Брокуэй Конни. Неотразимая

   – Добрый день, сэр. К сожалению, моей хозяйки сейчас нет дома.
   – Что ж, ничего, – отозвался Танбридж, проходя внутрь. – Собственно говоря, я зашел именно к вам.
   Минут двадцать спустя Танбридж вышел из дома. Он добыл все сведения, которые искал. Важного вида дворецкий оказался не прост, но теперь он будет долго мучиться, оттого что предал доверие своей хозяйки. Танбридж прекрасно знал это чувство, знал, как оно разрушительно, если повторяется часто. Однако это его уже не касалось.
   Дворецкий подтвердил, что Фиа покинула дом в тот же самый день, когда Томас Донн, урожденный Макларен, отплыл из Лондона. Одна мысль о том, что Фиа могла отдать другому человеку то, что так безнадежно искал у нее Танбридж, была для него невыносимо болезненна. Ненависть испепеляла его.
   «Да, лорд Карр, – мрачно пообещал он, отъезжая от дома Фиа, – я обязательно накажу их обоих».

Глава 22

   – Вот что я хочу знать, и не только я, но и другие тоже, – сказала миссис Макнаб, поставив котел с бараниной на землю у ног и уперев свои огромные полные руки в бока. – Что вы с этой молодой вдовой собираетесь делать? – Она кивнула головой в сторону Фиа. Та сидела за большим наскоро сколоченным столом на некотором расстоянии от замка, склонившись над очередным рисунком.
   Томас пришел к миссис Макнаб за обедом для себя и для Фиа. Он наклонился со своим котелком, и как раз в этот момент миссис Макнаб заговорила о его намерениях.
   – Что? – спросил Томас и выпрямился, забыв об обеде.
   – Да, вот эта молоденькая вдова Макфарлен. – Миссис Макнаб нетерпеливо хмыкнула. – Вы не воспользовались положением, которое сложилось, пока были в доме. В этом я могу поклясться, да и, собственно говоря, уже клялась, когда заходил разговор о вас с ней. Да и здесь вы спите под звездами вместе с остальными каменщиками, – продолжала она, – хотя все, у кого глаза на месте, видят, как вы смотрите на нее. Вашим взглядом камень прожечь можно.
   – Разве так заметно? – смутился Томас.
   – Заметно, – сухо проговорила миссис Макнаб. – А все, что заметно, долго скрывать нельзя. Что-то надо делать. Вот я и хочу выяснить, каковы ваши намерения.
   Черт бы побрал эту женщину! Ну, как ответить на этот вопрос, если он сам не знает, что делать? По выражению глаз миссис Макнаб Томас понял, что она не отстанет от него, пока не получит четкого ответа. А Томасу больше всего хотелось отнести котелок Фиа и пообедать наедине с ней. Мечтал, чтобы она прервала работу и все внимание устремила на него.
   Как он испортился за эти восемь коротких дней! Если он и не позволял себе наслаждения, которое нашел в объятиях Фиа, то уж точно не лишал себя радости общения с ней. Неудивительно, что женщины рода Макларенов попали под ее обаяние. Да и не только женщины, мужчины тоже. Фиа работала старательно и не жаловалась. Она не выставляла напоказ их отношения, а выполняла работу только из желания помочь. Было ясно, что она не считает себя одной из них, но и не ставит себя выше.
   – Ну, так как? – требовательно обратилась миссис Макнаб к Томасу.
   – Вы спрашиваете меня, каковы мои намерения относительно леди Макфарлен, миссис Макнаб?
   – Да, потому что мы, – она быстро посмотрела назад, где поодаль стояли еще пять женщин из их рода с выражением явной тревоги на лицах, – привязались к этой девочке и нам не хотелось бы думать, что наш хозяин воспользуется ее положением, хоть она и была когда-то англичанкой.
   «Когда-то была англичанкой». Так вот как они теперь относятся к Фиа! Они считают ее своей. И то, что она родилась англичанкой, они воспринимают всего лишь как ошибку природы. «Оно так и есть, – подумал Томас. – Они даже не представляют, насколько правы».
   А что бы случилось, если бы в его клане узнали, что женщина, которая находится среди них, дочь графа Карра? Возможно, они полюбили бы ее, как сейчас, а может, забросали бы их обоих камнями. Хотя ведь он глава их клана, это место принадлежит ему по крови. Однако Томас знал своих людей еще недостаточно хорошо, несмотря на то что сделал очень много, чтобы найти и объединить их. Да и возглавлял он свой клан по большей части в изгнании. Он скорее считал, что их верность относится не к нему лично, а к той идее, которую он собой воплощает. Но что же ответить миссис Макнаб?
   – Обещаю вам, миссис Макнаб, я буду обращаться с леди Макфарлен в высшей степени почтительно.
   Но миссис Макнаб этот ответ не удовлетворил, да и самого Томаса тоже.
   – Даю вам слово, – произнес он голосом, от которого его команда разбегалась в разные стороны, а враги начинали дрожать.
   – Да, милорд, – успокоилась миссис Макнаб. Она присела в скромном реверансе и быстро отошла к группе женщин, ожидавших, чем закончится разговор.
   Томас поднял, наконец, котелок с бараниной и сразу забыл о миссис Макнаб и ее тревогах. День был чудесный, солнечный. Фиа сидела в нескольких десятках ярдов за большим столом, который Джейми устроил ей для работы над рисунками. Джейми установил стол в тени большой старой ольхи. Фиа сидела сосредоточившись над рисунком и даже не подняла головы, когда подошел Томас.
   – Для чего предназначалась эта комната? – спросил он, наклоняясь и заглядывая в рисунок через плечо Фиа. Аромат ее чистых волос лишал его разума.
   – Эта? – Фиа не повернулась к нему.
   – Да. – Он наклонился еще ниже и осторожно, как вор, погладил губами ее шелковые пряди. Восхитительное ощущение! Ему захотелось запустить руку в эту роскошную копну и ощутить ее мягкость.
   – Здесь Карр откармливал детей, чтобы потом зажарить и съесть.
   Томас был так погружен в свои ощущения, что, казалось, не расслышал ее слов.
   – Что? – переспросил он.
   Фиа повернулась к нему. Она опиралась о стол локтем, подставив под подбородок маленький кулачок.
   – Детей. Здесь откармливали детей, чтобы зажаривать. Увидев растерянное выражение его лица, она звонко расхохоталась. Растерянность Томаса мгновенно сменилась желанием обладать ею. Боже, как она прелестна, когда смеется!
   – По крайней мере, так рассказал один из твоих людей сегодня утром. Он сказал, что Карр воровал маленьких цыганят, откармливал, а потом подавал их жареными своим друзьям.
   – А ты что ответила? – ошеломленно взглянул на нее Томас.
   Фиа не скрывала, что его растерянность доставляет ей удовольствие.
   – Я ничего ему не сказала, естественно. Клянусь тебе, что я абсолютно не чувствовала потребности защищаться или защищать отца от любых обвинений, как бы ужасны они ни были или, в данном случае, смехотворны.
   Фиа смотрела на него спокойно, но Томас все же чувствовал, что под этой внешней небрежностью скрывается глубокая боль. Он не знал, что ей сказать. Чувства его по отношению к Фиа были очень сложными. Каждый раз, когда он думал о Карре и о том, что тот сделал с дочерью, его охватывал гнев. Одновременно росло и желание защитить ее, быть с ней, любить ее, а этого он не мог себе позволить.
   –Наш род будто проклят, да? – тихо обратилась к нему Фиа, словно читая его мысли.
   – Да, похоже на правду, – грустно улыбнулся Томас.
   Она поднялась и довольно потянулась, глядя вокруг. Строители как раз начинали обедать.
   – Проводи меня в замок, – вдруг попросила она.
   – Куда?
   – Ну, вот в эту самую комнату, где откармливали детей. – В голосе ее опять зазвучали озорные нотки. – Я слишком засиделась, хочется размяться. В этой части замка я не была, Джейми говорит, что там пока еще опасно, но я думаю, с тобой можно?
   Разве он мог отказать ей, когда она так улыбалась?
   – Как пожелаете, миледи. – Томас галантно поклонился, подтолкнул ее вперед по направлению к входу и пошел следом.
   Они вошли внутрь, и в нос сразу ударил стойкий запах гари. Томас взял Фиа за руку и помог пересечь большую груду мусора, который еще не успели вынести. Он внимательно смотрел на Фиа. Ему было интересно наблюдать за тем, как меняется ее лицо. Он видел и печаль, и изумление, и интерес.
   Над ними из стен торчали обугленные балки и доски бывшего потолка, напоминая диковинные зубы сказочного животного. Сквозь отверстия в крыше внутрь проникал солнечный свет. Местами стены выгорели почти полностью, остались только каминные трубы, указывающие на расположение комнат. Парадная лестница поднималась футов на двадцать вверх, а потом внезапно обрывалась, повиснув в воздухе.
   – Мы считаем, что пожар начался где-то в восточном крыле здания, – пояснил Томас.
   – В тех комнатах никто не жил, они использовались как кладовые. Скорее всего, это был поджог, и совершить его мог любой, у кого был повод. Да я и рада, что так случилось, потому что, если бы не этот пожар, Карр продолжал бы использовать замок в своих гнусных целях. – Она повернулась, глаза ее сияли одобрением. – Все, что ты делаешь здесь, Томас, замечательно. У меня нет слов. Я очень рада, что ты разрешил мне принять участие в восстановлении замка. Благодарю тебя.
   – Не нужно. – Ему не понравилась покорность, которая прозвучала в словах Фиа. – Ты оказываешь нам неоценимую услугу. Это я должен благодарить тебя. – Он махнул рукой в сторону выхода. – Мы все тебе очень благодарны.
   На щеках Фиа появился легкий румянец. Она взглянула на него из-под густых ресниц. Какое-то мгновение они не отрывали взгляда друг от друга. Внезапно Томас почувствовал, что их время бежит очень быстро, оно уже истекает, и то, что происходит за пределами замка, ведет к развязке, которая разлучит их навсегда. Но как не потерять ее? Как удержать?
   Слишком многое из прошлого разделяет их. Не только из их собственного прошлого – из прошлого других тоже. И хотя они провели последние две недели вместе, все же многое оставалось для него тайной. Для него Фиа была подобна бутону диковинного цветка, который медленно, лепесток за лепестком, раскрывается у него на глазах.
   «Надо быть осторожным, – сказал он себе, – если не ради себя, то, по крайней мере, ради тех, кто вернулся сюда». Очень многие вернулись тайно, столько людей зависят от него.
   А вдруг ему придется покинуть Шотландию? И... Фиа отправится с ним?
   – Я скоро покину Шотландию, – произнес он вслух. Фиа кивнула, она не удивилась.
   – Сколько ты еще пробудешь здесь?
   – Я не знаю. Меня должны предупредить. Как только Карр донесет на меня властям, мне сразу сообщат об этом, и я мгновенно исчезну. Я не понимаю, почему он так долго скрывает от властей мое имя.
   Фиа нахмурилась:
   – А почему ты думаешь, что Карр донесет на тебя именно сейчас?
   У Томаса не было причин скрывать от нее почему, все равно она скоро узнает.
   – Несколько недель назад твой отец приходил ко мне. Это было как раз накануне того дня, когда я тебя похитил, – начат он, внимательно глядя ей в глаза. – Карр сделал мне предложение, – Томас горько улыбнулся, – точнее, пригрозил мне. Он хотел, чтобы я купил для него на большую сумму товар, который он бы потом застраховал. Я должен был нанять для него корабль, но никуда доставлять груз не требовалось, – закончил Томас.
