Браун Сандра. Роковой имидж

   Руби выпрямилась и с укором посмотрела в сторону нарушителей порядка.
   – Ведите себя прилично, – чуть слышно сказала она и снова уставилась на экран.
   – Вот видите, что вы наделали, – проворчал Трент. – Из-за вас нам обоим попало.
   – Из-за меня? Начнем с того, что именно из-за вас я очутилась в этом дурацком кинотеатре. А в какое положение вы поставили меня в присутствии Руби? Вы все специально подстроили так, чтобы я не смогла отказаться. Теперь, когда вы добились того, чего хотели, можете хотя бы не мешать мне смотреть фильм?
   – А вам действительно хочется его смотреть?
   – Для этого ведь и ходят в кинотеатр, не так ли?
   – Вы знаете, было бы скучно, если бы кинотеатры предназначались только для этого.
   – А для чего же еще?
   – Для того чтобы в темноте заниматься недозволенным. Для тайных свиданий. Мы с вами, к примеру, могли бы спрятаться на верхнем ряду и упасть в объятия друг друга.
   От такой наглости Рэна потеряла дар речи. Она повернулась и молча уставилась на соседа. Лицо Трента в полутемном кинозале казалось загадочным. Не отрываясь он смотрел на Рэну. Обольстительная улыбка, приподнятая бровь говорили об одном – высказанное невзначай замечание следовало рассматривать как предложение.
   – Как вам нравится эта мысль, мисс Рэмси?
   Если до этого момента Рэна просто недолюбливала Трента Гемблина, то теперь она его возненавидела лютой ненавистью.
   Резко выдернув руку, зажатую между его локтем и спинкой кресла, и отодвинувшись, насколько это было возможно, Рэна сосредоточилась на фильме.
   Трент был в общем-то не дурак и оставил девушку в покое. До конца фильма он не проронил ни слова, только насупившись хрустел поп-корном.
 
   По окончании сеанса Трент торжественно проследовал за своими дамами на автостоянку. Переполненная впечатлениями, Руби громко разбирала сюжет картины, вспоминая мельчайшие подробности драк и каждую волнующую деталь любовной сцены. В промежутках она снова и снова восхищалась привлекательностью главного героя.
   Рэна не разделяла ее восторгов. Сидя на заднем сиденье, она мечтала, чтобы этот вечер поскорее завершился. Едва переступив порог дома, Рэна сдержанно попрощалась:
   – Спасибо за прекрасный вечер, мистер Гемблин. Спокойной ночи. Руби.
   – Неужели вы нас уже покидаете? Я так надеялась, что мы еще выпьем чая, – огорченно сказала Руби, которой, очевидно, хотелось закончить обсуждение фильма.
   – Простите, но я очень устала. До завтра.
 
   Прошедший день принес Рэне одни расстройства. А еще этот поход в кино, вымотавший ее как физически, так и морально. Даже зайдя к себе в комнату и закрыв дверь, Рэна все еще не могла успокоиться, вспоминая нахальство Трента. «Да как он посмел!»
   В эту минуту в дверь постучали. Рэна открыла. Как она и предполагала, на пороге стоял Трент.
   – Я вас обидел? Может, сказал что-то не так? – прислонясь к дверному косяку, спросил он.
   – Дело не в том, что и как вы сказали, а в том, какой вы вообще, – скрестив руки на груди, ответила Рэна.
   – Умоляю вас, скажите, какой же я?
   – Вы – тщеславный, избалованный, до невозможности эгоистичный, распущенный, самовлюбленный, хамоватый жеребец.
   Трент даже присвистнул от удивления.
   – Знаю я вашу породу, – продолжала Рэна, – и мне она отвратительна. Вы уверены, что женщина существует только для того, чтобы быть вашей игрушкой, которой вы забавляетесь, пока вам не наскучит, и бросаете, когда вам заблагорассудится.
   Трент оттолкнулся от косяка и, выпрямившись, слушал ее с неподдельным вниманием. Самодовольная улыбка исчезла с его лица.
   – Подождите…
   – Нет, это вы подождите. Я еще не закончила. Вы – из тех, кто с первого взгляда дает женщине оценку по десятибалльной шкале. Не отрицайте. Я знаю, что это именно так. Вы замечаете не саму женщину, а ее оболочку, ее внешность. Это единственное, что имеет для вас значение. Вам наплевать на ее индивидуальность, ум, а тем более на ее чувства.
   – Я…
   – Посмотрите на себя и на меня, – воскликнула Рэна. – Неужели вы могли предположить, что, достаточно трезво оценивая себя, я поверю, что нравлюсь вам? Нет, я не такая дура. И не настолько наивна, чтобы вообразить себя женщиной, на которую вы посмотрите дважды. Просто, не считая Руби, я единственное существо женского пола в этом доме. Поэтому вы меня и преследуете. И даже если предположить, что вы действительно испытываете ко мне нежные чувства по какой бы то ни было придуманной вами причине, все равно вы мне совершенно безразличны. Я сыта по горло вашим ребячеством, вашими намеками и идиотскими предложениями. Вы дурно воспитаны. Если вы думаете, что я послана на эту грешную землю лишь для того, чтобы вы не скучали, то это не так. На меня не действуют ваше обаяние, физическая привлекательность и избитые приемы обольщения дурнушек. – Уперев руки в бока, Рэна набрала побольше воздуха в легкие и продолжила:
   – Есть ли предел вашему потребительскому отношению к людям? Попытки ухаживать за мной для вас всего лишь игра, которая, как вы, без сомнения, рассчитываете, поможет скрасить этот скучный период вашей жизни. Так знайте: только из-за того, что я хорошо отношусь к вашей тете и не хочу ее расстраивать, я утруждаю себя беседами с вами. Итак, подвожу итог, мистер Гемблин. Вы – законченный кретин.
   Не дожидаясь, когда к Тренту вернется дар речи, Рэна прямо перед его носом с силой захлопнула дверь. В первый раз за многие месяцы она почувствовала облегчение. Как здорово было поставить на место этого самца! Наконец-то Рэна смогла дать выход раздражению, которое копилось в ней долгие годы.
   Рэна давно смирилась с мыслью, что все мужчины, с которыми сталкивала ее судьба, делились на три категории.
   Первых настолько пугали ее красота и слава, что они считали Рэну недосягаемой. Даже если она делала шаг по направлению к ним, эти мужчины не отвечали ей взаимностью, поскольку не могли и не хотели соперничать с ней. Вторую категорию составляли те, кому хватало смелости пригласить ее на свидание. Проблема заключалась в том, что у них Рэна ассоциировалась с хрупкой фарфоровой статуэткой, произведением искусства, прикасаться к которому можно только в лайковых перчатках. Как поддерживать отношения с мужчиной, который боится до тебя дотронуться? И наконец, третьи – мужчины-потребители, использовавшие Рэну в качестве украшения собственной персоны. Девушка часто становилась жертвой назойливых уличных фотографов. Ее снимали везде – на улицах Нью-Йорка, у входа в ресторан, в парке, в уличных кафе. Мужчина, который сопровождал Рэну, пользовался ею как приманкой, создавая себе бесплатную рекламу.
   Политики, рок-звезды, бизнесмены – все они ухаживали за эффектной фотомоделью из корыстных побуждений.
   Отношения с такими мужчинами приносили разочарование и боль. Их не волновало ничто, кроме ее лица и фигуры. То, что за роскошным фасадом скрывалась ее достаточно ранимая душа, им было безразлично.
   Не давая ничего взамен, они только пользовались Рэной, заботясь исключительно о собственном благе.
