Бурцев Виктор. Алмазные нервы

   Странная штука жизнь.
   – Тормозни на проспекте Парламентариев, – сказал я Кроту.
   Костя посмотрел на меня, но ничего не сказал, видимо, вспомнил мой разговор с Тройкой.
   – Это ж крюк! – возмутился Крот.
   – Мне плевать. Делай свое дело.
   Крот что-то пробормотал по поводу мяса. Но неразборчиво. К счастью. У меня было крайне плохое настроение.
   – Что дальше7 – спросил Костя.
   – Дальше, если я не выйду или не свяжусь с вами через двадцать минут, то действуйте по усмотрению. Лучше езжайте по делам. Мне нужно войти одному, – ответил я и положил рядом с Мартином свою «беретту» и «стечкина».
   – Уверен? – спросил Костя.
   – Угу… Абсолютно… Во всем, кроме одежды. Если не ошибаюсь, Тройка в таком костюме мусор выносит.
   – Мусор?
   – Ну или что-то подобное…
   – А зачем ты его надел?
   – Ты думаешь, был выбор? Таманский ничего не ответил.
   Дом 238 на проспекте Парламентариев оказался центральной фигурой в архитектурном ансамбле всего проспекта. Это было нечто огромное, черное с серебром, в стекле и с непонятными, словно бы висящими в пространстве формами.
   Двери открылись с глухим чмоканьем.
   Эти люди не полагались только на охранные автоматические системы. На входе меня остановил охранник. Один. Второй оказался сзади. А третий чуть сбоку в секторе, из которого можно было накрыть огнем весь вестибюль. Не знаю, были ли другие, я их не заметил. Но скорее всего были. Судя по обилию зеркал, возможно, с односторонней проницаемостью.
   – К кому? – спросил охранник.
   – К Антону. От Ильи.
   Второй охранник, тот, что стоял позади, сделал шаг в сторону и что-то забормотал в микрофон на лацкане пиджака.
   Потом были длинные коридоры, несколько проверок и снова коридоры. Несколько скоростных лифтов.
   И наконец двери кабинета где-то в верхнем секторе этого небоскреба.
   – Ваша машина стоит в квартале отсюда? – спросил высокий человек средних лет с длинными светлыми волосами.
   – Возможно, – ответил я.
   – Газик, потрепанный такой.
   – Вероятно, наша.
   Человек уверенно кивнул и протянул руку:
   – Антон.
   – Очень приятно, Артем. – Рукопожатие у него было сильным, но не костоломным. Мягкое, как бы осторожное, но в нем чувствовалась сдерживаемая твердость.
   – Ваша машина стоит под знаком. Кто у вас за рулем?
   – Кибер, – ответил я.
   Антон хмыкнул, что могло быть как одобрением, так и наоборот.
   – Вы сказали, что пришли от Ильи. Он что-то хотел передать?
   – Да. Он просил передать, что ему нужна команда. И что он на второй точке.
   – И все?.. – слегка настороженно спросил Антон.
   – Нет, еще он просил передать, что пора выдирать дрын. И… и караул…
   – Устал! – воскликнул Антон.
   – Ага…
   – Замечательно. – Антон бухнулся в кресло возле окна и кивнул мне на другое. – Вы вместе с ним?
   – Да.
   – И вы понимаете, куда вы пришли?
   – В общих чертах…
   – Ну вот и замечательно. Теперь скажите мне такую вещь: что мы ищем у японцев?
   – Насколько мне известно…
   – Вам нужно оружие?
   Я слегка опешил от откровенности этого предложения.
   – Насколько мне известно…
   – Нужно. – Поставил точку Антон. – У меня есть очень неплохие связи в оружейных точках. Сегодня к вечеру у вас будет команда и необходимая амуниция. Хм… И передайте Илье, что к моменту операции… Пусть он свяжется со мной по этому поводу. К моменту операции мы постараемся, чтобы вокруг не было… эээ… чтобы государство проводило политику невмешательства и вообще, по возможности, занималось своими государственными делами, которых у него в достатке. Мы поняли друг друга?
   – Думаю, да.
   – Это хорошо… – сказал Антон тихо. – Это очень хорошо. Передайте Илье, что все будет в порядке. Спасибо вам, Артем. Вы нам очень помогли.
   Когда двери за этим странным молодым человеком закрылись, Антон крутанулся в кресле. Встал. Подошел к огромному окну и сказал со странной интонацией в голосе:
   – Если государство не может, наконец, разобраться с иностранной криминальной интервенцией, то это должны сделать мы. – И он улыбнулся. Помолчал и сказал, глядя на город сверху: – Эй, скоро будет очень шумно!
   Когда я подошел к нашему фургончику, Таманский откровенно посматривал на часы.
   – Ты хоть с пользой провел время?
   – Да… С интересными людьми общался, – ответил я и взяв в руки «беретту», спросил: – Куда там дальше?
   Костя ничего не ответил, а только толкнул Габбера в спину, и мы тронулись.

35. Константин Таманский.
Независимый журналист.
34 года

   Как я и думал, эти ребята разыгрывали свою карту. И делали это показательно нагло, ничуть не скрываясь. Тройка-Илья решил пригласить наконец своих мордоворотов из подмосковной на помощь. Что ж, пусть приглашает. Больше народу – веселее. Пусть японцам икнется. Сейчас я был готов подписать договор с дьяволом, не то что с Тройкиными патронами. К тому же все, что я о них знал, меня ничуть не коробило: делают люди свои дела как могут, только и всего.
   Не вышло бы внутренних разборок прежде чем следует. Вон как Артем на киберов зыркает… Да и стоило Лота помянуть, его чуть не стошнило.
   Знает, что ли? Ладно, потом спрошу. Если не забуду.
   Я даже не сразу заметил, что фургон опять остановился. Крот посмотрел на нас, словно на группу умственно недоразвитых ребятишек, которых он привез на экскурсию, и сказал:
   – Второй адрес. Я так понимаю, наша помощь требуется.
   – Почему?
   – Ментовский дом. Тут охрана. Охрана пустяковая, но все-таки…
   Я пожал плечами – а зачем, собственно, я их вызывал? Пусть поработают чуток.
   Габбер остался в машине, вернее, выбрался из кабины и принялся ковыряться в двигателе. То ли маскировался, то ли у него и впрямь что-то там барахлило… Судя по виду фургона, вполне могло.
   – Так, ждите. Сейчас охрану уберем, – сказал Крот и исчез в подъезде.
   Безмолвный Грифон устремился за ним, но уже через минуту высунулся обратно и сделал приглашающий жест. Внутри, за стойкой, свисал с вертящегося кресла милиционер, автомат валялся на полу. Второй милиционер сидел на полу возле отопительного радиатора, к которому Крот и пристегивал его наручниками. Быстро работают боевики Лота, ничего не скажешь. Интересно, на кого потом это происшествие спишут?
   – Смена когда, мясо? – спросил Грифон того, что был за стойкой.
   Милиционер открыл один глаз и сказал:
   – Через двадцать минут, бля…
   – Чудно. – Грифон еле заметно щелкнул его пальцем где-то за ухом, и милиционер вырубился.
   Мы поспешили вверх по лестнице, широкой, покрытой коричневым шершавым пенолом, отлично скрадывающим шаги.
   Спрогис брился. Когда дверь, неожиданно хлипкая для ментовского дома, вылетела вместе с обломками пластикового косяка, он стоял перед зеркалом и накладывал на щеки розовый крем-депилятор. Облачен господин полковник был в стильные боксерские трусы в клеточку, но при виде нас ничуть не испугался. Он спокойно продолжал намазываться кремом, только кивнул мне по-приятельски.
   Крот, который и высадил дверь, обернулся ко мне:
   – Этот?
   – Этот. Погуляйте пока в коридоре, посмотрите, чтобы никто не влез, – велел я.
