Страница:
Тут Стив навис над ней, коленями раздвигая ее ноги, и она, конечно же, нисколько не противилась — напротив, ощутила всю сладость капитуляции. В следующее мгновение тела их соединились, и долгожданное вторжение свершилось. Она тихонько вскрикнула, и он поспешно наклонился, прижимаясь губами к ее губам.
Обнимая его, она устремилась ему навстречу. Он двигался сильными и резкими толчками, и из груди Иден то и дело вырывались стоны. Ее переполняло неистовое желание, которое, казалось, все разрасталось и разрасталось.
Он тяжело дышал, вздымаясь над ней и опускаясь, и каждое его движение уносило ее все выше и выше, пока все вокруг постепенно не исчезло. Существовало только это мгновение, только этот мужчина и его горячее дыхание у ее щеки.
Напряжение все нарастало, пока не стало совершенно невыносимым, и Иден подумала, что в следующую секунду уже не выдержит. Но тут Стив хрипло застонал, и на нее одна задругой стали накатывать волны наслаждения. Она уже не могла остановиться, не могла дышать, а могла только подниматься к вершинам блаженства в его объятиях. Мир вокруг, казалось, закачался и пошатнулся, когда Иден с залитым слезами лицом прильнула к Стиву. Стив держал ее в объятиях. Он прижался губами к ее щеке, затем поднялся распустил противомоскитную сетку. Вокруг них образовалось призрачное туманное облако. Потом Стив снова улегся рядом и, крепко обнимая Иден, прошептал ей на ухо:
— Давай спать, Златовласка. Ты в безопасности.
Она доверяла ему. Так или иначе, несмотря на все ужасы, которые преследовали ее в течение последних недель, несмотря на угрозу индейцев, приходивших в их лагерь сегодня, она доверяла ему.
Их окружало тихое спокойствие тропического леса. Это был сумеречный, умиротворяющий покой, подобный тому, что царит в святилище храма. Руки Стива, обнимающие ее, давали ей больше, чем только физическое тепло. Они придавали ей уверенность в том, что если он рядом, значит, она в безопасности. Он так и уснул, все еще обнимая ее, и она чувствовала, как при дыхании ритмично поднимается и опускается его грудь.
Иден была совершенно не подготовлена к силе и глубине того, что с ней произошло. Возможно, она наконец-то обрела свой рай.
Балам появился среди ночи, украдкой пробравшись привычным путем. Стив услышал сначала осторожные шаги зверя, затем тихое сопение, когда ягуар удивился, обнаружив Иден, свернувшуюся под сеткой. Стив, успокаивая друга, протянул ему руку, и ягуар разразился громким скрипучим урчанием, исходившим, казалось, из самой глубины его глотки.
Удовлетворенный тем, что все в порядке, ягуар обследовал хижину, затем улегся на шерстяной матрас под пустующим гамаком. Почувствовав запах свежей крови, Стив понял, что охота Балама была успешной.
Лежавшая рядом с ним Иден шевельнулась во сне и задела Стива обнаженной ногой, отчего он тут же ощутил напряжение в паху. Покрепче прижав Иден к себе, он принялся легонько поглаживать ее грудь, пока сосок не отвердел. Ее низкий стон напоминал кошачье мурлыканье Балама, но она по-прежнему спала — значит, ее тело непроизвольно реагировало на его прикосновения. Рука Стива легла на треугольник завитков меж ее ног. Она была такой теплой, а изгибы ее тела были так нежны и возбуждающе женственны, что его тело немедленно отозвалось еще большим напряжением. Он закрыл глаза. Проклятие! Ну что ж, ведь именно этого он и хотел, не так ли? Он желал горячую и страстную женщину…
Теперь у него была такая. Несмотря на испытанное ранее удовольствие, он не мог не почувствовать укол сожаления. Не все шло гладко перед этим. И теперь дела могли пойти… по-разному. Он не знал, как она поведет себя, когда проснется. Не знал он и того, как будет сам реагировать на е действия.
Его реакция была слишком непредсказуемой, когда дел касалось этой женщины. Слишком неопределенной. Проклятие! Он сам не знал, чего хочет. Если бы у него был здравый смысл, он бы отправил ее отсюда. Она представлял для него опасность. Угрозу привычному порядку его существования. Его дни протекали однообразно, и это было безопасно. Спокойно. Единственный для него способ выжить — оставить позади все, что могло бы напоминать о его прежней жизни. Он не так глуп, чтобы связаться с кем-либо, особенно — с женщиной. Это непременно приведет к неприятностям.
Нет, ему гораздо проще жить в одиночестве, в компании с ягуаром.
Словно угадав его мысли, Балам взглянул на Стива и издал долгий раскатистый рык — само воплощение довольства. В хижине было тесно и темно. Единственный свет исходил снаружи, от догорающего костра. Но даже при таком тусклом свете Стив видел огромные золотые звезды — сияющие в темноте широко раскрытые глаза Балама, всегда настороженные, даже когда он отдыхал.
Это напомнило Стиву, что ему также не следует терять бдительность.
Но когда он снова взглянул на Иден, у него перехватило дыхание от невольного восхищения. Под ее внешней хрупкостью скрывалась твердость стали. Она пережила страшную бойню, сделавшую ее вдовой; в течение двух недель одна скрывалась в джунглях и вот теперь оказалась в его постели. Как она поведет себя? Вероятно, ему следовало остановиться, как только он показал ей, кто здесь главный. Но он этого не сделал. Вызов в ее глазах и дерзкие слова были слишком возбуждающими, и это вывело его из себя. Будь он проклят, если сожалеет или станет извиняться. И пусть Иден этого не ждет.
Разжав руки, он отодвинулся в сторону и попытался сосредоточиться на чем-то другом, попытался забыть о неистовом желании, сжигавшем его. Прошло много времени, прежде чем он заснул, — впрочем, едва ли можно было назвать сном это легкое забытье, больше походившее на бессонницу.
Поднявшись еще до того, как первые лучи света пробились сквозь плотный полог сплетенных ветвей над головой, Стив развел костер и разогрел фасоль и кофе к тому времени, как Иден проснулась. Он услышал ее сонное бормотание, затем резкий шумный вдох — это она увидела Балама. Стив был немного удивлен, когда Иден не вскрикнула. Очевидно, решила смириться с присутствием ягуара.
Вскоре Иден вышла из хижины; на ней были штаны и рубашка. И распоротое полотнище одной из штанин колыхалось, хлопая по стройной ноге, когда она шагала к костру.
— Твой ягуар вернулся, — сказала она, взяв кружку с кофе, которую Стив протянул ей.
— Он явился за несколько часов до рассвета. Хочешь фасоли с лепешками?
