Бруно Энтони. Психопат

   Дыша ртом, он вытащил из-за пояса пистолет.
   Из динамика снова послышался голос: «Кассы закрыты. На этот заезд ставок больше не принимается. Кассы закрыты».
   Сол замер и прислушался. Бартоло постанывал от облегчения. Снаружи по кафелю прошаркали шаги. Звякнула опущенная в сигарную коробку мелочь. «Спасибо, сэр. Спасибо, сэр». Голос старика служителя.
   Положив руку на пистолет, Сол громко кашлянул и одновременно взвел курок, потом прислушался снова. По лицу его струился пот. Рядом в унитаз опять выплеснулось ведро помоев. Бартоло застонал. До Сола снова донеслась вонь, и его чуть не вырвало. Этот гад заслуживал смерти. Он отравлял окружающую среду.
   «Лошади на старте. Пошли-и-и-и».
   Сол подался вперед и посмотрел в щель между дверцей и косяком. У писсуаров не осталось никого, кроме Чарльза.
   "Впереди идет Путешественник, за ним Ржун, Корнелиус Б.,
   Северянин..."
   —Пропустишь заезд, сынок.
   – Да, я знаю, папаша.
   Чарльз застегивал «молнию», глядя прямо на Сола.
   Сол поморщился от вони. Действуй, Чарльз. Ты ведь помнишь, что надо делать.
   Приоткрыв дверцу, он стал смотреть, как Чарльз идет к раковинам. Подойдя к стойке старика, он сделал вид, что поскользнулся, ухватился за ее край и свалил при этом сигарную коробку. Монеты, упав, раскатились по всему туалету. Одна ударилась о ботинок Сола.
   – Черт побери! – выругался служитель.
   – Извини, папаша. Пол мокрый.
   Старик что-то пробормотал и с кряхтением опустился на колени.
   – Не волнуйся, папаша. Я помогу. Успокойся. Соберем все.
   «После поворота Путешественник идет впереди, Ржун, Северянин вырывается вперед, Корнелиус Б...»
   Чарльз опустился на колени рядом со служителем и взглянул на Сола.
   Сол изобразил жестом, будто снимает очки. Чарльз быстро сообразил, что он требует снять очки со старика. В противном случае его тоже придется убить, а это пойдет вразрез с образом действий Эмерика. Тот должен убивать с определенной целью, а не ради удовольствия.
   Согнув свои длинные пальцы, Чарльз сбросил дужки очков с ушей старика.
   – Эй!
   – Ты уронил очки, папаша. Давай помогу. – Чарльз положил их на стойку с одеколоном и лаком для волос. – Куда они задевались, черт возьми?
   «Первым идет Путешественник, за ним Северянин, Корнелиус Б., Ржун, Вольный, Голубое Пламя Хилари...»
   —Очки! Где мои очки?
   Старик неистово шарил по полу.
   Сол вышел из кабины и навел пистолет на дверцу, за которой сидел Бартоло. Прислушался, нет ли кого в других кабинах, но Чарльз, подойдя к нему, покачал головой. Он уже их проверил.
   Чарльз ждал, когда Сол сделает свой ход. Он обещал быть рядом, пусть Сол видит, что он не трус. И может выполнить все что угодно. Но Иммордино до этого не было дела. Он думал о Бартоло и об охотящемся за ним убийце. Ему не терпелось увидеть лицо Фрэнка, когда этот толстый ублюдок увидит его перед собой. Он медленно приподнял ногу, замер на секунду, потом сильно ударил по дверце. Та стукнулась о внутреннюю перегородку и задрожала.
   Бартоло сидел со спущенными брюками на унитазе. Но не выглядел ни удивленным, ни испуганным. Сол не сразу осознал, что этот сукин сын держит на бедре револьвер, глядящий ему прямо в лицо. Черт возьми!
   – Ты глупый осел, Иммордино. Ну давай, попытайся.
   Рука, в которой Сол держал пистолет, задрожала. Он безостановочно хлопал глазами. И не мог поверить тому, что видит.
   – Как это...
