Страница:
– Лжец, – отворачиваясь от него, заявила я, грустно улыбаясь, потому что мы оба некрасиво поступили по отношению к Копуше.
Ники только рассмеялся.
– Да, должен признаться, что я такой, – сказал он без тени угрызений совести или сожаления, – и довольно-таки большой. Но и с твоей стороны не очень то хорошо заострять на этом внимание, Лаура. Я хотел танцевать с тобой и что из того, что с опозданием записался на танец в твоей программке. Что мне еще оставалось делать? Ничего другого, как опередить кого-нибудь из твоих партнеров, а Копуша оказался самой подходящей кандидатурой. Согласен, что это не по-джентльменски, но, мне кажется, ты от этого только выиграла. Он испортил сотню дамских туфелек своими огромными неуклюжими ножищами.
– Сотню? – я скептически приподняла бровь.
– Ну, по крайней мере, дюжину, – усмехнувшись, исправил Ники. – Но, давай не будем больше говорить о нем. Такой скучный объект для разговора! Давай лучше поговорим о нас с тобой.
Пульс учащенно забился, во рту пересохло и мне даже стало трудно глотать.
– О нас? – лукаво поинтересовалась я.
– А почему бы и нет? – стараясь, чтоб его голос звучал непринужденно, произнес Ники. Но его глаза потемнели, когда он окинул меня взглядом, а руки плотнее обвили мою талию. – Мы же всегда были компаньонами в наших проделках, как Дон Кихот и прекрасная Дульсинея.
– О, Принц и Шиповник, – поддразнила я, вспоминая наше детское прозвище, которое придумал Джеррит.
– Да, но, честно говоря, я бы назвал тебя райским деревом, Лаура, вся такая коричневая и золотая, украшенная атласом и кружевом. Интересно, какие восхитительные неожиданности таишь ты в себе?
– А это, дорогой Николас, узнай сам, – смело заявила я, подбадриваемая выпитым шампанским и дерзким выражением манящих глаз юноши.
– Сам?
– Да!
– Дерзкая девчонка! Я могу поверить, что ты флиртуешь со мной.
– Возможно, ты прав.
– Пусть это и так, но не стоит принимать приглашение, если не уверена в партнере, – заявил Ники низким голосом.
Теперь его лицо стало серьезным.
– Я же… никогда не обманывала тебя, – соблазняюще зашептала я.
– Неужели? Ну, проверим…
– Проверим? – спросила я.
Николас не ответил, но еще крепче прижал меня к себе, посмотрев так, что мое сердце бешено заколотилось, я почувствовала как напряглись все мои нервы и, казалось, мельчайшее прикосновение к моей коже может возыметь эффект молнии. Ноги отказывались повиноваться. Доверившись сильным мужским рукам, я кружилась и кружилась в танце, пока совершенно не выбилась из сил, неуверенная, было ли мое состояние вызвано танцем или это из-за Ники.
«Мы движемся вместе, как будто созданные друг для друга», – мечтательно думала я, одурманенная шампанским, радугой расцветок, развевающихся повсюду тканей и светом сотен свечей, медленно тающих в хрустальных люстрах. Подобно их бриллиантовым лучикам партнеры слились воедино, ступая и покачиваясь в такт музыке. Его руки так уверенно держали меня, и я убедилась, что должна принадлежать только им. В этот момент еще острее ощущался страх из-за того, что мне быть невестой Джеррита. Я приняла решение, что завтра же утром расскажу все своим родителям и попрошу у них разрешения расторгнуть мою помолвку. Конечно же, они согласятся, что их дочери не стоит выходить замуж за Джеррита, если она любит Николаса.
Совсем замечтавшись, я даже не сразу сообразила, что мы уже не в бальной зале. Ники, без единого протеста с моей стороны, искусно вывел меня через открытые французские двери на террасу. Только почувствовав на коже прохладный, сырой ночной воздух, я вернулась к реальности. Оглянувшись по сторонам, мы заметили, что огни бального зала остались далеко позади.
Я мельком отметила что тут и там, рядом с домом, прогуливались парочки, решившие подышать свежим воздухом. На восточном конце террасы, среди облаков сигарного дыма смеялись и разговаривали мужчины. Но все это казалось каким-то далеким, и я даже не обратила на них никакого внимания. Мы с Ники продолжали танцевать. Мои юбки развевались от каждого шага по каменной, залитой лунным светом террасе. Так, постепенно мы двигались в ее пустынный, безлюдный, темный западный конец.
Через несколько минут стихли последние звуки музыки, и я оказалась с Ники наедине.
Все еще одурманенная выпитым шампанским, я ничего не сказала, когда Ники так сильно сжал мою руку, что нельзя было вырвать ее, если б сильно захотелось. Но мне и не хотелось. Он быстро потянул меня вниз по ведущим в сад ступенькам. Мы продвигались среди цветов и растительности, искрящихся от тумана и росы, все дальше и дальше. Пройдя по извилистой каменистой дорожке, наконец, оказались на моем любимом месте, у уединенного дерева, где я проводила в детстве много времени, читая книги.
Это была прекрасная китайская глициния, саженец которой папа привез маме несколько лет назад с Дальнего Востока и которую та посадила в этом тенистом уголке сада. Мама старательно выращивала хрупкое растение, пока оно не пустило корни, начав пышно разрастаться. Сейчас все дерево было осыпано крупными, напоминающими виноградную гроздь, цветами сочного лилового цвета, которые наполняли воздух богатым сладким ароматом. Земля под ним была усыпана нежными лепестками. Ники подвел меня к скамейке. Он протер ее носовым платком, и я уселась, аккуратно расправив юбки.
Дерево казалось волшебным существом в темноте. Сверху светила луна, звезды сверкали как рассыпанные по черному бархату неба бриллианты. Сквозь тонкие ветки глицинии просачивался лунный свет, покрывая землю серебристыми, мерцающими пятнышками.
Ночной ветерок был нежен, как дыхание младенца: листья на деревьях и кустарниках, казалось, пели колыбельную благоухающим цветам. В листве раздавались крики ночных птиц, которые чистили перышки, взъерошенные прохладным весенним воздухом. Где-то на торфяниках кричали орлы и ухали совы. Какие-то крошечные испуганные существа быстро карабкались по запутанной виноградной лозе, покрывающей землю, как плюшевый зеленый ковер. Стрекот саранчи, с тихим гудением потирающей свои тонкие крылышки, прерывался кваканьем лягушек, прятавшихся в кувшинках в водоеме в середине сада. Слышалось журчание и всплески воды на пруду, когда его подводные жители нарушали безмятежную гладь поверхности. Вдали слышался шелест прибоя, обрушивающегося на каменистый берег.
Но вся красота вечера померкла, когда Ники сел рядом. Его черные шелковые панталоны слегка зашуршали, когда коснулись каменной скамейки. Этот звук нарушил наше наслаждение ночью, и я вдруг ясно осознала близость юноши. Мое тело дрожало как у испуганной самки оленя, настороженной и готовой к побегу. Хотя я и хотела этой близости, даже дерзко поощряла это, теперь вдруг испугалась, лишь только подумала о возможных неприятных последствиях, если нас увидят здесь в саду одних. Но, тем не менее, даже не попыталась вернуться назад, несмотря на свою тревогу. Меня, как маленького ребенка, которому, наконец, дали давно обещанное угощение, переполняло сильное возбуждение. Чего бы это ни стоило, я не должна упускать такую возможность.
Медленно, как бы случайно, Ники обвил руками мою талию. Я ощущала легкое прикосновение его лица. Мое влечение к нему было так велико, что казалось обострились все чувства и тело заломило от прикосновения молодого человека. Его объятия были для меня, как прикосновение к раскаленному железу, от чего я чуть не потеряла сознания. Пальцы Ники находились прямо под моей грудью. Вдруг я почувствовала, как большим пальцем он коснулся соска груди, заставляя его набухать и трепетать. По всему телу разлилось какое-то странное, волнующее тепло, заставляющее меня дрожать и ожидать еще неизвестного мне наслаждения.
Я невольно прильнула к юноше, облизав пересохшие, как трава, выжженная летним корнуоллским солнцем, губы – непреднамеренное приглашение, которым Ники, не раздумывая, воспользовался. Молодой человек еще крепче прижал меня к себе. Его глаза не отрывались от моих, когда он свободной рукой дотронулся до моего радостного лица.
– Лаура, – пробормотал Ники, – Лаура!
Он нежно поцеловал меня, и это было все, о чем юная леди мечтала в своем безумном воображении. Я пылко прижалась к нему, с радостью заметив, как, подобно натянутой тетиве, напряглось его тело. Он был умен и гораздо опытнее меня, чтобы рисковать, требуя от девушки слишком много, прежде чем не убедится, что достаточно возбудил ее, и дальнейшие его действия не испугают и не заставят невинное создание спасаться.
С явной неохотой Ники прервал поцелуй и немного отклонился назад. Его черные глаза так смотрели на мои приоткрытые губы, что я учащенно задышала, а сердце забилось еще быстрей.
– Трижды обведи вокруг него круг, – тихо процитировал он. – И закрой глаза в благоговейном страхе. (Потому что он съел весь нектар). И выпил райское молоко.
– А ты, Николас? – почти шепотом спросила я.
– Да, о да… – выдохнул он. – О, Лаура, ты даже не знаешь, как давно я хочу тебя! Кажется, я ждал целую вечность, пока ты вырастешь!
– И вот я выросла, – с триумфом произнесла я, ощущая в себе какую-то неведомую ранее силу.
Наконец-то пришло счастье и облегчение оттого, что Ники любит меня. Закрыв глаза, я подобно жертвоприношению благоговейно подставила ему губы. Без повторного приглашения он поцеловал меня на этот раз гораздо крепче, более требовательно, сильно, так что мне даже стало больно. Но я не обратила на это внимания. Мое сердце переполняли любовь и радость.
Его язык ворвался внутрь, раскрыв мои губы, а зубы поцарапали их и я ощутила вкус крови. Но юноша, казалось, не замечал этого и с жадностью целовал меня, как будто не мог насытиться. Его язык все глубже и глубже прорывался ко мне в рот, проникая в каждую темную, влажную щелочку, пока я почти не задохнулась…
Но дразнящие вздохи только добавили энергии Ники. Рука юноши соскользнула вниз, чтобы завладеть моей грудью под тонкой тканью платья. Медленно, изучающе его пальцы ласкали соски, пока они в ответ не затвердели, показывая мое желание к нему. Тысячи огоньков вспыхнули во мне. Из горла вырвались глухие стоны, и тело непроизвольно выгнулось в ожидании ласки и полного наслаждения. В ответ на безмолвный призыв тела, пальцы Ники ласкали мою спину, путаясь в длинных локонах, постепенно наклоняя меня назад. Даже его ладонь, непрестанно сжимающая и ласкающая девичью грудь, и та настойчиво клонила назад. Как сквозь пелену тумана я понимала, что меня обдуманно и осторожно укладывают на каменную скамью.
Прежде чем опуститься к ложбинке между грудями легкими поцелуями Ники осыпал мои щеки, виски, волосы и губы. Еще больше подзадоривая меня, его язык устремился вниз, слизывая бисеринки пота. Я резко вздохнула, уже готовая было запротестовать, но подобно пчеле, пьющей нектар из цветка, он крепко прильнул к моей груди, не обращая внимания на возражения.
Тело стало наливаться тяжестью, когда без всякого предупреждения, Ники растянулся на мне. Его губы впивались в меня, а руки ласкали тело, где только хотели. Мне стало неудобно лежать на шершавой, царапающей спину каменной поверхности скамейки. Боль померкла перед более убедительной атакой напряженного, твердого члена Ники, завлекающе тершегося об юбки и постепенно проникающего между моими бедрами.
В задурманенной шампанским голове неясно, но настойчиво забили тревожные колокола, потому что, честно говоря, я не предполагала, что все зайдет так далеко. В конце концов, кузина этого юноши получила достойное воспитание, и хотя в ней текла бурная кровь Чендлеров, она была не настолько глупа, чтобы отдаться мужчине, который не был ее мужем.
Изо всех сил пытаясь прояснить одурманенное сознание, я начала вырываться, заклиная отвести меня назад в бальный зал. Но, к ужасу, Ники даже не обратил внимания на эти мольбы, грубо засунув руку за корсаж платья, лаская обнаженную грудь. Я была ошеломлена и испугана. Он, без сомнения, не позволил бы себе таких вольностей, если б кое-кто не подстрекал его, ведя себя непозволительно для леди, которая хочет сохранить целомудрие и хорошую репутацию. Теперь ясно осознав что наделала, я начала отчаянно отбиваться от молодого человека, умоляя отпустить. Но Ники, казалось, ничего не слышал.
– Разве ты не любишь меня, Лаура? – спросил он, закрывая мне рот поцелуем и грубо сжимая груди, что одновременно вызывало боль.
– Да, конечно, люблю! Ты же сам знаешь, что люблю! – воскликнула я, обижаясь, что Ники может сомневаться во мне.
– Тогда докажи мне, – преднамеренно подстрекал он. – Докажи мне! Позволь мне любить тебя, или ты всего лишь лгунья и дразнишь меня?
Его глаза стали злыми и колючими. Ошеломленная такими жестокими словами, я прикусила губу. Что же мне делать? Не хотелось уступать ему, но также не хотелось терять любимого человека. Прежде чем я поняла, что он собирается сделать, не замедлив воспользоваться моим замешательством, Ники стянул платье с плеч, впиваясь жадным взглядом в мою обнаженную грудь.
