Марш не выдержал и спросил. Райэнна ответила, пожимая плечами:
— На моей планете, как и на большинстве других, существуют злобные хищники и разнообразные животные, мясо которых употребляют в пищу. Если ты будешь в разговоре использовать научные названия этих животных — получится лишь набор непонятных звуков, смысл которых тебе придется объяснять другим. Принцип работы диска основан на системе подбора образов и эквивалентов.
Дэйну пришлось удовлетвориться подобным объяснением. Между возможностями земной науки и возможностями тех, кто создал переводящее устройство, существовал слишком большой временной разрыв. Например, как между изобретением колеса и созданием мощного современного компьютера.
— Не думаю, что обезьяноподобные могут снискать себе легендарную славу жесточайших существ во всей вселенной, — довольно грубо заявил Клифф-Клаймер. — Скорее всего охотники близки к мехарам по крови. Тут немало моих соплеменников и представителей близких им биотипов.
— Это доказывает только то, — выпалила Райэнна, — что и ты и мы принадлежим к племенам, состоящим из кровожадных тварей!
— То, что вы говорите, весьма интересно, — задумчиво проговорил Аратак. — Мои соплеменники народ мирный, я бы удивился, если бы ящерообразные сумели стяжать столь…
Дэйн перебил гиганта.
— А вот я совсем не удивился бы, — сказал он. — Самыми страшными хищниками в истории моей планеты считаются как раз ящеры — тираннозавры.
Аратак был крайне удивлен.
— А как у них обстояло дело с сапиентностью?
— Очень скверно, — честно признался Марш. — Совсем мозга не было.
— Ну что ж. Ящеры, не обладающие интеллектом, довольно часто отличаются злобностью, — обрадовался Аратак. — Но таковые обычно вымирают, что является лишь очередной иллюстрацией безграничной мудрости Божественного Яйца, которая гласит, что взалкавший крови других рано или поздно захлебнется своей собственной. Если же ящерам удается развиться в сапиентных существ, они, как правило, ведут миролюбивый образ жизни. Я дал всего лишь философское объяснение такого явления, но, по крайней мере в пределах Содружества, исключения мне неизвестны.
— Он прав, Дэйн, — подтвердила Райэнна. — Все знают, что дела обстоят именно так. В старинных сказаниях говорится о злобных ящерах, но это всего лишь легенды.
Аратак кивнул:
— Итак, как я говорил, мы народ миролюбивый, любой мог бы сказать, что я здесь по ошибке. Однако, когда мы тренировались, я тоже увидел одного себе подобного. Я приветствовал его именем Божественного Яйца, полагая, что он, так же как и я, узник этой планеты, как вдруг он исчез. Я было подумал, что мне померещилось, что я сделался жертвой какой-то оптической галлюцинации, однако теперь у меня появилась иная теория.
— Хотелось бы услышать ее, — сказал Дэйн, у которого сложилось довольно высокое мнение об умственных способностях гигантского ящера.
— Извольте. Представим себе, что охотники — не единый народ, а некий клан, конгломерат, состоящий из отбросов общества, не находящих себе места среди соплеменников: изменники, воры, бандиты, убийцы — одним словом, антиобщественные элементы со всей вселенной. Какой-нибудь сумасшедший с моей планеты вполне мог найти себе место здесь. Если бы он был таким же узником, как и я, зачем бы он стал избегать меня?
— Не обязательно, — неожиданно возразила Даллит. — Возможно, он просто… стыдится того, что оказался здесь. Миролюбивое существо, которое в процессе отбора подверглось, как и мы, проверке на храбрость и отчаянность, может быть, напугано тем, что открыло в себе звериные инстинкты… А встретив здесь соплеменника и понимая, что он знает, каким образом попадают сюда, просто стыдится…
Дэйн понял, что девушка испытывает именно такие чувства. Впервые он подумал о том, что она, возможно, сожалеет о своей вспышке ярости на корабле мехаров.
Аратак со свойственной ему обходительностью выдержал небольшую паузу, прежде чем, покачав головой, возразил Даллит.
— Нет, — произнес он. — Нет, насколько я знаю своих соплеменников, будь он одним из нас — обязательно подошел бы, чтобы выразить мне свое сочувствие. Из чего я и заключаю, что видел охотника, который наблюдал за мной, а отсюда делаю вывод, что это не единый народ… Тем же можно объяснить и такое многообразие особей, именуемых здесь дичью.
Дэйн счел высказанную Аратаком теорию вполне разумной и заслуживающей рассмотрения. Она объясняет, почему в легендах охотники — существа, как бы лишенные осязаемых форм, а также и то, почему они не показываются дичи, предпочитая общаться и с ней, и с ее поставщиками через посредство Служителей. Таким образом их секретам ничто не угрожало.
И все-таки… Нет, Марш не чувствовал себя вполне уверенным. Странно, что сборищу преступников удалось выработать такое трепетное отношение к ритуалу охоты. К тому же никто никогда не слышал о том, чтобы где-нибудь во вселенной велся набор в охотники. Пленники совещались и спорили до глубокой ночи, но отправились спать, так ни до чего конкретно и не договорившись.
Как же выглядят эти проклятые охотники?! По мере того как Красная Луна росла, мысль эта все больше и больше занимала умы и души пятерых пленников, становясь неизбывным кошмаром. К Дэйну привязалась дурацкая песенка про какого-то Снарка, с которым кто-то вел дикую нескончаемую войну в горячечных бредовых сновидениях.
Маршу было наплевать на неизвестного ему Снарка, а вот самому ему, Дэйну, вовсе не хотелось, чтобы он, как в песенке, «растворившись без следа, пропал навеки — навсегда».
В таких случаях землянин вытаскивал из ножен меч самурая и, хмуро глядя на его смертоносный клинок, мысленно обещал себе: «Пусть навсегда, но не без следа… следы я по себе оставлю!»
Позже Марш думал, что, если бы период этой проклятой неопределенности продлился хоть чуть-чуть подольше, он, Дэйн, вероятно, сошел бы с ума. Райэнна по два-три раза за ночь, расталкивая, будила его, так громко он стонал. (Хотя, разумеется, не только Дэйн страдал от ужасных видений. Однажды ночью Даллит подняла всех с коек диким криком. Потом Клифф-Клаймер устроил настоящую схватку с приснившимся ему противником. Самое неприятное заключалось в том, что мехар не сразу сообразил, что те, кто пытается привести его в чувство, — Дэйн и Аратак, — товарищи по несчастью, а не злобные враги. Прежде чем землянин и человек-ящерица догадались вылить на «льва» ведро воды, последний успел здорово подрать их когтями.)
И вдруг… период ожидания кончился.
Красная Луна, разраставшаяся день ото дня на небосклоне, наконец достигла своих максимальных размеров и теперь висела над планетой, как ужасающий, наводящий страх своим леденящим душу красным светом прожектор. Солнечный свет словно бы и вовсе угас, и Дэйн старался не смотреть на гигантский, медленно ползущий диск. Ощущения эта картина вызывала пренеприятные, и землянину казалось, будто над его головой на невидимом крюке подвешен огромный, тяжелый предмет, который вот-вот рухнет вниз, круша все на своем пути. Это вызывало в Дэйне что-то вроде клаустрофобии, он понимал, что такого быть не может, и все же упорно не мог отделаться от навязчивого ощущения…
Марш все время думал, что же произойдет, когда Луна окончательно станет полной. И вот однажды вечером, когда все возвращались с купания, по багровому лику поползли какие-то тени. Величина спутника составляла половину величины планеты, что означало — когда последняя окажется между солнцем и луной, наступит полное затмение Красной Луны…
Прямо на глазах тень поедала багровый диск. Цвета, в которые был окрашен ландшафт, быстро менялись, становясь неузнаваемыми, странными, пугающими. Вокруг стемнело, откуда-то налетел злой, порывистый ветер.
Пятеро пленников остановились словно по команде, женщины прижались к Дэйну, а Красная Луна превратилась сначала в серп, потом в подобие срезанного края ногтя, затем осталось лишь красное сияние, и наконец, впервые за все время, проведенное ими на этой планете, наступила темнота и по небу рассыпались звезды.
— Охота закончилась, — прошептала Даллит. — Когда наступает затмение, это означает, что охота завершена.
Раздавшийся в темноте голос мехара показался особенно грубым:
— Трупы охотников и мертвая дичь. Скоро наш черед.
— И когда? — спросила Райэнна, ни к кому конкретно не обращаясь. Ответа не было. Все они так и стояли, не двигаясь с места, а время шло и шло, будто песок просачивался между пальцами. Наконец звезды растаяли и багровый свет принялся разгонять темноту. Когда все приняло прежний вид, пленники возвратились в свое обиталище. Ни у кого из них не было аппетита. Дэйн в ту ночь почти не спал.
Так, значит, теперь их очередь? Наутро Служитель принес им завтрак и сообщил:
— Произошедшее ночью затмение означает, что охота завершена. Сегодня уцелевшая священная дичь — если таковая есть — получит награду и свободу, а вы станете участниками празднества.
Аппетит ни к кому из пятерых так и не вернулся. Когда солнце стояло уже высоко, а Красная Луна спряталась с противоположной стороны планеты, пленники отправились в Оружейную палату, затем в бассейн. Никто из них почти не тренировался.
Дэйн решился высказать мысль, которая донимала его.
— Я вот все думаю, — произнес он, — представление с награждением и чествованием уцелевших после охоты, которое нам собираются показать, не устраивается ли эта инсценировка с целью подбодрить нас? Что, если мы посмотрим спектакль, героев которого потом преспокойненько уберут?
— Как мило с твоей стороны, что ты об этом подумал, — с отвращением сказала Райэнна. — Ты тоже хочешь подбодрить нас, Дэйн?
Аратак с присущей ему рассудительностью и прямотой произнес:
— Мысль о таком повороте событий приходила на ум и мне.
Клифф-Клаймер, закончивший разминку у зеркал, возразил:
— Нет, тут все по-настоящему, уцелевших действительно освобождают и награждают. Был у нас один человек, не состоявший в близком родстве с членами моего клана. Так вот, этот счастливчик вернулся отсюда богачом. На деньги, полученные от охотников, он основал музей оружия, я даже однажды там побывал, хотя сам хозяин умер, когда я еще был мальчишкой.
— И он ничего не рассказывал об охотниках? Не оставил никаких записей? — с глубоким недоверием спросила Райэнна. — Ученые потратили столетия, чтобы собрать сведения о них, люди считают, что охотники — легенда! Как он мог не написать о том, что испытал?!
— Да кому это надо? — с безразличием произнес мехар.
Райэнна оскорбилась, а Дэйн лишь покивал, он уже привык к тому, что у Клифф-Клаймера отсутствует, так сказать, научное любопытство. Марш сказал, обращаясь к Райэнне:
— Есть у нас на Земле замечательная поговорка: «Любопытство сгубило кошку». Очевидно, соплеменникам Клиффа эти слова запали в душу. Давай решим для себя, что страсть к научным изысканиям более свойственна обезьяноподобным, по крайней мере, когда речь идет об удовлетворении неуемного любопытства. Даже настоящие кошки не слишком интересуются чем-либо, кроме еды, развлечений, ну и конечно всегда помнят об опасности.
— Важно не это, — сказала Даллит примирительно, — главное то, что уцелевший получил свободу.
Она отобрала несколько маленьких круглых камешков для своей пращи и положила их в мешочек на поясе. Все пятеро с особой тщательностью осмотрели свое оружие, понимая, что час решительного боя близок. Райэнна наточила кинжал, а Дэйн снял со стены длинное копье и протянул его подруге со словами:
— Возьми-ка вот это. Неизвестно, придется ли тебе им воспользоваться, но нам может понадобиться оружие для ведения боя на расстоянии.
Райэнна взвесила копье на руке и сказала:
— Для меня тяжеловато и длинновато.
Женщина выбрала себе другое копье, полегче и покороче, а Дэйн, наблюдая за ее действиями, почти совсем успокоился на ее счет. Из Райэнны, судя по всему, вышел куда более серьезный боец, чем Марш мог предположить.
Теперь Дэйн изложил своим товарищам диспозицию, согласно которой Райэнна со своим копьем становилась в центр, чтобы иметь возможность отразить фронтальную атаку. Ножи и когти Клифф-Клаймера пойдут в ход, когда дело дойдет до ближнего боя. Фланговые: Дэйн с самурайским мечом и Аратак с дубиной и секирой (последнюю философ лихо засунул себе за пояс). Арьергард доставался Даллит, она со своей пращей должна была отразить нападение тех, кто попытался бы зайти в тыл маленькому подразделению.
Мехар нахмурился, и Дэйн в очередной раз подумал о том, что Клифф-Клаймер не слишком-то склонен сражаться в строю, для него охота — поединок один на один.
— Разве ты не понимаешь, Клифф? — проговорила Даллит с легким укором. — Охотники только и ждут того, чтобы перебить нас всех поодиночке. Вместе у нас больше шансов выжить.
Мехар еще сильнее нахмурился и поморщился так, словно запахло чем-то очень неприятным. Марш подумал, что лучше бы с Клифф-Клаймером говорила не Даллит, которую «лев» попросту не замечал, не воспринимая всерьез, а Райэнна, вызвавшая у мехара уважение как достойный противник. Клифф-Клаймер посмотрел на Райэнну, словно ожидая поддержки с ее стороны, но она твердо сказала:
— Даллит права.
Мехар пожал плечами и произнес:
— Я дал вам слово, и вы не подали мне повода нарушить его, поэтому я согласен действовать с вами сообща. Но предупреждаю, если на карту окажется поставлена моя честь — на компромисс я не пойду.
Большего от него ожидать не приходилось.
Дэйн, положив себе на колени меч самурая, задумался о давно умершем землянине. Марш не знал, как погиб японец, но не сомневался в том, что сражался он храбро и умело. Самурай, вероятно, принял бы сторону Клифф-Клаймера, а не Дэйна, потому что первый готов был умереть в бою с честью, Марш же намеревался продать свою жизнь подороже, а если возможно, то и выйти из схватки живым и невредимым!
Солнце клонилось к закату, а день к вечеру, когда Райэнна, схватив за руку Дэйна, произнесла с тревожным напряжением в голосе:
— Смотри!
В двери, расположенные в дальнем конце Оружейной палаты, вливалась небольшая, довольно странная процессия, сплошь состоявшая из Служителей и сопровождавшая единственное живое существо в терракотовых одеждах священной дичи, обвешанное гирляндами из зеленых листьев и цветов. Роботы несли оружие победителя — длинное копье и круглый щит, — положив их на подносы из драгоценных металлов. Немногим позже, на глазах пристально наблюдавших за шествием пленников, Служители повесили все оружие на видном месте на стене зала.
— Не иначе как это уцелевший после охоты, — негромко произнес мехар.
— Один-единственный? — мрачно проговорил Аратак, и наджаберья его засветились голубым светом.
— Человек-паук, — сказал Дэйн удивленно.
Точно такое же существо Марш видел и на звездолете мехаров, там это мрачноватое создание шипело, сидя в углу, и таращилось своими будто бы напрочь лишенными мысли глазами. Вот уж кого Дэйн меньше всего ожидал увидеть победителем охоты! И все-таки один из этого племени добился победы, за что и получал теперь заслуженные почести…
Обращаясь скорее к себе, чем к остальным, землянин проговорил:
— Он схватился с охотниками и уцелел, я хочу поговорить с ним.
Однако когда оружие храбреца заняло подобающее место на стене Оружейной палаты, человек-паук был вынесен из зала, окруженный толпой заботливых и внимательных Служителей.
«Так, так, так, — подумал Марш. — Если этой твари удалось продержаться против охотников одиннадцать дней и уцелеть — то у нас тоже есть шанс!»
— Все может быть иначе, — произнесла Даллит на ухо Дэйну, и тот понял, что девушка вновь читает его мысли. — А если ему просто повезло? Или он все эти одиннадцать дней хорошо прятался?
Дэйн кивнул:
— Может быть.
Однако все это означало, что сражаться придется не на голой арене, а значит, в крайнем случае и правда можно найти какое-нибудь укрытие.
Кроме того, несомненно следовало поговорить с победителем, по крайней мере попытаться это сделать!
Солнце склонилось над горизонтом, когда за пленниками пришел Служитель и проводил их к бассейну. Робот также принес с собой новую одежду для всех. Это снова были терракотовые рубахи, но те из них, которые предназначались женщинам, оказались гораздо более короткими, чем прежде. Райэнне, Даллит и Дэйну выдали по паре сандалий на толстой подошве, а Клифф-Клаймер и Аратак в обуви не нуждались.
— Облачитесь для празднества, где будет чествоваться смелость и доблесть, где храбрый получит заслуженную награду, — проговорил Служитель. — Перепояшьтесь оружием, выбранным вами, ибо вам предстоит сразу после торжества отбыть к месту охоты.
— У вас хлопот по горло, Служитель, — сказал Дэйн, произнося вслух то, что уже не раз приходило ему на ум, но до сих пор оставалось лишь слабым подозрением. — Однако не ответите ли вы мне на один вопросик, а?
— На целую дюжину, если в том есть необходимость, — произнес робот ровным, лишенным индивидуальных особенностей голосом. — Мы для того и существуем, чтобы помогать вам и отвечать на ваши вопросы.
— Так вы, роботы, и есть охотники?
Это бы объяснило все: тот факт, что один из Служителей вел переговоры с командиром корабля мехаров, то, что роботы заботились о дичи, а также то, что именно они чествовали победителя.
Однако мысль о том, что в битве им предстоит встретиться лицом к лицу с роботами, которым известно о них все, не могла не устрашать… Марш ждал ответа. Конечно, невозможно представить себе растерявшийся сервомеханизм, а уж тем более проявивший это внешне, но Дэйну показалось, что нечто такое произошло! Он все-таки нашел вопрос, для ответа на который робот не был запрограммирован!
Тем не менее служитель наконец собрался с мыслями и проговорил все тем же ровным голосом:
— Как мы уже успели сказать вам, мы — Служители. С охотниками вы встретитесь, когда придет время. Можно ли попросить вас пройти со мной для купания?
Пришлось проследовать туда, куда приглашал их робот.
«А он ведь не ответил на мой вопрос, — мрачно подумал Дэйн. — Он сказал: „Мы — Служители“, но не сказал: „Мы — не охотники“.
Клифф-Клаймер и Аратак ушли немного вперед, и Дэйн, оставшись в обществе женщин, быстро прошептал им:
— Прикройте меня, если эти металлические болванки вздумают сесть мне на хвост. Я думаю, что надо бы выяснить, где они держат победителя. Если мне удастся поговорить с ним хотя бы десять минут, я клянусь вам, шансы наши возрастут как минимум вдвое, а может быть, и значительно больше.
Райэнна кивнула:
— Если они начнут искать тебя здесь, я скажу, что ты принимаешь грязевую ванну вместе с Аратаком, а он пусть говорит, что ты где-то там и плаваешь.
Дэйн, не говоря больше ни слова, поспешил туда, куда, как ему показалось, понесли увитого гирляндами победителя.
«Надеюсь, у него окажется диск-переводчик, а то Райэнна говорила, что у некоторых его нет», — подумал Марш, пробираясь среди деревьев и цветущих кустов. Солнце стремительно проваливалось за горизонт, светившийся кроваво-красным светом. Это означало, что начинается восход Красной Луны.
«Я буду там уже утром, — мелькнуло в голове у Марша. — И сполна расплачусь по счетам».
Горло у Дэйна перехватило, он крепко вцепился пальцами в эфес висевшего у него на поясе самурайского меча.
Возле высокой стены кустарника, являвшей собой границу ареала, отведенного священной дичи, землянин увидел небольшое строение и догадался, что скорее всего именно там и находится победитель, так как двери домика были увиты гирляндами из тех же цветов, которые украшали уцелевшего после охоты человека-паука. Дэйн пробрался к окну, закрытому жалюзи, и осторожно заглянул внутрь.
Победитель с удрученным и несчастным видом сидел на полу. На нем были длинные одежды и все те же гирлянды. Дэйн тихонько свистнул, желая привлечь внимание человека-паука, однако ему пришлось повторить свою попытку дважды, прежде чем тот поднял голову и огляделся.
— Я здесь, — хриплым шепотом произнес Дэйн. — Я такой же узник, как и ты. Подойди к окну, я не могу войти.
Существо поднялось и с удивительной быстротой и ловкостью, бросая короткие внимательные взгляды по сторонам, очутилось у окна. Наблюдая за фантастической настороженностью победителя, Дэйн подумал: «Надо быть чертовски ловким парнем, чтобы подобраться к такому! Может, я и зря удивлялся тому, что он сумел выжить…»
Голос человека-паука звучал, словно шипение масла на раскаленной заржавленной сковородке:
— Щ-щ-щ-то? Кхьи-и-то сз-з-здес-с-сь? Кхьи-и-ито с-с-спращ-щ-щивает мень-я-а?
— Я завтра встречаюсь с охотниками, приятель. Как они выглядят? Каким оружием пользуются?
Но не успело отзвучать последнее слово заданного Маршем вопроса, как чья-то сильная рука зажала его рот стальными пальцами. Дэйн схватился было за меч и наполовину вытащил его из ножен. Но металлические (в буквальном смысле слова) пальцы крепко ухватили запястье Дэйна, а монотонный голос робота произнес:
— Очень жаль, если такой прекрасный клинок сломается. Вам не полагается приходить сюда. Позвольте отвести вас за праздничный стол, многоуважаемая дичь, вас уже все ждут.
Дэйн вновь оказался среди товарищей по несчастью. Они все сидели за длинным столом, за которым прислуживали как две капли воды похожие друг на друга роботы. Просто невозможно было понять, тот ли из них, с которым вы разговаривали еще пять минут назад, сейчас перед вами.
— Я не очень-то надеялся, что мне позволят подобраться достаточно близко к пленнику, — сказал землянин. — Что-то такое крученое есть в этих охотниках, иногда даже смешно, ей-богу!
— Мне вот как раз думается наоборот. Я не нахожу здесь решительно ничего смешного, — пророкотал Аратак.
Марш вновь упорно принялся излагать свою теорию, согласно которой Служители и есть сами охотники.
— В этом случае, — прохрипел Клифф-Клаймер, вытягивая шею, чтобы оказаться поближе к товарищам, — я с вами до конца охоты и буду делать, как вы решили! Я за продало я сюда, потому что надеялся на честный поединок с существами из плоти и крови! Но я не подписывался воевать с уродами, прячущимися за стальную оболочку!
«А ведь это идея, — стрелой пронеслась в голове Дэйна мысль. — Возможно, гигантские амебы или тому подобные твари и в самом деле скрывают свой внешний вид под личиной роботов, тогда как сами на деле вовсе не являются машинами. Как я раньше об этом не подумал?»
По крайней мере теперь мехар стал сговорчивее. Марш вдруг подумал и немедленно высказал вслух свою мысль:
— Интересно, не сидят ли за пиршественным столом охотники в обличий дичи?
«И правда, — размышлял Дэйн. — Не охотники ли те странные молчаливые существа, с которыми так безуспешно пытались пообщаться — каждый в свою очередь — Клифф-Клаймер, Райэнна и Аратак?»
Утверждать что-либо с уверенностью Дэйн не мог — в помещении не хватало света.
— Такое впечатление, — сказала Даллит, — что они не хотят дать нам возможность как следует разглядеть наших товарищей по несчастью или потенциальных врагов.
— Или охотники боятся, что мы бросимся на них? — предположила Райэнна. — Интересно, такое уже случалось? Вероятно — да, и они не хотят рисковать.
Марш хорошо разглядел только двоих мехаров и громадное существо, напоминавшее медведя; если в зале и находились ящероподобные вроде Аратака, то их, по всей видимости, скрывала темнота. Среди тех, кого видел Дэйн, преобладали люди, похожие на землян и, как это бывает на Земле, принадлежавшие к разным расам. Количество всех остальных существ приблизительно равнялось количеству людей. Плохое освещение мешало пятерым пленникам, расположенным отдельно от прочих, как следует разглядеть остальных участников праздника, среди которых можно было найти не только гигантов с белой кожей и богатырей-негроидов, но и некоторых представителей племен, совершенно непохожих на земные: например двоих краснокожих, довольно сильно отличавшихся от американских индейцев, а также существо неопределенного пола с серовато-голубой кожей и длинными вьющимися белыми волосами. Все имели при себе оружие, причем иногда и такое, о котором Дэйн даже не знал.
Неподражаемая по вкусу пища имелась в огромных количествах. Однако Дэйн, хотя и принялся за праздничную трапезу с аппетитом, старался все же не переедать; с одной стороны, неизвестно, когда в следующий раз удастся поесть, вряд ли охотники будут подавать своей дичи ленч, и вместе с тем не хотелось бы чувствовать себя отяжелевшим и сонным, когда начнется охота. Пример Марша способствовал пробуждению аппетита и у его спутников.
На десерт подали сладкие напитки, фрукты и орехи. Когда трапеза завершилась, один из Служителей ввел в центр банкетного зала увешанное гирляндами паукообразное существо.
— Да здравствует виртуоз охоты! — провозгласил робот, в чьем металлическом голосе вдруг будто бы послышалась нотка восторга.
Дэйн ничего не сказал. Они что, ждут, что он станет хлопать в ладоши и «ура» кричать? Надо полагать, остальные пленники или священная дичь подумали примерно то же самое. Кроме небольшого шороха, какого-то легкого, едва уловимого движения, в зале не раздалось ни единого звука.
— Да здравствуют охотники! В девятьсот шестьдесят четвертой охоте сорок семь из них вели честную игру с дичью от затмения до затмения, и девятнадцать отправились к благородным предкам!
