Страница:
Юбер ангельски улыбнулся.
– Вы рассуждаете, как Христос, – сказал он, – но я не люблю проповеди. Я не настолько глуп, чтобы не догадываться, о чем вы думаете. И все же, я не могу ради вашего удовольствия придумать историю, которой никогда не было в действительности.
Мольде терпеливо продолжил:
– Вы вошли в контакт с молодой женщиной по имени Карин Бервальд, являющейся владелицей магазина сорочек на Агус Гатан. Наша служба очень интересуется действиями этой женщины. Сегодня утром вы отправились в агентство «Ландснорр», находящееся в настоящее время в центре нашего внимания. Кроме того, прошлой ночью на Остер Гатан, в нескольких шагах от дома, где вы поселились, обнаружен труп. Несмотря на отсутствие документов, наша служба смогла установить личность этот субъекта. Это был мастер на все руки, состоявший на службе у мощной шпионской организации, действующей в нашей стране.
Юбер громко расхохотался.
– Если я правильно понимаю, вы пытаетесь повесить на меня второе убийство?
Ему ответил капитан Ларс Викен:
– Вы совершенно правильно понимаете.
Юбер перестал смеяться и совершенно серьезно запротестовал:
– К сожалению для вас, я всю ночь провел в своей комнате в доме 27 по Остер Гатан. Обе Нистром могут это засвидетельствовать.
Ларс Викен саркастически хохотнул:
– На вашем месте, – сказал он, – я бы не был так спокоен. Мы твердо уверены, что значительную часть ночи вы провели вне дома.
Юбер отметил это, но внешне никак не прореагировал. Теперь он спрашивал себя, не шведская ли контрразведка нанесла ему ночной визит? Он пожал плечами, и язвительно заметил:
– Я слышал о методах, обычно применяемых секретными службами. Убежден, что если вы захотите, то сможете добиться для меня смертного приговора за убийство. С этого момента я отказываюсь отвечать на ваши вопросы. Я французский гражданин... Я требую, чтобы послу моей страны в Стокгольме немедленно сообщили о моем аресте.
Полковник Мольде, не рассердившись, ответил:
– Мы известим посла Франции, когда сочтем нужным, но не раньше. Ваше поведение ясно показало, что этот разговор ни к чему не приведет. Я дам вам время подумать... Я прикажу отвести вас в камеру.
Юбер без колебаний встал.
– Уж лучше это, – сказал он. – Разговор с вами меня утомляет...
Ларс Викен поднялся, взял Юбера за руку и подтолкнул к двери.
Они вышли из кабинета в широкий коридор и направились к лестнице. Им навстречу тяжелым решительным шагом шел высокий мужчина в штатском; его светлые волосы были коротко острижены бобриком. Юбер сразу узнал его и быстро повернулся к капитану Викену, чтобы спрятать лицо. Слишком поздно. Мужчина остановился в нескольких шагах от них и громко сказал по-английски:
– Черт побери! Чтоб я сдох, если это не старина Юбер Бониссор де Ла Бат... Что вы здесь делаете, дружище?
Викен отодвинулся с радостной улыбкой, и вновь пришедший заметил наручники на запястьях Юбера. Он замер с открытом ртом, и его недоверчивый взгляд перешел на Викена, который иронично спросил:
– Вы знаете этого человека, Мераак? А мы безуспешно пытаемся установить его личность... Мы собирались передать его криминальной полиции с обвинением в совершении двух убийств.
Юбер понял, что упрямиться дольше не имеет смысла. Вновь пришедший был Торф Мераак, офицер норвежской разведки. Юбер и он работали вместе в последние месяцы войны над делом о предательстве в одной из групп норвежского Сопротивления. Он спрятал досаду и с улыбкой сказал:
– Добрый день, Торф. Счастлив тебя видеть.
Торф Мераак громко засмеялся и сильно шлепнул Юбера по спине.
– Чертов шутник! – сказал он. – Хотел бы я знать, в какую новую неприятность ты влип.
Ларс Викен любезно предложил:
– Может быть, вернемся к Мольде? Там нам будет удобнее разговаривать.
Не теряя времени, он освободил запястья Юбера от наручников и положил их в карман. Они вместе вернулись в кабинет полковника Мольде, который с удивлением смотрел, как они входили. Викен объяснил:
– Мы встретили в коридоре капитана Мераака. Думаю, он сможет нас просветить относительно подлинной личности нашего арестованного.
Норвежский офицер пожал Мольде руку и сказал, оборачиваясь к Юберу:
– Я познакомился с этим человеком в конце войны. Он тогда состоял в УСС. Мы вместе работали...
Юбер вымученно улыбнулся:
– Судьба против меня. Мне кажется, наступил момент откровенно объясниться.
Он сел на стул, с которого встал несколько минут назад, и продолжил:
– Меня зовут Юбер Бониссор де Ла Бат, это верно. Я работаю на ЦРУ и выполняю здесь задание. Сразу уточню, что это задание не направлено против Швеции. Мне поручено выявить и, если возможно, уничтожить советскую шпионскую организацию, обосновавшуюся на вашей территории.
На прямоугольном лице Мераака расцвела широкая улыбка. Невозмутимый Ларс Викен посмотрел на полковника Мольде, у которого был недовольный вид. Юбер непринужденно продолжал:
– Я не строю никаких иллюзий насчет того, что произойдет дальше. Вы вежливо проводите меня до границы... Но это не решит вашу проблему. Шпионская деятельность противника на вашей территории очень беспокоит Генеральный штаб Атлантического Союза. Позволю себе сказать, что вам посылали многочисленные ноты, но безрезультатно. Я никого не хочу судить, но вы должны признать, что нейтралитет, доведенный до такой точки, дает ЦРУ право вплотную заинтересоваться этим делом. Если вы выдворите меня, приедут другие агенты. Вы не сможете этому помешать.
Полковник Мольде запротестовал:
– Даже угольщик хозяин в своем доме. Мы ни от кого не собираемся выслушивать нотации... Наша страна традиционно нейтральна, и тот факт, что нам удалось остаться в стороне от двух мировых войн, доказывает, что эта политика хороша. Мы служим шведскому народу, а шведский народ хочет мира.
Юбер извинился:
– Я прекрасно понимаю вашу точку зрения, полковник, но чтобы оставаться нейтральным, нельзя помогать одному из двух противостоящих блоков. Русские шпионы обосновались в вашей стране, как у себя дома. Они организовали в Стокгольме своего рода руководящий центр своих служб для всей Северной Европы. Генеральный штаб НАТО не может больше терпеть подобную ситуацию. Если допустить, что начнется война, этого предлога будет достаточно, чтобы оккупировать вашу страну. В конфликтах подобного рода не может быть никакого миндальничания. Я не прошу вас помогать мне вышвыривать русских. Я прошу только обоюдности. Вы никогда не убедите меня, что не знаете о советской деятельности у вас. Сделайте вид, что не знаете о моей, и Генштаб НАТО будет доволен.
Голос Мольде стал саркастическим:
– В общем, вы хотите, чтобы я позволил вам продолжать убивать людей в Стокгольме, закрывая на это глаза.
Юбер решительно кивнул.
– Я не вижу другого способа действовать. Они сами четыре раза пытались убить меня. Я действовал в рамках законной самообороны... Рассматривайте это как простую операцию по очистке.
Викен рассмеялся:
– У вас удивительно образные выражения!
Юбер серьезно посмотрел на него.
– Я здесь не для того, чтобы вести разговоры о философии. Ваша страна поддерживает с моей традиционно дружеские отношения. Повторяю: я не прошу у вас никакой помощи. Только нейтралитет.
Он повернулся к норвежцу и спросил:
– Что ты об этом думаешь?
Капитан Торф Мераак вздрогнул и шагнул вперед, подняв руку.
– Позвольте... У меня есть предложение. Я в Швеции примерно по той же причине, что и мой друг. Я пользуюсь привилегированным положением в том смысле, что Норвегия и Швеция связаны общими интересами, и потому мы, так сказать, кузены, если позволите так выразиться. Я предлагаю компромисс... Моего друга Юбера отпустят на свободу и позволят продолжать свое дело, но так, чтобы это не нарушало общественный порядок. Эту свободу действий вы ему дадите при условии его согласия работать совместно со мной. Моя помощь будет ему полезна, а ваша служба успокоится, поскольку я буду его контролировать.
Викен кивал головой, показывая, что это решение представляется ему привлекательным. Полковник Мольде, проявлявший куда меньший восторг, возразил:
– Арест вашего друга не мог остаться незамеченным. Если мы его выпустим, то вне всяких сомнений навлечем на себя гневные протесты из советского посольства.
Мераак хитро улыбнулся.
– Вы не обязаны его отпускать официально. Никогда не следует делать дело наполовину. Дайте ему средство оставаться незамеченным... Вы это можете... Всю ответственность я беру на себя.
Мольде усмехнулся:
– Под вашу ответственность! Ошибаетесь, Мераак... Если возникнут неприятности, отчета потребуют у меня, а не у вас.
Юбер раздраженно прищелкнул языком и сухо заметил:
– Вы, полковник, кажется, боитесь протестов советской стороны, но будьте уверены, что, если вы меня вышлете, через очень короткое время Атлантический Союз поставит ваше правительство перед выбором: или вы ликвидируете советские шпионские сети, действующие на вашей территории, или дружеские до сих пор отношения со странами-членами НАТО серьезно испортятся. Для вас единственный способ избежать неприятностей – принять предложение моего друга Мераака. Что касается меня, я согласен.
Капитан Ларс Викен подошел к своему начальнику и сказал:
– Может быть, господин полковник, вам стоит посоветоваться с МИДом?
Мольде раздраженно махнул рукой.
– Бесполезно! Они не примут никакого решения и скажут, что это мое дело. Поскольку Мераак дает мне необходимые заверения, я могу принять его предложение. Викен, вы займетесь деталями. Не забудьте передать пресс-коммюнике, сообщающее об аресте де Бессанкура. Доработайте план у себя в кабинете... Я вам доверяю.
7
– Вы рассуждаете, как Христос, – сказал он, – но я не люблю проповеди. Я не настолько глуп, чтобы не догадываться, о чем вы думаете. И все же, я не могу ради вашего удовольствия придумать историю, которой никогда не было в действительности.
Мольде терпеливо продолжил:
– Вы вошли в контакт с молодой женщиной по имени Карин Бервальд, являющейся владелицей магазина сорочек на Агус Гатан. Наша служба очень интересуется действиями этой женщины. Сегодня утром вы отправились в агентство «Ландснорр», находящееся в настоящее время в центре нашего внимания. Кроме того, прошлой ночью на Остер Гатан, в нескольких шагах от дома, где вы поселились, обнаружен труп. Несмотря на отсутствие документов, наша служба смогла установить личность этот субъекта. Это был мастер на все руки, состоявший на службе у мощной шпионской организации, действующей в нашей стране.
Юбер громко расхохотался.
– Если я правильно понимаю, вы пытаетесь повесить на меня второе убийство?
Ему ответил капитан Ларс Викен:
– Вы совершенно правильно понимаете.
Юбер перестал смеяться и совершенно серьезно запротестовал:
– К сожалению для вас, я всю ночь провел в своей комнате в доме 27 по Остер Гатан. Обе Нистром могут это засвидетельствовать.
Ларс Викен саркастически хохотнул:
– На вашем месте, – сказал он, – я бы не был так спокоен. Мы твердо уверены, что значительную часть ночи вы провели вне дома.
Юбер отметил это, но внешне никак не прореагировал. Теперь он спрашивал себя, не шведская ли контрразведка нанесла ему ночной визит? Он пожал плечами, и язвительно заметил:
– Я слышал о методах, обычно применяемых секретными службами. Убежден, что если вы захотите, то сможете добиться для меня смертного приговора за убийство. С этого момента я отказываюсь отвечать на ваши вопросы. Я французский гражданин... Я требую, чтобы послу моей страны в Стокгольме немедленно сообщили о моем аресте.
Полковник Мольде, не рассердившись, ответил:
– Мы известим посла Франции, когда сочтем нужным, но не раньше. Ваше поведение ясно показало, что этот разговор ни к чему не приведет. Я дам вам время подумать... Я прикажу отвести вас в камеру.
Юбер без колебаний встал.
– Уж лучше это, – сказал он. – Разговор с вами меня утомляет...
Ларс Викен поднялся, взял Юбера за руку и подтолкнул к двери.
Они вышли из кабинета в широкий коридор и направились к лестнице. Им навстречу тяжелым решительным шагом шел высокий мужчина в штатском; его светлые волосы были коротко острижены бобриком. Юбер сразу узнал его и быстро повернулся к капитану Викену, чтобы спрятать лицо. Слишком поздно. Мужчина остановился в нескольких шагах от них и громко сказал по-английски:
– Черт побери! Чтоб я сдох, если это не старина Юбер Бониссор де Ла Бат... Что вы здесь делаете, дружище?
Викен отодвинулся с радостной улыбкой, и вновь пришедший заметил наручники на запястьях Юбера. Он замер с открытом ртом, и его недоверчивый взгляд перешел на Викена, который иронично спросил:
– Вы знаете этого человека, Мераак? А мы безуспешно пытаемся установить его личность... Мы собирались передать его криминальной полиции с обвинением в совершении двух убийств.
Юбер понял, что упрямиться дольше не имеет смысла. Вновь пришедший был Торф Мераак, офицер норвежской разведки. Юбер и он работали вместе в последние месяцы войны над делом о предательстве в одной из групп норвежского Сопротивления. Он спрятал досаду и с улыбкой сказал:
– Добрый день, Торф. Счастлив тебя видеть.
Торф Мераак громко засмеялся и сильно шлепнул Юбера по спине.
– Чертов шутник! – сказал он. – Хотел бы я знать, в какую новую неприятность ты влип.
Ларс Викен любезно предложил:
– Может быть, вернемся к Мольде? Там нам будет удобнее разговаривать.
Не теряя времени, он освободил запястья Юбера от наручников и положил их в карман. Они вместе вернулись в кабинет полковника Мольде, который с удивлением смотрел, как они входили. Викен объяснил:
– Мы встретили в коридоре капитана Мераака. Думаю, он сможет нас просветить относительно подлинной личности нашего арестованного.
Норвежский офицер пожал Мольде руку и сказал, оборачиваясь к Юберу:
– Я познакомился с этим человеком в конце войны. Он тогда состоял в УСС. Мы вместе работали...
Юбер вымученно улыбнулся:
– Судьба против меня. Мне кажется, наступил момент откровенно объясниться.
Он сел на стул, с которого встал несколько минут назад, и продолжил:
– Меня зовут Юбер Бониссор де Ла Бат, это верно. Я работаю на ЦРУ и выполняю здесь задание. Сразу уточню, что это задание не направлено против Швеции. Мне поручено выявить и, если возможно, уничтожить советскую шпионскую организацию, обосновавшуюся на вашей территории.
На прямоугольном лице Мераака расцвела широкая улыбка. Невозмутимый Ларс Викен посмотрел на полковника Мольде, у которого был недовольный вид. Юбер непринужденно продолжал:
– Я не строю никаких иллюзий насчет того, что произойдет дальше. Вы вежливо проводите меня до границы... Но это не решит вашу проблему. Шпионская деятельность противника на вашей территории очень беспокоит Генеральный штаб Атлантического Союза. Позволю себе сказать, что вам посылали многочисленные ноты, но безрезультатно. Я никого не хочу судить, но вы должны признать, что нейтралитет, доведенный до такой точки, дает ЦРУ право вплотную заинтересоваться этим делом. Если вы выдворите меня, приедут другие агенты. Вы не сможете этому помешать.
Полковник Мольде запротестовал:
– Даже угольщик хозяин в своем доме. Мы ни от кого не собираемся выслушивать нотации... Наша страна традиционно нейтральна, и тот факт, что нам удалось остаться в стороне от двух мировых войн, доказывает, что эта политика хороша. Мы служим шведскому народу, а шведский народ хочет мира.
Юбер извинился:
– Я прекрасно понимаю вашу точку зрения, полковник, но чтобы оставаться нейтральным, нельзя помогать одному из двух противостоящих блоков. Русские шпионы обосновались в вашей стране, как у себя дома. Они организовали в Стокгольме своего рода руководящий центр своих служб для всей Северной Европы. Генеральный штаб НАТО не может больше терпеть подобную ситуацию. Если допустить, что начнется война, этого предлога будет достаточно, чтобы оккупировать вашу страну. В конфликтах подобного рода не может быть никакого миндальничания. Я не прошу вас помогать мне вышвыривать русских. Я прошу только обоюдности. Вы никогда не убедите меня, что не знаете о советской деятельности у вас. Сделайте вид, что не знаете о моей, и Генштаб НАТО будет доволен.
Голос Мольде стал саркастическим:
– В общем, вы хотите, чтобы я позволил вам продолжать убивать людей в Стокгольме, закрывая на это глаза.
Юбер решительно кивнул.
– Я не вижу другого способа действовать. Они сами четыре раза пытались убить меня. Я действовал в рамках законной самообороны... Рассматривайте это как простую операцию по очистке.
Викен рассмеялся:
– У вас удивительно образные выражения!
Юбер серьезно посмотрел на него.
– Я здесь не для того, чтобы вести разговоры о философии. Ваша страна поддерживает с моей традиционно дружеские отношения. Повторяю: я не прошу у вас никакой помощи. Только нейтралитет.
Он повернулся к норвежцу и спросил:
– Что ты об этом думаешь?
Капитан Торф Мераак вздрогнул и шагнул вперед, подняв руку.
– Позвольте... У меня есть предложение. Я в Швеции примерно по той же причине, что и мой друг. Я пользуюсь привилегированным положением в том смысле, что Норвегия и Швеция связаны общими интересами, и потому мы, так сказать, кузены, если позволите так выразиться. Я предлагаю компромисс... Моего друга Юбера отпустят на свободу и позволят продолжать свое дело, но так, чтобы это не нарушало общественный порядок. Эту свободу действий вы ему дадите при условии его согласия работать совместно со мной. Моя помощь будет ему полезна, а ваша служба успокоится, поскольку я буду его контролировать.
Викен кивал головой, показывая, что это решение представляется ему привлекательным. Полковник Мольде, проявлявший куда меньший восторг, возразил:
– Арест вашего друга не мог остаться незамеченным. Если мы его выпустим, то вне всяких сомнений навлечем на себя гневные протесты из советского посольства.
Мераак хитро улыбнулся.
– Вы не обязаны его отпускать официально. Никогда не следует делать дело наполовину. Дайте ему средство оставаться незамеченным... Вы это можете... Всю ответственность я беру на себя.
Мольде усмехнулся:
– Под вашу ответственность! Ошибаетесь, Мераак... Если возникнут неприятности, отчета потребуют у меня, а не у вас.
Юбер раздраженно прищелкнул языком и сухо заметил:
– Вы, полковник, кажется, боитесь протестов советской стороны, но будьте уверены, что, если вы меня вышлете, через очень короткое время Атлантический Союз поставит ваше правительство перед выбором: или вы ликвидируете советские шпионские сети, действующие на вашей территории, или дружеские до сих пор отношения со странами-членами НАТО серьезно испортятся. Для вас единственный способ избежать неприятностей – принять предложение моего друга Мераака. Что касается меня, я согласен.
Капитан Ларс Викен подошел к своему начальнику и сказал:
– Может быть, господин полковник, вам стоит посоветоваться с МИДом?
Мольде раздраженно махнул рукой.
– Бесполезно! Они не примут никакого решения и скажут, что это мое дело. Поскольку Мераак дает мне необходимые заверения, я могу принять его предложение. Викен, вы займетесь деталями. Не забудьте передать пресс-коммюнике, сообщающее об аресте де Бессанкура. Доработайте план у себя в кабинете... Я вам доверяю.
7
Сидя один в комнате с выкрашенными в белое стенами, Юбер читал «Стокгольм Тиднинген», когда в коридоре послышались решительные шаги, остановившиеся перед дверью, которая сразу же открылась. Это был капитан Торф Мераак, чье лицо с румянцем во всю щеку освещала радостная улыбка.
Юбер встал со стула и подошел к нему пожать руку.
– Привет, викинг! – сказал он. – Ты за мной?
Мераак раздавил своей лапищей пальцы Юбера, сдержавшего гримасу, и сел на узкую белую кровать, жалобно заскрипевшую под его весом.
– Да, – ответил он, – за тобой. Ты слишком долго бьешь баклуши.
– Ровно сорок восемь часов, – сказал Юбер. – Как я тебе?
Торф Мераак критически осмотрел его и высказал свое мнение:
– Немножко расплылся. Не понимаю, зачем врач засадил тебе столько желатину под подбородок. С пухлыми щеками и здоровыми ушами ты и так имел вид толстого любителя пива.
Юбер взял с ночного столика зеркало и посмотрел на себя. Хирург – друг Мераака – мгновенно изменил его лицо инъекциями желатина под щеки, подбородок и в мочки ушей. Это было безопасно, а самое приятное – не навсегда. Через две-три недели желатин постепенно рассосется, и лицо вернет свой первоначальный вид. Юбер очень надеялся, что через две-три недели уже покинет Швецию. Он провел рукой по начавшей отрастать щетине, которую хотел отпустить до размеров бородки. Мераак вынул из кармана черный кожаный бумажник и протянул его Юберу.
– Вот новые документы, – сказал он. – Теперь тебя зовут Гуннар Виммерби; ты шведский подданный, родился в Стокгольме в 1918 году, по профессии архитектор-пейзажист. Прошлое и все остальное придумай себе сам. Впрочем, вполне вероятно, что тебе это не потребуется.
Юбер раскрыл бумажник и внимательно осмотрел лежавшие в нем документы: удостоверение личности, водительские права, членскую карточку столичного теннисного клуба и несколько адресованных Гуннару Виммерби писем безобидного содержания в конвертах со старыми датами.
– Прекрасно, – сказал он. – Пошли?
– Пошли, – ответил капитан. – Я заплатил по твоему счету. Деньги вернешь, когда сможешь.
Юбер надел пальто и надвинул на оттопырившиеся уши шляпу. Мераак открыл дверь, и он пошел следом за ним.
Они вышли из клиники через парк, разбитый сзади нее, и оказались на улочке, где Мераак оставил свою машину.
– На заднем сиденье лежит чемодан. В нем сменное белье. Юбер уже думал о другом. Он рассеянно поблагодарил и сказал:
– Мне нужно встретиться с Карин Бервальд. Сейчас девять часов – удачное время, чтобы навестить ее.
Мераак завел мотор, и машина тихо тронулась с места. Поколебавшись несколько секунд, он ответил:
– Я не мог давать тебе советов, но, поскольку ты все равно вынужден терпеть мое присутствие, ты меня все-таки выслушаешь. На твоем месте я бы воздержался от идиотских поступков... В принципе, противник убежден, что ты временно вышел из игры. Тебе лучше заниматься делом в одиночку и избегать ненужного риска.
Юбер удивился:
– Отправляясь к Карин Бервальд, я ничем не рискую. С ее помощью я могу связаться со Службой. Я убежден в ее лояльности.
Мераак ехал медленно, направляясь к центру города. Он остановил машину перед красным светом и заявил звонким голосом, который хотел смягчить:
– Не сердись, что я настаиваю, но Карин Бервальд мне хорошо известна. Я установил за ней наблюдение с того момента, как приехал в Стокгольм. Она поддерживает очень тесные отношения с типами из агентства «Ландснорр».
– Она делает свою работу, – сказал Юбер. – Повторяю тебе: я ей полностью доверяю.
Красный свет сменился зеленым. Мераак тронул машину с места. Он бросил на Юбера взгляд сбоку и спросил:
– Ты ее хорошо знаешь? Ты с ней уже работал?
Юбер странно улыбнулся.
– Да, – ответил он, – и часто... Тогда ее звали не Карин Бервальд. Могу тебе сказать по секрету, что именно я привел ее работать в ЦРУ.
– Это ничего не доказывает, – отозвался Мераак упрямым тоном. – Каждый раз, когда я работал с женщинами, у меня из-за них бывали одни неприятности. Конечно, они могут оказать большие услуги... но их надо всегда остерегаться... и говорить им только то, что необходимо. На твоем месте я бы не пошел.
Настойчивость норвежца начала раздражать Юбера, и он сухо отрезал:
– Я не прошу тебя ехать вместе со мной. Доеду один.
Мераак нахмурил брови, потом, поскольку они находились уже недалеко от Агус Гатан, прижал машину к краю тротуара и остановил ее.
– Слушай и не психуй, – сказал он. – Я тебе уже говорил, что поставил Карин Бервальд под наблюдение. Двое моих агентов сняли квартиру на параллельной улице, откуда могут следить за окнами твоей подружки. Я попрошу тебя только об одном... Пошли со мной к моим ребятам и послушай их отчет о том, что произошло в последние двое суток. Потрать на это десять минут, а потом делай что хочешь.
Юбер согласился без восторга.
– О'кей, – сказал он. – Но только, чтобы доставить тебе удовольствие...
Мераак снова завел мотор. Они проехали мимо Агус Гатан, потом норвежец свернул на следующую улицу. Через сто метров он остановил машину и открыл дверцу, чтобы выйти.
– Это здесь. Ты идешь?
Юбер вышел на тротуар перед многоэтажным бетонным зданием современной постройки. Мераак открыл дверь и повел Юбера по широкому вестибюлю к лифту.
На шестом этаже Мераак, за которым следовал Юбер, прошел по ярко освещенному коридору, остановился перед дверью в его глубине и нажал на кнопку звонка.
Юберу вдруг стало не по себе, и он понял, что из-за двери за ними наблюдают.
– Кто здесь? – спросил голос.
Торф Мераак встал перед дверью на свету, и голос сказал:
– А, это вы?
