Буркин Юлий Сергеевич. Сегодня, мама!

   Не сговариваясь, мы ухватились за внутренние рукоятки крышки капсулы и что есть силы потянули ее вниз. Без особого труда крышка захлопнулась, а затем раздалось короткое тихое гудение и щелчок. Я сразу понял, что это сработали автоматические запоры, делающие капсулу герметичной.
   С полминуты в наступившей тишине слышался только нестройный стук наших зубов. Наконец, я, собравшись с духом, спросил:
   - Ты что видел?
   - Мумию, - ответил Стас и тут же предположил с надеждой: - А может, показалось?
   - Обоим одно и тоже?
   - А что, - подбадривая самого себя уверенным голосом, заявил он, вот миражи, например, сразу многие видят...
   - Может, выйдешь тогда? - коварно предложил я.
   - Нет-нет-нет, торопливо ответил Стас и, помолчав, спросил: - А что же делать?
   Я тоже этого не знал. В темной капсуле было не очень-то весело, а главное - душно. И дышать становилось все труднее. Я понял, что часа через два мы просто задохнемся.
   - Костя, а помнишь, как прошлым летом мы с папой в лесу заблудились?
   - Ну? - сказал я, стараясь, чтобы голос не выдал паники, в которую я впадал.
   - Так я тогда два раза покойников видел. Стоят, прямо как живые, руки тянут...
   - Кончай пугать, дурак, и так страшно!
   - Да я не пугаю, я наоборот. Подойдем к покойнику, а это - дерево... Может, нам все-таки померещилось?
   - Показалось, - притворно согласился я, понимая, что внутри мы погибнем точно. - Давай вылазить.
   Но сказать это оказалось намного легче, чем сделать: сколько мы ни давили в крышку, встав ногами на пульт управления, она не подалась ни на миллиметр.
   - Надо какую-то кнопку нажать, - догадался Стас.
   - Ты дави на крышку, а я буду нажимать, - сказал я ему, сполз на сидение и принялся жать на все подряд, подсвечивая себе фонариком. А он светил уже очень слабо, потому что батарейка была старая.
   Ничего не выходило. Я уже чуть было не расплакался от страха и жалости к себе, когда в правом нижнем углу пульта фонарик высветил из темноты вкривь и вкось нацарапанную надпись над большой красной кнопкой: "ВЫХОД". Даже не успев удивиться, я надавил на эту кнопку, и в тот же миг неимоверная тяжесть вжала меня в спинку, а Стас и вовсе свалился в щель за креслом.
   Пульт вспыхнул десятками разноцветных огоньков и пронзительный визг резанул по ушам. Я успел увидеть, как прямо передо мной фосфором высветилось зеленое табло, а на нем быстро менялись красные четырехзначные числа. Еще я услышал, как Стас за спиной выкрикнул: "Ардажер!"
   И я провалился во тьму.
   ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ПОСЛЕЗАВТРА
   1. МЫ ПОНИМАЕМ, ЧТО ПРОИЗОШЛО, НО ПОТОМ ВЫЯСНЯЕТСЯ, ЧТО МЫ
   ВСЕ ПОНЯЛИ НЕПРАВИЛЬНО, А ТАКЖЕ СТАЛКИВАЕМСЯ С ПРОБЛЕМАМИ,
   О КОТОРЫХ КОСМОНАВТЫ НЕ ГОВОРЯТ
   "Интересно, - подумал я, прежде чем открыть глаза, - обо что это я так треснулся?" В голове у меня все кружилось и звенело, а руки и ноги не слушались совершенно. Может, это крышка люка с такой силой откинулась? Не зря же дышать легко стало. И свет, кстати, появился.
   Первое, что я увидел, был Стас. Он стоял на спинке кресла на одной ноге. Гимнаст!.. Тем более, что космический корабль перевернулся и кресло было на потолке!
   Я помотал головой, пытаясь привести мысли в порядок. И догадался: корабль перевернулся, а Стас зацепился за спинку и болтается вниз головой.