– Аххх! – выдохнул юноша, ведя пальцами по мягкой, пылающей плоти. – Какое прекрасное щедрое наслаждение предлагаешь ты мне, Лаура. Я просто умираю от страсти…
Задыхаясь, я попыталась оттолкнуть его от себя и прикрыть грудь. Но Ники легко поймал мои руки и крепко сжал их.
– Не отбивайся от меня, Лаура, – хрипло произнес он, когда я из последних сил пыталась вырваться из его рук. Но этот человек был гораздо сильнее меня. – Ты же хочешь этого не меньше, чем я.
К моему ужасу, как бы я не пыталась это отрицать, одна моя половина предательски задрожала от прикосновения рук Ники. Не отрывая от лица девушки своих коварных глаз, Ники приблизил губы к соску и зажал его между зубами. По телу разлился жар, когда шершавый язык обжег меня своим влажным пламенем. Я вскрикнула – то ли от страсти, то ли от страха.
– Лаура? Лаура, ты где?
– О боже! – выругался Ники, потому что мы оба знали, чей это голос, он быстро вскинул голову, его ноздри раздувались как у дикого зверя, почувствовавшего опасность.
– Это Джеррит! – Ники резко отскочил от меня, что чуть было не упал и наскоро провел рукой по волосам, чтобы привести их в порядок.
– Ради всего святого, Лаура! – прошипел он. – Поторапливайся, приведи себя в порядок! Джеррит сразу же все поймет. Он убьет любого мужчину, если обнаружит, что тот ведет себя с тобой легкомысленно!
Его слова эхом повторили недавние предостережения Анжелики о вспыльчивом нраве Джеррита. Сейчас было достаточно причин вызвать его гнев. Я села, испуганная не меньше Ники. Мои руки тряслись. Содрогаясь от звука голоса Джеррита, обеспокоено зовущего меня и неумолимо приближающихся шагов, как сумасшедшая я пыталась натянуть платье. Потом дрожащими руками принялась поправлять прическу, вонзая шпильки с такой силой, что они царапали мне кожу на голове. Я сморщилась от боли, а на глазах выступили слезы. Но жалеть себя не было времени, каждая секунда ценилась на вес золота. Поискав глазами свой золотой веер и ридикюль, и обнаружив их на земле рядом со скамейкой, куда они упали во время моей пылкой борьбы с Ники, я нагнулась, чтобы поднять эти вещи, судорожно стирая с них грязь.
– Проклятие! – выругался Ники, поправляя сбитый на бок галстук. – Почему ты невеста именно Джеррита? Брат я ему или нет, он убьет меня! Есть здесь еще какая-нибудь дорожка к дому? – спросил он, дико озираясь по сторонам, но с трех сторон возвышалась живая изгородь. – Ну, давай же поторапливайся, Лаура!
– Сейчас, сейчас! – возмущенно огрызнулась я. – Кроме того, ты сам во всем виноват! Если бы ты послушался меня и отвел назад, ничего подобного бы не произошло! О, Боже, Ники! Почему нам сейчас не сказать Джерриту правду, что мы любим друг друга и всегда любили? Я уверена, он поймет. Он непременно освободит меня от помолвки и тогда мы сможем пожениться.
К моему ужасу Ники посмотрел на меня как на душевнобольную.
– Да ты с ума сошла, Лаура! – с жаром воскликнул он, поразив меня своими словами до глубины души. Но затем, увидев мое ошеломленное лицо, необузданный молодой человек поправился и более ласково продолжил. – Не будь такой глупой, дорогая. Сейчас не время, да и не место делать такие заявления. Подумай сама. Джеррит очень разозлится, потому что будет задето его проклятое самолюбие. Вспыхнет ссора, возможно даже драка, ты же сама понимаешь! И нас могут услышать другие, Лаура. Они начнут все разнюхивать! Ну, только подумай, какой будет скандал и, тем более, на вечеринке в твою честь! Ты, конечно же, не хочешь всего этого, верно, дорогая?
– Нет. Нет, конечно, нет, – сказала я, закусив губу.
– Тогда, давай пока подождем, хорошо, Лаура? Увидев, что я с неохотой кивнула головой, Ники ласково потрепал меня по щеке.
– Вот так-то лучше, моя хорошая девочка, – с одобрением произнес он. – А теперь поцелуй меня, дорогая. Будет лучше, если нас не увидят здесь вместе наедине, поэтому я попытаюсь пролезть через эту изгородь…
Меня опять захлестнуло волной чувств, и я подошла к нему. Его губы прижались к моим, язык скользнул глубоко в рот. Руки Ники обхватили мою грудь, а пальцы коснулись сосков, как бы нарочно напоминая все, что мы ощутили сегодня вечером. Несмотря на страх, во мне опять вспыхнуло желание, и я страстно прильнула к любимому человеку. Но Ники оттолкнул меня. Я бы упала, если б его сильные руки не обвивали мою талию. Рискуя, мы долго стояли обнявшись. Но, услышав приближающиеся шаги Джеррита, Ники с неохотой отпустил меня.
– Помни, пока будем хранить все в тайне, Лаура, – мягко проговорил он. – Это ненадолго, обещаю тебе.
Раздвинув каким-то образом длинные ветки живой изгороди, Ники проложил себе путь и исчез в темноте. Кусты изгороди зашевелились и затрещали, а потом опять сомкнулись за его спиной. Несколько листочков закружились в воздухе и упали на влажную землю. Облегченно вздохнув, я уселась на каменную скамью, пытаясь успокоиться. Времени у меня оказалось мало, потому что почти сразу же появился Джеррит.
– Лаура, – произнес кузен, выходя из тени деревьев. По его глазам, из-за темноты, я не могла прочесть, о чем он сейчас думал, но чувствовала, что меня внимательно рассматривают. – Что ты здесь делаешь? Ты разве не слышала, что тебя зовут?
– Нет, – солгала я, молясь чтобы в темноте Джеррит не заметил как вспыхнуло мое лицо. – В бальном зале было так жарко и так тесно, я просто захотела прогуляться и подышать свежим воздухом. Ночь просто очаровательна. Боюсь, что я задремала. Ты знаешь, – это мое любимое место. Я часто приходила сюда еще ребенком и проводила здесь много времени… – Я усмехнулась. – Господи! Я, должно быть, потеряла счет времени. Что подумают мои гости? Наверное, мне лучше вернуться назад.
– Да. – Голос Джеррита звучал так же холодно и ровно, как всегда. Если бы он что-нибудь заподозрил, его голос звучал бы иначе. Его взгляд устремился на упавшие с изгороди листья. Но Джеррит не обратил на них внимания и я с облегчением вздохнула. – Тетя Сара послала меня за тобой. Пора ужинать и я провожу тебя в столовую. Пошли.
Он протянул мне руку и, немного подумав, я вложила в нее свою. Его пальцы сжались вокруг моей руки, как металлический обруч. В душе вспыхнуло нехорошее предчувствие, как будто мне пришлось потревожить какого-то опасного зверя. Я дрожала, пожалев что не захватила с собой шаль.
Мы молча вернулись в дом. В воздухе, щекоча мои ноздри, витал очаровательный аромат глицинии. Я чувствовала на губах сладковатый вкус запретной страсти, а руки были холодными как лед.
Этой ночью, как впрочем и в течение последующих долгих недель, рассказ о которых еще впереди, мне не удалось увидеть Николаса. Но, все равно, спустя некоторое время после ужина, я не выдержала и еще раз украдкой пробралась в сад, в надежде, что он ждет свою возлюбленную у глицинии. Мне непонятно, зачем пошла его искать. Ведь до этого, несмотря на сопротивления, Николас вольно вел себя со мной. Я верила, что его любовь ко мне была так велика, что он просто не в силах был сдерживаться. А еще, я обвиняла себя за то, что дразнила юношу, соблазняла, хотя должна была знать к чему это приводит. Теперь мне стало понятно, почему на балы молодых леди сопровождают пожилые дамы. Очень легко потерять голову, когда взыграет молодая кровь.
Подобрав юбки я быстро побежала по каменной дорожке, ведущей в сад, останавливаясь только чтобы перевести дух, потому что трудно бежать в таком тугом корсете. Приходилось поминутно оглядываться по сторонам, чтобы убедиться, не следит ли кто за мной. Но так случилось, что я не заметила моего кузена Торна и чуть не налетела на него. Он инстинктивно поймал меня, чтобы мы оба не упали на землю.
– Торн! – вскрикнула я от удивления, прижав руки к груди, потому что, казалось, мое сердце вот-вот вырвется наружу. – О, боже! Как же ты меня напугал!
– Возвращаешься со свидания, Лаура, или наоборот? – нагло спросил он, отпуская меня. Затем, нахмурившись от досады, привередливо расправил свой элегантный фрак и галстук, которые случайно оказались в совершенном беспорядке.
– Конечно, нет, – холодным тоном заверила я кузена, отодвигаясь от него подальше и окидывая его презрительным взглядом.
Торн был умен. Какую бы из причин я ему не назвала, он сразу же поймет, что это ложь, и ему ничего не будет стоить заподозрить свою сестру и Ники. Этот тип не замедлит воспользоваться подобными сведениями в свою пользу, потому что ненавидел Ники, да и меня недолюбливал. Но, тем не менее, я подумала, что Ники оказал Торну какую-то любезность. За эти годы мой кузен из красивого мальчика превратился в очень привлекательного мужчину. Его сломанный нос придавал лицу волевое и мужественное выражение, чего у Торна не было и в помине. Как и в детстве, он был среднего роста и худощав, но крепкого телосложения. Все его жесты были грациозны, даже изысканны. В присутствии этого человека я всегда чувствовала себя как-то неловко. Не знаю почему, но что-то в нем казалось мне не так. Я приписывала свои ощущения неприятной, лживой натуре, скрывавшейся в глубине души. С годами мое отношение к нему не изменилось. Я старалась избегать Торна, как только могла. Мне хотелось побыстрее отделаться от Торна. Но вдруг меня остановил мужской баритон, доносившийся откуда-то со стороны моего любимого места, где росла китайская глициния. От звука голоса мое тело все напряглось, сердце екнуло, как у марионетки, которую внезапно дернули за веревочку. «Кто это разговаривает, Джеррит? Или… это… Это не может быть Николас! Нет, конечно, нет. Мне просто показалось. Это не мог быть ни один из них. Ну а если это и один из Чендлеров, что тогда? Нет никаких оснований предполагать, что это Ники. Как глупо! Ведь это может быть Александр, или даже (хотя вряд ли это возможно) дядя Драко», – пыталась я успокоить себя, потому что голоса всех сыновей Чендлеров очень походили на голос своего отца.
Мужской голос звучал в ответ на хриплый женский смех, который' показался мне незнакомым. Затем наступила тишина, за ней последовал поцелуй и опять смех (теперь уже мужской), а потом послышался безошибочный шелест платья, когда оно скользит по гладкой, женской коже. От этого звука я почувствовала в животе какую-то тяжесть. В голове сразу же мелькнула мысль, что если бы Торна не было рядом, можно было бы подкрасться к глицинии и посмотреть, кто там. А сейчас я могла только догадываться.
– Ну и ну, – сухо протянул Торн. – Кажется, один из наших высокомерных кузенов Чендлеров решил… немного поразвлечься. Интересно только, с кем? Что ты скажешь, Лаура? Давай-ка, тихонечко проберемся туда и посмотрим.
– Да ты что, конечно нет! – оскорбленным тоном произнесла я, как будто не та же самая мысль пришла мне в голову несколько минут назад.
Но сердце учащенно забилось, потому что он тоже решил, что голос принадлежит одному из Чендлеров.
– Но почему нет, Лаура? Пошли посмотрим. Неужели ты не умираешь от любопытства, кого же достопочтенный Николас… развлекает в излюбленном уголке сада Прескоттов?
– Почему ты решил, что это Николас? – более резко, чем хотелось бы, поинтересовалась я.
– Простое, но логичное заключение, Лаура. Странно то, что ты сама до этого не додумалась, – с сарказмом заявил Торн, – Джеррит помолвлен с тобой и не настолько глуп, чтобы кувыркаться с другой девицей на вечере в твою честь. Теперь Александр. Он ни с кем не помолвлен и в праве делать все, что ему вздумается. Но, так как юноша определенно влюблен в леди Ванессу Дюбрэ, а та, как известно, слишком порядочна и без своей компаньонки не сделает и шагу, то его мы тоже можем не принимать в расчет. Пойдем дальше, хотя, готов поклясться, эта догадка самая невероятная, и ты тоже согласишься со мной. Не может же наш деспотичный, но ужасно правдивый дядюшка Драко задирать юбки тетушки Мэгги в кустах сада твоих родителей, – развязно продолжал он. – Значит, это Николас, больше некому. Я прав?
– Какой же ты грубый, Торн! – заметила я. – Честно говоря, меня совсем не интересует кто там! И я не хочу стоять здесь с тобой и сплетничать, как старые бездельники!
Придя в ярость, я метнулась в сторону, но быстрая, как атакующая змея, рука Торна грубо обхватила меня за талию, чтобы остановить.
– Ну, Лаура, – ухмыльнулся он. – Ты же знаешь, что я прав, просто не хочешь признаться в этом.