Иден уселась на бревно у костра и откинула за спину длинные пряди светлых волос. Она едва заметно улыбнулась, бросив на Стива быстрый, несколько смущенный взгляд.
— Да, не помешало бы. Я не ожидала, что шеф-повар сегодня утром приготовит мне завтрак.
— Только не слишком-то привыкай к этому. Кстати, единственное, в чем у меня есть кое-какой опыт, — это приготовление армейской пищи. — Стив вовремя спохватился и умолк, но Иден тут же ухватилась за неосторожно сказанное слово.
— Армейской пищи… И долго ты пробыл в армии?
— Достаточно долго, чтобы понять, что мне это не нравится. Вот возьми. Темная фасоль в маисовой лепешке. Я добавил немного чили для вкуса, так что, возможно, она немного острая.
Иден ела с аппетитом, держа горячую лепешку обеими руками, чтобы не распалась. Но это не помогло. Фасоль высыпалась на тарелку, которую она держала на коленях. Тогда Стив показал ей, как нужно есть.
— Вот так, согни нижнюю часть пополам и придерживай с боков. Да, так. Привыкнешь, когда будешь есть это чаще.
— Надеюсь, что привыкну, — пробормотала Иден с набитым фасолью ртом. Высунув кончик языка, она слизнула кусочек фасолины из уголка губ. — Очень вкусно. Пикантно. Не слышала, чтобы одна из сторон американской армии довольствовалась фасолью с лепешками.
Стив не смотрел на нее, когда Иден прикрывала крышкой котелок, подвешенный над костром.
— А я слышал, — сказал он отрывисто. — Не знаю, как янки, но конфедераты были чертовски счастливы раздобыть хоть что-нибудь поесть.
— Да, конечно, я понимаю…
Иден в молчании закончила трапезу, затем откинулась назад, держа в руках оловянную кружку с кофе. Стив старался не смотреть на нее слишком пристально. Она не выказывала ни малейшего смущения, тогда как он вдруг почувствовал себя непривычно неловко.
«Довольно-таки забавно, — подумал он, — что она отнеслась к событиям прошедшей ночи легче, чем я». Ему трудно было смотреть на нее, но еще труднее — не смотреть. Она выглядела непринужденной, сидя на бревне и прислонившись к стройному стволу гуайявы. Ее чудесные волосы локонами струились по плечам, глаза были такого насыщенного нежно-голубого цвета, что у него перехватывало дыхание.
Покончив с третьей лепешкой, Стив сложил объедки в деревянную миску и отнес за пределы лагеря. Когда он вернулся, Иден домывала последнюю тарелку. Она взглянула на него с робкой улыбкой.
— Наконец-то я могу быть полезной. Могла бы я сделать что-нибудь еще?
«О да»… — подумал он. Но вслух сказал совсем другое:
— Наверное, прямо сейчас — ничего. Если только не хочешь починить свои штаны. Они выглядят весьма соблазнительно, но могут привести к неприятностям, если зацепишься за сучок.
Иден взглянула на порванную штанину и утвердительно кивнула:
— Ты прав. Полагаю, в хижине имеется корзинка с принадлежностями для шитья.
— Стараюсь быть готовым ко всему.
Она рассмеялась:
— Это я уже заметила. Прекрасно. Я зашью их.
Пока Иден зашивала длинную прореху на своих штанах, Стив нашел себе дело за пределами лагеря. Закинув ружье за спину и заверив Иден, что не станет удаляться за пределы слышимости, он нарубил дров и бегло осмотрел окрестности, выясняя, не вернулись ли индейцы. Но никаких признаков их присутствия он не обнаружил.
По пути к хижине Стив увидел на поляне первые шеренги муравьев. Ускорив шаг, он поспешно вернулся в лагерь. Бросив дрова на землю, он повернулся к Иден и схватил ее за руку.
— Быстрее иди в хижину.
— Что? Но почему? — Она взглянула на него с удивлением.
— Быстрее. Нет времени на вопросы. Просто делай, что я говорю.
Как только они вошли в хижину, Стив распустил сетку, прикрепленную над входом, и закрепил ее так, чтобы она полностью закрыла проем.
— Передай мне несколько вон тех корзин, — сказал он Иден, не глядя на нее. — Где Балам?
— Ушел. Каких корзин?
— Любые подойдут. Мне просто нужно чем-нибудь закрепить внизу эту сетку… Да, это то, что нужно.
— Не будешь ли ты любезен сказать, зачем мы все это делаем?
— Полчища муравьев, — ответил Стив, тщательно осматривая стены, чтобы убедиться, что нигде в обмазке не появились трещины. — Некоторые из них могли бы пробраться сюда, а их укусы страшно жгут.
— Полчища муравьев? Они опасны?
— Поодиночке — нет. Но когда их много, они становятся чертовски агрессивными маленькими ублюдками.
Когда он умолк, послышался характерный шорох приближавшихся насекомых, пробиравшихся сквозь опавшую листву. Стив знаком пригласил Иден подойти к выходу.
— Смотри. Вон там. Видишь, как шевелятся кусты? Это не от ветра. Это муравьи.
Шорох становился все громче, и вот появились муравьи — живая река крошечных тварей; это огромное войско быстро продвигалось вперед.
— О Боже! — выдохнула Иден, и Стив почувствовал, как она опустилась на колени. — Они попытаются проникнуть сюда?
— Скорее всего — нет. Они ищут пищу. Когда найдут что-нибудь, перетаскают к себе в колонию по кусочкам. Самое лучшее — не попадаться им на пути. Известно, что они убивают мелких животных и даже ранят более крупных. Я предпочитаю отсидеться в безопасности, чем потом сожалеть.
Иден приглушенно вскрикнула, и Стив обернулся, чтобы взглянуть на нее.
— А ты уверен, что им не удастся пробраться сюда?
— Надеюсь, они не будут очень уж стараться. Я выбрасываю объедки подальше, и теперь ты знаешь почему. Если они разыскивают еду, то найдут вкусные кусочки там, а не здесь.
Шуршание становилось все громче, а затем послышался вибрирующий гул — это скопище муравьев потоком хлынуло мимо. Некоторые отважились подойти к краю хижины, но, как и предсказывал Стив, довольно быстро пошли дальше. В считанные минуты последний батальон крошечных солдат показал свой тыл — муравьи ушли.
Иден посмотрела на Стива широко раскрытыми глазами.
— Там, снаружи, наверное, очень опасно.
— Да уж, настоящие джунгли. Меня удивляет, что ты не подумала об этом перед тем, как отправиться сюда.
— Едва ли это была моя идея. Хотя должна признаться, что меня привлекала перспектива открытия древних храмов. И это было гораздо лучше, чем снова оказаться покинутой.
Стив внимательно посмотрел на нее. Она почти ничего не рассказывала о своем муже, но портрет покойного, который Стив создал в своем воображении, был не очень-то привлекательным. Немного помедлив, он спросил:
— И часто Колин покидал тебя?
— Зависело от обстоятельств. — Иден несколько секунд колебалась, затем все же добавила: — И оттого, сколько денег ему было нужно от меня, чтобы организовать очередную экспедицию.
— Понятно, — кивнул Стив. Выходит, он прав: Колин Миллер был далеко не идеальным мужем.
С минуту помолчав, Стив спросил:
— Так почему же ты вышла за него замуж?
Иден тяжко вздохнула:
— Почему?.. Это устроили мои дедушка с бабушкой. У меня просто не было выбора. Но это не означает, что я не хотела выйти за него. — Она тихо рассмеялась. — Я была так молода и одинока… Дед с бабушкой старались, полагаю, но, очевидно, им было трудно растить ребенка. А мои родители умерли от лихорадки, когда мне было десять лет. Вероятно, бабушка с дедом собирались исправить ужасную ошибку, которую совершил мой отец, женившись на женщине более низкого положения. Видишь ли, они считали, что были слишком снисходительны и мягки с ним, поэтому он и стал таким своевольным и упрямым и женился на моей матери — женщине без должного происхождения и положения в обществе.
Иден снова вздохнула, и Стив понял, что искренне сочувствует ей.
— Значит, ты вышла за Колина, потому что они тебе так велели?
Она кивнула.
— Но не думай, что мне не понравилась эта идея. Напротив, я воображала, что влюблена в него. Ведь я была так молода и глупа, так жаждала любви, а он проявлял внимание. Приносил цветы, говорил комплименты. Он был из подходящей семьи, хотя и имел репутацию сумасброда. Но происхождение обязывает, понимаешь ли, и я думаю, что бабушка с дедушкой полагали, что происхождение Колина сможет восполнить ущерб, нанесенный моим отцом. О, теперь это звучит глупо, но я хотела угодить им. Я хотела только одного: чтобы мои дедушка с бабушкой были довольны мной, чтобы одобряли все, что я делаю.
Последние слова были сказаны хриплым шепотом, и у Стива мучительно сжалось горло. Поднявшись на ноги, он принялся сворачивать сетку.
— Не хочешь ли помочь мне?
Когда они свернули сеть и снова привязали ее над дверью, Стив повернулся и взглянул на Иден. Она заплела волосы в косу, и только отдельные завитки падали ей на лоб и щеки. Она раскраснелась и выглядела разгоряченной и очень желанной. Он отвернулся, решив противостоять соблазну. — Я собираюсь за покупками. Хочешь, пойдем вместе?
Иден с удивлением переспросила:
— За покупками?..
Он ухмыльнулся:
— Я так это называю. На самом деле я беру с собой несколько пустых корзин и смотрю, что можно прихватить из съестного. Но только в расчете на несколько дней. На такой жаре все быстро портится.
— Меня поражает обилие дикорастущих овощей и фруктов. Как ты узнаешь, что пригодно в пищу, а что — нет?
— Опытным путем. Некоторые эксперименты закончились для меня плачевно, так что я стараюсь обходиться знакомыми растениями. Или теми, что используют индейцы. У меня был… друг, который многому меня научил, когда я впервые пришел сюда. Ах Тул много раз спасал мне жизнь, не позволяя есть что не следует. Слишком плохо… — Стив внезапно умолк — ведь все это осталось в прошлом. Перехватив взгляд Иден, он пожал плечами в ответ на безмолвный вопрос в ее глазах.
Немного помолчав, он вновь заговорил:
— Перед тем как началась война каст, здесь, в нескольких милях к югу, была банановая плантация. Сейчас она исчезла, но некоторые деревья разрослись и все еще плодоносят. — Стив наклонился и, подняв с пола корзину, вручил ее Иден. — Давай посмотрим, что нам удастся найти, Златовласка.
Когда Иден брала корзину, их руки соприкоснулись, и она вскинула на него густые ресницы — в это мгновение она походила на испуганную лань. Неожиданный прилив нежности сильно взволновал и удивил его. Он этого не хотел. Ему это не требовалось. Она была ранимой, трогательной и прекрасной, и он чувствовал, что все ближе и ближе соскальзывает к опасной черте.
Иден. Ее имя означает красоту, восторг, наслаждение, рай. Да, все это — и Неприятности с большой буквы.
Стив постарался придать своему тону беззаботность:
— Прошу к выходу, миледи.
Нет, он не может позволить себе нечто большее, чем чисто физические отношения. Он не такой глупец, чтобы сближаться с кем-либо. Это было бы слишком опасно.
Глава 8
Обнимая его, она устремилась ему навстречу. Он двигался сильными и резкими толчками, и из груди Иден то и дело вырывались стоны. Ее переполняло неистовое желание, которое, казалось, все разрасталось и разрасталось.
Он тяжело дышал, вздымаясь над ней и опускаясь, и каждое его движение уносило ее все выше и выше, пока все вокруг постепенно не исчезло. Существовало только это мгновение, только этот мужчина и его горячее дыхание у ее щеки.
Напряжение все нарастало, пока не стало совершенно невыносимым, и Иден подумала, что в следующую секунду уже не выдержит. Но тут Стив хрипло застонал, и на нее одна задругой стали накатывать волны наслаждения. Она уже не могла остановиться, не могла дышать, а могла только подниматься к вершинам блаженства в его объятиях. Мир вокруг, казалось, закачался и пошатнулся, когда Иден с залитым слезами лицом прильнула к Стиву. Стив держал ее в объятиях. Он прижался губами к ее щеке, затем поднялся распустил противомоскитную сетку. Вокруг них образовалось призрачное туманное облако. Потом Стив снова улегся рядом и, крепко обнимая Иден, прошептал ей на ухо:
— Давай спать, Златовласка. Ты в безопасности.
Она доверяла ему. Так или иначе, несмотря на все ужасы, которые преследовали ее в течение последних недель, несмотря на угрозу индейцев, приходивших в их лагерь сегодня, она доверяла ему.
Их окружало тихое спокойствие тропического леса. Это был сумеречный, умиротворяющий покой, подобный тому, что царит в святилище храма. Руки Стива, обнимающие ее, давали ей больше, чем только физическое тепло. Они придавали ей уверенность в том, что если он рядом, значит, она в безопасности. Он так и уснул, все еще обнимая ее, и она чувствовала, как при дыхании ритмично поднимается и опускается его грудь.
Иден была совершенно не подготовлена к силе и глубине того, что с ней произошло. Возможно, она наконец-то обрела свой рай.
Балам появился среди ночи, украдкой пробравшись привычным путем. Стив услышал сначала осторожные шаги зверя, затем тихое сопение, когда ягуар удивился, обнаружив Иден, свернувшуюся под сеткой. Стив, успокаивая друга, протянул ему руку, и ягуар разразился громким скрипучим урчанием, исходившим, казалось, из самой глубины его глотки.
Удовлетворенный тем, что все в порядке, ягуар обследовал хижину, затем улегся на шерстяной матрас под пустующим гамаком. Почувствовав запах свежей крови, Стив понял, что охота Балама была успешной.
Лежавшая рядом с ним Иден шевельнулась во сне и задела Стива обнаженной ногой, отчего он тут же ощутил напряжение в паху. Покрепче прижав Иден к себе, он принялся легонько поглаживать ее грудь, пока сосок не отвердел. Ее низкий стон напоминал кошачье мурлыканье Балама, но она по-прежнему спала — значит, ее тело непроизвольно реагировало на его прикосновения. Рука Стива легла на треугольник завитков меж ее ног. Она была такой теплой, а изгибы ее тела были так нежны и возбуждающе женственны, что его тело немедленно отозвалось еще большим напряжением. Он закрыл глаза. Проклятие! Ну что ж, ведь именно этого он и хотел, не так ли? Он желал горячую и страстную женщину…
Теперь у него была такая. Несмотря на испытанное ранее удовольствие, он не мог не почувствовать укол сожаления. Не все шло гладко перед этим. И теперь дела могли пойти… по-разному. Он не знал, как она поведет себя, когда проснется. Не знал он и того, как будет сам реагировать на е действия.
Его реакция была слишком непредсказуемой, когда дел касалось этой женщины. Слишком неопределенной. Проклятие! Он сам не знал, чего хочет. Если бы у него был здравый смысл, он бы отправил ее отсюда. Она представлял для него опасность. Угрозу привычному порядку его существования. Его дни протекали однообразно, и это было безопасно. Спокойно. Единственный для него способ выжить — оставить позади все, что могло бы напоминать о его прежней жизни. Он не так глуп, чтобы связаться с кем-либо, особенно — с женщиной. Это непременно приведет к неприятностям.
Нет, ему гораздо проще жить в одиночестве, в компании с ягуаром.
Словно угадав его мысли, Балам взглянул на Стива и издал долгий раскатистый рык — само воплощение довольства. В хижине было тесно и темно. Единственный свет исходил снаружи, от догорающего костра. Но даже при таком тусклом свете Стив видел огромные золотые звезды — сияющие в темноте широко раскрытые глаза Балама, всегда настороженные, даже когда он отдыхал.
Это напомнило Стиву, что ему также не следует терять бдительность.
Но когда он снова взглянул на Иден, у него перехватило дыхание от невольного восхищения. Под ее внешней хрупкостью скрывалась твердость стали. Она пережила страшную бойню, сделавшую ее вдовой; в течение двух недель одна скрывалась в джунглях и вот теперь оказалась в его постели. Как она поведет себя? Вероятно, ему следовало остановиться, как только он показал ей, кто здесь главный. Но он этого не сделал. Вызов в ее глазах и дерзкие слова были слишком возбуждающими, и это вывело его из себя. Будь он проклят, если сожалеет или станет извиняться. И пусть Иден этого не ждет.
Разжав руки, он отодвинулся в сторону и попытался сосредоточиться на чем-то другом, попытался забыть о неистовом желании, сжигавшем его. Прошло много времени, прежде чем он заснул, — впрочем, едва ли можно было назвать сном это легкое забытье, больше походившее на бессонницу.
Поднявшись еще до того, как первые лучи света пробились сквозь плотный полог сплетенных ветвей над головой, Стив развел костер и разогрел фасоль и кофе к тому времени, как Иден проснулась. Он услышал ее сонное бормотание, затем резкий шумный вдох — это она увидела Балама. Стив был немного удивлен, когда Иден не вскрикнула. Очевидно, решила смириться с присутствием ягуара.
Вскоре Иден вышла из хижины; на ней были штаны и рубашка. И распоротое полотнище одной из штанин колыхалось, хлопая по стройной ноге, когда она шагала к костру.
— Твой ягуар вернулся, — сказала она, взяв кружку с кофе, которую Стив протянул ей.
— Он явился за несколько часов до рассвета. Хочешь фасоли с лепешками?
Иден уселась на бревно у костра и откинула за спину длинные пряди светлых волос. Она едва заметно улыбнулась, бросив на Стива быстрый, несколько смущенный взгляд.
— Да, не помешало бы. Я не ожидала, что шеф-повар сегодня утром приготовит мне завтрак.
— Только не слишком-то привыкай к этому. Кстати, единственное, в чем у меня есть кое-какой опыт, — это приготовление армейской пищи. — Стив вовремя спохватился и умолк, но Иден тут же ухватилась за неосторожно сказанное слово.
— Армейской пищи… И долго ты пробыл в армии?
— Достаточно долго, чтобы понять, что мне это не нравится. Вот возьми. Темная фасоль в маисовой лепешке. Я добавил немного чили для вкуса, так что, возможно, она немного острая.
Иден ела с аппетитом, держа горячую лепешку обеими руками, чтобы не распалась. Но это не помогло. Фасоль высыпалась на тарелку, которую она держала на коленях. Тогда Стив показал ей, как нужно есть.
— Вот так, согни нижнюю часть пополам и придерживай с боков. Да, так. Привыкнешь, когда будешь есть это чаще.
— Надеюсь, что привыкну, — пробормотала Иден с набитым фасолью ртом. Высунув кончик языка, она слизнула кусочек фасолины из уголка губ. — Очень вкусно. Пикантно. Не слышала, чтобы одна из сторон американской армии довольствовалась фасолью с лепешками.
Стив не смотрел на нее, когда Иден прикрывала крышкой котелок, подвешенный над костром.
— А я слышал, — сказал он отрывисто. — Не знаю, как янки, но конфедераты были чертовски счастливы раздобыть хоть что-нибудь поесть.
— Да, конечно, я понимаю…
Иден в молчании закончила трапезу, затем откинулась назад, держа в руках оловянную кружку с кофе. Стив старался не смотреть на нее слишком пристально. Она не выказывала ни малейшего смущения, тогда как он вдруг почувствовал себя непривычно неловко.
«Довольно-таки забавно, — подумал он, — что она отнеслась к событиям прошедшей ночи легче, чем я». Ему трудно было смотреть на нее, но еще труднее — не смотреть. Она выглядела непринужденной, сидя на бревне и прислонившись к стройному стволу гуайявы. Ее чудесные волосы локонами струились по плечам, глаза были такого насыщенного нежно-голубого цвета, что у него перехватывало дыхание.