   Бартоло заворчал:
   – Думаешь, я не видел твоих ножищ под кабиной? Такие только у тебя и Франкенштейна.
   – Черт возьми. – Чарльз попятился к двери.
   Бартоло вытянул руку и навел на него пистолет:
   – Не двигайся, Джексон. Если не хочешь стать падалью.
   Сол чувствовал, как колотится его сердце. Он силился сфокусировать взгляд на Бартоло и навести на него пистолет.
   – Фрэнк, с каких это пор ты ходишь на бега при оружии?
   – С тех самых, как твой дружок Тоцци предупредил, что ты можешь появиться. Бросай пистолет, Сол.
   У Сола стало двоиться в глазах. Проклятый Тоцци.
   "После поворота впереди идут Северянин и Путешественник, Вольный отстает на три корпуса, Голубое Пламя Хилари быстро приближается..."
   Чарльз глянул на динамик в потолке.
   – Че-е-ерт.
   Бартоло сидел с голыми ногами и с пистолетом в руке, воняя на все помещение.
   – Я сказал – брось оружие, Сол.
   – Парень, мне нужны очки. Что ты с ними сделал?
   Служитель, не вставая с колен, шипел, как бешеный. Он не мог видеть, что происходит.
   – Эй, Сол, ты что, оглох? Я сказал – бросай оружие.
   Иммордино скрипнул зубами:
   – Бросай ты.
   —Я не брошу.
   – Тогда мы оба умрем. Как тебе это нравится, Фрэнк? Я застрелю тебя, а ты меня. Хочешь этого?
   Сол так разозлился на Тоцци, что готов был рискнуть. У него автоматический пистолет, он может сделать больше выстрелов.
   «Впереди идет Северянин, Путешественник отстает, а Голубое Пламя Хилари изо всех сил...»
   —Сол, говорю тебе в последний раз.
   – Слушай, Фрэнк, давай заключим сделку. Я брошу пистолет, если скажешь, кому Джуси поручил убрать меня.
   – Да? А что потом? Мне придется дырявить твою башку?
   – Значит, такое поручение дано?
   – Я этого не говорил.
   – И не нужно говорить. Я сам все знаю.
   Сол стиснул рукоятку пистолета, испытывая неодолимое желание нажать на спуск.
   – Сол, мне о таком поручении ничего не известно.
   – Лживый ублюдок...
   Бум!!!
   Сол втянул голову в плечи. Грохот выстрела отразился от кафельных стен, и ему заложило уши. Бартоло соскочил с унитаза и зацепился за него низко спущенными брюками.
   – Никто не украдет моих чаевых, черт побери.
   Сол оглянулся на старого негра, стоящего на коленях у раковины со старым шестизарядным револьвером в руке. На стволе виднелись обрывки липкой ленты. Видимо, старик приклеил его на всякий случай под раковиной.
   Бах!!!
   Служитель взвизгнул и, ударясь бедром, повалился на кафель стеная, словно больной кот.
   Бартоло лежал на своем большом, жирном животе, держа пистолет обеими руками, будто десантник. Бах!!!Он всадил в старика еще одну пулю, и кошачьи стоны прекратились.
   Сол не колебался. Навел пистолет и выстрелил. Пфиттт, пфиттт!!!
   Тело Бартоло дернулось, словно через него прошел электрический разряд в две тысячи вольт, толстый зад затрясся. В спине кровавили две раны, одна высоко, другая низко. Чарльз бросился и схватил пистолет толстяка. Потом в ужасе произнес:
   – Он мертв?
   Сола била мелкая дрожь, но он заставил себя ответить спокойно:
   – Переверни посмотри.
   Чарльз ухватился за рубашку Бартоло и перевернул его на спину. Сол поглядел в остекленевшие глаза, уставившиеся в потолок. Возможно, еще жив. Притворяется.
   И стиснул зубы. Это не проблема.
   Приставил глушитель ко лбу Бартоло. Пфиттт!
   К солнечному сплетению. Пфиттт!
   К плечу. Пфиттт!
   К другому. Пфиттт!
   Аминь.
   По кафелю текла кровь. Запах пороховой гари заглушал вонь от унитаза. В ушах у Сола пульсировала кровь. Рубашка пропиталась потом.
   «Перед финишем Северянин вырвался вперед на голову, Путешественник и Голубое Пламя Хилари идут вровень. Северянин, Путешественник, Голубое Пламя Хилари. Северянин впереди. Голубое Пламя Хилари почти поравнялась с ним, Путешественник тоже. Северянин, Голубое Пламя Хилари, Путешественник. Северянин, Голубое Пламя Хилари, Путешественник отстает. У финиша Северянин, Голубое Пламя Хилари и Путешественник. Северянин, Голубое Пламя Хилари и Путешественник... Вот и все, леди и джентльмены. Северянин, Голубое Пламя Хилари и Путешественник».
   —Черт возьми, Сол. Говорил тебе, нужно поставить на эту лошадь.
   – Заткнись!
   В голове у Сола будто стучал молот. Он решал, оставить ли и на старике знак креста. Но никак не мог отогнать мысль о Тоцци, этот проклятый гад предупредил Джуси и Бартоло о его возможном появлении. Откуда Тоцци мог это знать? Он что, научился читать мысли? Так или иначе, этот гад вечно переходит ему дорогу. Как ему стало известно, черт возьми, что Сол планирует? От Чарльза? Не может быть. Если бы Чарльз работал на ФБР, то не помог бы убить Бартоло. Они не позволяют своим людям таких вещей. По крайней мере, не позволяли до сих пор.
   – Сол, Сол, нам нужно сматываться. Сейчас кого-нибудь принесет.
   Сол потер лоб, напряженно размышляя, потом сунул пистолет обратно за пояс. Ствол был еще горячим.
   – Взял пистолет Бартоло?
   – У меня в кармане.
   – Возьми и стариковский.
   – Зачем?
   – Чтобы сбить с толку полицейских. Они всегда хотят заполучить орудие убийства.
   Сол пошел к двери.
   Чарльз вынул старый револьвер из мертвой руки старика, сунул за пояс и прикрыл рукоятку майкой.
   Сол оглянулся на тело Бартоло и лежащие рядом гильзы, потом толкнул дверь костяшками пальцев, чтобы не оставлять отпечатков, и вышел. Чарльз последовал за ним.
   На площади опять стала собираться толпа, счастливчики получали выигрыши, остальные покупали еду, кое-кто направился в туалет. Сол и Чарльз пошли прямо к эскалаторам. Иммордино беспокоился, как бы кто не заметил, что его рубашка насквозь пропиталась потом и на пиджаке выступили влажные пятна. На середине эскалатора они услышали суматоху, вопли, потом гвалт любопытных. Сол решил, что там сейчас очень людно, все протискиваются, проталкиваются, чтобы взглянуть на трупы старого негра и уродливого лысого толстяка со спущенными штанами. Полицейские появятся через считанные минуты, но потребуется немало времени, чтобы очистить помещение и выяснить, что случилось. Они уже будут ехать к югу.
   Сойдя с эскалатора, Сол не оглянулся. Он больше не думал о Бартоло. С этим покончено. Он думал о Тоцци и о том, с каким удовольствием «благословил» бы этого сукина сына. Думал и об охотящемся за ним убийце, о том, смог бы он заставить Бартоло назвать его имя. Бартоло явно знал, кто это, но ни за что бы не раскололся.
   Подойдя к автомобильной стоянке, Сол сказал себе, что теперь это не имеет значения. Как только они покончат с Джуси, вопрос отпадет сам собой. Распоряжение об убийстве потеряет силу, как только человек, отдавший его, будет мертв, а Джуси осталось недолго жить.
   Но все же Соду очень хотелось узнать, кто этот сукин сын. Уж не Тоцци ли? На подходе к машине Чарльза у Сола от этой мысли даже закружилась голова.
   Чарльз отпер водительскую дверцу и сел. Сол, держась за ручку своей дверцы, ждал, когда негритос откроет ее.
   Тоцци? Нет. Не может быть.
   А вдруг?
   – Что с тобой, Сол? Садись! Быстрее!
