую Женщину, вдруг предпочел вдову с ребенком. Она была всего лишь дочерью авиационного офицера. Что скажут на это его друзья? Одеваясь на пугающую ее вечеринку в пятницу, она вновь и вновь думала об этом.
Чад говорил ей, что прием будет неофициальный, поэтому она надела хлопчатобумажную юбку „миди“ с широкой оборкой по подолу, коричневые кожаные сапоги и белую блузку в стиле начала века с широкими сужающимися книзу рукавами и высоким, отделанным кружевами воротничком. Сару она одела в хлопчатобумажный комбинезон.
– Выглядите вы обе просто потрясающе, – сказал Чад, едва Ли открыла ему дверь. – Но ты немного перестаралась.
На нем самом были джинсы, ботинки, ковбойка и замшевый пиджак.
Когда Чад припарковал машину у величественного дома, стоящего на участке в несколько акров сразу за городской чертой, вечеринка уже была в разгаре. Позади дома Ли с удивлением увидела сарай – красиво покрашенный, современный, – но все же сарай.
Она недоверчиво взглянула на Чада. Он ухмыльнулся.
– Пошли же.
Неся ребенка в одной руке, а сумку с пеленками в другой, он ввел ее в сарай, где собралось несколько десятков человек, уже разгоряченных танцами в стиле кантри. В углу огромной комнаты высилась эстрада, на которой грохотали три музыканта.
– Чад!
Каким-то образом хозяйке удалось перекричать оркестр, смех и громкие голоса. Пробираясь сквозь толпу, она дружелюбно улыбалась им. Хотя пальцы ее были унизаны кольцами с огромными бриллиантами, она была одета в джинсы и рубашку, украшенную бахромой по кокетке и рукавам. Ее джинсы были не из модной лавки, а обыкновенные рабочие ковбойские джинсы.
– Ты, как обычно, с самыми красивыми девушками! – воскликнула она громко, обнимая одновременно и Чада и Сару. – Привет! – обратилась она к Ли.
Чад представил Ли хозяйке и ее мужу, который присоединился к их компании, неся в мясистой руке бутылку пива с длинным горлышком. Он так сердечно тряс Ли руку, что она у нее заболела.
– Идите познакомьтесь с остальными, – сказал он Ли и повел за собой. Ей оставалось лишь покорно наблюдать, как хозяйка дома забрала Сару из рук Чада.
– Идите, идите, я хочу познакомиться с Сарой.
В течение следующих тридцати минут Ли знакомили с десятками людей, и все они приветствовали ее столь же дружелюбно, как и первая пара. Время от времени она оборачивалась, пытаясь найти взглядом Сару. Всякий раз она обнаруживала ее на других бережных руках либо под пристальными взорами группки детей постарше. По ее смеху и счастливой улыбке Ли было понятно, что Сара упивается новой компанией и тем вниманием, которое ей здесь уделяется.
Ли понемногу расслабилась. Эта толпа не вызывала у нее робости. Совсем наоборот. Ей сказали, что кое-кто здесь работает вместе с Чадом. Другие же были его старые школьные друзья. Много было и нефтяников. Был один врач. Другой – президент какого-то банка. Однако с виду казалось, что здесь нет никого из сферы бизнеса. Они собрались, чтобы хорошо провести время, и она очень быстро оказалась вовлечена в общее веселье.
– Ну как, веселишься? – Чад подошел к ней сзади во время небольшой паузы в оживленной беседе, которую она вела с молодой женщиной, матерью двоих близнецов всего на несколько месяцев старше Сары. Он обхватил ее руками и прижал к себе.
Она слегка повернула к нему голову.
– Да, – сказала она, удивляясь сама себе. – Так и есть.
– Я рад, что хоть одному из нас весело, – прорычал он тихонько ей на ухо. Она резко повернулась.
– А тебе – нет?
– Нет, конечно. Ведь я тебя за целый вечер ни разу не поцеловал.
И не успела она опомниться, как его рот отыскал ее губы и приник к ним в жарком поцелуе. Поцелуй длился недолго, но у нее перехватило дыхание. Когда он отстранился, ее слегка качнуло. На лицах окружающих расплылись улыбки, а одобрительные свистки заставили Ли покраснеть.
– Давай потанцуем, – сказал Чад, беря ее за руку и поворачивая к свободному месту в середине сарая, которое выполняло роль танцплощадки.
Сара сидела на коленях у какой-то бабушки, опершись на ее обширный живот. Женщина держала ее ручки и хлопала ими в такт музыке.
Ли Слегка засомневалась, когда увидела, как пары танцующих смыкают руки, образуя общий большой круг.
– Чад, я так не умею, – сказала она, показывая на начавшийся быстрый танец, на первый взгляд довольно сложный.
– „Хлопковый Джо“?
– В балетной школе, куда меня водила моя мать, такому не учили.
– Уверяю тебя, здесь не требуется никакого особенного искусства, – рассмеялся он. – Это совсем не трудно. Держись только за меня крепче.
Спустя двадцать минут они пробирались с танцплощадки в уединенный уголок. Ли задыхалась, прижимая руки к груди. Она прислонилась к стене.
– Хватит, – пролепетала она. Чад промокнул лоб платком.
– Глоток прохладительного и немного перекусить – и ты будешь готова повторить. Она взглянула на него с сомнением.
– Такой разминки у меня не было с тех пор, как… да нет, пожалуй, не было никогда.
Он приблизился к ней и крепко обнял, и они вместе тихонько рассмеялись. Запах его одеколона подействовал на нее одуряюще. Его сильные руки начали бродить по ее спине, а губы перебирали волосы.
– Как тебе мои друзья?
Она подняла лицо и взглянула на него.
– Очень, очень нравятся.
– Ты им тоже понравилась. Но если кое-кто из этих ребят не перестанет на тебя пялиться, мне придется их поучить.
– Поучить чему? – спросила она хрипло. Его взгляд показался ей таким возбуждающим, что ее и без того разгоряченная кровь закипела еще сильней.
– Тому, что ты принадлежишь только мне, чтобы ни у кого не оставалось сомнений на этот счет. Тому, что это я тебя нашел, у меня серьезные намерения, а для всех остальных ты табу. Вот чему я хочу их поучить.
Он глубоко и страстно поцеловал ее, запустив язык ей между зубов и наматывая ее волосы на кулак. Она чувствовала, как в нем горит желание и как оно передается ей. Когда наконец они оторвались друг от друга, он еще разок нежно поцеловал ее в щеку и сказал:
– Ли, давай теперь поедим.
Если кто-то и разделял в тот момент намерения Чада, так это была Ли.
Очаг, на котором жарились превосходные бифштексы, был разведен снаружи. В помещение вносили блюда с мясом, печеной картошкой в фольге и огромные миски салата. В несколько рядов стояли длинные деревянные столы для пикника, накрытые бумажными скатертями. Пока Чад наполнял их тарелки. Ли отыскала и принесла Сару.
Лежа на коленях у Чада, малышка барабанила его по животу, пока он не сунул ей в рот кусок рассыпчатой картошки.
Было шумно, кругом крики, смех, ребяческие розыгрыши, и все забыли о застольном этикете ради хорошего времяпрепровождения.
Ли не помнила, чтобы когда-либо ей было так хорошо, и ела с большим аппетитом. Когда на отдельном сервировочном столике был доставлен гигантский именинный торт, украшенный сотней горящих свечей, она вместе со всеми непроизвольно зааплодировала.
Стоя в дверях ее дома, уже уложив Сару спать. Чад погладил Ли по щеке.
– Ты отлично вписалась, – сказал он. – Мне понравилось, как мы сегодня провели время. Я гордился тем, что я с тобой. Ты не просто очередная девушка. Все, по-моему, восприняли тебя как часть меня самого. Хорошо, если бы и ты воспринимала меня так.
– Все-таки ты со мной безжалостен.
– И хорошо. Я хочу измотать тебя осадой и разрушить твою оборону. – Он с силой притянул ее к себе. – Ли, выходи за меня.
– Иногда мне кажется, что у нас может что-то получиться. А потом…
– А ты не думай о том, что что-то может не получиться. Думай о том, что все будет хорошо.
– Я знаю, знаю. Поверь мне, я понимаю это. Но ведь есть еще твоя работа, Чад. Я ведь не просто упрямлюсь. Я честно не знаю, по плечу ли мне это.
– Давай согласимся на испытательный срок, – тихо предложил он. – Как раз на той неделе мне придется уехать. – Она подняла голову, в глазах ее стоял ужас. – Нет, не на пожар, – поспешил он успокоить ее. – Мне надо проверить кое-какое оборудование в Луизиане. Я буду звонить тебе каждый вечер в десять часов. Обещаю тебе. И ты посмотришь, каково это – когда меня здесь нет.
Она кивнула. Возможно, испытание вроде этого – не такая уж плохая идея. Возможно, им обоим нужно время, чтобы осмыслить свои чувства. Нельзя, конечно, отрицать, что страсть влечет их друг к другу, и когда они вместе, многое определяется именно этим. Может быть, в разлуке она, смогут взглянуть на вещи по-другому.
– Когда ты едешь? Он нахмурился.
– Завтра.
Первым ее порывом было как следует отругать его за то, что он не сказал ей раньше. Она была на грани паники, оттого что больше не увидит его до отъезда. Но ей следовало теперь привыкать к столь резким переменам. Поэтому она улыбнулась как можно более бодро, лишь слегка дрогнули губы.
– Я буду скучать, – добавила она. – Ты обещаешь звонить?
В ответ он поцеловал ее, и в этом поцелуе было обещание чего-то большего, чем телефонные звонки.
Если бы не выходные, дни неслись бы быстрее. Но суббота и воскресенье тянулись нескончаемо долго. В субботу, по ничтожному поводу – чтобы только уйти из дома, – Ли отправилась в торговый центр. Даже возня с одеванием Сары на прогулку и необходимость таскать ее коляску по запруженной охотниками до рождественских подарков галерее не остановили ее, ведь эти несколько часов ее мысли не были неотступно заняты Чадом, хотя сказать, что она начисто отвлеклась от него, было нельзя. Когда она, измученная, – тащила Сару и все ее многочисленные принадлежности назад, она сильнее, чем когда-нибудь, ощутила, как хорошо иметь еще и мужские руки.
В тот вечер он позвонил, как и обещал, ровно в десять. Ли уже успела уложить Сару и сама приняла горячую ванну, чтобы быстрее уснуть. Когда зазвонил телефон, она лежала в постели с книжкой. В мгновение ока она подняла трубку.
– Алло.
Она не собиралась играть в скромницу. Перед желанием слышать его голос всякая гордость отходила на второй план.
– Привет, дорогая. – его слова пролили бальзам на ее затаенное ожидание.
Когда были произнесены все банальности о том, как он долетел до луизианской глубинки и как она провела этот день, он сказал:
– Хотел бы я быть сейчас с тобой. В постели. И заниматься любовью. Или просто обнимать тебя. Господи, Ли, как я хочу тебя.
– Я тебя тоже.
– Тогда выходи за меня замуж. Нам будет так хорошо вместе, у нас будет идеальная семья.
– Ничто не идеально. Чад.
– Наша жизнь может быть идеальной настолько, насколько ее в состоянии сделать такой двое неидеальных людей. – Она услышала его вздох. – Я люблю тебя. Я все сделаю, чтобы ты и Сара были счастливы.
– Я знаю, – ответила она тихо, про себя добавив, что он сделает все, только не бросит дело своей жизни. Возможно, она научится жить с этим. Если вопрос будет стоять так: или с Чадом и его работой, или без Чада, – то она, наверное, смирится.
По мере того, как дни шли, она, казалось, все больше свыкалась с этой мыслью. В понедельник, после целого дня, посвященного составлению планов по уборке ее и без того безупречно чистого дома, – чтобы занять время, – она с радостью отправилась на работу. Необходимости в ее появлении не было, но она сама придумала себе дело. Оставаясь дома наедине с Сарой, она все острей понимала, как опустел и дом, и сама их жизнь без Чада.
Он звонил каждый вечер в строго назначенное время и наговорил на астрономические суммы.
– Можешь себе представить комаров в декабре? Могу поклясться, что в моей комнате в мотеле один есть. Я его не вижу, но зато слышу всю ночь.
Она смеялась, и сердце ее пело от любви. Его звонки были для нее как тонизирующее средство, к которому легко привыкаешь. Между девятью и десятью вечера ей начинало казаться, что стрелки часов замедляются. Она с гордостью докладывала ему обо всех своих достижениях за эти дни. Но когда он позвонил в конце недели и сказал, что задержится дольше, чем ожидалось, вся ее гордость и возбуждение улетучились.
– Прости меня. Ли. Я думал, что завтра буду дома, но мы ждем одну деталь из Хьюстона. Я здесь сижу абсолютно без дела, но уехать пока не могу. Ты ведь понимаешь меня?
„Нет!“ – звучало у нее в голове.
– Конечно, – ответила она. – Все отлично, правда.
– Я люблю тебя. Завтра опять позвоню. Казалось, судьба решила обрушить на ее голову все мыслимые неприятности. На следующий день, в часы самой оживленной торговли, какие-то оставленные без присмотра дети опрокинули украшенную елку перед одним из самых популярных магазинов. Ли со своими помощниками ринулась в гущу образовавшейся толчеи, но на наведение полного порядка ушло несколько часов. Поскольку кое-что из украшений было повреждено безвозвратно, ей пришлось ограничиться тем, что она смогла спасти. Осматривая оголенное дерево, она проклинала беспечных родителей.
Из-за этого происшествия она возвращалась с работы поздно и была оштрафована за превышение скорости, когда летела к няньке забрать Сару.
– Вы знаете, что у вас на месяц просрочен техосмотр? – вежливо спросил полицейский. Как будто он спрашивал ее о здоровье.
– Нет, – ответила она жалобно.
– Придется оштрафовать вас еще и за это.
Сара кричала так сильно, что добрейшая нянька впервые с облегчением отдала ее матери. Всю дорогу домой малышка плакала, отвлекая Ли от дороги и усиливая ее головную боль, которая началась еще во время инцидента с елкой.
Сара отказалась есть и не думала успокаиваться. Она не хотела ни качаться, ни лежать, ни сидеть на руках.
Ли не могла даже поесть, так она была ошарашена, необычным для Сары поведением. Девочка была немного горячей, но возможно, это было следствием столь долгого крика. Никаких других симптомов болезни не было. Совершенно выбитая из колеи и измученная тщетными попытками угомонить ребенка. Ли отнесла Сару в кроватку и положила на живот.
– Ну, поплачь немного, – сказала она и вышла, прикрыв за собой дверь.
Чувствуя себя самым жестоким варваром, она все же нашла в себе силы не реагировать на крик ребенка, пока раздевалась и принимала горячий душ. Спустя полчаса Сара все еще продолжала кричать, и Ли позвонила педиатру.
– Я не понимаю, в чем дело, – беспомощно призналась она.
– Это могут быть всего лишь зубы или животик. Я позвоню в дежурную аптеку и попрошу их привезти вам слабое обезболивающее. Вреда это ей не причинит, и ночь у вас пройдет спокойно. Если утром она опять будет капризничать, привозите ее.
Ли посмотрела на часы, надеясь, что лекарство будет доставлено до десяти, так что она спокойно сможет поговорить с Чадом.
Однако к половине одиннадцатого Ли все еще ждала и лекарство и звонка. Она расхаживала по комнате с Сарой на руках, поглаживая ее по спинке.
– Как он мог так поступить со мной именно сегодня? – спрашивала она вслух. – Сегодня, в такой день, как он мог нарушить свое обещание?
Посыльный явился в одиннадцать тридцать, розовощекий и улыбающийся, без единого слова извинения за задержку. Когда он сказал:
„Добрый вечер!“ – Ли готова была ударить его.
– Привет. Ты уже встала?
– Пора бы знать. У меня есть живой будильник.
Он рассмеялся.
– На будущей неделе мы приглашены в гости. Точнее – в пятницу вечером. Пойдешь?
– Что за гости?
– Обед по случаю дня рождения троих моих приятелей, которые умудрились родиться в один день.
Она представила себе столовую, битком набитую людьми типа жены Буббы и ее друзей. Утонченные. Преуспевающие. А ей даже нечего надеть для такого общества.
– Это будет что-то вроде пикника под крышей. Все очень просто.
Ну да, вместо золота и бриллиантов они наденут серебро и бирюзу. Ли не была чужда общества, а ее мать, со свойственной ей претенциозностью, обучила ее светским манерам. И все же она понимала, что в компании богатых скотоводов и нефтяников будет чувствовать себя не в своей тарелке. Она уже ощутила некоторую неловкость и робость при виде роскоши в доме Чада.
– Не знаю, право. Чад, – уклончиво сказала она, подыскивая разумный довод для отказа. – Не знаю, что делать с Сарой. Она…
– Можем взять ее с собой. Это семейная вечеринка. Все приглашены с детьми. Там их будет куча, и Сара наверняка будет вести себя лучше всех.
– Ну…
– Дискуссия окончена. Я только хотел поставить тебя в известность, чтобы ты могла планировать свои дела. Слушай-ка, а что ты делаешь сегодня днем?
В ту неделю они больше времени проводили вместе, чем врозь. Он каждый день приходил пообедать вместе с ней. Он забирал ее из торгового центра и вел в ближайший ресторан, или же они вместе ели сандвичи на скамейке у фонтана.
По вечерам он настаивал на том, чтобы есть не дома, избавлял Ли от необходимости каждый вечер стоять у плиты. В первый раз, когда они взяли Сару в ресторан. Ли волновалась, но малышка удивила ее своим прекрасным поведением. Пока они с Чадом поглощали нечто мексиканское, она весело гулила на позвякивающую у потолка люстру.
– Ну, что я тебе говорил? – сказал Чад, кивнув в сторону довольного ребенка.
– Она так хорошо себя ведет мне назло. Чад с недоумением нахмурился.
– Наверное, какая-то логика в этом есть, но я ее что-то не вижу.
Ли рассмеялась вместе с ним.
– Чтобы понять, тебе надо быть матерью. Напомни мне поблагодарить Амелию за то, что она показала нам, как надежно усадить ребенка в высокий стул.
После ресторана они в тихой и интимной обстановке проводили остаток вечера, хотя Чад всегда уходил рано. Расставание было для них всякий раз тяжелым испытанием, и они подолгу не могли оторваться друг от друга. Но Чад не заходил дальше нежных поцелуев и крепких объятий. Как будто он хотел доказать ей, что их сексуальная совместимость отнюдь не является единственной причиной, по которой он хочет на ней жениться.
Сидя в обнимку на диване, они смотрели телевизор, хотя едва ли она могла бы потом сказать, о чем была передача. Она знала только одно – что он рядом, что в его объятиях ей хорошо и надежно. Его присутствие привнесло в ее жизнь какое-то новое измерение, подняло ее на новый уровень и сделало неизмеримо богаче.
Но в силу ее упрямства, теперь, когда она стала зависеть и получать удовольствие от тех благ, которые он принес в ее жизнь, она стала и негодовать по этому поводу.
Он ходил с ней в магазин и брал Сару на плечо, когда ей надоедало ехать в коляске. Ли сама себе не хотела признаться, насколько легче становилась жизнь, когда все делалось не в две руки, а в четыре. Он забирал мешки с продуктами из багажника и раскладывал их по шкафчикам, пока она занималась капризничающим ребенком. Раньше Ли приходилось жертвовать одним делом ради другого. В конечном счете они оба доставались ей.
Она привыкала опираться на него в своих повседневных заботах и, когда его не было, безумно страдала. Мягко и неназойливо он убеждал ее, что пора отбросить отговорки и как можно скорее выходить за него замуж.
И все же ей не хотелось отдавать себя ему целиком. Ведь какой-нибудь один только телефонный звонок – и он рванется от нее на долгие месяцы. Стоит ей выйти за него, и она наверняка будет не в силах отпускать его на тушение пожара. Тогда она будет жить в постоянных муках, гадая, вернется ли он на этот раз. Он поклялся ей, что случиться ничего не может, и он непременно вернется, что бы ни произошло. Так же говорил и Грег. Она не знала, хватит ли у нее сил переживать всю эту неопределенность снова и снова.
Более того, она не была уверена, что впишется в компанию его друзей. Без сомнения, они будут удивлены, что Чад, который, по всей вероятности, мог бы выбрать любую Женщину, вдруг предпочел вдову с ребенком. Она была всего лишь дочерью авиационного офицера. Что скажут на это его друзья? Одеваясь на пугающую ее вечеринку в пятницу, она вновь и вновь думала об этом.
Чад говорил ей, что прием будет неофициальный, поэтому она надела хлопчатобумажную юбку „миди“ с широкой оборкой по подолу, коричневые кожаные сапоги и белую блузку в стиле начала века с широкими сужающимися книзу рукавами и высоким, отделанным кружевами воротничком. Сару она одела в хлопчатобумажный комбинезон.
– Выглядите вы обе просто потрясающе, – сказал Чад, едва Ли открыла ему дверь. – Но ты немного перестаралась.
На нем самом были джинсы, ботинки, ковбойка и замшевый пиджак.
Когда Чад припарковал машину у величественного дома, стоящего на участке в несколько акров сразу за городской чертой, вечеринка уже была в разгаре. Позади дома Ли с удивлением увидела сарай – красиво покрашенный, современный, – но все же сарай.
Она недоверчиво взглянула на Чада. Он ухмыльнулся.
– Пошли же.
Неся ребенка в одной руке, а сумку с пеленками в другой, он ввел ее в сарай, где собралось несколько десятков человек, уже разгоряченных танцами в стиле кантри. В углу огромной комнаты высилась эстрада, на которой грохотали три музыканта.
– Чад!
Каким-то образом хозяйке удалось перекричать оркестр, смех и громкие голоса. Пробираясь сквозь толпу, она дружелюбно улыбалась им. Хотя пальцы ее были унизаны кольцами с огромными бриллиантами, она была одета в джинсы и рубашку, украшенную бахромой по кокетке и рукавам. Ее джинсы были не из модной лавки, а обыкновенные рабочие ковбойские джинсы.
– Ты, как обычно, с самыми красивыми девушками! – воскликнула она громко, обнимая одновременно и Чада и Сару. – Привет! – обратилась она к Ли.
Чад представил Ли хозяйке и ее мужу, который присоединился к их компании, неся в мясистой руке бутылку пива с длинным горлышком. Он так сердечно тряс Ли руку, что она у нее заболела.
