Буревой Андрей. Страж империи

   – Ты что замер, Кэр? – спросил у меня выбравшийся из экипажа Роальд.
   – Да гляжу на этот цирк, – ответил я, улыбнувшись, и, одернув рукав, двинул вперед.
   – Опа, какие люди! – присвистнул Вельд, разглядев одного из двух охранников, сделавших скучные лица при виде направившихся к ним стражников. – Это ж Колун! Неужто отпустили?
   – А ты не знал? – удивился Роальд. – На поруки взяли, до суда. – И поинтересовался у самого Колуна: – Когда разбирательство-то?
   – Через пять дней, – проворчал тот и спросил: – А вас что сюда привело, тьер десятник? Вы же вроде не жалуете подобные развлечения?
   – С облавой мы, – просветил его ухмыльнувшийся Вельд.
   – И кого ловите? – насторожились охранники, переглянувшись. А приятель Колуна преградил нам путь и, набычившись, заявил: – Частные владения. Без разрешения из магистрата войти не имеете права.
   – Не грузись, паря! – покровительственно похлопал охранника по плечу с некоторым трудом дотянувшийся до него Вельд и засмеялся: – Ловить у вас мы будем только удачу да смазливых девок. Так что давай отворяй, как говорится, ворота!
   – Так вы что, играть? – недоверчиво осведомился Колун.
   – Еще как, – пообещал я и, обогнув охранника, потянул на себя массивную дверь.
   За дверьми обнаружился совсем небольшой холл, где обретались еще два мордоворота во все тех же нелепых костюмах, а за конторкой сидела прямо-таки расцветшая при виде нас девушка.
   – Я бы тоже так улыбался, если бы мне каждый по серебряному отваливал, – шепнул мне Вельд, когда три монеты установленной платы перекочевали в руки девицы.
   – Жадный ты, – укорил я. Приятель возмущенно фыркнул в ответ.
   За следующей дверью располагался собственно зал игорного дома. Мягкий приглушенный свет, льющийся из десятков, если не сотен ламп, прекрасно освещал обширное помещение и в то же время создавал какое-то очарование уюта. Такое ощущение, будто после смены вернулся домой. Только, конечно, обстановочка слишком уж дороговата…
   – Нормально, – снисходительно высказался Вельд, хотя заметно было, что он впечатлен роскошью, царящей в игорном доме.
   – Выпьем для начала? – спросил Роальд, кивнув в сторону бара.
   – Давайте, – согласился я.
   Наша дружная компания устремилась к стойке.
   Широкая ковровая дорожка, ведущая от входа к бару, разделяла зал на две почти равные части: слева за столами шла собственно игра, а справа мог передохнуть, выпить и перекусить уставший от забав посетитель. Все для того, чтобы у игроков не было повода покидать это заведение. А на втором этаже, по словам Роальда, имеются комнаты для краткого сна или иного отдыха – можно и домой не ходить, пока все денежки не спустишь.
   – Что-то мало народу играет, – подметил на ходу Вельд. – Наверное, рановато мы пришли.
   – Ты думаешь, сюда ходят только кости бросать? – насмешливо хмыкнул Роальд.
   – Действительно, – усмехнулся я. – Рихард ведь даже требует величать свое заведение не игорным домом, а клубом.
   – Лучше бы назвал сборищем великовозрастных идиотов, которым больше нечем заняться, кроме как сидеть здесь ночами и спускать родительское золотишко, – фыркнул Роальд. – А то ишь ты – престижно оно, вечер в клубе с друзьями проводить.
   Я улыбнулся, покосившись на Роальда. Престиж – это, конечно, хорошо, но, думается, не только поэтому народ сюда валит. Тут и людей собирается много, и обслуживание на высоте, и пьяных драк не случается, как в некоторых даже пристойных заведениях ближе к портовому кварталу. Ну и самое главное – развлечения здесь на любой вкус. Можно не только попытать судьбу в рулетку или кости, но и просто посидеть с подружкой за бокалом изысканного вина. Причем девицу не обязательно приводить с собой. Тут их и без того отирается целая уйма. Слишком уж перспективное место для ловли состоятельных женихов… К тому же многие детишки богачей балуются кто «Искристым льдом», кто «Солнечной росой»… А тут можно достать все, что только душа пожелает.
