Булатникова Дарья. Капля огня

   - Почему вы так решили, леди? - насупился карлик.
   - Потому что тогда они бы отсюда сразу усвистали, - хмыкнула Антония. - Или ты думаешь, что они решили до скончания века на репьевском рынке курагой торговать?
   - Ну хорошо. Даже если я неправ и эти остроглазые парни не при чем, все равно - Миллер уехал в Италию, откуда шлет нам телеграмму, а камень исчез в России. Как это понимать?
   - А так и понимай - или он узнал об исчезновении камня и хочет обозначить свою непричастность...
   - Или наоборот?
   - Или он вообще не в курсе произошедшего, а телеграмма обычная бравада. Вот, дескать, посмотрите - жив я, курилка, по Венециям разъезжаю.
   Карлик почесал нос и уселся на диван. Пухлые подушки под его весом слегка просели, но короткие ножки все равно не доставали до пола.
   - Примадонна, вот скажите мне, почему два таких древних ордена, от которых и осталось-то всего ничего, не могут объединиться? Активной деятельности оба давно не ведут, чахнут помаленьку, но шаг навстречу ни один сделать не желает. Почему?
   - Традиционная неуступчивость, - пожала плечами старуха. Она подошла к шкафу и выбрала книгу - не толстый старый фолиант, а современный глянцевый томик пестрой окраски. - Плюс инертность. Мы все стали ленивы и неповоротливы. Давно нет притока свежей крови, давно все идет, как шло, без изменений. Всем удобно, и ничего делать не нужно. Только раз в пять циклов собраться для совершения ритуала, и всё.
   - Это печально. - Орландо вздохнул так, словно впервые узнал об этом.
   - А объединиться... Магистр категорически против. Есть "Капля огня", есть "Капля льда", и они веками не сближались. Теперь уже никто толком и не знает, что будет, когда это произойдет. И только юные авантюристы могут рискнуть и нарушить запреты старейшин.
   В комнате воцарилась тишина, разбавляемая лишь тиканьем часов и писком дерущихся воробьев, доносящимся сквозь приоткрытое окно.

* * *

   Ника вернулась на площадь и отыскала двухэтажное строение с давно проржавевшей когда-то неоновой вывеской "Дом быта". Внутри гнездилось не менее десятка магазинчиков и куча самых разнообразных фирм и фирмочек, начиная с фотоателье и туристического бюро и заканчивая конторой, принимавшей заказы на истребление тараканов. Поплутав в узких проходах, Ника отыскала лестницу и поднялась на второй этаж. Тут было попросторнее, и часовую мастерскую она нашла практически сразу. Но, увы, в стеклянном окошке маячила картонка "Закрыто".
   - Вы заказ пришли получать? - высунулась из соседнего окошка с надписью "Целебные таёжные бальзамы" пожилая женщина. - Сейчас выдам. Макс отошел, но мне оставил ключи.
   - Нет, мне нужен сам Прибытков, - покачала Ника головой. - А он не сказал, когда вернется?
   - Сказал, после обеда, в три часа, точно будет. У него бабушка приболела, к ней и пошел.
   - Спасибо, тогда я после обеда зайду.
   - Может, передать ему чего? - явно скучающая со своими бальзамами дама наполовину высунулась из своего отсека.
   - Нет-нет, не надо.
   Ника поспешно спустилась вниз. С часовщиком ясно, он никуда не денется. Ну не топать же ей обратно к театру, чтобы отыскать гастроном и квартиру, в которой проживает Макс. Да и не факт, что его заболевшая бабушка не обитает где-то в другом месте.
   До трех оставалось ещё достаточно времени, чтобы поговорить с мемуаристкой Джеммой, тем более что её телефон имелся в наличии.
   После третьего гудка трубку сняли.
   - Джемму? - отозвался мяукающий голосок. - Джемму... Я слушаю. Встретиться? Зачем? Ах, Антония Илларионовна просила? Да-да, я с удовольствием. Приходите завтра, а ещё лучше - на следующей неделе.
   - Мы должны встретиться сейчас, - твердо заявила Ника. - Куда мне подойти?
