Страница:
— Я хотела бы узнать от тебя кое-что о Блэкберне, — сказала Труф. — Думаю, тебе будет легко ответить на мои вопросы. Были ли здесь в шестьдесят девятом году еще дети? Я имею в виду, разумеется, детей самого Блэкберна.
— Да, были, — ответил Джулиан извиняющимся голосом. — К примеру, Лайт.
Труф не мигая смотрела на Джулиана. Такой поворот показался ей слишком банальным. Джулиан приподнял бокал и слегка наклонил голову. Труф заподозрила, что сейчас Джулиан прочитает ей нечто вроде лекции о житии Блэкберна, и не ошиблась.
— Торн, как ты уже заметила, пользовался успехом у женщин. Мы знаем, что за все время своей карьеры он имел, мягко говоря, длительные взаимоотношения с двумя десятками женщин. Эпизодические встречи, каких было у него множество, я не считаю. Здесь в течение шестьдесят девятого года жили четырнадцать девушек, и Торн имел связь со всеми. Честно говоря, меня всегда удивляло, что детей у него было немного, правда, о некоторых мы ничего не знаем.
— И сколько у него здесь было детей? — спросила Труф.
— Во-первых, ты, — ответил Джулиан, хитро улыбаясь. — Еще Лайт. Ее матерью, по моим предположениям, является некая Дебора Уинвуд, хотя я не очень уверен в этом. Правда, Лайт называет именно ее.
— Значит, Лайт — моя сестра, — задумчиво сказала Труф. Сестра, которую она потеряла много лет назад, но теперь нашла и должна заботиться о ней. — А что случилось с ней после?..
— После всей шумихи полиция закрыла поместье в том же шестьдесят девятом году, и все найденные во Вратах Тени дети были переданы органам, занимающимся так называемым попечительством. Ты избежала этой участи только потому, что тебя взяла к себе твоя тетя. Она выглядела вполне респектабельно, поэтому тебя ей и отдали. Остальных просто… конфисковали у матерей, а после следы их затерялись во мраке попечительских дебрей. Один Бог знает, сколько лет и денег я потратил на то, чтобы найти Лайт. — Джулиан снова наполнил свой бокал огненной жидкостью.
— Но были и другие?
Джулиан помолчал.
— Очень немного. Здесь, во Вратах Тени, никто в окружении Блэкберна не думал всерьез о том, чтобы узаконить отцовство.
— Ну а Айрин? — перебила его Труф.
— Айрин многого не помнит… По крайней мере, она так думает. Не рекомендую задавать ей вопросов, она всегда сильно переживает, если не может на них ответить.
Труф насторожилась: уже второй раз Джулиан предостерегает ее от расспросов обитателей Врат Тени. Почему?
— Что ты можешь мне рассказать о детях?
На лице Джулиана появилась обезоруживающая улыбка.
— Ты очень настойчива, но боюсь, я мало знаю о них. Дети Блэкберна не были счастливы, исключая тебя, конечно. Торн признавал наличие еще одного ребенка, мальчика, но он, по моим сведениям, давно умер.
В наступившей тишине Труф спросила:
— Кто он? — Труф показалось, что Джулиан медлит с ответом, потому что ему не о чем сообщать. Однако когда он начал подробно рассказывать ей обо всем, Труф поняла, почему Джулиан не спешил быть с ней откровенным.
— Это ваш с Лайт сводный брат. Насколько я осведомлен, родился он в шестидесятом году. Мать неизвестна. Очень похоже, что Торн интересовался своими детьми, правда, интерес у него был несколько странный. Взять хотя бы имена.
— Истина и Свет — Труф и Лайт, — подсказала Труф отрешенным голосом. — А как назвали мальчика? Что-нибудь в этом роде?
— Да, — согласился Джулиан. — Нестандартно. Его назвали Пилгримом. Признаюсь, узнав его имя, я начал поиски доказательств своего возможного родства с Торном и обнаружил, что моя фамилия и имя мальчика — простое совпадение, хотя и интригующее. Никаких родственных связей у меня с Торном Блэкберном нет.
— Но почему Пилгрим?
— Торн считал себя пилигримом в этом мире, посланцем сидхе.
— Понятно, — поморщилась Труф. Она осмотрелась и не увидела своей сумки со «Страдающей Венерой». Очевидно, она выронила ее, и, возможно, в библиотеке. Труф забеспокоилась. Ее первым желанием было вскочить и опрометью броситься в библиотеку, но это могло вызвать подозрения. В конце концов, сумка закрыта, да и не слишком привлекает внимание. Маловероятно, чтобы кто-нибудь начал просматривать ее содержимое.
Однако мысль о сумке напомнила Труф и о том, что она изначально собиралась сделать.
— Надеюсь, что ты передумаешь и позволишь нашим ребятам осмотреть дом, — сказала она. — Конечно, решение остается за тобой, я тебе ничего не навязываю, — начала Труф очередной заход. Джулиан нахмурился, но Труф сделала вид, что ничего не замечает. — Да, я совсем забыла сказать тебе. Все, что случилось, выбило меня из колеи. Дело в том, что кто-то был в моей комнате в мое отсутствие. У меня пропали драгоценности, весьма дорогостоящие вещи.
Джулиан пристально, не отводя глаз и не мигая, смотрел на Труф. Под его пристальным змеиным взглядом Труф поежилась.
— Как ты думаешь, мне имеет смысл обратиться в полицию? — спросила Труф, невероятным усилием воли сохраняя спокойный тон голоса.
Их взгляды встретились. Труф не отвела глаз, ни вины, ни страха она не чувствовала, только острое желание сразиться с достойным противником. Оружие и ей, и ему было хорошо известно. Сердце Труф забилось чаще, но зато как рукой сняло усталость и лень, тело наполнилось теплом, так всегда бывало с ней в минуты опасности. Надвигался конфликт, суть которого составляли не разногласия между мужчиной и женщиной и не антагонизм между богатым и бедным. Это будет схватка между равными, из которых победить должен кто-то один.
И тут Труф, успешно избежав западни, уготовленной для нее мнимой искренностью и дружелюбием Джулиана, лишавшими ее способности мыслить и действовать по своей воле, попала в другую, о наличии которой она даже и не догадывалась.
Джулиан улыбнулся и отвел взгляд.
— Мне не хотелось бы видеть здесь посторонних. — Он засмеялся. — Но раз тебе так хочется, то можешь устроить здесь охоту за всеми понравившимися привидениями, если, конечно, ты можешь это делать. Разумеется, мы тебе поможем. Я даже считаю, что для кое-кого из нас это будет неплохой практикой, например, для Доннера и некоторых других. Пусть посмотрят, какими средствами наука пытается изучить скрытый мир. Но одно условие — работать будешь ты одна.
