Брэдли Мэрион Зиммер. Призрачный свет

   — Ничего страшного, — произнес Джулиан. — Ограничимся розовым, Труф? — спросил он.
   Как впоследствии объяснил Джулиан, cuvee — это сладкое десертное шампанское. Вино в бокалах было похоже на внутреннюю сторону раковины, оно было таким же нежно-розовым. Труф пила сладкое вино и не ощущала этого, ей казалось, что оно совсем не касается ее горла, а легко скользит по нему, подобно немного густоватому запаху роз. Вино ошеломляло, делало Труф безрассудной и безответственной. И какая-то часть ее сознания радовалась этому.
   «Но если я совершу какой-нибудь невероятный поступок, то только в одном случае — если захочу это сделать, а не в ослеплении блеском денег».
   — Тебе нравится? — послышался голос Джулиана.
   — Очаровательно, — ответила Труф. — Только мы, сухие архивные академики, ничего не понимаем в этой роскоши. Я, по правде говоря, к такому не привыкла.
   — Ну что ж, будем адаптироваться. Вы танцуете, мисс? — шутливо спросил Джулиан.
   Если бы Труф сказали, что в наше время еще сохранились рестораны с отдельными залами для танцев, она бы никогда не поверила, поспорила на деньги и проиграла бы. Джулиан нашел такое место, а вернее, целых три, ибо, потанцевав немного под оркестр в гостинице «Зеркало реки», они посетили еще два подобных танцевальных зала.
   Когда Джулиан подвел свой БМВ к дверям Врат Тени, было уже очень поздно.
   — Можешь выйти здесь, а я поеду поставлю машину в гараж, — сказал Джулиан. — И если не увидишь свою машину, не волнуйся, ее сегодня днем отвел в гараж Гарет. Я приказал ему сделать это еще утром. Начинаются дожди, так что машины не стоит ставить на улице.
   — А как же он вел ее? — спросила удивленная Труф. — Ключи у меня, я их ему не отдавала. «И не отдам до тех пор, пока не спрячу „Страдающую Венеру“ в место ненадежнее. Еще уезжая с Джулианом, Труф проверила сумочку, чтобы еще раз убедиться в том, что она лежит там.
   — Да? Ну, значит, тогда он оставил машину здесь. Не возмущайся, если он зайдет за ними завтра утром. Желаю тебе спокойной ночи, дорогая.
   Труф обрадовалась. Значит, продолжения не будет и не придется противостоять нежным или не очень ласкам. Она не хотела создавать себе дополнительных сложностей, и Джулиан почувствовал это. Довольная, Труф вышла из машины.
   — И тебе того же, — произнесла она и, посмотрев на Джулиана, послала ему воздушный поцелуй. Поскольку в этом жесте есть некоторая доля сознательного самоунижения, Труф посчитала, что Джулиан не обидится. Уже подходя к двери, она услышала звук отъехавшей машины.

 

 
   От выпитого вина и музыки голова Труф шла кругом, но сознание работало четко. Как только Джулиан уехал, Труф метнулась к своей машине. Она стояла там же, где Труф оставила ее, вернувшись из города. Труф быстро открыла багажник.
   Книга была там. К шампанскому и музыке прибавилось расслабляющее чувство облегчения, и Труф улыбнулась. Послышался тихий звук закрываемой двери машины, значит, скоро появится Джулиан. Если Труф не хочет логического, как в магии, но нежелательного продолжения вечера, то нужно быстрее уходить. Труф торопливо зашагала к дому.