   – Кэр?! А ты к нам какими судьбами? – перехватила меня почти у самой стойки бара выпорхнувшая откуда-то справа девушка-мальвийка в легком летнем платье совершенно дикой яркой расцветки.
   – Да вот решил немного кутнуть в честь повышения по службе, – узнав свою старую знакомую, ответил я.
   – Так это ты у нас герой-спаситель? Оборонивший город от нашествия темных? – изумилась Кэйли.
   – Ты преувеличиваешь мои заслуги, – рассмеялся я.
   – Ну, наверное, не так сильно, если тебя сразу повысили, – заметила обворожительно улыбающаяся Кэйли. – Слышала, тебя даже к ордену представили за заслуги перед Империей.
   – Я об этом ничего не знаю, – усмехнулся я. И покачал головой. Какие, однако, слухи обо мне по городу ходят. – А ты с друзьями пришла? – поинтересовался я у повисшей на моей руке девушки.
   – Да нет, одна, – ответила она и, хитро сощурившись, придвинулась вплотную и шепотом спросила: – А что, хочешь стребовать с меня старый должок? Так я завсегда согласная… Удовлетворить любой твой каприз. – И очаровательно расхохоталась, видя мое смущение.
   – Вот, значит, ты как? – покачал головой я. Принимая игру и обняв Кэйли за талию, уточнил: – Прямо-таки любой каприз?
   – Да, тьер десятник, именно так, – потупив глазки, заговорщически прошептала зловредная девчонка.
   Я снова рассмеялся.
   – Кэйли, слушай, ты ведь тут своя, – отсмеявшись и вспомнив о своих планах, тихо проговорил я. – Помоги мне в одном дельце.
   – Что ты хочешь? – не переставая улыбаться, спросила Кэйли. – Чтобы я сдала тебе всех отирающихся здесь преступников?
   – Нет, у меня желания попроще. Помоги достать чего-нибудь эдакого… ну, скажем, «Искристого льда».
   – Решил оторваться по полной? – с немалым ехидством осведомилась девушка.
   – Ага, – признался я. – Так что, поможешь?
   – Только тебе или и друзьям тоже?
   – Исключительно мне. Но много…
   – Сколько? – беззаботно поинтересовалась Кэйли.
   – На золотой.
   – Куда тебе столько? – Глаза Кэйли изумленно расширились.
   – Гулять так гулять, – обернул я все в шутку.
   – Вот как?.. – протянула девушка, пристально разглядывая меня. Придя к какому-то решению, кивнула: – Будет тебе «Искристый лед». Только придется чуточку подождать. Я сегодня на мели, и мне нужно перехватить кого-нибудь из знакомых, чтобы занять золотой.
   – Да ты что, Кэйли? – удержал я отодвинувшуюся от меня девушку. – Я не требую от тебя оплачивать покупку из своего кармана. Я еще тебя собирался угостить за свой счет. – И, достав из кошеля блеснувшую на свету золотую монетку, вложил ее в руку Кэйли.
   – Кэр, ты прелесть! – восторженно взвизгнула Кэйли, зажимая денежку в кулачке, и на радостях чмокнула меня в губы. А затем, пообещав: – Я мигом! – буквально испарилась из моих объятий.
   Оглядевшись и не увидев нигде своей знакомой, я сдвинул шляпу на лоб и почесал затылок. Просто демон исполнения желаний, а не девица.
   Встряхнувшись, я продолжил свой путь к стойке бара, где уже уселись на свободные стулья мои спутники. Быстрые они. Или это я с Кэйли заболтался. Не успел я опуститься на соседний стул, как ко мне привязался Вельд:
   – Что за девица? Знакомая?
   – Ага.
   – Вот и какой ты, спрашивается, после этого друг, Кэр?! – тут же вскипел мой приятель. – У него, оказывается, мальвийка в подружках, а он и словом не обмолвился! – И, склонив ко мне голову, жадно поинтересовался: – Ну и как она? Лучше наших будет?
   – Вельд, отвянь, а? – поморщился я. – Мы просто знакомые.
   А Роальд, услышав наш разговор, усмехнулся:
   – Не заглядывался бы ты, Вельд, на темнокожих девиц – ничего хорошего из этого не выйдет.
   – Почему же? – Замечание задело Вельда за живое.
   – Так ты ведь рыжий!
   – И что? – нахмурился ничего не понимающий Вельд.
   – Представляешь, какие у вас детишки наплодятся? – весело спросил Роальд. – Не иначе черно-рыжие. Пятнами. Ну если совсем не повезет, то в полоску.
   Я рассмеялся, представив эдакое диво и шок горожан, встречающих Вельда с семейством на прогулке.
   – Тьфу! – сплюнул в сердцах раздосадованный Вельд. – Я ж не собираюсь на ней жениться! И не настолько она темнокожая.
   – Это да, – согласился Роальд. – Явно не чистокровная мальвийка. Да, Кэр?
   – Угу, – отозвался я, на мгновение отрываясь от беседы с барменом, который подошел принять заказ.
   – Так откуда ты ее знаешь? – спросил Роальд. Его, похоже, тоже заинтересовало, где я мог познакомиться с мальвийкой.
   Глотнув вина, я приподнял указательным пальцем нависающий на глаза край шляпы и начал неспешный рассказ:
   – В прошлом году, как раз на следующий день после праздника Святого Йорика, я отработал свое у Джима-коротышки и пошел домой. Было уже далеко за полночь. И вот иду себе спокойно, иду, а тут крики-визги. Прямо у Сонного переулка кто-то воюет… Я ходу прибавил – гляжу, а там загулявшая матросня пару фонарей грохнула, чтоб темно, значит, было, и какую-то девицу обижает.
   – Как это они так далеко от порта забрались-то? – недоверчиво осведомился Вельд. – Пьяные бы ни в жизнь не дошли, а трезвые и не поперлись бы в такую даль.
   – А я знаю? – пожал я плечами. – Факт в том, что четверо поганцев не нашли себе достойного развлечения в портовом квартале и отыскали его почти на другом краю города.
   – И как ты их угомонил? – спросил Роальд.
   – Да они пьяные в стельку были. Я сзади тихонько подошел и двоих сразу вырубил – они и понять ничего не успели. Эфесом фальшиона по маковкам настучал, и попадали болезные. Остальные тоже оказались не бойцами. Один схватился было за нож, но куда же с пузорезкой против фальшиона? Кровь ему пустил немного, и он угомонился. А последний вообще не соображал, где он и что делает, а потому я его и трогать не стал. Вот так я с Кэйли и познакомился.
   – А что ж молчал-то о таком приключении? – возмущенно проговорил Вельд.
   – Да как-то так вышло, – увильнул я от ответа.
   Была причина. Была. По уму, нужно было сдать матросов первому же патрулю, но я этого не сделал. Кэйли попросила не раздувать историю, тем более что матросы успели ее только испугать. Добрая слишком. Хотя эти корабельные крысы ее бы не пожалели. Они вообще как вырвутся на пару дней на берег, так остатки разума теряют. А потом ревут как белуги на суде, клянясь, что ничего не помнят… Одни проблемы в городе от них. А для девиц такая встреча ночью – это просто оживший кошмар. Мало того что девичьей чести лишат, так еще какую-нибудь гадость учинят. Лицо порежут или изобьют так, что потом никакие целители не помогут былую красоту вернуть.
   Но красивая мальвийка убедила меня тогда не дожидаться стражи… Пришлось просто добавить мерзавцам, чтобы нескоро пришли в себя, и содрать с них одежду. Как-никак двадцать плетей положено за появление на улице в непотребном виде… Потом еще Тугодуму, занимающему тогда должность городского палача, я пива поставил, чтобы он руку не придерживал…
   Так что никак нельзя было рассказывать эту историю – дознаватели тут же привязались бы. Одежду-то мы умыкнули да забрали себе те небольшие деньги, что были у моряков. И на следующий же день спустили серебро в «Черной розе»…
   Впрочем, основная причина, по которой я не рассказывал о знакомстве с Кэйли, заключалась в ином. Очень она мне тогда приглянулась. Рассчитывал свести с ней близкое знакомство, а затем ошарашить Вельда. Да не сложилось… Кэйли, как говорится, пропащая душа. Увязла она, когда-то попав в круг кельмской золотой молодежи, не знающей цену деньгам. И теперь порхает как бабочка по званым вечеринкам и дорогим кабакам, не задумываясь о будущем. Развлекается, как водится, в их кругу. Танцы до упаду, дорогое вино фужерами, ну и, само собой, дурь. На дури она плотно сидит… «Искристый лед» – это наше все! И при этом нет у нее ни богатеньких папеньки с маменькой, ни своего состояния. Но и денежных проблем у Кэйли тоже нет, ведь она не считает зазорным принимать дорогие подарки от своих богатеньких друзей. Разумеется, не за просто так.
   Полный облом, в общем. При всем желании содержать такую штучку простому стражнику не по карману, а делиться с другими своей девушкой как-то неинтересно. К тому же, когда я попробовал убедить Кэйли завязать с «ледком», она предельно четко дала понять, что не потерпит вмешательства в свои личные дела. Она, мол, будет делать что ей вздумается, травиться чем захочет и спать с кем пожелает.
   Кэйли потом объяснила это так – она ни на что не претендует, а потому странно что-то требовать от нее. Подружиться она не прочь, а на большее лучше не рассчитывать. Замужество и тихая семейная жизнь ее не привлекают.
   Тем не менее дружеские отношения у нас сложились. Наверное, в первую очередь из-за того, что у Кэйли невероятно легкий характер. С ней так же просто общаться, как с Вельдом, хотя с ним мы знакомы больше десятка лет. Таких девиц, как Кэйли, днем с огнем не сыщешь…
   – Кэр, ты опять на небеса воспарил? – несильно толкнул меня Вельд. – Очнись!
   – Да здесь я, – усмехнулся я и предложил: – Давайте какой-нибудь столик займем. Не сидеть же весь вечер у стойки бара.
   Однако воплотить мой замысел в полном объеме не удалось. Не успели отойти от бара, как рядом со мной материализовалась Кэйли. Мило улыбнулась, поприветствовала моих спутников и извинилась за мое похищение.
   – И куда мы идем? – поинтересовался я у подхватившей меня под локоток мальвийки.
   – Сейчас увидишь, – заговорщическим шепотом пообещала Кэйли.
   Оказалось, что ведет она меня к расположенным у стены кабинкам, сделанным для компаний, желающих уединения. Мифического, конечно, ведь матерчатые ширмы – это не каменные стены. Хотя все равно там уютней, чем в зале: потише, да и на низеньком диванчике очень удобно развалиться. На стуле-то не развалишься.
   Мы зашли в пустую кабинку, и Кэйли, задернув за собой ширму, толкнула меня на диван. Без всяких церемоний тут же уселась ко мне на колени. Злодейка.
   – Держи. – Вытряхнув на ладонь из рукава махонькую коробочку, Кэйли протянула ее мне.
   – Открой, – попросил я, когда выяснилось, что одной рукой коробочку не открыть, а вторая никак не желает убираться с талии Кэйли.
   Кивнув, Кэйли поддела ногтями неподатливую крышку и высыпала на ладонь целую уйму махоньких золотистых шариков.
   – Восемнадцать штук, – сочла необходимым уточнить количество порций дури мальвийка. – На улице, конечно, «ледок» дешевле, но здесь – качественней.
   – Парочку можешь взять себе, – предложил я.
   – Спасибо! – обрадовалась Кэйли и вмиг упрятала золотистый шарик в потайной кармашек, скрытый в складках рукава. Остальные она ссыпала в коробочку, оставив на ладони лишь один.
   Далее коробочка с дурью переместилась во внутренний карман моей куртки, а Кэйли, искоса глянув на меня, с улыбкой спросила:
   – Проверим, не обманули ли меня?
   – Давай, – согласился я.
   Мальвийка хитро прищурилась, будто что-то задумала и, отведя взгляд, принялась потрошить золотистый шарик, сдирая фольгу с его содержимого. Быстро справилась с этим несложным делом, и вскоре на ее ладони лежала крохотная горка кристалликов, похожих на подтаявший снег и поблескивающих в свете ламп. Облизнувшись, словно предвкушая грядущее удовольствие, Кэйли вновь покосилась на меня и, широко улыбнувшись, сделала нечто неожиданное. Не слизнула с ладони часть «ледка», а приложилась к нему губами. Раза три. Пока все льдистые кристаллы не прилипли к ее влажно поблескивающим губкам. Затем Кэйли повернула голову ко мне и с провоцирующей улыбкой шепнула:
   – Кэр, а поцеловать девушку слабо?
   – Да ни разу не слабо, – ответил я.
   О чем мне переживать-то? О том, что не выдержу испытания последней выдумкой золотой молодежи – «поцелуйчиком суккуба» – и наброшусь на Кэйли прямо здесь? Так она небось знает о такой возможности. Раз делает подобное предложение, значит, последствия ее не беспокоят. Мне и подавно беспокоиться не о чем. Главное, если что, ширму не сорвать, а то потом весь вечер стыдно будет.
   Кэйли, дрянная девчонка, добившись моего согласия, решила прокачать ситуацию по полной. Целоваться начала, как юная леди на первом свидании, – только легкие касания губ и никаких там облизываний. Раззадоривала.
   «Ледок» постепенно таял, по чуть-чуть впитываясь во влажные губы. Поцелуи становились все более страстными и чувственными. Каждое касание губ несло все большее удовольствие. Казалось, что «Искристый лед» тут ни при чем, а все дело в обжигающей страсти, возникшей между нами.
   Охватившая меня эйфория невероятного чувственного удовольствия потихоньку уничтожала остатки благоразумия. Лишь одно желание билось в голове – содрать с Кэйли эту тонюсенькую тряпку, что именуется платьем, и завалить провокаторшу на диванчик. Дабы страстное наслаждение, испытываемое нами, было полным.
   Невероятным усилием воли я сдержался. Нельзя утрачивать контроль над собой. Это просто забавное испытание. Кэйли предложила бы иное место для наслаждения «ледком», если бы желала со мной развлечься.
   – Ну как тебе? – с улыбкой поинтересовалась девица, отстранившись.
   – Такое до смерти не забудешь, – усмехнулся я, с нежностью проведя пальцами правой руки по лицу Кэйли, от виска и почти до подбородка. И поправил свисающую на тонкой цепочке с мочки уха плоскую пластинку из лунного серебра, имевшую четыре прорези в форме рун стихий. – Какие забавные серьги…
   – Нравятся? – спросила Кэйли.
   – Ты нравишься, – ответил я, глядя в темные омуты поблескивающих страстью глаз.
   – В чем проблема? – изогнула она бровь. – Здесь есть хорошие комнатки…
   – Это намек?
   – Нет, это прямое предложение, – покачала головой пытающаяся выглядеть серьезной Кэйли. Только спрятать улыбку у нее никак не получалось.
   – Вот как… – протянул я, размышляя, как это согласовать со своими планами на вечер. Если принять предложение Кэйли, то о приманивании беса можно забыть. Не до него будет. А это в моем положении смерти подобно. К тому же Кэйли, может, и не желает ничего такого, просто хочет отблагодарить за тот давний случай. Иначе ведь не объяснить ее расположенность ко мне. Я не богач и не какой-нибудь смазливый щеголь. Как-то это все не то…
   Подумав немного, сказал:
   – В общем-то я не прочь провести вечер с тобой, но только если ты этого действительно хочешь.
   – Кэр, за кого ты меня принимаешь?! – возмутилась Кэйли. – Я сплю только с тем, с кем желаю!
   – Да я не в обиду тебе, – заверил я девушку. – Просто не хочу, чтобы это выглядело как плата за вызволение из лап матросов.
   – Я не в качестве благодарности предлагаю развлечься, Кэр, – вздохнула мальвийка и, потершись щекой о мою щеку, едва слышно сказала: – Просто можно было бы отлично провести время к обоюдному удовольствию…
   – Ладно, Кэйли, тогда давай так: чуть погодим с постельными играми, я ведь с друзьями пришел, нехорошо будет бросить их. Надо для приличия с ними посидеть. Да и кости побросать хотелось бы… А потом, если ты не передумаешь…
   – А почему я должна передумать? – хитро улыбнулась Кэйли. – После такой замечательной прелюдии… Тем более что ее можно повторить, если я вдруг поостыну.
   – Только не в кабинке! – сказал я, сделав вид, что сильно испугался. – Иначе я тебя точно прямо здесь растерзаю.
   Кэйли рассмеялась и, поправив свою малышку-шляпку, не прикрывающую и половины головы и держащуюся на шпильках, поднялась с моих коленей:
   – А что твои друзья собираются делать? Будут скучать весь вечер одни? Может, их познакомить с кем-нибудь?
   – Рыжего можно, – ответил я. – А Роальд женат, и если загуляет, то от Трисс мне потом и на погосте не спрятаться. Но с Вельдом тоже не все просто – вряд ли какая-нибудь девица из здешних увлечется обычным стражником.
   – Ну почему же? Всякое бывает, – возразила девушка, прихорашиваясь. – Хотя, конечно, прямо так сразу найти здесь себе подходящую пару нелегко. Но если есть немного серебра, то можно просто пригласить девушек к себе за стол. Тут много таких компанейских… Не дадут заскучать твоим друзьям.
   – Да не вопрос, заплатим, если нужно, – пожал я плечами.
   – Тогда я сейчас притяну каких-нибудь девчонок, – пообещала Кэйли и шутливо пригрозила пальчиком: – Только не вздумай заглядываться на них! Сегодня с тобой я!
   – Хорошо, не буду, – улыбнулся я. И в мыслях ведь не было что-то менять в полностью устраивающем меня раскладе. Да и не верится, что Кэйли пригласит девушек красивее себя. Хотя бы потому, что их здесь раз-два и обчелся. Во всяком случае, среди тех, кто на первый взгляд может польститься на серебро. Если б с золотишком гуляли – тогда да, от красоток, желающих присоединиться к нашему веселью, отбою бы не было.
   Усевшись за занятый Вельдом и Роальдом столик, я сказал приятелю, косо посматривающему на расположившуюся рядом компанию:
   – Сейчас и к нам девушки присоединятся.
   – Ты об этом так долго со своей мальвийкой договаривался? – тут же подначил меня Вельд.
   – Нет, просто поболтали за жисть, – ухмыльнувшись, сделал я постное лицо.
   – Ага, как же, – с сарказмом высказался Вельд. – Четверть часа «просто болтали».
   – Мы давно не виделись, – выкрутился я и тут же сменил тему: – Вы посидите, пока я удачу попытаю, хорошо?
   – Да не вопрос, Кэр, – откликнулся Роальд. – Не бойся, не пропадем мы тут без тебя.
   – Кэр? Ну как вы тут, не скучаете? – поинтересовалась Кэйли. Она привела к нашему столику пару довольно симпатичных девушек лет семнадцати – светленькую и темненькую.
   – Конечно, скучаем! – сказал я, хотя мальвийка отсутствовала всего ничего.
   Кэйли познакомила нас с девушками, Ишей и Лэри, и мы выпили за это. Чуть посидели, потрепались ни о чем, а затем я отправился играть. На пару с Кэйли, не пожелавшей дожидаться меня за столиком.
   – А во что играть будешь? – поинтересовалась Кэйли, мимоходом поприветствовав каких-то своих знакомых.
   – Да во все, пожалуй, попробую.
   Посмотрев на Кэйли, я вновь залюбовался ею. Красива, бесовка! «Искристый лед», конечно, дает о себе знать, поднимая настроение до заоблачных высот и заставляя восторгаться даже самыми обычными вещами. Но и без дури мальвийка производит впечатление.
   – Во все? – удивленно уточнила Кэйли.
   – Ну да, – подтвердил я. – Все равно ведь ни во что по уму играть не умею. Поэтому попробую и кости, и рулетку, и карты. Может, в чем-то повезет.
   Или что-то бесу приглянется. Но об этом Кэйли знать не нужно.
   У первого же стола, где не было бросающего кости игрока, мы остановились. Граненые кубики из прозрачно-красного стекла, дабы каждый мог убедиться, что в них нет подвоха, крупье тут же придвинул к нам и поощрительно улыбнулся. В душе небось посмеивается над молодым простофилей, который закинулся дурью и от небольшого ума подался спускать деньги, вместо того чтобы заняться чем-нибудь поинтересней со своей спутницей-красоткой.
   Я поднял кости с обитого темно-зеленым сукном стола, и парочка престарелых матрон, скучавших без основного игрока, сразу же оживилась.
   Посмотрев на них, Кэйли внезапно решила:
   – Я тоже немного поиграю! Буду ставить на тебя, Кэр! – И устроилась на стуле у длинной стороны стола, там, где имелось место для ставок на исход бросков.
   Фишки здесь почти не использовались, а потому я достал из кошеля горсточку серебра и ссыпал ее у своего края стола.
   – Начнем с минимальной, – сказал я крупье, глядящему на меня с нетерпением.
   Тот, коротко кивнув, выгреб из моих денег серебрушку похожей на кочергу лопаткой и утащил к себе.
   Там самая мелкая из серебряных денежек и осталась. Первый и второй бросок – и оба раза выпадает восемь. Еще одна серебрушка оставила своих подружек и уползла к крупье. И опять неудача. А за ней следующая. И так семь раз подряд. Вот и верь после этого, что новичкам везет.
   Кэйли тоже потеряла семь монет, но не унывала. Мы еще и по серебряному не проиграли. Ерунда, в общем. Досадно только, что матроны тотчас стали ставить против меня и уже поимели на этом по четыре серебряных ролдо. Словно сразу причислили меня к неудачникам и нисколько не сомневались в своих предположениях.
   «Кто ж так бросает, кто ж так бросает?!» – раздался в моей голове возмущенный голос беса, материализовавшегося на деревянной окантовке стола, стоило мне продуть восьмую серебрушку.
   Немедленно удушив всколыхнувшую мою душу радость, я как можно безразличнее осведомился: «А что не так?»
   Вроде как меня совсем ничего не интересует и я поддерживаю разговор из чистой вежливости.
   «Да то не так, что подкручивать надо кости, подкручивать!» – взялся учить меня уму-разуму бес.
   «Сейчас попробуем», – решил я и продул вчистую еще шесть серебрушек. Удачно совпала полоса невезения с необходимостью проиграть.
   «Дай мне покидать!» – поглядев на мою игру, потребовал возмущенно сопящий бес.
   «Чего ради? – разыграл я удивление. – Мне жить-то осталось всего ничего… И на кой мне тратить свое время на твое развлечение?»
   Бес ненадолго задумался, косясь на кости в моей руке, а затем предложил: «Давай договоримся!»
   «На каких условиях?»
   «Ты даешь мне поиграть, а я на это время избавлю тебя от боли».