Страница:
Скайлд рассмеялся. Смех его был громким и чистосердечным. Он все еще смеялся, пока его солдаты оттаскивали Карса от хватающего воздух ртом валкисианина.
— В этом нет пока необходимости, — сказал ему Скайлд. — Времени впереди достаточно. Вам двоим предстоит еще как следует друг на друга наглядеться.
Карс увидел, как на толстом лице Богхаза отразился ужас понимания.
— Мой господин, — взмолился валкисианин, все еще задыхаясь, — я преданный вам человек. Я хотел лишь охранить интересы Сарка и ее величества госпожи Иваин.
Он поклонился.
— Естественно, — сказал Скайлд. — И как ты можешь послужить лучше Сарку и госпоже Иваин, чем работая веслами на ее военной галере?
В одну секунду все краски исчезли с лица Богхаза.
— Но господин мой…
— Что? — с яростью крикнул Скайлд. — Ты противишься? Где же твоя преданность, Богхаз? — Он поднял шпагу. — Тебе известно, каково наказание за предательство.
Стоявшие рядом солдаты захихикали.
— Нет, — хрипло сказал Богхаз. — Я — человек преданный. Никто не может обвинить меня в предательстве. Я лишь хочу служить… — внезапно он замолчал, сообразив, что собственный язык завел его в ловушку.
Скайлд с силой шлепнул Богхаза шпагой по огромным ягодицам.
— Так иди и служи! — крикнул он.
Богхаз, подвывая, качнулся вперед. Несколько солдат схватили его. Мгновение — и он оказался скованным вместе с Карсом.
Скайлд с довольным видом сунул шпагу Рианона в собственные ножны, а свою шпагу велел нести солдату. С важным видом он возглавил отряд.
И снова Карс совершил паломничество по улицам Джеккеры, но на этот раз ночью и в цепях, лишенный украшений и шпаги.
Они пришли на дворцовые набережные и холодная дрожь нереальности вновь завладела всем существом Карса, когда он увидел высокие башни, пылающие светом, и мягкое белое свечение моря в темноте.
Квартал у самого дворца кишел рабами, тяжеловооруженными всадниками в траурных туниках Сарка, придворными, женщинами и жонглерами. Музыка и звуки пиршества доносились из самого дворца, когда они проходили мимо него.
Богхаз пробормотал Карсу быстрым шепотом:
— Дураки, не узнали шпагу. Молчи о своей тайне, иначе они заберут нас обоих в Кару-Дху для допроса, а ты знаешь, что это значит?! — Он содрогнулся всем своим большим телом.
Карс был слишком поражен для того, чтобы отвечать. Сказывалось действие этого невероятного мира и физическая усталость.
Богхаз продолжал, теперь уже громко и в расчете на реакцию их охраны.
— Все это великолепие в честь госпожи Иваин Сарк! Принцесса так же величественна, как и ее отец король Горах! Служить на ее галере — огромная честь.
Скайлд расхохотался.
— Хорошо сказано, валкисианин. И твоя пылкая преданность будет вознаграждена. Эта честь будет твоею долгое время.
Цель их путешествия — черная военная галера оказалась совсем рядом с ними. Карс увидел, что она длинная и быстроходная, с рядами весел посредине и низкой кормой.
На нижнем полуюте горели факелы, а из окон кают под ним струился красноватый свет. Оттуда раздавались громкие голоса солдат Сарка.
Но длинный темный ряд гребцов хранил горькое молчание.
Скайлд возвысил голос:
— Хо, Каллас!
Из темноты неслышной походкой выступил высокий человек. В правой руке он сжимал кожаную бутыль, а в левой — черный хлыст, длинный, стершийся от длительного употребления.
— Мясо для весел, — сказал Скайлд. — Забирай их. — Он усмехнулся. — И проследи за тем, чтобы их приковали к одному веслу.
Каллас посмотрел на Карса и Богхаза, потом лениво улыбнулся и махнул бутылью.
— Давайте на корму, падаль, — проворчал он и взмахнул бичом.
Карс глянул на него уголком покрасневших глаз и засопел. Богхаз схватил землянина за плечо и потряс его.
— Идем, дурак! — сказал он. — Ты и так получишь достаточно тумаков, если даже не будешь на них напрашиваться.
Он потянул Карса за собой к рядам гребцов, а потом вдоль скамьи.
Землянин, измученный всем происходящим, лишь смутно воспринимал ряды повернутых к нему лиц, звук бряцанья цепей и запах трюма. Лишь половина его чувств воспринимала странность на удивление круглых голов двоих мохнатых существ, которые спали сидя и шевельнулись, давая им возможность пройти.
На последней скамье у борта, стоящей лицом к полуюту, находился лишь один спящий человек, прикованный к веслу, два же остальных места были пусты. Охрана стояла рядом до тех пор, пока Карс и Богхаз не были прикованы.
Потом они ушли вместе со Скайлдом. Каллас щелкнул бичом так, что тот издал звук, подобный пистолетному выстрелу, и пошел вперед.
Богхаз толкнул Карса под ребро. Потом, подавшись вперед, он потряс его. Но Карса не интересовало то, что собирался сказать Богхаз. Он спал, склонившись над веслом.
Карсу снился сон. Ему снилось, что он вновь витает в пузыре кричащей бесконечности черного кошмара в гробнице Рианона. Он падал и падал…
И снова у него было ощущение сильного, живого присутствия рядом с ним, ощущение того, что нечто темное и жаждущее ощупывает его мозг.
— Нет, — прошептал во сне Карс. — Нет!
Он снова повторил свой отказ — отказ в чем-то, о чем просило его темное присутствие, в чем-то нелепом и пугающем.
Но мольба сделалась более уверенной, более настойчивой, чем в гробнице Рианона. Карс испустил резкий крик:
— Нет, Рианон!
Внезапно он проснулся и непонимающе посмотрел на залитую лунным светом скамью.
Каллас и его приближенные шли по проходу, толкая по дороге рабов. Богхаз смотрел на Карса со странным выражением лица.
— Ты звал Проклятого! — сказал он.
Остальные рабы и два существа, покрытые мехом, тоже смотрели на него со своих мест.
— Плохой сон, — пробормотал Карс, — вот и все.
Он был прерван свистом бича, звуком его падения и болью в спине.
— Встать, падаль! — прогремел голос Калласа за его спиной.
Карс хотел было испустить звериное рычание, но Богхаз немедленно закрыл ему рот ладонью.
— Будь тверд! — предупредил он. — Будь тверд!
Карс овладел собой, но успел до этого получить еще один удар бичом. Каллас стоял и улыбался ему.
— Будешь знать, — сказал он. — Знать и смотреть.
Потом он вскинул голову и закричал:
— Ну вы, подонки, вы, падаль! Сесть! Мы начинаем труд во имя Сарков, и я кожу сдеру с того, кто собьется с ритма!
Наверху моряки были вовсю заняты парусами. Паруса поползли вверх, темные в свете луны.
На корабле стояла тишина, если не считать шума напряженного дыхания. На помосте в конце прохода застыл раб с барабаном наготове.
Приказ был отдан. Рука барабанщика опустилась.
Все весла пришли в движение и заработали в ритме барабана. Каким-то образом Карсу с Богхазом удалось сделать то, что они должны были сделать.
Гребцы сидели слишком низко для того, чтобы можно было разглядеть все, что делается в порту. Но Карс слышал веселый крик толпы на набережной, когда военная галера Иваин Сарк выпрямилась и заскользила к выходу из гавани.
Ночной бриз был легким и паруса едва трепетали. Барабан продолжал свою дробь, убыстрив ее, руководя длинными глубокими взмахами, заставляя покрытые шрамами, потные спины рабов сгибаться и разгибаться.
Карс почувствовал, как качнуло корабль, когда он вышел в открытое море. Сквозь мельканье весел он поймал взглядом видение молочно-белого океана. Он работал для Сарка на Белом море Марса.
— В этом нет пока необходимости, — сказал ему Скайлд. — Времени впереди достаточно. Вам двоим предстоит еще как следует друг на друга наглядеться.
Карс увидел, как на толстом лице Богхаза отразился ужас понимания.
— Мой господин, — взмолился валкисианин, все еще задыхаясь, — я преданный вам человек. Я хотел лишь охранить интересы Сарка и ее величества госпожи Иваин.
Он поклонился.
— Естественно, — сказал Скайлд. — И как ты можешь послужить лучше Сарку и госпоже Иваин, чем работая веслами на ее военной галере?
В одну секунду все краски исчезли с лица Богхаза.
— Но господин мой…
— Что? — с яростью крикнул Скайлд. — Ты противишься? Где же твоя преданность, Богхаз? — Он поднял шпагу. — Тебе известно, каково наказание за предательство.
Стоявшие рядом солдаты захихикали.
— Нет, — хрипло сказал Богхаз. — Я — человек преданный. Никто не может обвинить меня в предательстве. Я лишь хочу служить… — внезапно он замолчал, сообразив, что собственный язык завел его в ловушку.
Скайлд с силой шлепнул Богхаза шпагой по огромным ягодицам.
— Так иди и служи! — крикнул он.
Богхаз, подвывая, качнулся вперед. Несколько солдат схватили его. Мгновение — и он оказался скованным вместе с Карсом.
Скайлд с довольным видом сунул шпагу Рианона в собственные ножны, а свою шпагу велел нести солдату. С важным видом он возглавил отряд.
И снова Карс совершил паломничество по улицам Джеккеры, но на этот раз ночью и в цепях, лишенный украшений и шпаги.
Они пришли на дворцовые набережные и холодная дрожь нереальности вновь завладела всем существом Карса, когда он увидел высокие башни, пылающие светом, и мягкое белое свечение моря в темноте.
Квартал у самого дворца кишел рабами, тяжеловооруженными всадниками в траурных туниках Сарка, придворными, женщинами и жонглерами. Музыка и звуки пиршества доносились из самого дворца, когда они проходили мимо него.
Богхаз пробормотал Карсу быстрым шепотом:
— Дураки, не узнали шпагу. Молчи о своей тайне, иначе они заберут нас обоих в Кару-Дху для допроса, а ты знаешь, что это значит?! — Он содрогнулся всем своим большим телом.
Карс был слишком поражен для того, чтобы отвечать. Сказывалось действие этого невероятного мира и физическая усталость.
Богхаз продолжал, теперь уже громко и в расчете на реакцию их охраны.
— Все это великолепие в честь госпожи Иваин Сарк! Принцесса так же величественна, как и ее отец король Горах! Служить на ее галере — огромная честь.
Скайлд расхохотался.
— Хорошо сказано, валкисианин. И твоя пылкая преданность будет вознаграждена. Эта честь будет твоею долгое время.
Цель их путешествия — черная военная галера оказалась совсем рядом с ними. Карс увидел, что она длинная и быстроходная, с рядами весел посредине и низкой кормой.
На нижнем полуюте горели факелы, а из окон кают под ним струился красноватый свет. Оттуда раздавались громкие голоса солдат Сарка.
Но длинный темный ряд гребцов хранил горькое молчание.
Скайлд возвысил голос:
— Хо, Каллас!
Из темноты неслышной походкой выступил высокий человек. В правой руке он сжимал кожаную бутыль, а в левой — черный хлыст, длинный, стершийся от длительного употребления.
— Мясо для весел, — сказал Скайлд. — Забирай их. — Он усмехнулся. — И проследи за тем, чтобы их приковали к одному веслу.
Каллас посмотрел на Карса и Богхаза, потом лениво улыбнулся и махнул бутылью.
— Давайте на корму, падаль, — проворчал он и взмахнул бичом.
Карс глянул на него уголком покрасневших глаз и засопел. Богхаз схватил землянина за плечо и потряс его.
— Идем, дурак! — сказал он. — Ты и так получишь достаточно тумаков, если даже не будешь на них напрашиваться.
Он потянул Карса за собой к рядам гребцов, а потом вдоль скамьи.
Землянин, измученный всем происходящим, лишь смутно воспринимал ряды повернутых к нему лиц, звук бряцанья цепей и запах трюма. Лишь половина его чувств воспринимала странность на удивление круглых голов двоих мохнатых существ, которые спали сидя и шевельнулись, давая им возможность пройти.
На последней скамье у борта, стоящей лицом к полуюту, находился лишь один спящий человек, прикованный к веслу, два же остальных места были пусты. Охрана стояла рядом до тех пор, пока Карс и Богхаз не были прикованы.
Потом они ушли вместе со Скайлдом. Каллас щелкнул бичом так, что тот издал звук, подобный пистолетному выстрелу, и пошел вперед.
Богхаз толкнул Карса под ребро. Потом, подавшись вперед, он потряс его. Но Карса не интересовало то, что собирался сказать Богхаз. Он спал, склонившись над веслом.
Карсу снился сон. Ему снилось, что он вновь витает в пузыре кричащей бесконечности черного кошмара в гробнице Рианона. Он падал и падал…
И снова у него было ощущение сильного, живого присутствия рядом с ним, ощущение того, что нечто темное и жаждущее ощупывает его мозг.
— Нет, — прошептал во сне Карс. — Нет!
Он снова повторил свой отказ — отказ в чем-то, о чем просило его темное присутствие, в чем-то нелепом и пугающем.
Но мольба сделалась более уверенной, более настойчивой, чем в гробнице Рианона. Карс испустил резкий крик:
— Нет, Рианон!
Внезапно он проснулся и непонимающе посмотрел на залитую лунным светом скамью.
Каллас и его приближенные шли по проходу, толкая по дороге рабов. Богхаз смотрел на Карса со странным выражением лица.
— Ты звал Проклятого! — сказал он.
Остальные рабы и два существа, покрытые мехом, тоже смотрели на него со своих мест.
— Плохой сон, — пробормотал Карс, — вот и все.
Он был прерван свистом бича, звуком его падения и болью в спине.
— Встать, падаль! — прогремел голос Калласа за его спиной.
Карс хотел было испустить звериное рычание, но Богхаз немедленно закрыл ему рот ладонью.
— Будь тверд! — предупредил он. — Будь тверд!
Карс овладел собой, но успел до этого получить еще один удар бичом. Каллас стоял и улыбался ему.
— Будешь знать, — сказал он. — Знать и смотреть.
Потом он вскинул голову и закричал:
— Ну вы, подонки, вы, падаль! Сесть! Мы начинаем труд во имя Сарков, и я кожу сдеру с того, кто собьется с ритма!
Наверху моряки были вовсю заняты парусами. Паруса поползли вверх, темные в свете луны.
На корабле стояла тишина, если не считать шума напряженного дыхания. На помосте в конце прохода застыл раб с барабаном наготове.
Приказ был отдан. Рука барабанщика опустилась.
Все весла пришли в движение и заработали в ритме барабана. Каким-то образом Карсу с Богхазом удалось сделать то, что они должны были сделать.
Гребцы сидели слишком низко для того, чтобы можно было разглядеть все, что делается в порту. Но Карс слышал веселый крик толпы на набережной, когда военная галера Иваин Сарк выпрямилась и заскользила к выходу из гавани.
Ночной бриз был легким и паруса едва трепетали. Барабан продолжал свою дробь, убыстрив ее, руководя длинными глубокими взмахами, заставляя покрытые шрамами, потные спины рабов сгибаться и разгибаться.
Карс почувствовал, как качнуло корабль, когда он вышел в открытое море. Сквозь мельканье весел он поймал взглядом видение молочно-белого океана. Он работал для Сарка на Белом море Марса.
6. НА МАРСИАНСКОМ МОРЕ
Наконец галера попала в полосу бриза и рабам было позволено отдохнуть. Карс снова уснул. Когда он проснулся во второй раз, светало.
Сквозь ряды весел он следил за тем, как море изменяло свой цвет с восходом солнца. Он никогда не видел зрелища более прекрасного. Вода поймала первые бледные отсветы солнца и утеплила их собственными фосфоресцирующими — огненно-аметистовым и жемчужным, розовым и сапфировым. Потом, когда солнце поднялось выше, море превратилось в один огромный слиток расплавленного золота.
Карс наблюдал за этим зрелищем до тех пор, пока последние краски не исчезли, вернув воде ее прежний белый цвет. Ему было жаль, когда все кончилось. Зрелище было таким нереальным, и он мог представить себе, будто снова уснул у мадам Кан на Лоу Кэнэл, и ему снился сон, вызванный слишком большим количеством тхила.
Богхаз беззаботно посапывал рядом с ним. Барабанщик спал подле своего барабана. Рабы отдыхали, склонившись над веслами.
Карс посмотрел на них. Все они были грязны и хранили следы перенесенных побоев — большей частью осужденные преступники, — решил он. Он подумал, что мог бы узнать среди них джеккериан, валкисиан и кесхийцев.
Но некоторые из них, например, третий человек на их весле, были иного племени. Кхонды, заключил он, и не удивительно, что его по ошибке приняли за одного из них. Это были крупные ширококостные мужчины со светлыми глазами и белокурыми или рыжеватыми волосами того варварского вида, который нравился Карсу.
Он посмотрел туда, где лежали раньше два существа. Эти явно принадлежали к тому же племени, что и те, что приветствовали его накануне с корабля.
Они не были людьми. Не в полном смысле этого слова. Они походили одновременно и на тюленя и на дельфина. Тела их были покрыты короткой темной шерстью. Черты их лиц были тонкими и красивыми. Они отдыхали, но не спали и глаза их были открыты — большие, темные и очень умные.
Они, догадался он, были теми, кого джеккериане называли пловцами. Интересно, подумал он, какую же роль они выполняют на корабле.
Одно из существ было женского, другое — мужского пола. Почему-то он не мог подумать о них, как о животных — самке и самце.
Он обнаружил, что они изучают его внимательно и с любопытством. Легкая дрожь пробежала по его телу. В их глазах было что-то необычное, как будто взору их было доступно нечто такое, что недоступно взгляду человека.
Женщина мягким голосом сказала:
— Добро пожаловать в братство бича.
Тон ее был дружелюбным. И все же он чувствовал в нем какую-то сдержанность, нотку замешательства.
Карс улыбнулся ей:
— Спасибо.
И снова он осознал, что говорит на старом марсианском наречии с акцентом. Ему было трудно объяснить к какой расе он принадлежит. Он не сомневался, что сами кхонды не сделают той ошибки, которую сделали джеккериане.
Следующие слова пловца подтвердили его уверенность.
— Ты не кхонд, — сказала женщина, — хотя и похож на этот народ. Где твоя страна?
Вмешался грубый мужской голос:
— Да, где она, чужеземец?
Карс обернулся посмотреть на крупного раба-кхонда, третьего на весле, и встретил взгляд, полный враждебного подозрения.
Человек продолжал:
— Кое-кто болтал, будто ты — пойманный шпион-кхонд, но это ложь. Ты больше похож на джеккерианина, замаскированного под кхонда и присланного сюда сарками.
Волна шепота пробежала по рядам гребцов.
Карс и раньше понял, что ему придется кое-что о себе рассказать, и немного приготовился к этому рассказу. Теперь он заговорил:
— Я не джеккерианин, я принадлежу к племени, которое живет за Схуном. Это так далеко, что здесь мне все кажется новым и непонятным.
— Может быть, — недовольно проворчал большой кхонд. — У тебя странный вид и говоришь ты странно. Что привело сюда тебя и этого толстого валкисианина?
Богхаз уже проснулся к тому времени и сам ответил на вопрос:
— Мы с моим другом были ловко обвинены сарками в воровстве! — мрачно сказал он. — Какой позор… Я, Богхаз из Валкиса, обвинен в мелком жульничестве! Какая ужасная несправедливость!
Кхонд презрительно сплюнул и отвернулся.
— Еще бы.
Теперь Богхаз решился прошептать Карсу:
— Они будут считать нас парой осужденных воров. Пусть они лучше думаю так, мой друг.
— А разве для тебя это не так? — сердито бросил Карс. Богхаз посмотрел на него внимательным взглядом острых маленьких глаз.
— А для тебя, друг?
— Ты меня слышал… Я пришел из мест за Схуном.
«Из-за Схуна и из-за всего этого мира», — мрачно подумал он. Но ведь не мог же он рассказать этим людям невероятную правду о себе.
Толстый валкисианин пожал плечами.
— Если тебе хочется упорствовать, то пусть будет так. Я согласен. Я тебе доверяю. Разве мы не партнеры?
Карс кисло улыбнулся на этот искусный вопрос. В наглости этого вора было нечто такое, что забавляло его.
Богхаз заметил его улыбку.
— А, ты думаешь о той злосчастной жестокости, которую я проявил прошлой ночью. Но это был всего лишь порыв. Забудем об этом. Я, Богхаз, уже забыл, — добавил он великодушно. — Но остается тот факт, что ты, мой друг, владеешь тайной… — он понизил голос до шепота, — гробницы Рианона. Счастье, что Скайлд слишком невежественен для того, чтобы опознать шпагу! Эта тайна, если верно взяться за дело, может сделать нас самыми великими людьми на Марсе!
Карс спросил его:
— Чем же так важна гробница Рианона?
Этот вопрос вывел Богхаза из состояния равновесия.
— Ты хочешь сделать вид, будто не знаешь об этом?
Карс напомнил ему:
— Я же сказал тебе, что пришел из такого далека, что этот мир совсем нов для меня.
На толстом лице Богхаза отразилось недоверие и замешательство одновременно. Наконец он сказал:
— Не могу решить, действительно ли ты тот, за кого себя выдаешь, или притворяешься невежественным для собственной цели.
Он пожал плечами.
— В любом случае ты так или иначе смог бы услышать историю от других. А я должен тебе доверять.
Он быстро забарабанил пальцами, внимательно глядя на Карса.
— Даже последний варвар должен был бы слышать о сверхлюдях Куири, давным-давно владевших всей властью и мудростью ученых. И о том, как Проклятый среди них Рианон совершил грех, научив слишком большой мудрости Дхувиан.
Это привело к тому, что Куири оставили наш мир, уйдя неизвестно куда. Но прежде чем уйти, они измерили грех Рианона и спрятали его в тайной гробнице, заперли его там вместе с приборами и ужасной силой.
И разве не удивительно, что весь Марс не перестает искать эту гробницу? Разве странно, что и империя Сарк и Морские королевства отдадут все, чтобы только завладеть потерянной властью Рианона? И теперь, когда ты нашел гробницу, должен ли я, Богхаз, винить тебя за то, что ты так осторожен со своей тайной?
Последнюю фразу Карс оставил без внимания. Теперь он вспомнил… Вспомнил те страшные приспособления, составленные из драгоценностей, призм и металла, что стояли в гробнице Рианона.
Существовали ли действительно тайны древности, великая наука — наука, исчезнувшая на варварском Сарке этих времен?
Он спросил:
— А кто такие эти Морские королевства? Я понимаю так, что они — враги сарков?
Богхаз кивнул.
— Сарк правит землями, находящимися к востоку, северу и югу от Белого моря. Но на западе от него есть маленькие свободные королевства свирепых морских пиратов, таких как кхонды, и их морские короли не признают власти Сарков.
Он добавил:
— Таких людей всегда много и даже в землях моего Валкиса есть такие, что тайно ненавидят Сарка из-за Дхувиан.
— Дхувиан? — повторил Карс. — Ты уже упоминал о них раньше, кто они?
Богхаз фыркнул.
— Послушай, друг, прекрасно претворяться невеждой, но это уже чересчур! Даже в самых далеких племенах нет человека, который не знал бы и не боялся проклятой Змеи!
«Значит, Змея была общим названием таинственных Дхувиан? Почему же их так назвали?» — подумал Карс.
Внезапно Карс осознал, что на него внимательно смотрит женщина-пловец. Одно мгновение ему даже показалось, что она читает его мысли.
«Если это так, — мрачно подумал Карс, — то Шаллах-пловец должна была быть крайне удивлена ходом моих мыслей.»
Он был заброшен на совершенно незнакомый Марс, большая часть которого все еще оставалась для него тайной.
Но если Богхаз говорит правду, если эти странные предметы из гробницы Рианона были приборами, имеющими отношение к великой затерянной науке, то даже несмотря на то, что он был рабом, он обладал ключом к тайне, разыскиваемой всем этим миром.
Но эта тайна могла привести его к смерти. Он должен ревниво хранить ее до тех пор, пока не сможет сбросить с себя эти мерзкие путы. Необходимость освободиться и мрачная, растущая ненависть к надменным саркам — вот все, в чем он был сейчас уверен.
Солнце поднялось уже высоко, поливая жаром лучей ничем не защищенных гребцов. Ветер, игравший парусами, совсем не чувствовался внизу, где сидели рабы. Люди дышали как рыбы, выброшенные на берег, и до сих пор им еще не дали ни еды, ни питья.
Воспаленными глазами Карс наблюдал за тем, как солдаты Сарка с угрожающим видом расхаживали по палубе над рядами гребцов. В средней части этой палубы находилась низкая главная кабина, дверь в которую была открыта. На ее плоской крыше стоял рулевой, мрачного вида матрос-сарк. Он держал большой румпель и слушал приказы Скайлда.
Сам Скайлд тоже стоял там, его борода, похожая на лопату, торчала вверх, когда он глядел на отдаленный горизонт поверх голов несчастных гребцов. Время от времени он подавал рулевому короткие слова команды.
Наконец появилась и еда — черный хлеб и жестяные кружки с водой. Их принес один из странных крылатых рабов, замеченных Карсом в Джеккере накануне. Люди Неба, так называла их толпа.
Этого Карс изучал с интересом. Он походил на ангела своими блестящими, жестоко переломанными крыльями и прекрасным страдающим лицом. Он двигался между скамей медленно, словно нес непосильную ношу. Он не улыбался и не говорил, и его взгляд был как будто подернут дымкой.
Шаллах поблагодарила его за еду. Он не посмотрел на нее, а просто пошел прочь, неся пустую корзину. Она повернулась к Карсу.
— Большинство их, — сказала она, — умирают, если у них перебивают крылья.
Он понял, что она имела в виду духовную смерть. И вид этого существа со сломанными крыльями вызвал у Карса даже более сильный прилив ненависти к Саркам, чем его собственные бедствия.
— Будь прокляты твари, делающие такое! — пробормотал он.
— И будь прокляты те, кто продался дьяволу вместе со Змеей! — отозвался Джахарт, большой кхонд, сидящий у их весла. — Проклят будь их король и его дьявольская дочь Иваин! Если бы я мог, я утопил бы этот корабль вместе с ней и ее дьяволами из Джеккеры.
— Почему она не показывается? — спросил Карс. — Неужели она такая нежная, что будет сидеть в каюте в течении всего пути?
— Эта чертова кошка — нежная? — Джахарт с отвращением сплюнул и сказал: — Она резвится в каюте со своим тайным любовником. Он пробрался на борт, закутанный в плащ, и с тех пор не показывался. Но мы его видели.
Шаллах внимательно посмотрела в сторону кормы и пробормотала:
— Она прячет не любовника, а проклятого дьявола. Я почувствовала его присутствие, когда он поднялся на борт.
Она обратила на Карса взгляд встревоженных светящихся глаз:
— Я думаю, на тебе тоже лежит проклятие, чужестранец. Я могу его чувствовать, но не могу понять.
По телу Карса вновь пробежала легкая дрожь. Эти халфлинги с их сверхчувствительностью могли смутно чувствовать его невероятную чужеродность. Он был рад, когда Шаллах и Нерам, ее самец, отвернулись от него.
В последующие часы Карс часто ловил себя на том, что его взгляд устремлен на ту часть палубы. Он испытывал какое-то мрачное желание увидеть Иваин Сарк, чьим рабом теперь был.
В середине дня ветер, дувший часы, начал спадать и наконец совсем пропал.
Забил барабан. И вновь Карс потел над незнакомой работой, вздрагивая от удара бичом по спине.
Лишь Богхаз казался счастливым.
— Я не из тех, кто боится моря, — говорил он, покачивая головой. — Для такого кхонда, как ты, Джахарт, гребля самое естественное занятие. Но я был в юности слабым и вынужден был жить тихо. Проклятое спокойствие! Даже тяжелая работа лучше, чем такая жизнь, словно тебя несет, как щепку по волнам.
Эта патетическая речь производила на Карса впечатление до тех пор, пока он не обнаружил, что Богхаз получил хороший повод не работать всерьез
— он лишь наклонялся и разгибался для вида, а Карс и Джахарт гребли. Карс нанес ему такой удар, что тот едва не слетел со скамьи, и после этого с жалобными стонами выполнял свою долю работы.
День, горячий и бесконечный, безжалостный к усталым гребцам, начал клониться к вечеру.
На ладонях Карса вздулись волдыри, потом они лопнули, и ладони начали кровоточить. Он был очень сильным человеком, но даже несмотря на это, сила начала уходить от него, как вода, и он чувствовал себя как на дыбе. Он завидовал Джахарту, который вел себя так, будто был рожден на скамье под веслом.
Потом его мучения несколько ослабли. Он впал в состояние какой-то заторможенности, а тело его продолжало механически действовать.
Потом, в последних золотых лучах дневного света он поднял голову, ловя ртом воздух и сквозь застилавшую его глаза дымку увидел, что на палубе над ним стоит женщина и смотрит на море.
Сквозь ряды весел он следил за тем, как море изменяло свой цвет с восходом солнца. Он никогда не видел зрелища более прекрасного. Вода поймала первые бледные отсветы солнца и утеплила их собственными фосфоресцирующими — огненно-аметистовым и жемчужным, розовым и сапфировым. Потом, когда солнце поднялось выше, море превратилось в один огромный слиток расплавленного золота.
Карс наблюдал за этим зрелищем до тех пор, пока последние краски не исчезли, вернув воде ее прежний белый цвет. Ему было жаль, когда все кончилось. Зрелище было таким нереальным, и он мог представить себе, будто снова уснул у мадам Кан на Лоу Кэнэл, и ему снился сон, вызванный слишком большим количеством тхила.
Богхаз беззаботно посапывал рядом с ним. Барабанщик спал подле своего барабана. Рабы отдыхали, склонившись над веслами.
Карс посмотрел на них. Все они были грязны и хранили следы перенесенных побоев — большей частью осужденные преступники, — решил он. Он подумал, что мог бы узнать среди них джеккериан, валкисиан и кесхийцев.
Но некоторые из них, например, третий человек на их весле, были иного племени. Кхонды, заключил он, и не удивительно, что его по ошибке приняли за одного из них. Это были крупные ширококостные мужчины со светлыми глазами и белокурыми или рыжеватыми волосами того варварского вида, который нравился Карсу.
Он посмотрел туда, где лежали раньше два существа. Эти явно принадлежали к тому же племени, что и те, что приветствовали его накануне с корабля.
Они не были людьми. Не в полном смысле этого слова. Они походили одновременно и на тюленя и на дельфина. Тела их были покрыты короткой темной шерстью. Черты их лиц были тонкими и красивыми. Они отдыхали, но не спали и глаза их были открыты — большие, темные и очень умные.
Они, догадался он, были теми, кого джеккериане называли пловцами. Интересно, подумал он, какую же роль они выполняют на корабле.
Одно из существ было женского, другое — мужского пола. Почему-то он не мог подумать о них, как о животных — самке и самце.
Он обнаружил, что они изучают его внимательно и с любопытством. Легкая дрожь пробежала по его телу. В их глазах было что-то необычное, как будто взору их было доступно нечто такое, что недоступно взгляду человека.
Женщина мягким голосом сказала:
— Добро пожаловать в братство бича.
Тон ее был дружелюбным. И все же он чувствовал в нем какую-то сдержанность, нотку замешательства.
Карс улыбнулся ей:
— Спасибо.
И снова он осознал, что говорит на старом марсианском наречии с акцентом. Ему было трудно объяснить к какой расе он принадлежит. Он не сомневался, что сами кхонды не сделают той ошибки, которую сделали джеккериане.
Следующие слова пловца подтвердили его уверенность.
— Ты не кхонд, — сказала женщина, — хотя и похож на этот народ. Где твоя страна?
Вмешался грубый мужской голос:
— Да, где она, чужеземец?
Карс обернулся посмотреть на крупного раба-кхонда, третьего на весле, и встретил взгляд, полный враждебного подозрения.
Человек продолжал:
— Кое-кто болтал, будто ты — пойманный шпион-кхонд, но это ложь. Ты больше похож на джеккерианина, замаскированного под кхонда и присланного сюда сарками.
Волна шепота пробежала по рядам гребцов.
Карс и раньше понял, что ему придется кое-что о себе рассказать, и немного приготовился к этому рассказу. Теперь он заговорил:
— Я не джеккерианин, я принадлежу к племени, которое живет за Схуном. Это так далеко, что здесь мне все кажется новым и непонятным.
— Может быть, — недовольно проворчал большой кхонд. — У тебя странный вид и говоришь ты странно. Что привело сюда тебя и этого толстого валкисианина?
Богхаз уже проснулся к тому времени и сам ответил на вопрос:
— Мы с моим другом были ловко обвинены сарками в воровстве! — мрачно сказал он. — Какой позор… Я, Богхаз из Валкиса, обвинен в мелком жульничестве! Какая ужасная несправедливость!
Кхонд презрительно сплюнул и отвернулся.
— Еще бы.
Теперь Богхаз решился прошептать Карсу:
— Они будут считать нас парой осужденных воров. Пусть они лучше думаю так, мой друг.
— А разве для тебя это не так? — сердито бросил Карс. Богхаз посмотрел на него внимательным взглядом острых маленьких глаз.
— А для тебя, друг?
— Ты меня слышал… Я пришел из мест за Схуном.
«Из-за Схуна и из-за всего этого мира», — мрачно подумал он. Но ведь не мог же он рассказать этим людям невероятную правду о себе.
Толстый валкисианин пожал плечами.
— Если тебе хочется упорствовать, то пусть будет так. Я согласен. Я тебе доверяю. Разве мы не партнеры?
Карс кисло улыбнулся на этот искусный вопрос. В наглости этого вора было нечто такое, что забавляло его.
Богхаз заметил его улыбку.
— А, ты думаешь о той злосчастной жестокости, которую я проявил прошлой ночью. Но это был всего лишь порыв. Забудем об этом. Я, Богхаз, уже забыл, — добавил он великодушно. — Но остается тот факт, что ты, мой друг, владеешь тайной… — он понизил голос до шепота, — гробницы Рианона. Счастье, что Скайлд слишком невежественен для того, чтобы опознать шпагу! Эта тайна, если верно взяться за дело, может сделать нас самыми великими людьми на Марсе!
Карс спросил его:
— Чем же так важна гробница Рианона?
Этот вопрос вывел Богхаза из состояния равновесия.
— Ты хочешь сделать вид, будто не знаешь об этом?
Карс напомнил ему:
— Я же сказал тебе, что пришел из такого далека, что этот мир совсем нов для меня.
На толстом лице Богхаза отразилось недоверие и замешательство одновременно. Наконец он сказал:
— Не могу решить, действительно ли ты тот, за кого себя выдаешь, или притворяешься невежественным для собственной цели.
Он пожал плечами.
— В любом случае ты так или иначе смог бы услышать историю от других. А я должен тебе доверять.
Он быстро забарабанил пальцами, внимательно глядя на Карса.
— Даже последний варвар должен был бы слышать о сверхлюдях Куири, давным-давно владевших всей властью и мудростью ученых. И о том, как Проклятый среди них Рианон совершил грех, научив слишком большой мудрости Дхувиан.
Это привело к тому, что Куири оставили наш мир, уйдя неизвестно куда. Но прежде чем уйти, они измерили грех Рианона и спрятали его в тайной гробнице, заперли его там вместе с приборами и ужасной силой.
И разве не удивительно, что весь Марс не перестает искать эту гробницу? Разве странно, что и империя Сарк и Морские королевства отдадут все, чтобы только завладеть потерянной властью Рианона? И теперь, когда ты нашел гробницу, должен ли я, Богхаз, винить тебя за то, что ты так осторожен со своей тайной?
Последнюю фразу Карс оставил без внимания. Теперь он вспомнил… Вспомнил те страшные приспособления, составленные из драгоценностей, призм и металла, что стояли в гробнице Рианона.
Существовали ли действительно тайны древности, великая наука — наука, исчезнувшая на варварском Сарке этих времен?
Он спросил:
— А кто такие эти Морские королевства? Я понимаю так, что они — враги сарков?
Богхаз кивнул.
— Сарк правит землями, находящимися к востоку, северу и югу от Белого моря. Но на западе от него есть маленькие свободные королевства свирепых морских пиратов, таких как кхонды, и их морские короли не признают власти Сарков.
Он добавил:
— Таких людей всегда много и даже в землях моего Валкиса есть такие, что тайно ненавидят Сарка из-за Дхувиан.
— Дхувиан? — повторил Карс. — Ты уже упоминал о них раньше, кто они?
Богхаз фыркнул.
— Послушай, друг, прекрасно претворяться невеждой, но это уже чересчур! Даже в самых далеких племенах нет человека, который не знал бы и не боялся проклятой Змеи!
«Значит, Змея была общим названием таинственных Дхувиан? Почему же их так назвали?» — подумал Карс.
Внезапно Карс осознал, что на него внимательно смотрит женщина-пловец. Одно мгновение ему даже показалось, что она читает его мысли.
«Если это так, — мрачно подумал Карс, — то Шаллах-пловец должна была быть крайне удивлена ходом моих мыслей.»
Он был заброшен на совершенно незнакомый Марс, большая часть которого все еще оставалась для него тайной.
Но если Богхаз говорит правду, если эти странные предметы из гробницы Рианона были приборами, имеющими отношение к великой затерянной науке, то даже несмотря на то, что он был рабом, он обладал ключом к тайне, разыскиваемой всем этим миром.
Но эта тайна могла привести его к смерти. Он должен ревниво хранить ее до тех пор, пока не сможет сбросить с себя эти мерзкие путы. Необходимость освободиться и мрачная, растущая ненависть к надменным саркам — вот все, в чем он был сейчас уверен.
Солнце поднялось уже высоко, поливая жаром лучей ничем не защищенных гребцов. Ветер, игравший парусами, совсем не чувствовался внизу, где сидели рабы. Люди дышали как рыбы, выброшенные на берег, и до сих пор им еще не дали ни еды, ни питья.
Воспаленными глазами Карс наблюдал за тем, как солдаты Сарка с угрожающим видом расхаживали по палубе над рядами гребцов. В средней части этой палубы находилась низкая главная кабина, дверь в которую была открыта. На ее плоской крыше стоял рулевой, мрачного вида матрос-сарк. Он держал большой румпель и слушал приказы Скайлда.
Сам Скайлд тоже стоял там, его борода, похожая на лопату, торчала вверх, когда он глядел на отдаленный горизонт поверх голов несчастных гребцов. Время от времени он подавал рулевому короткие слова команды.
Наконец появилась и еда — черный хлеб и жестяные кружки с водой. Их принес один из странных крылатых рабов, замеченных Карсом в Джеккере накануне. Люди Неба, так называла их толпа.
Этого Карс изучал с интересом. Он походил на ангела своими блестящими, жестоко переломанными крыльями и прекрасным страдающим лицом. Он двигался между скамей медленно, словно нес непосильную ношу. Он не улыбался и не говорил, и его взгляд был как будто подернут дымкой.
Шаллах поблагодарила его за еду. Он не посмотрел на нее, а просто пошел прочь, неся пустую корзину. Она повернулась к Карсу.
— Большинство их, — сказала она, — умирают, если у них перебивают крылья.
Он понял, что она имела в виду духовную смерть. И вид этого существа со сломанными крыльями вызвал у Карса даже более сильный прилив ненависти к Саркам, чем его собственные бедствия.
— Будь прокляты твари, делающие такое! — пробормотал он.
— И будь прокляты те, кто продался дьяволу вместе со Змеей! — отозвался Джахарт, большой кхонд, сидящий у их весла. — Проклят будь их король и его дьявольская дочь Иваин! Если бы я мог, я утопил бы этот корабль вместе с ней и ее дьяволами из Джеккеры.
— Почему она не показывается? — спросил Карс. — Неужели она такая нежная, что будет сидеть в каюте в течении всего пути?
— Эта чертова кошка — нежная? — Джахарт с отвращением сплюнул и сказал: — Она резвится в каюте со своим тайным любовником. Он пробрался на борт, закутанный в плащ, и с тех пор не показывался. Но мы его видели.
Шаллах внимательно посмотрела в сторону кормы и пробормотала:
— Она прячет не любовника, а проклятого дьявола. Я почувствовала его присутствие, когда он поднялся на борт.
Она обратила на Карса взгляд встревоженных светящихся глаз:
— Я думаю, на тебе тоже лежит проклятие, чужестранец. Я могу его чувствовать, но не могу понять.
По телу Карса вновь пробежала легкая дрожь. Эти халфлинги с их сверхчувствительностью могли смутно чувствовать его невероятную чужеродность. Он был рад, когда Шаллах и Нерам, ее самец, отвернулись от него.
В последующие часы Карс часто ловил себя на том, что его взгляд устремлен на ту часть палубы. Он испытывал какое-то мрачное желание увидеть Иваин Сарк, чьим рабом теперь был.
В середине дня ветер, дувший часы, начал спадать и наконец совсем пропал.
Забил барабан. И вновь Карс потел над незнакомой работой, вздрагивая от удара бичом по спине.
Лишь Богхаз казался счастливым.
— Я не из тех, кто боится моря, — говорил он, покачивая головой. — Для такого кхонда, как ты, Джахарт, гребля самое естественное занятие. Но я был в юности слабым и вынужден был жить тихо. Проклятое спокойствие! Даже тяжелая работа лучше, чем такая жизнь, словно тебя несет, как щепку по волнам.
Эта патетическая речь производила на Карса впечатление до тех пор, пока он не обнаружил, что Богхаз получил хороший повод не работать всерьез
— он лишь наклонялся и разгибался для вида, а Карс и Джахарт гребли. Карс нанес ему такой удар, что тот едва не слетел со скамьи, и после этого с жалобными стонами выполнял свою долю работы.
День, горячий и бесконечный, безжалостный к усталым гребцам, начал клониться к вечеру.
На ладонях Карса вздулись волдыри, потом они лопнули, и ладони начали кровоточить. Он был очень сильным человеком, но даже несмотря на это, сила начала уходить от него, как вода, и он чувствовал себя как на дыбе. Он завидовал Джахарту, который вел себя так, будто был рожден на скамье под веслом.
Потом его мучения несколько ослабли. Он впал в состояние какой-то заторможенности, а тело его продолжало механически действовать.
Потом, в последних золотых лучах дневного света он поднял голову, ловя ртом воздух и сквозь застилавшую его глаза дымку увидел, что на палубе над ним стоит женщина и смотрит на море.
7. ШПАГА
Она могла быть одновременно и Сарк и дьяволом, как говорили другие. Но кем бы она не была, она заставляла Карса затаить дыхание и смотреть на нее не отрываясь.
Она стояла, подобно темному пламени, окруженная нимбом уходящего солнечного света. Она была одета как юный воин: черная кольчуга на короткой пурпурной тунике, короткая шпага на боку.
Ноги ее были босы. Стриженые черные волосы с челкой над глазами, падали ей на плечи. Глаза огнем сверкали под темными бровями. Она стояла, слегка расставив длинные стройные ноги и смотрела на море.
Карс почувствовал прилив какого-то горького восхищения. Эта женщина владела им, и он ненавидел ее и всю ее расу, но он не мог отрицать вместе с тем ее блестящей красоты и силы.
— Ровнее, ты, падаль!
Крик и удар бичом вывели его из состояния оцепенения. Он сбился с ритма, нарушив работу всей их скамьи, и теперь Джахарт ругался, а Каллас орудовал бичом.
Досталось им всем и толстый Богхаз взвыл:
— Милосердия, о, госпожа Иваин! Милосердия, милосердия!
— Заткнись, падаль! — рявкнул Каллас и продолжал избивать их, пока не полилась кровь.
Иваин посмотрела вниз на гребцов.
— Каллас! — крикнула она.
Капитан поклонился ей.
— Да, ваше высочество.
— Бей сильнее, — сказала она. — Быстрее, я хочу быть у Черной отмели до рассвета. — Она посмотрела прямо на Карса и Богхаза и добавила: — Секи каждого, кто нарушит ритм.
Она отвернулась. Барабан забил быстрее. Карс с горечью посмотрел на спину Иваин. Хорошо было бы проучить эту женщину. Хорошо было бы полностью сломить ее сопротивление, вырвать ее гордость с корнями и растоптать.
Бич опять упал на его незащищенную спину. Оставалось только грести.
Джахарт усмехнулся волчьей усмешкой. Между двумя взмахами он выдохнул:
— Сарки правят Белым морем. Но морские короли еще сильнее. Даже Иваин не смеет появиться у них на пути!
— Если враг может появиться так внезапно, то почему галера не сопровождается эскортом кораблей? — спросил Карс, тяжело дыша.
Джахарт покачал головой.
— Этого я и сам понять не могу. Я слышал, что Горах посылал свою дочь для того, чтобы припугнуть подчиненного им короля Джеккеры, который стал слишком спесивым. Но вот почему она отправилась без эскорта?
Богхаз предположил:
— Может быть, Дхувианы снабдили ее каким-то таинственным оружием?
Большой кхонд фыркнул.
— Дхувианы слишком хитры для этого! Да, они иногда помогают своим союзникам саркам их странным оружием. Потому-то союз и существует. Но какая им польза в том, чтобы давать саркам оружие, учить сарков как им пользоваться? Они не такие дураки!
Карс начал уже лучше разбираться в этом древнем Марсе. Все эти люди были полуварварами, все, кроме таинственных Дхувиан. Те, очевидно, владели по крайней мере частью науки этого мира, ревниво оберегали свои секреты и использовали их для своих целей и для целей своих союзников Сарков.
Настала ночь. Иваин по-прежнему стояла на палубе, число наблюдателей было удвоено. Нерам и Шаллах, двое пловцов, все так же сидели, закованные в цепи. Их огромные мрачные глаза горели каким-то тайным волнением.
У Карса не было ни силы, ни желания оценивать восхитительное зрелище горящего в лунном свете моря. В довершение всех бед подул встречный ветер, волны били прямо в нос корабля и гребцам пришлось удвоить усилия. Барабан был неутомим.
Ярость все больше обуревала Карсом. Все тело его болело невыносимо. Спина его была исполосована яростными ударами бича, из ран сочилась кровь. Весло было тяжелым. Оно было тяжелее, чем весь Марс, и оно брыкалось и боролось с ним, как живое существо.
Что-то произошло с его лицом. Оно сделалось странно каменным, и краска сошла с его глаз. Они стали блеклыми, как лед, и взгляд их не был взглядом психически здорового человека. Стук барабана сливался с биением его собственного сердца, становясь все более громким с каждым ударом весла.
Набежала волна, высокая и хищная. Карса ударило веслом в грудь так, что у него перехватило дыхание. Джахарт, обладавший опытом, и Богхаз, тяжелый и плотный, почти сразу же овладели собой, не раньше, впрочем чем надсмотрщик успел обругать их ленивой падалью — своим любимым словечком — и схватился за бич.
Она стояла, подобно темному пламени, окруженная нимбом уходящего солнечного света. Она была одета как юный воин: черная кольчуга на короткой пурпурной тунике, короткая шпага на боку.
Ноги ее были босы. Стриженые черные волосы с челкой над глазами, падали ей на плечи. Глаза огнем сверкали под темными бровями. Она стояла, слегка расставив длинные стройные ноги и смотрела на море.
Карс почувствовал прилив какого-то горького восхищения. Эта женщина владела им, и он ненавидел ее и всю ее расу, но он не мог отрицать вместе с тем ее блестящей красоты и силы.
— Ровнее, ты, падаль!
Крик и удар бичом вывели его из состояния оцепенения. Он сбился с ритма, нарушив работу всей их скамьи, и теперь Джахарт ругался, а Каллас орудовал бичом.
Досталось им всем и толстый Богхаз взвыл:
— Милосердия, о, госпожа Иваин! Милосердия, милосердия!
— Заткнись, падаль! — рявкнул Каллас и продолжал избивать их, пока не полилась кровь.
Иваин посмотрела вниз на гребцов.
— Каллас! — крикнула она.
Капитан поклонился ей.
— Да, ваше высочество.
— Бей сильнее, — сказала она. — Быстрее, я хочу быть у Черной отмели до рассвета. — Она посмотрела прямо на Карса и Богхаза и добавила: — Секи каждого, кто нарушит ритм.
Она отвернулась. Барабан забил быстрее. Карс с горечью посмотрел на спину Иваин. Хорошо было бы проучить эту женщину. Хорошо было бы полностью сломить ее сопротивление, вырвать ее гордость с корнями и растоптать.
Бич опять упал на его незащищенную спину. Оставалось только грести.
Джахарт усмехнулся волчьей усмешкой. Между двумя взмахами он выдохнул:
— Сарки правят Белым морем. Но морские короли еще сильнее. Даже Иваин не смеет появиться у них на пути!
— Если враг может появиться так внезапно, то почему галера не сопровождается эскортом кораблей? — спросил Карс, тяжело дыша.
Джахарт покачал головой.
— Этого я и сам понять не могу. Я слышал, что Горах посылал свою дочь для того, чтобы припугнуть подчиненного им короля Джеккеры, который стал слишком спесивым. Но вот почему она отправилась без эскорта?
Богхаз предположил:
— Может быть, Дхувианы снабдили ее каким-то таинственным оружием?
Большой кхонд фыркнул.
— Дхувианы слишком хитры для этого! Да, они иногда помогают своим союзникам саркам их странным оружием. Потому-то союз и существует. Но какая им польза в том, чтобы давать саркам оружие, учить сарков как им пользоваться? Они не такие дураки!
Карс начал уже лучше разбираться в этом древнем Марсе. Все эти люди были полуварварами, все, кроме таинственных Дхувиан. Те, очевидно, владели по крайней мере частью науки этого мира, ревниво оберегали свои секреты и использовали их для своих целей и для целей своих союзников Сарков.
Настала ночь. Иваин по-прежнему стояла на палубе, число наблюдателей было удвоено. Нерам и Шаллах, двое пловцов, все так же сидели, закованные в цепи. Их огромные мрачные глаза горели каким-то тайным волнением.
У Карса не было ни силы, ни желания оценивать восхитительное зрелище горящего в лунном свете моря. В довершение всех бед подул встречный ветер, волны били прямо в нос корабля и гребцам пришлось удвоить усилия. Барабан был неутомим.
Ярость все больше обуревала Карсом. Все тело его болело невыносимо. Спина его была исполосована яростными ударами бича, из ран сочилась кровь. Весло было тяжелым. Оно было тяжелее, чем весь Марс, и оно брыкалось и боролось с ним, как живое существо.
Что-то произошло с его лицом. Оно сделалось странно каменным, и краска сошла с его глаз. Они стали блеклыми, как лед, и взгляд их не был взглядом психически здорового человека. Стук барабана сливался с биением его собственного сердца, становясь все более громким с каждым ударом весла.
Набежала волна, высокая и хищная. Карса ударило веслом в грудь так, что у него перехватило дыхание. Джахарт, обладавший опытом, и Богхаз, тяжелый и плотный, почти сразу же овладели собой, не раньше, впрочем чем надсмотрщик успел обругать их ленивой падалью — своим любимым словечком — и схватился за бич.