 

 
   Стоило только Труф войти в свою комнату, как к ней вернулось уже давно покинувшее ее чувство спокойствия и уверенности. Теперь комната не казалась Труф такой неуютной и опасной. Она стала вполне надежным и уютным убежищем.
   Труф понимала, что произошло. Теперь она чувствовала присутствие Торна Блэкберна, а он не сделает ей ничего плохого. Она верила в это так же, как верит доверчивый ребенок, бессознательно. Почему? Да потому, что исчез тот груз ненависти к Торну, который она носила в своем сердце столько лет.
   «Знание истины делает тебя свободным». Труф было уже все равно, мертв ли Торн или вернулся в этот мир. Жизнь его и поступки еще оставались для нее загадкой, таинственной, а порой неприятной, но в одном Труф была уверена вполне — ни случайно, ни нарочно Торн Блэкберн не будет причинять зла своей дочери.
   Когда-то он очень любил ее.
   Он любит ее и сейчас. С этим чувством в глубине Труф Джордмэйн какая-то ее часть, доселе робкая и забитая, начала подниматься и расправлять крылья.
   — Слышен глас шампанского, — пробормотала Труф вслух, поразившись тональности своих раздумий. Она со стоном рухнула на кровать и сбросила туфли. Свои новые прекрасные туфли, которые она в первый раз надела и уже успела натанцеваться. Столько впечатлений.
   Лежа на спине, Труф хмурилась, уставясь в потолок.
   Любовь — это все, конечно, очень хорошо, но для возвращения из иного мира и ее явно недостаточно. Если бы дело было в одних только привязанностях, тысячи и миллионы вернулись бы в этот мир, чтобы утешить всех своих близких, плачущих по ним. Присутствие Торна Блэкберна не объясняется одной лишь любовью.
   Если он в самом деле здесь. Но тогда Труф можно считать полноценной сумасшедшей, вполне созревшей для интенсивного лечения в психушке. Саму ее личную убежденность в чокнутости можно считать симптомом болезни.
   Чем она может доказать, что видела Торна здесь? Труф попыталась вспомнить, о чем говорил и что делал Торн в ее комнате.
   «Да, точно, он просил меня вернуть ему драгоценности. Они в машине, рядом со „Страдающей Венерой“. Нужно завтра взять их и положить где-нибудь в доме». — Труф услышала свои мысли как бы со стороны.
   Но не исключено, что самым опасным и пугающим как раз является ее категорическая, безусловная вера в реальность существования Торна.

12. Истинная ложь

 
Когда клянешься мне, что ты вся сплошь
Служить достойна правды образцом,
Я верю, хоть и вижу, как ты лжешь…
Уильям Шекспир

 

 
   «В ту ночь тетушка Кэролайн унесла „Страдающую Венеру“ с собой. Только она могла сделать это, но что ее заставило? Скажи мне, что?»
   Откуда-то издалека донесся топот и шум. Труф казалось, что она слышит дробный стук копыт приближающихся коней.
   «Ты умная девочка, Труф, и ты все понимаешь. Все факты у тебя есть. И книга тоже у тебя. Теперь решай сама».
   Нет, это не лошади.
   «Но как же тогда…» Труф попыталась протестовать, но тут вздрогнула и проснулась.
   Труф осмотрелась и увидела, что лежит на кровати. Ошеломленная ото сна, она подозрительно осматривала комнату. Громкий стук в дверь вернул ее в реальный мир.
   — Дверь, — прошептала Труф. Голова у нее кружилась и немного побаливала. — Подождите, сейчас открою, — крикнула она и посмотрела на часы: было почти девять. «Вы с ума сошли, сейчас только девять часов утра!» — возмущенно кричало сознание Труф. Она спала всего четыре часа, неудивительно, что никак не может сориентироваться.
   — Труф! — услышала он голос Гарета. — Там приехал какой-то грузовик, привез шесть контейнеров. Водитель говорит, что это тебе прислали из университета.
   Минут через десять Труф, наскоро одевшись, но окончательно не проснувшись, стояла внизу, в прихожей, и с любопытством рассматривала в окно белый грузовик. Рядом с ним на белой гравиевой дорожке стояли четыре полутораметровых контейнера. На всех было написано «Не кантовать», «Осторожно, стекло» и «Институт имени Маргарет Бидни».
   Дилан не забыл своего обещания и прислал Труф оборудование, которое она у него просила.
   — Вы Руф Джордмэйн? — К ней подошел водитель и протянул квитанцию. — Вам нужно расписаться в получении груза. Вот здесь. — Он ткнул пальцем в листок.
   Труф узнала его, она сама часто пользовалась услугами отдела доставки института. Она ожидала увидеть самого Дилана и очень обрадовалась, не заметив его среди приехавших. А что бы она сказала ему, если бы он тоже появился? «Привет, Дилан, как некстати прибыл твой чертов грузовик, я как раз болтала со своим покойным папочкой»?
   — Меня зовут Труф Джордмэйн, — поправила она водителя и потянулась к ручке.
   — Доброе утро, — сказал подошедший Джулиан. В отличие от Труф он не затруднил себя одеванием. На нем была пижама, поверх которой Джулиан накинул шелковый халат. Пряди непричесанных черных волос падали ему на лоб непокорными, вызывающими запятыми. Прищурившись от яркого утреннего солнца, он с интересом рассматривал Труф.
   — Это из института, — пояснила Труф бодрым тоном, но фраза прозвучала фальшиво. — Они прислали мне то самое оборудование, о котором я как-то говорила.
   Грузчик и водитель поднесли оставшийся пятый контейнер.
   — Очень своевременно, — ответил Джулиан, слегка повысив голос. — Ваш институт обладает поразительно развитым чувством — присылать свои цацки в самый подходящий момент, словно все предвидя заранее. Ну что ж, вносите. Откроем контейнеры в более подходящее время, — сказал Джулиан.
   — Эй, приятель, — подал голос водитель. — Обычно мы доставляем ящики и тут же сматываемся. Нас ни о чем не предупредили, — аргументирование закончил он свою речь.
   Джулиан молча смотрел на него.
   — Ну и ну, — раздался мягкий голос Гарета.
   Труф посмотрела на Джулиана и испугалась. Не нужно было быть сильным физиономистом, чтобы понять, что он чувствовал в эту минуту. Напряжение нарастало, Труф уже начала клясть себя за то, что связалась и с Диланом, и с его проклятым оборудованием. Что ей оставалось делать? Только просительно смотреть на Джулиана.
   Джулиан сделал несколько шагов вперед. Он прошел мимо Труф, и в наступившей тишине она услышала, как звякнул его браслет. Утреннее солнце блеснуло в его волосах, Труф показалось, что она снова видит над головой Джулиана нимб, черный как вороново крыло.
   — Думаю, что вы не будете возражать, если я попрошу вас внести контейнеры внутрь, — обратился он к водителю. — Не позволите же вы заниматься этим миссис Джордмэйн, — произнес он ровным, спокойным голосом, и, хотя никаких пугающих ноток в нем не слышалось, Труф затрясло от страха. Она посмотрела на Гарета. Юноша стоял не шевелясь с выражением крайнего испуга на лице. В то же время в словах Джулиана не было ничего угрожающего.
   — Послушайте, мистер, — дрожащим голосом произнес Гарет. — Я и не думал вас обидеть. Просто попросил внести контейнеры, за дополнительную оплату, конечно.
   — Разумеется, я оплачу все дополнительные усилия, — подтвердил Джулиан, улыбаясь.
   Его улыбка совсем не успокоила Труф. Она поискала глазами Гарета, но тот уже куда-то исчез.
   — Вот и прекрасно, — сказал Джулиан, снова улыбаясь. — Хоть какое-то развлечение. Он посмотрел на взволнованную Труф. Сдерживая зевок, Джулиан позвал: — Гарет, найдется там место? — Джулиан, казалось, только сейчас заметил, что юноша куда-то исчез.
   Труф снова почувствовала, как в прихожей сгущается напряжение.
   — Может быть, они отнесут контейнеры в библиотеку? — торопливо спросила Труф. — Все равно некоторое оборудование будет устанавливаться там.
   — Ну хорошо, несите туда, — согласился Джулиан.

