Булгаков Михаил Афанасьевич. Москва Краснокаменная. Рассказы, фельетоны 20-х годов

 
    12 декабря.
   Что в Москве делается, уму непостижимо. На трамвайных остановках — вой стоит. Сегодня, как ехали к Чистым прудам, читал в газете про себя — называют — гениальный человек. Уборную устроили. Просто, а хорошо, в полу дыру провертели. Да и без уборной великолепно. Хочешь — на Арбате, хочешь — у Страстного.
 
    20 декабря.
   Елку будем устраивать. Тесновато нам стало. Целюсь переехать в 4-й номер двойной. Да, нету квартир. В американских газетах мой портрет помещен.
 
    21 декабря.
   Все к черту! Вот тебе и елка! Центральная жилищная комиссия явилась. Ахнули. А мы-то, говорят, всю Москву изрыли, искали жилищную площадь. А она тут…
   Всех выпирают. Учреждения всаживают. Дали 3-дневный срок. В моем вагоне участок милиции поместится. К Пурцману школа I ступени имени Луначарского.
 
    23 декабря.
   Уезжаю обратно в Елабугу…
 
    М. Ол-Райт.

Комментарии. В. И. Лосев
Площадь на колесах

   Впервые — Заноза. 1924. № 9. С подписью: «М. Ол-Райт». Затем в: Смехач. 1926. № 15 (Юмористическая иллюстрированная библиотека).
   Печатается по тексту издания 1926 г.

Говорящая собака

   У всякого своя манера культработы.

Русская пословица

   С поездами всегда так бывает: едет, едет и заедет в такую глушь, где ни черта нет, кроме лесов и культработников.
   Один из таких поездов заскочил на некую ст. Мурманской ж. д. и выплюнул некоего человека. Человек пробыл на станции ровно столько, сколько и поезд, — 3 минуты, и отбыл, но последствия его визита были неисчислимы. Человек успел метнуться по станции и наляпать две афиши: одну на рыжей стене возле колокола, а другую на двери кислого здания с вывеской;

КЛУБ ЖЕ-ДЕ

   Афиши вызвали на станции вавилонское столпотворение. Люди лезли даже на плечи друг к другу.

Остановись, прохожий!! Спешите видеть!—

Только один раз и затем уезжают в Париж!

С дозволения начальства.

Знаменитый ковбой и факир

ДЖОН ПИРС

со своими мировыми аттракционами, как то:

исполнит танец с кипящим самоваром на голове,

босой пройдет по битому стеклу и ляжет в него лицом.

Кроме того, по желанию уважаемой публики

будет съеден живой человек и другие сеансы чревовещания.

В заключение будет показана

ясновидящая говорящая собака

или чудо XX века

С почтением Джон Пирс — белый маг.

   Верно:

Председатель правления клуба

* * *

   Через три дня клуб, вмещавший обыкновенно 8 человек, вместил их 400, из которых 350 не были членами клуба.
   Приехали даже окрестные мужики, и их клиновидные бороды смотрели с галерки. Клуб гудел, смеялся, гул летал в нем сверху вниз. Как птичка, порхнул слух о том, что будет съеден живой председатель месткома.
   Телеграфист Вася поместился за пианино, и под звуки «Тоски по родине» перед публикой предстал ковбой и маг Джон Пирс.
   Джон Пирс оказался щуплым человеком в телесном трико с блестками. Он вышел на сцену и послал публике воздушный поцелуй. Публика отвечала ему аплодисментами и воплями:
   — Времячко!
   Джон Пирс отпрянул назад, улыбнулся, и тотчас румяная свояченица председателя правления клуба вынесла на сцену кипящий пузатый самовар. Председатель в первом ряду побагровел от гордости.
   — Ваш самовар, Федосей Петрович? — зашептала восхищенная публика.
   — Мой, — ответил Федосей.
   Джон Пирс взял самовар за ручки, водрузил его на поднос, а затем все сооружение поставил себе на голову.
   — Маэстро, попрошу матчиш, — сказал он сдавленным голосом.
   Маэстро Вася нажал педаль, и матчиш запрыгал по клавишам разбитого пианино.
   Джон Пирс, вскидывая худые ноги, заплясал по сцене. Лицо его побагровело от напряжения. Самовар громыхал на подносе ножками и плевался.
   — Бис! — гремел восхищенный клуб.
   Затем Пирс показал дальнейшие чудеса. Разувшись, он ходил по битому станционному стеклу и ложился на него лицом. Потом был антракт.