   Вдалеке завыли сирены. Машины с мигалками на крышах понеслись к входу на ипподром.
   Сол сел и захлопнул дверцу:
   – Поехали.

Глава 10

   Стэси, обхватив ладонями локти, примостилась на краешке стула. Комната была меблирована множеством складных стульев и длинным столом, в ней было сумрачно и знобко, воздух был слишком переохлажден кондиционером. Стэси села в углу возле задней стены, пытаясь избегнуть сквозняка из отверстия воздуховода в потолке. От здешней атмосферы по коже у нее бегали мурашки. Она жалела, что приехала сюда с Тоцци. Да, ей хотелось быть с ним, но не в психиатрической больнице штата.
   Сквозь заменяющее стену зеркало, прозрачное с ее стороны, Стэси разглядывала находящуюся за ним палату. Из комнаты, где она сейчас находилась, врачи наблюдали за пациентами, разглядывали их, как рыбок в аквариуме. Мужчины в пижамах и халатах бесцельно расхаживали по палате. Другие, в мятых джинсах и белых теннисках, курили и таращились в пространство. Один потирал промежность и раскачивался взад-вперед, то и дело затягиваясь сигаретой. Толстый охранник в серой форме сидел у двери на складном стуле, откинувшись назад, и читал газету. Тоцци, привалясь к столу, раздраженно постукивал по полу тростью. Он ждал того самого Сола Иммордино, о котором столько ей рассказывал.
   Было тихо, слышалось только гудение телевизора, укрепленного высоко на стене палаты. Стэси силилась разглядеть изображение на экране, но он находился слишком далеко. Видимо, передавали какой-то старый черно-белый фильм. Через динамик, висящий над зеркалом, до нее доносилось, что говорят в палате, и она только что услышала, как охранник сказал Тоцци, мол, Сола Иммордино повели в лазарет, но он должен скоро вернуться. Тоцци не терпелось поговорить с ним. И ей, несмотря на удручающую атмосферу психушки, хотелось увидеть того мафиози, о котором Майк столько говорил.
   На треножнике стояла объективом к зеркалу видеокамера. Тоцци установил ее в надежде, что сможет заставить Иммордино сказать или сделать что-нибудь, доказывающее, что он в здравом уме. Мигал красный огонек, показывая, что идет запись. Тоцци велел Стэси не трогать камеру. Но пульсирующий в тишине свет раздражал ее. Вызывал озноб.
   Она пристально вгляделась в лицо ждущего Тоцци. Лоб его был наморщен, губы плотно сжаты. Он напоминал орла на краю утеса, готового камнем упасть на добычу. Майк попросил ее привезти его сюда, больная нога не позволяла ему управлять машиной. Обратиться к Гиббонсу он не мог, потому что официальный доступ сюда им закрыт. Тоцци что-то говорил о жалобах доктора Каммингс начальнику, мистеру Иверсу, на их обращение с Иммордино, когда они приезжали сюда прошлый раз, и Иверс строго предупредил их. Но Тоцци не подчинился. Сказал, что не находится при исполнении служебных обязанностей, поэтому его разговор с Иммордино будет не официальным допросом, а обыкновенным посещением.
   Стэси не могла сдержать улыбки. Вот эта черта в нем ей нравилась. Тоцци не слушал всякой ерунды. Он знал, что нужно делать, шел напролом и добивался успеха. По крайней мере, в большинстве случаев.
   Растерев обнаженные руки, она вздохнула. Ей хотелось от Тоцци большей определенности. Отношения у них какие-то странные. Что касается дел и всего остального, он четко знает, чего хочет, но с ней... Она просто не могла его понять. С одной стороны, Тоцци к ней тянется. Звонит, они отправляются куда-нибудь, и поначалу все шло хорошо, а потом становилось... да, странным. Он всегда говорит комплименты, и, похоже, она нравится ему, однако они застряли на стадии объятий и поцелуев, что кажется весьма нелепым для мужчины его возраста. Они ведут себя, как подростки, дальше он не идет и сам прекращает эту игру. Стэси ничего не могла понять. Что его сдерживает? Он говорил, что не религиозен. Может, подцепил СПИД и боится заразить ее? Но уж этого он не стал бы скрывать. По крайней мере, в это ей не верилось. Она не знала, что и думать.
