Страница:
– Теперь потопали к казначею, – сказал Роальд. – За денежкой.
– А нам там, случаем, ничего не перепадет? – немедленно поинтересовался Вельд.
– Успеешь еще свое получить, – отмахнулся от него десятник.
– Оценят контрабанду, тогда и выпишут премию, – сказал я разочарованно вздохнувшему приятелю. – Золотых так в пять…
– Да ну! – не поверил Вельд.
– А может, даже еще больше, – максимально убедительно сказал я. – Тьер Ольм говорит, что перехваченный нами груз на тысячу с лишним золотых ролдо потянет.
– Вот это дело! – несказанно обрадовался Вельд. – Ох и заживем мы теперь! – Он вознамерился было с силой хлопнуть меня по спине, чтобы выразить восторг, но вовремя опомнился, когда я сунул ему кулак под нос.
– Вельд, ты отправляйся пока переодеваться, – остановившись, велел ему Роальд. – Доспехи нам сегодня не понадобятся. – И поторопил задумавшегося стражника: – Бегом давай. Мне тоже нужно будет бронь скинуть, а Кэра одного оставлять нельзя.
– Почему нельзя? – спросил Вельд, бросив на меня недоуменный взгляд. – Что с ним станется-то?
– Приложило его сильно, – пояснил Роальд. – Поэтому целитель велел присматривать, а то мало ли вдруг худо станет.
– Понял, – кивнул Вельд и помчался переодеваться в принадлежавшую нашему десятку комнатушку. Да быстро так поскакал – явно собрался с остальными поделиться известиями о денежной награде и намечающейся пьянке.
А мы тем временем дошли до кабинета казначея и ввалились к нему. С удивлением глядя на меня, тьер Лоран не сразу заметил бумаги, протягиваемые Роальдом. На него, похоже, сильно подействовал мой прыжок по должностной лестнице. Все назначения на пару лет вперед расписаны, а тут такое диво дивное – не отслуживший и трех лет стражник становится десятником. И ладно бы имел высокопоставленных покровителей или бездонную кубышку, а то ведь всем известно, что с деньгами у меня туго, а родственников и вовсе нет.
Однако удивление не позволило казначею окончательно забыться. Ознакомившись с бумагами, он вновь вернул свой привычный облик. Нахмурился, сжал губы и, потирая подбородок рукой, на мизинце которой красовался золотой перстень с рубином размером с лесной орех, исподлобья зыркнул на меня. Оглядел нас с подозрением, словно мы ряженые разбойники, решившие обманом завладеть его деньгами, а затем буркнул:
– Денег нет. Перерасход казны у нас. – И отодвинул от себя поручение на выдачу денежного поощрения.
– Лоран, ну их на блин, твои штучки-дрючки, – раздраженно сказал Роальд. – Давай гони монеты и нечего пудрить нам мозги. Перерасход у него… Тебе поручение дано – так выполняй.
– Ничего не знаю, – пошел в отказ казначей. – Может, это Тимир ошибся и неправильную сумму проставил. Или просто запамятовал, как у нас обстоят дела с денежным довольствием.
– Ну и жук ты, Лоран, – с осуждением покачал головой Роальд и предложил: – Сходи сам к сотнику и убедись, что никакой ошибки нет.
– Хорошо, я так и сделаю, – кивнул Лоран, видя, что уходить ни с чем мы не собираемся.
Выдворив нас из кабинета, казначей отправился к сотнику, а мы остались подпирать стены.
– Вот же скряга еще! – в сердцах высказался Роальд. – За медяшку удушится. Будто он из своего кошеля деньги выкладывает.
Я промолчал. Какое-то безразличие накатило… Зачем мне, собственно, эти деньги? Разве только, чтобы упиться до смерти. С собой в могилу их не заберешь…
Вельд притопал, а Роальд отправился снимать бронь. Казначей же как сгинул. А мгновения отпущенного мне краткого срока утекали словно вода.
– Слушай, Вельд, а что бы ты сделал, если бы узнал, что жить тебе, скажем, осталось всего ничего? – спросил я интереса ради, продолжая думать о своем, о насущном.
– Как это всего ничего? – недоуменно похлопал глазами Вельд. – Ты это вообще к чему?
– Да так просто, мысль в голову пришла, – ответил я и, чтобы не дать ему ничего заподозрить, добавил: – Вот, к примеру, поставил бы ты сегодня не один золотой, а десяток. И проиграл бы. Что бы ты делал, дожидаясь того близкого дня, когда люди ростовщиков займутся отправкой тебя на погост?
– Да ну! – отмахнулся от меня раздосадованный Вельд, видимо сочтя мои слова подколкой по поводу его несостоявшейся ставки.
Вот же жмотина. Еще и дуется. И ведь ничего не потерял – букмекеры ему все вернут, а все равно глядит, как на лютого врага, лишившего его последней надежды на счастье. А о том, что по моей милости его ждет солидная награда, словно позабыл.
– Не позову я тебя, пожалуй, сегодня в «Селедку» мое повышение обмывать, – негромко сказал я, отворачиваясь.
– Да ладно тебе, Кэр, ты что? – тут же забыл обо всех своих обидах Вельд и с сожалением вздохнул: – Жалко, что не удастся теперь с Эльмирой вечерок скоротать. – И, помолчав, сказал: – А если бы знал, что помру, скажем, к завтрашнему утру, поступил бы просто. Загулял бы так, чтобы в мире ином было что вспомнить… Шляпу бы с диковинным пером сразу же купил… Одежку новую… И в кабак… Гулять… И окромя лучшего вина ничего бы не пил… А потом бы снял пару или даже тройку девиц из гулящих… – Размечтавшись, Вельд зацокал языком, так ему понравилась нарисованная воображением картина.
– А деньги бы где взял? – усмехнулся я, возвращая его с небес на землю.
– Да занял бы, – заухмылялся он. – Все равно не отдавать.
– Тогда, если вздумаешь помирать, так и знай – денег я тебе взаймы не дам, – рассмеявшись, предупредил я, обратив, таким образом, разговор в шутку. Хотя какой тут смех, когда на самом деле скоро быть мне упокоенным на погосте.
Казначей вернулся от сотника. Не сказав нам ни слова, он отпер дверь и, мотнув головой, пригласил меня в кабинет. Быстро отыскал причитающиеся мне денежки и молча отсчитал четверть сотни полновесных серебряных ролдо и пару серебрушек сверху. А рожу такую смурную скорчил, будто родных детей в приют отдавал.
Выйдя от казначея, я подкинул кошель, теперь довольно увесистый, и призадумался. Если добавить к этому пять серебряных ролдо из заначки, оставленной на черный день, то выйдет неплохая сумма. Целых три золотых… Более чем достаточно, чтобы кутнуть от души с друзьями-приятелями. И как-то маловато для загула по поводу скорого ухода из жизни…
– Ты что, Кэр, ошалел от радости? – прервал мои раздумья отлипший от стены Вельд.
– Ага, – криво усмехнулся я и предложил: – Давай по стаканчику опрокинем, чтобы прийти в себя.
– Сдурел?! – разинул рот Вельд. – Ты хоть представляешь, что с нами сделает комендант, если, не дай Создатель, увидит, что мы выпивши на службе? Декадой ареста не отделаемся… Можем и кнута схлопотать…
– Да пошли они во Тьму со своими наказаниями, – беспечно отмахнулся я от предостережений приятеля. Похоже, лекарство тьера Эльдара наконец подействовало. Такая бесшабашность накатила…
– Деньги получил? – подойдя, спросил Роальд и уставился на раскрывшего рот Вельда, которого донельзя удивили мои слова. Обычно ведь я его, напротив, отговариваю от всевозможных глупостей. – А с тобой что такое? – поинтересовался он.
– Так Кэр вон предлагает пойти выпить! – возмущенно выпалил Вельд. – Издевается, гад!
Взглянув на меня, Роальд пожал плечами:
– А почему бы и нет?
– Но… – едва не брякнулся в обморок Вельд и, что-то сообразив, с облегчением рассмеялся: – Прикалываетесь, да?
– Ты разве забыл, что Тимир сказал? – возразил Роальд. – Какие могут быть проблемы с выпивкой, когда мы на три дня освобождены от службы?
– А, точно, – просветлел ликом Вельд и тут же спросил у меня: – В «Селедку» завалимся?
– Да без разницы, – ответил я. – Мы же не напиваться. Так, для души принять.
Мы вышли из управы и едва ли не хором протянули:
– Уф-ф…
Жарища несусветная. Как еще камни не плавятся. Впрочем, «Селедка» недалеко, должны добраться живыми.
– Ходу, парни, – скомандовал Роальд, и мы торопливо зашагали за ним.
Часы на башне звонко пробили полдень, когда вывеска с красующейся в меховой шубе селедкой стала четко различима через зыбкое марево над мостовой. Осталось мне два дня и двадцать часов… Или совсем немногим больше… Или меньше…
Завалившись в кабак, я перевел дух. Прохладно тут у Гарта…
– О, стража! – поприветствовал нас хозяин «Селедки», вскинув широкую, как у медведя, лапу. И подначил, ухмыляясь: – Как насчет кружечки холодненького пивка? Сейчас оно ох как хорошо пойдет… – И, восторженно закатив глаза, зачмокал губами.
Вельд непроизвольно сглотнул и покосился на меня. Злыдень тот еще этот Гарт – сам в страже не одну пару сапог стоптал на мощеных улочках Кельма, а так над людьми издевается… Специально ведь дразнит, видя наши бляхи и думая, что мы на дежурстве.
– Думай сам, – пожав плечами, сказал я Вельду. – Я все же вина закажу.
Роальд с Вельдом, соблазнившись холодным напитком, заказали себе пару пива, немедленно налитого им Гартом, удивленно почесывающим затылок. Вино прибыло чуть позже – когда Лайма, то ли двоюродная сестра, то ли племянница владельца кабака, набрала в кладовой кувшинчик «Темной лозы».
Глотнув винца, я прислушался к разговору своих спутников. Вельд привязался к Роальду с требованием подтвердить мои слова о ждущей наш десяток огромной премии. Недоверчивый какой. Будут ему денежки. А мне их, к сожалению, не видать. Да уж, обидно, что не удастся прогулять их за оставшийся мне срок. Придется как-то выкручиваться… На пару золотых не разгуляешься… Но если воспользоваться идейкой Вельда, то можно поправить дело. Есть ведь к кому подкатиться с этим вопросом.
– Ну что, вы допили? – поинтересовался я.
– Почти, – ответил Роальд. – А ты не хочешь сидеть на одном месте, дожидаясь вечера?
– Думаю к одному старому знакомцу заскочить, – криво усмехнувшись, сказал я. – Вы со мной?
– Да куда же мы от тебя денемся? – удивился Роальд и за ворот поднял со стула Вельда.
Тот разнылся: дескать, зачем куда-то переться по такой жарище, когда здесь прохладно и хорошо? И пиво тут замечательное, а в другом месте может оказаться хуже…
– Погодите, самое главное-то забыли, – развернулся я от самых дверей и направился к скучающему у стойки Гарту.
Поторговавшись немного, я приобрел выпивку для грядущего угощения сослуживцев. Несколько средних бочонков, двадцативедерных. Пару – светлого кельмского пива и один – крепкого красного вина. По идее должно хватить.
Наказав Гарту угощать всех стражников, кто только заглянет, я вышел из таверны. Вельд жмурился, глядя на солнце, и пытался подсчитать, за какое время можно поджарить рыбину, бросив ее на мостовую. Утешив его тем, что мы не рыбы, я сошел с крыльца.
Не очень приятно, конечно, шататься по Кельму в самую жару, когда все горожане прячутся в тени, отчего улицы практически безлюдны. Ну да ничего, будет что вспомнить в ином мире. Какими бывают обычные летние дни…
Но через три квартала жара перестала казаться такой уж изнуряющей. Притерпелся, наверное. Да и мундир – это не раскаленный солнечными лучами доспех, жить можно.
– Подождите меня здесь, – бросил я своим спутникам в нескольких сотнях ярдов от цели и дальше отправился один.
Низенький домик Трима-крысы, ютящийся меж высоченных собратьев в Сальном тупичке, все так же поражал своим убогим видом. Не знавший ремонта фасад, обветшалая крыша, растрескавшаяся грязно-серая парадная дверь – на первый взгляд притон какой-то, а не жилище состоятельного человека. И внутри все убого и уныло. Облупившийся лак на мебели, грязные, истертые до дыр ковры. И старьевщик побрезгует эдакой рухлядью.
– Кэрридан Стайни, – с оттенком удовлетворения проговорил Трим. Он мельком глянул на меня и продолжил свои безуспешные попытки оттереть большим пальцем рыжее пятно в уголке какого-то железного то ли подноса, то ли зеркала. – Что привело тебя в мою забытую Создателем нору?
– Да так, небольшое денежное дело, – ответил я, разглядывая заметно располневшего с момента нашей последней встречи ростовщика.
– Разве магистрат плохо платит десятникам?
Меня поразила невероятная наблюдательность Трима. Все что нужно за краткий миг рассмотрел.
– Да нет, неплохо. Только когда оно еще будет, это жалованье.
– И что ты хочешь от меня? – сварливо пробурчал ростовщик. – Чтобы я выдавал тебе денежное довольствие?
– Нет, – усмехнулся я. – Мне срочно нужен десяток золотых.
– А с дочерью императора тебя свести не надо? – на полном серьезе осведомился Трим, отложив в сторону свою железяку.
– Не отказался бы от такого варианта, – признался я. – Но сойдут и просто деньги.
– Зачем тебе столько? – спросил Трим, сложив ладони вместе и постукивая пальцами.
– Случай вот удачный подвернулся, – потерев новенькую бляху обшлагом рукава, пояснил я. – Получил временное назначение и рассчитываю превратить его в постоянное. Только надо на лапу кое-кому в магистрате дать.
– Разумно, – одобрительно отозвался о моей задумке Трим и спросил: – А если сорвется дело, как долг отдавать будешь? Такую сумму тебе придется копить очень долго.
– Не придется, – покачал я головой. – Повышение – это пустяк, меня еще крупная премия ждет. Не слышал пока о переполохе у восточных ворот? Как мы там контрабандистов гоняли?
– Доходили кое-какие слухи, – задумчиво протянул ростовщик и спросил: – На какой срок ты хочешь взять в долг?
– Ну… – Сделав вид, что веду какие-то подсчеты, я устремил взгляд в потолок, а потом сказал: – На три декады. Пока казначейство оценит все да премию отпишет…
– Хорошо, тогда будешь должен два золотых сверх заемного десятка.
– Ты совесть-то имей, Трим! – возмутился я. – По-людски пятую долю за год берут, а не за месяц.
– Иди в ростовщическую контору, – пожав плечами, равнодушно предложил Трим. – А у меня иные расценки. За риск.
– Все равно это перебор, – хмуро заметил я. – Раньше ведь ты десятую долю брал.
– Мой процент зависит от обстоятельств. Чем крупнее сумма и серьезнее риск, тем выше процент. Ну да ладно, ты человек обстоятельный, раньше меня не подводил, так и быть – скину пять серебряных.
– Десять, – решил я настоять на своем. – Или больше к тебе никогда не приду. И всех знакомых отговорю к тебе обращаться.
– Двенадцать, – с усмешкой глядя на меня, заявил Трим. – И то делаю эту уступку лишь по доброте душевной и из уважения к доблестной страже.
– Темный с тобой, – ругнувшись, махнул я рукой.
Довольно улыбаясь, ростовщик выдвинул ящик стола и вытащил тощий бархатный кошель. Со словами:
– Держи, – он бросил его мне.
Ослабив завязки, я удостоверился, что мне достался ровно десяток золотых ролдо. Кивнув, распрощался с этим стяжателем капиталов.
– Только не забудь вовремя расплатиться, – бросил мне в спину Трим, когда я выходил из комнаты. – Если не хочешь познакомиться с моими милыми крысками.
Намекает на упорно ходящие по городу слухи о том, что он скармливает должников этим мерзким грызунам, чтобы никаких следов не осталось.
– Угу, – буркнул я, не оборачиваясь, дабы не светить ухмылку, возникшую на моем лице. Ужас как страшно. Было бы. Если бы не помирать через три дня.
Бережно прикрыв за собой дверь, проржавевшие петли которой издали пронзительный скрип, я вышел на улицу. Вновь навалилась духота. Но настроение после удачно провернутой аферы было приподнятым, что позволяло не обращать внимания на невероятную жарищу.
– Ну что? – поинтересовались Роальд с Вельдом, прятавшиеся от солнышка в тени балкона углового дома.
– Трим одобрил наши планы по предстоящему веселью и вложился в их осуществление, – улыбнувшись, ответил я.
– Сколько взял? – спросил Роальд.
– Десяток золотых кругляшей.
– Кэр, ты спятил?! – покрутил пальцем у виска Вельд. Названная сумма его ошеломила. – Да на такие деньжищи можно всей стражей не одну декаду гулять! Да и отдавать потом сколько придется?
– Считаешь, правильно поступил? – внимательно посмотрел на меня Роальд, понявший мой замысел.
– Не зря же святые отцы в своих проповедях говорят: «Не делай плохого ближнему, ибо тебе за это воздастся вдвойне», – ответил я. – Вот так оно и вышло…
Хотел сказать, что Трим наварил пять золотых на моей нужде, однако потерял из-за этого десяток, но, покосившись на Вельда, промолчал.
– Куда дальше двинемся? – вздохнул Роальд, махнув рукой. – К другим ростовщикам?
– Не, – подумав, покачал я головой. – Давай к тебе заглянем?
– Зачем? – удивился Роальд.
– Хочу попросить Трисс, чтобы она мне новую одежду пошила, – поделился я с десятником своими соображениями. Потерев живот, добавил: – И поедим заодно!
– О, это дело, – поддержал меня Вельд. Неудивительно – жена Роальда готовит так, что пальчики оближешь, отведав ее стряпни.
– Ну хорошо, – рассмеялся Роальд. – Пойдемте, проглоты.
– Только через торговый квартал двинем, – решил я.
Материю Трисс сама купит, если удастся убедить ее взяться за работу, но пройтись по лавкам все равно надо. Какие-нибудь подарки Лине и Трою прикупить. Денег у меня вдосталь, так почему не сделать приятное малышне?
Вельд тоже счел, что идти в гости с пустыми руками не дело, и поддержал меня. Пришлось Роальду смириться с необходимостью дать солидный крюк по пути к его дому. Он вообще, узнав о случившейся со мной беде, стал на диво сдержан. Раньше потянул бы нас к себе, не считаясь ни с какими обычаями и приличиями.
– Роальд? – с удивлением приняла неожиданное появление в доме гостей Трисс. – Ты же до вечера на службе?
А дети, даже не задумавшись о том, почему отец так рано вернулся домой, бросились к нему. Потом ко мне. Знают, что я почти всегда стараюсь прихватить для них что-нибудь интересненькое. То разноцветные стеклянные шарики, то иную игрушку. Но целый короб забавных безделушек от дяди Кэра они, конечно, не ждали…
– Не нужно было тратиться, Кэр, – улыбаясь, покачала головой Трисс. Она уже успела тихонько переговорить с мужем. – Я и так сшила бы тебе новый костюм. Никаких срочных заказов у меня сейчас нет. – И осторожно отобрала плюшевого медвежонка у не поделивших игрушку детей. Да только они тут же добыли из короба другую.
– Да ничего, пусть играются, – успокоил я Трисс.
– Ну ладно, – сказала супруга Роальда и спросила: – Так когда тебе нужна обновка?
– Желательно завтра.
– Ого! А потерпеть не можешь?
Я немного грустно улыбнулся и развел руками:
– Увы, нет.
– Ну хорошо. Если постараться, то можно успеть, – решила Трисс. – Мерки твои у меня есть, да и костюм тебе нужен, думаю, не такой, как у магистратских чиновников.
– Нет-нет, – быстро помотал я головой. – Только не этот кошмар из тяжелого бархата с кружевами! Обычный добротный костюм, чтобы и к благородным в дом было не стыдно зайти. – Добыв из кошеля золотой ролдо, отдал его Трисс: – Вот, это на материал.
– Ты, случаем, не жениться надумал, а, Кэр? – заподозрила неладное Трисс. – Такие деньги на обычную одежду так просто не выбрасывают.
– Да куда ему! – не утерпел и так уже долго молчавший Вельд. – Прежде чем жениться, надо хоть с кем-нибудь познакомиться! Я его уже с кем только не сводил, а он все нос воротит!
Посмеявшись, Трисс пригласила нас отобедать. Мы охотно согласились. Вельд еще ладно – он с родней живет, а мне разносолы нечасто перепадают. В «Селедке» каждый день все та же рыба, а самому готовить – дело гиблое. Разве что в приличной таверне питаться, так на это никакого жалованья не хватит.
На время я даже позабыл о своей беде. Вкусно поели, по стаканчику вина хлопнули. Хорошо… Но все рано или поздно заканчивается. Передохнули немного – и хватит.
Обратно в управу мы топали неспешно. И молча. Лень было разговаривать после сытного обеда. Вельда, правда, ненадолго хватило, и он взялся травить байки о своих похождениях в портовом квартале. Воспользовался тем, что нам неохота языками ворочать и оспаривать его слова, и такие сказки рассказывать начал – хоть стой, хоть падай. А на деле если хотя бы десятая часть поведанных им историй правдива, то ему надо ставить памятник при жизни. За заслуги перед отчизной.
Впрочем, конечно, врет все. И в портовый квартал он один ночью не ходит, хоть и живет совсем рядышком. Да и корабли из Нумии, с женскими экипажами, так редко заходят к нам, что замучишься поджидать эдакую радость.
Так, слушая трепотню Вельда, мы дошли до площади. Взглянув на большие часы на башенке, возвышающейся над магистратом, я охнул. Почти четыре часа прошло совершенно незаметно.
– В управе засядем? – спросил у меня Роальд. – Или еще куда-нибудь сходим? До вечера все равно далеко.
Я же, глядя на проезжающий мимо экипаж, почесал затылок и медленно повернулся к десятнику, бросив с досадой:
– Вот мы ослы! Чего ноги били, когда можно было с комфортом съездить куда надо? И времени бы ушло гораздо меньше…
– А мы-то тут при чем? – обиделся Вельд. – Нам таких премиев не выдавали, чтоб в экипажах раскатывать!
– Ладно, замяли, – уже на ходу бросил я, устремляясь на улицу Звонарей, а точнее, к располагающемуся на ней каретному двору.
Удачно вышло. Успели перехватить свободный экипаж, до того как богатеи из центрального квартала заказали его для вечерних поездок по городу. Обойдутся толстосумы – им не вредно будет жирок растрясти. А если совсем ленивы – пусть карету берут. А открытый летний экипаж с парусиновым верхом, защищающим от солнца, заберем мы.
Раньше восьми часов пополудни не стоит и появляться в управе. Что толку сидеть там, если комендант только с наступлением сумерек бедокурить начнет? Просто покататься по городу и то интересней, чем сидеть на месте и ждать, ждать. Да и все дела лучше утрясти прямо сегодня, а оставшиеся два дня прожить в свое удовольствие без забот и хлопот.
Я накинул извозчику серебрушку сверх суммы, уплаченной приказчику каретного двора. Тот сразу перестал бурчать по поводу езды в такую жарищу и всецело одобрил предложенный мной маршрут. Роальд с Вельдом и так были согласны ехать куда угодно.
Первым делом мы заглянули в торговый квартал. Там я набрал всяких безделушек и прихватил пару бутылей старого раритетного вина. А дальше с подарками мы отправились по моим учителям. Чтобы не поминали меня потом худым словом.
Так и день пролетел. И хоть не на своих двоих передвигались, а жуть как устали.
Уже вечером перекусили в «Золотой ложке» на площади у магистрата, а после захода солнца объявились в управе. Вельд тут же отпросился у Роальда на полчасика и куда-то смылся, а мы поднялись в кабинет сотника. Засели тут и принялись ждать.
Недолго, к счастью. Едва ночь вступила в свои права, началось представление. Первый огненный шар, с диким воем прилетевший со стороны порта и с оглушительным грохотом взорвавшийся над магистратом, заставил нас вздрогнуть.
Глядя через окно на падающий на крыши зданий огненный дождь, Тимир всполошился:
– Сэр Родерик опять упился до потери памяти! Я ж его просил, чтобы он не запускал свои фейерверки над центральной частью Кельма!
– Надо же и тут проверить, как обстоят дела с защитой от пожаров, – хмыкнул Роальд. – Не все же портовых жителей гонять.
– А нечего поперек городского уложения крыши дранкой крыть! – отреагировал на замечание Тимир.
А я усмехнулся. Да даже полностью деревянные дома обычными фейерверками замучаешься поджигать. Военный комендант боевую магию использует – в этом-то вся проблема. Хорошо хоть не пуляет по конкретным целям, чтоб уж наверняка полгорода спалить. И без того используемые им в качестве фейерверков «Слезы Огня» не одно здание подожгут.
То, что устроенный сэром Родериком салют затронул центральный квартал, сильно ускорило дело. Посыльный из магистрата прямо-таки галопом прискакал с требованием немедленно остановить бесчинства ветерана Меранской битвы. Ну и само собой, принес заверенную городским советом и градоначальником грамотку. Иначе-то никак. Одна управа на коменданта – указ о переходе города на военное положение. Ведь чтобы быть способным в полном объеме исполнять свои должностные обязанности, сэру Родерику необходимо быть трезвым. И он вынужден принимать похмельное зелье.
– Кэр, едем, – тронул меня за плечо Роальд.
Я, спохватившись, забрал протягиваемую мне Тимиром бумагу.
– А ты где бродишь? – напустился сотник на Вельда, сунувшего голову в кабинет.
– Да я по делу… – попытался оправдаться тот и немедленно спросил: – Так мы будем что-нибудь делать или пусть весь город сгорит?
Мы рассмеялись. Нечто неслыханное – чтобы Вельд проявлял такое служебное рвение.
Но, выходя из управы, Роальд все же пожурил:
– Ты на полчаса отпрашивался, а отсутствовал много больше. Где тебя носило?
– Да дельце было, – замялся Вельд. – Тем более что я не опоздал. Как только в первый раз над магистратом жахнуло, так уже в управе был.
– В «Ракушку» давай, – забираясь в экипаж, бросил я глазеющему на огненные всполохи извозчику.
– Только ты там, Кэр, не того… – попросил Вельд, с опаской поглядывая на праздничный фейерверк. – А то рассердится комендант да как вжарит по нам… И смыться не успеем.
– А нам там, случаем, ничего не перепадет? – немедленно поинтересовался Вельд.
– Успеешь еще свое получить, – отмахнулся от него десятник.
– Оценят контрабанду, тогда и выпишут премию, – сказал я разочарованно вздохнувшему приятелю. – Золотых так в пять…
– Да ну! – не поверил Вельд.
– А может, даже еще больше, – максимально убедительно сказал я. – Тьер Ольм говорит, что перехваченный нами груз на тысячу с лишним золотых ролдо потянет.
– Вот это дело! – несказанно обрадовался Вельд. – Ох и заживем мы теперь! – Он вознамерился было с силой хлопнуть меня по спине, чтобы выразить восторг, но вовремя опомнился, когда я сунул ему кулак под нос.
– Вельд, ты отправляйся пока переодеваться, – остановившись, велел ему Роальд. – Доспехи нам сегодня не понадобятся. – И поторопил задумавшегося стражника: – Бегом давай. Мне тоже нужно будет бронь скинуть, а Кэра одного оставлять нельзя.
– Почему нельзя? – спросил Вельд, бросив на меня недоуменный взгляд. – Что с ним станется-то?
– Приложило его сильно, – пояснил Роальд. – Поэтому целитель велел присматривать, а то мало ли вдруг худо станет.
– Понял, – кивнул Вельд и помчался переодеваться в принадлежавшую нашему десятку комнатушку. Да быстро так поскакал – явно собрался с остальными поделиться известиями о денежной награде и намечающейся пьянке.
А мы тем временем дошли до кабинета казначея и ввалились к нему. С удивлением глядя на меня, тьер Лоран не сразу заметил бумаги, протягиваемые Роальдом. На него, похоже, сильно подействовал мой прыжок по должностной лестнице. Все назначения на пару лет вперед расписаны, а тут такое диво дивное – не отслуживший и трех лет стражник становится десятником. И ладно бы имел высокопоставленных покровителей или бездонную кубышку, а то ведь всем известно, что с деньгами у меня туго, а родственников и вовсе нет.
Однако удивление не позволило казначею окончательно забыться. Ознакомившись с бумагами, он вновь вернул свой привычный облик. Нахмурился, сжал губы и, потирая подбородок рукой, на мизинце которой красовался золотой перстень с рубином размером с лесной орех, исподлобья зыркнул на меня. Оглядел нас с подозрением, словно мы ряженые разбойники, решившие обманом завладеть его деньгами, а затем буркнул:
– Денег нет. Перерасход казны у нас. – И отодвинул от себя поручение на выдачу денежного поощрения.
– Лоран, ну их на блин, твои штучки-дрючки, – раздраженно сказал Роальд. – Давай гони монеты и нечего пудрить нам мозги. Перерасход у него… Тебе поручение дано – так выполняй.
– Ничего не знаю, – пошел в отказ казначей. – Может, это Тимир ошибся и неправильную сумму проставил. Или просто запамятовал, как у нас обстоят дела с денежным довольствием.
– Ну и жук ты, Лоран, – с осуждением покачал головой Роальд и предложил: – Сходи сам к сотнику и убедись, что никакой ошибки нет.
– Хорошо, я так и сделаю, – кивнул Лоран, видя, что уходить ни с чем мы не собираемся.
Выдворив нас из кабинета, казначей отправился к сотнику, а мы остались подпирать стены.
– Вот же скряга еще! – в сердцах высказался Роальд. – За медяшку удушится. Будто он из своего кошеля деньги выкладывает.
Я промолчал. Какое-то безразличие накатило… Зачем мне, собственно, эти деньги? Разве только, чтобы упиться до смерти. С собой в могилу их не заберешь…
Вельд притопал, а Роальд отправился снимать бронь. Казначей же как сгинул. А мгновения отпущенного мне краткого срока утекали словно вода.
– Слушай, Вельд, а что бы ты сделал, если бы узнал, что жить тебе, скажем, осталось всего ничего? – спросил я интереса ради, продолжая думать о своем, о насущном.
– Как это всего ничего? – недоуменно похлопал глазами Вельд. – Ты это вообще к чему?
– Да так просто, мысль в голову пришла, – ответил я и, чтобы не дать ему ничего заподозрить, добавил: – Вот, к примеру, поставил бы ты сегодня не один золотой, а десяток. И проиграл бы. Что бы ты делал, дожидаясь того близкого дня, когда люди ростовщиков займутся отправкой тебя на погост?
– Да ну! – отмахнулся от меня раздосадованный Вельд, видимо сочтя мои слова подколкой по поводу его несостоявшейся ставки.
Вот же жмотина. Еще и дуется. И ведь ничего не потерял – букмекеры ему все вернут, а все равно глядит, как на лютого врага, лишившего его последней надежды на счастье. А о том, что по моей милости его ждет солидная награда, словно позабыл.
– Не позову я тебя, пожалуй, сегодня в «Селедку» мое повышение обмывать, – негромко сказал я, отворачиваясь.
– Да ладно тебе, Кэр, ты что? – тут же забыл обо всех своих обидах Вельд и с сожалением вздохнул: – Жалко, что не удастся теперь с Эльмирой вечерок скоротать. – И, помолчав, сказал: – А если бы знал, что помру, скажем, к завтрашнему утру, поступил бы просто. Загулял бы так, чтобы в мире ином было что вспомнить… Шляпу бы с диковинным пером сразу же купил… Одежку новую… И в кабак… Гулять… И окромя лучшего вина ничего бы не пил… А потом бы снял пару или даже тройку девиц из гулящих… – Размечтавшись, Вельд зацокал языком, так ему понравилась нарисованная воображением картина.
– А деньги бы где взял? – усмехнулся я, возвращая его с небес на землю.
– Да занял бы, – заухмылялся он. – Все равно не отдавать.
– Тогда, если вздумаешь помирать, так и знай – денег я тебе взаймы не дам, – рассмеявшись, предупредил я, обратив, таким образом, разговор в шутку. Хотя какой тут смех, когда на самом деле скоро быть мне упокоенным на погосте.
Казначей вернулся от сотника. Не сказав нам ни слова, он отпер дверь и, мотнув головой, пригласил меня в кабинет. Быстро отыскал причитающиеся мне денежки и молча отсчитал четверть сотни полновесных серебряных ролдо и пару серебрушек сверху. А рожу такую смурную скорчил, будто родных детей в приют отдавал.
Выйдя от казначея, я подкинул кошель, теперь довольно увесистый, и призадумался. Если добавить к этому пять серебряных ролдо из заначки, оставленной на черный день, то выйдет неплохая сумма. Целых три золотых… Более чем достаточно, чтобы кутнуть от души с друзьями-приятелями. И как-то маловато для загула по поводу скорого ухода из жизни…
– Ты что, Кэр, ошалел от радости? – прервал мои раздумья отлипший от стены Вельд.
– Ага, – криво усмехнулся я и предложил: – Давай по стаканчику опрокинем, чтобы прийти в себя.
– Сдурел?! – разинул рот Вельд. – Ты хоть представляешь, что с нами сделает комендант, если, не дай Создатель, увидит, что мы выпивши на службе? Декадой ареста не отделаемся… Можем и кнута схлопотать…
– Да пошли они во Тьму со своими наказаниями, – беспечно отмахнулся я от предостережений приятеля. Похоже, лекарство тьера Эльдара наконец подействовало. Такая бесшабашность накатила…
– Деньги получил? – подойдя, спросил Роальд и уставился на раскрывшего рот Вельда, которого донельзя удивили мои слова. Обычно ведь я его, напротив, отговариваю от всевозможных глупостей. – А с тобой что такое? – поинтересовался он.
– Так Кэр вон предлагает пойти выпить! – возмущенно выпалил Вельд. – Издевается, гад!
Взглянув на меня, Роальд пожал плечами:
– А почему бы и нет?
– Но… – едва не брякнулся в обморок Вельд и, что-то сообразив, с облегчением рассмеялся: – Прикалываетесь, да?
– Ты разве забыл, что Тимир сказал? – возразил Роальд. – Какие могут быть проблемы с выпивкой, когда мы на три дня освобождены от службы?
– А, точно, – просветлел ликом Вельд и тут же спросил у меня: – В «Селедку» завалимся?
– Да без разницы, – ответил я. – Мы же не напиваться. Так, для души принять.
Мы вышли из управы и едва ли не хором протянули:
– Уф-ф…
Жарища несусветная. Как еще камни не плавятся. Впрочем, «Селедка» недалеко, должны добраться живыми.
– Ходу, парни, – скомандовал Роальд, и мы торопливо зашагали за ним.
Часы на башне звонко пробили полдень, когда вывеска с красующейся в меховой шубе селедкой стала четко различима через зыбкое марево над мостовой. Осталось мне два дня и двадцать часов… Или совсем немногим больше… Или меньше…
Завалившись в кабак, я перевел дух. Прохладно тут у Гарта…
– О, стража! – поприветствовал нас хозяин «Селедки», вскинув широкую, как у медведя, лапу. И подначил, ухмыляясь: – Как насчет кружечки холодненького пивка? Сейчас оно ох как хорошо пойдет… – И, восторженно закатив глаза, зачмокал губами.
Вельд непроизвольно сглотнул и покосился на меня. Злыдень тот еще этот Гарт – сам в страже не одну пару сапог стоптал на мощеных улочках Кельма, а так над людьми издевается… Специально ведь дразнит, видя наши бляхи и думая, что мы на дежурстве.
– Думай сам, – пожав плечами, сказал я Вельду. – Я все же вина закажу.
Роальд с Вельдом, соблазнившись холодным напитком, заказали себе пару пива, немедленно налитого им Гартом, удивленно почесывающим затылок. Вино прибыло чуть позже – когда Лайма, то ли двоюродная сестра, то ли племянница владельца кабака, набрала в кладовой кувшинчик «Темной лозы».
Глотнув винца, я прислушался к разговору своих спутников. Вельд привязался к Роальду с требованием подтвердить мои слова о ждущей наш десяток огромной премии. Недоверчивый какой. Будут ему денежки. А мне их, к сожалению, не видать. Да уж, обидно, что не удастся прогулять их за оставшийся мне срок. Придется как-то выкручиваться… На пару золотых не разгуляешься… Но если воспользоваться идейкой Вельда, то можно поправить дело. Есть ведь к кому подкатиться с этим вопросом.
– Ну что, вы допили? – поинтересовался я.
– Почти, – ответил Роальд. – А ты не хочешь сидеть на одном месте, дожидаясь вечера?
– Думаю к одному старому знакомцу заскочить, – криво усмехнувшись, сказал я. – Вы со мной?
– Да куда же мы от тебя денемся? – удивился Роальд и за ворот поднял со стула Вельда.
Тот разнылся: дескать, зачем куда-то переться по такой жарище, когда здесь прохладно и хорошо? И пиво тут замечательное, а в другом месте может оказаться хуже…
– Погодите, самое главное-то забыли, – развернулся я от самых дверей и направился к скучающему у стойки Гарту.
Поторговавшись немного, я приобрел выпивку для грядущего угощения сослуживцев. Несколько средних бочонков, двадцативедерных. Пару – светлого кельмского пива и один – крепкого красного вина. По идее должно хватить.
Наказав Гарту угощать всех стражников, кто только заглянет, я вышел из таверны. Вельд жмурился, глядя на солнце, и пытался подсчитать, за какое время можно поджарить рыбину, бросив ее на мостовую. Утешив его тем, что мы не рыбы, я сошел с крыльца.
Не очень приятно, конечно, шататься по Кельму в самую жару, когда все горожане прячутся в тени, отчего улицы практически безлюдны. Ну да ничего, будет что вспомнить в ином мире. Какими бывают обычные летние дни…
Но через три квартала жара перестала казаться такой уж изнуряющей. Притерпелся, наверное. Да и мундир – это не раскаленный солнечными лучами доспех, жить можно.
– Подождите меня здесь, – бросил я своим спутникам в нескольких сотнях ярдов от цели и дальше отправился один.
Низенький домик Трима-крысы, ютящийся меж высоченных собратьев в Сальном тупичке, все так же поражал своим убогим видом. Не знавший ремонта фасад, обветшалая крыша, растрескавшаяся грязно-серая парадная дверь – на первый взгляд притон какой-то, а не жилище состоятельного человека. И внутри все убого и уныло. Облупившийся лак на мебели, грязные, истертые до дыр ковры. И старьевщик побрезгует эдакой рухлядью.
– Кэрридан Стайни, – с оттенком удовлетворения проговорил Трим. Он мельком глянул на меня и продолжил свои безуспешные попытки оттереть большим пальцем рыжее пятно в уголке какого-то железного то ли подноса, то ли зеркала. – Что привело тебя в мою забытую Создателем нору?
– Да так, небольшое денежное дело, – ответил я, разглядывая заметно располневшего с момента нашей последней встречи ростовщика.
– Разве магистрат плохо платит десятникам?
Меня поразила невероятная наблюдательность Трима. Все что нужно за краткий миг рассмотрел.
– Да нет, неплохо. Только когда оно еще будет, это жалованье.
– И что ты хочешь от меня? – сварливо пробурчал ростовщик. – Чтобы я выдавал тебе денежное довольствие?
– Нет, – усмехнулся я. – Мне срочно нужен десяток золотых.
– А с дочерью императора тебя свести не надо? – на полном серьезе осведомился Трим, отложив в сторону свою железяку.
– Не отказался бы от такого варианта, – признался я. – Но сойдут и просто деньги.
– Зачем тебе столько? – спросил Трим, сложив ладони вместе и постукивая пальцами.
– Случай вот удачный подвернулся, – потерев новенькую бляху обшлагом рукава, пояснил я. – Получил временное назначение и рассчитываю превратить его в постоянное. Только надо на лапу кое-кому в магистрате дать.
– Разумно, – одобрительно отозвался о моей задумке Трим и спросил: – А если сорвется дело, как долг отдавать будешь? Такую сумму тебе придется копить очень долго.
– Не придется, – покачал я головой. – Повышение – это пустяк, меня еще крупная премия ждет. Не слышал пока о переполохе у восточных ворот? Как мы там контрабандистов гоняли?
– Доходили кое-какие слухи, – задумчиво протянул ростовщик и спросил: – На какой срок ты хочешь взять в долг?
– Ну… – Сделав вид, что веду какие-то подсчеты, я устремил взгляд в потолок, а потом сказал: – На три декады. Пока казначейство оценит все да премию отпишет…
– Хорошо, тогда будешь должен два золотых сверх заемного десятка.
– Ты совесть-то имей, Трим! – возмутился я. – По-людски пятую долю за год берут, а не за месяц.
– Иди в ростовщическую контору, – пожав плечами, равнодушно предложил Трим. – А у меня иные расценки. За риск.
– Все равно это перебор, – хмуро заметил я. – Раньше ведь ты десятую долю брал.
– Мой процент зависит от обстоятельств. Чем крупнее сумма и серьезнее риск, тем выше процент. Ну да ладно, ты человек обстоятельный, раньше меня не подводил, так и быть – скину пять серебряных.
– Десять, – решил я настоять на своем. – Или больше к тебе никогда не приду. И всех знакомых отговорю к тебе обращаться.
– Двенадцать, – с усмешкой глядя на меня, заявил Трим. – И то делаю эту уступку лишь по доброте душевной и из уважения к доблестной страже.
– Темный с тобой, – ругнувшись, махнул я рукой.
Довольно улыбаясь, ростовщик выдвинул ящик стола и вытащил тощий бархатный кошель. Со словами:
– Держи, – он бросил его мне.
Ослабив завязки, я удостоверился, что мне достался ровно десяток золотых ролдо. Кивнув, распрощался с этим стяжателем капиталов.
– Только не забудь вовремя расплатиться, – бросил мне в спину Трим, когда я выходил из комнаты. – Если не хочешь познакомиться с моими милыми крысками.
Намекает на упорно ходящие по городу слухи о том, что он скармливает должников этим мерзким грызунам, чтобы никаких следов не осталось.
– Угу, – буркнул я, не оборачиваясь, дабы не светить ухмылку, возникшую на моем лице. Ужас как страшно. Было бы. Если бы не помирать через три дня.
Бережно прикрыв за собой дверь, проржавевшие петли которой издали пронзительный скрип, я вышел на улицу. Вновь навалилась духота. Но настроение после удачно провернутой аферы было приподнятым, что позволяло не обращать внимания на невероятную жарищу.
– Ну что? – поинтересовались Роальд с Вельдом, прятавшиеся от солнышка в тени балкона углового дома.
– Трим одобрил наши планы по предстоящему веселью и вложился в их осуществление, – улыбнувшись, ответил я.
– Сколько взял? – спросил Роальд.
– Десяток золотых кругляшей.
– Кэр, ты спятил?! – покрутил пальцем у виска Вельд. Названная сумма его ошеломила. – Да на такие деньжищи можно всей стражей не одну декаду гулять! Да и отдавать потом сколько придется?
– Считаешь, правильно поступил? – внимательно посмотрел на меня Роальд, понявший мой замысел.
– Не зря же святые отцы в своих проповедях говорят: «Не делай плохого ближнему, ибо тебе за это воздастся вдвойне», – ответил я. – Вот так оно и вышло…
Хотел сказать, что Трим наварил пять золотых на моей нужде, однако потерял из-за этого десяток, но, покосившись на Вельда, промолчал.
– Куда дальше двинемся? – вздохнул Роальд, махнув рукой. – К другим ростовщикам?
– Не, – подумав, покачал я головой. – Давай к тебе заглянем?
– Зачем? – удивился Роальд.
– Хочу попросить Трисс, чтобы она мне новую одежду пошила, – поделился я с десятником своими соображениями. Потерев живот, добавил: – И поедим заодно!
– О, это дело, – поддержал меня Вельд. Неудивительно – жена Роальда готовит так, что пальчики оближешь, отведав ее стряпни.
– Ну хорошо, – рассмеялся Роальд. – Пойдемте, проглоты.
– Только через торговый квартал двинем, – решил я.
Материю Трисс сама купит, если удастся убедить ее взяться за работу, но пройтись по лавкам все равно надо. Какие-нибудь подарки Лине и Трою прикупить. Денег у меня вдосталь, так почему не сделать приятное малышне?
Вельд тоже счел, что идти в гости с пустыми руками не дело, и поддержал меня. Пришлось Роальду смириться с необходимостью дать солидный крюк по пути к его дому. Он вообще, узнав о случившейся со мной беде, стал на диво сдержан. Раньше потянул бы нас к себе, не считаясь ни с какими обычаями и приличиями.
– Роальд? – с удивлением приняла неожиданное появление в доме гостей Трисс. – Ты же до вечера на службе?
А дети, даже не задумавшись о том, почему отец так рано вернулся домой, бросились к нему. Потом ко мне. Знают, что я почти всегда стараюсь прихватить для них что-нибудь интересненькое. То разноцветные стеклянные шарики, то иную игрушку. Но целый короб забавных безделушек от дяди Кэра они, конечно, не ждали…
– Не нужно было тратиться, Кэр, – улыбаясь, покачала головой Трисс. Она уже успела тихонько переговорить с мужем. – Я и так сшила бы тебе новый костюм. Никаких срочных заказов у меня сейчас нет. – И осторожно отобрала плюшевого медвежонка у не поделивших игрушку детей. Да только они тут же добыли из короба другую.
– Да ничего, пусть играются, – успокоил я Трисс.
– Ну ладно, – сказала супруга Роальда и спросила: – Так когда тебе нужна обновка?
– Желательно завтра.
– Ого! А потерпеть не можешь?
Я немного грустно улыбнулся и развел руками:
– Увы, нет.
– Ну хорошо. Если постараться, то можно успеть, – решила Трисс. – Мерки твои у меня есть, да и костюм тебе нужен, думаю, не такой, как у магистратских чиновников.