* * *

   — Ешь живого человека! — взвыл театр. ^[1]
   Пирс приложил руку к сердцу и пригласил:
   — Прошу желающего.
   Театр замер.
   — Петя, выходи, — предложил чей-то голос в боковой ложе.
   — Какой умный, — ответили оттуда же, — выходи сам.
   — Так нет желающих? — спросил Пирс, улыбаясь кровожадной улыбкой.
   — Деньги обратно! — бухнул чей-то голос с галерки.
   — За неимением желающего быть съеденным номер отменяется, — объявил Пирс.
   — Собаку даешь! — гремели в партере.

* * *

   Ясновидящая собака оказалась на вид самым невзрачным псом из породы дворняг. Джон Пирс остановился перед ней и опять молвил:
   — Желающих разговаривать с собакой прошу на сцену.
   Клубный председатель, тяжело дыша выпитым пивом, поднялся на сцену и остановился возле пса.
   — Попрошу задавать вопросы.
   Председатель подумал, побледнел и спросил в гробовой тишине:
   — Который час, собачка?
   — Без четверти девять, — ответил пес, высунув язык.
   — С нами крестная сила, — взвыл кто-то на галерке.
   Мужики, крестясь и давя друг друга, мгновенно очистили галерку и уехали домой.
   — Слушай, — сказал председатель Джону Пирсу, — вот что, милый человек, говори, сколько стоит пес?
   — Этот пес непродажный, помилуйте, товарищ, — ответил Пирс, — это собачка ученая, ясновидящая.
   — Хочешь два червонца? — сказал, распаляясь, председатель.
   Джон Пирс отказался.
   — Три, — сказал председатель и полез в карман.
   Джон Пирс колебался.
   — Собачка, желаешь идти ко мне в услужение? — спросил председатель.
   — Желаем, — ответил пес и кашлянул.
   — Пять! — рявкнул председатель.
   Джон Пирс охнул и сказал:
   — Ну, берите.

* * *

   Джона Пирса, напоенного пивом, увез очередной поезд. Он же увез и пять председательских червонцев.
   На следующий вечер клуб опять вместил триста человек.
   Пес стоял на эстраде и улыбался задумчивой улыбкой.
   Председатель стал перед ним и спросил:
   — Ну, как тебе у нас понравилось на Мурманской жел. дороге, дорогой Милорд?
   Но Милорд остался совершенно безмолвным.
   Председатель побледнел.
   — Что с тобой, — спросил он, — ты что, онемел, что ли?
   Но пес и на это не пожелал ответить.
   — Он с дураками не разговаривает, — сказал злорадный голос па галерке. И все загрохотали.

* * *

   Ровно через неделю поезд вытряхнул на станцию человека. Человек этот не расклеивал никаких афиш, а зажав под мышкою портфель, прямо направился в клуб и спросил председателя правления.
   — Это у вас тут говорящая собака? — спросил владелец портфеля у председателя клуба.
   — У нас, — ответил председатель, багровея, — только она оказалась фальшивая собака. Ничего не говорит. Это жулик у нас был. Он за нее животом говорил. Пропали мои деньги…
   — Так-с, — задумчиво сказал портфель, — а я вам тут бумажку привез, товарищ, что вы увольняетесь из заведующих клубом.
   — За что?! — ахнул ошеломленный председатель.
   — А вот за то, что вы вместо того, чтобы заниматься культработой, балаган устраиваете в клубе.
   Председатель поник головой и взял бумагу.
 