   Однако Тоцци ей нравился по-настоящему и хотелось, чтобы он перестал вести себя так неопределенно.
   Он единственный, кто не попытался затащить ее в постель при первой же встрече. В тот вечер в баре «Гилхули» он, казалось, совсем не заинтересовался ею. Жаль. Может, если б увивался вокруг нее и нес всякую чушь, как большинство мужчин, то не угодил бы под пулю.
   Стэси вспомнила сцену на улице, когда она пошла за ним, чтобы извиниться, решив, что он обиделся. Вспомнила капельки влаги на своих волосах, изморось в свете уличных фонарей. Потом вспышку выстрела в темноте и крик Тоцци: «Уйди! Спрячься за машину!» Это, в сущности, и все, что ей запомнилось. Да еще лежащий на земле Тоцци. Ее потом спрашивали, не разглядела ли она еще кого-нибудь, но видела она только вспышку. Было темно, и все произошло очень быстро.
   Стэси поглядела сквозь зеркало на больную ногу Тоцци. Он сказал, что пуля попала в ляжку, но она не видела ни раны, ни повязки. Что, если пуля угодила чуть выше? О Господи. Может, все дело в этом.
   Дверь открылась. Стэси сидела за ней и не сразу увидела, кто там.
   – Ты смотри. Должно быть, «Самое смешное видео в Америке».
   —Выключи эту чертову штуку.
   – Сломать?
   – Просто выключи.
   Негр в серой форме охранника вошел в комнату и направился к видеокамере. За ним следовал здоровенный белый с нездоровым цветом лица, в клетчатой рубашке и мятых джинсах.
   Стэси кашлянула, давая знать о своем присутствии.
   Мужчины замерли, словно олени в свете фар. Белый здоровяк сразу же ссутулился и уставился в пол. Тут Стэси увидела на его талии смирительный пояс – широкий белый ремень с двумя лямками для пристегивания рук к бедрам. Стиснутые кулаки этого человека были огромными. Они напомнили Стэси небольшие тыквы.
   Охранник улыбнулся ей:
   – Извините, что так ворвались. Не знали, что здесь кто-то есть.
   Его глаза пристально оглядели ее.
   Стэси через силу улыбнулась и потерла обнаженные руки. Они снова покрылись гусиной кожей.
   Белый глянул на нее исподлобья и что-то пробормотал. Охранник подошел к двери и закрыл ее.
   Сердце Стэси заколотилось. Она глянула на именную бирку, приколотую к карману рубашки охранника. Имя Чарльз, фамилии не разобрала. Буквы были мелкими, освещение тусклым. Ей почему-то хотелось узнать его фамилию и на всякий случай запомнить.
   Охранник несколько секунд смотрел в палату сквозь зеркало, потом вновь обратил внимание на Стэси. Склонил голову набок, прищурился и погрозил пальцем.
   – Вы не та девушка, что показывают по телевизору? С маленькой штангой?
   Стэси забросила волосы за плечо и отвернулась. Мужчины постоянно обращались к ней с этим вопросом, и она спокойно посылала их к черту. Но сейчас она боялась дать отпор этому человеку, боялась того, что может случиться, если она скажет:
   «Да, я Мисс Накачивайся», – а если скажет «нет», разочарует его. Посмотрела на стоящего в палате Тоцци и подумала, услышит ли он, если она закричит.
   – Вы Мисс Накачивайся, да? – Охранник покачивал головой, словно не веря собственным глазам. – Черт. Я уверен, что это вы.
   Стэси потрясла головой:
   – Не думаю...
   Договорить она не смогла.
   – Черт, я хочу получить ваш автограф. Вы знаменитость.
   – Нет... Я не...
   Горло у нее пересохло.
   Охранник повернулся к белому:
   – Вот сидит Мисс Накачивайся, приятель. Представляешь?