– Нет-нет, – быстро помотал я головой. – Только не этот кошмар из тяжелого бархата с кружевами! Обычный добротный костюм, чтобы и к благородным в дом было не стыдно зайти. – Добыв из кошеля золотой ролдо, отдал его Трисс: – Вот, это на материал.
– Ты, случаем, не жениться надумал, а, Кэр? – заподозрила неладное Трисс. – Такие деньги на обычную одежду так просто не выбрасывают.
– Да куда ему! – не утерпел и так уже долго молчавший Вельд. – Прежде чем жениться, надо хоть с кем-нибудь познакомиться! Я его уже с кем только не сводил, а он все нос воротит!
Посмеявшись, Трисс пригласила нас отобедать. Мы охотно согласились. Вельд еще ладно – он с родней живет, а мне разносолы нечасто перепадают. В «Селедке» каждый день все та же рыба, а самому готовить – дело гиблое. Разве что в приличной таверне питаться, так на это никакого жалованья не хватит.
На время я даже позабыл о своей беде. Вкусно поели, по стаканчику вина хлопнули. Хорошо… Но все рано или поздно заканчивается. Передохнули немного – и хватит.
Обратно в управу мы топали неспешно. И молча. Лень было разговаривать после сытного обеда. Вельда, правда, ненадолго хватило, и он взялся травить байки о своих похождениях в портовом квартале. Воспользовался тем, что нам неохота языками ворочать и оспаривать его слова, и такие сказки рассказывать начал – хоть стой, хоть падай. А на деле если хотя бы десятая часть поведанных им историй правдива, то ему надо ставить памятник при жизни. За заслуги перед отчизной.
Впрочем, конечно, врет все. И в портовый квартал он один ночью не ходит, хоть и живет совсем рядышком. Да и корабли из Нумии, с женскими экипажами, так редко заходят к нам, что замучишься поджидать эдакую радость.
Так, слушая трепотню Вельда, мы дошли до площади. Взглянув на большие часы на башенке, возвышающейся над магистратом, я охнул. Почти четыре часа прошло совершенно незаметно.
– В управе засядем? – спросил у меня Роальд. – Или еще куда-нибудь сходим? До вечера все равно далеко.
Я же, глядя на проезжающий мимо экипаж, почесал затылок и медленно повернулся к десятнику, бросив с досадой:
– Вот мы ослы! Чего ноги били, когда можно было с комфортом съездить куда надо? И времени бы ушло гораздо меньше…
– А мы-то тут при чем? – обиделся Вельд. – Нам таких премиев не выдавали, чтоб в экипажах раскатывать!
– Ладно, замяли, – уже на ходу бросил я, устремляясь на улицу Звонарей, а точнее, к располагающемуся на ней каретному двору.
Удачно вышло. Успели перехватить свободный экипаж, до того как богатеи из центрального квартала заказали его для вечерних поездок по городу. Обойдутся толстосумы – им не вредно будет жирок растрясти. А если совсем ленивы – пусть карету берут. А открытый летний экипаж с парусиновым верхом, защищающим от солнца, заберем мы.
Раньше восьми часов пополудни не стоит и появляться в управе. Что толку сидеть там, если комендант только с наступлением сумерек бедокурить начнет? Просто покататься по городу и то интересней, чем сидеть на месте и ждать, ждать. Да и все дела лучше утрясти прямо сегодня, а оставшиеся два дня прожить в свое удовольствие без забот и хлопот.
Я накинул извозчику серебрушку сверх суммы, уплаченной приказчику каретного двора. Тот сразу перестал бурчать по поводу езды в такую жарищу и всецело одобрил предложенный мной маршрут. Роальд с Вельдом и так были согласны ехать куда угодно.
Первым делом мы заглянули в торговый квартал. Там я набрал всяких безделушек и прихватил пару бутылей старого раритетного вина. А дальше с подарками мы отправились по моим учителям. Чтобы не поминали меня потом худым словом.
Так и день пролетел. И хоть не на своих двоих передвигались, а жуть как устали.
Уже вечером перекусили в «Золотой ложке» на площади у магистрата, а после захода солнца объявились в управе. Вельд тут же отпросился у Роальда на полчасика и куда-то смылся, а мы поднялись в кабинет сотника. Засели тут и принялись ждать.
Недолго, к счастью. Едва ночь вступила в свои права, началось представление. Первый огненный шар, с диким воем прилетевший со стороны порта и с оглушительным грохотом взорвавшийся над магистратом, заставил нас вздрогнуть.
Глядя через окно на падающий на крыши зданий огненный дождь, Тимир всполошился:
– Сэр Родерик опять упился до потери памяти! Я ж его просил, чтобы он не запускал свои фейерверки над центральной частью Кельма!
– Надо же и тут проверить, как обстоят дела с защитой от пожаров, – хмыкнул Роальд. – Не все же портовых жителей гонять.
– А нечего поперек городского уложения крыши дранкой крыть! – отреагировал на замечание Тимир.
А я усмехнулся. Да даже полностью деревянные дома обычными фейерверками замучаешься поджигать. Военный комендант боевую магию использует – в этом-то вся проблема. Хорошо хоть не пуляет по конкретным целям, чтоб уж наверняка полгорода спалить. И без того используемые им в качестве фейерверков «Слезы Огня» не одно здание подожгут.
То, что устроенный сэром Родериком салют затронул центральный квартал, сильно ускорило дело. Посыльный из магистрата прямо-таки галопом прискакал с требованием немедленно остановить бесчинства ветерана Меранской битвы. Ну и само собой, принес заверенную городским советом и градоначальником грамотку. Иначе-то никак. Одна управа на коменданта – указ о переходе города на военное положение. Ведь чтобы быть способным в полном объеме исполнять свои должностные обязанности, сэру Родерику необходимо быть трезвым. И он вынужден принимать похмельное зелье.
– Кэр, едем, – тронул меня за плечо Роальд.
Я, спохватившись, забрал протягиваемую мне Тимиром бумагу.
– А ты где бродишь? – напустился сотник на Вельда, сунувшего голову в кабинет.
– Да я по делу… – попытался оправдаться тот и немедленно спросил: – Так мы будем что-нибудь делать или пусть весь город сгорит?
Мы рассмеялись. Нечто неслыханное – чтобы Вельд проявлял такое служебное рвение.
Но, выходя из управы, Роальд все же пожурил:
– Ты на полчаса отпрашивался, а отсутствовал много больше. Где тебя носило?
– Да дельце было, – замялся Вельд. – Тем более что я не опоздал. Как только в первый раз над магистратом жахнуло, так уже в управе был.
– В «Ракушку» давай, – забираясь в экипаж, бросил я глазеющему на огненные всполохи извозчику.
– Только ты там, Кэр, не того… – попросил Вельд, с опаской поглядывая на праздничный фейерверк. – А то рассердится комендант да как вжарит по нам… И смыться не успеем.