Покончив с третьей лепешкой, Стив сложил объедки в деревянную миску и отнес за пределы лагеря. Когда он вернулся, Иден домывала последнюю тарелку. Она взглянула на него с робкой улыбкой.
— Наконец-то я могу быть полезной. Могла бы я сделать что-нибудь еще?
«О да»… — подумал он. Но вслух сказал совсем другое:
— Наверное, прямо сейчас — ничего. Если только не хочешь починить свои штаны. Они выглядят весьма соблазнительно, но могут привести к неприятностям, если зацепишься за сучок.
Иден взглянула на порванную штанину и утвердительно кивнула:
— Ты прав. Полагаю, в хижине имеется корзинка с принадлежностями для шитья.
— Стараюсь быть готовым ко всему.
Она рассмеялась:
— Это я уже заметила. Прекрасно. Я зашью их.
Пока Иден зашивала длинную прореху на своих штанах, Стив нашел себе дело за пределами лагеря. Закинув ружье за спину и заверив Иден, что не станет удаляться за пределы слышимости, он нарубил дров и бегло осмотрел окрестности, выясняя, не вернулись ли индейцы. Но никаких признаков их присутствия он не обнаружил.
По пути к хижине Стив увидел на поляне первые шеренги муравьев. Ускорив шаг, он поспешно вернулся в лагерь. Бросив дрова на землю, он повернулся к Иден и схватил ее за руку.
— Быстрее иди в хижину.
— Что? Но почему? — Она взглянула на него с удивлением.
— Быстрее. Нет времени на вопросы. Просто делай, что я говорю.
Как только они вошли в хижину, Стив распустил сетку, прикрепленную над входом, и закрепил ее так, чтобы она полностью закрыла проем.
— Передай мне несколько вон тех корзин, — сказал он Иден, не глядя на нее. — Где Балам?
— Ушел. Каких корзин?
— Любые подойдут. Мне просто нужно чем-нибудь закрепить внизу эту сетку… Да, это то, что нужно.
— Не будешь ли ты любезен сказать, зачем мы все это делаем?
— Полчища муравьев, — ответил Стив, тщательно осматривая стены, чтобы убедиться, что нигде в обмазке не появились трещины. — Некоторые из них могли бы пробраться сюда, а их укусы страшно жгут.
— Полчища муравьев? Они опасны?
— Поодиночке — нет. Но когда их много, они становятся чертовски агрессивными маленькими ублюдками.
Когда он умолк, послышался характерный шорох приближавшихся насекомых, пробиравшихся сквозь опавшую листву. Стив знаком пригласил Иден подойти к выходу.
— Смотри. Вон там. Видишь, как шевелятся кусты? Это не от ветра. Это муравьи.
Шорох становился все громче, и вот появились муравьи — живая река крошечных тварей; это огромное войско быстро продвигалось вперед.
— О Боже! — выдохнула Иден, и Стив почувствовал, как она опустилась на колени. — Они попытаются проникнуть сюда?
— Скорее всего — нет. Они ищут пищу. Когда найдут что-нибудь, перетаскают к себе в колонию по кусочкам. Самое лучшее — не попадаться им на пути. Известно, что они убивают мелких животных и даже ранят более крупных. Я предпочитаю отсидеться в безопасности, чем потом сожалеть.
Иден приглушенно вскрикнула, и Стив обернулся, чтобы взглянуть на нее.
— А ты уверен, что им не удастся пробраться сюда?
— Надеюсь, они не будут очень уж стараться. Я выбрасываю объедки подальше, и теперь ты знаешь почему. Если они разыскивают еду, то найдут вкусные кусочки там, а не здесь.
Шуршание становилось все громче, а затем послышался вибрирующий гул — это скопище муравьев потоком хлынуло мимо. Некоторые отважились подойти к краю хижины, но, как и предсказывал Стив, довольно быстро пошли дальше. В считанные минуты последний батальон крошечных солдат показал свой тыл — муравьи ушли.
Иден посмотрела на Стива широко раскрытыми глазами.
— Там, снаружи, наверное, очень опасно.
— Да уж, настоящие джунгли. Меня удивляет, что ты не подумала об этом перед тем, как отправиться сюда.
— Едва ли это была моя идея. Хотя должна признаться, что меня привлекала перспектива открытия древних храмов. И это было гораздо лучше, чем снова оказаться покинутой.
Стив внимательно посмотрел на нее. Она почти ничего не рассказывала о своем муже, но портрет покойного, который Стив создал в своем воображении, был не очень-то привлекательным. Немного помедлив, он спросил:
— И часто Колин покидал тебя?
— Зависело от обстоятельств. — Иден несколько секунд колебалась, затем все же добавила: — И оттого, сколько денег ему было нужно от меня, чтобы организовать очередную экспедицию.
— Понятно, — кивнул Стив. Выходит, он прав: Колин Миллер был далеко не идеальным мужем.
С минуту помолчав, Стив спросил:
— Так почему же ты вышла за него замуж?
Иден тяжко вздохнула:
— Почему?.. Это устроили мои дедушка с бабушкой. У меня просто не было выбора. Но это не означает, что я не хотела выйти за него. — Она тихо рассмеялась. — Я была так молода и одинока… Дед с бабушкой старались, полагаю, но, очевидно, им было трудно растить ребенка. А мои родители умерли от лихорадки, когда мне было десять лет. Вероятно, бабушка с дедом собирались исправить ужасную ошибку, которую совершил мой отец, женившись на женщине более низкого положения. Видишь ли, они считали, что были слишком снисходительны и мягки с ним, поэтому он и стал таким своевольным и упрямым и женился на моей матери — женщине без должного происхождения и положения в обществе.
Иден снова вздохнула, и Стив понял, что искренне сочувствует ей.
— Значит, ты вышла за Колина, потому что они тебе так велели?
Она кивнула.
— Но не думай, что мне не понравилась эта идея. Напротив, я воображала, что влюблена в него. Ведь я была так молода и глупа, так жаждала любви, а он проявлял внимание. Приносил цветы, говорил комплименты. Он был из подходящей семьи, хотя и имел репутацию сумасброда. Но происхождение обязывает, понимаешь ли, и я думаю, что бабушка с дедушкой полагали, что происхождение Колина сможет восполнить ущерб, нанесенный моим отцом. О, теперь это звучит глупо, но я хотела угодить им. Я хотела только одного: чтобы мои дедушка с бабушкой были довольны мной, чтобы одобряли все, что я делаю.
Последние слова были сказаны хриплым шепотом, и у Стива мучительно сжалось горло. Поднявшись на ноги, он принялся сворачивать сетку.
— Не хочешь ли помочь мне?
Когда они свернули сеть и снова привязали ее над дверью, Стив повернулся и взглянул на Иден. Она заплела волосы в косу, и только отдельные завитки падали ей на лоб и щеки. Она раскраснелась и выглядела разгоряченной и очень желанной. Он отвернулся, решив противостоять соблазну. — Я собираюсь за покупками. Хочешь, пойдем вместе?
Иден с удивлением переспросила:
— За покупками?..
Он ухмыльнулся:
— Я так это называю. На самом деле я беру с собой несколько пустых корзин и смотрю, что можно прихватить из съестного. Но только в расчете на несколько дней. На такой жаре все быстро портится.
— Меня поражает обилие дикорастущих овощей и фруктов. Как ты узнаешь, что пригодно в пищу, а что — нет?
— Опытным путем. Некоторые эксперименты закончились для меня плачевно, так что я стараюсь обходиться знакомыми растениями. Или теми, что используют индейцы. У меня был… друг, который многому меня научил, когда я впервые пришел сюда. Ах Тул много раз спасал мне жизнь, не позволяя есть что не следует. Слишком плохо… — Стив внезапно умолк — ведь все это осталось в прошлом. Перехватив взгляд Иден, он пожал плечами в ответ на безмолвный вопрос в ее глазах.
Немного помолчав, он вновь заговорил:
— Перед тем как началась война каст, здесь, в нескольких милях к югу, была банановая плантация. Сейчас она исчезла, но некоторые деревья разрослись и все еще плодоносят. — Стив наклонился и, подняв с пола корзину, вручил ее Иден. — Давай посмотрим, что нам удастся найти, Златовласка.
Когда Иден брала корзину, их руки соприкоснулись, и она вскинула на него густые ресницы — в это мгновение она походила на испуганную лань. Неожиданный прилив нежности сильно взволновал и удивил его. Он этого не хотел. Ему это не требовалось. Она была ранимой, трогательной и прекрасной, и он чувствовал, что все ближе и ближе соскальзывает к опасной черте.
Иден. Ее имя означает красоту, восторг, наслаждение, рай. Да, все это — и Неприятности с большой буквы.
Стив постарался придать своему тону беззаботность:
— Прошу к выходу, миледи.
Нет, он не может позволить себе нечто большее, чем чисто физические отношения. Он не такой глупец, чтобы сближаться с кем-либо. Это было бы слишком опасно.
Глава 8
И снова был кошмар, пришедший в ночи подобно раскатам грома и вспышкам молний. Крики и вопли, пляшущие вспышки огня, сверкающие мечи и мачете — и стремительный наплыв леденящего ужаса.
А потом возникло лицо Колина, бледное и искаженное до неузнаваемости. В тумане сна он простирал к ней руки, умоляя о помощи. А она не могла. Ведь если бы она вышла из спасительной тени мангрового дерева, индейцы увидели бы ее. И она бы умерла, как умирали остальные'— с ужасными криками, в потоках крови… Так много крови было повсюду, что земля стала красной. Она же, затаившись между выступающими из земли корнями дерева, наблюдала, как он умирал.
Не смея пошевелиться, не смея закричать, Иден смотрела на мужа широко раскрытыми от ужаса глазами. Она видела, как сверкнул в свете факелов и горящих палаток смертоносный клинок мачете, оборвавший жизнь Колина. Когда же лезвие с отвратительным звуком рассекло его тело, она наконец-то закрыла глаза, чтобы не видеть смерти. Но она по-прежнему слышала крики и стоны — теперь они будут преследовать ее до конца жизни.
Иден застонала, пытаясь избавиться от ужасающих воплей людей, жаждавших крови. Но все было так реально и так живо, что она никак не могла ускользнуть, не могла убежать, как той ночью, когда спасалась. Шум бойни остался далеко позади, потом наконец совсем затих, а она все бежала, охваченная ужасом, бежала без всякой цели и не разбирая дороги… А когда наконец-то рассвело, она укрылась в полом стволе дерева. Тут ее и нашел Пако.
Она с облегчением взглянула на него, но тут же пронзительно закричала, потому что лицо индейского мальчика внезапно изменилось, превратившись в гротескную маску смерти — рот его широко раскрылся, а вытаращенные глаза, казалось, вращались. И она все кричала и кричала, изливая в этом вопле отчаяние и ужас, которые ей пришлось испытать.
— Иден… Иден, черт возьми, проснись, — раздался чей-то голос, но это не был голос из ночного кошмара.
Схватившись за что-то теплое, она открыла глаза; все ее тело сотрясалось от рыданий.
— Иден, проснись. — Перед ней было лицо Стива. — Это всего лишь сон.
Ее пальцы впились в его плечи, и она прошептала:
— Нет-нет, все это было на самом деле…
Иден сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться, но пережитый ужас упорно не отпускал — леденил кровь и бросал в дрожь.
— Я хотела помочь, — с трудом выговорила она, борясь с остатками ночного кошмара. — Я хотела, но не могла: они убили бы и меня. О Господи, Колин мертв. Сколько раз я желала, чтобы он умер, а теперь его смерть стала для меня наказанием… Ведь все это — из-за меня.
Горячие слезы заструились по ее щекам, попадая в рот и оставляя вкус соли на губах.
— Это моя вина, — шептала она прерывающимся голосом, — я желала ему смерти, и теперь он мертв…
Стив крепко прижал ее к груди и запустил пальцы в ее волосы.
— Ты не виновата в его смерти, — шептал он, согревая своим дыханием ее обнаженное плечо. — Это была резня. Я тебе говорил. Война каст. Такое случается. «Сей смуту— и спустишь собак войны», — писал Шекспир.
Вот что это такое, Златовласка. Смерть твоего мужа — трагическая случайность. Но ты выжила. Именно это и требовалось от тебя. Ты не сделала ничего дурного, ты ни в чем не виновата.
Блуждая пальцами по его мускулистой груди, она пробормотала:
— Ты не понимаешь. Мы поссорились. Я сказала Колину, что хотела бы, чтобы он умер. Он был таким… Думаю, мне не следует говорить об этом теперь. Он мертв, и это уже не имеет значения.
Стив тихо рассмеялся:
— Дорогая, если бы смерть настигала каждого мужчину, которому женщина пожелала умереть, мир был бы населен одними лишь женщинами. Что же касается Колина… Вероятно, твой муж сам виноват, если ты, разозлившись на него, пожелала ему смерти.
Закрыв глаза, Иден судорожно сглотнула. Возможно, Стив прав. Если бы Колина не убили, она скорее всего никогда не почувствовала бы вины за их последнюю ссору. Но кровавая резня случилась почти сразу после их с мужем яростной стычки. И вот теперь он мертв, и она не может взять обратно свои опрометчивые слова.
Ее снова охватила дрожь, и она покрепче прижалась к Стиву. Он наклонил голову и коснулся горячими губами ее щеки. Потом прошептал на ухо:
— Не плачь, малышка. — Его дыхание шевельнуло выбившийся светлый локон. — О Господи! Похоже, ты совсем замерзла. Словно мокрый мрамор. Давай я обниму тебя покрепче. Вот так. Теплота человеческого тела — лучшее средство от озноба…
Иден постепенно успокаивалась. Ей казалось, что в объятиях Стива она в полной безопасности. Он был такой сильный, уверенный в себе, надежный…
— О, Стив, — тихонько прошептала она, и он еще крепче прижал ее к себе.
Иден чувствовала сильное ровное биение его сердца и повернулась, чтобы поцеловать его в грудь.
— Златовласка…
Стив взял ее за подбородок и заглянул в глаза. Другой рукой он начал поглаживать Иден по спине. Несколько секунд спустя их губы слились в поцелуе, и почти тотчас же он раздвинул ее ноги и вошел в нее. Сначала он двигался медленно и осторожно, затем все быстрее, и вскоре ее тоже охватило возбуждение, которое с каждым мгновением усиливалось. Стив же увлекал ее все выше и выше к вершинам блаженства, пока она не сжала его в объятиях, затаив дыхание от предвкушения. Возбуждение обострилось до предела, почти до боли — и тогда наконец-то последовало сладостное освобождение. Иден вскрикнула и крепко прижалась к Стиву, он же внезапно застонал и замер в ее объятиях.
Вскоре они уснули, а когда Иден проснулась, было уже светло. К счастью, на сей раз не сны послужили причиной ее пробуждения, а приятная тяжесть Стива, все еще лежавшего на ней. Она выбралась из-под него и улыбнулась, когда он, так и не проснувшись, вытянулся на матрасе. Бледный свет рассвета едва проникал в хижину, наполняя ее странными тенями; деревья же, обступавшие хижину, казались расплывчатыми и нереальными.
Иден внимательно посмотрела на Стива. Удержавшись от соблазна погладить его по лицу, она довольствовалась тем, что любуется им. Ее несколько смущало и озадачивало осознание того, что она поступает как влюбленная женщина.
О Господи, неужели она уже успела в него влюбиться?
Нет, невозможно. Это пугало и опьяняло. Это казалось безумием…
Такого просто быть не могло — не могло случиться за столь короткое время. Боже, она была ужасно смущена. Он приводил ее в смятение — и физическое, и душевное. Она постоянно ловила себя на том, что без всякой причины пялится на него, и быстро отводила взгляд, чтобы он случайно не поймал ее за этим занятием. Неужели она действительно в него…
Нет-нет, это просто ее личное восприятие, преклонение перед чистотой линии форм. Его волосы цвета воронова крыла, его мерцающие золотистые глаза и загорелое лицо с удивительно правильными чертами — все это могло бы вдохновить любого художника. Были моменты, когда она развлекалась тем, что воображала, будто рисует его маслом. Представляла себе различные оттенки красно-коричневого и черного, которыми она бы воспользовалась, чтобы передать игру мышц на его животе и груди, представляла мазки кистью, которыми она стала бы воссоздавать бугрящиеся мышцы, свидетельствующие о необычайной силе. Черноту его волос следовало бы подчеркнуть тонкими штрихами насыщенного красно-коричневого цвета, чтобы передать, как они вспыхивают на солнце, а его глаза… Здесь она всегда колебалась. Как может простой смертный воссоздать насыщенное золото его глаз, не сделав их слишком желтыми или слишком коричневыми? Благодаря какой-то непередаваемой игре света в его глазах то плясали дьявольские искорки, то сверкал гнев.
Уступив желанию прикоснуться к нему, она провела кончиками пальцев по его лбу, отбрасывая с лица копну темных волос. Он сдвинул брови, чуть нахмурившись, но лоб его тут же разгладился. Щетина на подбородке тихонько заскрипела, когда она осторожно провела по ней пальцами.
Поглаживая его загорелые шею и грудь, Иден восхищалась совершенными линиями мужского тела. Короткие темные волосы курчавились на его груди, темной полоской спускаясь к низу живота. Иден осторожно провела пальцами по волоскам, и тотчас же послышался сонный голос Стива:
— Какая же ты ненасытная, Златовласка.
Иден вскрикнула от неожиданности и отдернула руку. Но Стив тут же перехватил ее и прижал ладонью к своему животу. Она взглянула ему в лицо и увидела, что он улыбается.
А потом возникло лицо Колина, бледное и искаженное до неузнаваемости. В тумане сна он простирал к ней руки, умоляя о помощи. А она не могла. Ведь если бы она вышла из спасительной тени мангрового дерева, индейцы увидели бы ее. И она бы умерла, как умирали остальные'— с ужасными криками, в потоках крови… Так много крови было повсюду, что земля стала красной. Она же, затаившись между выступающими из земли корнями дерева, наблюдала, как он умирал.
Не смея пошевелиться, не смея закричать, Иден смотрела на мужа широко раскрытыми от ужаса глазами. Она видела, как сверкнул в свете факелов и горящих палаток смертоносный клинок мачете, оборвавший жизнь Колина. Когда же лезвие с отвратительным звуком рассекло его тело, она наконец-то закрыла глаза, чтобы не видеть смерти. Но она по-прежнему слышала крики и стоны — теперь они будут преследовать ее до конца жизни.
Иден застонала, пытаясь избавиться от ужасающих воплей людей, жаждавших крови. Но все было так реально и так живо, что она никак не могла ускользнуть, не могла убежать, как той ночью, когда спасалась. Шум бойни остался далеко позади, потом наконец совсем затих, а она все бежала, охваченная ужасом, бежала без всякой цели и не разбирая дороги… А когда наконец-то рассвело, она укрылась в полом стволе дерева. Тут ее и нашел Пако.
Она с облегчением взглянула на него, но тут же пронзительно закричала, потому что лицо индейского мальчика внезапно изменилось, превратившись в гротескную маску смерти — рот его широко раскрылся, а вытаращенные глаза, казалось, вращались. И она все кричала и кричала, изливая в этом вопле отчаяние и ужас, которые ей пришлось испытать.
— Иден… Иден, черт возьми, проснись, — раздался чей-то голос, но это не был голос из ночного кошмара.
Схватившись за что-то теплое, она открыла глаза; все ее тело сотрясалось от рыданий.
— Иден, проснись. — Перед ней было лицо Стива. — Это всего лишь сон.
Ее пальцы впились в его плечи, и она прошептала:
— Нет-нет, все это было на самом деле…
Иден сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться, но пережитый ужас упорно не отпускал — леденил кровь и бросал в дрожь.
— Я хотела помочь, — с трудом выговорила она, борясь с остатками ночного кошмара. — Я хотела, но не могла: они убили бы и меня. О Господи, Колин мертв. Сколько раз я желала, чтобы он умер, а теперь его смерть стала для меня наказанием… Ведь все это — из-за меня.
Горячие слезы заструились по ее щекам, попадая в рот и оставляя вкус соли на губах.
— Это моя вина, — шептала она прерывающимся голосом, — я желала ему смерти, и теперь он мертв…
Стив крепко прижал ее к груди и запустил пальцы в ее волосы.
— Ты не виновата в его смерти, — шептал он, согревая своим дыханием ее обнаженное плечо. — Это была резня. Я тебе говорил. Война каст. Такое случается. «Сей смуту— и спустишь собак войны», — писал Шекспир.
Вот что это такое, Златовласка. Смерть твоего мужа — трагическая случайность. Но ты выжила. Именно это и требовалось от тебя. Ты не сделала ничего дурного, ты ни в чем не виновата.
Блуждая пальцами по его мускулистой груди, она пробормотала:
— Ты не понимаешь. Мы поссорились. Я сказала Колину, что хотела бы, чтобы он умер. Он был таким… Думаю, мне не следует говорить об этом теперь. Он мертв, и это уже не имеет значения.
Стив тихо рассмеялся:
— Дорогая, если бы смерть настигала каждого мужчину, которому женщина пожелала умереть, мир был бы населен одними лишь женщинами. Что же касается Колина… Вероятно, твой муж сам виноват, если ты, разозлившись на него, пожелала ему смерти.
Закрыв глаза, Иден судорожно сглотнула. Возможно, Стив прав. Если бы Колина не убили, она скорее всего никогда не почувствовала бы вины за их последнюю ссору. Но кровавая резня случилась почти сразу после их с мужем яростной стычки. И вот теперь он мертв, и она не может взять обратно свои опрометчивые слова.
Ее снова охватила дрожь, и она покрепче прижалась к Стиву. Он наклонил голову и коснулся горячими губами ее щеки. Потом прошептал на ухо:
— Не плачь, малышка. — Его дыхание шевельнуло выбившийся светлый локон. — О Господи! Похоже, ты совсем замерзла. Словно мокрый мрамор. Давай я обниму тебя покрепче. Вот так. Теплота человеческого тела — лучшее средство от озноба…
Иден постепенно успокаивалась. Ей казалось, что в объятиях Стива она в полной безопасности. Он был такой сильный, уверенный в себе, надежный…
— О, Стив, — тихонько прошептала она, и он еще крепче прижал ее к себе.
Иден чувствовала сильное ровное биение его сердца и повернулась, чтобы поцеловать его в грудь.
— Златовласка…
Стив взял ее за подбородок и заглянул в глаза. Другой рукой он начал поглаживать Иден по спине. Несколько секунд спустя их губы слились в поцелуе, и почти тотчас же он раздвинул ее ноги и вошел в нее. Сначала он двигался медленно и осторожно, затем все быстрее, и вскоре ее тоже охватило возбуждение, которое с каждым мгновением усиливалось. Стив же увлекал ее все выше и выше к вершинам блаженства, пока она не сжала его в объятиях, затаив дыхание от предвкушения. Возбуждение обострилось до предела, почти до боли — и тогда наконец-то последовало сладостное освобождение. Иден вскрикнула и крепко прижалась к Стиву, он же внезапно застонал и замер в ее объятиях.
Вскоре они уснули, а когда Иден проснулась, было уже светло. К счастью, на сей раз не сны послужили причиной ее пробуждения, а приятная тяжесть Стива, все еще лежавшего на ней. Она выбралась из-под него и улыбнулась, когда он, так и не проснувшись, вытянулся на матрасе. Бледный свет рассвета едва проникал в хижину, наполняя ее странными тенями; деревья же, обступавшие хижину, казались расплывчатыми и нереальными.
Иден внимательно посмотрела на Стива. Удержавшись от соблазна погладить его по лицу, она довольствовалась тем, что любуется им. Ее несколько смущало и озадачивало осознание того, что она поступает как влюбленная женщина.
О Господи, неужели она уже успела в него влюбиться?
Нет, невозможно. Это пугало и опьяняло. Это казалось безумием…
Такого просто быть не могло — не могло случиться за столь короткое время. Боже, она была ужасно смущена. Он приводил ее в смятение — и физическое, и душевное. Она постоянно ловила себя на том, что без всякой причины пялится на него, и быстро отводила взгляд, чтобы он случайно не поймал ее за этим занятием. Неужели она действительно в него…
Нет-нет, это просто ее личное восприятие, преклонение перед чистотой линии форм. Его волосы цвета воронова крыла, его мерцающие золотистые глаза и загорелое лицо с удивительно правильными чертами — все это могло бы вдохновить любого художника. Были моменты, когда она развлекалась тем, что воображала, будто рисует его маслом. Представляла себе различные оттенки красно-коричневого и черного, которыми она бы воспользовалась, чтобы передать игру мышц на его животе и груди, представляла мазки кистью, которыми она стала бы воссоздавать бугрящиеся мышцы, свидетельствующие о необычайной силе. Черноту его волос следовало бы подчеркнуть тонкими штрихами насыщенного красно-коричневого цвета, чтобы передать, как они вспыхивают на солнце, а его глаза… Здесь она всегда колебалась. Как может простой смертный воссоздать насыщенное золото его глаз, не сделав их слишком желтыми или слишком коричневыми? Благодаря какой-то непередаваемой игре света в его глазах то плясали дьявольские искорки, то сверкал гнев.
Уступив желанию прикоснуться к нему, она провела кончиками пальцев по его лбу, отбрасывая с лица копну темных волос. Он сдвинул брови, чуть нахмурившись, но лоб его тут же разгладился. Щетина на подбородке тихонько заскрипела, когда она осторожно провела по ней пальцами.
Поглаживая его загорелые шею и грудь, Иден восхищалась совершенными линиями мужского тела. Короткие темные волосы курчавились на его груди, темной полоской спускаясь к низу живота. Иден осторожно провела пальцами по волоскам, и тотчас же послышался сонный голос Стива:
— Какая же ты ненасытная, Златовласка.
Иден вскрикнула от неожиданности и отдернула руку. Но Стив тут же перехватил ее и прижал ладонью к своему животу. Она взглянула ему в лицо и увидела, что он улыбается.