   Здоровяка, казалось, это нисколько не интересовало. Он вращал кулаками пристегнутых рук и был всецело поглощен этим занятием.
   – Эй, посмотрите! – Охранник взволнованно указывал на зеркало. – Похоже, там сейчас вы.
   Стэси не понимала, о чем он говорит, пока взгляд ее не упал на телевизор в палате. Тьфу ты. Надо же именно сейчас запустить этот проклятый ролик. На экране она поднимала штангу. Черт.
   – Говорю тебе, это она, – сказал охранник белому. – Иди сюда, посмотри.
   И подтащил здоровяка к видеокамере. Тот, казалось, не хотел смотреть, но все-таки пригнулся и взглянул в видоискатель.
   – Смотри на телевизор. Сейчас я увеличу изображение. Этот объектив, как телескоп. Смотри, смотри. Увидишь. Это она.
   Белый опустился на колени и одним глазом приник к окуляру. Повернул голову, пристально поглядел ей в лицо, потом снова в видоискатель и смотрел, пока не кончился ролик. Поднявшись, он снова уставился на Стэси. Внутри у нее все похолодело.
   Только теперь она обратила внимание, что руки его не пристегнуты. Они спокойно свисали по бокам. Увидев, что она это заметила, он невозмутимо сунул их за лямки, будто в карманы. Его угрюмое лицо все время оставалось неподвижным. Двигались только глаза.
   Стэси пришла мысль убежать, но комната была заставлена стульями, между ней и дверью стояли двое мужчин. Она закинула ногу на ногу и обхватила ладонями локти.
   Охранник большим пальцем указал на зеркало:
   – А это мистер Тоцци, агент ФБР? Ну конечно. Помню, когда он приходил сюда последний раз, у него была эта тросточка... Тогда вы навернякаМисс Накачивайся. Я читал про вас в газете. Там писали, что какой-то агент ФБР получил пулю в ногу, спасая вас от грабителя... Это, конечно, он. Я прав?
   Стэси, кивнув, пробормотала:
   – Правы.
   Несколько дней назад ее имя появилось в светской хронике «Дейли ньюс». Когда она приходила в больницу к Тоцци, кто-то увидел ее и сообщил в редакцию. Оттуда ей позвонили в оздоровительный центр. Она растерялась, когда журналист засыпал ее вопросами, и вместо того, чтобы ответить:
   «Никаких комментариев», сказала, слегка отклонясь от истины, что ее пытались ограбить, но внезапно появился агент ФБР и пришел ей на помощь.
   – Наверно, была жуткая сцена. Тоцци перестреливается с грабителем.
   Сжав губы, Стэси кивнула:
   – Да... жуткая.
   – И вы были там и все видели, да?
   Этот вопрос привел ее в недоумение.
   – Ну да. Конечно, была.
   Лицо охранника расплылось в глупой улыбке, и он посмотрел в глаза белому.
   – А может, это одна из выдумок, на которые пускаются знаменитости, чтобы о них писали в газетах?
   Стэси покачала головой:
   – Нет, это случилось на самом деле.
   Внезапно охранник со своими глупыми вопросами показался ей скорее полоумным, чем опасным. Он не сводил взгляда с белого и кивал, выражение его лица как бы говорило: «Вот видишь». Похоже было, что носить смирительный пояс следует ему.
   Но настоящий страх внушал ей белый. С тех пор как он осознал, что она здесь, лицо его застыло в неподвижности. Он неотрывно смотрел на нее – не на тело, просто на нее. Стэси опустила глаза, стараясь уйти от его взгляда, но долго не замечать этого человека оказалось трудно. Через некоторое время она с удивлением и облегчением заметила, что больше он на нее не смотрит. Он переключился на видеокамеру.
   Стэси обратила внимание, что красный огонек камеры больше не мигает.
   – Послушайте, – обратилась она к охраннику, – вы ее выключили?
   Охранник не ответил. Он рыскал по комнате, ища футляр от видеокамеры.
   – Что вы ищете?
   Белый снова вытащил руку из-за лямки и почесал щеку. Потом подошел к столу и сел, уставясь на девушку.