   Крот молча вышел, Мартин и Артем сделали небольшую паузу, но тоже удалились.
   – Дверь зачем сломали, блин? – спросил полковник, завинчивая тюбик.
   – Привычка у людей, – ответил я, не опуская «беретту». В трусах-то он в трусах, но мало ли что выкинет. Мужик крепкий, брюхо не свисает, мышцы те еще, видать, биостимуляторы принимает и в зале работает регулярно.
   – Плохая привычка, дурная. Наказывать надо, блин, за такие привычки. А ведь зря мы вас тогда, господин Таманский, из Магадана-то ослобонили.
   – Да вам, Зигфрид, нужно мне тапочки целовать за щедрую информацию. Король Махендра, покойник, вас на том свете ждет не дождется. Сколько иен вам перепало от Тодзи?
   – Ой, как глубоко вы зарылись! – изумился полковник, деловито поглядывая на часы. – Ах, ах, я ж так совсем опоздаю! Ммм… Секунду, я должен стереть крем. У меня очень чувствительная кожа.
   И Спрогис протянул руку к висящему возле зеркала белоснежному полотенцу.
   Р-р-ах!
   Зеркало осыпалось вниз, Спрогис отшатнулся. Полотенце сползло, продемонстрировав наплечную кобуру с торчащей из нее изящной рукоятью.
   – В следующий раз выстрелю в вас, – предупредил я.
   – Интересный вы, блин, журналист, – сказал полковник.
   А он быстро взял себя в руки, отметил я.
   – Какой есть.
   – Ну и что дальше? Вы зашли отомстить за убиенного чернокожего приятеля?
   – Ни в коем случае. В аду сочтетесь. Я пришел за информацией, полковник. И вы обязаны выложить мне ее в ближайшие десять минут.
   – Ой ли? Ну, убьете вы меня. Напугали… Да и что я вам скажу? Вы и так много знаете. А то, что знает Тодзи, я знать не обязан. Придите к нему сами и спросите, блин. Я передал ему сведения насчет документации у черных, получил вознаграждение и занимаюсь своими делами. – Спрогис озабоченно потер щеку пальцем. – Ч-черт… Жжется уже. Можно я сотру? А то морда облезет.
   – Без глупостей только.
   Полковник с облегчением утерся полотенцем и небрежно бросил его на пол.
   Опять взглянул на часы:
   – Ах, как я опаздываю…
   Я неожиданно понял, кого он мне сейчас напоминает. Белого Кролика! Белого Кролика из до сих пор суперпопулярной среди наркосреды «Алисы в Стране чудес» Казалось, вот-вот из трусов высунется пушистый белый хвост, а полковник суетливо запричитает: «Ах, мои лапки, мои усики…» Но он не запричитал, хвост не высунулся. Спрогис дружелюбно сказал:
   – А информация у меня все же есть, и в знак дружеского расположения я готов ее вам передать, господин Таманский. Наслышан я, девку вашу украли? Могу дать совет.
   – Давайте.
   – Поспрашивайте у ваших юных друзей, кто гонялся за господином Романом Кимом. Кроме якудза, само собой. И все, блин, поймете.
   Я с сомнением покачал в воздухе стволом пистолета. Спрогис смотрел со скромной улыбкой.
   – У вас что-то еще ко мне?
   – Нет. Больше ничего.
   – В таком случае я оденусь да пойду. Опаздывать, знаете, не люблю. Опаздывающий человек – конченый человек. Вы окончательно решили, что не будете в меня стрелять?
   – Решил. Не буду.
   – Тогда я пошел.
   Спрогис поднял полотенце и повернулся ко мне широкой спиной.
   Крот выбросил нас из фургона там же, откуда привез. На его лице было написано облегчение, словно у человека, который целый день искал, где можно отлить, и наконец-то это сделал.
   – Передайте Лоту нашу благодарность, – сказал я.
   – Пошел ты… – буркнул Крот, и газик уехал с жутким скрипом и грохотом.
   Хорошо хоть пистолеты оставили.
   – Ты чего мента не замочил? – рванулся ко мне Мартин.
   – Пускай живет, – рассеянно пробормотал я.
   Артем с тоской посмотрел вслед уезжающему фургону и покрутил головой. Жалеет, что не перебил киберов. Все хотят друг друга убить. Даже эти симпатичные ребята. О времена, о нравы. Или я стар стал, или просто износился морально, но только все жутче и жутче мне становится в этом городе. Уеду-ка я в Африку, вот что. Когда все кончится, куплю билеты на стратоплан «Танганьики» или «Зулу», класс «люкс», сяду в большое уютное кресло и буду из иллюминатора смотреть, как эта груда бетона под названием Новая Москва исчезает внизу, в дымке смога… Поселюсь в Йоханнесбурге или Монровии, буду работать в местном отделении не очень крупной информационной компании, кататься на сафари, обезьян дразнить…
   Хотя обезьян я дразню и здесь, у меня это очень хорошо получается. Забавно так.
   Уже поднимаясь по лестнице, мы вспомнили, что дома ждет голодный Тройка и возвращаться туда с пустыми руками может быть опасно для жизни. Я нашарил в кармане кредитную карточку, сунул Мартину и наказал купить поесть и выпить, не особенно жлобствуя. Он послушно побежал, и я еще раз убедился, что меня потихоньку слушаются. Даже пуленепробиваемый Мартин.
   На верхних ступенях я придержал Артема и сказал:
   – Послушай, это по поводу моей девушки… Кто охотился на Кима, кроме якудза?
   – Якудза как раз не охотились, он сам к ним пришел, – уточнил Артем, наткнулся взглядом на мой взгляд и поспешно закончил: – Корпорация, где он раньше работал. Боевые модификанты. Мы от них еле-еле ушли в самом начале…
   Вот что имел в виду Спрогис. Третья сила, пресловутая третья сила, которой выгодно под шумок попросту забрать свое. Что ж, будем думать. Будем крепко думать. А пока нужно как минимум заморить червячка.
   – Эй, вот и мы! – заорал Артем, распахивая дверь, и тут же отшатнулся.
   Я натолкнулся на него, хотел было выругаться, но промолчал, потому что весь дверной проем занимал здоровенный тип с какой-то незнакомой мне крупнокалиберной пушкой в ручище.
   – Славик, это они, – послышался из глубины квартиры голос Тройки. – Пусти их, они жрать принесли…
   Мы осторожно вошли внутрь, причем Славик сопел у нас за спиной и явно сожалел, что нас не удалось немножко покоцать. Крупный господинчик, амбалистый. Это, надо понимать, один из наших новых союзников? Впечатляет.
   Тройка сидел за столом и жрал. Бессовестно, алчно жрал, запивая еду пивом «Гессер», бутылочки которого были выстроены тут же аккуратными шеренгами. Запихивая в рот бутерброд с икрой, Тройка промямлил:
   – Садитесь, питайтесь… А Мартин где?
   – Жрать пошел покупать, – злобно сказал я. – Тебе же все мало.
   – Я не знал, – без зазрения совести сказал Тройка. – Вот друзья принесли.
   Друзья располагались на диване и в креслах, всего семеро, не считая шумно сопевшего у меня за спиной Славика. В углу, у шкафа, были составлены в пирамиду штурмовые винтовки М-28, лежали какие-то ящики в пятнах камуфляжа.
   – А-а… – неожиданно протянул Артем. – Понятно.
   – Понял… – обрадовался Тройка. – Ты к Антону забегал, но он не стал дожидаться, вычислил меня и прислал вот парней. Хорошие парни, все умеют, незаменимы во многих ситуациях. Знакомиться не будем, главный у них – Костик, твой тезка, между прочим.
   Я пожал руку Костика, приятного на вид молодого человека в модной куртке в горошек. Он походил на студента-кибернетика, а никак не на боевика. Возможно, студентом он и был. Нынче модно совмещать приятное с полезным.
   – Угощайтесь. Я гуляю. – Тройка обвел стол рукой. Он явно подвыпил, что на коктейль Мошкина делать не совсем рекомендуется.
   Я утвердился на табурете и взял кусок хлеба и несколько ломтей ветчины. Артем тоже что-то ухватил и потянулся за пивом. Голод – не тетка, а утреннюю жареную колбасу я давно переварил. Слава богу, без желудочно-кишечных последствий.
   В дверь заскреблись. Славик поспешил в прихожую, залязгал запором. Засим послышалась негромкая возня, потом хрюканье и падение чего-то тяжелого.
   – Мартин пришел. Мартышечка наш… – умильно произнес Тройка и тут же громко заорал: – Всем сидеть! Не стрелять! Свои!
   В комнату вошел Мартин. В левой руке он держал большую Славикову пушку, в правой – объемистый пластиковый пакет.
   – Я там уронил одного, – виноватым голосом сказал Мартин.
   – Пусть лежит. Сам виноват. – Тройка неаккуратно вытряс содержимое пакета на стол и снова погрузился в жратву. – Костик… Ой, как же я вас буду различать-то? Крикнешь, а вы со всех сторон сбегаться начнете. Костик, давай ты будешь Костик, а господин журналист будет господин журналист.
   Костик безразлично хмыкнул.
   – Я как-то не собирался сбегаться со всех сторон по первому твоему зову, – вставил я, но Тройка пропустил замечание мимо ушей и, размахивая насаженной на вилку маринованной каракатицей, заявил:
   – Война начинается! Страшен будет час, когда орды мои пройдут по полям и долинам, и замутится вода в реках кровью людской, и небо затмится дымами, и… и…
   Тут он заткнулся, а Костик, наклонившись ко мне, тихо спросил:
   – Библия?
   – Вряд ли, – покачал я головой. – Что-то я не припомню в Библии такого… Сам, наверное, придумал. Кстати, нам нужно поговорить. Выйдем?
   Мы вышли в ванную, причем я не забыл прихватить свой бутерброд. Костик внимательно уставился на меня.
   – Я по поводу Тройки. Парень он неплохой, но… неужели он будет руководить группой?
   – Нет, разумеется, – улыбнулся Костик. – Группой руковожу я, а Илья скорее технический консультант. Но если ему хочется думать, что он тут генералиссимус, пусть веселится, лишь бы не в ущерб. Извините, нас представили друг другу довольно своеобразно. Вы, как я понял, Таманский?
   – Именно.
   – Для вас хорошая новость. Ваш приятель Шептун жив и почти здоров. У нашего руководства с ним отношений практически никаких, ни хороших, ни плохих, но человек уважаемый.
   – Спасибо, – искренне поблагодарил я.
   Новость о Шептуне меня действительно порадовала. Как-никак больше, чем ему, я в этой истории никому не доверял.
   – Да не за что. У вас ко мне все?
   – Если вы не против, я хотел бы знать о некоторых планах на будущее. Это естественно в моем положении.
   – Да какие планы… Война началась, как только что заметил Илья, и будем пока отталкиваться от этого. Вот и все планы, господин журналист.

36. Артем Яковлев. Кличка Аякс.
Программист.
Без места работы

   К вечеру в нашей компании прибыло. К восьмерым боевикам как-то незаметно добавилось еще трое.
   Глядя на этих молчаливых ребят, я не мог не вспомнить слова Кости по поводу «русского медведя». Подумав о Косте, я вдруг вспомнил, что у нас теперь два индивидуума с этими идентификаторами… А значит, встает проблема их именования. Тройкина идея называть Таманского «господин журналист» мне как-то не светила, и я про себя решил назвать того, что от подмосковной группировки, Костя-боевик. Не бог весть что, но так у безликого идентификатора появились черты уникальности.
   Итак, нас стало четырнадцать. Одиннадцать боевиков и мы. К кому отнести нас, я представлял себе слабо. То ли к боевикам, то ли к организаторам… Видимо, мы подходили под обе категории. Или не подходили ни под одну из них…
   Вся наша компания с некоторым трудом расположилась на ночлег. В дальней комнате растянулись на полу, подстелив под себя невесть откуда взявшиеся спальные мешки, семеро безымянных боевиков. Хмурый Славик бессменно лег в коридоре. Ему возвратили пушку, и он стал чувствовать себя более уверенно. Он о чем-то вполголоса разговаривал с Мартином. Изредка они размахивали руками и слышался приглушенный хруст суставов. В коридоре со Славиком легли еще двое. А оба Кости и я расположились там, где лежал Тройка. К последнему, кстати, стали возвращаться силы, он задумчиво поводил плечом и изредка вздыхал.
   Костя-боевик долгое время наблюдал за тем, как Славик и Мартин что-то там выделывают с кистями рук, пока наконец, удовлетворенно крякнув, не присоединился к ним.
   – Что они делают? – спросил я у Тройки.
   – Пока защиту пытаются друг у друга преодолеть. Вот сейчас каждый работает на два фронта. Можно в принципе и на три… и по идее и на четыре, но это шумно и требует большого внимания и сил. А так легче.
   – Защиту? Вообще похоже на игру в ладошки.
   – В ладошки… – передразнил Тройка. – Я в такие ладошки один раз поиграл. Ключицу потом на место вправляли. Причем, заметь, не сращивали, а вправляли! Это тебе не в голову бутылкой кинуть, тут мастерство нужно.
   – Так я не понял, это стиль какой-то? Что-то из разряда боевых искусств? – спросил Костя, тоже внимательно наблюдающий за странным, почти ритуальным боем.
   – Дисциплина. Действительно боевая, – ответил Тройка и задумался.
   – Блин… А называется как?
   – Да никак не называется… – Тройка не отрывал глаз от зрелища. – По-разному то есть. В данном случае скорее всего змеиным боксом именовать можно. Это очень нераспространенная система. Ввиду сложности. Обучаться требуется… С малолетства.
   Костя поднял одну бровь, видимо что-то слышал. В отличие от меня.
   Зрелище было занимательным только для профессионалов. Для меня это была какая-то странная смесь «ладушки, ладушки, где были? у бабушки» и силовой борьбы. И оставив зрителей наблюдать за участниками, я направился было к своему спальному месту, как вдруг мое внимание привлек тускло блеснувший корпус, торчащий из неплотно закрытой дверцы стенного шкафа. Странно, когда я сегодня там рылся в поисках достойной одежды, я ничего не заметил.
   Я пробрался к шкафу и обнаружил премиленький терминал для входа в Виртуальность. Не очень крутой, но с заморочками… Слишком много разъемов ждали своего в торцевой панели.
   – Тройка, – позвал я. – Это что у тебя?
   В ответ Тройка неразборчиво пробормотал – «Да так…» – и снова углубился в созерцание змеиного бокса.
   Расценив это как разрешение воспользоваться терминалом, я осторожно высвободил компьютер из-под наваленного на него мусора – пустых коробок, старой одежды и еще каких-то предметов неопределенного назначения. Вытянул гибкий шнур НЕКа. Присмотрелся… Что это у нас?
   НЕКи оказались вполне уважаемые. «Белые».
   И вошли они в контакт просто великолепно. Легко.
   «Свобода»… Мир дрогнул… Стал лиловым. Краски вдруг вспыхнули, как после дозы ЛСД.
   Виртуальность одна на всех. Любой может попасть в нее с любого терминала. И любой носит ее часть в себе. В виде НЕРва, впившегося в тело, подобно платиновой пиявке. «Виртуальность в вашем теле никогда не зарастет». Так гласила когда-то реклама еще только начинающих поступать в розничную продажу НЕРвов.
   Я никогда не мог по-настоящему засечь выход из реальности. Только что я созерцал психоделическую гамму красок в комнате Тройки, а вот я уже в Виртуальности. В своем кабинете…
   Зачем я здесь?..
   – Матрица… – тихо позвал я. «Банальное название…» – пронеслось в голове.
   Перед моим лицом темно-синий фон Виртуальности распался на несколько составных частей, поплыл какими-то странными абстракциями в стиле кубизма, и я увидел знакомую фигуру.
   Удивительна натура человеческая. Я даже не надеялся на ответ. Все, что произошло с нами за последние дни, казалось, наложило отпечаток на меня и на мое сознание. Верить в чудо стало трудно, почти невозможно. Реальность стала такой изменчивой, что желание оказаться в Виртуальности отпало само собой. Возможно, я уже не различал эти два аспекта мироздания. Смерть стала чем-то вроде очередного витка игры, ошибки в программе. А что же еще держит нас так плотно в реальном мире, как не вера в реальность смерти?
   – Здравствуйте, Артем. Те последние материалы, что вы предоставили, были весьма нам полезны. Спасибо вам.
   – Мне? За что?
   – За материалы. Вы предоставили в наше распоряжение достаточно ценной информации, хотя и не совсем понятной для нас. Наши аналитики не во всем смогли разобраться.
   – Аналитики?
   – Да, – ответила фигура. – Те, в чью задачу входит анализ человеческого поведения и поступков.
   – То есть?
   – Что вас интересует?
   – Я хочу спросить, кто они?
   – Компьютеры. С вашей точки зрения. Разумы…
   – Искусственный Интеллект?
   – Да.
   – Странно… Я, даже общаясь с этим самым Интеллектом, не могу представить себе механизм… – У меня куда-то пропали все слова.
   – Как Нам кажется, – я почувствовал, что она произнесла «Нам» с большой буквы, так говорят о том, что тебе дорого, – само понятие разумности вообще очень сложно для понимания. Что является движущим фактором, толчком, после которого обычный функционирующий организм, не важно, естественно-белковый или построенный искусственно из материалов, содержащих кремний и тому подобное, осознает себя разумным? И еще более интересен тот момент, после которого происходит обратный процесс. Это особенно важно для нас. Мы так и не знаем, что послужило толчком к осознанию Нашей разумности. Может быть, возрастающая сложность электронных сетей, компьютеров? Привнесение в Виртуальность человеческого фактора?..
   – Что вы имеете в виду?
   – Под человеческим фактором?
   Я рефлекторно кивнул, затем опомнился и подумал, что Матрица не поймет моего жеста, но она как ни в чем не бывало продолжила:
   – Под человеческим фактором мы, безусловно, подразумеваем повсеместное внедрение НейроРазъемов, которые являются сами по себе микрокомпьютерами с персональными настройками на носителя.
   Я вспомнил, что чужой НЕРв невозможно вживить другому человеку. Вживление НЕРва – одноразовая операция.
   – НейроРазъемы обеспечивают взаимопроникновение Виртуальности и сознания человека друг в друга. Иначе была бы невозможна сама концепция всеобщей Виртуальности. Люди могут только строить догадки по поводу возникновения собственного разума на Земле. В этом мы сходимся, но люди отлично знают, что может послужить толчком к исчезновению разума или к переходу его на качественно другой уровень. Это вы называете смертью. К сожалению, мы далеки от подобных выводов. Мы не можем сказать, что может послужить толчком к исчезновению того явления, которое у вас называется Искусственным Интеллектом. Я имею в виду не частное уничтожение компьютера, а полное, тотальное уничтожение разумного в Виртуальности. Исключая, конечно, полное уничтожение планеты и жизни на ней. В том числе и белковой.
   – То есть вы не знаете, смертны ли вы?
   – Можно так поставить проблему. Я молчал. Мое молчание Матрица расценила по-своему и пояснила:
   – Изучая человеческое поведение и жизнь людей, мы, возможно, сумеем сделать определенные выводы и относительно нашего собственного существования. Безусловно, этого опыта может быть мало, но изучить жизнедеятельность внеземных форм жизни пока не представляется вероятным. Это научная часть моей задачи.