   - Ко мне на работу, - нехотя мяукнула трубка. - Жду.
   И отключилась.
   Пришлось звонить ещё раз, чтобы выяснить, где эта Джемма изволит работать.
   - В редакции, первый этаж, комната двадцать три, - ответила она и снова мгновенно отключилась. Ника ненавидела такую манеру вести разговор и со злости едва не шваркнула трубку об асфальт.
   - Где тут у вас редакция? - спросила она у девушки, торговавшей квасом.
   - Около театра, - меланхолично ответила та, подсчитывая монетки в жестяной банке. - Желтый дом.
   Выпив ещё стаканчик кваса и глубоко вздохнув, Ника отправилась обратно к театру. Желтый дом она нашла без труда но, войдя внутрь, немедленно потеряла ориентацию в темных коридорах. Похоже, у неё пространственны кретинизм в запущенной форме. Хотя раньше ничего такого не замечалось. Наконец какой-то сердобольный толстяк довел её до двадцать третьей комнаты, дверь которой оказалась запрета.
   Подавив желание при первой же возможности придушить создание по имени Джемма, Ника как следует запомнила расположение комнаты и отправилась искать место для курения. Ориентиром послужила вонючая консервная банка, набитая окурками. В закутке, кроме банки, оказалась субтильная девушка в зеленом шифоновом платье, похожая на богомола - сходство усугубляли крошечная голова и длинные руки. Ника поздоровалась. Девушка моргнула глазками, поджала тонкие губы, но промолчала. Потом нервно швырнула в банку сложенную чуть ли не гармошкой "беломорину" и удалилась.
   В очередной раз подивившись нестандартному поведению местных жителей, Вероника докурила и почти без всякой надежды отправилась к двадцать третьей комнате. К её удивлению, на этот раз дверь оказалась распахнутой настежь, а за ней в крошечном кабинетике сидела все та же девушка-богомол и что-то быстро строчила от руки на стопке листов бумаги.
   - Здравствуйте ещё раз, вы - Джемма? - взяла Ника быка за рога.
   - Здрасти, - отчего-то перепугалась девушка и судорожно сжала в крошечных лапках шариковую ручку, словно это был чудотворный крест, которым можно было отогнать нечистую силу. - Я - Джемма. А вы от Антонии?
   - Да, - Ника протиснулась в кабинет, уселась без приглашения на стул и только тут поняла, что понятия не имеет, как ей разговаривать с этим чудом природы.
   - А... что, она недовольна моими записями? - Джемма заерзала на стуле, и стало вдруг понятно, что она пребывает в жутком волнении. И связано это волнение с Антонией. Выглядело это достаточно подозрительно.
   - Скажите, Джемма, - вкрадчиво начала Ника, - чья это была идея, писать мемуары?
   - Как чья? - Джемма скукожилась на стуле и отвела глаза. - Я не помню. Мы договорились - я выполняю литературную обработку и получаю за это гонорар. Остальное меня не касается. А что?
   - Антония собирается издавать воспоминания?
   - Я не знаю, моё дело - записать, остальное... А что?
   - Да нет, пока ничего, - посетительница многозначительно выделила это "пока" и хозяйка кабинета занервничала ещё больше. - Просто со старыми людьми, наверное, работать сложно - у них склероз, маразм (прости меня, Антония!- мысленно извинилась Ника), они капризны и сами не знают, чего хотят.
   - Разве? - удивилась Джемма. - Но госпожа Романовская совсем не такая, у неё отличная память.
   - И что, когда вы приходите, она вот так по нескольку часов вам все и диктует? И не вздремнет?
   - Вы о чем? Вздремнет? Ах, да, бывает. Но это простительно - человек она немолодой. Это нестрашно.
   - А когда она дремлет, вы ведь скучаете? - Ника вплотную придвинулась к столу, входя в роль проницательного сыщика. - Наверное, рассматриваете обстановку, книги в шкафу?
   То, что произошло в следующий момент, было диким и нелепым. Джемма вдруг побледнела до синевы, потом заломила руки и тонким голосом запричитала:
   - Отстаньте от меня немедленно! Я сейчас позвоню своему адвокату и дяде, он у меня бандит, он быстро приедет и разберется с вами!
   Ника подскочила и быстро захлопнула дверь. Ещё не хватало, чтобы на эти крики сбежались люди.
   - Ну-ка, быстро говори, что ты взяла у Антонии! - потребовала она. - Иначе против твоего адвоката и дяди-бандита будет пара ментов с наручниками! Лучше признайся и верни похищенное, тогда ничего не будет.
   Джемма посмотрела на неё с отчаянием и замотала головой:
   - Нет, нет! Не могу! Это невозможно!
   - Почему? - искренне удивилась Ника. - Неужели ты уже успела кому-то это сплавить?
   - Нет! Нет! - Ещё немного и девица, похоже, начнет биться головой о стол.
   - А ну тихо! - рявкнула Вероника. Потом подскочила к подоконнику, на котором среди горшочков с чахлыми геранями и кактусами возвышалась пластиковая бутылка с мутноватой водой. Поискала какую-нибудь чашку, но не нашла, и сунула бутылку Джемме: - На, попей и успокойся!
   - Не буду! - взвизгнула Джемма, глядя на бутылку с таким ужасом, словно Ника предлагала ей выпить серной кислоты. - Отстань!
   - Ну, как хочешь. А теперь признавайся быстро, куда дела то, что у Антонии взяла.
   - Съела! - выдохнула девица и сжалась в комочек. - Съела!
   - Чего-о? - обалдела Ника. Потом опять обошла стол и уселась на прежнее место. - Как съела? Сожрала рубин в золотой оправе?
   - Какой рубин? Какая оправа? - в свою очередь изумилась Джемма. - Я конфеты съела! Орешки в шоколаде...
   - А камень?
   - Какой камень?... Орешки и ещё эти... мармеладки.
   Губы девушки искривились, а из глаз покатились слезы, и она принялась громко рыдать. Никакие попытки уговорить её успокоиться не действовали, она заходилась в истерике и отчаянно отбивалась от бутылки, не желая из неё пить. В конце концов, потеряв терпение, Ника набрала немного воды в ладонь и плеснула Джемме на макушку. Та взвилась чуть ли не до потолка:
   - С ума сошла?!! Сдурела?!!
   Выхватив из ящика стола бумажные салфетки, девица принялась судорожно вытирать голову.
   - Там удобрения растворены! Хочешь, чтобы я облысела?!
   - Ничего, не облысеешь, - подумав, фыркнула Ника. - Наоборот, волосы лучше расти будут.
   - От куриного помета?
   - От него тоже. И уж точно от помета не облезешь.
   Кое-как промокнув прическу и хлюпая носом, Джемма буркнула:
   - Что ещё тебе от меня надо? Я все сказала.
   - Нет, не все милая, - Ника снова плюхнулась на стул и повела носом. Да, теперь стало понятно, почему девушка категорически не хотела пить водичку - пахло не слишком приятно. - Значит, мы выяснили, что ты, пока Антония дремала, таскала у неё из шкафа конфеты.
   - Почему из шкафа? - шмыгнула носом Джемма. - Со стола. Из коробок.
   - Как из коробок? - в очередной раз поразилась Ника. - То есть конфеты и мармелад были на столе в качестве угощения?
   - Угу...
   - Так почему же ты их просто так не ела?! Их же для тебя ставили.
   - Неудобно как-то... Дорогие конфеты. Одну возьму и всё... А я сладкое очень люблю.
   - И ты, скромница, дожидалась, пока Антония глаза закроет, и сразу принималась шоколадом рот набивать?
   Джемма, потупившись, кивнула. Ника начал приходить в себя. Нет, людей, страдающих тайными пороками, она встречала и до этого, но не таких же...
   - Ё-моё... и из-за этой ерунды ты тут такой цирк устроила и адвокатом с каким-то дядей-бандитом грозила?
   - Там ещё одна коробка была... Деревянная.
   - Где? - напряглась Ника. - В шкафу?