Шум неторопливо открываемого замка – и дверь открылась. Юбер вошел в квартиру следом за Мерааком и оказался перед высоким тощим типом с узкими плечами, чье измученное лицо окружала густая светлая шевелюра, падавшая прямыми прядями до лопаток. Мераак представил их друг другу:
– Свен Хортен, художник в свободное время... Гуннар Виммерби, друг.
Свен посмотрел на Юбера своими блестящими глазами со Смущающей пристальностью и спросил:
– Настоящий друг?
Мераак рассмеялся.
– Самый что ни на есть настоящий.
Хортен закрыл дверь и запер ее на все замки. Мераак, как будто у себя дома, прошел впереди них в большую комнату, где царил неописуемый беспорядок. В углу возле широкого окна молодая женщина в хлопчатобумажной пижаме ретушировала стоявшую на мольберте картину. Она обернулась в тот момент, когда вошел Юбер. Женщина была такой же худой и такой же светловолосой, как мужчина. Ее изможденное лицо, блестящие глаза и слишком красные щеки навели Юбера на мысль, что она, очевидно, туберкулезница. Мераак снова начал представления:
– Вания Хортен, жена Свена. Гуннар Виммерби, «очень настоящий» друг.
Вания Хортен посмотрела на Юбера ничего не выражающим взглядом и вяло протянула руку Мерааку.
– Здрасте, босс. Пить хотите?
Мераак встал перед полотном и нахмурил брови.
– У вас очень неплохо получается.
Юберу картина показалась жуткой, но он воздержался от высказывания своего мнения. Впрочем, женщине на это, кажется, было наплевать.
– Что нового за два дня? – спросил Мераак.
Свен ответил тягучим голосом:
– По Бервальд?
– Разумеется.
– Ничего по-настоящему нового. Она продолжает принимать типов из «Ландснорра». Когда вы позвонили, я наблюдал. У нее как раз кто-то есть.
Мераак оживился:
– Ты не мог сказать раньше? Надо посмотреть...
Свен провел их через прихожую в большую кухню, погруженную в темноту. Именно оттуда странные помощники Мераака шпионили за Карин Бервальд...
Свен Хортен дал им по биноклю и сказал с ноткой гордости:
– Мне удалось осуществить свой план, шеф. Позавчера я смог проникнуть к ней и установить микрофон. Теперь мы сможем услышать весь их разговор.
– Ты ас, Свен, – похвалил Мераак.
Они стояли у окна. Юбер чувствовал, как его возмущение усиливается, но он достаточно хорошо владел собой, чтобы не показывать этого. Через очень чистые стекла они четко видели стоящий метрах в тридцати дом, где жила Карин. Свен объяснил:
– На втором этаже, второе окно справа. Оно освещено...
Юбер поднес бинокль к глазам, настроил его и без труда нашел окно, указанное Свеном, которое показалось ему очень близким. Сначала он увидел Карин, одетую в черную фланелевую пижаму, в которой принимала его несколько дней назад. Потом он испытал шок...
В нескольких шагах от Карин сидел мужчина. Это был директор агентства «Ландснорр». Юбер услышал ворчание Мераака:
– Ну, Свен... где твой микрофон?
Послышался треск, и в комнате зазвучал искаженный усилителем женский голос:
– Если это будет продолжаться дальше, Густав, я прерву с вами все отношения. Вы не можете вечно подозревать меня. Никак не могу понять, почему вы по-прежнему не доверяете мне. Я сообщила вам о приезде того агента ЦРУ, как только сама узнала об этом. Идя навстречу вашему желанию, я «сдала» вам человека, который должен был встретить его на вокзале, чтобы ему пришлось сразу же войти в контакт со мной. Если вы считаете, что этого недостаточно, я предпочитаю прекратить работу с вами...
У Юбера остановилось сердце. Все его тело застыло, как будто окаменело. В подобных обстоятельствах он запрещал себе думать, чтобы не вынести поспешного суждения. Он прекрасно знал по своему опыту, какие комедии приходится иногда играть секретному агенту, и не исключал такого объяснения поведения Карин. В окулярах бинокля молодая женщина нервно расхаживала по комнате туда-сюда. Юбер перенес внимание на того, кого считал Жоржем Мазелем, а Карин называла Густавом. На его тонких губах играла жестокая улыбка, а прямоугольное лицо дергалось от нервных тиков, как будто Густав боролся с желанием рассмеяться. Его голос, передаваемый через микрофон, сменил голос Карин:
– Вы напрасно так разволновались. Лично я вам доверяю... Но я работаю не один. Мы не можем забыть, что вы кадровый сотрудник ЦРУ. Мы признаем, что вы оказали нам услуги, но не можем не обращать внимания на то, что произошло с момента приезда этого субъекта. Мы потеряли четверых наших людей из числа самых лучших. Кроме того, он похитил наши секретные фонды, а на следующий день пришел в агентство и стал надо мной издеваться.
Он скривился от злости и продолжил, понизив тон:
– Никогда не забуду эту шутку, которую он со мной сыграл. Я поклялся убить этого типа и убью его. Кажется, он уже двое суток находится в руках шведской службы безопасности, но мы не смогли получить никакой информации.
Юбер слегка изменил настройку бинокля, чтобы посмотреть на Карин. Она стояла в углу комнаты, хмуря брови. Снова зазвучал ее голос, искаженный микрофоном до такой степени, что Юбер его не узнавал:
– Секунду, Густав... Вы сказали, что он захватил ваши фонды?
Мужчина со злостью подтвердил:
– Да. Полностью... У нас в кармане не осталось ни единой кроны. Нам пришлось срочно запросить помощи у руководства. Это наверняка наделает много шуму...
Снова заговорила Карин:
– Вы можете мне назвать точную сумму, похищенную у вас?
Юбер быстро перенес внимание на советского шпиона, чье лицо застыло.
– Почему... – начал он.
Потом, фальшиво отвлеченным тоном:
– Один миллион двести пятьдесят тысяч крон.
В усилителе раздался нервный смех. Успокоившись, Карин сказала:
– Подождите секунду, пожалуйста.
Юбер увидел, как она вышла из комнаты, и воспользовался этим, чтобы опустить бинокль и посмотреть на Мераака, стоявшего рядом с ним, плечо к плечу. Мераак не шевелился, продолжая наблюдение. Юбер опять поднес бинокль к глазам. Густав достал сигарету и нервно прикуривал ее. Затем он принялся барабанить пальцами по подлокотнику кресла, бросая частые взгляды на дверь, оставленную Карин открытой. Молодая женщина вернулась, неся в руке пакет из темной бумаги, который Юбер сразу же узнал. У него сжалось горло, и он выругался от злости.
Карин положила пакет на низкий столик, стоявший справа от кресла, в котором сидел ее собеседник. В усилителе снова зазвучал ее голос:
– Я получила этот пакет вчера. Прислал его мне Бессанкур. В нем миллион двести пятьдесят тысяч крон наличными и короткая записка, предписывающая мне сохранить деньги в надежном месте. Это и есть ваши секретные фонды?
Она разорвала обертку, и показалась пачка купюр.
Мужчина побледнел, вскочил, бросился к деньгам и накрыл их ладонью, как будто хотел защитить от нового исчезновения. Слегка хрипловатый голос Карин произнес:
– Можете проверить, все ли на месте.
Мужчина сел, подтянул столик к себе и стал быстро проверять содержимое пачек, пролистывая их пальцем.
Юбер весь дрожал, его лицо горело, и он чувствовал, что в нем поднимается ужасная ярость. Если бы он оказался в квартире Карин, то убил бы ее без колебаний.
Директору агентства «Ландснорр» потребовалось добрых пять минут, чтобы убедиться, что вся сумма на месте. Он убрал деньги в пакет, изобразил улыбку и сказал:
– Я вами доволен, Карин. Этот жест снимает с вас все подозрения в глазах руководящего комитета нашей организации. Вы оказали нам неоценимую услугу...
Карин ответила веселым тоном:
– Не подумайте, что я хочу воспользоваться ситуацией, но если мне не изменяет память, вы мне должны определенную сумму. Мы договаривались, что мои услуги будут оплачиваться...
Русский шпион засмеялся:
– А вы не теряете реализма, – сказал он. – Сколько?
Голос Карин смягчился:
– Вы забыли? Мы говорили о двух тысячах крон...
Он раскрыл сверток, вынул из него две пачки по тысяче крон каждая и протянул их молодой женщине. Она взяла деньги и положила на полку книжного шкафа. Когда она возвращалась, Юбер заметил, что ее красивое лицо стало озабоченным.
– Я бы хотела кое-что выяснить, – сказала она. – Вы мне сказали, что Бессанкур пришел в агентство и стал над вами издеваться. Как это произошло?
– Войдя к себе в кабинет около девяти часов, я обнаружил перед пустым открытым сейфом труп одного из наших агентов. В досье и картотеке кто-то покопался. Я сразу же подумал, что эта работа – дело рук вашего друга. За то время, что мы занимаемся им, я успел по достоинству оценить его и предположил, что он вполне может вернуться посмотреть на результат. Я принял меры, чтобы меня немедленно предупредили, если он вдруг сунется в агентство. Он пришел под видом бельгийского туриста и пошел ко мне следом за служащей, прекрасно зная, что делает... Во время своего ночного визита он спрятал в кресле пистолет и выхватил его в нужный момент, чтобы выкрутиться.
Карин прижала ладони к щекам. Она казалась потрясенной.
– Господи!.. Одна я знала, что в то утро он собирался пойти в агентство. Он поймет, что произошла утечка. Это жестокий и безжалостный человек... Шведская полиция недостаточно сильна, чтобы удержать его в тюрьме. Он убежит и первым делом явится сюда, чтобы убить меня. Я должна уехать... Спрятаться...
Она металась по комнате, потеряв все свое хладнокровие. Внезапно остановившись, сердито сказала:
– Я укладываю вещи и сажусь в первый же поезд... Я должна убраться из Швеции.
Густав нахмурил брови, успокаивающе поднял руку и ответил:
– Потише, моя дорогая. Вы теперь работаете вместе с нами и можете оказать нам новые услуги. Ваши страхи кажутся мне обоснованными, но покидать страну не нужно. Мы можем отвезти вас в убежище... Я сегодня же вечером отвезу вас в одно надежное место.
Юбер встал со стула и подошел к нему пожать руку.
– Привет, викинг! – сказал он. – Ты за мной?
Мераак раздавил своей лапищей пальцы Юбера, сдержавшего гримасу, и сел на узкую белую кровать, жалобно заскрипевшую под его весом.
– Да, – ответил он, – за тобой. Ты слишком долго бьешь баклуши.
– Ровно сорок восемь часов, – сказал Юбер. – Как я тебе?
Торф Мераак критически осмотрел его и высказал свое мнение:
– Немножко расплылся. Не понимаю, зачем врач засадил тебе столько желатину под подбородок. С пухлыми щеками и здоровыми ушами ты и так имел вид толстого любителя пива.
Юбер взял с ночного столика зеркало и посмотрел на себя. Хирург – друг Мераака – мгновенно изменил его лицо инъекциями желатина под щеки, подбородок и в мочки ушей. Это было безопасно, а самое приятное – не навсегда. Через две-три недели желатин постепенно рассосется, и лицо вернет свой первоначальный вид. Юбер очень надеялся, что через две-три недели уже покинет Швецию. Он провел рукой по начавшей отрастать щетине, которую хотел отпустить до размеров бородки. Мераак вынул из кармана черный кожаный бумажник и протянул его Юберу.
– Вот новые документы, – сказал он. – Теперь тебя зовут Гуннар Виммерби; ты шведский подданный, родился в Стокгольме в 1918 году, по профессии архитектор-пейзажист. Прошлое и все остальное придумай себе сам. Впрочем, вполне вероятно, что тебе это не потребуется.
Юбер раскрыл бумажник и внимательно осмотрел лежавшие в нем документы: удостоверение личности, водительские права, членскую карточку столичного теннисного клуба и несколько адресованных Гуннару Виммерби писем безобидного содержания в конвертах со старыми датами.
– Прекрасно, – сказал он. – Пошли?
– Пошли, – ответил капитан. – Я заплатил по твоему счету. Деньги вернешь, когда сможешь.
Юбер надел пальто и надвинул на оттопырившиеся уши шляпу. Мераак открыл дверь, и он пошел следом за ним.
Они вышли из клиники через парк, разбитый сзади нее, и оказались на улочке, где Мераак оставил свою машину.
– На заднем сиденье лежит чемодан. В нем сменное белье. Юбер уже думал о другом. Он рассеянно поблагодарил и сказал:
– Мне нужно встретиться с Карин Бервальд. Сейчас девять часов – удачное время, чтобы навестить ее.
Мераак завел мотор, и машина тихо тронулась с места. Поколебавшись несколько секунд, он ответил:
– Я не мог давать тебе советов, но, поскольку ты все равно вынужден терпеть мое присутствие, ты меня все-таки выслушаешь. На твоем месте я бы воздержался от идиотских поступков... В принципе, противник убежден, что ты временно вышел из игры. Тебе лучше заниматься делом в одиночку и избегать ненужного риска.
Юбер удивился:
– Отправляясь к Карин Бервальд, я ничем не рискую. С ее помощью я могу связаться со Службой. Я убежден в ее лояльности.
Мераак ехал медленно, направляясь к центру города. Он остановил машину перед красным светом и заявил звонким голосом, который хотел смягчить:
– Не сердись, что я настаиваю, но Карин Бервальд мне хорошо известна. Я установил за ней наблюдение с того момента, как приехал в Стокгольм. Она поддерживает очень тесные отношения с типами из агентства «Ландснорр».
– Она делает свою работу, – сказал Юбер. – Повторяю тебе: я ей полностью доверяю.
Красный свет сменился зеленым. Мераак тронул машину с места. Он бросил на Юбера взгляд сбоку и спросил:
– Ты ее хорошо знаешь? Ты с ней уже работал?
Юбер странно улыбнулся.
– Да, – ответил он, – и часто... Тогда ее звали не Карин Бервальд. Могу тебе сказать по секрету, что именно я привел ее работать в ЦРУ.
– Это ничего не доказывает, – отозвался Мераак упрямым тоном. – Каждый раз, когда я работал с женщинами, у меня из-за них бывали одни неприятности. Конечно, они могут оказать большие услуги... но их надо всегда остерегаться... и говорить им только то, что необходимо. На твоем месте я бы не пошел.
Настойчивость норвежца начала раздражать Юбера, и он сухо отрезал:
– Я не прошу тебя ехать вместе со мной. Доеду один.
Мераак нахмурил брови, потом, поскольку они находились уже недалеко от Агус Гатан, прижал машину к краю тротуара и остановил ее.
– Слушай и не психуй, – сказал он. – Я тебе уже говорил, что поставил Карин Бервальд под наблюдение. Двое моих агентов сняли квартиру на параллельной улице, откуда могут следить за окнами твоей подружки. Я попрошу тебя только об одном... Пошли со мной к моим ребятам и послушай их отчет о том, что произошло в последние двое суток. Потрать на это десять минут, а потом делай что хочешь.
Юбер согласился без восторга.
– О'кей, – сказал он. – Но только, чтобы доставить тебе удовольствие...
Мераак снова завел мотор. Они проехали мимо Агус Гатан, потом норвежец свернул на следующую улицу. Через сто метров он остановил машину и открыл дверцу, чтобы выйти.
– Это здесь. Ты идешь?
Юбер вышел на тротуар перед многоэтажным бетонным зданием современной постройки. Мераак открыл дверь и повел Юбера по широкому вестибюлю к лифту.
На шестом этаже Мераак, за которым следовал Юбер, прошел по ярко освещенному коридору, остановился перед дверью в его глубине и нажал на кнопку звонка.
Юберу вдруг стало не по себе, и он понял, что из-за двери за ними наблюдают.
– Кто здесь? – спросил голос.
Торф Мераак встал перед дверью на свету, и голос сказал:
– А, это вы?
Шум неторопливо открываемого замка – и дверь открылась. Юбер вошел в квартиру следом за Мерааком и оказался перед высоким тощим типом с узкими плечами, чье измученное лицо окружала густая светлая шевелюра, падавшая прямыми прядями до лопаток. Мераак представил их друг другу:
– Свен Хортен, художник в свободное время... Гуннар Виммерби, друг.
Свен посмотрел на Юбера своими блестящими глазами со Смущающей пристальностью и спросил:
– Настоящий друг?
Мераак рассмеялся.
– Самый что ни на есть настоящий.
Хортен закрыл дверь и запер ее на все замки. Мераак, как будто у себя дома, прошел впереди них в большую комнату, где царил неописуемый беспорядок. В углу возле широкого окна молодая женщина в хлопчатобумажной пижаме ретушировала стоявшую на мольберте картину. Она обернулась в тот момент, когда вошел Юбер. Женщина была такой же худой и такой же светловолосой, как мужчина. Ее изможденное лицо, блестящие глаза и слишком красные щеки навели Юбера на мысль, что она, очевидно, туберкулезница. Мераак снова начал представления:
– Вания Хортен, жена Свена. Гуннар Виммерби, «очень настоящий» друг.
Вания Хортен посмотрела на Юбера ничего не выражающим взглядом и вяло протянула руку Мерааку.
– Здрасте, босс. Пить хотите?
Мераак встал перед полотном и нахмурил брови.
– У вас очень неплохо получается.
Юберу картина показалась жуткой, но он воздержался от высказывания своего мнения. Впрочем, женщине на это, кажется, было наплевать.
– Что нового за два дня? – спросил Мераак.
Свен ответил тягучим голосом:
– По Бервальд?
– Разумеется.
– Ничего по-настоящему нового. Она продолжает принимать типов из «Ландснорра». Когда вы позвонили, я наблюдал. У нее как раз кто-то есть.
Мераак оживился:
– Ты не мог сказать раньше? Надо посмотреть...
Свен провел их через прихожую в большую кухню, погруженную в темноту. Именно оттуда странные помощники Мераака шпионили за Карин Бервальд...
Свен Хортен дал им по биноклю и сказал с ноткой гордости:
– Мне удалось осуществить свой план, шеф. Позавчера я смог проникнуть к ней и установить микрофон. Теперь мы сможем услышать весь их разговор.
– Ты ас, Свен, – похвалил Мераак.
Они стояли у окна. Юбер чувствовал, как его возмущение усиливается, но он достаточно хорошо владел собой, чтобы не показывать этого. Через очень чистые стекла они четко видели стоящий метрах в тридцати дом, где жила Карин. Свен объяснил:
– На втором этаже, второе окно справа. Оно освещено...
Юбер поднес бинокль к глазам, настроил его и без труда нашел окно, указанное Свеном, которое показалось ему очень близким. Сначала он увидел Карин, одетую в черную фланелевую пижаму, в которой принимала его несколько дней назад. Потом он испытал шок...
В нескольких шагах от Карин сидел мужчина. Это был директор агентства «Ландснорр». Юбер услышал ворчание Мераака:
– Ну, Свен... где твой микрофон?
Послышался треск, и в комнате зазвучал искаженный усилителем женский голос:
– Если это будет продолжаться дальше, Густав, я прерву с вами все отношения. Вы не можете вечно подозревать меня. Никак не могу понять, почему вы по-прежнему не доверяете мне. Я сообщила вам о приезде того агента ЦРУ, как только сама узнала об этом. Идя навстречу вашему желанию, я «сдала» вам человека, который должен был встретить его на вокзале, чтобы ему пришлось сразу же войти в контакт со мной. Если вы считаете, что этого недостаточно, я предпочитаю прекратить работу с вами...
У Юбера остановилось сердце. Все его тело застыло, как будто окаменело. В подобных обстоятельствах он запрещал себе думать, чтобы не вынести поспешного суждения. Он прекрасно знал по своему опыту, какие комедии приходится иногда играть секретному агенту, и не исключал такого объяснения поведения Карин. В окулярах бинокля молодая женщина нервно расхаживала по комнате туда-сюда. Юбер перенес внимание на того, кого считал Жоржем Мазелем, а Карин называла Густавом. На его тонких губах играла жестокая улыбка, а прямоугольное лицо дергалось от нервных тиков, как будто Густав боролся с желанием рассмеяться. Его голос, передаваемый через микрофон, сменил голос Карин:
– Вы напрасно так разволновались. Лично я вам доверяю... Но я работаю не один. Мы не можем забыть, что вы кадровый сотрудник ЦРУ. Мы признаем, что вы оказали нам услуги, но не можем не обращать внимания на то, что произошло с момента приезда этого субъекта. Мы потеряли четверых наших людей из числа самых лучших. Кроме того, он похитил наши секретные фонды, а на следующий день пришел в агентство и стал надо мной издеваться.
Он скривился от злости и продолжил, понизив тон:
– Никогда не забуду эту шутку, которую он со мной сыграл. Я поклялся убить этого типа и убью его. Кажется, он уже двое суток находится в руках шведской службы безопасности, но мы не смогли получить никакой информации.
Юбер слегка изменил настройку бинокля, чтобы посмотреть на Карин. Она стояла в углу комнаты, хмуря брови. Снова зазвучал ее голос, искаженный микрофоном до такой степени, что Юбер его не узнавал:
– Секунду, Густав... Вы сказали, что он захватил ваши фонды?
Мужчина со злостью подтвердил:
– Да. Полностью... У нас в кармане не осталось ни единой кроны. Нам пришлось срочно запросить помощи у руководства. Это наверняка наделает много шуму...
Снова заговорила Карин:
– Вы можете мне назвать точную сумму, похищенную у вас?
Юбер быстро перенес внимание на советского шпиона, чье лицо застыло.
– Почему... – начал он.
Потом, фальшиво отвлеченным тоном:
– Один миллион двести пятьдесят тысяч крон.
В усилителе раздался нервный смех. Успокоившись, Карин сказала:
– Подождите секунду, пожалуйста.
Юбер увидел, как она вышла из комнаты, и воспользовался этим, чтобы опустить бинокль и посмотреть на Мераака, стоявшего рядом с ним, плечо к плечу. Мераак не шевелился, продолжая наблюдение. Юбер опять поднес бинокль к глазам. Густав достал сигарету и нервно прикуривал ее. Затем он принялся барабанить пальцами по подлокотнику кресла, бросая частые взгляды на дверь, оставленную Карин открытой. Молодая женщина вернулась, неся в руке пакет из темной бумаги, который Юбер сразу же узнал. У него сжалось горло, и он выругался от злости.
Карин положила пакет на низкий столик, стоявший справа от кресла, в котором сидел ее собеседник. В усилителе снова зазвучал ее голос:
– Я получила этот пакет вчера. Прислал его мне Бессанкур. В нем миллион двести пятьдесят тысяч крон наличными и короткая записка, предписывающая мне сохранить деньги в надежном месте. Это и есть ваши секретные фонды?
Она разорвала обертку, и показалась пачка купюр.
Мужчина побледнел, вскочил, бросился к деньгам и накрыл их ладонью, как будто хотел защитить от нового исчезновения. Слегка хрипловатый голос Карин произнес:
– Можете проверить, все ли на месте.
Мужчина сел, подтянул столик к себе и стал быстро проверять содержимое пачек, пролистывая их пальцем.
Юбер весь дрожал, его лицо горело, и он чувствовал, что в нем поднимается ужасная ярость. Если бы он оказался в квартире Карин, то убил бы ее без колебаний.
Директору агентства «Ландснорр» потребовалось добрых пять минут, чтобы убедиться, что вся сумма на месте. Он убрал деньги в пакет, изобразил улыбку и сказал:
– Я вами доволен, Карин. Этот жест снимает с вас все подозрения в глазах руководящего комитета нашей организации. Вы оказали нам неоценимую услугу...
Карин ответила веселым тоном:
– Не подумайте, что я хочу воспользоваться ситуацией, но если мне не изменяет память, вы мне должны определенную сумму. Мы договаривались, что мои услуги будут оплачиваться...
Русский шпион засмеялся:
– А вы не теряете реализма, – сказал он. – Сколько?
Голос Карин смягчился:
– Вы забыли? Мы говорили о двух тысячах крон...
Он раскрыл сверток, вынул из него две пачки по тысяче крон каждая и протянул их молодой женщине. Она взяла деньги и положила на полку книжного шкафа. Когда она возвращалась, Юбер заметил, что ее красивое лицо стало озабоченным.
– Я бы хотела кое-что выяснить, – сказала она. – Вы мне сказали, что Бессанкур пришел в агентство и стал над вами издеваться. Как это произошло?
– Войдя к себе в кабинет около девяти часов, я обнаружил перед пустым открытым сейфом труп одного из наших агентов. В досье и картотеке кто-то покопался. Я сразу же подумал, что эта работа – дело рук вашего друга. За то время, что мы занимаемся им, я успел по достоинству оценить его и предположил, что он вполне может вернуться посмотреть на результат. Я принял меры, чтобы меня немедленно предупредили, если он вдруг сунется в агентство. Он пришел под видом бельгийского туриста и пошел ко мне следом за служащей, прекрасно зная, что делает... Во время своего ночного визита он спрятал в кресле пистолет и выхватил его в нужный момент, чтобы выкрутиться.
Карин прижала ладони к щекам. Она казалась потрясенной.
– Господи!.. Одна я знала, что в то утро он собирался пойти в агентство. Он поймет, что произошла утечка. Это жестокий и безжалостный человек... Шведская полиция недостаточно сильна, чтобы удержать его в тюрьме. Он убежит и первым делом явится сюда, чтобы убить меня. Я должна уехать... Спрятаться...
Она металась по комнате, потеряв все свое хладнокровие. Внезапно остановившись, сердито сказала:
– Я укладываю вещи и сажусь в первый же поезд... Я должна убраться из Швеции.
Густав нахмурил брови, успокаивающе поднял руку и ответил:
– Потише, моя дорогая. Вы теперь работаете вместе с нами и можете оказать нам новые услуги. Ваши страхи кажутся мне обоснованными, но покидать страну не нужно. Мы можем отвезти вас в убежище... Я сегодня же вечером отвезу вас в одно надежное место.