   Стэси не хотела показывать, что боится его, но голос ее дрогнул. Она откашлялась и повторила:
   – Что вам нужно?
   Белый вскинул бровь и пожал плечами. Охранник продолжал свои поиски у нее за спиной. Сердце Стэси заколотилось. Краем глаза она видела Тоцци по ту сторону зеркала, все еще ждущего. Ей захотелось закричать, потом она решила, что это будет слишком острой реакцией. Однако почему у этого человека со смирительным поясом свободные руки?
   Белый поглядел на охранника, потом указал взглядом на какую-то вещь на полу. Стэси тоже увидела раскрытый черный футляр видеокамеры. Величиной с небольшой сундучок. Там вполне уместится мое тело, подумала она. Горло ее внезапно перехватила болезненная спазма.
   На лице охранника появилось серьезное выражение, серьезное и неодобрительное. Поглядев на белого, он покачал головой.
   Белый утвердительно кивнул. Лицо его по-прежнему ничего не выражало.
   Стэси поднялась. Ее слегка поташнивало.
   – Где здесь женский туалет?
   Охранник, ничего не ответив, подошел к двери и встал перед ней.
   Господи. Что они задумали? Стэси попыталась вспомнить, как поступать при столкновении с насильником, однако на ум ничего не шло. В сознании колотилась мысль, что их двое, что они сильные и что выйти ей не удастся.
   Обходя стоящие в беспорядке стулья, она направилась к выходу.
   – Мне нужно в...
   – Вы слышали нас, когда мы вошли?
   – Что?
   Охранник откинул голову и поглядел на нее сверху вниз. Он улыбался, улыбка была неприятной.
   – Простите. Мне нужно в туалет.
   Она шагнула к двери, но охранник не шелохнулся.
   – Я задал вопрос. Вы слышали нас, когда мы вошли?
   – Пропустите, пожалуйста. Мне нужно выйти.
   Белый глядел на нее исподлобья. Его большие руки лежали на столе, готовые к действию.
   – Простите, пожалуйста, мне надо выйти.
   Она пыталась говорить твердо, однако напряженность голоса выдавала ее страх.
   Охранник сложил руки на груди и раздул ноздри.
   – Сперва ответьте.
   Белый поднялся и стал обходить стол.
   Грудь Стэси тяжело вздымалась. Было очень холодно. Хотелось кричать, но она подавила это желание. Вдруг Тоцци не услышит? Она только спровоцирует их. Белый выйдет из себя, задушит ее и запихнет в футляр. Охранник тайком вынесет его из больницы, потом спрячет где-нибудь в лесу. Звери прогрызут футляр и доберутся до нее. А что останется, успеет сгнить, пока ее обнаружат.
   Стэси переводила взгляд с одного мужчины на другого, не двигая головой. Она ощущала слабость и легкую тошноту. Ей хотелось вызвать у себя рвоту, так как внезапно она вспомнила, что при столкновении с насильником рекомендуется облевать его. Но эти мужчины были здоровенными, как профессиональные борцы, и стояли поодаль друг от друга. Сделать это ей бы не удалось.
   Охранник зарычал:
   – Леди, я задал вам простой вопрос. Слышали вы...
   Дверь внезапно распахнулась и ударила охранника в спину.
   Тот дернулся:
   – Что за...
   На пороге стоял Тоцци, держа трость, будто шпагу. Оглядев комнату, он остановил взгляд на белом:
   – Сол, что ты здесь делаешь, черт возьми?
   У Стэси отвисла челюсть. Сол? Это Сол Иммордино?
   Тоцци свирепо поглядел на охранника:
   – Что вы здесь делаете?
   – Ну... я думал, вы хотите поговорить с Солом.
   – Я ждал в палате двадцать минут. Что вы с ним здесь делали?
   – Я так понял, что вы хотели поговорить с ним здесь, с глазу на глаз. Видно, ошибся.
   Тоцци поднял брови и громко вздохнул. Было ясно, что он считает охранника безмозглым кретином. Глянул на Иммордино, покачивающегося и что-то бормочущего над своими руками, потом перевел взгляд на Стэси: