Брэнд Макс. Джинго

   — Да, он молодец, — согласился хозяин дома. — Вижу, неплохо тебя залатал.
   — Когда холодно, я хромаю, — поделился Парсон. — А так ничего не заметно. Удивительно, как чисто твои пули меня прошили.
   — Похоже, кости не были задеты, — предположил Рэнкин. — Возможно, в следующий раз мне повезет больше.
   — Возможно, — не стал спорить Парсон. — К следующему разу я уже готовлюсь.
   — А я всегда готов, — сообщил Джейк. — И это значит, я вроде как бы должен извиниться перед пареньком.
   — Ничего, пожалуйста, — произнес Джинго.
   — Хочу сказать, — нимало не смутившись, продолжил Рэнкин, — что он проделал немалый путь, приложил достаточно усилий, явился усталый и запыленный только для того, чтобы предоставить мне шанс поквитаться с ним. Но старая женщина сегодня уже испытала шок, когда Уолли принесли домой на носилках. Она питает к нему слабость, хотя он и не умеет обращаться с оружием. Любит его. Он любимец семьи. Надеюсь, вы меня правильно поняли?
   — Конечно, — заверил Парсон.
   — Она огорчилась бы, если бы узнала, что в один и тот же день в семье произошла еще одна перестрелка. Для нее это могло быть ударом. — Закончив речь, Джейк стиснул зубы, на скулах заходили желваки. Черты его лица заострились, глаза сузились. Он был похож на волка, готового к схватке. Только сейчас Джинго смог оценить силу воли и выдержку старшего Рэнкина.
   — Если вы наносите женщине удар дважды в одно и то же место, это может ее сломать, — подтвердил Парсон. — Следует быть осторожным.
   — Вот почему я и подумал о матушке, — пояснил Джейк. — Но все равно мне очень жаль, что я разочаровал тебя, Джинго. Могу только сказать, что с твоей стороны было очень здорово прийти повидаться со мной.
   — Ничего, пожалуйста, — пробормотал Джинго. — Мы еще встретимся. Как себя чувствует Уолли?
   — Он никогда больше не сможет пользоваться левой рукой.
   — Это плохо, — заметил Джинго. — Потому что левая у него действовала в два раза быстрее, чем правая.
   — Ты все примечаешь! — кивнул Рэнкин. — Это верно, левой у него получалось гораздо лучше. Что ж, за тебя, малыш! И за тебя, Парсон! Надеюсь, вскоре мне предоставится шанс начинить тебя свинцом.
   — Идет! — отозвался Парсон. — Будем надеяться, что встретимся на узкой дорожке. И, Боже, помоги тому, кто шагнет через край.
   — За тебя, Джинго! — повторил Джейк. — Не припомню, когда юноша доставлял мне столько радости, сколько ты доставил сегодня. Это было здорово, когда ты шел по коридору спиной ко мне! Поверь, я получу настоящее наслаждение, когда убью тебя, Джинго.
   — Благодарю, — склонил голову молодой человек. — За тебя, Джейк! В следующий раз ты получишь от меня кое-что потяжелее, чем добрые пожелания.
   Все трое поднесли бокалы к губам. Джинго, предварительно попробовав языком великолепное виски, медленно, смакуя, проглотил содержимое. Затем, поставив бокал на стол, с удовольствием выдохнул:
   — Вот это да!
   — Выпей еще, Джинго, — предложил Рэнкин.
   — Я бы с удовольствием, — с сожалением произнес тот, — но на сегодня уже принял достаточно. Две порции в день — не моя норма. К тому же в этом городе мне не дают спокойно отдохнуть.
   Джейк Рэнкин улыбнулся. Он проводил гостей до выхода и встал, облокотившись на коновязь.
   — Рад был повидаться с вами, ребята!
   — Еще увидимся, — отозвался Парсон.
   — Но по очереди, — добавил Джинго.
   Джейк в знак протеста поднял руку.
   — Джентльмена я узнаю сразу, — серьезным тоном предупредил он. — Это будет настоящее наслаждение. Просто предвкушаю нашу встречу! Что-нибудь передать от тебя Уолли, Джинго?
   — Передай мой самый искренний привет, — ответил парень. — Я постараюсь прислать ему то, что он любит. Как Уолли относится к мясу оленя?
   — Это его любимый фрукт.
   — Добуду к вечеру оленя, даже если придется самому за ним отправиться, — пообещал юноша. — Пока, Джейк!
   — Пока, Джинго!
   На всем обратном пути Джинго и Парсон не сказали друг другу ни единого слова. Слова им были просто не нужны.

Глава 4
ЛИЗЗИ

   Спускаясь вниз по улице, Джинго размышлял вслух:
   — Парсон, когда я впервые тебя увидел, мне показалось, что ты страдаешь отсутствием аппетита. Или твоя физиономия всегда выглядит так, словно ты не ел по меньшей мере неделю?
   — Джинго, — сказал Парсон, слегка замедляя шаг, — кажется, в ближайшее время мне придется с тобой поработать. И, по-моему, этот час наступил.
   — Ты меня не так понял, — запротестовал парень. — С моей стороны это просто дружеский жест.
   — Правда? — с сомнением посмотрел на него верзила. — Потому что если это не так…
   — Правда, — заверил Джинго. — И мне ни капельки не хочется, чтобы ты надо мною работал.
   От этих слов Парсон смягчился.
   — Ты просто двуногий трепач, — пробормотал он, — но мне нравится слушать, как ты мягко стелешь. Поэтому не возражаю против того, чтобы ответить на твой вопрос. Да, я был немного раздражен, впрочем, и сейчас расстроен. И могу назвать тебе причину — дело в том, что я потерял Лиззи!
   — Ты ее потерял? — переспросил Джинго, искоса поглядывая на вытянутую и ужасно безобразную физиономию своего нового друга.
   — Я потерял Лиззи, — повторил Парсон, печально качая головой.
   — Каким образом?
   — Напился; — объяснил верзила. — Был пьян в стельку. Вот и потерял Лиззи.
   — Да, иногда они взбрыкивают, когда парни перебирают по части выпивки, — согласился юноша. — Как сильно ты напился?
   — До чертиков. С треском проигрался в фараона ³.
   — Обчистили?
   — По первому классу.
   — Расскажи мне, пожалуйста, о Лиззи, — попросил Джинго.
   — Мне не хочется о ней говорить. Меня вроде как огорчает, когда я думаю о том, что потерял Лиззи.
   — Ну хотя бы какая она?
   — Таких, как она, большее нет. Она — единственная.
   — Хорошенькая?
   — Для меня красавица, — признался Парсон. — Некоторые думают по-другому. Находятся и такие, что утверждают, будто у нее огромная голова и слишком худая шея. Говорят, и ноги не такие, какие должны быть. И спина вроде бы как горбатая. Но для меня — красавица. Лиззи настоящей породы, — продолжил он, глядя в голубое небо. — Она никогда не бросит, никогда не предаст и никогда не скажет «нет».
   — Из тех, на кого можно положиться, так? — сочувственно спросил Джинго.
   — Точно. Днем и ночью Лиззи согласна развлекаться. И всегда готова отправиться в путь.
   — Готова на все только ради тебя или ради других парней тоже?
   — Других парней? — воскликнул Парсон. — Стал бы я ее оплакивать, если бы она хоть кого-нибудь к себе подпустила! Я единственный в мире, кто может с ней справиться. И единственный, кто может оценить ее по достоинству. У нее разорвется сердце, когда она узнает, что я ушел навсегда. Она, наверное, никогда не простит меня за то, что я ее продал.
   — Погоди, — перебил Джинго. — Ты ее продал?
   — Да, продал ее и простился с ней. Я был пьян, — печально подтвердил Парсон.
   — Это плохо, — заключил юноша, хмуро уставясь в землю и отодвигаясь от своего приятеля.
   — По ночам она была просто неподражаема, — вздохнул Парсон. — Ее трудно было разглядеть в темноте, но ей не было равных. У нее открывалось второе дыхание, Лиззи готова была скакать всю ночь напролет. Я такого никогда не видел! Мы с ней много попутешествовали.
   — Она путешествовала с тобой? — удивился Джинго, и на его лице проступила гримаса отвращения.
   — Вот именно! — Верзила презрительно рассмеялся. — Никто не отмахивал с мужчиной такие расстояния как Лиззи со мной. Мы шли в пустыне от колодца к колодцу, а это сто двадцать миль. Как тебе такой переход?
   — Вот именно! — Верзила презрительно рассмеялся. — Никто не отмахивал с мужчиной такие расстояния как Лиззи со мной. Мы шли в пустыне от колодца к колодцу, а это сто двадцать миль. Как тебе такой переход?
   — Другие тоже не верят. Но я-то знаю. Я переводил часы пути в мили. Но мы добрались до воды. — Помолчав немного, должно быть вспоминая, Парсон добавил: — А теперь ее нет! И может, больше я никогда ее не увижу. Тут ошивается один одноглазый мексиканец-полукровка, которому она приглянулась. Наверняка ему достанется.
   — Черт побери! — вскричал юноша. — Надо что-то делать.
   — Ничего нельзя сделать.
   — Но тогда она уйдет с этим грязнулей!
   — Ей ничего не остается. Ведь я ее продал, не так ли?
   — Не понимаю, — возмутился Джинго. — У меня в голове все перемешалось. Но может быть, она привыкнет к новой жизни, а? — Произнося эти слова, он с невыразимым отвращением посмотрел на человека-гиганта.
   — Для этого она слишком стара, — хрипло произнес Парсон.
   — Сколько же ей лет?
   — Двенадцать.
   — Двенадцать лет! — задохнулся молодой человек.
   — И все еще в отличной форме. Может быть, немного тяжеловата в коленях, но ничего серьезного. Мне нравится, когда они немного тяжеловаты в коленях, а тебе? Походка делается более свободной.
   — Ты хочешь сказать, что двенадцатилетняя девочка…
   — Девочка? Кобыла, идиот! — перебил Парсон.
   Джинго прислонился к стене и хохотал до тех пор, пока не начал задыхаться.
   — Я-то решил, что Лиззи — твоя девушка, — объяснил он, — и собирался дать тебе по морде за хамское отношение к ней.
   — Если бы это была всего лишь девушка, — вздохнул верзила. — Женщин на свете много, а Лиззи — одна.
   — Сколько ты за нее получил?
   — Только сто пятьдесят. Я был пьян.
   — А сам за нее сколько платил?
   — Две сотни наличными и пять лет непрерывной борьбы. Были моменты, когда я думал, что Лиззи взяла надо мною верх. Но в конце концов я победил. У этой кобылы есть характер, Джинго.
   — Где же она теперь?
   — У Моргана, торговца лошадьми. А что?
   — Мы отправимся туда и посмотрим на нее.
   — Мне бы этого не хотелось, — возразил Парсон. — Пойми, это перевернет мне душу. Разволнуюсь, потом два дня не смогу успокоиться.
   — Что ж, я куплю ее для тебя, — объявил парень.
   — Ты — что?
   — Выкуплю тебе ее обратно, — уточнил он. — Пошли к Моргану!
   Парсон был так тронут, что не нашел слов. Молча достал из заднего кармана большую плитку жевательного табака, хорошо спрессованную и затвердевшую от долгого хранения. Откусив кусок, протянул плитку приятелю, но тот отрицательно покачал головой. Верзила тоже покачал головой, однако по другой причине. Затем пошел рядом с Джинго, по-прежнему не произнеся ни слова.
   Наконец они добрались до места обитания Моргана. Юноша увидел длинный сарай, домишко с жилыми комнатами и беспорядочно разбросанные загоны, над которыми постоянно столбом стояла пыль. Морган оказался усталым маленьким человечком, у которого примечательными были только нос да кадык. Но Парсон не обратил никакого внимания на торговца. Он подошел к забору и облокотился на него всем весом.
   — Вон Лиззи, — тихо указал своему спутнику.
   — Которая из них?
   — Которая? — изумился Парсон. — Да в этом загоне только одна и есть для того, кто хоть немного разбирается в лошадях.
   Джинго проследил за направлением его взгляда.
   — Ты имеешь в виду вон ту пятнистую кобылу, которой только плуга и не хватает? — удивился он. — С головой как у лося и шеей как у журавля?
   Гигант ничего не ответил. Даже не повернулся в его сторону. Вместо этого он набычился, покраснел и сжал кулаки.
   — Вообще-то в этой пятнистой чалой кобыле, или как ты там называешь ее цвет, чувствуется характер, — поспешил заметить Джинго. — В известной мере у нее все части тела острые. Холка, колени, лодыжки, ребра, голова, подбородок, и ноги торчат в разные стороны, как локти. По правде говоря, я никогда не встречал лошади, у которой было бы столько острых углов.
   Парсон медленно выпрямился. Протянув руку, схватил Джинго за ремень, одной рукой поднял и посадил на забор.
   — Так тебе будет лучше видно, — процедил сквозь зубы. — Что теперь скажешь?
   — Теперь, присмотревшись как следует, — поправился парень, судорожно пытаясь высвободиться, — скажу, что Лиззи — одна из самых необыкновенных лошадей, с которыми я когда-либо имел дело.
   — В твоем словаре, сынок, — заметил Парсон, — присутствуют некоторые выражения, которые требуют исправления. Возможно, в ближайшие дни я выберу время и этим займусь. — Внезапно он ослабил хватку и вздохнул. — Смотри! Она меня увидела и узнала! Разрази меня гром, ты только посмотри! Она узнала меня!
   Лиззи вдруг навострила длинные уши, в упор уставившись на своего старого хозяина. В ее глазах горел боевой огонь.
   — Да, похоже, она тебя узнала, — ухмыльнулся Джинго. — Точно узнала.
   — Она бы и в толпе меня узнала, — вздохнул верзила. — Видишь? Действительно узнала. Молодец старушка!
   Лиззи повернулась задом и, глядя назад через плечо, подняла заднюю ногу, будто собираясь лягнуть.
   — Она узнала меня! — простонал Парсон. — Что бы ни случилось, Лиззи ни к кому не будет относиться так, как ко мне!
   — Морган, — обратился Джинго к торговцу лошадьми, когда тот к ним подошел. — Сколько стоит вон та пятнистая чалая? Мне нужна лошадь, чтобы не спеша пахать землю.
   Морган слабо улыбнулся.
   — Двести пятьдесят.
   — Центов? — Юноша согласно кивнул. — Беру ее, если добавите седло с уздечкой.
   — Двести пятьдесят или триста долларов, — твердо заявил Морган. — Я бы не стал ее продавать, но мне сейчас нужны деньги.
   — По-моему, чтобы вывести ее из загона, надо кому-то приплатить, — заметил Джинго, слезая с забора. — На что она способна?
   — Способна пробегать по сто миль в день, неся на спине двести тридцать фунтов, — пояснил торговец.
   — Что? — изумился парень. — Да по ней не скажешь, что она вообще способна скакать!
   — Скакать не может, но может идти рысью, — возразил Морган. — И может бежать весь день. Я на ней ездил, знаю. Конечно, у всадника иногда отваливаются ребра, но зато кобыла бежит без остановки.
   — Морган, — вмешался Парсон, — я хоть и продал ее, но рад, что продал человеку с мозгами.
   — Я дам за нее ровно двести, — сказал Джинго. — Вот деньги.
   — Двести пятьдесят, и я обкрадываю себя, — не уступал маленький человечек.
   — Она не стоит того, чтобы торговаться! — решил юноша. — Держи остальные деньги. Такие, как ты, Морган, только отталкивают молодых ребят от бизнеса. Вместо того чтобы работать, они начинают грабить банки. Но Бог с тобой! Будь добр, выведи этот кусок дерева. Посмотрим, сможет ли она двигаться.
   В результате Лиззи привели из загона. На нее снова надели седло и уздечку, а Джинго обратился к приятелю:
   — Вот твоя красавица Лиззи. Бери ее, Парсон. Хочу надеяться, что карты вас больше не разлучат.
   — Хочешь сказать, что я вот так прямо могу ее забрать? — с трудом выговорил гигант.
   Он надвинул шляпу на глаза и приблизился к Лиззи. Это было непросто. При виде своего старого хозяина кобыла сделала отчаянную попытку скинуть седло, визжа при этом, как раненый поросенок. Парсон остановился и заметил:
   — У нее есть характер, Джинго. Можешь сам убедиться. Настоящий характер. И если… — Он резко оборвал речь, потому что Лиззи немного успокоилась. Улучив момент, ринулся вперед и прыгнул в седло.
   Кобыла моментально задрала голову и встала на дыбы. Приземлившись, еще добрых пять минут дралась, как разъяренная тигрица. Затем внезапно успокоилась и замерла, прижав уши, опустив голову.
   — Снова узнала меня! — гордо заявил Парсон. — Ни с кем другим не стала бы так себя вести.
   — Любой другой был бы уже мертв, — заключил Джинго. — Пошли чего-нибудь поедим!
   Пройдя по улице, они подошли к ресторану, и тут верзила объявил, что он не прочь слегка перекусить. Джинго плотно пообедал, а его приятель все продолжал поглощать бифштексы, яйца, груды картофеля, ломти белого хлеба с маслом, огромные куски яблочного пирога, запивая еду потоками дымящегося черного кофе. Закончив, свернул сигарету и одной затяжкой укоротил ее ровно наполовину. После этого не меньше минуты выдыхал дым, а потом произнес речь:
   — Джинго, у тебя есть недостатки. Ты не способен оценить хорошую лошадь, когда ее видишь, а еще ты нахален. Слишком нахален. Но тебя можно научить разбираться в лошадях, Лиззи ты можешь изучать хоть каждый день. Кроме того, время от времени я могу давать тебе небольшую встряску. Тем не менее у тебя есть и некоторые достоинства, поэтому я считаю, что мог бы c тобою поладить. Может быть, даже буду на тебя работать.
   — У меня нет для тебя работы, — сообщил молодой человек. — Если думаешь, что у меня есть ранчо, то глубоко ошибаешься.
   — Я на это и не надеялся, — пожал плечами Парсон. — Но у тебя полно свободного времени. И я собираюсь тебе помочь.
   — Каким образом? — поинтересовался Джинго.
   — Построю забор, огорожу и буду охранять твое свободное время, — разъяснил гигант. — Буду заставлять беду обходить тебя стороной. Когда упадешь и разобьешь нос, подниму тебя и каждый раз, когда тебя будут выкидывать из салуна, буду ждать на улице, чтобы поймать и смягчить падение.
   — Какую плату ты потребуешь за такого рода работу? — ухмыльнулся парень.
   — Три доллара в день и кормежку.
   — Предположим, буду платить тебе десять долларов, а кормиться будешь сам, — предложил Джинго, обозревая гору пустых тарелок.
   — Нет, — в свою очередь ухмыльнулся Парсон, — я не хотел бы садиться на диету.
   — Может быть, тебе известно, что в округе любой владелец ранчо может нанять самых опытных ковбоев, каких только пожелает, за сорок долларов в месяц?
   — Конечно, мне это известно, — подтвердил верзила. — Но кто из них возьмется организовать свободное время хозяина?
   — Что ж, найму тебя исключительно из любопытства, — решил Джинго. — Вот твое первое задание. Сегодня вечером в этом городке состоятся танцы. Весь день я осматривал Тауэр-Крик, так что будет справедливо предоставить шанс этому городу увидеть меня. Узнай все насчет танцев. Выясни имя самой хорошенькой девушки. Потом возвращайся в гостиницу. Я буду в номере. Посплю пару часов. Пока, Парсон!

Глава 5
САМАЯ КРАСИВАЯ ДЕВУШКА

   Джинго очень устал — тридцать шесть часов не смыкал глаз. Поэтому, добравшись до гостиницы, снял номер, запер дверь, сунул два кольта под подушку, рухнул лицом вниз на кровать и провалился в сон.
   Когда в дверь постучали, он очнулся, встал, повернул ключ в замке, увидел перед собой массивную фигуру Парсона, затем повернулся, шатаясь, добрел до кровати, снова рухнул лицом вниз и опять заснул.
   За окном сгущались сумерки. Человек-гигант зажег лампу, подрезал фитиль, надел стекло на лампу и пошел взглянуть на своего нового друга и работодателя. Сунув руки под подушку, он вытащил два револьвера и, слегка улыбнувшись, положил их на стол. Затем подошел к умывальнику, намочил полотенце, вернулся к кровати и, перевернув спящего Джинго на спину, уронил мокрое полотенце ему на лицо.
   В следующий миг полотенце полетело в угол, а Джинго приземлился в центре комнаты. Парсон стоял у окна, прислонившись к стене, и на его длинной угрюмой физиономии блуждала улыбка.
   — С удовольствием расквасил бы тебе нос! — разозлился Джинго.
   — Не стоит, — спокойно отреагировал верзила. — Можешь врезать мне по челюсти или ударить в живот. Я не обижусь, а ты — потренируешься. Только не в нос. Он у меня стал хрупким и деликатным с того дня, когда Лиззи ударом копыта немного свернула его на сторону. Между прочим, это была первая наша с ней встреча. Но, будь я проклят, если когда-нибудь ее забуду. Так что оставь мой нос в покое, сынок, а то я могу разволноваться.
   — По-моему, у меня появилась неплохая идея вздуть тебя как следует, Парсон! — продолжал ворчать Джинго.
   — В этой идее нет ничего хорошего, — покачал головой гигант. — И объясню тебе почему. Меня невозможно вздуть без оружия. Если бы мы находились на площади в тысячу акров, возможно, ты смог бы поиграть со мной в пятнашки, и тебе бы это сошло с рук, но здесь, в четырех стенах, вряд ли. Тебе не хватит места, чтобы думать и соображать.
   Юноша взял другое полотенце и вытер лицо. Присев на край стола, закурил.
   — Может быть, ты и прав, — согласился он, — но когда-нибудь мы все-таки должны это выяснить. Я не могу дружить с человеком, с которым не дрался.
   — Конечно не можешь! — подтвердил Парсон. — Это я могу понять. Сам чувствую то же самое, поэтому и нет у меня друзей. Как только с кем-нибудь подерусь, этот человек вынужден отправляться в больницу, а там лежит так долго, что вообще забывает, что с ним случилось. Какая тут может быть дружба? После этого я ему напоминаю только больничные счета.
   — Садись и расскажи мне о танцах, — потребовал слегка успокоившийся Джинго.
   — Танцы собираются организовать на всю катушку. Там будет оркестр с двумя тромбонами. Я слышал, как один из них репетировал — это было похоже на храп Лиззи. Мне сразу захотелось домой.
   — Кто будет на танцах?
   — Весь Тауэр-Крик.
   — А кто самая красивая девушка в городе?
   — Самая красивая девушка живет не в городе, — возразил Парсон. — Она приехала аж с самой Голубой Воды.
   — Приехала издалека, чтобы встретиться со мной, — задумчиво произнес Джинго, — что ж, постараюсь ее не разочаровать.
   Верзила покачал головой и аккуратно свернул цигарку.
   — Она не для тебя, малыш. Эта птичка высокого полета.
   — Мне как раз такие и нравятся, — объявил юноша.
   — Она не для тебя! — повторил Парсон. — С ней какие-то лощеные типы из восточных штатов, и они не собираются выпускать ее из виду.
   — Я сам бывал на Востоке, — огрызнулся Джинго.
   — Я тоже. Был даже в Денвере, но по-настоящему на Востоке мы с тобой не жили, не то что она и ее дружки.
   — Мне думается, я ей здорово понравлюсь.
   — Брось эти мысли! — посоветовал Парсон. — Эта девушка очень славная.
   — И я тоже, — не отступал парень. — Я могу быть таким славным, каких ты никогда не встречал. Ты ее видел?
   — Видел, как она шла по улице. У нее симпатичное загорелое лицо и голубые глаза, а одета она так, что сразу можно оценить по достоинству фигуру.
   — Как ее зовут?
   — Ее фамилия Тиррел, — ответил Парсон. — Она дочь старого судьи Тиррела. Вот так-то.
   — Тиррел? — переспросил Джинго. — По-моему, я где-то слышал эту фамилию.
   — Что ж, может, и слышал. Даже мог видеть эту фамилию на добром десятке зданий в некоторых больших городах. Или на нефтяных вышках. Еще эта фамилия имеет отношение к полудюжине золотых приисков. И половина техасских коров при перегоне мычат: «Тиррел!»
   — Нет, мне кажется, я встречал эту фамилию в какой-то книжке, — задумчиво произнес юноша.
   — Ага! И книжки о нем тоже писали. Он ведь один из основателей местной империи — Строитель Запада, Большая Шишка и один из Самых Выдающихся Людей в стране. Он закладывает краеугольные камни при помощи золотого мастерка, возглавляет комитет важных деятелей, которые преподносят букет из кактусов прибывшей с визитом царице Египта, обращается к президенту по имени, а поезд специально останавливается, чтобы пассажиры могли выйти и полюбоваться фасадом дома судьи Тиррела.
   — Должно быть, я где-то с ним встречался, — стал припоминать Джинго. — Но уж точно собираюсь встретиться с его дочерью в Тауэр-Крик.
   — С чего это ты так уверен в себе? — поинтересовался Парсон.
   — Я вовсе не уверен в себе, — возразил парень. — Ни один честный добросовестный работник не уверен в себе, когда собирается уйти на пенсию. Но мне кажется, братишка, все-таки лучше всего получать пенсию миллионами Тиррела.
   — Тебе не откажешь в воображении, сынок! — прокомментировал гигант. — Только вот понапрасну растрачиваешь свой талант. Ты должен писать книги и все такое. Каким же это таким тяжелым и честным трудом ты занимался всю свою долгую жизнь?
   — Эх, Парсон! — проговорил Джинго. — Время — это еще не все. Нас старят не годы, а ответственность. Разве ты не знаешь, что бывают старики под семьдесят с молодой душой, а иные двадцатипятилетние уже сгорбились и смотрят в землю?
   — Великолепно! — восхитился гигант. — Проповедуешь прямо как заправский священник. Вполне мог бы усыпить всех мальчишек в церкви.
   — Это еще что! — скромно заметил Джинго. — Ты не слышал меня, когда я в ударе. Когда расхожусь по-настоящему, на гумне замолкают цесарки, а дикие гуси спускаются с неба, чтобы меня послушать! Да, Парсон, тогда меня не остановить!
   Верзила снисходительно окинул его взглядом:
   — Вот что я обязан сказать. Если сегодня вечером ты начнешь подъезжать к этой девушке, будут неприятности. Понимаешь?
   — Ты меня разочаровываешь, старина! — печально отозвался Джинго. — У такого парня, как ты, с такой огромной головой, должно быть больше мозгов. Я тебе уже говорил, что сегодня вечером собираюсь вскружить голову этой девушке. И говорил, что собираюсь получать пенсию миллионами Тиррела, если мне эта девушка понравится. А ты мне все не веришь!
   Парсон бросил окурок на пол и раздавил его сапогом.
   — Слова надо подкреплять деньгами, — намекнул он.
   — Сколько?
   — Займи мне сто долларов.
   — Держи, приятель, — протянул деньги Джинго.
   — Ты ошибся и дал мне сто двадцать, — заметил Парсон, засовывая купюры в карман. — Это научит тебя, сынок, в будущем аккуратней относиться к деньгам. А теперь, прежде чем заключить с тобой пари, буду честным. Может, ты думаешь, что этот городишко заказал оркестр с двумя хриплыми тромбонами просто так? Ошибаешься! Его заказали специально для Джинии Тиррел.