Скорее всего, Торн ляпнул эти слова наугад, но мое лицо все равно побледнело.
Ники только рассмеялся.
– Да, должен признаться, что я такой, – сказал он без тени угрызений совести или сожаления, – и довольно-таки большой. Но и с твоей стороны не очень то хорошо заострять на этом внимание, Лаура. Я хотел танцевать с тобой и что из того, что с опозданием записался на танец в твоей программке. Что мне еще оставалось делать? Ничего другого, как опередить кого-нибудь из твоих партнеров, а Копуша оказался самой подходящей кандидатурой. Согласен, что это не по-джентльменски, но, мне кажется, ты от этого только выиграла. Он испортил сотню дамских туфелек своими огромными неуклюжими ножищами.
– Сотню? – я скептически приподняла бровь.
– Ну, по крайней мере, дюжину, – усмехнувшись, исправил Ники. – Но, давай не будем больше говорить о нем. Такой скучный объект для разговора! Давай лучше поговорим о нас с тобой.
Пульс учащенно забился, во рту пересохло и мне даже стало трудно глотать.
– О нас? – лукаво поинтересовалась я.
– А почему бы и нет? – стараясь, чтоб его голос звучал непринужденно, произнес Ники. Но его глаза потемнели, когда он окинул меня взглядом, а руки плотнее обвили мою талию. – Мы же всегда были компаньонами в наших проделках, как Дон Кихот и прекрасная Дульсинея.
– О, Принц и Шиповник, – поддразнила я, вспоминая наше детское прозвище, которое придумал Джеррит.
– Да, но, честно говоря, я бы назвал тебя райским деревом, Лаура, вся такая коричневая и золотая, украшенная атласом и кружевом. Интересно, какие восхитительные неожиданности таишь ты в себе?
– А это, дорогой Николас, узнай сам, – смело заявила я, подбадриваемая выпитым шампанским и дерзким выражением манящих глаз юноши.
– Сам?
– Да!
– Дерзкая девчонка! Я могу поверить, что ты флиртуешь со мной.
– Возможно, ты прав.
– Пусть это и так, но не стоит принимать приглашение, если не уверена в партнере, – заявил Ники низким голосом.
Теперь его лицо стало серьезным.
– Я же… никогда не обманывала тебя, – соблазняюще зашептала я.
– Неужели? Ну, проверим…
– Проверим? – спросила я.
Николас не ответил, но еще крепче прижал меня к себе, посмотрев так, что мое сердце бешено заколотилось, я почувствовала как напряглись все мои нервы и, казалось, мельчайшее прикосновение к моей коже может возыметь эффект молнии. Ноги отказывались повиноваться. Доверившись сильным мужским рукам, я кружилась и кружилась в танце, пока совершенно не выбилась из сил, неуверенная, было ли мое состояние вызвано танцем или это из-за Ники.
«Мы движемся вместе, как будто созданные друг для друга», – мечтательно думала я, одурманенная шампанским, радугой расцветок, развевающихся повсюду тканей и светом сотен свечей, медленно тающих в хрустальных люстрах. Подобно их бриллиантовым лучикам партнеры слились воедино, ступая и покачиваясь в такт музыке. Его руки так уверенно держали меня, и я убедилась, что должна принадлежать только им. В этот момент еще острее ощущался страх из-за того, что мне быть невестой Джеррита. Я приняла решение, что завтра же утром расскажу все своим родителям и попрошу у них разрешения расторгнуть мою помолвку. Конечно же, они согласятся, что их дочери не стоит выходить замуж за Джеррита, если она любит Николаса.
Совсем замечтавшись, я даже не сразу сообразила, что мы уже не в бальной зале. Ники, без единого протеста с моей стороны, искусно вывел меня через открытые французские двери на террасу. Только почувствовав на коже прохладный, сырой ночной воздух, я вернулась к реальности. Оглянувшись по сторонам, мы заметили, что огни бального зала остались далеко позади.
Я мельком отметила что тут и там, рядом с домом, прогуливались парочки, решившие подышать свежим воздухом. На восточном конце террасы, среди облаков сигарного дыма смеялись и разговаривали мужчины. Но все это казалось каким-то далеким, и я даже не обратила на них никакого внимания. Мы с Ники продолжали танцевать. Мои юбки развевались от каждого шага по каменной, залитой лунным светом террасе. Так, постепенно мы двигались в ее пустынный, безлюдный, темный западный конец.
Через несколько минут стихли последние звуки музыки, и я оказалась с Ники наедине.
Все еще одурманенная выпитым шампанским, я ничего не сказала, когда Ники так сильно сжал мою руку, что нельзя было вырвать ее, если б сильно захотелось. Но мне и не хотелось. Он быстро потянул меня вниз по ведущим в сад ступенькам. Мы продвигались среди цветов и растительности, искрящихся от тумана и росы, все дальше и дальше. Пройдя по извилистой каменистой дорожке, наконец, оказались на моем любимом месте, у уединенного дерева, где я проводила в детстве много времени, читая книги.
Это была прекрасная китайская глициния, саженец которой папа привез маме несколько лет назад с Дальнего Востока и которую та посадила в этом тенистом уголке сада. Мама старательно выращивала хрупкое растение, пока оно не пустило корни, начав пышно разрастаться. Сейчас все дерево было осыпано крупными, напоминающими виноградную гроздь, цветами сочного лилового цвета, которые наполняли воздух богатым сладким ароматом. Земля под ним была усыпана нежными лепестками. Ники подвел меня к скамейке. Он протер ее носовым платком, и я уселась, аккуратно расправив юбки.
Дерево казалось волшебным существом в темноте. Сверху светила луна, звезды сверкали как рассыпанные по черному бархату неба бриллианты. Сквозь тонкие ветки глицинии просачивался лунный свет, покрывая землю серебристыми, мерцающими пятнышками.
Ночной ветерок был нежен, как дыхание младенца: листья на деревьях и кустарниках, казалось, пели колыбельную благоухающим цветам. В листве раздавались крики ночных птиц, которые чистили перышки, взъерошенные прохладным весенним воздухом. Где-то на торфяниках кричали орлы и ухали совы. Какие-то крошечные испуганные существа быстро карабкались по запутанной виноградной лозе, покрывающей землю, как плюшевый зеленый ковер. Стрекот саранчи, с тихим гудением потирающей свои тонкие крылышки, прерывался кваканьем лягушек, прятавшихся в кувшинках в водоеме в середине сада. Слышалось журчание и всплески воды на пруду, когда его подводные жители нарушали безмятежную гладь поверхности. Вдали слышался шелест прибоя, обрушивающегося на каменистый берег.
Но вся красота вечера померкла, когда Ники сел рядом. Его черные шелковые панталоны слегка зашуршали, когда коснулись каменной скамейки. Этот звук нарушил наше наслаждение ночью, и я вдруг ясно осознала близость юноши. Мое тело дрожало как у испуганной самки оленя, настороженной и готовой к побегу. Хотя я и хотела этой близости, даже дерзко поощряла это, теперь вдруг испугалась, лишь только подумала о возможных неприятных последствиях, если нас увидят здесь в саду одних. Но, тем не менее, даже не попыталась вернуться назад, несмотря на свою тревогу. Меня, как маленького ребенка, которому, наконец, дали давно обещанное угощение, переполняло сильное возбуждение. Чего бы это ни стоило, я не должна упускать такую возможность.
Медленно, как бы случайно, Ники обвил руками мою талию. Я ощущала легкое прикосновение его лица. Мое влечение к нему было так велико, что казалось обострились все чувства и тело заломило от прикосновения молодого человека. Его объятия были для меня, как прикосновение к раскаленному железу, от чего я чуть не потеряла сознания. Пальцы Ники находились прямо под моей грудью. Вдруг я почувствовала, как большим пальцем он коснулся соска груди, заставляя его набухать и трепетать. По всему телу разлилось какое-то странное, волнующее тепло, заставляющее меня дрожать и ожидать еще неизвестного мне наслаждения.
Я невольно прильнула к юноше, облизав пересохшие, как трава, выжженная летним корнуоллским солнцем, губы – непреднамеренное приглашение, которым Ники, не раздумывая, воспользовался. Молодой человек еще крепче прижал меня к себе. Его глаза не отрывались от моих, когда он свободной рукой дотронулся до моего радостного лица.
– Лаура, – пробормотал Ники, – Лаура!
Он нежно поцеловал меня, и это было все, о чем юная леди мечтала в своем безумном воображении. Я пылко прижалась к нему, с радостью заметив, как, подобно натянутой тетиве, напряглось его тело. Он был умен и гораздо опытнее меня, чтобы рисковать, требуя от девушки слишком много, прежде чем не убедится, что достаточно возбудил ее, и дальнейшие его действия не испугают и не заставят невинное создание спасаться.
С явной неохотой Ники прервал поцелуй и немного отклонился назад. Его черные глаза так смотрели на мои приоткрытые губы, что я учащенно задышала, а сердце забилось еще быстрей.
– Трижды обведи вокруг него круг, – тихо процитировал он. – И закрой глаза в благоговейном страхе. (Потому что он съел весь нектар). И выпил райское молоко.
– А ты, Николас? – почти шепотом спросила я.
– Да, о да… – выдохнул он. – О, Лаура, ты даже не знаешь, как давно я хочу тебя! Кажется, я ждал целую вечность, пока ты вырастешь!
– И вот я выросла, – с триумфом произнесла я, ощущая в себе какую-то неведомую ранее силу.
Наконец-то пришло счастье и облегчение оттого, что Ники любит меня. Закрыв глаза, я подобно жертвоприношению благоговейно подставила ему губы. Без повторного приглашения он поцеловал меня на этот раз гораздо крепче, более требовательно, сильно, так что мне даже стало больно. Но я не обратила на это внимания. Мое сердце переполняли любовь и радость.
Его язык ворвался внутрь, раскрыв мои губы, а зубы поцарапали их и я ощутила вкус крови. Но юноша, казалось, не замечал этого и с жадностью целовал меня, как будто не мог насытиться. Его язык все глубже и глубже прорывался ко мне в рот, проникая в каждую темную, влажную щелочку, пока я почти не задохнулась…
Но дразнящие вздохи только добавили энергии Ники. Рука юноши соскользнула вниз, чтобы завладеть моей грудью под тонкой тканью платья. Медленно, изучающе его пальцы ласкали соски, пока они в ответ не затвердели, показывая мое желание к нему. Тысячи огоньков вспыхнули во мне. Из горла вырвались глухие стоны, и тело непроизвольно выгнулось в ожидании ласки и полного наслаждения. В ответ на безмолвный призыв тела, пальцы Ники ласкали мою спину, путаясь в длинных локонах, постепенно наклоняя меня назад. Даже его ладонь, непрестанно сжимающая и ласкающая девичью грудь, и та настойчиво клонила назад. Как сквозь пелену тумана я понимала, что меня обдуманно и осторожно укладывают на каменную скамью.
Прежде чем опуститься к ложбинке между грудями легкими поцелуями Ники осыпал мои щеки, виски, волосы и губы. Еще больше подзадоривая меня, его язык устремился вниз, слизывая бисеринки пота. Я резко вздохнула, уже готовая было запротестовать, но подобно пчеле, пьющей нектар из цветка, он крепко прильнул к моей груди, не обращая внимания на возражения.
Тело стало наливаться тяжестью, когда без всякого предупреждения, Ники растянулся на мне. Его губы впивались в меня, а руки ласкали тело, где только хотели. Мне стало неудобно лежать на шершавой, царапающей спину каменной поверхности скамейки. Боль померкла перед более убедительной атакой напряженного, твердого члена Ники, завлекающе тершегося об юбки и постепенно проникающего между моими бедрами.
В задурманенной шампанским голове неясно, но настойчиво забили тревожные колокола, потому что, честно говоря, я не предполагала, что все зайдет так далеко. В конце концов, кузина этого юноши получила достойное воспитание, и хотя в ней текла бурная кровь Чендлеров, она была не настолько глупа, чтобы отдаться мужчине, который не был ее мужем.
Изо всех сил пытаясь прояснить одурманенное сознание, я начала вырываться, заклиная отвести меня назад в бальный зал. Но, к ужасу, Ники даже не обратил внимания на эти мольбы, грубо засунув руку за корсаж платья, лаская обнаженную грудь. Я была ошеломлена и испугана. Он, без сомнения, не позволил бы себе таких вольностей, если б кое-кто не подстрекал его, ведя себя непозволительно для леди, которая хочет сохранить целомудрие и хорошую репутацию. Теперь ясно осознав что наделала, я начала отчаянно отбиваться от молодого человека, умоляя отпустить. Но Ники, казалось, ничего не слышал.
– Разве ты не любишь меня, Лаура? – спросил он, закрывая мне рот поцелуем и грубо сжимая груди, что одновременно вызывало боль.
– Да, конечно, люблю! Ты же сам знаешь, что люблю! – воскликнула я, обижаясь, что Ники может сомневаться во мне.
– Тогда докажи мне, – преднамеренно подстрекал он. – Докажи мне! Позволь мне любить тебя, или ты всего лишь лгунья и дразнишь меня?
Его глаза стали злыми и колючими. Ошеломленная такими жестокими словами, я прикусила губу. Что же мне делать? Не хотелось уступать ему, но также не хотелось терять любимого человека. Прежде чем я поняла, что он собирается сделать, не замедлив воспользоваться моим замешательством, Ники стянул платье с плеч, впиваясь жадным взглядом в мою обнаженную грудь.