Сказано недвусмысленно.
— Спасибо, — как можно вежливее ответила Труф. Прекрасно чувствовать себя способной заставить Джулиана делать то, что нужно тебе. Труф почувствовала, что теперь между ними установились некие тайные отношения, своего рода прелюдия к другим, более интимным. — Завтра я съезжу в институт и возьму бубны и колокольчики. — В конце концов, она выиграла первую схватку, теперь можно и продемонстрировать свое благородство.
Джулиан подошел к Труф и взял у нее из рук бокал, давая понять, что аудиенция окончена.
— Нам, пожалуй, пора спуститься к обеду. Он еще не весь съеден, за это можно не беспокоиться, но перед десертом я хотел сделать маленькое сообщение. Проходи, я ненадолго задержусь.
Труф была только рада возможности уйти, мысль об оставшейся в библиотеке сумке не давала ей покоя. Она торопливо подошла к комнате, заглянула внутрь, но ничего странного не обнаружила. Все было нормально, даже идиотский портрет висел как обычно. Казалось невероятным, что меньше часа назад здесь, в этой самой комнате, Труф из последних сил боролась за свою жизнь и за жизнь Лайт, а почти рядом находились люди и ничего не слышали. Врата Тени построены давно и надежно. Неудивительно, что никакие шумы, идущие из библиотеки, не будут услышаны в зале.
«А он еще говорит о каких-то паранормальных способностях! Если бы Фиона обладала той хваленой чувствительностью, она бы прибежала сюда сразу же. Нет их здесь ни у кого».
В душе Труф не хотела осуждать Фиону, в конце концов, она ее совсем не знает, но сдержаться было слишком трудно. Труф достаточно хорошо знала такой тип людей, она часто сталкивалась с ними еще во времена своей работы в институте имени Маргарет Бересфорд. Эти люди настолько уверовали в свои сверхъестественные способности, что забыли, что такое элементарная вежливость. Причем, как заметила Труф, самые скандальные и склочные из них не обладали экстрасенсорными способностями. Таким образом, экспериментальным путем Труф установила, что чем человек грубее и невоспитаннее, тем меньше вероятность наличия у него этого дара.
Сумку она нашла там, где ее бросила, — на полу в библиотеке. Беглый осмотр показал, что ее никто не трогал. Труф мысленно вознесла благодарность, правда, она не была уверена, кому именно, и, перекинув сумку через плечо, собралась выходить. Внезапно она услышала легкий шорох и чуть не подпрыгнула от страха. Она заставила себя оглянуться и увидела, что это всего лишь пепел от сожженной бумаги, ветер выдувал его из каминной вытяжки.
«Что за бумаги здесь горели?»
Труф неохотно подошла к камину. Совершенно очевидно, что кто-то жег здесь бумагу, вытяжка была буквально забита пеплом. В самом камине Труф увидела полуобгоревшие страницы, исписанные неровным, корявым почерком. Красные чернила на коричневой бумаге местами превращались в черные. Труф удивилась, она вспомнила, что не читала этих листов. Это показалось ей странным, ведь она просмотрела здесь почти все. Как она могла пропустить их?
Труф знала, что это. Она видела эту бумагу в первый день своего приезда во Врата Тени.
Это был почерк Айрин, и Труф знала, что написано на этих листах. Ритуал открытия пути из книги «Страдающая Венера». Айрин восстанавливала его по памяти. Интересно, кому и зачем понадобилось жечь его?
Если это сделала Лайт, то с какой целью? И не вызвало ли сожжение документов последующие события, чуть не убившие ее?
Вопросов, на которые Труф не находила ответов, становилось все больше и больше. Крепко прижимая к себе сумку, она направилась к машине.
Труф вернулась в дом через несколько минут, надежно спрятав сумку с книгой в багажнике автомобиля. Настроение омрачала пропажа драгоценностей, но пока это было не очень важно, поиски Труф решила провести на следующее утро. Памятуя о том, что расположение комнат меняется во Вратах Тени чуть ли не каждый день, Труф шла к столовой, внимательно оглядываясь по сторонам.
Сегодня дом, на удивление Труф, не собирался шутить, и вскоре она увидела полураскрытую дверь и услышала тихие голоса. Труф тихо вошла в комнату.
— …немного времени. За такой короткий срок результатов получить невозможно.
Это говорила Айрин.
Труф стояла у входа в салон, где в день ее приезда они все собрались выпить перед обедом. В зал можно было попасть через находящиеся в конце комнаты раздвижные двери, сейчас они были закрыты.
— Мне нужны результаты сейчас, и я не прошу их, я требую. Без них у меня нет выбора. Нет, конечно, можно вступить в борьбу со злом и сейчас, но тогда моя смерть неизбежна. Ничто меня не спасет. Никакое время и никакая природа, даже та, с проявлениями которой я борюсь, неспособны изменить финал. У меня больше нет времени ждать.
А это голос Майкла. Он волновался, и от этого его акцент становился более заметным.
Разговор происходил в небольшой нише, когда-то, во времена золотого века Врат Тени, там, видимо, стоял телефон. Чтобы не быть замеченной, Труф, стараясь не шуметь, отступила назад.
— Но должно же что-то быть, — произнесла Айрин, и Труф уловила в ее голосе отчаяние. — Должно! Вы не можете пока выносить свое суждение. Мне нужно еще немного времени, чтобы… — Внезапно Айрин перешла на шепот, и Труф еле удержалась, чтобы в порыве любопытства не выпрыгнуть на середину комнаты. Через мгновение она вновь услышала голос Айрин: — …отцово семя. Я думаю, что кое-какие изменения уже произошли. Еще несколько недель, и все будет в полном порядке. Майкл, всю свою жизнь я работаю и могу похвастать, что кое-чего достигла. Дайте мне еще немного…
— Можете делать все, что угодно, — оборвал ее Майкл, и Труф услышала в его голосе жесткие, металлические нотки. — Я же буду заниматься своим делом. Ты понимаешь меня, дитя мое? Я не выношу суждений, я меньше чем кто-либо из смертных имею право осуждать те маленькие ошибки, которые человек склонен совершать. То, что я говорю, — это пророчество, в которое я обязан вмешаться.
Голос Майкла неожиданно оборвался, но вскоре Труф снова услышала его. На этот раз он был так мягок, что Труф пришлось поднапрячься, чтобы разобрать слова.
— Не плачь, дочь моя. Этот финал был написан в книге жизней еще до сотворения мира, и мы с тобой не можем стереть оттуда ни единой буквы. Ты хорошо служила своему хозяину, теперь дай мне возможность послужить моему.
Труф решила больше не слушать. Во-первых, ей надоело, беседа часто прерывалась полным молчанием, а во-вторых, она все равно ничего не понимала. Какие хозяева, какие слуги — ничего не ясно. Понятно одно — в голосах Майкла и Айрин звучала вполне искренняя печаль. Какие новые напасти им почудились? И кого они касаются?
О ком это они говорили?
Вот что интересовало Труф.
Она нахмурилась. Если вспомнить вчерашний разговор с Майклом, то вывод напрашивался один — они говорили о ней. Но возможно, и не о ней, а о Лайт. Или о Джулиане. Труф попыталась мысленно воспроизвести услышанный диалог, но она устала и не могла сосредоточиться. Мысли разбегались. Что-то там не менялось, время уходило, и Майкл с Айрин сокрушаются по этому поводу. Но зачем шушукаться по углам?
Очевидным было одно — если Джулиан узнает об их шашнях, это ему не понравится.
Когда Труф, стараясь быть незамеченной, наконец подошла к дверям зала, она уже сомневалась в том, что действительно слышала разговор. Не был ли и он очередным наваждением? Айрин и Майкл сидели за столом с таким видом, будто никуда и не уходили.
Прищурившись от внезапного яркого света, Труф вошла в зал и поискала глазами Джулиана. Он сидел за столом, рядом с ним стоял пустой стул. Труф увидела накрытую тарелку, очевидно предназначавшуюся для нее.
— Скажет мне кто-нибудь, что здесь происходит? — Голос Фионы прозвучал громко и требовательно.
— Нет, — ласково ответил Хиауорд. Он улыбнулся, и его белые ровные зубы угрожающе блеснули.
И как озарение, как удар под лопатку, у Труф мелькнула мысль. Идиотская, но исключительно правдоподобная.
«Вот он. Это серый волк». Значит, серым волком был Хиауорд.
Усталость и выпитый коньяк подействовали на Труф, она почувствовала, что полуспит. В таком полудремотном состоянии самые невероятные проявления кажутся возможными и реальными. Она посмотрела на Хиауорда и отчетливо увидела серого волка, одного из хранителей Врат. А где остальные?
Она обвела глазами стол. К ее изумлению, поверх лиц обедающих она увидела другие: Карадок с острой лисьей мордой мошенника; на Доннере была маска какого-то ласкового, неизвестного Труф зверька; с Гаретом оказалось сложнее, его сущность проявлялась не очень отчетливо. Страшнее всех выглядела Фиона — Труф видела горящий глаз и острый черный клюв. Или это острые, как иглы, клыки?
Труф не решилась посмотреть на Майкла. То, что вызвало в ней способность к двойному видению, нечто сидящее внутри ее подсказывало Труф, что она не должна этого делать.
На остальных смотреть можно.
«А, вот ты где, — обрадовалась Труф, рассмотрев над головой Эллиса морду черной собаки. — А где красный олень и белая лошадь?»
Она взглянула на Джулиана, ожидая увидеть золотистые оленьи рога, и оторопела: ни на его лице, ни над ним ничего не было.
Пустота. Над Джулианом зияла пустота.
— Итак, — произнес Джулиан, когда Труф заняла свое место за столом, — все в сборе. Лайт не будет присутствовать, она не очень хорошо себя чувствует.
Айрин сделала робкую попытку встать, но Джулиан улыбкой пригвоздил ее к стулу. Труф показалось, что Джулиан чем-то встревожен и даже разозлен, хотя, когда несколько минут назад она уходила из его комнаты, он был спокоен. Стоило Труф вглядеться в лицо Джулиана, как странное, полубредовое состояние, охватившее ее при входе в зал, сразу исчезло. Теперь она видела только людей, и Труф сочла внезапное проявление внутреннего зрения очередной нереальностью, сном наяву.
Или чем-то вроде него. Разве не так искаженно видит окружающий ее мир Лайт? Труф вспомнила шрамы на теле у девушки и внутренне содрогнулась. Если за иное видение мира приходится платить такую страшную цену, то самое лучшее — никому о своих впечатлениях не говорить.
Труф посмотрела на стоящую перед ней накрытую тарелку. От нее еще шел пар. Запах мяса и подливки был настолько неприятен, что Труф почувствовала спазмы в желудке. Меньше всего сейчас ей хотелось есть.
— У меня для вас маленькое сообщение, — продолжал Джулиан. — Сейчас, когда мы все собрались здесь, самое время сделать его. В нашей работе произойдут некоторые изменения.
Труф поразилась наступившей тишине. Ничего не значащие, по ее мнению, слова Джулиана не стоили такого напряжения. Она оглядела сидящих и сразу догадалась, кто вовлечен в мистические упражнения по методу Блэкберна, а кто нет. Большинство мужчин — Эллис, Доннер и Карадок — и бровью не повели, услышав сообщение. Гарет просто удивился, он смотрел на Джулиана, ничего не понимая. Только Хиауорд выслушал информацию с предельным вниманием.
Айрин выглядела очень взволнованной, на Фиону же слова Джулиана не произвели никакого впечатления. Ее заботило только одно — как она выглядит, и ничего больше.
— Как вы знаете, нам не удалось воссоздать материал, исчезнувший вместе со «Страдающей Венерой». Несмотря на это, мы будем продолжать работу, начатую Блэкберном. Мы откроем врата через две недели, накануне праздника Всех святых. Работать будем все, каждый, включая новичков, наденет накидку и знак своей степени. Нас немного, я это понимаю, поэтому часть из нас будут выполнять сразу несколько обязанностей. Надеюсь, мы получим желаемый результат. А теперь…
Труф не могла отделаться от ощущения, что присутствует при съемках фильма о второй мировой войне. Идет репетиция сцены совещания в ставке верховного главнокомандующего. Вся эта наигранная таинственность вызывала улыбку, Труф еле сдерживалась, чтобы не расхохотаться. Она представляла себе магию совсем не такой, уж во всяком случае без собраний и обсуждения текущей работы.
— Джулиан, ты не шутишь?
Айрин встала и посмотрела на него. Яркая косметика делала ее лицо старее и строже, большие серьги дрожали, переливаясь в падавшем на них свете люстр. Айрин дрожала от негодования.
— Ты прекрасно знаешь, что Торн заповедовал проводить ритуал в день прилива, а не в день отлива, — возмущенно произнесла Айрин.
— Мы так и делали, насколько ты помнишь. Ну и что у нас получилось? — Вопрос Джулиана прозвучал риторически. — Ничего. Мы потерпели неудачу, поскольку в приливе не оказалось достаточно силы. Поэтому я и предлагаю воспользоваться отливом.
