Брюссоло Серж. Дом шепотов

   – Рекс Фейнис, – будто выплюнул он с нескрываемым отвращением. – Да, я его знал. Грязный шакал. Порочный тип. Очень опасный человек.
   – Что вы имеете в виду? – спросила Сара, удивленная внезапной бледностью хозяина.
   «Он боится, – подумала она. – Его пугает уже одно воспоминание о Рексе».
   – Я имею основания полагать, мисс, что знаю свое дело, – пропыхтел Джастин Делакур. – Я учился во Франции у лучших фехтовальщиков. В Сен-Сире я получил чин офицера, и, поверьте мне, когда я был молод, никто мне в подметки не годился. Большую часть времени я наставлял актеров. Ни один из них ни разу в жизни не прикасался к рапире. С ними приходилось повторять все по тысяче раз, разбирая каждое движение, пока они наконец не заучивали все наизусть. Это было невероятно нудно. Потом мы сражались в замедленном темпе, а камера в ускоренном режиме снимала эту уродливую пантомиму. Из-за этого мошеннического приема те кинодуэли выглядят такими нелепыми и неровными. Но с Фейнисом все было не так… Это напоминало… Он был прирожденным дуэлянтом. В первый раз, когда мы скрестили с ним шпаги, у меня появилось ощущение, что мне попался профессионал.
   – Вы хотите сказать, такой же фехтовальщик, как и вы? – уточнила Сара.
   Джастин заерзал, ему было явно не по себе. Его дыхание, прерываемое бронхиальными свистами, производившими угнетающее впечатление, стало шумным.
   – Нет… – проблеял он. – Это… Это трудно объяснить. Он сражался… как могли бы биться мушкетеры в шестнадцатом веке. Не очень элегантно, но эффективно, с совершенно невероятным мастерством. Он знал трюки, неожиданные выпады, о которых я понятия не имел. Он… Он дрался, чтобы убивать. Я тотчас же понял это по его глазам. Словно он сам сказал мне: «Игры кончились, парень. Теперь тебе придется защищать свою жизнь с помощью шпаги, или я проткну тебя насквозь. Мы сюда не развлекаться пришли». У меня по спине пробежал холодок. Он не притворялся, не сдерживал свои удары, а настойчиво подкарауливал, пока ты по ошибке не раскроешься. Три раза мне еле-еле удавалось отвести его клинок. А этот идиот-режиссер только радовался, потому что «это было как взаправду»! Он поздравил нас, просил так держать, не понимая, что присутствует на настоящей дуэли.
   – Вы хотите сказать, что Рекс пытался вас убить? – настаивала Сара.
   – Да, – отрезал старый каскадер. – Только профессионал может понять такие вещи, но в тот день я осознал, что мне придется защищать свою шкуру. Этот человек был убийцей. И невероятно ловким убийцей. Это читалось в его глазах. Он жаждал крови. К счастью, режиссер заорал: «Снято!» И Фейнис тут же снова заулыбался. Он похвалил меня за постановку руки, как будто ничего не произошло. Я был испуган и обессилен. Но вокруг никто не понял, что произошло, хотя мы были на волосок от трагедии. Думаю, именно этого придурок и добивался. Он надеялся, что я потеряю хладнокровие… Он хотел заставить меня драться с ним по-настоящему.
   – Вы бы так и сделали?
   – Возможно… Или так, или он проткнул бы меня насквозь. Знаете, в то время несчастные случаи на съемочных площадках были не редкостью. Равно как и смерти. Это был профессиональный риск, но он неплохо оплачивался, можно было договориться. Потом мне еще не раз приходилось сталкиваться в Фейнисом на дуэлях – и каждый раз он начинал свою игру. Должен признаться, что в конце концов мне стало страшно. С каждой новой схваткой было все хуже и хуже. Я уже понимал, что приближается момент, когда он проткнет меня насквозь. И я попросил меня заменить. Признаюсь в этом с чувством глубокого стыда.
   – Как он вел себя с вами за пределами съемочной площадки?
   – Он был невероятно любезен, но с намеком на иронию. Например, однажды он спросил, не соглашусь ли я давать ему уроки фехтования у него дома… как будто они были ему нужны! Я отклонил его предложение. Он посмотрел на меня так презрительно, как будто я обесчестил себя, отказавшись от дуэли. Вы наверняка решите, что все это лишь игра моего воображения, но оно тут ни при чем. Я разговаривал с другими каскадерами, которые с ним сталкивались, у них всех создалось то же впечатление. Они тоже были уверены, что Фейнис пытался их убить. Многие менее ловкие, чем я, даже были серьезно ранены.
   – То есть вы полагаете, что Фейнис питал тайную надежду убить одного из своих противников и потом списать это преступление на несчастный случай во время съемок?
   – Именно так. Знаете, мисс, эта странная фантазия широко распространена среди фехтовальщиков высокого уровня. Раньше или позже они все начинают обдумывать одну и ту же идею, задаваться одними и теми же вопросами: «А что такое настоящая дуэль? Что такое – почувствовать, как клинок входит в плоть противника?» В общем, появляется соблазн перейти к настоящему действию! Миф о мушкетерах, знаменитых бретерах… В конце концов это обязательно начинает на вас давить. Это нездоровое ощущение, но когда вы приобретаете некий уровень владения оружием, у вас неизбежно возникает желание дойти до конца. Извините меня, но ненастоящая дуэль – это как прерванное соитие, у вас начинается фрустрация. Думаю, что Фейнис был из тех, кто решил перейти к делу. Видал я таких. В тренировочных залах всегда можно найти экзальтированных молодых людей, которые вынашивают подобные планы. Фейнис же не ограничился одними мечтами.
   Сара переваривала информацию. Насколько можно этому верить? Может, это были просто фантазии Делакура, которые тот напридумывал, чтобы загладить давние промашки? Наверняка он с трудом выносил техническое превосходство Рекса…
   – Дело этим не кончилось, – продолжал старик. – Среди каскадеров пронесся слух, что Фейнис опасен. Конечно, его никто не трогал. Имей мы несчастье пожаловаться, нас бы обвинили в трусости. Так что мы объединились. Мы решили втайне объявить ему войну: собирались вместе, рассказывали друг другу про свои «штучки», неожиданные выпады, изучали стиль нашего общего врага, работали над собой. Это было похоже на заговор, но ничего смешного в этом не было. Для нас речь шла прежде всего о том, чтобы выжить в следующей схватке, продержаться до момента, когда режиссер крикнет: «Снято!»
   – Может, вы немного преувеличиваете? – рискнула спросить Сара, раздраженная мелодраматическим тоном старика.
   Делакур скрипнул зубами, словно она дала ему пощечину.
   – Вы слышите, как я дышу, мисс? – в ярости выдохнул он. – Это заслуга Рекса Фейниса. 18 апреля 1934 года во время съемок «Проклятой королевы», сто семнадцатого эпизода, его шпага, «Саламанка Кастельжас», выкованная в Толедо в XVI веке, проткнула мне правое легкое.
   Дрожащей рукой он расстегнул домашнюю куртку и сдвинул рубашку. Над сморщенным соском в обрамлении седых волос тянулся ужасный вздувшийся шрам.
   – Под конец он меня достал, – ухмыльнулся он. – Говорили, конечно, что это несчастный случай во время съемок! Но я-то знаю, что произошло… Я помню, как Фейнис взмахнул рукой, чтобы провернуть клинок в ране. Понимаете? Он сознательно увеличивал рану, как когда-то делали настоящие дуэлянты. Это заняло всего долю секунды, и он не пожалел времени, чтобы завершить свое дело. Человек, который ранит вас случайно, не ведет себя таким образом! Он знал, что творил… Впрочем, я понял это по его глазам. Он думал: «Видишь, я же говорил, что достану тебя».
