- Берестов, скорее! Берестов, мы отчаливаем!
Голос его разносился по всей набережной.
Андрей готов был убить профессора. Он взял себя в руки, помахал в ответ. Пограничников наверху не было - стоял лишь матрос, весь в пулеметных лентах, с маузером в деревянной кобуре, с громадным чубом из-под бескозырки - одет по самой последней революционной моде. Он пересчитывал солдат, впрочем, отвлекался, смотрел на чаек, и снова начинал считать. На Андрея он не обратил внимания.
Пройдя мимо матроса, Андрей поглядел вниз. На пирсе стояла повозка рядом Ахмет и его аскер. Ахмет поднял руку.
Андрей помахал им.
К нему спешила мадам Авдеева.
- Как хорошо, вы вовремя, а я все считаю места - никому нельзя доверять. Теперь вам с Россинским придется мне помочь.
Каюта, которую Андрей делил с Мстиславом Аполлинарьевичем Россинским, милейшим человеком, погруженным в тайны палеографии, была заставлена экспедиционными ящиками и мешками так, что пройти между ними было невозможно. Авдеевы все экспедиционное добро сплавили подчиненным.
Путешествие оказалось неожиданно долгим - транспорт сначала пошел в Новороссийск, чтобы взять дополнительный груз для Трапезунда, там получили сведения, что поблизости видели немецкую субмарину - так что транспорт отстаивался два дня, пока из Севастополя не пришел миноносец "Керчь". В сопровождении его двинулись дальше. В каюте было душно. Профессор Авдеев обладал удивительным даром превращать в лекцию даже просьбу передать соль. Его трудно было долго выносить. Андрей все чаще думал о Лидочке, и становилось страшно, что она могла сгинуть в волнах реки Хронос.
На пятый день "Измаил" достиг Трапезунда - под этим названием скрывался заштатный турецкий городок.
МАЙ 1917 г.
Андрей проснулся от крика чаек. В недрах транспорта что-то загрохотало, Андрей соскочил с койки и кинулся к иллюминатору, сквозь который лился яркий, рассеянный свет.
Бухта, в которой замер, покачиваясь, громоздкий "Измаил", была наполнена легким, пронизанным косыми лучами только что вставшего солнца туманом. Посмотрев в сторону грохота, Андрей успел увидеть, как разматывается якорная цепь и ядром, раскинув лапы, летит к воде якорь. Вот он коснулся воды и превратился в столб брызг - но грохот продолжался, потому что цепь все выскакивала из клюза, звено за звеном.
Близкий берег лишь угадывался сквозь туман, и хотелось отвести в сторону белесую кисею.
Проснулся Россинский.
- Приехали? - спросил он, потягиваясь. - Я думал, не дождемся.
- Приехали, - сказал Андрей, преисполненный счастливым чувством первого настоящего путешествия.
- Тогда вы позволите мне первому оккупировать унитаз, коллега? спросил Россинский.
Андрей только отмахнулся от старого тридцатилетнего циника, который тут же прошлепал за перегородку, где были унитаз и умывальник.
И тут кисея тумана медленно и торжественно поползла в сторону, занавес открылся, и Андрей увидел древнюю землю Трапезунда.
Современный торговый и ремесленный город занимал долину вдоль моря. Дома там были разномастные, в основном невысокие, среди них тянулись склады и мастерские - берег являл собой не парадную сторону, а скорее обыденные и захламленные зады города.
Далее, поднимаясь на плоскую террасу, начиналась старая часть Трапезунда с узкими улочками, уютными домами под черепичными крышами, мечетями, столбами минаретов, маленькими неожиданно возникающими площадями с фонтанчиками посредине, отрезками крепостных бастионов, что стали кое-где задними стенами домов. И над всем этим переплетением улиц, переулков и тупичков поднимался холм, где некогда располагалась цитадель и дворец трапезундских императоров - повелителей, малоизвестных даже профессиональным историкам, но тем не менее самых настоящих императоров средневекового государства, оплота христианства в Малой Азии. Таинственная, неведомая археологам и нетронутая ими, а потому трижды желанная земля, таящая множество тайн, открылась перед Андреем. Только невероятное везение, сказочное стечение обстоятельств смогли закинуть сюда Андрея Берестова, и он понял, что до конца дней своих будет благодарить судьбу за такой подарок.
К "Измаилу", бросившему якорь на рейде - из-за осадки он не мог подойти к причалам, - уже спешили лодки торговцев и перевозчиков - крикливого портового люда.
Здесь уже была самая настоящая Азия-шумная, корыстная, бурная. Трапезунд, занятый русскими войсками во время летнего наступления 1916 года, так и остался прифронтовым городом, так как с тех пор русские лишь немного продвинулись вперед к бурым и розовым холмам, что поднимались в отдалении, громоздясь к горизонту настоящими горами.
Прошлым летом и осенью в Трапезунде уже работало три археолога из Петроградского университета во главе с профессором Успенским.
Результаты первого сезона, при ограниченных средствах, в окружении далеко не всегда дружественного греческого и турецкого населения, оказались обещающими, но не более. А хотелось сокровищ, статуй и свитков. Вместо того чтобы укрепить средствами экспедицию Успенского, Московский университет, вечно соперничавший со столичным, прислал свою экспедицию - авдеевскую, снабженную лучше, чем петроградская, так как в последний момент княгине Ольге удалось заручиться поддержкой мецената и подрядчика Георгия Метревели, который желал, чтобы археологи обязательно нашли в Трапезунде что-нибудь древнегрузинское.
Авдеев мог, не кривя душой, обещать меценату, что его пожелания будут выполнены.
Для этого были основания: во время дворцового переворота в Византии, случившегося в 1185 году, был свергнут и зверски замучен император Андроник. Как и положено в византийских переворотах, победители поспешили убить или ослепить всех близких родственников свергнутого императора, так как опасались соперничества и мести. Особенно жестоко принято было расправляться с мальчиками - возможными наследниками. Так что двум маленьким внукам Андроника - Алексею и Давиду была уготована ужасная судьба.
И вот таинственным образом два мальчика исчезли из Константинополя. И объявились вскоре при дворе грузинской царицы Тамары, которая приходилась им родственницей. Факт родственных связей известен всем летописцам и современникам царицы, но в чем они выражались, летописцы не сочли нужным сказать.
Византийские царевичи, законные наследники трона, росли в Тбилиси, играли со своими грузинскими сверстниками, называли царицу Тамару "тетей" (что отражено и в документах) и стали, пожалуй, больше грузинами, чем византийцами.
Неизвестно, как бы сложилась их дальнейшая судьба, потому что Грузия, хоть и была в те годы могучим и процветающим царством, сражаться с самой Византией - хоть и одряхлевшей, но могучей мировой империей, не могла.
Алексей и Давид оставались козырем в грузинской политике, но козырем, спрятанным в рукаве - показывать их пока было некому.
Но тут произошла катастрофа. Очередной, четвертый крестовый поход, в который собралось рыцарство всей Западной Европы, вместо того чтобы освобождать от неверных Иерусалим, направил все свои силы против Константинополя. Византийцы не были готовы к такому коварству, и потому объединенная армия крестоносцев взяла штурмом Константинополь и свергла императора, отчего империя рассыпалась на ряд независимых владений.
Вот тут и наступил звездный час царицы Тамары.
Она собрала армию и послала ее на запад вдоль южного берега Черного моря, покоряя византийские гарнизоны и громя губернаторов. В ее армии скакали бок о бок два молодых отважных грузинских рыцаря - два наследника византийской короны.
Когда успешный поход грузинской армии завершился, Тамара не только отомстила византийцам за смерть Андроника, но и выкроила для своих воспитанников обширные земли по южному берегу Черного моря с центром в Трапезунде.
Там Давид и Алексей были коронованы императорами Трапезундской империи, а их потомки правили Трапезундом четверть тысячелетия, несмотря на то, что все эти годы небольшая империя находилась в полукольце врагов. Но умелая и хитрая политика императоров, сила многонациональной торговой элиты Трапезунда, сложные и конфликтующие интересы соседей - все это позволяло Трапезунду сохранять независимость, а жителям его торговать, рыбачить, пахать землю, строить дворцы и церкви, писать книги, петь песни...
- Я освобождаю туалет, - сообщил торжественно Россинский, обладавший чувством юмора висельника. - Вам не кажется, коллега, что еще в прошлом году там кто-то забыл дохлую крысу?
- Мстислав Аполлинарьевич, неужели нельзя обойтись без таких шуток? взмолился Андрей.
- Для вашего юного возраста вы слишком впечатлительны. А может, в прошлом году "Измаил" перевозил сыр? Вы читали повесть Джерома Клапки Джерома "Трое в одной лодке"?
Андрей с сожалением оторвался от лицезрения бухты. С лодок, подошедших к высоким бортам транспорта, неслись крики: торговцы предлагали все - от сувениров и лепешек до женщин.
Через полчаса археологи в последний раз собрались за завтраком вокруг своего стола, обычно отмеченного присутствием капитана транспорта, капитана второго ранга Белозерского, старика с расчесанной надвое седой бородой, орла времен защиты Севастополя, который не смог отсиживаться в своем имении в годину испытаний и вернулся из запаса к действительной службе.