— На моей планете, как и на большинстве других, существуют злобные хищники и разнообразные животные, мясо которых употребляют в пищу. Если ты будешь в разговоре использовать научные названия этих животных — получится лишь набор непонятных звуков, смысл которых тебе придется объяснять другим. Принцип работы диска основан на системе подбора образов и эквивалентов.
Дэйну пришлось удовлетвориться подобным объяснением. Между возможностями земной науки и возможностями тех, кто создал переводящее устройство, существовал слишком большой временной разрыв. Например, как между изобретением колеса и созданием мощного современного компьютера.
— Не думаю, что обезьяноподобные могут снискать себе легендарную славу жесточайших существ во всей вселенной, — довольно грубо заявил Клифф-Клаймер. — Скорее всего охотники близки к мехарам по крови. Тут немало моих соплеменников и представителей близких им биотипов.
— Это доказывает только то, — выпалила Райэнна, — что и ты и мы принадлежим к племенам, состоящим из кровожадных тварей!
— То, что вы говорите, весьма интересно, — задумчиво проговорил Аратак. — Мои соплеменники народ мирный, я бы удивился, если бы ящерообразные сумели стяжать столь…
Дэйн перебил гиганта.
— А вот я совсем не удивился бы, — сказал он. — Самыми страшными хищниками в истории моей планеты считаются как раз ящеры — тираннозавры.
Аратак был крайне удивлен.
— А как у них обстояло дело с сапиентностью?
— Очень скверно, — честно признался Марш. — Совсем мозга не было.
— Ну что ж. Ящеры, не обладающие интеллектом, довольно часто отличаются злобностью, — обрадовался Аратак. — Но таковые обычно вымирают, что является лишь очередной иллюстрацией безграничной мудрости Божественного Яйца, которая гласит, что взалкавший крови других рано или поздно захлебнется своей собственной. Если же ящерам удается развиться в сапиентных существ, они, как правило, ведут миролюбивый образ жизни. Я дал всего лишь философское объяснение такого явления, но, по крайней мере в пределах Содружества, исключения мне неизвестны.
— Он прав, Дэйн, — подтвердила Райэнна. — Все знают, что дела обстоят именно так. В старинных сказаниях говорится о злобных ящерах, но это всего лишь легенды.
Аратак кивнул:
— Итак, как я говорил, мы народ миролюбивый, любой мог бы сказать, что я здесь по ошибке. Однако, когда мы тренировались, я тоже увидел одного себе подобного. Я приветствовал его именем Божественного Яйца, полагая, что он, так же как и я, узник этой планеты, как вдруг он исчез. Я было подумал, что мне померещилось, что я сделался жертвой какой-то оптической галлюцинации, однако теперь у меня появилась иная теория.
— Хотелось бы услышать ее, — сказал Дэйн, у которого сложилось довольно высокое мнение об умственных способностях гигантского ящера.
— Извольте. Представим себе, что охотники — не единый народ, а некий клан, конгломерат, состоящий из отбросов общества, не находящих себе места среди соплеменников: изменники, воры, бандиты, убийцы — одним словом, антиобщественные элементы со всей вселенной. Какой-нибудь сумасшедший с моей планеты вполне мог найти себе место здесь. Если бы он был таким же узником, как и я, зачем бы он стал избегать меня?
— Не обязательно, — неожиданно возразила Даллит. — Возможно, он просто… стыдится того, что оказался здесь. Миролюбивое существо, которое в процессе отбора подверглось, как и мы, проверке на храбрость и отчаянность, может быть, напугано тем, что открыло в себе звериные инстинкты… А встретив здесь соплеменника и понимая, что он знает, каким образом попадают сюда, просто стыдится…
Дэйн понял, что девушка испытывает именно такие чувства. Впервые он подумал о том, что она, возможно, сожалеет о своей вспышке ярости на корабле мехаров.
Аратак со свойственной ему обходительностью выдержал небольшую паузу, прежде чем, покачав головой, возразил Даллит.
— Нет, — произнес он. — Нет, насколько я знаю своих соплеменников, будь он одним из нас — обязательно подошел бы, чтобы выразить мне свое сочувствие. Из чего я и заключаю, что видел охотника, который наблюдал за мной, а отсюда делаю вывод, что это не единый народ… Тем же можно объяснить и такое многообразие особей, именуемых здесь дичью.
Дэйн счел высказанную Аратаком теорию вполне разумной и заслуживающей рассмотрения. Она объясняет, почему в легендах охотники — существа, как бы лишенные осязаемых форм, а также и то, почему они не показываются дичи, предпочитая общаться и с ней, и с ее поставщиками через посредство Служителей. Таким образом их секретам ничто не угрожало.
И все-таки… Нет, Марш не чувствовал себя вполне уверенным. Странно, что сборищу преступников удалось выработать такое трепетное отношение к ритуалу охоты. К тому же никто никогда не слышал о том, чтобы где-нибудь во вселенной велся набор в охотники. Пленники совещались и спорили до глубокой ночи, но отправились спать, так ни до чего конкретно и не договорившись.
Как же выглядят эти проклятые охотники?! По мере того как Красная Луна росла, мысль эта все больше и больше занимала умы и души пятерых пленников, становясь неизбывным кошмаром. К Дэйну привязалась дурацкая песенка про какого-то Снарка, с которым кто-то вел дикую нескончаемую войну в горячечных бредовых сновидениях.
Маршу было наплевать на неизвестного ему Снарка, а вот самому ему, Дэйну, вовсе не хотелось, чтобы он, как в песенке, «растворившись без следа, пропал навеки — навсегда».
В таких случаях землянин вытаскивал из ножен меч самурая и, хмуро глядя на его смертоносный клинок, мысленно обещал себе: «Пусть навсегда, но не без следа… следы я по себе оставлю!»
Позже Марш думал, что, если бы период этой проклятой неопределенности продлился хоть чуть-чуть подольше, он, Дэйн, вероятно, сошел бы с ума. Райэнна по два-три раза за ночь, расталкивая, будила его, так громко он стонал. (Хотя, разумеется, не только Дэйн страдал от ужасных видений. Однажды ночью Даллит подняла всех с коек диким криком. Потом Клифф-Клаймер устроил настоящую схватку с приснившимся ему противником. Самое неприятное заключалось в том, что мехар не сразу сообразил, что те, кто пытается привести его в чувство, — Дэйн и Аратак, — товарищи по несчастью, а не злобные враги. Прежде чем землянин и человек-ящерица догадались вылить на «льва» ведро воды, последний успел здорово подрать их когтями.)