   – О нет, только не это! – прошептала Фиа с болью в голосе. – Пожалуйста, скажи, что это неправда, что он не приходил к тебе. Господи!
   – По-моему, ты все понимаешь, – сухо отозвался Томас.
   Он знал, что Фиа тоже втянута в эту аферу, но ему было очень больно услышать неопровержимое свидетельство того, что она втянула в нее и Джеймса. То, что он услышал сейчас от Фиа, было почти признанием соучастия, но он все равно не мог поверить, что она способна на такое. Наверное, она втянула Джеймса в эту аферу только потому, что сама была загнана в угол.
   – Карр хотел, чтобы я занял место Джеймса в этой афере со страховкой. В случае отказа он угрожал сообщить властям, кто я на самом деле.
   Фиа закрыла лицо руками, пальцы ее дрожали. Внезапно Томас понял, что на его глазах рушатся все ее планы.
   – Я не мог позволить Джеймсу так рисковать, – продолжал Томас. – Его имя всегда было честным и незапятнанным, а на моем имени уже есть пятно. Поэтому я согласился на требования Карра. Естественно, я не собирался выполнять его план. Мне просто нужно было выиграть время, чтобы Джеймс спокойно покинул страну.
   – И избавился от меня? – добавила Фиа.
   – Да, – коротко подтвердил Томас.
   Фиа вздрогнула и глубоко вздохнула, в уголках глаз у нее появились слезинки. Только две слезинки, которыми она оплакала все свои планы и надежды. И все. Томас осторожно смахнул их.
   – Джеймс не собирался делать ничего плохого, Томас, – пояснила Фиа.
   Искренняя радость охватила Томаса.
   – Это правда?
   – Да. Мы просто хотели, чтобы Карр поверил, будто мы задумали аферу. Мы с Джеймсом сами распространяли эти слухи, а Карр не мог ни подтвердить, ни опровергнуть их. К тому времени когда американская компания, которая якобы тоже участвовала в этой афере, опубликовала бы официальное опровержение, Карр уже либо проглотил бы наживку, либо упустил огромные прибыли.
   – Так вы с Джеймсом сами распространяли эти слухи?
   – Да, – ответила Фиа. – А на самом деле Джеймс должен был закупить товар и затем доставить его в соответствии с контрактом.
   – В обмен на что?
   – На Брамбл-Хаус, наследство Кея.
   Радость, которую Томас только что испытал, мгновенно улетучилась. Он не винил Фиа за то, что она хотела заполучить Брамбл-Хаус. Для нее это был символ независимости и свободы от Карра. Хотя Томас ни на мгновение не сомневался, что Фиа никогда бы не обделила юношу, все же какая-то его часть сожалела, что она так спокойно собиралась завладеть наследством своего приемного сына.
   – Ведь Карр не мог бы пойти и пожаловаться властям, что его груз благополучно прибыл по назначению, не так ли? А больше у Карра против Джеймса ничего не было. – Фиа отбросила со лба прядь волос. Лицо ее пылало негодованием. – Я должна была предвидеть, что Карр не станет иметь дело с человеком, которого не в состоянии шантажировать. Но я была уверена, что Карр обязательно найдет что-нибудь, что впоследствии сможет использовать против Джеймса.
   – Карр наверняка согласился бы на ваш план, если бы не нашел более легкую добычу в моем лице, – произнес Томас.
   – Не знаю, не знаю. – Фиа с сомнением покачала головой. – Я надеялась, что у нас все получится. Во всяком случае, мы надеялись...
   – Фиа...
   С горькой улыбкой она посмотрела на Томаса, губы ее мелко дрожали.
   – Теперь все закончилось, ничего уже не поделаешь. Томас подумал, что ей не понадобился бы Брамбл-Хаус, если бы она уехала с ним. Эта мысль возникла у него совершенно неожиданно, хотя он и гнал ее прочь.
   – Но, Томас, – начала Фиа, в голосе ее звучала неприкрытая тревога, – все кончилось и для тебя тоже, поскольку ты прав: как только Карр поймет, что ты его обманул, он сразу же выдаст тебя. Мне очень жаль, Томас, что ты оказался втянутым в это. Жаль, потому что мы не знали... – Фиа передумала и не закончила мысль, посмотрев вокруг. – Томас, но как же ты оставишь замок недостроенным? – с чувством сожаления спросила она.
   – Думаю, время от времени смогу приезжать сюда, – проговорил он, сознавая, что между ними много общего. Они оба потеряли то, к чему стремились, и теперь вынуждены довольствоваться чем-то другим. – Знаешь, на этом побережье полно тайных бухточек, где можно спокойно высадиться. Шотландцы не очень-то приветствуют пограничные службы.
   Фиа печально кивнула и медленно пошла по коридору, заваленному оставшимся от пожара и строительства мусором, в сторону уже восстановленной части замка. По пути она заглядывала в комнаты, останавливалась, чтобы рассмотреть что-то повнимательнее. Томас шел за ней, ему нравилось, как тщательно она рассматривает проделанную работу, как одобрительно отзывается о тех изменениях, которые он внес в первоначальный план. Вскоре они оказались во вновь отстроенном северном крыле, где их шаги гулко отзывались в пустых помещениях.
   Фиа вошла в большую комнату, залитую солнечным светом, которая когда-то служила для приемов, а сейчас использовалась как столовая. Параллельно окнам, выходящим в сторону моря, стояли длинные старые козлы, на которых лежали деревянные крышки, собранные из пахучих оструганных сосновых досок.
   Фиа обошла стол, подошла к окну и прижала ладонь к стеклу. Казалось, солнечный свет залил ее, и она засверкала в нем подобно драгоценному камню.
   – Здесь чудесно, правда? – Фиа улыбнулась.
   – Я рад, что тебе нравится. – Томас посмотрел на море. Солнце уже прошло зенит. Пожалуй, пора возвращаться к Джейми и остальным. Нужно еще столько завершить до отъезда, столько еще не сделано. Он боялся, что не успеет довести все до приемлемого состояния.
   – Мы так и не пообедали, – произнесла Фиа, посмотрев туда же, куда смотрел Томас.
   – Да. – Он прогнал от себя мысли, которые мучили его. Как предложить Фиа поехать с ним, ведь у него ничего нет?! Все, чем он владеет, находится здесь, в этом месте, с этими людьми. Фиа нужна независимость и свобода, а он может предложить ей лишь жизнь осужденного изменника в изгнании. – Нам нужно возвращаться.
   – Да. – Фиа стояла на расстоянии вытянутой руки. Нелепые мысли невольно лезли ему в голову, но Томас упорно гнал их от себя. Все же он не удержался и прикоснулся к ней. Что за беда? Одно легкое касание. Кончиками пальцев он провел по ее подбородку, по контуру лица, затем приподнял его, и солнце заиграло искорками у нее в глазах, заблестело на ее губах.
   – Мы здесь уже так долго, боюсь, я скомпрометировал вашу репутацию. – Он улыбнулся и опустил руку.
   – Да, – тихо ответила Фиа, склонила голову и повернулась, чтобы идти прочь...
   Томас схватил Фиа за руку и остановил. Какое-то мгновение они оба стояли застыв, не отводя глаз друг от друга. Томас видел, что взгляд у Фиа такой же беспомощный, как и у него.
   Томас не помнил, как Фиа оказалась в его объятиях. Она обхватила его голову руками и притянула к губам. Томас прижал Фиа к груди и поднял над полом. Он так изголодался по ней за эти дни, что все правильные мысли и рассуждения мгновенно вылетели у него из головы. Он с жадностью прильнул к ее губам, поднимая ее все выше и выше, словно хотел сделать частью себя, чтобы она никогда не смогла покинуть его или исчезнуть из его жизни.
   – Фиа, милая, – тихо бормотал он, – целуй меня, прошу, целуй меня!
   Фиа обхватила лицо Томаса ладонями, раздвинула губы и приняла его язык. Она испытывала такое же страстное желание владеть Томасом, как и он.
   Он нес ее словно пушинку, продолжая ненасытно целовать. Остановился он только тогда, когда почувствовал преграду, наткнувшись на большой обеденный стол. Продолжая прижимать Фиа к себе, одним взмахом руки он смел все, что стояло на столе. Миски, тарелки, кружки – все со стуком и звоном полетело на пол. Осыпая поцелуями ее лицо, глаза, шею, Томас опустил Фиа на край стола. Он хотел было выпрямиться, но Фиа ухватила его за рубашку.
   – Нет, не покидай меня ни на мгновение!
   От этих слов все, что еще удерживало Томаса, рассыпалось в прах. Он притянул Фиа к груди, подвинул ее к середине стола и накрыл собой.
   Фиа крепче ухватилась за его рубашку, ткань не выдержала и лопнула. Ей было трудно двигаться и дышать под тяжестью его тела. Томас почувствовал это. Он перекатился на спину и усадил ее на себя. Руки его нырнули под пену нижних юбок и крепко сжали ее теплые нежные ягодицы. Фиа почувствовала, как что-то твердое и большое уперлось в нижнюю часть ее живота, у нее перехватило дыхание.
   Томас мысленно выругал себя за поспешность и несдержанность.
   – Прости, – сказал он. Губы ее были влажны и раскраснелись от поцелуев. Томас притянул ее к себе. – Прости.
   – Нет. – Фиа выпрямилась и уперлась ему в грудь. Дыхание ее было неровным, волосы растрепались.
   – Нет? – тупо повторил Томас. Голова его откинулась назад. Он отпустил Фиа. – Нет. – Он закрыл глаза и тихо сквозь зубы выругал себя.
   В полной растерянности, не понимая, что произошло, почему Томас вдруг остановился, Фиа ждала, когда он откроет глаза. Не дождавшись, она с тревогой склонилась над ним. Волосы ее рассыпались по лицу и шее Томаса. Она хотела было убрать их, но он внезапно, будто клещами, схватил ее за руки. Томас по-прежнему не открывал глаза, но Фиа увидела, как на его лице отразилась боль.
   – Что случилось? – растерянно прошептала она, ничего не понимая и пугаясь. – Что случилось? – повторила она.
   – Фиа, если твое «нет» окончательно, прошу тебя, оставь меня!
   Он просто не понял. Острая страсть затмила разум Фиа, и она потеряла способность ясно выражать свои мысли.
   – Нет, я всего лишь хотела сказать: «Нет, позволь мне целовать тебя».
   Боль покинула Томаса, он улыбнулся уголками губ.
   – О-о! – простонал он. – Прошу вас, миледи, тогда делайте со мной все, что вам угодно.
   От таких слов Фиа пришла в восторг. Она может делать с ним все что хочет! Может касаться, может ласкать, изучать его тело. Он сам так сказал. Но больше всего ей хотелось смотреть на него, видеть его.
   Фиа никогда раньше не подозревала, что близость с мужчиной может быть так полна чувств, так восхитительна. Во-первых, этому препятствовало полученное воспитание. У нее не было подруг, с которыми можно было бы обо всем пошептаться и узнать что-то важное, волнующее. У нее не было матери, которая рассказала бы ей, как общество относится к женщинам, которые получают удовольствие в постели. Во-вторых, никто и никогда не рассказывал ей об отношениях мужчины и женщины. Поэтому Фиа была абсолютно свободна от всяких догм и предрассудков и не испытывала боязни от близости с мужчиной. Наоборот, это доставляло ей удовольствие.
   Ничто не сковывало ее. Она наслаждалась ощущениями, которые пробудил в ней Томас. Эти ощущения были неведомы ей ранее, и теперь, познав их, она отдалась в их власть, как никогда бы не поступила ни одна представительница ее класса. Она хотела Томаса так же сильно, как он хотел ее. Не стесняясь, она стремилась сейчас вновь ощутить взрыв чувств, который она познала с Томасом в тот вечер на вершине холма, и этим возбуждала Томаса еще больше.
   Фиа ухватилась за ворот его рубашки и распахнула ее. Грудь Томаса была широкой и крепкой, как шотландские скалы. Фиа жадным взглядом изучала его тело. Большой, сильный, мужественный, красивый, он неподвижно лежал под ней, был в ее полной власти. Она осторожно погладила шелковистые завитки волос у него на груди. У Томаса вырвался стон, губы раскрылись в улыбке плотского наслаждения.
   – Ты прекрасен, Томас Макларен. – Он рассмеялся. Фиа продолжала ласкать его грудь, опуская руки все ниже и ниже. Вот они уже ласкают его живот, вот уже готовы двинуться ниже... Томас не выдержал.
   Он схватил ее за бедра и притянул к себе так, чтобы она почувствовала его напрягшуюся плоть, отделенную от нее только тонкой тканью штанов. Томас даже приподнялся, чтобы она лучше ощутила его готовность.
   Глаза Фиа сияли от удовольствия. Теперь она знала, что ожидает ее дальше. И она сама стремилась прижаться к Томасу как можно сильнее. Она сидела на нем, и штаны Томаса стали мокрыми от ее влаги. Она ласкала его своим телом и принимала такие же ласки от него. Когда она касалась его ладонями, тело Томаса обжигало их. Фиа закрыла глаза и выгнула спину, стараясь усилить свои ощущения.
   – Леди, если вы решились убить меня, вы действуете правильно.
   От этого низкого, хриплого голоса у Фиа закружилась голова, она ощутила свою власть над Томасом. Фиа открыла глаза и посмотрела на него. Его лицо было охвачено страстью, грудь вздымалась в такт дыханию. Но в его серо-голубых глазах Фиа заметила искорки смешинок и поняла, что он поддразнивает ее. На это она полушутя-полусерьезно ответила:
   – Нет, Томас Макларен. Я не хочу убивать вас, у меня на вас совсем другие виды.
   – Тогда, леди, ради всего святого, умоляю, выпустите меня скорее, пока я сам не умер от жажды.
   – Я выпущу тебя, – пообещала Фиа и начала торопливо развязывать его штаны. Как только она справилась с этим, ее рука скользнула внутрь и сжала его жаждущую плоть. Она была такой горячей, гладкой, огромной и твердой...
   – Нет, познай меня, коснись меня, – произнес Томас, почувствовав ее нерешительность. Голос его был полон страсти, желание его, казалось, заполнило все пространство вокруг них, окутав будто покрывалом.
   Фиа слегка разжала ладонь и осторожно двинулась вниз, скользя по твердой плоти. В ответ Томас сжал бедра и, заскрежетав зубами, закрыл глаза. Фиа опустила ладонь еще ниже. Тонкая мягкая кожа, словно шелк, обволакивала твердый член. Она потянула...
   Томас резким движением приподнялся и сел. Одна его рука скользнула ей под ягодицы, а другая обвила за шею и притянула к губам. Он целовал ее глубоко и страстно, одновременно раздвигая ей ноги. Затем он приподнял Фиа и быстро и ловко посадил на свою твердую плоть.
   Фиа громко вскрикнула от неожиданности, ощутив, как его горячий член медленно и глубоко входит в нее. Казалось, она чувствует его каждой клеточкой. Тяжело дыша, Томас замер и прижался лбом к ее лбу.
   – Тебе хорошо? – выдохнул он. – Он у меня не слишком?..
   – Нет-нет! Не слишком... ты чувствуешь... ты такой большой! – не очень внятно пробормотала Фиа, дрожа всем телом от охвативших ее необыкновенно приятных ощущений. Она чувствовала, как жар его плоти распространяется внутри.
   – Слишком большой? – едва дыша, поинтересовался Томас и начал медленно выводить член наружу.
   – Нет! Я бы... – Силы почти покинули Фиа. «Боже, как ему объяснить?» – Я бы хотела...