Голос его разносился по всей набережной.
Андрей готов был убить профессора. Он взял себя в руки, помахал в ответ. Пограничников наверху не было - стоял лишь матрос, весь в пулеметных лентах, с маузером в деревянной кобуре, с громадным чубом из-под бескозырки - одет по самой последней революционной моде. Он пересчитывал солдат, впрочем, отвлекался, смотрел на чаек, и снова начинал считать. На Андрея он не обратил внимания.
Пройдя мимо матроса, Андрей поглядел вниз. На пирсе стояла повозка рядом Ахмет и его аскер. Ахмет поднял руку.
Андрей помахал им.
К нему спешила мадам Авдеева.
- Как хорошо, вы вовремя, а я все считаю места - никому нельзя доверять. Теперь вам с Россинским придется мне помочь.
Каюта, которую Андрей делил с Мстиславом Аполлинарьевичем Россинским, милейшим человеком, погруженным в тайны палеографии, была заставлена экспедиционными ящиками и мешками так, что пройти между ними было невозможно. Авдеевы все экспедиционное добро сплавили подчиненным.
Путешествие оказалось неожиданно долгим - транспорт сначала пошел в Новороссийск, чтобы взять дополнительный груз для Трапезунда, там получили сведения, что поблизости видели немецкую субмарину - так что транспорт отстаивался два дня, пока из Севастополя не пришел миноносец "Керчь". В сопровождении его двинулись дальше. В каюте было душно. Профессор Авдеев обладал удивительным даром превращать в лекцию даже просьбу передать соль. Его трудно было долго выносить. Андрей все чаще думал о Лидочке, и становилось страшно, что она могла сгинуть в волнах реки Хронос.
На пятый день "Измаил" достиг Трапезунда - под этим названием скрывался заштатный турецкий городок.
МАЙ 1917 г.
Андрей проснулся от крика чаек. В недрах транспорта что-то загрохотало, Андрей соскочил с койки и кинулся к иллюминатору, сквозь который лился яркий, рассеянный свет.
Бухта, в которой замер, покачиваясь, громоздкий "Измаил", была наполнена легким, пронизанным косыми лучами только что вставшего солнца туманом. Посмотрев в сторону грохота, Андрей успел увидеть, как разматывается якорная цепь и ядром, раскинув лапы, летит к воде якорь. Вот он коснулся воды и превратился в столб брызг - но грохот продолжался, потому что цепь все выскакивала из клюза, звено за звеном.
Близкий берег лишь угадывался сквозь туман, и хотелось отвести в сторону белесую кисею.
Проснулся Россинский.
- Приехали? - спросил он, потягиваясь. - Я думал, не дождемся.
- Приехали, - сказал Андрей, преисполненный счастливым чувством первого настоящего путешествия.
- Тогда вы позволите мне первому оккупировать унитаз, коллега? спросил Россинский.
Андрей только отмахнулся от старого тридцатилетнего циника, который тут же прошлепал за перегородку, где были унитаз и умывальник.
И тут кисея тумана медленно и торжественно поползла в сторону, занавес открылся, и Андрей увидел древнюю землю Трапезунда.
Современный торговый и ремесленный город занимал долину вдоль моря. Дома там были разномастные, в основном невысокие, среди них тянулись склады и мастерские - берег являл собой не парадную сторону, а скорее обыденные и захламленные зады города.
Далее, поднимаясь на плоскую террасу, начиналась старая часть Трапезунда с узкими улочками, уютными домами под черепичными крышами, мечетями, столбами минаретов, маленькими неожиданно возникающими площадями с фонтанчиками посредине, отрезками крепостных бастионов, что стали кое-где задними стенами домов. И над всем этим переплетением улиц, переулков и тупичков поднимался холм, где некогда располагалась цитадель и дворец трапезундских императоров - повелителей, малоизвестных даже профессиональным историкам, но тем не менее самых настоящих императоров средневекового государства, оплота христианства в Малой Азии. Таинственная, неведомая археологам и нетронутая ими, а потому трижды желанная земля, таящая множество тайн, открылась перед Андреем. Только невероятное везение, сказочное стечение обстоятельств смогли закинуть сюда Андрея Берестова, и он понял, что до конца дней своих будет благодарить судьбу за такой подарок.
К "Измаилу", бросившему якорь на рейде - из-за осадки он не мог подойти к причалам, - уже спешили лодки торговцев и перевозчиков - крикливого портового люда.
Здесь уже была самая настоящая Азия-шумная, корыстная, бурная. Трапезунд, занятый русскими войсками во время летнего наступления 1916 года, так и остался прифронтовым городом, так как с тех пор русские лишь немного продвинулись вперед к бурым и розовым холмам, что поднимались в отдалении, громоздясь к горизонту настоящими горами.
Прошлым летом и осенью в Трапезунде уже работало три археолога из Петроградского университета во главе с профессором Успенским.
Результаты первого сезона, при ограниченных средствах, в окружении далеко не всегда дружественного греческого и турецкого населения, оказались обещающими, но не более. А хотелось сокровищ, статуй и свитков. Вместо того чтобы укрепить средствами экспедицию Успенского, Московский университет, вечно соперничавший со столичным, прислал свою экспедицию - авдеевскую, снабженную лучше, чем петроградская, так как в последний момент княгине Ольге удалось заручиться поддержкой мецената и подрядчика Георгия Метревели, который желал, чтобы археологи обязательно нашли в Трапезунде что-нибудь древнегрузинское.
Авдеев мог, не кривя душой, обещать меценату, что его пожелания будут выполнены.
Для этого были основания: во время дворцового переворота в Византии, случившегося в 1185 году, был свергнут и зверски замучен император Андроник. Как и положено в византийских переворотах, победители поспешили убить или ослепить всех близких родственников свергнутого императора, так как опасались соперничества и мести. Особенно жестоко принято было расправляться с мальчиками - возможными наследниками. Так что двум маленьким внукам Андроника - Алексею и Давиду была уготована ужасная судьба.
И вот таинственным образом два мальчика исчезли из Константинополя. И объявились вскоре при дворе грузинской царицы Тамары, которая приходилась им родственницей. Факт родственных связей известен всем летописцам и современникам царицы, но в чем они выражались, летописцы не сочли нужным сказать.
Византийские царевичи, законные наследники трона, росли в Тбилиси, играли со своими грузинскими сверстниками, называли царицу Тамару "тетей" (что отражено и в документах) и стали, пожалуй, больше грузинами, чем византийцами.
Неизвестно, как бы сложилась их дальнейшая судьба, потому что Грузия, хоть и была в те годы могучим и процветающим царством, сражаться с самой Византией - хоть и одряхлевшей, но могучей мировой империей, не могла.
Алексей и Давид оставались козырем в грузинской политике, но козырем, спрятанным в рукаве - показывать их пока было некому.
Но тут произошла катастрофа. Очередной, четвертый крестовый поход, в который собралось рыцарство всей Западной Европы, вместо того чтобы освобождать от неверных Иерусалим, направил все свои силы против Константинополя. Византийцы не были готовы к такому коварству, и потому объединенная армия крестоносцев взяла штурмом Константинополь и свергла императора, отчего империя рассыпалась на ряд независимых владений.
Вот тут и наступил звездный час царицы Тамары.
Она собрала армию и послала ее на запад вдоль южного берега Черного моря, покоряя византийские гарнизоны и громя губернаторов. В ее армии скакали бок о бок два молодых отважных грузинских рыцаря - два наследника византийской короны.
Когда успешный поход грузинской армии завершился, Тамара не только отомстила византийцам за смерть Андроника, но и выкроила для своих воспитанников обширные земли по южному берегу Черного моря с центром в Трапезунде.
Там Давид и Алексей были коронованы императорами Трапезундской империи, а их потомки правили Трапезундом четверть тысячелетия, несмотря на то, что все эти годы небольшая империя находилась в полукольце врагов. Но умелая и хитрая политика императоров, сила многонациональной торговой элиты Трапезунда, сложные и конфликтующие интересы соседей - все это позволяло Трапезунду сохранять независимость, а жителям его торговать, рыбачить, пахать землю, строить дворцы и церкви, писать книги, петь песни...
- Я освобождаю туалет, - сообщил торжественно Россинский, обладавший чувством юмора висельника. - Вам не кажется, коллега, что еще в прошлом году там кто-то забыл дохлую крысу?
- Мстислав Аполлинарьевич, неужели нельзя обойтись без таких шуток? взмолился Андрей.
- Для вашего юного возраста вы слишком впечатлительны. А может, в прошлом году "Измаил" перевозил сыр? Вы читали повесть Джерома Клапки Джерома "Трое в одной лодке"?
Андрей с сожалением оторвался от лицезрения бухты. С лодок, подошедших к высоким бортам транспорта, неслись крики: торговцы предлагали все - от сувениров и лепешек до женщин.
Через полчаса археологи в последний раз собрались за завтраком вокруг своего стола, обычно отмеченного присутствием капитана транспорта, капитана второго ранга Белозерского, старика с расчесанной надвое седой бородой, орла времен защиты Севастополя, который не смог отсиживаться в своем имении в годину испытаний и вернулся из запаса к действительной службе.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента