Буджолд Лоис. Разделяющий нож: В пути

   – Я никогда не замечал, чтобы дозорные хотели получить помощь от фермеров, – сказал Флетч.
   – По большей части так и есть, – признал Даг. – Ни один фермер не может сражаться со Злым напрямую. Во-первых, вы не можете закрыть свой Дар, чтобы защититься… и вы не можете изготовить… определенное оружие. – Даг моргнул и нахмурился, словно всадник, приготовившийся заставить упрямую лошадь перепрыгнуть через преграду, и выпалил: – Разделяющие ножи. Вы не можете делать разделяющие ножи, чтобы убивать Злых. – Сглотнув, Даг продолжал: – Только хоть вы и не можете стать бойцами, вы могли бы найти способ не становиться едой. Каждого живого человека следовало бы обучить различать признаки опустошения – как учат узнавать ядовитый сумах или гремучую змею или не попадать под дерево, которое рубишь.
   – И как бы ты взялся за это дело, дозорный, – обучить каждого? – с любопытством спросила тетушка Нетти.
   – Не знаю, – вздохнул Даг. – Если так посмотреть на дело, мое предложение выглядит довольно безумным. Прошлой весной мы наткнулись на Злого у Глассфорджа достаточно рано только потому, что там случайно остановился отряд Чато и дозорные болтали с местными о появлении разбойников – этого оказалось достаточно, чтобы Чато заметил некоторые странности. Если бы можно было каким-то образом показать людям… рассказывать мне не пришлось бы. – Даг кисло улыбнулся. – Я никогда не был красноречивым человеком.
   – Ты ешь, Даг. – Фаун показала на его тарелку. Все остальные свои давно опустошили. Даг послушно принялся за еду.
   – А ведь можно было бы показывать ту пустошь, что, как ты говоришь, образовалась рядом с Глассфорджем, – сказал Вит. – Тогда люди знали бы, как это выглядит.
   Кловер прищурилась.
   – С какой стати кто-нибудь захочет смотреть на подобное? По описанию звучит отвратительно.
   Вит откинулся на стуле и потер нос, потом оживился:
   – Нужно брать за это деньги.
   Даг перестал жевать и вытаращил глаза.
   – Что?
   – Ясное дело! – Вит наклонился вперед. – Если люди должны за что-то платить, они думают, что увидят нечто особенное. Можно было бы организовать поездки на фургонах из Глассфорджа. Брать по пять медяков за поездку и еще по десять – за еду в дороге. Ну а лекцию оставить бесплатной… Уж тут люди начнут рассказывать, вернувшись домой, – «Что ты видела в Глассфордже, дорогая?». Могло бы стать прибыльным дельцем – держать фургон и продавать еду… не то что корчевать пни. Будь у меня деньги, чтобы купить ту пустошь, я бы так и сделал. Она принесла бы больше дохода, чем поле в сорок акров.
   Фаун подумала, что никогда еще не видела Дага таким растерянным. Она приложила все усилия, чтобы не захихикать, хотя больше всего ей хотелось пнуть Вита.
   – Ну так денег у тебя как раз и нет, – поддразнил брата Флетч.
   – Благодарение богам, – добавила Кловер, обмахиваясь ладонью. – Это было бы все равно что бросить деньги в колодец.
   – Кончай паясничать, – нетерпеливо бросил папа Блуфилд. – Никому не смешно.
   Вит пожал плечами, отодвинул стул и поднялся, чтобы отнести тарелку к мойке. Даг снова начал медленно жевать. Он смотрел на Вита со странным выражением – совсем не сердито, что удивило Фаун, знавшую, как серьезно Даг относится ко всему, что касается Злых. Все семейство ожидали дела, и обед пора было заканчивать.
 
   Позже, разложив свои вещи в бывшей комнате близнецов, Даг прижал к себе Фаун и вздохнул.
   – Ох, и каша у меня получилась… Отсутствующие боги! Если я не способен все объяснить членам собственной семьи и заставить их понять, на что рассчитывать, когда дойдет дело до чужих людей?
   – Не думаю, что у тебя так уж плохо получилось. На них просто свалилось все сразу, им еще нужно это обмозговать.
   – Не так я объяснял… И о разделяющих ножах я не рассказал, так что мне наполовину не поверили… или половина их мне не поверила… уж не знаю, так или этак. Ох, Искорка, я и сам не знаю, что мне делать на новом пути. Я всего лишь старый дозорный. Наверняка я человек, не подходящий для нашей затеи.
   – Это же была первая попытка. У кого все получается с первого же раза?
   – У того, кто хочет дожить до второй попытки.
   – Это верно для случаев, когда от попытки зависит жизнь или смерть… например, в схватке со Злым. Люди не умирают от того, что споткнулись на слове.
   – Мне казалось, что меня задушит собственный язык.
   Фаун собралась обнять мужа, но тут отстранилась и посмотрела ему в лицо.
   – Тебе трудно не просто потому, что дело сложное, – проницательно сказала она. – Дозорным не положено открывать такие секреты фермерам, верно?
   – Уж это точно.
   – У тебя были бы неприятности с твоими соплеменниками, если бы они узнали?
   Даг пожал плечами.
   – Трудно сказать.
   Это не слишком обнадежило Фаун. Она задумчиво прищурила глаза, но потом махнула рукой и просто крепко обняла Дага – было видно, что он никогда в этом еще так не нуждался. Его дыхание взъерошило ее кудри, когда Даг поцеловал ее в макушку.

2

   Под давлением нехватки рабочих рук на жатве и установившейся сухой погоды Фаун и Даг почти немедленно утратили статус гостей. Даг совсем не возражал, проявляя и добрую волю, и острый практический интерес к работе на ферме. Все это было так же ново и странно для него, как раньше совершенно незнакомый ритм жизни лагеря дозорных – для Фаун. Она гадала, не тоскует ли он уже по дому.
   Как всегда, Блуфилды объединили силы при сборе урожая с Роперами, семьей папиной сестры. Ферма Роперов располагалась на северо-восток от угодий Блуфилдов. Двое сыновей и дочь – любимая кузина Фаун Джинджер – все еще жили дома, и общими усилиями двух семей большое кукурузное поле Роперов было убрано за три дня. Потом очередь дошла до пшеницы Блуфилдов. Даг проявил неожиданную ловкость в обращении с длинной косой. Его протез состоял из деревянной основы, к которой вместо обычного крюка можно было привинчивать несколько удобных приспособлений, в том числе специально сконструированный лук. Тот инструмент, который Даг обычно использовал, чтобы держать весло узкой лодки на озере, подошел и для рукояти косы, и после некоторого экспериментирования Даг ловко приноровился скашивать высокие злаки, что и было поручено ему папой Блуфилдом.
   Подбирать колосья было обязанностью детей с самого раннего возраста: Фаун, Джинджер и Вит занимались этим, когда еще под стол пешком ходили. Все они теперь выросли, но подбирать колосья по-прежнему требовалось. Фаун, согнувшись, передвигалась по яркой золотой стерне, размышляя о том, что Кловер и Флетч могли бы и поторопиться с производством следующего поколения низкорослых сборщиков. Вдоль изгороди, окружающей пастбище, выстроились лошади, с ленивым любопытством следя за странным поведением своих хозяев.
   Дойдя до конца ряда, Фаун выпрямилась, чтобы дать отдых спине и посмотреть, как справляется Даг, работавший на дальнем конце поля с папой Блуфилдом, дядей Ропером, его сыновьями и Флетчем; мужчины вязали снопы и складывали их в ожидающую тележку. Даг выделялся среди фермеров, хотя его загар был не темнее, чем у них, а шляпа из озерного тростника почти не отличалась от их соломенных: уж очень он был высок.
   Вит тоже выпрямился, поправил лямку сумы на плече и проследил за взглядом сестры.
   – Нужно предупредить папу, чтобы он не позволял Дагу переутомляться, – озабоченно сказала Фаун. – Сам он не догадается передохнуть.
   – Так куда все-таки его ранили? – спросил Вит. – Когда мы вчера вечером ходили к реке мыться, я только и разглядел, что небольшой шрам у него на левом бедре.
   – Рана была хоть и небольшая, зато глубокая, – ответила Фаун. – Лезвие ножа дошло до кости и переломилось. Целительнице в лагере дозорных пришлось потрудиться, пока она выудила все осколки. Только не это так на него подействовало. – Беря пример с Дага, Фаун решила ограничиться изрядно упрощенной версией правды. – Злой в Рейнтри чуть не вырвал у него Дар во время схватки – пострадали левая рука и бок Дага. Это чуть его не убило. Похоже на то, что Даг теперь поправляется от собственного личного осквернения.
   – И сколько же на это нужно времени?
   – Я не уверена. Думаю, он и сам точно не знает. Большинство тех, у кого пострадал Дар, просто умерло на месте. Даг говорит, что когда Злой из Глассфорджа оставил эти отметины у меня на шее, – Фаун коснулась пугающих красных следов – одного справа, четырех слева, – он повредил и тело, и Дар. Будь это просто синяки, оставленные рукой человека, они прошли бы два или три месяца назад, и ничего уже не было бы заметно. Повреждение Дара – дело скверное. – Рука Фаун легла на живот, но она тут же отдернула ее и спрятала в складках юбки. Даг был не единственным, самые страшные раны которого оставались скрыты внутри.
   – Угу, – буркнул Вит. – Вот уже действительно!
   – Слабость и боли совсем не так его беспокоят, как урон, который понес его Дар.
   – Это то второе зрение, о котором он говорил?
   – Да. Обычно он чувствует вещи на милю в окружности – как я понимаю, это поразительно даже для дозорного. А теперь, по его словам, расстояние сократилось всего до сотни шагов. Целительница говорила, что Даг почувствует улучшение Дара, когда сможет видеть, как раньше.
   Вит заморгал.
   – А как… как насчет того, что он может делать своим Даром? Вроде той чаши?
   Да, случай с чашей произвел впечатление на Вита. И с полным основанием, подумала Фаун.
   – Пока еще нет. Не так хорошо. – Фаун вспомнила о других чудесах, которые помогал Дагу совершать его Дар, и вздохнула. Когда Стражи Озера занимались любовью, в этом участвовало не только тело, но и Дар, и о таком искусстве фермеры и мечтать не могли… но это объяснять Виту она не собиралась.
   Вит, хмурясь, посмотрел на жнецов и покачал головой.
   – Он тут кажется не на месте.
   Фаун заслонила глаза рукой.
   – Почему? По-моему, он здорово управляется с косой.
   – Ну вот, например, эта его шляпа…
   – Я сама ее ему сплела! Так же как и тебе.
   – Ах, так вот почему он не желает с ней расставаться! Чего только он не заставил тебя делать… Только… – Вит сделал непонятный жест. – Любому видно: Даг выглядит нормально на своем злющем коне, он выглядит нормально с этим своим луком, который как будто растет из его деревяшки, не говоря уже о том, что стрелы у него летят, куда он пожелает. Я никогда не видел, чтобы он обнажал свой здоровенный нож, но уверен: мне не хотелось бы быть его противником, когда он это сделает…
   – Верно, – согласилась Фаун.
   – Но стоит ему взять косу, или вилы, или ведро – и он выглядит не на месте, как… как вон та длинноногая серая кобыла, если ее запрячь в соху. – Вит кивнул в сторону ограды пастбища.
   Ласточка, серая в яблоках кобыла, которую Даг прислал в Вест-Блю как свадебный дар в стиле дозорных, насторожила свои изящные уши. Она выглядела элегантной, как лунный свет на воде, и быстрой, как ручей, даже когда стояла неподвижно. Рядом с ней ее жеребенок Черныш, с гордостью принявший свою долю восхищенных взглядов, взбрыкнул и затанцевал по пастбищу, задрав хвост.
   Грейс со скучающим видом стояла у ограды, ее гнедая шкура сияла теплым светом на солнце. Копперхед из-за своего вздорного характера остался в изгнании в маленьком загоне около амбара, но две молодые крестьянские лошадки, которых все называли упряжкой Вита, спокойно щипали травку в нескольких шагах от кобыл. Варп и Вефт были милыми, работящими, сильными животными, но… их никогда нельзя было представить себе крылатыми.
   – Предполагалось, что Ласточка станет подарком для мамы, – вздохнула Фаун. – Только не думаю, что мама на ней ездит.
   Вит фыркнул.
   – Куда ей! Она слишком пугается этой красотки. Что касается меня, я сделал всего несколько кругов по лугу, да только, когда сидишь на такой кобыле, земля кажется уж очень далеко внизу.
   – Даг не хотел, чтобы она бездельничала. Я подумала, не приучите ли вы ее возить тележку.
   – Может быть. Папа собирается снова получить от нее жеребенка – если удастся найти поблизости достойного жеребца. Он поговаривал о Надежном дядюшки Хаука или о том показушном жеребчике Санни Сомена.
   – Надежный подойдет, – безразлично сказала Фаун и добавила: – Родители, надеюсь, не собираются охолостить Черныша? Невестка Дага Омба беспокоилась об этом.
   – Охолостить этого жеребенка? Да ты с ума сошла! – проворчал Вит. – Ты только подумай о плате за услуги такого племенного жеребца года через два! Он будет содержать в старости и свою маму, и нашу тоже.
   Фаун кивнула, порадовавшись за Омбу.
   – Значит, все в порядке. Грейс свела знакомство с замечательным жеребцом из табуна дозорных по имени Тень, прежде чем мы уехали из лагеря. – Так вышло случайно, но об этом можно было и не говорить. – Даг ожидает, что весной у нее родится действительно прекрасный жеребенок – с отцовскими пропорциями и материнским характером.
   Вит ухмыльнулся.
   – Как бы не вышло наоборот.
   – Эй! Грейс тоже по-своему очень хорошенькая лошадка!
   – Если тебе нравятся низенькие толстушки – что, надо отметить, стало тут у нас популярным.
   Фаун с подозрением посмотрела на брата, но решила, что он намекает на Кловер, а не на нее, и не стала реагировать на колкость.
   Вит, подняв брови, хихикнул.
   – Нужно сказать Кловер, что твоя кобылка опередит ее в детской гонке. Хочется посмотреть на выражение ее лица.
   «Я ни в какой детской гонке не участвую!»
   Фаун собралась уже рявкнуть на брата, но громкий резкий свист с другого конца поля прервал ее. Папа Блуфилд решительно показывал большим пальцем на землю. Его отпрыскам ничего не стоило перевести этот знак и, пожав плечами, они снова взялись за подбирание колосьев.
 
   Когда мама Блуфилд, Кловер и тетушка Ропер принесли к пшеничному полю обед, все расположились на отдых под яблонями. Фаун набрала в подол падалицы и отправилась к ограде пастбища, чтобы побаловать лошадей. Все они сгрудились в углу, так напирая на загородку, что она заскрипела, и потянулись мордами к Фаун, радуясь ароматным фруктам; их мягкие подвижные губы защекотали ее ладонь. Фаун нравилось наблюдать, как животные со счастливым видом жуют и довольно вздыхают, как раздувают ноздри и моргают большими карими глазами.
   Она вытерла конскую слюну о юбку и двинулась обратно. Даг сидел рядом с дядюшкой и тетушкой Ропер и их детьми, что-то говоря и жестикулируя. Должно быть, пытается объяснить им, что такое Дар, предположила Фаун, основываясь отчасти на прикосновении его руки к свадебной тесьме, но по большей части на том, как его слушатели с напряженными улыбками пытались отодвинуться в сторону, несмотря на трудность такого маневра, если сидишь, скрестив ноги. Тетушка Ропер заметила Фаун, помахала ей и похлопала рукой по земле рядом с собой: «Иди сюда и защити нас от своего дикого дозорного!»
   Фаун вздохнула и поспешила присоединиться к родственникам.
 
   Запланированные несколько дней отдыха в Вест-Блю незаметно превратились в недели тяжелой работы, но Даг обнаружил, что испытывает странное умиротворение, несмотря на задержку. Долгие дни на свежем воздухе вместе с остальными жнецами были полны трудов – бобовое поле, например, оказалось гораздо больше, чем казалось, и к тому времени, когда оно было убрано, Дагу начали сниться груды бобов, – однако он спал ночами, и спал крепко. В доме, на настоящей кровати, обняв Фаун. Еда тоже не была теми сушеными припасами, которые легко возить с собой и приходится тщательно отмерять, чтобы хватило до конца похода, – здесь на столе каждый раз появлялось весомое, роскошное угощение. И здесь не было более серьезных источников беспокойства, чем случайная перепалка, не было большей угрозы, чем несвоевременно пролившийся дождь.
   Перерыв в путешествии пошел Дагу на пользу. Темная мучительная боль во всех костях после ранения Дара уступила место чистой усталости хорошо потрудившихся мускулов. Его левая нога окрепла – уже много дней он не нуждался в палке. И он чувствовал себя менее… неуверенным. Конечно, он не пытался прогуляться до деревни, где был риск встретить некоторых молодых людей, имевших все основания вспоминать его предыдущий визит без удовольствия. Однако какие бы слухи ни ходили о нем в деревне, скверные парни тоже не осмеливались появиться на ферме Блуфилдов, и Даг был доволен тем, что окружают его фермеры, ради Фаун проявляющие к нему доброжелательство.
   – Ну так что, дозорный…
   Голос Соррела прервал размышления Дага; он поднял голову, закрыл рот и протер глаза, надеясь, что не начал похрапывать, сидя в кресле. По сложившейся привычке все семейство Блуфилдов собралось после ужина в гостиной, чтобы воспользоваться светом одной лампы на всех. Флетч и Кловер отправились этим вечером к ее родственникам, но Трил сидела на своем обычном месте и шила; Нетти, не нуждавшаяся в освещении, предпочла прясть в обществе, а Фаун и Вит расположились за столом, оперяя стрелы: за время жизни в лагере дозорных Фаун овладела этим искусством.
   Оказалось, что жуткие промахи Вита объяснялись не только полным отсутствием практики; стрелы из его маленького запаса, бесплатно подобранные где-то, были плохо сделаны и не сбалансированы. Когда Вит жалобно попросил Дага привести их в порядок, Даг подумал, кивнул и, к ужасу Вита, переломил все через колено. После этого Даг пожертвовал десяток старых кремневых наконечников для новых стрел, хотя и предпочел сохранить свои лучшие стрелы со стальными наконечниками для более серьезных нужд, чем обучение новичка. Новыми стрелами занялась Фаун, и Даг нашел, что Виту полезно подчиняться указаниям младшей сестры. Парень все еще, на взгляд Дага, слишком часто был склонен относиться к Фаун свысока.
   Услышав голос папы Блуфилда, Даг встряхнулся и постарался не выглядеть сонным.
   – Да, сэр?
   Соррел задумчиво смотрел на него.
   – Кажется, я не поблагодарил тебя за то, что вы остались на жатву. Ты одной рукой делаешь больше, чем большинство парней двумя.
   Фаун, старательно прикручивая три подрезанных пера к древку стрелы, улыбнулась; на ее лице было написано: «А я что говорила!»
   – Я никогда раньше особенно не задумывался, – продолжал Соррел, – о том, чем занимаются дозорные. Только, должно быть, работа это нелегкая – в своем роде. Более тяжелая, чем я предполагал, и не слишком благодарная.
   Даг согласно кивнул. Соррел с трудом подбирал слова, но говорил явно искренне, пытаясь разобраться в новых для него понятиях.
   – Только вот в чем дело… не могу не поинтересоваться… случалось ли тебе когда-нибудь работать, чтобы обеспечить пропитание?
   Фаун возмущенно выпрямилась, но Даг успокаивающе махнул ей рукой.
   – Это не оскорбление, дорогая. Я знаю, что он имеет в виду, – в определенном смысле ответ ведь отрицательный. В походе мы можем охотиться, выделывать шкуры, собирать целебные травы, немного торговать и охранять дороги, но все это на втором месте после выслеживания Злых. Дозорные не собирают урожай и не хранят выращенное, как фермеры. Этим занимаются мои родичи в лагере. Дома меня всегда ждала приготовленная постель… хоть я и немного времени ею пользовался.
   Соррел кивнул.
   – Но теперь у тебя больше нет лагеря.
   – Нет…
   – Так как же вы с Фаун собираетесь жить дальше? Не думаете завести ферму? Или еще что?
   – Не знаю пока, – медленно проговорил Даг. Он хотел дать честный ответ. – Я полагал, что уже слишком стар, чтобы учиться новому образу жизни, но должен сказать, что в последние недели мне пришлось пережевывать не только вкусную стряпню Трил. Наверное, мне просто не приходило в голову, что найдутся добрые люди, которые покажут мне новую дорогу.
   – Фермер-дозорный? – пробормотала Трил, подняв брови. Вит скорчил гримасу, хотя Даг и не был уверен, что это могло означать.
   – Сам по себе – вряд ли. Однако Фаун знает дело, и может быть, для нас вдвоем это станет не таким невероятным, как раньше казалось. – Другой потенциальный талант Дага – целительство – был слишком опасен в крестьянских землях, как неоднократно говорили ему соплеменники. В любом случае ослабленный Дар сейчас делал размышления об этом бесполезными.
   Соррел осторожно поинтересовался:
   – Не подумать ли вам о том, чтобы обзавестись землей здесь, в Вест-Блю?
   Даг взглянул на Фаун, и та в ответ еле заметно, но выразительно помотала головой. Нет, она не имела никакого желания поселиться всего в трех милях от предмета ее первой несчастной любви – и первой ненависти. Даг был не единственным, кто предпочитал не появляться в деревне.
   – Еще слишком рано говорить об этом.
   Трил подняла глаза от шитья и сказала:
   – Так что вы собираетесь делать, когда появится ребенок? Мой опыт говорит, что они не придерживаются расписания. – Пронзительный материнский взгляд Трил был откровенно вопросительным: то ли Даг, как и все мужчины, просто идиот, то ли что-то скрывает…
   Даг не собирался посвящать Блуфилдов в разнообразные методы, с помощью которых дозорные не заводили детей, пока не хотели того; некоторые из этих методов, как он подозревал – нет, был уверен, – родители Фаун не одобрили бы. Секрет того вреда, который причинил чреву Фаун Злой (ее выздоровление было столь же медленным, как и его собственное), Фаун предпочла держать при себе, и он уважал ее выбор. К тому же… как говорят фермеры о прошлых горестях? «Перемелется – мука будет»…
   – Наши женщины рожают в дороге, – уклончиво ответил он.
   Трил бросила на него скептический взгляд, какого и заслуживал такой ответ.
   – Только мне кажется, что Фаун так и не стала одной из ваших женщин. К тому же, судя по твоим рассказам, твоих соплеменниц поддерживает весь род, весь клан и весь лагерь, даже если их мужья в это время гоняются за зловредными привидениями.
   Дагу хотелось возмущенно воскликнуть «Я о ней позабочусь!», но ему хватило ума сдержаться. Опустив глаза, он коротко кивнул:
   – Это так, мэм.
   – Мы собираемся попутешествовать, прежде чем решим, где устроиться, – решительно сказала Фаун. – Даг обещал показать мне море, и я не дам ему нарушить обещание.
   – Море! – изумленно прошептала Трил. – Вы не говорили, что собрались так далеко! Я думала, вы просто хотели побывать в долине Грейс. Голубушка, это же опасно!
   – Море! – повторил за матерью Вит столь же изумленно, но совершенно другим тоном. – Фаун собирается увидеть море? И уже побывала в Рейнтри! А я никогда не выбирался дальше Ламптона…
   Даг посмотрел на него, пытаясь представить себе всю жизнь, ограниченную пространством не более территории, которую его отряд объезжал за один день.
   – К твоему возрасту я уже побывал в двух округах, убил своего первого Злого и спускался и по реке Грейс, и по Серой. – Подумав мгновение, он добавил: – Правда, море увидел года на два позже.
   – Можно мне поехать с вами? – взволнованно спросил Вит.
   – Вот уж нет! – воскликнула Фаун.
   Вит растерялся. Даг подавил злорадную улыбку: за всю свою жизнь, безжалостно третируя сестру, Вит явно и представить себе не мог, что ему когда-нибудь понадобится ее добрая воля для того, чтобы он мог получить желаемое.
   «Вот так и отзываются наши грехи, парень!»
   – Мы еще не закончили жатву, – сурово сказал Соррел. – У тебя есть работа здесь, Вит.
   – Да, но они же не завтра уезжают, верно? – Вит с отчаянным видом оглянулся на Дага.
   Даг занялся быстрыми умственными подсчетами. У Фаун вот-вот начнутся месячные – болезненные и кровавые с тех пор, как на ней оставил свою метину Злой, хотя Фаун постепенно и выздоравливала. Это время им определенно лучше переждать в самых комфортабельных условиях.
   – Мы задержимся и поможем с жатвой еще недельку, пожалуй. Только больше оставаться у нас не получится: до реки Грейс не меньше недели пути. Чтобы выбрать подходящее судно, нужно добраться туда вовремя и захватить осенний паводок, иначе можно оказаться застигнутыми в дороге ледоставом. Да и вообще в холод и сырость путешествовать плохо.
   На несколько мгновений воцарилась напряженная тишина. Веретено Нетти продолжало жужжать, Вит снова взялся за шлифовку древка стрелы, а Даг представил себе, насколько спать в постели лучше, чем дремать в кресле, рискуя свалиться и расквасить нос.
   – Что вы собираетесь делать со своими лошадьми? – неожиданно спросил Вит.
   – Возьмем их с собой, – ответил Даг.
   – В лодку? Вряд ли там будет место.
   – Нет, я имел в виду баржу.
   – А-а…
   Снова стало тихо, но вскоре Вит со стуком опустил на стол древко, и Даг осторожно приоткрыл глаз.
   – Но ведь кобыла Фаун жеребая. Вы же не захотите, чтобы она ожеребилась в дороге. Я имею в виду волков, рысей… Да и задержку. Не лучше ли будет оставить ее здесь со всем удобством, а забрать на обратном пути?
   – А мне что делать, идти пешком? – презрительно спросила Фаун.
   – Нет, но понимаешь… А что, если ты оставишь ее здесь для мамы – она ведь все равно не может ездить на Ласточке. А мы с тобой поедем каждый на лошадке из моей упряжки. Я все равно собирался продать эту пару весной в Ламптоне, но бьюсь об заклад: в городе у реки можно взять за них лучшую цену. К тому же папе с Флетчем не придется кормить их целую зиму. А вы сэкономите на том, что не будете платить за перевоз беременной кобылы, да и ей вряд ли понравится плыть на барже.
   – А как я вернусь? Копперхед не сможет нести двоих, да еще и вьюки.
   – Вы могли бы купить другую лошадь, когда вернетесь к устью Серой.