– Аххх! – выдохнул юноша, ведя пальцами по мягкой, пылающей плоти. – Какое прекрасное щедрое наслаждение предлагаешь ты мне, Лаура. Я просто умираю от страсти…
Задыхаясь, я попыталась оттолкнуть его от себя и прикрыть грудь. Но Ники легко поймал мои руки и крепко сжал их.
– Не отбивайся от меня, Лаура, – хрипло произнес он, когда я из последних сил пыталась вырваться из его рук. Но этот человек был гораздо сильнее меня. – Ты же хочешь этого не меньше, чем я.
К моему ужасу, как бы я не пыталась это отрицать, одна моя половина предательски задрожала от прикосновения рук Ники. Не отрывая от лица девушки своих коварных глаз, Ники приблизил губы к соску и зажал его между зубами. По телу разлился жар, когда шершавый язык обжег меня своим влажным пламенем. Я вскрикнула – то ли от страсти, то ли от страха.
– Лаура? Лаура, ты где?
– О боже! – выругался Ники, потому что мы оба знали, чей это голос, он быстро вскинул голову, его ноздри раздувались как у дикого зверя, почувствовавшего опасность.
– Это Джеррит! – Ники резко отскочил от меня, что чуть было не упал и наскоро провел рукой по волосам, чтобы привести их в порядок.
– Ради всего святого, Лаура! – прошипел он. – Поторапливайся, приведи себя в порядок! Джеррит сразу же все поймет. Он убьет любого мужчину, если обнаружит, что тот ведет себя с тобой легкомысленно!
Его слова эхом повторили недавние предостережения Анжелики о вспыльчивом нраве Джеррита. Сейчас было достаточно причин вызвать его гнев. Я села, испуганная не меньше Ники. Мои руки тряслись. Содрогаясь от звука голоса Джеррита, обеспокоено зовущего меня и неумолимо приближающихся шагов, как сумасшедшая я пыталась натянуть платье. Потом дрожащими руками принялась поправлять прическу, вонзая шпильки с такой силой, что они царапали мне кожу на голове. Я сморщилась от боли, а на глазах выступили слезы. Но жалеть себя не было времени, каждая секунда ценилась на вес золота. Поискав глазами свой золотой веер и ридикюль, и обнаружив их на земле рядом со скамейкой, куда они упали во время моей пылкой борьбы с Ники, я нагнулась, чтобы поднять эти вещи, судорожно стирая с них грязь.
– Проклятие! – выругался Ники, поправляя сбитый на бок галстук. – Почему ты невеста именно Джеррита? Брат я ему или нет, он убьет меня! Есть здесь еще какая-нибудь дорожка к дому? – спросил он, дико озираясь по сторонам, но с трех сторон возвышалась живая изгородь. – Ну, давай же поторапливайся, Лаура!
– Сейчас, сейчас! – возмущенно огрызнулась я. – Кроме того, ты сам во всем виноват! Если бы ты послушался меня и отвел назад, ничего подобного бы не произошло! О, Боже, Ники! Почему нам сейчас не сказать Джерриту правду, что мы любим друг друга и всегда любили? Я уверена, он поймет. Он непременно освободит меня от помолвки и тогда мы сможем пожениться.
К моему ужасу Ники посмотрел на меня как на душевнобольную.
– Да ты с ума сошла, Лаура! – с жаром воскликнул он, поразив меня своими словами до глубины души. Но затем, увидев мое ошеломленное лицо, необузданный молодой человек поправился и более ласково продолжил. – Не будь такой глупой, дорогая. Сейчас не время, да и не место делать такие заявления. Подумай сама. Джеррит очень разозлится, потому что будет задето его проклятое самолюбие. Вспыхнет ссора, возможно даже драка, ты же сама понимаешь! И нас могут услышать другие, Лаура. Они начнут все разнюхивать! Ну, только подумай, какой будет скандал и, тем более, на вечеринке в твою честь! Ты, конечно же, не хочешь всего этого, верно, дорогая?
– Нет. Нет, конечно, нет, – сказала я, закусив губу.
– Тогда, давай пока подождем, хорошо, Лаура? Увидев, что я с неохотой кивнула головой, Ники ласково потрепал меня по щеке.
– Вот так-то лучше, моя хорошая девочка, – с одобрением произнес он. – А теперь поцелуй меня, дорогая. Будет лучше, если нас не увидят здесь вместе наедине, поэтому я попытаюсь пролезть через эту изгородь…
Меня опять захлестнуло волной чувств, и я подошла к нему. Его губы прижались к моим, язык скользнул глубоко в рот. Руки Ники обхватили мою грудь, а пальцы коснулись сосков, как бы нарочно напоминая все, что мы ощутили сегодня вечером. Несмотря на страх, во мне опять вспыхнуло желание, и я страстно прильнула к любимому человеку. Но Ники оттолкнул меня. Я бы упала, если б его сильные руки не обвивали мою талию. Рискуя, мы долго стояли обнявшись. Но, услышав приближающиеся шаги Джеррита, Ники с неохотой отпустил меня.
– Помни, пока будем хранить все в тайне, Лаура, – мягко проговорил он. – Это ненадолго, обещаю тебе.
Раздвинув каким-то образом длинные ветки живой изгороди, Ники проложил себе путь и исчез в темноте. Кусты изгороди зашевелились и затрещали, а потом опять сомкнулись за его спиной. Несколько листочков закружились в воздухе и упали на влажную землю. Облегченно вздохнув, я уселась на каменную скамью, пытаясь успокоиться. Времени у меня оказалось мало, потому что почти сразу же появился Джеррит.
– Лаура, – произнес кузен, выходя из тени деревьев. По его глазам, из-за темноты, я не могла прочесть, о чем он сейчас думал, но чувствовала, что меня внимательно рассматривают. – Что ты здесь делаешь? Ты разве не слышала, что тебя зовут?
– Нет, – солгала я, молясь чтобы в темноте Джеррит не заметил как вспыхнуло мое лицо. – В бальном зале было так жарко и так тесно, я просто захотела прогуляться и подышать свежим воздухом. Ночь просто очаровательна. Боюсь, что я задремала. Ты знаешь, – это мое любимое место. Я часто приходила сюда еще ребенком и проводила здесь много времени… – Я усмехнулась. – Господи! Я, должно быть, потеряла счет времени. Что подумают мои гости? Наверное, мне лучше вернуться назад.
– Да. – Голос Джеррита звучал так же холодно и ровно, как всегда. Если бы он что-нибудь заподозрил, его голос звучал бы иначе. Его взгляд устремился на упавшие с изгороди листья. Но Джеррит не обратил на них внимания и я с облегчением вздохнула. – Тетя Сара послала меня за тобой. Пора ужинать и я провожу тебя в столовую. Пошли.
Он протянул мне руку и, немного подумав, я вложила в нее свою. Его пальцы сжались вокруг моей руки, как металлический обруч. В душе вспыхнуло нехорошее предчувствие, как будто мне пришлось потревожить какого-то опасного зверя. Я дрожала, пожалев что не захватила с собой шаль.
Мы молча вернулись в дом. В воздухе, щекоча мои ноздри, витал очаровательный аромат глицинии. Я чувствовала на губах сладковатый вкус запретной страсти, а руки были холодными как лед.
Этой ночью, как впрочем и в течение последующих долгих недель, рассказ о которых еще впереди, мне не удалось увидеть Николаса. Но, все равно, спустя некоторое время после ужина, я не выдержала и еще раз украдкой пробралась в сад, в надежде, что он ждет свою возлюбленную у глицинии. Мне непонятно, зачем пошла его искать. Ведь до этого, несмотря на сопротивления, Николас вольно вел себя со мной. Я верила, что его любовь ко мне была так велика, что он просто не в силах был сдерживаться. А еще, я обвиняла себя за то, что дразнила юношу, соблазняла, хотя должна была знать к чему это приводит. Теперь мне стало понятно, почему на балы молодых леди сопровождают пожилые дамы. Очень легко потерять голову, когда взыграет молодая кровь.
Подобрав юбки я быстро побежала по каменной дорожке, ведущей в сад, останавливаясь только чтобы перевести дух, потому что трудно бежать в таком тугом корсете. Приходилось поминутно оглядываться по сторонам, чтобы убедиться, не следит ли кто за мной. Но так случилось, что я не заметила моего кузена Торна и чуть не налетела на него. Он инстинктивно поймал меня, чтобы мы оба не упали на землю.
– Торн! – вскрикнула я от удивления, прижав руки к груди, потому что, казалось, мое сердце вот-вот вырвется наружу. – О, боже! Как же ты меня напугал!
– Возвращаешься со свидания, Лаура, или наоборот? – нагло спросил он, отпуская меня. Затем, нахмурившись от досады, привередливо расправил свой элегантный фрак и галстук, которые случайно оказались в совершенном беспорядке.
– Конечно, нет, – холодным тоном заверила я кузена, отодвигаясь от него подальше и окидывая его презрительным взглядом.
Торн был умен. Какую бы из причин я ему не назвала, он сразу же поймет, что это ложь, и ему ничего не будет стоить заподозрить свою сестру и Ники. Этот тип не замедлит воспользоваться подобными сведениями в свою пользу, потому что ненавидел Ники, да и меня недолюбливал. Но, тем не менее, я подумала, что Ники оказал Торну какую-то любезность. За эти годы мой кузен из красивого мальчика превратился в очень привлекательного мужчину. Его сломанный нос придавал лицу волевое и мужественное выражение, чего у Торна не было и в помине. Как и в детстве, он был среднего роста и худощав, но крепкого телосложения. Все его жесты были грациозны, даже изысканны. В присутствии этого человека я всегда чувствовала себя как-то неловко. Не знаю почему, но что-то в нем казалось мне не так. Я приписывала свои ощущения неприятной, лживой натуре, скрывавшейся в глубине души. С годами мое отношение к нему не изменилось. Я старалась избегать Торна, как только могла. Мне хотелось побыстрее отделаться от Торна. Но вдруг меня остановил мужской баритон, доносившийся откуда-то со стороны моего любимого места, где росла китайская глициния. От звука голоса мое тело все напряглось, сердце екнуло, как у марионетки, которую внезапно дернули за веревочку. «Кто это разговаривает, Джеррит? Или… это… Это не может быть Николас! Нет, конечно, нет. Мне просто показалось. Это не мог быть ни один из них. Ну а если это и один из Чендлеров, что тогда? Нет никаких оснований предполагать, что это Ники. Как глупо! Ведь это может быть Александр, или даже (хотя вряд ли это возможно) дядя Драко», – пыталась я успокоить себя, потому что голоса всех сыновей Чендлеров очень походили на голос своего отца.
Мужской голос звучал в ответ на хриплый женский смех, который' показался мне незнакомым. Затем наступила тишина, за ней последовал поцелуй и опять смех (теперь уже мужской), а потом послышался безошибочный шелест платья, когда оно скользит по гладкой, женской коже. От этого звука я почувствовала в животе какую-то тяжесть. В голове сразу же мелькнула мысль, что если бы Торна не было рядом, можно было бы подкрасться к глицинии и посмотреть, кто там. А сейчас я могла только догадываться.
– Ну и ну, – сухо протянул Торн. – Кажется, один из наших высокомерных кузенов Чендлеров решил… немного поразвлечься. Интересно только, с кем? Что ты скажешь, Лаура? Давай-ка, тихонечко проберемся туда и посмотрим.
– Да ты что, конечно нет! – оскорбленным тоном произнесла я, как будто не та же самая мысль пришла мне в голову несколько минут назад.
Но сердце учащенно забилось, потому что он тоже решил, что голос принадлежит одному из Чендлеров.
– Но почему нет, Лаура? Пошли посмотрим. Неужели ты не умираешь от любопытства, кого же достопочтенный Николас… развлекает в излюбленном уголке сада Прескоттов?
– Почему ты решил, что это Николас? – более резко, чем хотелось бы, поинтересовалась я.
– Простое, но логичное заключение, Лаура. Странно то, что ты сама до этого не додумалась, – с сарказмом заявил Торн, – Джеррит помолвлен с тобой и не настолько глуп, чтобы кувыркаться с другой девицей на вечере в твою честь. Теперь Александр. Он ни с кем не помолвлен и в праве делать все, что ему вздумается. Но, так как юноша определенно влюблен в леди Ванессу Дюбрэ, а та, как известно, слишком порядочна и без своей компаньонки не сделает и шагу, то его мы тоже можем не принимать в расчет. Пойдем дальше, хотя, готов поклясться, эта догадка самая невероятная, и ты тоже согласишься со мной. Не может же наш деспотичный, но ужасно правдивый дядюшка Драко задирать юбки тетушки Мэгги в кустах сада твоих родителей, – развязно продолжал он. – Значит, это Николас, больше некому. Я прав?
– Какой же ты грубый, Торн! – заметила я. – Честно говоря, меня совсем не интересует кто там! И я не хочу стоять здесь с тобой и сплетничать, как старые бездельники!
Придя в ярость, я метнулась в сторону, но быстрая, как атакующая змея, рука Торна грубо обхватила меня за талию, чтобы остановить.
– Ну, Лаура, – ухмыльнулся он. – Ты же знаешь, что я прав, просто не хочешь признаться в этом.
Скорее всего, Торн ляпнул эти слова наугад, но мое лицо все равно побледнело.