   - Говорю, в шкаф я не лазила, - твердо заявила Джемма. - На другом столике она стояла. С папиросами.
   - Слушай, - рассердилась Ника. - Из тебя все клещами надо тянуть? Говори сразу - что и где брала, а то у меня времени в обрез.
   - А больше ничего - только конфеты, мармелад, папиросы и...
   - И что?
   - З-зажигалку. Но её я, честное слово, случайно прихватила! Могу отдать! - Джемма сорвала со спинки стула мышиного цвета ридикюль и принялась в нем копаться.
   - Не надо, - отмахнулась Вероника. - Значит, ты в шкаф вообще ни разу не заглядывала?
   - Нет. А зачем? Вот, нашла.
   Она швырнула на стол пластиковую зажигалку и замерла, опасливо косясь на неё, словно на кусачую зверушку.
   Глубоко вдохнув и выдохнув, Ника встала и бросилась вон из пахнущего куриным пометом кабинета. От этого тягостного общения была одна польза - теперь она уверилась, что Джемма рубин не брала. Она просто сладкоежка и мелкая клептоманка, не более.

* * *

   Улица млела от послеобеденной жары. В тени под деревьями, высунув языки, лежали две собаки. Более всего Нике хотелось забиться куда-нибудь, где есть кондиционер и минеральная вода со льдом, и немного отдохнуть. Но она опасалась, что Прибытков опять покинет рабочее место, и ей придется бегать за ним по всему городу. Поэтому она тяжко вздохнула и отправилась опять к площади Свободы. Со стороны её хождения туда-сюда наверняка выглядели занятно, но ей эта улица уже успела изрядно надоесть - такое впечатление, что других в Репьевске просто нет.
   Стараясь по примеру собак держаться в тени, Ника плелась вдоль облупленных фасадов. Людей стало ещё меньше, поэтому на полдороги она заметила пристроившегося к ней в кильватер знойного мужчину с пышными усами. Незнакомец, которому на вид было лет тридцать или чуть больше, буквально сверлил её спину огненным взором. Вот только приставучих южан ей не хватало...
   Она остановилась перед витриной небольшого магазинчика. Усатый тут же притормозил и сделал вид, что у него развязался шнурок на ботинке. Хмыкнув, девушка вошла в магазин и убедилась, что торгуют в нем весьма широким ассортиментом товаров - от синтетических дубленок до погремушек. Примерив, купила себе плетеную из соломки шляпку с круглыми полями и букетиком тряпичных незабудок. Несмотря на наивность, шляпка весьма шла ей и, к тому же, служила неплохой защитой от палящего солнца.
   Когда она покинула лавку, усатый все ещё маялся неподалеку, читая наклеенные на стену объявления. А потом опять нахально потопал следом и сопровождал до самого Дома Быта, так и не сделав попытки завести обычный в таких случаях разговор о погоде и свободном вечере.
   Максим Кузьмич Прибытков сидел на своем рабочем месте и старательно ковырялся во внутренностях часового механизма. Часовщик действительно был ушастым хлюпиком, к тому же наполовину лысым, хотя было ему лет тридцать пять, не больше. На блестящем от пота лбу краснели следы от резинки, которой крепилась лупа. И, несмотря на жару, облачен Максим Кузьмич был в клетчатую фланелевую рубашку и потертую джинсовую жилетку.
   Увидев заглядывающую в окошко девушку, он переместил черный цилиндрик-лупу с глаза на лоб и изобразил на лице внимание:
   - Что у вас?
   - Я от Антонии, - чувствуя себя шпионом, покупающим славянский шкаф, произнесла Ника.
   - Правда? - обрадовался Прибытков так, словно она принесла ему дорогой подарок. - Давайте скорее ваши часики!
   - Какие часики? - удивилась Ника, а потом сообразила: - Нет-нет, вы меня неправильно поняли. Антония просила только поговорить со мной.
   - Значит, вы не часы пришли ремонтировать? - разочарованно нахмурился Макс. - А давайте, я все же посмотрю. Почищу...
   Он привстал и высунулся в окошко с вожделением уставясь на крошечные часики Ники - подарок Степана. Девушка поспешно спрятала руку за спину. Нет, в швейцарском механизме лучше просто так не ковыряться.
   - Жаль, - вздохнул Прибытков. - А я бы денег с вас не взял...
   - Я непременно обращусь к вам, как только...
   - Извините, девушка...
   - Меня зовут Вероника, - представилась Ника.
   - А меня Макс. Так вот, Вероника, - зашептал часовщик, - вы знаете, что за вами из-за угла подглядывает какой-то хмырь? Сейчас он спрятался. А вот опять высунулся.
   Ника не стала оглядываться. Раз уж играть в шпионов, то по всем правилам. Она порылась в сумочке, достала пудреницу и с помощью зеркальца тут же разглядела торчащую из-за отсека с целебными бальзамами физиономию, украшенную черными усами.
   - Вот паразит, - с чувством произнесла она, захлопнула пудреницу и помчалась к назойливому типу. Сейчас она ему задаст!
   Но усатый повел себя неожиданно, и вместо того, чтобы обрадоваться, что на него обратили внимание, развернулся и задал стрекача вниз по лестнице. Преследовать его Ника не стала, только злобно фыркнула вслед и вернулась к часовой мастерской.
   - Круто вы его, - восхитился Прибытков. - Я бы тоже испугался.
   - Он меня достал, - коротко ответила Ника. - Скажите, Макс, вы, когда в последний раз у Антонии были, ничего подозрительного не заметили?
   - Подозрительного? - изумился часовщик. - Что вы имеете в виду?
   - Ну, что угодно. Вы ведь часто у них с Орландо бываете.
   - Раза два в месяц точно забегаю. Выразить почтение, часы посмотреть. У неё ведь настоящий немецкий "Альберс" с боем. И я лично завожу механизм и регулярно смазываю его. Это просто чудо!
   Ника внимательно посмотрела на Максима Кузьмича.
   - Так вы именно ради этого так часто посещаете этот дом?
   - Ну вот, - огорчился Прибытков. - Так я и знал, что мое простодушие меня погубит. Вы только Антонии не говорите. Но когда я увидел эти часы... Огромная редкость в наших краях, им более двухсот лет. Представляете! И - в почти идеальном состоянии. Когда я открыл дверцу на задней панели корпуса... Нет, вы не подумайте, я действительно восхищаюсь госпожой Романовской как великой актрисой, и я не мог не засвидетельствовать й свое почтение, узнав, что она живет в Репьевске. А потом... Потом я стал фанатом часов - увидел их и пропал!
   - И во время последнего визита вы тоже занимались часами?
   - Да, конечно, я подрегулировал ход - совсем чуть-чуть, и, как обычно, завел их.
   - А потом?
   - Потом Орландо подал кофе. А из необычного... Ну, если рогалики с марципаном можно назвать необычным, или то, что...
   Он пожал плечами и поморщился.
   - Что бы вспомнили? - нетерпеливо спросила Ника.
   - Да просто ключа от часов на обычном месте не было, - задумчиво произнес Прибытков. - Я даже подумал, что с ним забавляется сэр Родерик.
   - Попугай?
   - Да, какаду. Он вечно таскает в свою клетку всякие металлические мелочи. Но ключ, во-первых, довольно увесистый, а во-вторых, он всегда лежал в шкатулке.
   - Деревянной?
   -Нет, в железной, Она стоит в верхнем ящике бюро. И надо же - кто-то достал и бросил, где попало - я его нашел под шкафом.
   - Интересно, - пробормотала Ника. - Спасибо вам, Макс, огромное. И... если у меня забарахлят часы, я непременно принесу их вам.

* * *

   Около выхода ее, словно сторожевой пес, ждал усатый. Ника издали смерила его внимательным взглядом - вполне достойный экземпляр - крупный и довольно смазливый, похож на молодого Омара Шарифа. В общем, по всем параметрам - обычный бабник, ищущий приключений. Так какого же черта он избегает контакта и ведет себя словно робкий пятиклассник? Нахлобучив шляпку поглубже на уши, Ника решительно двинулась к странному типу. Тот немедленно всполошился и заметался. А потом просто-напросто с приличной скоростью помчался прочь.
   Бегать по жаре за пугливыми мужчинами было занятием утомительным, но все же метров сто Ника преследовала усатого, а затем плюнула и свернула к знакомой квасной бочке. Продавщица, которая, разинув рот, наблюдала за погоней, поспешно протянула ей стакан.
   - Ну что за мерзавец,- пожаловалась ей Ника, - прилип, как банный лист.
   Девушка захлопала глазами, пытаясь сопоставить увиденное и услышанное, однако, сделать ей это не удалось, и она сочла за лучшее промолчать. Если данная фифа считает, что скачущий от нее галопом тип - прилип, её, конечно, дело.
   - А вы никогда его раньше тут не видели? - продолжила Ника. - Ну, может, он известен тем, что за девушками таскается?
   - Нет, никогда, - уверенно отозвалась продавщица. - Петька Кузин, то да - ко всем липнет, вечно озабоченный, а этого я вообще ни разу в жизни не видела.
   Чувствуя, как внутри булькает и переливается квас, Ника отошла в сторону и уселась на скамейку. Достав блокнотик, проверила список подозреваемых. Похоже, Коровина, Джемму и Прибыткова можно исключить, хотя бы условно. Вместо газовщика Сидорова возник некто рыжий и лохматый - на данный момент самый подозрительный тип. Надо бы проверить ещё интеллигентную старушку и подъездных активистов Сапожникова и Варю Мухину, но у Ники от постоянной беготни между площадью и театром уже подвело живот. И можно было бы зайти поесть в какую-нибудь местную забегаловку, но что-то подсказывало актрисе, что этого делать не стоит. Да и не мешало доложить Антонии и Орландо о проделанной работе и полученной информации - возможно, у них появятся какие-то свежие идеи.
   Обозрев для профилактики окрестности, Ника неожиданно заметила все те же черные усы, торчащие из-за газетного киоска. И тут ей неожиданно вспомнилось предостережение карлика - опасаться брюнетов. Не этого ли типа он имел в виду? И как ей теперь быть?
   Решив, что раз уж лобовые атаки не принесли успеха и теперь брюнет сам её побаивается, девушка с беспечным видом отправилась опять к театру - мимо него пролегал путь к дому Антонии. Усатый опасливо тащился следом. Когда же Ника вошла в гастроном, гордо именуемый "Центральным" и имевший целых два входа, преследователь, помедлив, последовал за нею. К счастью, магазин был не самообслуживания, а самый обычный - длинная череда прилавков с достаточным для задуманной операции количеством покупателей. Ника вихрем пронеслась по залу, и, выскочив во вторую дверь, вновь устремилась к первой. Потерявший её из виду усатый растерянно топтался перед витриной с корейскими закусками и вертел во все стороны головой. Спрятавшись за какого-то мужика, девушка подкралась к нему и внезапно выскочила, словно чертик из табакерки.
   - А ну, стоять! - прошипела она. - Отвечайте, что вам от меня надо? Какого лешего таскаетесь по пятам?
   - А-м-м... - от неожиданности промычал усатый. Глаза у него забегали, как у кота, застигнутого за кражей сосисок. - Я не понимайт.
   - Ах, так ты ещё и иностранец! - окончательно разозлилась Ника. - И по-русски ни бум-бум?
   - Нет, я говрью по-русски, но плёхо, - слегка пришел в себя усатый. - Я не понимайт, почьему...
   - Значит, за мной охотятся агенты вражеской разведки, - задумчиво констатировала Вероника. - Ну что, же, как говорится, фээсбэ нам поможет. Причем, с удовольствием.
   - Зачем фээсбэ, не надо фээсбэ, - панически зашептал неизвестный. - Я скажу, кто я йесть. Но только...
   Он покосился на бабульку с авоськой, которая с явным интересом прислушивалась к их разговору.
   - Хорошо, - кивнула Ника, - пошли на улицу. Но если попробуешь бежать...
   - Не попробую, - вначале закивал, а затем замотал головой усатый. И жалобно добавил: - Не надо фээсбэ.
   Ника отконвоировала пленного к ближайшим кустам и там приступила к допросу:
   - Ну?
   - Ви очьень красивий дэвушька, - попытался увильнуть усатый. - Хотьел познакомьиться.
   - Не ври, - ласково промурлыкала Ника и ухватила его за пуговицу на рубашке. - Ещё раз соврешь - оторву. И так, пока пуговицы не кончатся. А потом найду, что ещё отрывать, или сдам фээсбэшникам.
   Усатый тяжко вздохнул и на чистом русском языке буркнул:
   - Ладно, поговорим начистоту. Ты что в театре вынюхивала?
   - Ах, вот оно что... А твое, собственно, какое дело? Может, на работу устраивалась.
   - Не ври, - подражая её ласковой интонации, заявил усатый. - Кому ты в театре сдалась.
   От такой наглости Веронику вначале буквально перекосило, а потом разобрал смех. Отсмеявшись, она снова вцепилась в перламутровую пуговку.
   - Ладно, раз начистоту, то я искала там Анну Свидерко, местную примадонну. А нашла какую-то рехнувшуюся старуху. И что ты имеешь поведать в ответ? С чего ты-то ко мне привязался?
   - Просто меня самого эта Свидерко интересует, только мегера на входе не пропустила - фейс-контроль я у неё не прошел. А потом ты заметалась по городу, как ошпаренная кошка. Тебе что, Анна поручила наворованное припрятать?
   - А что, я похожа на грабительницу или скупщицу краденого? - немедленно ощетинилась Ника.
   - Не похожа, но всякое в жизни бывает, - философски вздохнул усатый.
   Ника присмотрелась к нему повнимательней. Впечатление брюнет, конечно, мог бы произвести. Особенно, на провинциальную дурочку. Но так как Вероника таковой не была, то оценивала беспристрастно. Ничего так мужик, но слишком декоративен. К тому же, явно восточных кровей, а к таким она относилась настороженно после нескольких инцидентов.
   - Тебя как зовут?
   - Реми, - мрачно буркнул он, словно сообщал какую-то гадость. - И если ты скажешь, что это похоже на собачью кличку или марку коньяка...
   - Не скажу, - успокоила его Ника. - У меня были знакомые Леопольд и Ромуальд, так что тебе ещё повезло. А теперь давай, излагай дальше. С чего ты вдруг про краденое заговорил?
   Усатый Реми извлек из кармана жевательную резинку, внимательно осмотрел и спрятал обратно. Потом так же внимательно осмотрел Нику.
   - У меня есть основания считать, что эта примадонна причастна к похищению одной весьма редкой вещи.
   - Какое совпадение, - прищурилась Ника. - У меня тоже. Только вот круг подозреваемых у меня куда шире.
   Они стояли друг против друга, словно секунданты противников перед дуэлью.
   - Поделишься информацией? - стараясь казаться не слишком заинтересованным спросил, наконец, усатый.
   - Это с каких это щей? Вначале ты. Можешь приступать.
   - Ладно, - решился он. - Приступаю. Только сразу скажу - ты мне все равно не поверишь, хотя врать я не собираюсь.
   - Преамбула засчитана, - отрезала Ника. - Излагай.

* * *

   Орландо бродил по квартире, словно заводной заяц из рекламы. Время шло, а от Ники не было никаких известий. В третий раз он включал духовку с томящейся в ней свининой под шубой, в четвертый - проверял, работает ли телефон. Они договорились, что Ника будет звонить сама, чтобы её мобильник не начал подавать сигнал в самый неподходящий момент. Потому что отключать звук она постоянно забывала, а обстоятельства могли возникнуть самые непредвиденные.
   - Прекрати бегать из угла в угол, - в очередной раз проворчала Антония. - Вот увидишь, девочка прекрасно со всем справится. Моя порода.
   - Не сомневаюсь, примадонна, - карлик охотно уселся на диван и тут же сполз с него. - Но если потом Магистр спросит, почему мы ему ничего не сообщили?