— Отлив, клипотические силы… Должно сработать, — медленно произнес Доннер.
— Если эту силу влить в корову, она шутя обгонит любую легковушку, — отозвался Эллис. — Джулиан, я занимаюсь работой более двадцати лет и скажу тебе, что немного усовершенствований — это одно, но…
— А что ты предлагаешь? — воскликнул Гарет, приподнимаясь со стула.
— Я едва ли смогу убедить вас, если скажу, что сначала нужно попробовать метод, предложенный Торном. А если не получится, сделаем, как предлагает Джулиан. — Карадок намеренно понизил голос, чтобы успокоить Гарета и Эллиса.
— Очень мудрое решение, Карадок, и главное — соответствует твоему положению в храме. Только хэллоуин через две недели, а прилив — через полгода. Вы предлагаете мне ждать еще год возможности приблизить новый эон? Не желаю и слышать об этом! Сначала мы попробуем то, что предлагаю я, и, если ничего не получится, то через шесть месяцев сделаем так, как говорил Торн.
— Ты не доживешь до него! — выкрикнула Айрин. — Пойми, Джулиан, Торн знал, что силы отлива настолько велики, что к ним нужен особый подход. Он говорил, что человеку не стоит заигрывать с ктоническими энергиями. Использовать можно только энергии теллурические, они проявляют себя в живом мире. Привлечение ктонических сил, существовавших до возникновения человека и существующих в нем, занятие очень опасное. В нашей ложе нет многих важных звеньев, нет даже тех, кто способен выполнять работу высшей степени. Ты говоришь, что…
— Послушайте, — Джулиан хлопнул ладонями по столу, — если мы не хотим человеческих жертвоприношений, а позвольте вам напомнить, что в шестьдесят девятом году даже они не помогли, то на открытие пути нам нужно брать силы из других источников. Мы должны вызвать к жизни будущую весну, и для этого нам требуется не ключ от замка, а таран, чтобы выбить ворота. И еще. Недавно я кое-что выяснил, о чем сообщу вам в соответствующем месте и в положенное время. Сейчас же я уверен, что таран нам даст силы, которые мы пробудим накануне праздника Всех святых. Если начнем подготовку с завтрашнего дня, мы вполне успеем, если вы, конечно, согласны.
Молчание затянулось, и хитрый Джулиан не собирался нарушать его. Труф почудилось, что она нашла точку, где может все изменить, направить события в ту сторону, куда захочет. У нее не было только знаний, как это сделать.
— Как мы обойдемся без ритуала? — спросил Доннер.
— Будем работать с тем, что есть, — ответил Джулиан не задумываясь. — Остальное придется импровизировать по ходу. Запомните, что, открыв врата, мы завершим дело, начатое Блэкберном, и откроем новый золотой век, когда люди и боги смогут жить вместе.
Он убедил всех. Труф нутром почувствовала, что слова Джулиана нашли поддержку, пол под ее ногами пошатнулся, словно она находилась на палубе плывущего корабля. Обитатели Врат Тени понимали, что Джулиан не прав, но откликнулись на его предложение. Он очаровал их, то же самое сделал и Торн Блэкберн со своими последователями четверть века назад.
Но несмотря на все обещания Джулиана, на его страстную, чуть ли не библейскую проповедь, у Труф постепенно росло опасение, что кончится все точно так же, как и двадцать пять лет назад.
Впоследствии Труф так и не вспомнила, какой подавался десерт, да и был ли он вовсе. Она выпила значительно больше, чем предполагала, но не ощущала опьянения. Ее одолевали воспоминания о привидениях и призраках Врат Тени. Иногда они уходили, но на смену им, обдавая ледяным холодом, в памяти всплывала смерть тетушки Кэролайн. Труф не чувствовала покоя, а в иную минуту была близка к обмороку.
Что нужно еще сделать из того, что не сделано? А что она сделала из того, что не нужно было делать? Как исправить положение?
«Слишком поздно. Поздно. Ты опоздала», — слышала Труф внутри себя чей-то голос.
Какое облегчение встать из-за стола и уйти. Все поднялись и направились по своим делам, вернее, по делам Блэкберна, которые Труф теперь ненавидела не так, как раньше, бессознательно, а вполне осознанно.
Труф осталась сидеть. Она повернулась и посмотрела на Майкла. Он впился мучительно-алчущим, ищущим взглядом в Джулиана.
«Так проклятые в аду взирают на рай», — подумала Труф и удивилась: откуда взялась такая не соответствующая времени почтительность? Саму же Труф в последние дни часто занимали вопросы теологии, ее совершенно неожиданно стали волновать категории добра и зла. Труф никогда раньше не задумывалась об этом, считала подобные размышления в двадцатом веке неуместными.
Майкл, почувствовав, что на него смотрят, отвел глаза от Джулиана и посмотрел на Труф. Она отвернулась, не желая встречаться с его пронизывающим, полуночным взглядом, и отодвинула от себя недопитый бокал.
«То зло, что люди совершают, живет и после них, а добрые дела чаще всего уходят с ними в землю», — в мозгу Труф всплыли извлеченные из глубин памяти слова Шекспира. Прекрасные строки, неплохое украшение для ее теперешних раздумий. Если то, что Труф прочитала сегодня в городской библиотеке, правда, тогда можно сказать, что зло пережило своего создателя и прочно обосновалось во Вратах Тени.
Но какова же во всем этом роль Майкла Архангела? Он не последователь Торна Блэкберна, но весьма заметен здесь. Значит, Майкл делает что-то очень важное.
Но что?
Она завтра догадается, сегодня Труф очень устала. Все, что ей нужно сейчас, — это горячая ванна и кровать. Тайны Врат Тени подождут, пока Труф не отдохнет. Тогда она ими займется вплотную. Она их разгадает.
Труф вышла из зала и направилась к себе, но, поднявшись по ступенькам, вдруг обнаружила, что идет не в свою комнату, а в комнату к Лайт.
К своей сестре. Опять же, если верить Джулиану. В глубине души Труф чувствовала, что и без него знала правду; как только она увидела Лайт, то сразу поняла, что эта девушка — часть ее.
«Моя сестра», — эта мысль нравилась Труф. Все остальное вытекало из нее. Труф должна прежде всего вытащить Лайт отсюда, заботиться и любить ее, ведь ей всегда хотелось кого-нибудь любить.
И защищать.
Только этого еще не хватало. Труф обдало волной желания проанализировать свои поступки. Она и это оставила на потом. В последнее время она что-то слишком много откладывает на будущее. Ничего страшного, не к спеху. Труф, не выбирая дороги, шла вперед, но дом, подозревая о ее цели, сам привел ее к комнате Лайт. Без затруднений найдя комнату Лайт, Труф подошла к двери и толкнула ее.