И вдруг… период ожидания кончился.
Красная Луна, разраставшаяся день ото дня на небосклоне, наконец достигла своих максимальных размеров и теперь висела над планетой, как ужасающий, наводящий страх своим леденящим душу красным светом прожектор. Солнечный свет словно бы и вовсе угас, и Дэйн старался не смотреть на гигантский, медленно ползущий диск. Ощущения эта картина вызывала пренеприятные, и землянину казалось, будто над его головой на невидимом крюке подвешен огромный, тяжелый предмет, который вот-вот рухнет вниз, круша все на своем пути. Это вызывало в Дэйне что-то вроде клаустрофобии, он понимал, что такого быть не может, и все же упорно не мог отделаться от навязчивого ощущения…
Марш все время думал, что же произойдет, когда Луна окончательно станет полной. И вот однажды вечером, когда все возвращались с купания, по багровому лику поползли какие-то тени. Величина спутника составляла половину величины планеты, что означало — когда последняя окажется между солнцем и луной, наступит полное затмение Красной Луны…
Прямо на глазах тень поедала багровый диск. Цвета, в которые был окрашен ландшафт, быстро менялись, становясь неузнаваемыми, странными, пугающими. Вокруг стемнело, откуда-то налетел злой, порывистый ветер.
Пятеро пленников остановились словно по команде, женщины прижались к Дэйну, а Красная Луна превратилась сначала в серп, потом в подобие срезанного края ногтя, затем осталось лишь красное сияние, и наконец, впервые за все время, проведенное ими на этой планете, наступила темнота и по небу рассыпались звезды.
— Охота закончилась, — прошептала Даллит. — Когда наступает затмение, это означает, что охота завершена.
Раздавшийся в темноте голос мехара показался особенно грубым:
— Трупы охотников и мертвая дичь. Скоро наш черед.
— И когда? — спросила Райэнна, ни к кому конкретно не обращаясь. Ответа не было. Все они так и стояли, не двигаясь с места, а время шло и шло, будто песок просачивался между пальцами. Наконец звезды растаяли и багровый свет принялся разгонять темноту. Когда все приняло прежний вид, пленники возвратились в свое обиталище. Ни у кого из них не было аппетита. Дэйн в ту ночь почти не спал.
Так, значит, теперь их очередь? Наутро Служитель принес им завтрак и сообщил:
— Произошедшее ночью затмение означает, что охота завершена. Сегодня уцелевшая священная дичь — если таковая есть — получит награду и свободу, а вы станете участниками празднества.
Аппетит ни к кому из пятерых так и не вернулся. Когда солнце стояло уже высоко, а Красная Луна спряталась с противоположной стороны планеты, пленники отправились в Оружейную палату, затем в бассейн. Никто из них почти не тренировался.
Дэйн решился высказать мысль, которая донимала его.
— Я вот все думаю, — произнес он, — представление с награждением и чествованием уцелевших после охоты, которое нам собираются показать, не устраивается ли эта инсценировка с целью подбодрить нас? Что, если мы посмотрим спектакль, героев которого потом преспокойненько уберут?
— Как мило с твоей стороны, что ты об этом подумал, — с отвращением сказала Райэнна. — Ты тоже хочешь подбодрить нас, Дэйн?
Аратак с присущей ему рассудительностью и прямотой произнес:
— Мысль о таком повороте событий приходила на ум и мне.
Клифф-Клаймер, закончивший разминку у зеркал, возразил:
— Нет, тут все по-настоящему, уцелевших действительно освобождают и награждают. Был у нас один человек, не состоявший в близком родстве с членами моего клана. Так вот, этот счастливчик вернулся отсюда богачом. На деньги, полученные от охотников, он основал музей оружия, я даже однажды там побывал, хотя сам хозяин умер, когда я еще был мальчишкой.
— И он ничего не рассказывал об охотниках? Не оставил никаких записей? — с глубоким недоверием спросила Райэнна. — Ученые потратили столетия, чтобы собрать сведения о них, люди считают, что охотники — легенда! Как он мог не написать о том, что испытал?!
— Да кому это надо? — с безразличием произнес мехар.
Райэнна оскорбилась, а Дэйн лишь покивал, он уже привык к тому, что у Клифф-Клаймера отсутствует, так сказать, научное любопытство. Марш сказал, обращаясь к Райэнне:
— Есть у нас на Земле замечательная поговорка: «Любопытство сгубило кошку». Очевидно, соплеменникам Клиффа эти слова запали в душу. Давай решим для себя, что страсть к научным изысканиям более свойственна обезьяноподобным, по крайней мере, когда речь идет об удовлетворении неуемного любопытства. Даже настоящие кошки не слишком интересуются чем-либо, кроме еды, развлечений, ну и конечно всегда помнят об опасности.
— Важно не это, — сказала Даллит примирительно, — главное то, что уцелевший получил свободу.
Она отобрала несколько маленьких круглых камешков для своей пращи и положила их в мешочек на поясе. Все пятеро с особой тщательностью осмотрели свое оружие, понимая, что час решительного боя близок. Райэнна наточила кинжал, а Дэйн снял со стены длинное копье и протянул его подруге со словами:
— Возьми-ка вот это. Неизвестно, придется ли тебе им воспользоваться, но нам может понадобиться оружие для ведения боя на расстоянии.
Райэнна взвесила копье на руке и сказала:
— Для меня тяжеловато и длинновато.
Женщина выбрала себе другое копье, полегче и покороче, а Дэйн, наблюдая за ее действиями, почти совсем успокоился на ее счет. Из Райэнны, судя по всему, вышел куда более серьезный боец, чем Марш мог предположить.
Теперь Дэйн изложил своим товарищам диспозицию, согласно которой Райэнна со своим копьем становилась в центр, чтобы иметь возможность отразить фронтальную атаку. Ножи и когти Клифф-Клаймера пойдут в ход, когда дело дойдет до ближнего боя. Фланговые: Дэйн с самурайским мечом и Аратак с дубиной и секирой (последнюю философ лихо засунул себе за пояс). Арьергард доставался Даллит, она со своей пращей должна была отразить нападение тех, кто попытался бы зайти в тыл маленькому подразделению.
Мехар нахмурился, и Дэйн в очередной раз подумал о том, что Клифф-Клаймер не слишком-то склонен сражаться в строю, для него охота — поединок один на один.
— Разве ты не понимаешь, Клифф? — проговорила Даллит с легким укором. — Охотники только и ждут того, чтобы перебить нас всех поодиночке. Вместе у нас больше шансов выжить.
Мехар еще сильнее нахмурился и поморщился так, словно запахло чем-то очень неприятным. Марш подумал, что лучше бы с Клифф-Клаймером говорила не Даллит, которую «лев» попросту не замечал, не воспринимая всерьез, а Райэнна, вызвавшая у мехара уважение как достойный противник. Клифф-Клаймер посмотрел на Райэнну, словно ожидая поддержки с ее стороны, но она твердо сказала:
— Даллит права.
Мехар пожал плечами и произнес:
— Я дал вам слово, и вы не подали мне повода нарушить его, поэтому я согласен действовать с вами сообща. Но предупреждаю, если на карту окажется поставлена моя честь — на компромисс я не пойду.
Большего от него ожидать не приходилось.
Дэйн, положив себе на колени меч самурая, задумался о давно умершем землянине. Марш не знал, как погиб японец, но не сомневался в том, что сражался он храбро и умело. Самурай, вероятно, принял бы сторону Клифф-Клаймера, а не Дэйна, потому что первый готов был умереть в бою с честью, Марш же намеревался продать свою жизнь подороже, а если возможно, то и выйти из схватки живым и невредимым!
Солнце клонилось к закату, а день к вечеру, когда Райэнна, схватив за руку Дэйна, произнесла с тревожным напряжением в голосе:
— Смотри!
В двери, расположенные в дальнем конце Оружейной палаты, вливалась небольшая, довольно странная процессия, сплошь состоявшая из Служителей и сопровождавшая единственное живое существо в терракотовых одеждах священной дичи, обвешанное гирляндами из зеленых листьев и цветов. Роботы несли оружие победителя — длинное копье и круглый щит, — положив их на подносы из драгоценных металлов. Немногим позже, на глазах пристально наблюдавших за шествием пленников, Служители повесили все оружие на видном месте на стене зала.
— Не иначе как это уцелевший после охоты, — негромко произнес мехар.
— Один-единственный? — мрачно проговорил Аратак, и наджаберья его засветились голубым светом.
— Человек-паук, — сказал Дэйн удивленно.
Точно такое же существо Марш видел и на звездолете мехаров, там это мрачноватое создание шипело, сидя в углу, и таращилось своими будто бы напрочь лишенными мысли глазами. Вот уж кого Дэйн меньше всего ожидал увидеть победителем охоты! И все-таки один из этого племени добился победы, за что и получал теперь заслуженные почести…
Обращаясь скорее к себе, чем к остальным, землянин проговорил:
— Он схватился с охотниками и уцелел, я хочу поговорить с ним.
Однако когда оружие храбреца заняло подобающее место на стене Оружейной палаты, человек-паук был вынесен из зала, окруженный толпой заботливых и внимательных Служителей.
«Так, так, так, — подумал Марш. — Если этой твари удалось продержаться против охотников одиннадцать дней и уцелеть — то у нас тоже есть шанс!»
— Все может быть иначе, — произнесла Даллит на ухо Дэйну, и тот понял, что девушка вновь читает его мысли. — А если ему просто повезло? Или он все эти одиннадцать дней хорошо прятался?
Дэйн кивнул:
— Может быть.
Однако все это означало, что сражаться придется не на голой арене, а значит, в крайнем случае и правда можно найти какое-нибудь укрытие.
Кроме того, несомненно следовало поговорить с победителем, по крайней мере попытаться это сделать!
Солнце склонилось над горизонтом, когда за пленниками пришел Служитель и проводил их к бассейну. Робот также принес с собой новую одежду для всех. Это снова были терракотовые рубахи, но те из них, которые предназначались женщинам, оказались гораздо более короткими, чем прежде. Райэнне, Даллит и Дэйну выдали по паре сандалий на толстой подошве, а Клифф-Клаймер и Аратак в обуви не нуждались.
— Облачитесь для празднества, где будет чествоваться смелость и доблесть, где храбрый получит заслуженную награду, — проговорил Служитель. — Перепояшьтесь оружием, выбранным вами, ибо вам предстоит сразу после торжества отбыть к месту охоты.
— У вас хлопот по горло, Служитель, — сказал Дэйн, произнося вслух то, что уже не раз приходило ему на ум, но до сих пор оставалось лишь слабым подозрением. — Однако не ответите ли вы мне на один вопросик, а?
— На целую дюжину, если в том есть необходимость, — произнес робот ровным, лишенным индивидуальных особенностей голосом. — Мы для того и существуем, чтобы помогать вам и отвечать на ваши вопросы.
— Так вы, роботы, и есть охотники?
Это бы объяснило все: тот факт, что один из Служителей вел переговоры с командиром корабля мехаров, то, что роботы заботились о дичи, а также то, что именно они чествовали победителя.
Однако мысль о том, что в битве им предстоит встретиться лицом к лицу с роботами, которым известно о них все, не могла не устрашать… Марш ждал ответа. Конечно, невозможно представить себе растерявшийся сервомеханизм, а уж тем более проявивший это внешне, но Дэйну показалось, что нечто такое произошло! Он все-таки нашел вопрос, для ответа на который робот не был запрограммирован!
Тем не менее служитель наконец собрался с мыслями и проговорил все тем же ровным голосом:
— Как мы уже успели сказать вам, мы — Служители. С охотниками вы встретитесь, когда придет время. Можно ли попросить вас пройти со мной для купания?
Пришлось проследовать туда, куда приглашал их робот.
«А он ведь не ответил на мой вопрос, — мрачно подумал Дэйн. — Он сказал: „Мы — Служители“, но не сказал: „Мы — не охотники“.
Клифф-Клаймер и Аратак ушли немного вперед, и Дэйн, оставшись в обществе женщин, быстро прошептал им:
— Прикройте меня, если эти металлические болванки вздумают сесть мне на хвост. Я думаю, что надо бы выяснить, где они держат победителя. Если мне удастся поговорить с ним хотя бы десять минут, я клянусь вам, шансы наши возрастут как минимум вдвое, а может быть, и значительно больше.
Райэнна кивнула:
— Если они начнут искать тебя здесь, я скажу, что ты принимаешь грязевую ванну вместе с Аратаком, а он пусть говорит, что ты где-то там и плаваешь.
Дэйн, не говоря больше ни слова, поспешил туда, куда, как ему показалось, понесли увитого гирляндами победителя.
«Надеюсь, у него окажется диск-переводчик, а то Райэнна говорила, что у некоторых его нет», — подумал Марш, пробираясь среди деревьев и цветущих кустов. Солнце стремительно проваливалось за горизонт, светившийся кроваво-красным светом. Это означало, что начинается восход Красной Луны.
«Я буду там уже утром, — мелькнуло в голове у Марша. — И сполна расплачусь по счетам».
Горло у Дэйна перехватило, он крепко вцепился пальцами в эфес висевшего у него на поясе самурайского меча.
Возле высокой стены кустарника, являвшей собой границу ареала, отведенного священной дичи, землянин увидел небольшое строение и догадался, что скорее всего именно там и находится победитель, так как двери домика были увиты гирляндами из тех же цветов, которые украшали уцелевшего после охоты человека-паука. Дэйн пробрался к окну, закрытому жалюзи, и осторожно заглянул внутрь.
Победитель с удрученным и несчастным видом сидел на полу. На нем были длинные одежды и все те же гирлянды. Дэйн тихонько свистнул, желая привлечь внимание человека-паука, однако ему пришлось повторить свою попытку дважды, прежде чем тот поднял голову и огляделся.
— Я здесь, — хриплым шепотом произнес Дэйн. — Я такой же узник, как и ты. Подойди к окну, я не могу войти.
Существо поднялось и с удивительной быстротой и ловкостью, бросая короткие внимательные взгляды по сторонам, очутилось у окна. Наблюдая за фантастической настороженностью победителя, Дэйн подумал: «Надо быть чертовски ловким парнем, чтобы подобраться к такому! Может, я и зря удивлялся тому, что он сумел выжить…»
Голос человека-паука звучал, словно шипение масла на раскаленной заржавленной сковородке:
— Щ-щ-щ-то? Кхьи-и-то сз-з-здес-с-сь? Кхьи-и-ито с-с-спращ-щ-щивает мень-я-а?
— Я завтра встречаюсь с охотниками, приятель. Как они выглядят? Каким оружием пользуются?
Но не успело отзвучать последнее слово заданного Маршем вопроса, как чья-то сильная рука зажала его рот стальными пальцами. Дэйн схватился было за меч и наполовину вытащил его из ножен. Но металлические (в буквальном смысле слова) пальцы крепко ухватили запястье Дэйна, а монотонный голос робота произнес:
— Очень жаль, если такой прекрасный клинок сломается. Вам не полагается приходить сюда. Позвольте отвести вас за праздничный стол, многоуважаемая дичь, вас уже все ждут.
Дэйн вновь оказался среди товарищей по несчастью. Они все сидели за длинным столом, за которым прислуживали как две капли воды похожие друг на друга роботы. Просто невозможно было понять, тот ли из них, с которым вы разговаривали еще пять минут назад, сейчас перед вами.
— Я не очень-то надеялся, что мне позволят подобраться достаточно близко к пленнику, — сказал землянин. — Что-то такое крученое есть в этих охотниках, иногда даже смешно, ей-богу!
— Мне вот как раз думается наоборот. Я не нахожу здесь решительно ничего смешного, — пророкотал Аратак.
Марш вновь упорно принялся излагать свою теорию, согласно которой Служители и есть сами охотники.
— В этом случае, — прохрипел Клифф-Клаймер, вытягивая шею, чтобы оказаться поближе к товарищам, — я с вами до конца охоты и буду делать, как вы решили! Я за продало я сюда, потому что надеялся на честный поединок с существами из плоти и крови! Но я не подписывался воевать с уродами, прячущимися за стальную оболочку!
«А ведь это идея, — стрелой пронеслась в голове Дэйна мысль. — Возможно, гигантские амебы или тому подобные твари и в самом деле скрывают свой внешний вид под личиной роботов, тогда как сами на деле вовсе не являются машинами. Как я раньше об этом не подумал?»
По крайней мере теперь мехар стал сговорчивее. Марш вдруг подумал и немедленно высказал вслух свою мысль:
— Интересно, не сидят ли за пиршественным столом охотники в обличий дичи?
«И правда, — размышлял Дэйн. — Не охотники ли те странные молчаливые существа, с которыми так безуспешно пытались пообщаться — каждый в свою очередь — Клифф-Клаймер, Райэнна и Аратак?»
Утверждать что-либо с уверенностью Дэйн не мог — в помещении не хватало света.
— Такое впечатление, — сказала Даллит, — что они не хотят дать нам возможность как следует разглядеть наших товарищей по несчастью или потенциальных врагов.
— Или охотники боятся, что мы бросимся на них? — предположила Райэнна. — Интересно, такое уже случалось? Вероятно — да, и они не хотят рисковать.
Марш хорошо разглядел только двоих мехаров и громадное существо, напоминавшее медведя; если в зале и находились ящероподобные вроде Аратака, то их, по всей видимости, скрывала темнота. Среди тех, кого видел Дэйн, преобладали люди, похожие на землян и, как это бывает на Земле, принадлежавшие к разным расам. Количество всех остальных существ приблизительно равнялось количеству людей. Плохое освещение мешало пятерым пленникам, расположенным отдельно от прочих, как следует разглядеть остальных участников праздника, среди которых можно было найти не только гигантов с белой кожей и богатырей-негроидов, но и некоторых представителей племен, совершенно непохожих на земные: например двоих краснокожих, довольно сильно отличавшихся от американских индейцев, а также существо неопределенного пола с серовато-голубой кожей и длинными вьющимися белыми волосами. Все имели при себе оружие, причем иногда и такое, о котором Дэйн даже не знал.
Неподражаемая по вкусу пища имелась в огромных количествах. Однако Дэйн, хотя и принялся за праздничную трапезу с аппетитом, старался все же не переедать; с одной стороны, неизвестно, когда в следующий раз удастся поесть, вряд ли охотники будут подавать своей дичи ленч, и вместе с тем не хотелось бы чувствовать себя отяжелевшим и сонным, когда начнется охота. Пример Марша способствовал пробуждению аппетита и у его спутников.
На десерт подали сладкие напитки, фрукты и орехи. Когда трапеза завершилась, один из Служителей ввел в центр банкетного зала увешанное гирляндами паукообразное существо.
— Да здравствует виртуоз охоты! — провозгласил робот, в чьем металлическом голосе вдруг будто бы послышалась нотка восторга.
Дэйн ничего не сказал. Они что, ждут, что он станет хлопать в ладоши и «ура» кричать? Надо полагать, остальные пленники или священная дичь подумали примерно то же самое. Кроме небольшого шороха, какого-то легкого, едва уловимого движения, в зале не раздалось ни единого звука.
— Да здравствуют охотники! В девятьсот шестьдесят четвертой охоте сорок семь из них вели честную игру с дичью от затмения до затмения, и девятнадцать отправились к благородным предкам!