 

 
   Труф смотрела, как водитель и сопровождающий подхватили первый из шести контейнеров и поволокли его по лестнице наверх. Труф шла впереди, показывая дорогу, Джулиан остался внизу.
   Без портрета, с которого Торн отеческим оком оглядывал комнату, библиотека выглядела сиротливо и уныло. Труф подумала, что ей как виновнице следует вечером поинтересоваться у Джулиана, что он собирается делать с поврежденной картиной.
   Контейнеры были внесены, Труф приказала поставить их в центре комнаты, для чего понадобилось сдвигать к стенке столы, что и было добросовестно исполнено. Труф надоело стоять в библиотеке и смотреть, как водитель и сопровождающий затаскивают контейнеры. Она вышла в коридор и тут же увидела Гарета. Он, опустив голову, медленно подходил к Джулиану. Когда юноша приблизился, Джулиан, все с той же ласковой улыбкой на лице, влепил ему сильную пощечину. Шлепок прозвучал как окончательный и жестокий приговор.
   Труф инстинктивно отшатнулась, а затем юркнула в библиотеку. Стоя там, она погладила себя по щеке, представляя, как больно было Гарету, и сочувствуя ему. Зачем Джулиан это сделал? Ведь Гарет, пожалуй, самое безобидное существо во Вратах Тени.
   Рабочие, тихо чертыхаясь, продолжали возиться с громоздкими, тяжелыми ящиками. Громыхая ботинками, они то спускались вниз, и тогда их неприязненные выражения становились слышнее, то волокли наверх очередной контейнер. Труф снова выглянула в коридор и нос к носу столкнулась с Джулианом. Он внимательно посмотрел на Труф, как ей показалось, удивленным взглядом, и тут впервые Труф почувствовала, как ее начинает захлестывать стремительный водоворот дремлющего во Вратах Тени разума. Он пытается подхватить и унести ее куда-то, у него есть своя цель, и он стремится к ней.
   Но не исключено, что все ею увиденное является частью той самой работы Блэкберна. Впрочем, если Гарету не нравилось бы, как с ним здесь обходятся, он бы уехал. Как Труф заметила, здесь никто никого не держал, все вольны перемещаться в любом направлении.
   А может быть, ей просто показалось и ничего не произошло?
   Джулиан подошел к ней.
   — Ты выглядишь очень усталой, — сказал он, обнимая Труф за плечи.
   Сквозь тонкую ткань легкого халата Труф сразу ощутила волнующую близость и теплоту тела Джулиана. Она чувствовала смешанный запах его кожи и одеколона.
   — Я не принадлежу к ранним пташкам, — трепетным голосом ответила Труф. Прикосновение Джулиана сводило ее с ума, охватившее поначалу смущение начало исчезать и уступило место желанию. Она мучительно пыталась избавиться от желания прильнуть к Джулиану, ответить на его мягкий и нежный призыв.
   Труф почувствовала облегчение, когда в комнату, сгибаясь под тяжестью контейнера, вошли рабочие.

 

 
   Звуки голосов и грохот разбудили весь дом, и к тому моменту, когда последний контейнер оказался в библиотеке, обитатели Врат Тени были уже на ногах, и только тогда Труф внезапно поняла, почему водитель и сопровождающий так не хотели входить в дом.
   — Не хотите ли чашку кофе на дорогу? — предложила Труф рабочим, чувствуя за собой некоторую вину перед ними.
   — Единственно, что мы хотим, так это побыстрее убраться отсюда. Так что распишитесь, пожалуйста, — отрезал сопровождающий и снова протянул бланк. Труф взяла его и приготовилась расписываться.
   — Может быть, имеет смысл открыть контейнеры и посмотреть, все ли там в сохранности? — невозмутимо произнес Джулиан с угрожающей мягкостью в голосе. Стоящий позади него Карадок хрюкнул.
   Джулиан стоял облокотившись о косяк, в руке у него была чашка дымящегося кофе. Пока рабочие бились с грузом, он успел переодеться, теперь на нем вместо халата был великолепный костюм и рубашка с открытым воротом.
   Водитель посмотрел на Джулиана с плохо скрытой враждебностью, так собака смотрит на загнавшего ее в угол леопарда.
   — Я уверена, что с оборудованием все в порядке, — решила вступиться Труф. — Да даже если там что-нибудь и сломано, на взгляд это все равно не определишь. — Она торопливо расписалась и отдала бланк.
   Рабочие неестественно быстро устремились вниз.
   — Счастливого пути, — весело крикнул им вслед Джулиан.
   — Зачем ты так, Джулиан? — умоляюще произнесла Труф. — Это просто жестоко. — Труф пыталась упрекнуть его, но не могла избавиться от чувства восхищения его ледяным спокойствием и находчивостью. Одновременно она злилась на себя за свою податливость и доступность.
   — Хочу признаться, — ответил Джулиан, сделав несколько глотков. — Есть у меня одна слабость — я ненавижу жуликов. А особенно туповатых.
   — Каких жуликов? — удивленно спросила Труф. Она ожидала, что Джулиан скажет «хвастунов».
   — Сопровождающий не желал делать того, что ты вправе от него ожидать. Он затребовал дополнительную оплату за труд, который входит в его обязанность. В чистом виде вымогательство.
   Труф показалось такое объяснение абсолютно логичным.
   — Да, ты, наверное, прав, — согласилась она, хотя и не очень охотно.
   — Мужчина имеет право делать все то, на что он способен, — произнес Карадок. — Так нас учит Блэкберн.
   — Но… — попыталась возразить Труф и тут же запнулась. Начинать философский спор с утра, да еще на голодный желудок было глупо. — Следуя вашей логике, можно сказать, что с таким же успехом рабочие имели право обмануть меня.
   — Если бы они смогли сделать это, тогда — пожалуйста. Но они же не смогли.
   — Завтрак подан, — провозгласил Карадок, приглашая всех в зал.
   Он ушел, оставив Труф и Джулиана наедине. Джулиан улыбнулся.
   — Хватит упражняться э софистике, оставим это для иезуитов. Пойдем позавтракаем. Утешимся тем, что мы, слава Богу, проснулись и живы-здоровы. Погода прекрасная, утро у меня совершенно свободно. А чем ты собираешься заняться? — спросил Джулиан, и в голосе его Труф почувствовала приглашение.
   Труф вздохнула и многозначительно оглядела стоящие контейнеры.
   — Меня призывает долг, — ответила она со смехом. — Хочешь не хочешь, а придется разбирать аппаратуру.
   — Ну по крайней мере ты позавтракаешь со мной? Наш кладезь кулинарной премудрости мусью Хоскинс снова блеснул своими выдающимися способностями, — весело сказал Джулиан. — Да, и еще — отдай Гарету ключи, он поставит машину в гараж.
   — Не стоит затрудняться, я сама сделаю это после завтрака. — Труф показалось, что она подозрительно быстро ответила. — Мне кое-что нужно взять оттуда. «Нужно поторапливаться, только так я смогу все узнать».
   — Прекрасно, — сказал Джулиан. Улыбка на его лице показывала, что он доволен происходящим. — После завтрака Гарет покажет тебе, куда поставить машину.
   Труф полагала, что четырех часов сна окажется вполне достаточным для непродолжительной, но продуктивной работы. Завтрак тоже не будет лишним, он поможет снять усталость. Джулиан, видимо, был поклонником завтраков обстоятельных. Усадив Труф за стол, он ушел на кухню и вскоре вернулся с двумя полными тарелками в руках.
   Труф заметила, что за столом нет Карадока, хотя именно он так рвался на завтрак и приглашал остальных. «Интересно, куда это он улизнул с утра?» — подумала Труф.
   Ей также было любопытно посмотреть на Гарета, точнее, на его щеку. Увидит ли она царапины или другие следы рукоприкладства?
   — А вот и мы, — бодро воскликнул Джулиан, ставя на стол тарелки. — Кое-кто из нас на завтрак не ходит никогда, но упорный мистер Хоскинс готовит даже больше, чем требуется.
   — Кому ты принес все это, Джулиан? — испуганно попятилась Труф. — Я в жизни никогда столько не ела на завтрак. Она покачала головой, рассматривая тарелку. Омлет, ветчина, фрукты и сдобные булочки.
   — Все когда-то приходится начинать, — огорченно произнес Джулиан, беря вилку. — Тело человека — это машина, как и все другие нуждающаяся в горючем.
   — У тебя есть поразительный талант все упрощать, — воскликнула Труф.
   — А разве ты сама занимаешься не тем же? Как там называется твоя мудреная наука, статистическая парапсихология, что ли? Все зависит от того, что ты знаешь.
   «Я знаю, что я почти ничего не знаю. Точнее, не слишком много», — подумала Труф.
   Карадок и Гарет вошли вместе. Гарет сразу направился на кухню и через несколько минут вернулся с тарелкой, в которой горкой лежали бутерброды с ветчиной и маслом, намазанные джемом булочки и пирожные. Он уплетал все, непринужденно разговаривая с Карадоком. Труф восхитилась его самообладанием. Она посмотрела на его щеку, но никаких следов пощечины не увидела.
   — Когда народ встанет, — сообщил он Труф, прожевывая бутерброды, — я соберу всех, и мы поможем тебе распаковать контейнеры.
   — Народ, — пояснил Карадок, — это мы с Гаретом, Хиауорд и Доннер. Эллис не в счет, он сегодня, мягко говоря, не будет иметь возможности оказаться вам полезным.
   — С Эллисом все нормально, — добродушно возразил Гарет, защищая своего отсутствующего друга. — Кстати, если вы хотите загнать в гараж свою машину… — начал было он и осекся.
   — Мисс Джордмэйн хочет не этого, — прервал Гарета Джулиан. — Она желает противопоставить оккультизму холодную парапсихологию.
   Труф с обожанием смотрела на Джулиана, ей понравилось, как он пытается втянуть Гарета в разговор.
   — Я бы очень хотел узнать, что это за чудодейственные приборы ей прислали, — закончил Джулиан.
   — Честно говоря, я не очень большой специалист в этом, — сказала Труф. — Моя ипостась — обработка уже полученных данных, выяснение возможностей, подсчет вероятностей и все такое прочее. Как-то я даже составляла статистические данные о непредвиденных, случайных повреждениях инфракрасной пленки в процессе работы, то есть определяла, насколько можно верить полученному снимку. Случалось, что то, что считалось фотографией призрака, на поверку оказывалось всего лишь дефектом пленки.
   — Свидетельства очевидцев, ты, разумеется, в расчет не принимала, — уверенно произнес Джулиан.
   — Свидетельства такого рода не слишком надежны, — откликнулась Труф. Она обрадовалась появившейся возможности объяснить обитателям Врат Тени суть своей работы. — Человеческий глаз и чувства легко обмануть, машина же всегда будет объективна.
   — Какое счастье, — проговорил Джулиан, — верить в то, что машину невозможно обмануть.
   Труф почувствовала в его словах легкое раздражение.
   — Я согласна, наши инструменты несовершенны, но это все, что у нас есть. Можно сколько угодно говорить о том, как бы сделать их лучшими, но если не работать с ними сейчас, мы вообще никуда не продвинемся, — резко возразила она.
   — Совершенно справедливо, — согласился Джулиан. — Именно из этого следует, что необходимо в равной степени доверять и человеку, и машине. — Джулиан намазал булочку маслом и принялся жевать. — Меня всегда удивляло, что скептики, высмеивающие очевидцев появления призраков или пришельцев, никогда не задаются простым вопросом — почему эти люди видят все это?
   Труф была вынуждена признать, что аргумент вполне резонный.
   — У меня нет таких данных, но может быть, и задаются, — парировала она. Пристальный взгляд Джулиана не помешал Труф всерьез заняться омлетом.
   — Нам следует согласиться с сэром Исааком Ньютоном, говорившим, что мы стоим у края безбрежного океана абсолютных знаний и подбираем разноцветные раковинки, которые волны выбрасывают к нашим ногам, — сказал Джулиан.
   «Возможно, он и прав. — Труф мысленно согласилась с ним. — Но не думаю, что человек будет долго довольствоваться этими подачками. А гадать, что было, если б море да закипело и кабы у свиней были крылья, тоже не самый научный метод».
   — Поскольку ты не хочешь, чтобы я присоединился к вам при установке машин для отлова призраков, я удаляюсь к себе, — сказал Джулиан после завтрака. — Пойду читать письма. Если тебе потребуется моя помощь, не стесняйся, заходи.
   — Обещаю тебе это, — ответила Труф. Не доев завтрак, она пошла в свою комнату за ключами от машины.
   Уже спускаясь вниз, она напряженно думала, куда бы спрятать «Страдающую Венеру». Бестактные вторжения Фионы показали, что комната перестала быть безопасным местом для хранения книги. Даже если незатейливая девушка больше не припрется, то есть еще полдюжины других кандидатов, способных совершить непрошеный визит.
   Книгу можно спрятать в комнате Лайт.
   Неожиданно пришедшая мысль показалась Труф разумной в своей невероятности. Кто, в самом деле, будет обшаривать комнату бессловесного дитя, будучи абсолютно уверенным, что ей просто нечего прятать. Когда Труф была в комнате у Лайт, она заметила в ней множество шкафчиков и полочек. Не осматривает же их Лайт? Если она не будет знать, что книга находится у нее в комнате, то и не подумает ее искать. Да и обнаружив, Лайт вряд ли побежит отдавать ее Джулиану. Правда, если Торн существует в реальности, а не является плодом ее воображения, то он защитит и Лайт. Как-никак она тоже его дочь.
   Поеживаясь от утреннего холода, Труф шла к своей машине. Она стояла там же, где ее и оставила Труф. Придирчиво осмотрев машину и убедившись, что в нее никто не залезал, Труф открыла багажник. Перстень, ожерелье и книга были на месте. Труф осмотрелась, быстрыми движениями засунула «Венеру» и драгоценности в сумочку и тут же закрыла ее. Вслед за этим она захлопнула багажник.
   Все шло превосходно, кроме одного — Труф не знала, где находится гараж. Она с сожалением подумала, что напрасно не приняла помощь Гарета.
   «Тоже мне, героиня готического романа из жизни частных детективов», — ухмыльнулась она.
   Вскоре тайна гаража была успешно раскрыта. Его местонахождение Труф выяснила очень просто — она вспомнила, куда ночью поехал Джулиан, пошла по узкой, посыпанной гравием дорожке, завернула за дом и вскоре уткнулась в невысокий дом, некогда служивший, вероятнее всего, конюшней. Двери гаража оказались открытыми, и Труф увидела стоящий там импозантный БМВ Джулиана, белый потрепанный «вольво» и сверкающий черной краской тяжелый мотоцикл с серебряными звездами на бензобаке. Труф подумала, что он принадлежит, скорее всего, Хиауорду, поскольку только он был похож на человека, способного гонять на такой сногсшибательной машине.
   «С какого это времени ты начала считать мотоцикл сногсшибательной машиной?» — спросила себя Труф. В последнее время ей постоянно казалось, что всю жизнь она провела в полусне и теперь, когда проснулась, многое увидела как бы заново. У Труф совершенно неожиданно появлялись новые симпатии и антипатии, о наличии которых она даже не подозревала. Да и ее ли они на самом деле?