   - Стас! - заорал я.
   Брат пошевелился, вскинул голову и спросил:
   - Ты чего на потолке делаешь?
   - Это ты на потолке! - попытался я объяснить и встал. То есть хотел встать, а вместо этого перекувыркнулся на месте. Ощущение было таким, словно я падаю, но почему-то остаюсь на месте. Рядом с моими растопыренными руками проплыл рифленый потолок космического корабля.
   - Ух ты! - сказал Стас, схватился за подлокотники кресла и стал очень плавно в него садиться. - Костя, ты только не падай мне на голову...
   И тут я все понял.
   - Не упаду, - обреченно сказал я. - Мы в невесомости, Стас.
   Между нами, медленно вращаясь вокруг оси, проплыл потухший фонарик. Мягко стукнулся о пульт и поплыл обратно. Стас проводил его взглядом и спросил:
   - А почему мы в невесомости?
   - Курдеп плешивый! - заорал я. - Мы в космос вылетели! Понимаешь? Телевизор надо смотреть!
   - А, - обрадованно воскликнул Стас, - а я-то уж думал...
   Что он думал, я так и не понял, потому что Стас привстал с кресла, взлетел, ударил меня головой в живот и промчался дальше. Я налетел на потолок, потом рикошетом на стенку. А еще через мгновение очень крепко держался за кресло, откуда стартовал Стас. Он в это время дрейфовал под потолком, держась за голову. Потом обиженно сказал:
   - Я думал, в невесомости стукаться не больно...
   Торопливо оглядевшись, я вытащил из-под кресла ремень безопасности. Он болтался во все стороны, как сонный удав, но я все же ухитрился намотать его на руку. Потом легонько оттолкнулся от кресла и повис в воздухе.
   - Стас, хватайся за ногу!
   - У тебя кроссовки грязные, - буркнул Стас, но все же ухватился. Я стал подтягивать нас обоих к креслу.
   Через минуту мы сидели в нем, пристегнувшись и тесно прижавшись друг к другу.
   - Что будем делать? - поинтересовался Стас.
   Я промолчал. Опыта пилотирования космических кораблей у меня не было, разве что в компьютерной игре "Гиперспейс"... Тут у меня возникла жуткая мысль:
   - Стас, ты думаешь, мы просто на орбиту вышли или прыгнули через гиперпространство?
   - Через нуль-пространство, - поправил меня Стас, он был поклонником Стругацких. Потом задумался. А я, как идиот, ожидал его решения.
   - Через нуль-пространство, - твердо сказал Стас. - На планету инопланетян.
   - Почему? - с ужасом спросил я.
   - Так интереснее, - объяснил Стас.
   Тут началась миниатюрная психбольница, с двумя пациентами, но без врачей. Я начал уговаривать Стаса изменить решение, потому что... потому что просто выйти на орбиту Земли тоже интересно. Как будто Стаськино мнение чего-то меняло!
   - Представляешь, - с жаром говорил я, таращась на пульт управления, нас всей планетой будут спасать!
   - Да? - неуверенно спросил Стас.
   - Конечно! Американцы "Шаттл" запустят, а мы "Буран"!
   - "Буран" Казахстан национализировал, - резонно ответил Стас. Телевизор он все-таки смотрел.
   - Значит, и казахи спасать будут! - уверил я. - Американцы на "Шаттле", русские на "Союзе", а казахи на "Буране".
   Стас помрачнел и сказал, что не хочет быть спасенным такой ценой. За спасательные работы придется столько заплатить, что вся папина Нобелевская премия уйдет. А он компьютер хочет.
   - Да мы же теперь герои, а значит, ни за что не платим! Если американцы нас спасут, то в Диснейленд свозят!
   Стас заколебался, но снова помрачнел:
   - А если наши, то в парк имени Горького? Чего я там не видел! Не, мы не в Солнечной системе.
   И тут мы оба опомнились. Разом. Стас помолчал и начал всхлипывать. А я разозлился - я всегда злюсь, когда Стас ревет. В конце-концов, может, мы и не в космосе? Может, это внутри корабля антигравитация включилась, а он так и стоит в музее? Я стал разглядывать пульт, где возле кнопок были дурацкие иероглифы, а потом заметил, что они разделены на группы. И возле каждой группы - маленький схематический рисуночек. Наверное, объясняет, что эти кнопки делают. Около предательской красной кнопки был совершенно непонятный знак, вроде пружинки со стрелочками на концах. А рядом, над несколькими кнопками, был нарисован самый обыкновенный глаз.
   "Гуманоиды", - с радостью подумал я. И нажал на одну из этих кнопок.
   - Балда! - испуганно завопил Стас.
   В нескольких местах корпус корабля стал таять. И в образовавшиеся дырки был виден самый настоящий черный космос с очень яркими и разноцветными звездами. Я понял, что действительно дурак. Но воздух почему-то не выходил...
   - Это иллюминаторы, - прекращая реветь, сказал Стас. - Здорово...
   Он ужом выскользнул из-под ремня и ухватился за второе кресло. Устроился в нем поудобнее и сказал:
   - Мы в глубоком космосе. Планет не видно.
   - А у меня есть одна, - похвастался я, заглядывая в иллюминатор со своей стороны.
   - Какая? На Землю похожа?
   - Нет, - критически сказал я, разглядывая краешек планеты. - На Луну похожа, только куда больше и серая. Атмосферы нет.
   Стас вернулся ко мне, и мы стали разглядывать чужую планету. Она вся была в кратерах и казалась необитаемой. Садиться на нее не хотелось.
   - Не упадем? - деловито поинтересовался Стас.
   - Сет его знает, - ответил я. - Может тут еще где-то планета есть? Надо во все иллюминаторы посмотреть.
   - А как до них добраться? Невесомость. Я не полезу.
   Я стал прикидывать расстояние до других иллюминаторов. А Стас помолчал и задумчиво произнес:
   - Невесомость... А как, интересно, космонавты в невесомости ходят в туалет?
   - Эй, ты не вздумай! - заорал я. - Потерпеть немножко не можешь!
   - Немножко могу, - угрожающе сказал Стас. И принялся изучать пульт.
   Я вслушался в ощущения собственного организма и с тревогой сказал:
   - Должен же быть способ. Помнишь, мы читали книжку, не то "Трое с Мочамбы", не то "Три Мамбы"?
   - Ну?
   - Там двое пацанов и девчонка попали в космос и несколько суток летели. Они что делали?
   - Ничего, - угрюмо сказал Стас. - Я еще удивился. Терпели, наверное.
   - Значит, и мы потерпим, - твердо сказал я. - Пока сможем.
   - На несколько суток не рассчитывай, - огрызнулся Стас.
   Мы помолчали. Я почувствовал, как укрепила наше братство общая проблема и обнял Стаса за плечи.
   - Двигатели надо включить. - сказал Стас. - Прыгать к Земле и высаживаться. Или искать местных жителей.
   - Знать бы, где здесь жители, - сказал я, оглядывая пульт. - Вот если я эту кнопку нажму...
   - Не надо.
   Мы замолчали. Нет, плохая все-таки работа: быть космонавтом. Любая мелочь превращается в проблему. Как же они все-таки...
   - Ты у нас фантастику любишь, - сказал Стас. - Ворочай мозгами. Вспоминай.
   - Ты тоже любишь, - ответил я.
   - Я Стругацких люблю, а это не фантастика, а литература, - папиной фразой ответил Стас.
   - Может, как раз в литературе наши проблемы и описаны... - не выдержал я.
   - Не говори этого слова! - быстро сказал Стас. - Лучше вспомни, где обычно инопланетяне рации устанавливают.
   - В скафандрах.
   - А еще?
   - Они телепаты.
   - Тогда как из таких ситуаций выпутываются?
   - Так! - заорал я и ткнул обеими руками по кнопкам.