   А вот, к примеру, как складывалась ситуация для Трента Гемблина. Заурядная, жалкая, одинокая старая дева – именно такой предстала перед ним Рэна. Несомненно, добиваясь ее расположения, Трент решил скрасить свое заточение в доме тетушки и заодно совершить доброе дело – внести разнообразие в монотонную жизнь соседки, чтобы ей было о чем написать в своем дневнике и с трепетом вспоминать потом в своей скучной, серой жизни. Должно быть, Тренту подобный эксперимент показался небезынтересным.
   Вряд ли он когда-либо общался с женщиной, разительно отличающейся от его красивых подружек. К тому же когда он вернется, будет о чем рассказать товарищам по команде:
   «Ребята, вы не представляете, как ей хотелось мужика!»
   Существует ли предел мужскому эгоизму? По опыту Рэна знала: когда дело доходит до собственных интересов, эгоизм не знает границ и мужчина пойдет на все, лишь бы добиться своего.
   Итак, в этот вечер Рэна защитила свое второе «я» – мисс Эну Рэмси. Обидчик получил сполна. Это был триумф, победа над всеми мужчинами-потребителями, которые общаются с женщиной, какой бы красивой или невзрачной она ни была, только когда им это по той или иной причине выгодно.
   Рэна засыпала с непривычным ощущением легкости. Почему же раньше ей не хватало смелости, чтобы поставить подобных наглецов на место? Последние несколько лет принесли ей много горя, много разочарований. Почему же только сейчас ей в голову пришла эта поразительно простая мысль: от того, что она решится отстаивать свою честь, не разверзнутся хляби небесные и не наступит конец света.
 
   На следующее утро, когда Рэна, зевая и потягиваясь, выходила из ванной, она нашла под дверью записку. Замерев, Рэна уставилась на сложенный вчетверо листок бумаги.
   Сначала она решила оставить его там, где лежит. Однако любопытство все-таки взяло верх. Рэна подкралась к двери и тихонько подняла записку.

   «Вы абсолютно правы. Я действительно вел себя как законченный кретин. Извините меня. Предлагаю вам либо подписать договор о дружбе и сотрудничестве и выкурить трубку мира, либо вместе совершить утреннюю пробежку по пляжу. Лично мне больше нравится второй вариант. Если вы согласитесь присоединиться, я буду считать, что конфликт исчерпан. Прошу вас, не отказывайтесь».

   Автор не подписался, но в последнее время из ее знакомых лишь один человек удостоился звания законченного кретина.
   Четкий, убористый, типично мужской почерк мог принадлежать только ему.
   Забыв, что прошлым вечером именно этот человек вывел ее из себя, Рэна улыбнулась. Вновь развернув записку, она подошла к окну. Природа просыпалась. Предстоял очередной жаркий, душный день, но пока на траве еще блестели капельки росы. Погруженная в размышления, Рэна ничего этого не замечала. Надо же, у него хватило такта принести извинения! Но могла ли она принять их?
   Было еще очень рано. Солнце только показалось из-за горизонта, и воздух был свеж и прохладен. От пробежки по пляжу она получит колоссальное удовольствие. Зарядка пойдет ей на пользу – укрепит мышцы, взбодрит, настроит на творческий лад и подготовит к рабочему дню. Итак, Рэна решилась. Опасаясь передумать, она подлетела к шкафу и достала тренировочный костюм. Торопливо натянув кроссовки и надев очки, она выскочила из комнаты, боясь, что Трент не дождется и уйдет без нее.
   Лениво разглядывая свои поношенные кроссовки, Трент молча подпирал стену коридора. Заслышав ее шаги, он поднял голову. Его темные глаза пристально взглянули на Рэну.
   – Привет, – осторожно поздоровался Трент.
   – Доброе утро.
   Заметив, как она одета, Трент повеселел. На его соседке был серый тренировочный костюм, мешковатый и явно, как и вся ее одежда, не подходящий по размеру. Наряд дополняли кроссовки и бейсбольная кепка. Трент вспомнил сюжет второсортного фильма, в котором с простенькой библиотекарши снимают очки, она встряхивает головой и превращается в обольстительную нимфу. Откровенно говоря, он сомневался, что Рэна сможет выступить в этой роли.
   – Вы готовы?
   – Да. Сегодня прекрасное утро для пробежки. Совсем не душно.
   – По сравнению с чем? – поинтересовался Трент, вытирая со лба капельки пота.
   – По сравнению с джунглями Бразилии. Он ухмыльнулся и кивком указал в сторону лестницы.
   – Только после вас. Предупреждаю, это первый и последний раз, когда я пропускаю вас вперед.
   От пляжа их отделяла пара кварталов, и они решили проехать это расстояние на машине. Кашляя и чихая, двигатель старенького автомобиля Рэны наконец завелся. Трент нехотя, но все-таки согласился поехать на пляж на ее машине. В любом случае терять этой куче металлолома уже нечего, и от морской соли краска с нее не облезет.
 
   Перед пробежкой они решили размяться. К удивлению Трента, Рэна оказалась на редкость подвижной. Наблюдая, как она выполняет упражнения, Трент поразился изяществу ее движений. Ей ничего не стоило нагнуться и ладонями достать до земли. Конечно, Трент предпочел бы увидеть ее в чем-нибудь облегающем. Однако даже жуткий тренировочный костюм не мог скрыть от его опытного глаза гибкого женского тела.
   – Будем дружить? – спросил Трент, приседая.
   Рэна с трудом отвела взгляд от его мускулов.
   – А вы действительно этого хотите?
   Широко расставив ноги, Трент нагнулся, доставая руками до земли.
   – Да, мне было бы приятно, если бы мы стали друзьями.
   Когда он закончил упражнение, на его щеках играл румянец. Рэна не могла разобраться, что было тому причиной: физическое напряжение или легкое смущение, которое он испытывал.
   – Хорошо, я согласна, – сказала она, улыбаясь.
   Трент радостно кивнул в ответ, но все еще выглядел слегка растерянным. Нахмурив брови, он задумчиво покусывал губу.
   – Я должен вам кое в чем признаться.
   – В чем же?
   – Мне никогда еще не приходилось просто дружить с женщиной…
   Их взгляды встретились, и повисла долгая, многозначительная пауза.
   В столь ранний час на пляже не было ни души. Молодые мамы еще не вывели своих малышей на прогулку. Не было видно и подростков, собиравшихся шумными группками и под дикие вопли приемника мазавших друг друга кремом для загара. Не пришли еще и отдыхающие в окрестностях семьи, вечно таскающие за собой огромные сумки для пикника и громко обсуждающие программу развлечений на предстоящий день.
   Трент и Рэна были одни. Тишину, воцарившуюся на пляже, изредка нарушали крики чаек, круживших над заливом в поисках пищи, рокот волн, которые разбивались о песчаный берег, оставляя на нем длинные полосы пенных узоров.
   – Никогда? – Голос Рэны слегка дрожал.
   Трент взглянул на восходящее солнце и прищурился, пытаясь найти честный ответ на ее вопрос.
   – Никогда. Даже в детстве, когда играл с соседской девочкой Рондой Сью Николсон. По моей просьбе мы часто играли в «семью». Я был «папочкой» и, уходя на работу, целовал ее на прощание.
   – Сколько тебе было лет?
   – Кажется, шесть или семь. Когда мне исполнилось восемь, я уже предлагал играть в «больницу».
   – Вот видишь, даже в столь юном возрасте ты уже умел использовать женщин в своих интересах.
   Судя по всему, это замечание огорчило Трента. Он кивнул.
   – Наверное, ты права. Я всегда воспринимал женщину только как потенциальную сексуальную партнершу.
   – В таком случае наша дружба позволит тебе пополнить жизненный опыт.
   – Точно!
   Разведя руки в стороны, Трент занялся поворотами. Через мгновение он остановился и озадаченно взглянул на Рэну:
   – А как это делать?
   – Что?
   – Дружить с женщиной. Рэна рассмеялась:
   – Так же, как и с мужчиной.