   Джастину Делакуру потребовалось время, чтобы восстановить дыхание. Его лоб блестел от пота. Неуверенной рукой он поправил одежду.
   – Это положило конец моей карьере. После этого мне всегда не хватало дыхания. Мне пришлось расстаться с профессией каскадера, я стал техническим консультантом в костюмированных фильмах. Перебивался с хлеба на воду.
   – Других так называемых несчастных случаев не было?
   – Были, но никто никогда не решался ни открыто обвинить Фейниса, ни предъявить ему иск. Его жертвы попросту боялись.
   – Боялись чего?
   – Не знаю… Я сам, прикованный к больничной койке, лишившийся легкого, дрожал при одной мысли о том, что он явится меня прикончить. Я не решался спать, приходил в ужас от звука шагов, приближающихся к моей палате. Мне все время казалось: «Это он! Вот и он наконец!» Вам это может показаться глупым, но в этом человеке было что-то зловещее. Ты сразу понимал, что он способен на все. Кроме того, у него было достаточно денег, чтобы замять любой скандал. Его секретарь являлся к жертвам с чемоданчиком долларов. Он покупал их молчание.
   – Его секретарь?
   – Да, любезный такой господинчик в огромных очках в роговой оправе. Забыл, как его звали. Он выложил деньги на столик у моего изголовья в больнице. Он сказал только: «С пожеланиями скорейшего выздоровления от Рекса». И смылся.
   Джастин опустил глаза, словно не решался продолжить. Сара догадалась, что это еще не конец признаний. Она ждала.
   – Я не… я не должен был бы вам об этом рассказывать, – наконец прошептал старик. – Но это случилось так давно… Мы… мы так устали от Рекса Фейниса, что устроили заговор с целью… с целью его убить.
   – Правда? – удивилась Сара.
   – Правда. Каскадеры не выдержали. Они знали: что бы Рекс ни сделал, он останется безнаказанным. Так что в три приема они организовали несчастные случаи во время съемок, чтобы избавиться от него. Но ничего не вышло. Фейнис выходил из всех переделок без малейших царапин, к тому же это служило ему прекрасной рекламой. Ему невероятно везло, совсем как Гитлеру. Но и это еще не все… Рекс продолжал играть с огнем. Рассказывают, что он устраивал тайные дуэли в саду своего дома в Беверли-Хиллз. Дуэли до смертельного исхода. Среди фехтовальщиков поползли слухи: Фейнис обещал награду в десять тысяч долларов тому, кто рискнет драться с ним до первой крови. Понятие «первая кровь» абсурдно, ведь любому ясно, что первая кровь очень быстро может превратиться в смертельную рану! Понимаете, он был одержимым, пытался придать всему оттенок рыцарства, но речь-то шла об убийстве.
   – И… кто-нибудь согласился?
   – Естественно! Десять тысяч долларов в то время были огромной суммой. Нашлось множество спесивых мексиканских фехтовальщиков, убежденных в том, что они отлично владеют шпагой, у которых от такого предложения текли слюнки. Я знал троих, кто принял вызов, и с тех пор их никто не видел. Секретарь Рекса рассказывал, что они выиграли, получили награду и вернулись домой, по ту сторону границы, но я уверен в обратном. Рекс их убил. Он развлекался тем, что разделывал их на куски, а потом хоронил где-нибудь среди холмов. Никто не мог выдержать его натиска. Это был настоящий убийца.
   – И конечно, вы не можете доказать ничего из того, что вы тут нам нарассказали?
   Делакур пожал плечами и закашлялся.
   – Увы, нет, – вздохнул он. – В какой-то мере, не желая предавать эти случаи огласке, мы стали сообщниками Фейниса. Мы позволили ему продолжать. В его присутствии люди начали вести себя осторожнее. Его боялись задеть. Когда во время коктейля Рекс, забавляясь, попробовал спровоцировать кого-то из критиков на дуэль, тот чуть в штаны не наложил от страха. Я не знаю, как бы все развивалось. Фейнис вовремя умер. Не погибни он во время землетрясения, возможно, он бы перешел все границы и его махинации выплыли бы на свет божий. Лично я полагаю, что во время этих тайных дуэлей он убил с дюжину каскадеров. Повторюсь, мы жили в другое время. Он считался мачо. В моде были великие хищники, вроде Аль Капоне и Багси Сигеля. Женщины их обожали.
   – Вот именно, женщины, – перебила его Сара. – Как Фейнис вел себя с ними?
   – Он не обращал на них ни малейшего внимания, и они сходили от этого с ума. Они падали к его ногам, проскальзывали голыми в его постель, а ему хоть бы что.
   – Он был гомосексуалистом?
   – Нет, просто, похоже, он предпочитал биться на дуэли. Это его возбуждало гораздо больше, чем секс. Известные актрисы хвастались, что спали с ним, но нет никаких доказательств, что это правда. По-моему, они придумывали, зная, что он никогда не уличит их во лжи. Вы можете найти их и расспросить… большинство из них до сих пор живы, забавно будет услышать их точку зрения. Что же касается меня, то никто не переубедит меня в том, что это был психопат, убийца. Он принес немало вреда, оставшись безнаказанным, его защищал статус звезды.
   Делакур устало взмахнул рукой. Казалось, он изможден и обеспокоен тем, что столько наговорил. Не отдавая себе отчета, он часто бросал взгляды через плечо Сары на алюминиевый прицеп, словно там прятался кто-то, кто мог бы появиться и упрекнуть его в излишней болтливости.
   – Извините, – прошамкал он, поднимаясь. – Я очень устал. Я так давно никого не принимал… Но мы можем возобновить этот разговор в другой раз, если захотите.
   Сара поблагодарила и, прежде чем откланяться, протянула ему свою визитку.
   Садясь в машину, она обернулась напоследок. Ее глаза встретились с глазами Джастина. Она прочитала в них страх.
   Сара завела машину и повела ее по изгибам Малхолланддрайв.
   – Ну и?.. – наконец не выдержала Антония. – Что ты думаешь об этом его выступлении?
   – А ты? – парировала Сара. – Во всяком случае, похоже, он убежден в том, что говорит.
   Антония пожала плечами.
   – Действительно, вокруг великого Рекса было столько слухов, – признала она. – Но так со всеми звездами. Им пытаются приписать какие-то темные делишки, в которых опасно признаваться. Делакур ненавидел Фейниса, потому что тот фехтовал лучше его. По-моему, этого простого объяснения вполне достаточно. За те сорок лет, что он лелеял свою злобу, он сам поверил в свои сказки.
   – Возможно, – кивнула Сара. – Но может быть, и нет… Это объясняет интерес Адриана Уэста. Если Рекс был этаким убийцей-психопатом, это поднимает его цену как объекта для коллекции. С некоторых пор я считаю, что на той пленке, которую Уэст просит нас достать, записан не просто разговор двух киношников.
   – А что, по-твоему?
   – Не знаю. Запись убийства?

7

   Оставив Антонию на Сансет-бульваре, Сара направилась в сторону Венеции. Солнце садилось. Встреча оставила у нее смутный, но неприятный осадок. Она не считала Делакура фантазером, еще меньше – сумасшедшим. Она склонялась к тому, чтобы поверить ему, но новые детали, сообщенные бывшим каскадером, придавали делу опасный оборот.
   «Возможно, Адриан Уэст решил меня одурачить? – подумала она. – Может быть, магнитофон – всего лишь приманка, чтобы убедить меня открыть эти чертовы контейнеры и просеять их содержимое? Он надеется, что я найду там скелеты дуэлянтов, которых Рекс Фейнис убил в своем саду?»
   Чем больше она размышляла, тем больше крепла ее уверенность в том, что дело нечисто. Что такое набрали там экскаваторы Мэлоуна, подрядчика, который расчищал руины?
   «Может, ирландец нашел тела? – размышляла она. – Даже если Фейнис осмотрительно закопал их как можно глубже, землетрясение могло вытащить их наружу. Мэлоун никому ничего не сказал, наверняка собирался шантажировать секретаря актера, которого расследование поставило в затруднительное положение. Неожиданная смерть помешала ему довести это дело до конца».
   Эта внезапная смерть ее сильно смущала. В свете признаний Делакура она выглядела более чем подозрительной: кто-то хотел заставить Мэлоуна замолчать – тут двух мнений быть не могло!
   Приехав в Венецию, Сара поторопилась поставить машину в гараж – было уже темно, и она чувствовала себя неуютно. Она заперла дверь на два оборота и убедилась, что ставни закрыты. Антония наверняка посмеялась бы над ней. Ну и пусть!
   Оказавшись дома, в укрытии, Сара налила себе полстакана виски, разложила документы, выданные Уэстом, на журнальном столике в гостиной и погрузилась в созерцание фотографий. Странные образы роились в ее мозгу – две фигуры в лунном свете друг против друга в саду, полном гигантских кактусов. Позвякиванье клинков, тяжелое дыхание мужчин. На камне лежит «награда» – десять тысяч долларов мелкими купюрами. Секретарь, прячущийся в темноте, следит за исходом встречи. Неподалеку к стене прислонена лопата. Среди свечек кактусов и юкк – могила, которая ждет своего жильца. И этот постоянный звук железа о железо… Иногда один из дуэлянтов издает стон или ругается сквозь зубы – значит, его царапнуло острием шпаги…
   Сара встряхнулась, понимая, что позволила воображению взять верх. Но все же она не была столь наивна, чтобы не понимать, насколько часто власть и слава выявляют самое дурное, что есть в человеке, Голливуд строился на этих тайных пороках и извращениях. Еще в детстве Тизи рассказывал ей малоаппетитные подробности о поведении тех или иных идолов, обожествляемых толпой, и с тех пор у нее не осталось ни малейших иллюзий о маленьком мирке звезд.
   Поддавшись внезапному порыву, она сняла трубку и набрала номер своего опекуна. Он ответил тотчас, словно ждал этого звонка весь вечер. Сара рассказала ему о встрече с Уэстом, потом нерешительно упомянула о теории Делакура.
   – Это правда, что в то время ходили такие слухи? – спросила она. – Я имею в виду тайные дуэли…
   – Да, – раздался приглушенный хриплый голос старого реквизитора. – Наш расчудесный Рекс был не такой уж невинной овечкой. Но о ком в Голливуде нельзя это сказать? Происходили странные вещи… Старлетки умирали во время вечеринок, другие просто исчезали на следующий день. Учти еще, что актеры якшались с воровским миром. Некоторые актрисы даже спали с самыми известными бандитами и дико этим гордились. Все смешалось. А Рекс парил надо всем этим, как живой бог. Это трудно себе представить сейчас, когда его все забыли. Даже если он действительно убивал тех бедняг, могу поспорить, что полиция попросту закрывала глаза. Рекс общался с самыми сливками общества – губернаторами, сенаторами, прокурорами. Его приглашали в Белый дом. Я помню, что журналисты из скандальных газетенок наградили прозвищем жилище Рекса – они называли его Домом шепотов, потому что там рассказывались самые компрометирующие секреты. – Он сделал паузу, а потом продолжил: – Мне бы не хотелось, чтобы ты в это ввязывалась… Ты можешь выковырять на свет божий мерзкие истории, это опасно. Иногда мне кажется, что Рекс не был жертвой землетрясения, что его просто убили в ту ночь, чтобы свалить все на природу, а тело бросили среди развалин дома.
   – А что именно наводит тебя на эту мысль?
   – Не знаю. Это настолько глупая смерть, уж слишком на него не похоже. И потом, эти «художественные» споры с режиссером… Маловероятно, Рексу было наплевать на такие вещи. Фон, форма, смысл фильма… Ему это было безразлично. Его интересовали только сцены дуэлей. Будь осторожна, мне бы не хотелось, чтобы ты попала в неприятную переделку.
   – На кону много денег, – жалобно произнесла Сара. – А мне они нужны, ты же знаешь.
   Они сердечно распрощались, и она положила трубку, не продвинувшись ни на йоту. На следующий день в девять утра ей предстояло принять решение – на это время была назначена встреча с адвокатом Уэста, чтобы подписать контракт и получить первый чек. Теперь она знала, что в договоре есть положение о конфиденциальности, запрещающее ей обсуждать с посторонними то, что она обнаружит.
   «Иначе говоря, – думала она, – если я обнаружу с дюжину трупов, то не могу сказать об этом никому, кроме Адриана Уэста, даже если для этого мне придется нарушить закон. В противном случае я обязана вернуть все деньги до последнего цента».
   Тизи прав, все это плоховато пахнет.
   Сара уже направилась было в спальню, когда зазвонил телефон. Она сняла трубку, убежденная, что это опекун, и очень удивилась, услышав в трубке тяжелое свистящее дыхание Джастина Делакура.
   – Извините меня, – пропыхтел старый фехтовальщик. – Я сомневался, звонить вам или нет, но мне… мне бы хотелось повидаться с вами. Я… я не все сказал вам сегодня. Я боялся, что Антония посмеется надо мной. Вы же знаете ее, иногда она бывает такой язвительной. Вы можете приехать?
   – Сейчас? – удивилась Сара.
   – Да, это будет более благоразумно… Дело, о котором идет речь, неотложное. Я вас жду.
   И он повесил трубку, не дав собеседнице времени ответить. Сара удивленно подняла брови. Ей совершенно не хотелось петлять по Малхолланд-драйв среди ночи. В этом безлюдном месте беспечных водителей часто атаковали банды мотоциклистов. А иногда какие-нибудь сумасшедшие устраивали засады в канавах по обочинам. Они развлекались тем, что разбивали лобовые стекла из рогаток. Потерять контроль над машиной на такой дороге было очень опасно, потому что через раз машина оказывалась в кювете. Ко всему прочему Малхолланд был излюбленным местом в дымину пьяных школьников. Они любили гонять там, втопив в пол педаль газ и не заботясь о тех, кого ослепляли светом фар.
   Сара колебалась, но ее мучило любопытство. Схватив ключи и сумочку, она спустилась в гараж.
   Через десять минут она уже неслась по дороге к холмам. Машину она вела, судорожно вцепившись в руль, нервы были натянуты до предела.
   Она уже решила, что заблудилась, когда увидела слева яркий свет. Она догадалась, что Джастин Делакур поставил световые сигналы, как на взлетно-посадочной полосе, чтобы указать ей дорогу. Сара с облегчением вздохнула и свернула на тропинку.
   Старый каскадер ждал ее, дрожа на пыльном ветру, несшемся из пустыни. Было холодно. Он опирался на трость с серебряным набалдашником, шею его закрывал белый шелковый шарф – он был похож на обнищавшего аристократа, потерявшегося в стране буритос. «Ладно уж, давай, старый кривляка!» – подумала Сара с легкой нежностью.
   Как только она заглушила мотор, Джастин нажал на кнопку, и ранчо погрузилось во тьму. Он, хромая, подошел к машине и открыл дверцу.
   – Я так счастлив, что вы согласились приехать, – прохрипел он. – То, что я хочу вам открыть, немного… странно. Я не мог сказать этого по телефону. Это по поводу Рекса Фейниса. Может, пройдем в дом? Там будет удобнее.
   Сара последовала за ним. Алюминиевые вагончики, закрепленные в бетоне, блестели, как детали упавшего с неба странного космического корабля, которому не хватило горючего.
   – Я не всегда был таким бедным, – словно извиняясь, произнес Джастин. – Но я неудачно вложил деньги. Кино не подготовило меня к возвращению в реальный мир. Довольно долго все было просто, слишком просто. Ваш агент занимается всем вместо вас, вы принимаете все как ребенок, родители которого готовы исполнить любой каприз, а потом приходит время потуже затянуть пояс, и вы оказываетесь в мире, которого не понимаете и где все невероятно сложно.
   Он, хромая, поднялся по ступенькам.
   «Надеюсь, он позвал меня не потому, что его мучает бессонница, – подумала Сара. – Скорее всего после такого вступления он попытается мне что-нибудь продать».
   Оказавшись внутри, она обратила внимание, что прицеп был обставлен с невероятным вкусом. Посетитель чувствовал себя как в роскошном поезде девятнадцатого века. В президентском вагоне, если быть точным. Это было что-то вроде шкатулки, наполненной ценными, хрупкими вещами и античными бюстами. Алюминиевые перегородки исчезли под деревянными панелями, начищенными воском и покрытыми резьбой. Там и сям лежали и висели части доспехов: латы, шлемы, наколенники.
   – Сегодня днем, – начал Джастин, – я не все вам сказал. Антония очаровательна, но она считает меня выжившим из ума старым хрычом. Мне не хотелось выглядеть смешным в ее глазах. Время от времени я прибегаю к ее услугам, чтобы продать вещи из коллекции.
   – И… что же вы от меня скрыли? – спросила Сара, торопясь покончить с тягостным разговором.
   Произнося эти слова, она поняла, что боится. Боится этого странного человека, боится этого места на краю света, боится окружающей их ночи… Это было что-то вроде резкого предчувствия, интуитивного предвидения надвигающейся катастрофы. Внезапно ей захотелось развернуться и бежать отсюда без оглядки, не дожидаясь продолжения.
   – В тот момент, когда я получил ранение в легкое, – объяснил Делакур, – я еще мог сражаться. Прежде чем упасть в обморок, я инстинктивно защищался до последнего и попал Фейнису по руке. На самом деле моя шпага проткнула его бицепс насквозь.
   – Да? – Девушка не понимала, куда клонит ее собеседник.
   – Когда я вышел из больницы, – продолжал старик, – друг принес мне мою шпагу, которую он обнаружил на площадке. Она была в крови Рекса Фейниса. Мой друг не вытер ее, чтобы у меня было доказательство, что я действительно загнал «зверя», несмотря на ранение. Эта шпага все еще у меня, я вам ее покажу.
   Он поманил ее за собой и исчез во втором вагоне. Это место было обустроено под библиотеку, шпаги всех сортов, наверняка очень старые, были развешаны по стенам – арсенал довольно впечатляющий. Старый бретер явно этим гордился.
   – Вот моя коллекция, – объявил он. – Точнее, то, что от нее осталось. Не буду утомлять вас техническими подробностями, женщины обычно нечувствительны к красоте оружия. Я бы хотел обратить ваше внимание вот на это…
   Он указал на витрину, где лежала шпага с клинком в пятнах ржавчины.
   – Вот клинок, который ранил Рекса Фейниса, – театральным тоном произнес Делакур. – Как видите, я его так и не почистил. И вот что я хотел вам сказать: однажды я заболел, и врач моего друга пришел ко мне сюда. Он остановился перед этой витриной и сказал: «Так это и есть кровь Рекса Фейниса? На твоем месте я бы отдал ее на анализ… Любопытно узнать, из чего сделан этот мужчина. Он всегда казался мне не совсем человеком». Конечно, это была шутка, но она натолкнула меня на размышления. Через три месяца я не выдержал, соскоблил немного ржавчины со шпаги и отнес ее в лабораторию. Результат анализа оказался ошеломляющим.