— Да, были, — ответил Джулиан извиняющимся голосом. — К примеру, Лайт.
Труф не мигая смотрела на Джулиана. Такой поворот показался ей слишком банальным. Джулиан приподнял бокал и слегка наклонил голову. Труф заподозрила, что сейчас Джулиан прочитает ей нечто вроде лекции о житии Блэкберна, и не ошиблась.
— Торн, как ты уже заметила, пользовался успехом у женщин. Мы знаем, что за все время своей карьеры он имел, мягко говоря, длительные взаимоотношения с двумя десятками женщин. Эпизодические встречи, каких было у него множество, я не считаю. Здесь в течение шестьдесят девятого года жили четырнадцать девушек, и Торн имел связь со всеми. Честно говоря, меня всегда удивляло, что детей у него было немного, правда, о некоторых мы ничего не знаем.
— И сколько у него здесь было детей? — спросила Труф.
— Во-первых, ты, — ответил Джулиан, хитро улыбаясь. — Еще Лайт. Ее матерью, по моим предположениям, является некая Дебора Уинвуд, хотя я не очень уверен в этом. Правда, Лайт называет именно ее.
— Значит, Лайт — моя сестра, — задумчиво сказала Труф. Сестра, которую она потеряла много лет назад, но теперь нашла и должна заботиться о ней. — А что случилось с ней после?..
— После всей шумихи полиция закрыла поместье в том же шестьдесят девятом году, и все найденные во Вратах Тени дети были переданы органам, занимающимся так называемым попечительством. Ты избежала этой участи только потому, что тебя взяла к себе твоя тетя. Она выглядела вполне респектабельно, поэтому тебя ей и отдали. Остальных просто… конфисковали у матерей, а после следы их затерялись во мраке попечительских дебрей. Один Бог знает, сколько лет и денег я потратил на то, чтобы найти Лайт. — Джулиан снова наполнил свой бокал огненной жидкостью.
— Но были и другие?
Джулиан помолчал.
— Очень немного. Здесь, во Вратах Тени, никто в окружении Блэкберна не думал всерьез о том, чтобы узаконить отцовство.
— Ну а Айрин? — перебила его Труф.
— Айрин многого не помнит… По крайней мере, она так думает. Не рекомендую задавать ей вопросов, она всегда сильно переживает, если не может на них ответить.
Труф насторожилась: уже второй раз Джулиан предостерегает ее от расспросов обитателей Врат Тени. Почему?
— Что ты можешь мне рассказать о детях?
На лице Джулиана появилась обезоруживающая улыбка.
— Ты очень настойчива, но боюсь, я мало знаю о них. Дети Блэкберна не были счастливы, исключая тебя, конечно. Торн признавал наличие еще одного ребенка, мальчика, но он, по моим сведениям, давно умер.
В наступившей тишине Труф спросила:
— Кто он? — Труф показалось, что Джулиан медлит с ответом, потому что ему не о чем сообщать. Однако когда он начал подробно рассказывать ей обо всем, Труф поняла, почему Джулиан не спешил быть с ней откровенным.
— Это ваш с Лайт сводный брат. Насколько я осведомлен, родился он в шестидесятом году. Мать неизвестна. Очень похоже, что Торн интересовался своими детьми, правда, интерес у него был несколько странный. Взять хотя бы имена.
— Истина и Свет — Труф и Лайт, — подсказала Труф отрешенным голосом. — А как назвали мальчика? Что-нибудь в этом роде?
— Да, — согласился Джулиан. — Нестандартно. Его назвали Пилгримом. Признаюсь, узнав его имя, я начал поиски доказательств своего возможного родства с Торном и обнаружил, что моя фамилия и имя мальчика — простое совпадение, хотя и интригующее. Никаких родственных связей у меня с Торном Блэкберном нет.
— Но почему Пилгрим?
— Торн считал себя пилигримом в этом мире, посланцем сидхе.
— Понятно, — поморщилась Труф. Она осмотрелась и не увидела своей сумки со «Страдающей Венерой». Очевидно, она выронила ее, и, возможно, в библиотеке. Труф забеспокоилась. Ее первым желанием было вскочить и опрометью броситься в библиотеку, но это могло вызвать подозрения. В конце концов, сумка закрыта, да и не слишком привлекает внимание. Маловероятно, чтобы кто-нибудь начал просматривать ее содержимое.
Однако мысль о сумке напомнила Труф и о том, что она изначально собиралась сделать.
— Надеюсь, что ты передумаешь и позволишь нашим ребятам осмотреть дом, — сказала она. — Конечно, решение остается за тобой, я тебе ничего не навязываю, — начала Труф очередной заход. Джулиан нахмурился, но Труф сделала вид, что ничего не замечает. — Да, я совсем забыла сказать тебе. Все, что случилось, выбило меня из колеи. Дело в том, что кто-то был в моей комнате в мое отсутствие. У меня пропали драгоценности, весьма дорогостоящие вещи.
Джулиан пристально, не отводя глаз и не мигая, смотрел на Труф. Под его пристальным змеиным взглядом Труф поежилась.
— Как ты думаешь, мне имеет смысл обратиться в полицию? — спросила Труф, невероятным усилием воли сохраняя спокойный тон голоса.
Их взгляды встретились. Труф не отвела глаз, ни вины, ни страха она не чувствовала, только острое желание сразиться с достойным противником. Оружие и ей, и ему было хорошо известно. Сердце Труф забилось чаще, но зато как рукой сняло усталость и лень, тело наполнилось теплом, так всегда бывало с ней в минуты опасности. Надвигался конфликт, суть которого составляли не разногласия между мужчиной и женщиной и не антагонизм между богатым и бедным. Это будет схватка между равными, из которых победить должен кто-то один.
И тут Труф, успешно избежав западни, уготовленной для нее мнимой искренностью и дружелюбием Джулиана, лишавшими ее способности мыслить и действовать по своей воле, попала в другую, о наличии которой она даже и не догадывалась.
Джулиан улыбнулся и отвел взгляд.
— Мне не хотелось бы видеть здесь посторонних. — Он засмеялся. — Но раз тебе так хочется, то можешь устроить здесь охоту за всеми понравившимися привидениями, если, конечно, ты можешь это делать. Разумеется, мы тебе поможем. Я даже считаю, что для кое-кого из нас это будет неплохой практикой, например, для Доннера и некоторых других. Пусть посмотрят, какими средствами наука пытается изучить скрытый мир. Но одно условие — работать будешь ты одна.
Сказано недвусмысленно.
— Спасибо, — как можно вежливее ответила Труф. Прекрасно чувствовать себя способной заставить Джулиана делать то, что нужно тебе. Труф почувствовала, что теперь между ними установились некие тайные отношения, своего рода прелюдия к другим, более интимным. — Завтра я съезжу в институт и возьму бубны и колокольчики. — В конце концов, она выиграла первую схватку, теперь можно и продемонстрировать свое благородство.
Джулиан подошел к Труф и взял у нее из рук бокал, давая понять, что аудиенция окончена.
— Нам, пожалуй, пора спуститься к обеду. Он еще не весь съеден, за это можно не беспокоиться, но перед десертом я хотел сделать маленькое сообщение. Проходи, я ненадолго задержусь.
Труф была только рада возможности уйти, мысль об оставшейся в библиотеке сумке не давала ей покоя. Она торопливо подошла к комнате, заглянула внутрь, но ничего странного не обнаружила. Все было нормально, даже идиотский портрет висел как обычно. Казалось невероятным, что меньше часа назад здесь, в этой самой комнате, Труф из последних сил боролась за свою жизнь и за жизнь Лайт, а почти рядом находились люди и ничего не слышали. Врата Тени построены давно и надежно. Неудивительно, что никакие шумы, идущие из библиотеки, не будут услышаны в зале.
«А он еще говорит о каких-то паранормальных способностях! Если бы Фиона обладала той хваленой чувствительностью, она бы прибежала сюда сразу же. Нет их здесь ни у кого».
В душе Труф не хотела осуждать Фиону, в конце концов, она ее совсем не знает, но сдержаться было слишком трудно. Труф достаточно хорошо знала такой тип людей, она часто сталкивалась с ними еще во времена своей работы в институте имени Маргарет Бересфорд. Эти люди настолько уверовали в свои сверхъестественные способности, что забыли, что такое элементарная вежливость. Причем, как заметила Труф, самые скандальные и склочные из них не обладали экстрасенсорными способностями. Таким образом, экспериментальным путем Труф установила, что чем человек грубее и невоспитаннее, тем меньше вероятность наличия у него этого дара.
Сумку она нашла там, где ее бросила, — на полу в библиотеке. Беглый осмотр показал, что ее никто не трогал. Труф мысленно вознесла благодарность, правда, она не была уверена, кому именно, и, перекинув сумку через плечо, собралась выходить. Внезапно она услышала легкий шорох и чуть не подпрыгнула от страха. Она заставила себя оглянуться и увидела, что это всего лишь пепел от сожженной бумаги, ветер выдувал его из каминной вытяжки.
«Что за бумаги здесь горели?»
Труф неохотно подошла к камину. Совершенно очевидно, что кто-то жег здесь бумагу, вытяжка была буквально забита пеплом. В самом камине Труф увидела полуобгоревшие страницы, исписанные неровным, корявым почерком. Красные чернила на коричневой бумаге местами превращались в черные. Труф удивилась, она вспомнила, что не читала этих листов. Это показалось ей странным, ведь она просмотрела здесь почти все. Как она могла пропустить их?
Труф знала, что это. Она видела эту бумагу в первый день своего приезда во Врата Тени.
Это был почерк Айрин, и Труф знала, что написано на этих листах. Ритуал открытия пути из книги «Страдающая Венера». Айрин восстанавливала его по памяти. Интересно, кому и зачем понадобилось жечь его?
Если это сделала Лайт, то с какой целью? И не вызвало ли сожжение документов последующие события, чуть не убившие ее?
Вопросов, на которые Труф не находила ответов, становилось все больше и больше. Крепко прижимая к себе сумку, она направилась к машине.
Труф вернулась в дом через несколько минут, надежно спрятав сумку с книгой в багажнике автомобиля. Настроение омрачала пропажа драгоценностей, но пока это было не очень важно, поиски Труф решила провести на следующее утро. Памятуя о том, что расположение комнат меняется во Вратах Тени чуть ли не каждый день, Труф шла к столовой, внимательно оглядываясь по сторонам.
Сегодня дом, на удивление Труф, не собирался шутить, и вскоре она увидела полураскрытую дверь и услышала тихие голоса. Труф тихо вошла в комнату.
— …немного времени. За такой короткий срок результатов получить невозможно.
Это говорила Айрин.
Труф стояла у входа в салон, где в день ее приезда они все собрались выпить перед обедом. В зал можно было попасть через находящиеся в конце комнаты раздвижные двери, сейчас они были закрыты.
— Мне нужны результаты сейчас, и я не прошу их, я требую. Без них у меня нет выбора. Нет, конечно, можно вступить в борьбу со злом и сейчас, но тогда моя смерть неизбежна. Ничто меня не спасет. Никакое время и никакая природа, даже та, с проявлениями которой я борюсь, неспособны изменить финал. У меня больше нет времени ждать.
А это голос Майкла. Он волновался, и от этого его акцент становился более заметным.
Разговор происходил в небольшой нише, когда-то, во времена золотого века Врат Тени, там, видимо, стоял телефон. Чтобы не быть замеченной, Труф, стараясь не шуметь, отступила назад.
— Но должно же что-то быть, — произнесла Айрин, и Труф уловила в ее голосе отчаяние. — Должно! Вы не можете пока выносить свое суждение. Мне нужно еще немного времени, чтобы… — Внезапно Айрин перешла на шепот, и Труф еле удержалась, чтобы в порыве любопытства не выпрыгнуть на середину комнаты. Через мгновение она вновь услышала голос Айрин: — …отцово семя. Я думаю, что кое-какие изменения уже произошли. Еще несколько недель, и все будет в полном порядке. Майкл, всю свою жизнь я работаю и могу похвастать, что кое-чего достигла. Дайте мне еще немного…
— Можете делать все, что угодно, — оборвал ее Майкл, и Труф услышала в его голосе жесткие, металлические нотки. — Я же буду заниматься своим делом. Ты понимаешь меня, дитя мое? Я не выношу суждений, я меньше чем кто-либо из смертных имею право осуждать те маленькие ошибки, которые человек склонен совершать. То, что я говорю, — это пророчество, в которое я обязан вмешаться.
Голос Майкла неожиданно оборвался, но вскоре Труф снова услышала его. На этот раз он был так мягок, что Труф пришлось поднапрячься, чтобы разобрать слова.
— Не плачь, дочь моя. Этот финал был написан в книге жизней еще до сотворения мира, и мы с тобой не можем стереть оттуда ни единой буквы. Ты хорошо служила своему хозяину, теперь дай мне возможность послужить моему.
Труф решила больше не слушать. Во-первых, ей надоело, беседа часто прерывалась полным молчанием, а во-вторых, она все равно ничего не понимала. Какие хозяева, какие слуги — ничего не ясно. Понятно одно — в голосах Майкла и Айрин звучала вполне искренняя печаль. Какие новые напасти им почудились? И кого они касаются?
О ком это они говорили?
Вот что интересовало Труф.
Она нахмурилась. Если вспомнить вчерашний разговор с Майклом, то вывод напрашивался один — они говорили о ней. Но возможно, и не о ней, а о Лайт. Или о Джулиане. Труф попыталась мысленно воспроизвести услышанный диалог, но она устала и не могла сосредоточиться. Мысли разбегались. Что-то там не менялось, время уходило, и Майкл с Айрин сокрушаются по этому поводу. Но зачем шушукаться по углам?
Очевидным было одно — если Джулиан узнает об их шашнях, это ему не понравится.
Когда Труф, стараясь быть незамеченной, наконец подошла к дверям зала, она уже сомневалась в том, что действительно слышала разговор. Не был ли и он очередным наваждением? Айрин и Майкл сидели за столом с таким видом, будто никуда и не уходили.
Прищурившись от внезапного яркого света, Труф вошла в зал и поискала глазами Джулиана. Он сидел за столом, рядом с ним стоял пустой стул. Труф увидела накрытую тарелку, очевидно предназначавшуюся для нее.
— Скажет мне кто-нибудь, что здесь происходит? — Голос Фионы прозвучал громко и требовательно.
— Нет, — ласково ответил Хиауорд. Он улыбнулся, и его белые ровные зубы угрожающе блеснули.
И как озарение, как удар под лопатку, у Труф мелькнула мысль. Идиотская, но исключительно правдоподобная.
«Вот он. Это серый волк». Значит, серым волком был Хиауорд.
Усталость и выпитый коньяк подействовали на Труф, она почувствовала, что полуспит. В таком полудремотном состоянии самые невероятные проявления кажутся возможными и реальными. Она посмотрела на Хиауорда и отчетливо увидела серого волка, одного из хранителей Врат. А где остальные?
Она обвела глазами стол. К ее изумлению, поверх лиц обедающих она увидела другие: Карадок с острой лисьей мордой мошенника; на Доннере была маска какого-то ласкового, неизвестного Труф зверька; с Гаретом оказалось сложнее, его сущность проявлялась не очень отчетливо. Страшнее всех выглядела Фиона — Труф видела горящий глаз и острый черный клюв. Или это острые, как иглы, клыки?
Труф не решилась посмотреть на Майкла. То, что вызвало в ней способность к двойному видению, нечто сидящее внутри ее подсказывало Труф, что она не должна этого делать.
На остальных смотреть можно.
«А, вот ты где, — обрадовалась Труф, рассмотрев над головой Эллиса морду черной собаки. — А где красный олень и белая лошадь?»
Она взглянула на Джулиана, ожидая увидеть золотистые оленьи рога, и оторопела: ни на его лице, ни над ним ничего не было.
Пустота. Над Джулианом зияла пустота.
9. Невероятнее истины
Ну что ж, послушай
Мой ответ:
Там, где нет веры,
Правды тоже нет.
Сэр Томас Уайатт
— Итак, — произнес Джулиан, когда Труф заняла свое место за столом, — все в сборе. Лайт не будет присутствовать, она не очень хорошо себя чувствует.
Айрин сделала робкую попытку встать, но Джулиан улыбкой пригвоздил ее к стулу. Труф показалось, что Джулиан чем-то встревожен и даже разозлен, хотя, когда несколько минут назад она уходила из его комнаты, он был спокоен. Стоило Труф вглядеться в лицо Джулиана, как странное, полубредовое состояние, охватившее ее при входе в зал, сразу исчезло. Теперь она видела только людей, и Труф сочла внезапное проявление внутреннего зрения очередной нереальностью, сном наяву.
Или чем-то вроде него. Разве не так искаженно видит окружающий ее мир Лайт? Труф вспомнила шрамы на теле у девушки и внутренне содрогнулась. Если за иное видение мира приходится платить такую страшную цену, то самое лучшее — никому о своих впечатлениях не говорить.
Труф посмотрела на стоящую перед ней накрытую тарелку. От нее еще шел пар. Запах мяса и подливки был настолько неприятен, что Труф почувствовала спазмы в желудке. Меньше всего сейчас ей хотелось есть.
— У меня для вас маленькое сообщение, — продолжал Джулиан. — Сейчас, когда мы все собрались здесь, самое время сделать его. В нашей работе произойдут некоторые изменения.
Труф поразилась наступившей тишине. Ничего не значащие, по ее мнению, слова Джулиана не стоили такого напряжения. Она оглядела сидящих и сразу догадалась, кто вовлечен в мистические упражнения по методу Блэкберна, а кто нет. Большинство мужчин — Эллис, Доннер и Карадок — и бровью не повели, услышав сообщение. Гарет просто удивился, он смотрел на Джулиана, ничего не понимая. Только Хиауорд выслушал информацию с предельным вниманием.
Айрин выглядела очень взволнованной, на Фиону же слова Джулиана не произвели никакого впечатления. Ее заботило только одно — как она выглядит, и ничего больше.
— Как вы знаете, нам не удалось воссоздать материал, исчезнувший вместе со «Страдающей Венерой». Несмотря на это, мы будем продолжать работу, начатую Блэкберном. Мы откроем врата через две недели, накануне праздника Всех святых. Работать будем все, каждый, включая новичков, наденет накидку и знак своей степени. Нас немного, я это понимаю, поэтому часть из нас будут выполнять сразу несколько обязанностей. Надеюсь, мы получим желаемый результат. А теперь…
Труф не могла отделаться от ощущения, что присутствует при съемках фильма о второй мировой войне. Идет репетиция сцены совещания в ставке верховного главнокомандующего. Вся эта наигранная таинственность вызывала улыбку, Труф еле сдерживалась, чтобы не расхохотаться. Она представляла себе магию совсем не такой, уж во всяком случае без собраний и обсуждения текущей работы.
— Джулиан, ты не шутишь?
Айрин встала и посмотрела на него. Яркая косметика делала ее лицо старее и строже, большие серьги дрожали, переливаясь в падавшем на них свете люстр. Айрин дрожала от негодования.
— Ты прекрасно знаешь, что Торн заповедовал проводить ритуал в день прилива, а не в день отлива, — возмущенно произнесла Айрин.
— Мы так и делали, насколько ты помнишь. Ну и что у нас получилось? — Вопрос Джулиана прозвучал риторически. — Ничего. Мы потерпели неудачу, поскольку в приливе не оказалось достаточно силы. Поэтому я и предлагаю воспользоваться отливом.
— Отлив, клипотические силы… Должно сработать, — медленно произнес Доннер.