    М. Ол-Райт.

Комментарии. В. И. Лосев
Говорящая собака

   Впервые — Гудок. 1924. 16 мая. С подписью: «М. Ол-Райт».
   Печатается по тексту газеты «Гудок».

Приключения покойника

   — Кашляните, — сказал врач 6-го участка М.-К.-В. ж. д.
   Больной исполнил эту нехитрую просьбу.
   — Не в глаза, дядя! Вы мне все глаза заплевали. Дыхайте.
   Больной задышал, и доктору показалось, что в амбулатории заиграл граммофон.
   — Ого! — воскликнул доктор. — Здорово! Температура как?
   — Градусов семьдесят, — ответил больной, кашляя доктору на халат.
   — Ну, семьдесят не бывает, — задумался доктор, — вот что, друг, у вас ничего особенного — скоротечная чахотка.
   — Ишь как! Стало быть, помру?
   — Все помрем, — уклончиво отозвался медик. — Вот что, ангелок, напишу я вам записочку, и поедете в Москву на специальный рентгеновский снимок.
   — Помогает?
   — Как сказать, — отозвался служитель медицины, — некоторым очень. Да со снимком как-то приятнее.
   — Это верно, — согласился больной, — помирать будешь, на снимок поглядишь — утешение! Вдова потом снимок повесит в гостиной, будет гостей занимать: «А вот, мол, снимок моего покойного железнодорожника, царство ему небесное». И гостям приятно.
   — Вот и прекрасно, что вы присутствие духа не теряете. Берите записочку, топайте к начальнику Зерново-Кочубеевской топливной ветви. Он вам билетик выпишет до Москвы.
   — Покорнейше благодарю.
   Больной на прощанье наплевал полную плевательницу и затопал к начальнику. Но до начальника он не дотопал, потому что дорогу ему преградил секретарь.
   — Вам чего?
   — Скоротечная у меня.
   — Тю! Чудак! Ты что ж думаешь, что у начальника санатория в кабинете? Ты, дорогуша, топай к доктору.
   — Был. Вот и записка от доктора на билет.
   — Билет тебе не полагается.
   — А как же снимок? Ты, что ль, будешь делать?
   — Я тебе не фотограф. Да ты не кашляй мне на бумаги…
   — Без снимка, доктор говорит, непорядок.
   — Ну так и быть, ползи к начальнику.
   — Драсте… Кхе… кх! А кха, кха!
   — Кашляй в кулак. Чего? Билет? Не полагается. Ты прослужил только два месяца. Потерпи еще месяц.
   — Без снимка помру.
   — Пойди на бульвар да снимись.
   — Не такой снимок. Вот горе в чем.
   — Пойди, потолкуй с бухгалтером.
   — Здрассте.
   — Стань от меня подальше. Чего?
   — Билет. За снимком.
   — Голова с ухом! У меня касса, что ль? Сыпь к секретарю.
   — Здра… Тьфу. Кха. Рррр!..
   — Ты ж был у меня уже. Мало оплевал? Иди к начальнику.
   — Здравия жела… Кха… хр…
   — Да ты что, смеешься? Курьер, оботри мне штаны. Катись к доктору!
   — Драсти… Не дают!
   — Что ж я сделаю, голубчик? Идите к начальнику.
   — Не пойду, помру… Урр…
   — А я вам капель дам. На пол не падай. Санитар, подними его.

ЧЕРЕЗ ДВЕ НЕДЕЛИ

   — С нами крестная сила! Ты ж помер?!
   — То-то и оно.
   — Так чего ты ко мне припер? Ты иди, царство тебе небесное, прямо на кладбище!
   — Без снимка нельзя.
   — Экая оказия! Стань подальше, а то дух от тебя тяжелый.
   — Дух обыкновенный. Жарко, главное.
   — Ты б пива выпил.
   — Не подают покойникам.
   — Ну, зайди к начальнику.
   — Здрав…
   — Курьеры! Спасите! Голубчики, родненькие!!!
   — Куда ты с гробом в кабинет лезешь, труп окаянный?!
   — Говори, говори скорей! Только не гляди ты на меня, ради Христа.
   — Билетик бы в Москву… за снимком…
   — Выписать ему! Выписать! Мягкое в международном. Только чтоб убрался с глаз моих, а то у меня разрыв сердца будет.
   — Как же писать?
   — Пишите: от станции Зерново до Москвы скелету такому-то.
   — А гроб как же?
   — Гроб в багажный!
   — Готово, получай.
   — Покорнейше благодарим. Позвольте руку пожать.
   — Нет уж, рукопожатия отменяются!
   — Иди, голубчик, умоляю тебя, иди скорей! Курьер, проводи товарища покойника!

Комментарии. В. И. Лосев
Приключения покойника

   Впервые — Гудок. 1924. 27 июня. С подписью: «М. Булгаков».
   Печатается по тексту газеты «Гудок».

Главполитбогослужение

   Конотопский уисполком по договору 23 июля 1922 г. с общиной верующих при ст. Бахмач передал последней в бессрочное пользование богослужебное здание, выстроенное на полосе железнодорожного отчуждения и пристроенное к принадлежащему Зап. ж. д. зданию, в коем помещается жел. — дорожная школа.
   …Окна церкви выходят в школу.

Из судебной переписки

   Отец дьякон бахмачской церкви, выходящей окнами в школу, в конце концов не вытерпел и надрызгался с самого утра в день Параскевы Пятницы и, пьяный как зонтик, прибыл к исполнению служебных обязанностей в алтарь.
   — Отец дьякон! — ахнул настоятель, — ведь это же что такое?.. Да вы гляньте на себя в зеркало: вы сами на себя не похожи!
   — Не могу больше, отец настоятель! — взвыл отец дьякон, — замучили, окаянные. Ведь это никаких нервов не х-хва… хва… хватит. Какое тут богослужение, когда рядом в голову зудят эту грамоту.
   Дьякон зарыдал, и крупные, как горох, слезы поползли по его носу.
   — Верите ли, вчера за всенощной разворачиваю требник, а перед глазами огненными буквами выскакивает: «Религия есть опиум для народа». Тьфу! Дьявольское наваждение. Ведь это ж… ик… до чего доходит? И сам не заметишь, как в ком… ком… мун… нистическую партию уверуешь. Был дьякон, и ау, нету дьякона! Где, спросят добрые люди, наш милый дьякон? А он, дьякон… он в аду… в гигиене огненной.
   — В геенне, — поправил отец настоятель.
   — Один черт, — отчаянно молвил отец дьякон, криво влезая в стихарь, — одолел меня бес!
   — Много вы пьете, — осторожно намекнул отец настоятель, — оттого вам и мерещится.
   — А это мерещится? — злобно вопросил отец дьякон.
   — Владыкой мира будет труд!! — донеслось через открытые окна соседнего помещения.
   — Эх, — вздохнул дьякон, завесу раздвинул и пророкотал: — Благослови, владыка!
   — Пролетарию нечего терять, кроме его оков!
   — Всегда, ныне и присно и во веки веков, — подтвердил отец настоятель, осеняя себя крестным знамением.
   — Аминь! — согласился хор.
   Урок политграмоты кончился мощным пением «Интернационала» и ектений:
   — Весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем…
   — Мир всем! — благодушно пропел настоятель.
   — Замучили, долгогривые, — захныкал учитель политграмоты, уступая место учителю родного языка, — я — слово, а они — десять!
   — Я их перешибу, — похвастался учитель языка и приказал:
   — Читай, Клюкин, басню.
   Клюкин вышел, одернул пояс и прочитал:

 
Попрыгунья стрекоза
Лето красное пропела,
Оглянуться не успела…
 

   — Яко Спаса родила!! — грянул хор в церкви.
   В ответ грохнул весь класс и прыснули прихожане.
   Первый ученик Клюкин заплакал в классе, а в алтаре заплакал отец настоятель.
   — Ну их в болото, — ошеломленно хихикая, молвил учитель, — довольно, Клюкин, садись, пять с плюсом.
   Отец настоятель вышел на амвон и опечалил прихожан сообщением:
   — Отец дьякон заболел внезапно и… того… богослужить не может.
   Скоропостижно заболевший отец дьякон лежал в приделе алтаря и бормотал в бреду:
   — Благочестив… самодержавнейшему государю наше… Замучили, проклятые!..
   — Тиш-ша вы, — шипел отец настоятель, — услышит кто-нибудь, беда будет…
   — Плевать… — бормотал дьякон, — мне нечего терять… ик… кроме оков.
   — Аминь! — спел хор.

* * *

    Примечание «Гудка»:В редакции получен материал, показывающий, что дело о совместном пребывании школы и церкви в одном здании тянется уже два года. Просьба всем соответствующим учреждениям сообщить, когда же кончится это невозможное сожительство?
 
    М. Б.

Комментарии. В. И. Лосев
Главполитбогослужение

   Впервые — Гудок. 1924. 24 июля. С подписью: «М. Б.».
   Печатается по тексту газеты «Гудок».
 
   Ранее фельетон ошибочно приписывался Валентину Катаеву (см. сборник его рассказов и фельетонов «Горох в стенку». М., 1963). Позже сам Катаев признался, что это не его сочинение.

Брачная катастрофа

   Следующие договоры признаются обеими сто-
   ронами, как потерявшие силу: 1) договор: бра-
   косочетание Е. К. В. герцога Эдинбургского.
   С.-Петербург, 22 января 1874 г.

(Выдержка из англо-советского договора)

   Новость произвела впечатление разорвавшейся бомбы.

I

   Через три дня по опубликовании в газете «Руль» ^[1]появилось сообщение:
   «Нам сообщают из Москвы, что расторжение договора о браке его королевского высочества вызвало грандиозное возмущение среди московских рабочих и в особенности транспортников. Последние всецело на стороне симпатичного молодожена. Они проклинают Раковского, лишившего герцога Эдинбургского возможности продолжать нести сладкие цепи Гименея, возложенные на его высочество в г. С.-Петербурге 50 лет тому назад. По слухам, в Москве произошли беспорядки, во время которых убито 7000 человек, в том числе редактор газеты „Гудок" и фельетонист, автор фельетона „Брачная катастрофа", напечатанного в № 1277 „Гудка"».

II

   Письмо, адресованное Понсонби:
   «Свинья ты, а не Понсонби!
   Какого же черта лишил ты меня супруги? Со стороны Раковского это понятно — он большевик, а большевика хлебом не корми, только дай ему возможность устроить какую-нибудь гадость герцогу. Но ты?!
   Вызываю тебя на дуэль.
 
    Любящий герцог Эдинбургский».

III

   Разговор в спальне герцога Эдинбургского:
   С у п р у г а. А, наконец-то ты вернулся, цыпочка. Иди сюда, я тебя поцелую, помпончик.
   Г е р ц о г (крайне расстроен).Уйди с глаз моих.
   С у п р у г а. Герцог, опомнитесь! С кем вы говорите? Боже, от кого я слышу эти грубые слова? От своего мужа…
   Г е р ц о г. Фигу ты имеешь, а не мужа…
   С у п р у г а. Как?!
   Г е р ц о г. А вот так. (Показывает ей договор.)
   С у п р у г а. Ах! (Падает в обморок.)
   Г е р ц о г (звонит лакею).Убрать ее с ковра.

(Занавес.)

    Эм.

Комментарии. В. И. Лосев
Брачная катастрофа

   Впервые — Гудок. 1924. 23 августа. С подписью: «Эм.».
   Печатается по тексту газеты «Гудок».
 