   – Правда?
   – Правда.
   – Спорим, что я первым добегу до пристани?
   Трент сорвался с места и побежал. Рэне хватило нескольких секунд, чтобы справиться с удивлением и броситься догонять соперника.
   – Я выиграл! – послышался радостный вопль Трента, уже достигшего финиша. Он даже не запыхался.
   – Так не честно!
   – Но именно так я всегда поступаю со своими дружками.
   – Вот видишь, теперь ты начал пользоваться тем, что мы – друзья.
   Откинув назад голову, она от души рассмеялась. Трент заметил, что передние зубы у нее слегка искривлены, и этот маленький изъян показался ему очень милым.
   – Знаешь, Эна…
   – Что? – Рэна сняла одну кроссовку и вытряхнула песок.
   – Ты мне нравишься. Услышав это, она резко вскинула голову, и ее босая нога застыла на весу.
   – Тебя это удивляет?
   – Я действительно удивлен, – сказал он, смущенно улыбаясь.
   – Это потому, что ты перестал замечать, как я выгляжу.
   – Как жаль, что люди придают внешности слишком большое значение, правда?
   Рэна нагнулась, чтобы надеть кроссовку, и почтя шепотом сказала:
   – Да, ты прав.
   Она догадывалась, как выглядит в глазах Трента мисс Эна Рэмси. Несчастной, невзрачной женщиной – вот как. Вряд ли он, как и все остальные, мог предположить, сколько горя может принести красота ее обладателю.
   – Ты что, нарочно позволила мне первым прийти к финишу? – недоверчиво поинтересовался Трент.
   – Конечно.
   – А ты хитрая!
   – Мне просто не хотелось рисковать нашей зарождающейся дружбой.
   Рэна кокетливо наклонила голову и улыбнулась. Если бы то же самое сделала любая другая женщина, Трент бы подумал, что с ним флиртуют.
   – Ну что, теперь ты готова к забегу на длинную дистанцию?
   – Еще бы!
   Не говоря больше ни слова, Трент сорвался с места и побежал. Сначала Рэна не отставала от него ни на шаг. Однако очень скоро дало о себе знать длительное отсутствие тренировок. Задыхаясь, она остановилась и махнула Тренту рукой, показывая, чтобы он ее не ждал.
   – Продолжай без меня. Я подожду тебя здесь! – крикнула она и в изнеможении опустилась на песок.
   Трент присоединился к ней только через полчаса. Несколько раз обежав вокруг того места, где лежала Рэна, он дал уставшим мышцам остыть. Наконец он упал на песок рядом с ней.
   Рэна лежала на спине, скрестив ноги и положив руки на живот.
   – Ты похожа на маленький трупик из мультика. Только цветочка в руках не хватает, – пошутил Трент.
   – Не шуми. Дай подремать.
   – Прекрасная мысль. – Трент вытянулся подле нее. – Песок еще не успел прогреться.
   – Это так приятно, да?
   – Ага.
   Повернувшись на бок и подперев рукой щеку, Трент внимательно разглядывал ее профиль.
   – Знаешь, а в тебе что-то есть. Оглушенная этими словами, Рэна приподняла голову:
   – Что?
   – Какая-то загадка, тайна скрывается в твоем прошлом.
   – Не говори глупостей. – Рэна снова опустила голову на песок.
   – Какая-то печаль…
   – Я прошла через многое, но, поверь, ничем не отличаюсь от других женщин.
   – Эна, скажи, что заставило тебя уединиться в доме тети Руби?
   – А тебя?
   – Ты прекрасно знаешь, почему я здесь. В Хьюстоне я веду слишком бурную жизнь. Я мало отдыхаю, и вряд ли мне удалось бы там залечить плечо.
   – Ты мог бы заставить себя соблюдать режим.
   – На это у меня не хватает силы воли. Рэну развеселило это признание.
   – Когда Руби сообщила мне, что ты здесь на время, я подумала, не прячешься ли ты от бывшей супруги и ее адвоката.
   Когда Рэна смеялась, ее грудь слегка подрагивала под серой тканью тренировочного костюма. Конечно, это не могло ускользнуть от внимания Трента. «Опять ты за свое, – с досадой подумал он, но тут же нашел себе оправдание: – Черт возьми, я же все-таки мужик!»
   – Я никогда не был женат.
   – Правда? – удивилась Рэна.
   – Правда. А ты была замужем?
   – Да. Несколько лет назад, совсем в юном возрасте.
   Теперь настал черед Трента изумляться. После этого сообщения он окончательно утвердился в мысли, что эта женщина не так проста, как кажется.
   – Надо же…
   Рэна повернулась к нему лицом:
   – Твое красноречие поражает. Я подозреваю, о чем ты сейчас думаешь. Так вот – ты ошибаешься.
   – В чем?
   – Очевидно, ты предположил, что коварный супруг разбил мне сердце и растоптал мое самолюбие.
   – Но разве я далек от истины?
   – Все было по-другому. Брак мы расторгли по обоюдному согласию. Мы решили, что так будет лучше для нас обоих.
   – Однако ты не ответила на мой вопрос. Следует отдать тебе должное – ты умеешь ловко переводить разговор на другую тему. Скажи, от кого ты прячешься в тетушкином доме?
   – Я не прячусь! – воскликнула она с такой страстью, что Трент понял: он попал в точку.
   – Да полно тебе, Эна. Такая умная, привлекательная, талантливая особа, как ты, никогда не стала бы жить в захолустном пансионе, не будь на то серьезной причины.
   – Нет никакой серьезной причины. Я просто решила переменить обстановку и выбрала это место. Кстати, то, что я привлекательна, ты понял только сегодня утром, когда решил перестать вести себя как распущенный придурок и стал моим другом.
   – Я с самого начала считал тебя симпатичной.
   Стоило ему вымолвить эти слова, как он понял, что это – чистая правда. Говоря откровенно, Эна понравилась Тренту с первого взгляда.
   – Согласен, твоя манера одеваться оставляет желать лучшего. И к тому же ты не…
   – Красивая, – подсказала Рэна, тайно наслаждаясь неловкостью, которую он должен был испытывать, говоря ей подобное.
   – Во всяком случае, не в общепринятом значении этого слова. Но я получаю удовольствие от общения с тобой. И пожалуйста, не начинай снова обвинять меня в привычке использовать женщин в своих интересах. Я просто делаю тебе комплимент. Мне нравится общаться с тобой. Ты – единственная женщина, рядом с которой я могу быть самим собой, расслабиться и не строить из себя великого искусителя. Знаешь ли ты, как непросто играть эту роль?
   – Могу себе представить, – задумчиво протянула Рэна. Уж она-то знала, что значит постоянно жить с оглядкой на других, все время играть отведенную тебе роль…
   Но течение этих мыслей неожиданно прервалось. Рэне вдруг пришло в голову, что они, будто влюбленные, совершенно одни лежат на пустынном пляже. От его молодого, крепкого тела исходило приятное тепло. Трент жаловался на нелегкую жизнь соблазнителя, а Рэна тем временем любовалась им. Ей нравился здоровый запах его тела, смешанный с солоноватым морским бризом, умилял беспорядок растрепанных волос, даже песчинки, прилипшие к его влажной коже, вызывали какое-то особое волнение. Затаив дыхание, она изучала дорожку волос, огибающую аккуратные плоские соски и окутывающую грудь, словно темная паутина.
   – Так вот, это действительно сложно, – продолжал Трент, не замечая, какое впечатление производит на собеседницу вид его полуобнаженного тела. – Рэна вся горела, ощущая приятное покалывание в набухших от возбуждения сосках. – Я холостой парень, профессиональный соблазнитель с сомнительной репутацией. Именно таким хотят видеть меня женщины. Именно эту роль я должен играть. У меня никогда не было такой подруги, как ты, с которой можно просто поговорить о жизни.
   Трент провел ладонью по лицу. Боже, какой же он осел! Только что он понял, что впервые лежит рядом с женщиной на песке и не занимается с ней любовью.
   Они посмотрели друг на друга, и запретная мысль одновременно промелькнула в их глазах. Им не нужно физического контакта: эротические фантазии и без того заставляли вздрагивать их возбужденные тела.
   Рэна представляла, как дотрагивается до его груди, ощущая между пальцами курчавые волосы.
   А Трент мысленно проникал под бесформенную одежду, исследовал тело Рэны, прикасался губами к ее мягкой груди.
   Она думала о том, что скрывается под короткими спортивными шортами.
   Он хотел целовать эту женщину, раздвинуть языком ее чувственные губы, узнать ее вкус.
   Она представляла, как он переворачивает ее на спину, накрывает своим сильным, мощным телом, обхватывает ногами ее ноги.
   Мысленно он переворачивал ее на спину, накрывал ее хрупкую фигурку своей мускулистой плотью, обхватывал ногами ее ноги.
 
   Страсть, пробужденная фантазиями, стала настолько сильной, что они едва могли себя сдерживать.
   Первым опомнился Трент. Он вскочил как ошпаренный и протянул руку Рэне. Прежде чем взяться за нее, Рэна завороженно на нее поглядела. Длинные, сильные пальцы, привыкшие ловить мяч, нежно сомкнулись на ее ладони и находились там все то время, что Трент и Рэна брели до машины. Стыдясь собственных фантазий, в которых Рэна выступала главной героиней, Трент старался поддерживать непринужденную беседу.
   Рэна также пыталась бороться с переполняющим ее тело возбуждением и, как могла, настраивала себя на рациональный лад. Они с Трентом просто друзья, товарищи, приятели. Именно этого она добивалась и требовала от него. Рэна больше не подпустит к себе ни одного мужчину. Хватит с нее романтики.
   Трент убеждает ее, что для него внешность женщины теперь не главное. Но это только слова, пустые слова. Недельки через две его плоть устанет от воздержания, и вряд ли разыгравшийся аппетит удовлетворит такая женщина, как мисс Рэмси.
 
   – Какие у нас планы на сегодня? – спросил Трент, когда они оказались в прохладном полумраке прихожей дома Руби.
   – Работать, работать и еще раз работать. – Рэна погрозила ему пальцем. – И даже не пытайся меня отвлекать.
   – И это называется друг! А я надеялся, что мы…
   – Трент! – В голосе Рэны послышались угрожающие нотки.
   – Ладно-ладно. Молчу.
   Заслышав их голоса. Руби вышла из столовой. Поверх джинсов на ней красовался фартук с рисунком в виде маргариток.
   – Здравствуйте, мои дорогие. Мисс Рэмси, вас к телефону. Какой-то молодой человек. Я услышала, как вы пришли, и попросила его подождать. Трент, твой сок на кухне.
   Рэна взбежала по лестнице, ворвалась в свою комнату и схватила телефонную трубку.
   – Алло! – прокричала она, все еще задыхаясь от быстрой пробежки.
   – Привет, Рэна. Это Мори.
   – Здравствуй, Мори. – Рэна была рада услышать голос старого знакомого. – Как у тебя дела? Как давление?
   – Оно придет в норму, если ты вернешься.

Глава 4

   – Не могу, Мори. Я еще не готова.
   – В таком случае когда тебя ждать?
   – Не знаю. Возможно, я вообще не вернусь.
   – Рэна, Рэна, – грустно вздохнул Мори. – Неужели тебе не надоело?
   – Ты говоришь так, как будто я уехала, повинуясь детскому капризу. Уверяю тебя, на самом деле у меня были на то серьезные причины.
   – Согласен, тебе приходилось нелегко. Твоей матери удалось совершенно отравить тебе жизнь.