— Если эту силу влить в корову, она шутя обгонит любую легковушку, — отозвался Эллис. — Джулиан, я занимаюсь работой более двадцати лет и скажу тебе, что немного усовершенствований — это одно, но…
— А что ты предлагаешь? — воскликнул Гарет, приподнимаясь со стула.
— Я едва ли смогу убедить вас, если скажу, что сначала нужно попробовать метод, предложенный Торном. А если не получится, сделаем, как предлагает Джулиан. — Карадок намеренно понизил голос, чтобы успокоить Гарета и Эллиса.
— Очень мудрое решение, Карадок, и главное — соответствует твоему положению в храме. Только хэллоуин через две недели, а прилив — через полгода. Вы предлагаете мне ждать еще год возможности приблизить новый эон? Не желаю и слышать об этом! Сначала мы попробуем то, что предлагаю я, и, если ничего не получится, то через шесть месяцев сделаем так, как говорил Торн.
— Ты не доживешь до него! — выкрикнула Айрин. — Пойми, Джулиан, Торн знал, что силы отлива настолько велики, что к ним нужен особый подход. Он говорил, что человеку не стоит заигрывать с ктоническими энергиями. Использовать можно только энергии теллурические, они проявляют себя в живом мире. Привлечение ктонических сил, существовавших до возникновения человека и существующих в нем, занятие очень опасное. В нашей ложе нет многих важных звеньев, нет даже тех, кто способен выполнять работу высшей степени. Ты говоришь, что…
— Послушайте, — Джулиан хлопнул ладонями по столу, — если мы не хотим человеческих жертвоприношений, а позвольте вам напомнить, что в шестьдесят девятом году даже они не помогли, то на открытие пути нам нужно брать силы из других источников. Мы должны вызвать к жизни будущую весну, и для этого нам требуется не ключ от замка, а таран, чтобы выбить ворота. И еще. Недавно я кое-что выяснил, о чем сообщу вам в соответствующем месте и в положенное время. Сейчас же я уверен, что таран нам даст силы, которые мы пробудим накануне праздника Всех святых. Если начнем подготовку с завтрашнего дня, мы вполне успеем, если вы, конечно, согласны.
Молчание затянулось, и хитрый Джулиан не собирался нарушать его. Труф почудилось, что она нашла точку, где может все изменить, направить события в ту сторону, куда захочет. У нее не было только знаний, как это сделать.
— Как мы обойдемся без ритуала? — спросил Доннер.
— Будем работать с тем, что есть, — ответил Джулиан не задумываясь. — Остальное придется импровизировать по ходу. Запомните, что, открыв врата, мы завершим дело, начатое Блэкберном, и откроем новый золотой век, когда люди и боги смогут жить вместе.
Он убедил всех. Труф нутром почувствовала, что слова Джулиана нашли поддержку, пол под ее ногами пошатнулся, словно она находилась на палубе плывущего корабля. Обитатели Врат Тени понимали, что Джулиан не прав, но откликнулись на его предложение. Он очаровал их, то же самое сделал и Торн Блэкберн со своими последователями четверть века назад.
Но несмотря на все обещания Джулиана, на его страстную, чуть ли не библейскую проповедь, у Труф постепенно росло опасение, что кончится все точно так же, как и двадцать пять лет назад.
Впоследствии Труф так и не вспомнила, какой подавался десерт, да и был ли он вовсе. Она выпила значительно больше, чем предполагала, но не ощущала опьянения. Ее одолевали воспоминания о привидениях и призраках Врат Тени. Иногда они уходили, но на смену им, обдавая ледяным холодом, в памяти всплывала смерть тетушки Кэролайн. Труф не чувствовала покоя, а в иную минуту была близка к обмороку.
Что нужно еще сделать из того, что не сделано? А что она сделала из того, что не нужно было делать? Как исправить положение?
«Слишком поздно. Поздно. Ты опоздала», — слышала Труф внутри себя чей-то голос.
Какое облегчение встать из-за стола и уйти. Все поднялись и направились по своим делам, вернее, по делам Блэкберна, которые Труф теперь ненавидела не так, как раньше, бессознательно, а вполне осознанно.
Труф осталась сидеть. Она повернулась и посмотрела на Майкла. Он впился мучительно-алчущим, ищущим взглядом в Джулиана.
«Так проклятые в аду взирают на рай», — подумала Труф и удивилась: откуда взялась такая не соответствующая времени почтительность? Саму же Труф в последние дни часто занимали вопросы теологии, ее совершенно неожиданно стали волновать категории добра и зла. Труф никогда раньше не задумывалась об этом, считала подобные размышления в двадцатом веке неуместными.
Майкл, почувствовав, что на него смотрят, отвел глаза от Джулиана и посмотрел на Труф. Она отвернулась, не желая встречаться с его пронизывающим, полуночным взглядом, и отодвинула от себя недопитый бокал.
«То зло, что люди совершают, живет и после них, а добрые дела чаще всего уходят с ними в землю», — в мозгу Труф всплыли извлеченные из глубин памяти слова Шекспира. Прекрасные строки, неплохое украшение для ее теперешних раздумий. Если то, что Труф прочитала сегодня в городской библиотеке, правда, тогда можно сказать, что зло пережило своего создателя и прочно обосновалось во Вратах Тени.
Но какова же во всем этом роль Майкла Архангела? Он не последователь Торна Блэкберна, но весьма заметен здесь. Значит, Майкл делает что-то очень важное.
Но что?
Она завтра догадается, сегодня Труф очень устала. Все, что ей нужно сейчас, — это горячая ванна и кровать. Тайны Врат Тени подождут, пока Труф не отдохнет. Тогда она ими займется вплотную. Она их разгадает.
Труф вышла из зала и направилась к себе, но, поднявшись по ступенькам, вдруг обнаружила, что идет не в свою комнату, а в комнату к Лайт.
К своей сестре. Опять же, если верить Джулиану. В глубине души Труф чувствовала, что и без него знала правду; как только она увидела Лайт, то сразу поняла, что эта девушка — часть ее.
«Моя сестра», — эта мысль нравилась Труф. Все остальное вытекало из нее. Труф должна прежде всего вытащить Лайт отсюда, заботиться и любить ее, ведь ей всегда хотелось кого-нибудь любить.
И защищать.
Только этого еще не хватало. Труф обдало волной желания проанализировать свои поступки. Она и это оставила на потом. В последнее время она что-то слишком много откладывает на будущее. Ничего страшного, не к спеху. Труф, не выбирая дороги, шла вперед, но дом, подозревая о ее цели, сам привел ее к комнате Лайт. Без затруднений найдя комнату Лайт, Труф подошла к двери и толкнула ее.