   Рассказ написан по следам советско-английского договора (общего и торгового), подписанного 8 августа 1924 г.
   Следует отметить, что Булгаков внимательнейшим образом следил за развитием международных отношений, и советско-английский договор (и переговоры, происходившие до этого) вызвал у него живой интерес. Вот некоторые записи в его дневнике. 6 августа: «Сегодня в газетах сообщение о том, что англо-советская конференция лопнула. Сообщение написано в сухих официальных словах: „…разрыв произошел на вопросе об удовлетворении претензий бывших частных собственников"… „так как выяснилось, что по вопросу о бывших крупных собственниках соглашения достигнуть невозможно, конференция была объявлена закрытой".
   Finita, как говорится, la comedia. Интересно было бы знать, сколько времени „Союз социалистич. республик" просуществует в таком положении».
   16 августа: «Оказывается, в эти дни Раковский… <обрыв текста>… но последние сообщения показывают, что в Англии началась сильная кампания против такого договора и, возможно, что его не ратифицирует парламент.
   Сообщение о договоре явилось неожиданным — телеграфировали о разрыве, а потом — сообщение о подписании.
   В Англии пишут то, что должно бы выходить по здравому английскому смыслу — нельзя же дать большевикам деньги, когда эти большевики только и мечтают, что о разрушении Англии! Резон.
   Доиграются англичане!
   Подписали договор Понсонби и Макдональд.
   …каламбур — понсонбие (пособие). Каламбур неизвестно чей.
   Понсонби — пособи».
   23 августа: «Консервативная английская печать ведет энергичную кампанию против англо-советского договора, и есть основание полагать, что парламент…» <обрыв текста>.
   Из этих записей совершенно ясно видно настроение писателя: Булгаков, конечно, был против этого договора, укреплявшего позиции советской власти, у которой он был «под пятой».

Игра природы

   А у нас есть железнодорожник с фамилией Врангель…

Из письма рабкора

   Дверь, ведущую в местком станции М., отворил рослый человек с усами, завинченными в штопор. Военная выправка выпирала из человека.
   Предместком, сидящий за столом, окинул вошедшего взором и подумал: «Экий бравый»…
   — А вам чего, товарищ? — спросил он.
   — В союз желаю записаться, — ответил визитер.
   — Тэк-с… А вы где работаете?
   — Да я только что приехал, — пояснил гость, — весовщиком сюды назначили.
   — Тэк-с. Ваша как фамилия, товарищ?
   Лицо гостя немного потемнело.
   — Да фамилия, конечно… — заговорил он, — фамилия у меня… Врангель.
   Наступило молчание. Предместком уставился на посетителя, о чем-то подумал и вдруг машинально ощупал документы в левом кармане пиджака.
   — А имя и, извините, отчество? — спросил странным голосом.
   Вошедший горько и глубоко вздохнул и вымолвил:
   — Да, имя… ну, что имя, ну, Петр Николаевич.
   Предместком привстал с кресла, потом сел, потом опять привстал, глянул в окно, с окна на портрет Троцкого, с Троцкого на Врангеля, с Врангеля на дверной ключ, с ключа косо на телефон. Потом вытер пот и спросил сипло:
   — А скудова же вы приехали?
   Пришелец вздохнул так густо, что в предместкоме шевельнулись волосы, и молвил:
   — Да вы не думайте… Ну, из Крыма…
   Словно пружина развернулась в предместкоме.
   Он вскочил из-за стола и мгновенно исчез.
   — Так я и знал! — кисло сказал гость и тяжко сел на стул.
   Со звоном хлопнул ключ в дверях. Предместком, с глазами, сияющими как звезды, летел через зал 3-го класса, потом через 1-й класс и прямо к заветной двери. На лице у предместкома играли краски. По дороге он вертел руками и глазами, наткнулся на кого-то в форменной куртке и ему взвыл шепотом:
   — Беги, беги в месткоме дверь покарауль! Чтоб не убег!..
   — Кто?!
   — Врангель!..
   — Сдурел!
   Предместком ухватил носильщика за фартук и прошипел:
   — Беги скорей, дверь покарауль!..
   — Которую?!
   — Дурында… Награду получишь!..
   Носильщик выпучил глаза и стрельнул куда-то вбок… За ним — второй.
   Через три минуты у двери месткома бушевала густая толпа. В толпу клином врезался предместком, потный и бледный, а за ним двое в фуражках с красным верхом и синеватыми околышами. Они бодро пробирались в толпе, и первый звонко покрикивал:
   — Ничего интересного, граждане! Попрошу вас очистить помещение!.. Вам куда? В Киев? Второй звонок был. Попрошу очистить…
   — Кого поймали, родные?
   — Кого надо, того и поймали, попрошу пропустить…
   — Деникина словил месткомщик!..
   — Дурында, это Савинков убег… А его залопали у нас!
   — Я обнаружил его по усам, — бормотал предместком человеку в фуражке, — глянул… Думаю, батюшки — он!
   Двери открылись, толпа полезла друг на друга, и в щели мелькнул пришелец…
   Глянув на входящих, он горько вздохнул, кисло ухмыльнулся и уронил шапку.
   — Двери закрыть!.. Ваша фамилия?
   — Да Врангель же… да я ж говорю…
   — Ага!
   Форменные фуражки мгновенно овладели телефоном.
   Через пять минут перед дверьми было чисто от публики и по очистившемуся пространству проследовал кортеж из семи фуражек. В середине шел, возведя глаза к небу, пришелец и бормотал:
   — Вот, Твоя воля… замучился… В Херсоне водили… в Киеве водили… Вот горе-то… В Совнарком подам, пусть хоть какое хочут название дадут…
   — Я обнаружил, — бормотал предместком в хвосте, — батюшки, думаю, усы! Ну, у нас это, разумеется, быстро, по-военному: р-раз — и на ключ. Усы — самое главное…

* * *

   Ровно через три дня дверь в тот же местком открылась и вошел тот же бравый. Физиономия у него была мрачная.
   Предместком встал и вытаращил глаза.
   — Э… вы?
   — Я, — мрачно ответил вошедший и затем молча ткнул бумагу.
   Предместком прочитал ее, покраснел и заявил:
   — Кто ж его знал… — забормотал он… — гм… да, игра природы… Главное, усы у вас, и Петр Николаевич…
   Вошедший мрачно молчал…
   — Ну что ж… Стало быть, препятствий не встречается… Да… Зачислим… Да, вот, усы сбили меня…
   Вошедший злобно молчал.

* * *

   Еще через неделю подвыпивший весовщик Карасев подошел к мрачному Врангелю с целью пошутить.
   — Здравия желаю, ваше превосходительство, — заговорил он, взяв под козырек и подмигнув окружающим, — ну, как изволите поживать? Каково показалось вам при власти Советов и вообще у нас в Ресефесере?
   — Отойди от меня, — мрачно сказал Врангель.
   — Сердитый вы, господин генерал, — продолжал Карасев, — у-у, сердитый. Боюсь, как бы ты меня не расстрелял. У него это просто, взял пролетария…
   Врангель размахнулся и ударил Карасева в зубы так, что с того соскочила фуражка.
   Кругом засмеялись.
   — Что ж ты бьешься, гадюка перекопская? — сказал дрожащим голосом Карасев. — Я шутю, а ты…
   Врангель вытащил из кармана бумагу и ткнул ее в нос Карасеву. Бумагу облепили и начали читать:
   «…Ввиду того, что никакого мне проходу нету в жизни, просю мне роковую фамилию сменить на многоуважаемую фамилию по матери — Иванов…»
   Сбоку было написано химическим карандашом «удовлетворить».
   — Свинья ты… — заныл Карасев. — Что ж ты мне ударил?
   — А ты не дражни, — неожиданно сказали в толпе. — Иванов, с тебя магарыч!

Комментарии. В. И. Лосев
Игра природы

   Впервые — Гудок. 1924. 13 сентября. С подписью: «Михаил Булгаков».