– Идите познакомьтесь с остальными, – сказал он Ли и повел за собой. Ей оставалось лишь покорно наблюдать, как хозяйка дома забрала Сару из рук Чада.
– Идите, идите, я хочу познакомиться с Сарой.
В течение следующих тридцати минут Ли знакомили с десятками людей, и все они приветствовали ее столь же дружелюбно, как и первая пара. Время от времени она оборачивалась, пытаясь найти взглядом Сару. Всякий раз она обнаруживала ее на других бережных руках либо под пристальными взорами группки детей постарше. По ее смеху и счастливой улыбке Ли было понятно, что Сара упивается новой компанией и тем вниманием, которое ей здесь уделяется.
Ли понемногу расслабилась. Эта толпа не вызывала у нее робости. Совсем наоборот. Ей сказали, что кое-кто здесь работает вместе с Чадом. Другие же были его старые школьные друзья. Много было и нефтяников. Был один врач. Другой – президент какого-то банка. Однако с виду казалось, что здесь нет никого из сферы бизнеса. Они собрались, чтобы хорошо провести время, и она очень быстро оказалась вовлечена в общее веселье.
– Ну как, веселишься? – Чад подошел к ней сзади во время небольшой паузы в оживленной беседе, которую она вела с молодой женщиной, матерью двоих близнецов всего на несколько месяцев старше Сары. Он обхватил ее руками и прижал к себе.
Она слегка повернула к нему голову.
– Да, – сказала она, удивляясь сама себе. – Так и есть.
– Я рад, что хоть одному из нас весело, – прорычал он тихонько ей на ухо. Она резко повернулась.
– А тебе – нет?
– Нет, конечно. Ведь я тебя за целый вечер ни разу не поцеловал.
И не успела она опомниться, как его рот отыскал ее губы и приник к ним в жарком поцелуе. Поцелуй длился недолго, но у нее перехватило дыхание. Когда он отстранился, ее слегка качнуло. На лицах окружающих расплылись улыбки, а одобрительные свистки заставили Ли покраснеть.
– Давай потанцуем, – сказал Чад, беря ее за руку и поворачивая к свободному месту в середине сарая, которое выполняло роль танцплощадки.
Сара сидела на коленях у какой-то бабушки, опершись на ее обширный живот. Женщина держала ее ручки и хлопала ими в такт музыке.
Ли Слегка засомневалась, когда увидела, как пары танцующих смыкают руки, образуя общий большой круг.
– Чад, я так не умею, – сказала она, показывая на начавшийся быстрый танец, на первый взгляд довольно сложный.
– „Хлопковый Джо“?
– В балетной школе, куда меня водила моя мать, такому не учили.
– Уверяю тебя, здесь не требуется никакого особенного искусства, – рассмеялся он. – Это совсем не трудно. Держись только за меня крепче.
Спустя двадцать минут они пробирались с танцплощадки в уединенный уголок. Ли задыхалась, прижимая руки к груди. Она прислонилась к стене.
– Хватит, – пролепетала она. Чад промокнул лоб платком.
– Глоток прохладительного и немного перекусить – и ты будешь готова повторить. Она взглянула на него с сомнением.
– Такой разминки у меня не было с тех пор, как… да нет, пожалуй, не было никогда.
Он приблизился к ней и крепко обнял, и они вместе тихонько рассмеялись. Запах его одеколона подействовал на нее одуряюще. Его сильные руки начали бродить по ее спине, а губы перебирали волосы.
– Как тебе мои друзья?
Она подняла лицо и взглянула на него.
– Очень, очень нравятся.
– Ты им тоже понравилась. Но если кое-кто из этих ребят не перестанет на тебя пялиться, мне придется их поучить.
– Поучить чему? – спросила она хрипло. Его взгляд показался ей таким возбуждающим, что ее и без того разгоряченная кровь закипела еще сильней.
– Тому, что ты принадлежишь только мне, чтобы ни у кого не оставалось сомнений на этот счет. Тому, что это я тебя нашел, у меня серьезные намерения, а для всех остальных ты табу. Вот чему я хочу их поучить.
Он глубоко и страстно поцеловал ее, запустив язык ей между зубов и наматывая ее волосы на кулак. Она чувствовала, как в нем горит желание и как оно передается ей. Когда наконец они оторвались друг от друга, он еще разок нежно поцеловал ее в щеку и сказал:
– Ли, давай теперь поедим.
Если кто-то и разделял в тот момент намерения Чада, так это была Ли.
Очаг, на котором жарились превосходные бифштексы, был разведен снаружи. В помещение вносили блюда с мясом, печеной картошкой в фольге и огромные миски салата. В несколько рядов стояли длинные деревянные столы для пикника, накрытые бумажными скатертями. Пока Чад наполнял их тарелки. Ли отыскала и принесла Сару.
Лежа на коленях у Чада, малышка барабанила его по животу, пока он не сунул ей в рот кусок рассыпчатой картошки.
Было шумно, кругом крики, смех, ребяческие розыгрыши, и все забыли о застольном этикете ради хорошего времяпрепровождения.
Ли не помнила, чтобы когда-либо ей было так хорошо, и ела с большим аппетитом. Когда на отдельном сервировочном столике был доставлен гигантский именинный торт, украшенный сотней горящих свечей, она вместе со всеми непроизвольно зааплодировала.
Стоя в дверях ее дома, уже уложив Сару спать. Чад погладил Ли по щеке.
– Ты отлично вписалась, – сказал он. – Мне понравилось, как мы сегодня провели время. Я гордился тем, что я с тобой. Ты не просто очередная девушка. Все, по-моему, восприняли тебя как часть меня самого. Хорошо, если бы и ты воспринимала меня так.
– Все-таки ты со мной безжалостен.
– И хорошо. Я хочу измотать тебя осадой и разрушить твою оборону. – Он с силой притянул ее к себе. – Ли, выходи за меня.
– Иногда мне кажется, что у нас может что-то получиться. А потом…
– А ты не думай о том, что что-то может не получиться. Думай о том, что все будет хорошо.
– Я знаю, знаю. Поверь мне, я понимаю это. Но ведь есть еще твоя работа, Чад. Я ведь не просто упрямлюсь. Я честно не знаю, по плечу ли мне это.
– Давай согласимся на испытательный срок, – тихо предложил он. – Как раз на той неделе мне придется уехать. – Она подняла голову, в глазах ее стоял ужас. – Нет, не на пожар, – поспешил он успокоить ее. – Мне надо проверить кое-какое оборудование в Луизиане. Я буду звонить тебе каждый вечер в десять часов. Обещаю тебе. И ты посмотришь, каково это – когда меня здесь нет.
Она кивнула. Возможно, испытание вроде этого – не такая уж плохая идея. Возможно, им обоим нужно время, чтобы осмыслить свои чувства. Нельзя, конечно, отрицать, что страсть влечет их друг к другу, и когда они вместе, многое определяется именно этим. Может быть, в разлуке она, смогут взглянуть на вещи по-другому.
– Когда ты едешь? Он нахмурился.
– Завтра.
Первым ее порывом было как следует отругать его за то, что он не сказал ей раньше. Она была на грани паники, оттого что больше не увидит его до отъезда. Но ей следовало теперь привыкать к столь резким переменам. Поэтому она улыбнулась как можно более бодро, лишь слегка дрогнули губы.
– Я буду скучать, – добавила она. – Ты обещаешь звонить?
В ответ он поцеловал ее, и в этом поцелуе было обещание чего-то большего, чем телефонные звонки.
Если бы не выходные, дни неслись бы быстрее. Но суббота и воскресенье тянулись нескончаемо долго. В субботу, по ничтожному поводу – чтобы только уйти из дома, – Ли отправилась в торговый центр. Даже возня с одеванием Сары на прогулку и необходимость таскать ее коляску по запруженной охотниками до рождественских подарков галерее не остановили ее, ведь эти несколько часов ее мысли не были неотступно заняты Чадом, хотя сказать, что она начисто отвлеклась от него, было нельзя. Когда она, измученная, – тащила Сару и все ее многочисленные принадлежности назад, она сильнее, чем когда-нибудь, ощутила, как хорошо иметь еще и мужские руки.
В тот вечер он позвонил, как и обещал, ровно в десять. Ли уже успела уложить Сару и сама приняла горячую ванну, чтобы быстрее уснуть. Когда зазвонил телефон, она лежала в постели с книжкой. В мгновение ока она подняла трубку.
– Алло.
Она не собиралась играть в скромницу. Перед желанием слышать его голос всякая гордость отходила на второй план.
– Привет, дорогая. – его слова пролили бальзам на ее затаенное ожидание.
Когда были произнесены все банальности о том, как он долетел до луизианской глубинки и как она провела этот день, он сказал:
– Хотел бы я быть сейчас с тобой. В постели. И заниматься любовью. Или просто обнимать тебя. Господи, Ли, как я хочу тебя.
– Я тебя тоже.
– Тогда выходи за меня замуж. Нам будет так хорошо вместе, у нас будет идеальная семья.
– Ничто не идеально. Чад.
– Наша жизнь может быть идеальной настолько, насколько ее в состоянии сделать такой двое неидеальных людей. – Она услышала его вздох. – Я люблю тебя. Я все сделаю, чтобы ты и Сара были счастливы.
– Я знаю, – ответила она тихо, про себя добавив, что он сделает все, только не бросит дело своей жизни. Возможно, она научится жить с этим. Если вопрос будет стоять так: или с Чадом и его работой, или без Чада, – то она, наверное, смирится.
По мере того, как дни шли, она, казалось, все больше свыкалась с этой мыслью. В понедельник, после целого дня, посвященного составлению планов по уборке ее и без того безупречно чистого дома, – чтобы занять время, – она с радостью отправилась на работу. Необходимости в ее появлении не было, но она сама придумала себе дело. Оставаясь дома наедине с Сарой, она все острей понимала, как опустел и дом, и сама их жизнь без Чада.
Он звонил каждый вечер в строго назначенное время и наговорил на астрономические суммы.
– Можешь себе представить комаров в декабре? Могу поклясться, что в моей комнате в мотеле один есть. Я его не вижу, но зато слышу всю ночь.
Она смеялась, и сердце ее пело от любви. Его звонки были для нее как тонизирующее средство, к которому легко привыкаешь. Между девятью и десятью вечера ей начинало казаться, что стрелки часов замедляются. Она с гордостью докладывала ему обо всех своих достижениях за эти дни. Но когда он позвонил в конце недели и сказал, что задержится дольше, чем ожидалось, вся ее гордость и возбуждение улетучились.
– Прости меня. Ли. Я думал, что завтра буду дома, но мы ждем одну деталь из Хьюстона. Я здесь сижу абсолютно без дела, но уехать пока не могу. Ты ведь понимаешь меня?
„Нет!“ – звучало у нее в голове.
– Конечно, – ответила она. – Все отлично, правда.
– Я люблю тебя. Завтра опять позвоню. Казалось, судьба решила обрушить на ее голову все мыслимые неприятности. На следующий день, в часы самой оживленной торговли, какие-то оставленные без присмотра дети опрокинули украшенную елку перед одним из самых популярных магазинов. Ли со своими помощниками ринулась в гущу образовавшейся толчеи, но на наведение полного порядка ушло несколько часов. Поскольку кое-что из украшений было повреждено безвозвратно, ей пришлось ограничиться тем, что она смогла спасти. Осматривая оголенное дерево, она проклинала беспечных родителей.
Из-за этого происшествия она возвращалась с работы поздно и была оштрафована за превышение скорости, когда летела к няньке забрать Сару.
– Вы знаете, что у вас на месяц просрочен техосмотр? – вежливо спросил полицейский. Как будто он спрашивал ее о здоровье.
– Нет, – ответила она жалобно.
– Придется оштрафовать вас еще и за это.
Сара кричала так сильно, что добрейшая нянька впервые с облегчением отдала ее матери. Всю дорогу домой малышка плакала, отвлекая Ли от дороги и усиливая ее головную боль, которая началась еще во время инцидента с елкой.
Сара отказалась есть и не думала успокаиваться. Она не хотела ни качаться, ни лежать, ни сидеть на руках.
Ли не могла даже поесть, так она была ошарашена, необычным для Сары поведением. Девочка была немного горячей, но возможно, это было следствием столь долгого крика. Никаких других симптомов болезни не было. Совершенно выбитая из колеи и измученная тщетными попытками угомонить ребенка. Ли отнесла Сару в кроватку и положила на живот.
– Ну, поплачь немного, – сказала она и вышла, прикрыв за собой дверь.
Чувствуя себя самым жестоким варваром, она все же нашла в себе силы не реагировать на крик ребенка, пока раздевалась и принимала горячий душ. Спустя полчаса Сара все еще продолжала кричать, и Ли позвонила педиатру.
– Я не понимаю, в чем дело, – беспомощно призналась она.
– Это могут быть всего лишь зубы или животик. Я позвоню в дежурную аптеку и попрошу их привезти вам слабое обезболивающее. Вреда это ей не причинит, и ночь у вас пройдет спокойно. Если утром она опять будет капризничать, привозите ее.
Ли посмотрела на часы, надеясь, что лекарство будет доставлено до десяти, так что она спокойно сможет поговорить с Чадом.
Однако к половине одиннадцатого Ли все еще ждала и лекарство и звонка. Она расхаживала по комнате с Сарой на руках, поглаживая ее по спинке.
– Как он мог так поступить со мной именно сегодня? – спрашивала она вслух. – Сегодня, в такой день, как он мог нарушить свое обещание?
Посыльный явился в одиннадцать тридцать, розовощекий и улыбающийся, без единого слова извинения за задержку. Когда он сказал:
„Добрый вечер!“ – Ли готова была ударить его.