   Нас слегка тряхнуло, под потолком загорелись желтые лампочки, а звезды в иллюминаторах затянуло голубой дымкой.
   - Это мы силовое поле включили, - сообразил Стас. - Хорошо, теперь нас метеориты не продырявят. Дай-ка, я попробую...
   Возможно, мы бы куда-нибудь прилетели таким образом. Или взорвались бы, не знаю. Но Стас уставился через мое плечо в иллюминатор и начисто забыл о своих экспериментаторских настроениях.
   Я тоже посмотрел в иллюминатор. К нам приближался самый настоящий инопланетный корабль.
   Больше всего он напоминал имперский крейсер из "Звездных войн". Весь угловатый, блестящий, большой как стадион, и ощетиненный пушками. В разных местах на корабле мигали разноцветные огоньки. Потом корабль остановился, и несколько пушек стали разворачиваться в нашу сторону.
   - Это очень агрессивная цивилизация, - с тревогой сказал Стас. Костя, если нас захватят, мы не должны выдавать расположения Земли. А то они всех сошлют на урановые рудники.
   - Ты что, знаешь где Земля находиться? - спросил я.
   - Знаю. Возле Солнца, чуть ниже Марса.
   Из одной "пушки" вырвался яркий белый луч. Ударил прямо в нас - и, отразившись от голубой дымки защитного поля, исчез в космосе.
   - Ура! - завопил Стас, - Нас голыми руками не возьмешь!
   На пульте замигали разноцветные огоньки. Я подумал и нажал наугад какую-то кнопку. Ничего не произошло.
   - Торпедировать их надо, - забормотал Стас, склонившись над пультом. - Пока дезинтеграторы не включили...
   "Крыша едет", - подумал я.
   Из вражеского корабля, явно озадаченного нашим сопротивлением, вырвался еще один луч.
   - Съели?! - злорадно засмеялся Стас.
   Но голубая дымка вокруг нашей капсулы погасла. Как будто батарейки кончились.
   - Съели, - подтвердил я. - Стас... Ты извини, что мы ругались.
   Стас шмыгнул носом. Виновато сказал:
   - Ты тоже извини, Костя. На прошлой неделе я тебе в сочинение лишних запятых наставил...
   - Каких лишних? Я же четверку получил, потому что трех запятых не хватало...
   Но разобраться с запятыми мы так и не успели. В борту вражеского корабля открылся огромных размеров люк. И нашу скорлупку потащило внутрь инопланетного крейсера. Именно потащило, потому что нас со Стасом прижало к спинке кресла. "Искусственное тяготение", - догадался я.
   - Будут пытать, - сказал Стас.
   Огромное, ярко освещенное пространство - внутренности крейсера, где мы оказались, на мгновение мелькнуло в иллюминаторах. Затем они потемнели, словно их окатили из ведра густой черной краской.
   - Ослепили, - печально сказал Стас. - Теперь уже недолго...
   Словно в подтверждение его слов стены нашего кораблика задрожали. По линии закрытого люка пробежал тонкий лучик света.
   - Лазером, что-ли, вырезают? - с неуместным любопытством спросил меня Стас. - Как ты думаешь?
   - Не знаю, - пробормотал я, не отрывая глаз от люка. - Какая, фиг, разница?
   - Лазером, - однозначно решил Стас. - Как в фильме "Чужие".
   И зачем только Стас вспомнил про этот фильм! Я пихнул его, но было уже поздно. Мы оба замолчали, старательно пытаясь не вспоминать тех жутких инопланетян, и то, что они обычно с людьми делали.
   И в этот момент... в люк постучали!
   - Заходите, - машинально пискнул Стас, и зажал рот руками. А люк, вырезанный из петель, с грохотом вывалился наружу. Мы закрыли глаза и попытались спрятаться друг за друга, не вылезая из кресла.
   Совсем рядом раздались шаги. Я чуть-чуть приоткрыл один глаз и увидел что-то высокое, желтое, маслянисто блестящее, обросшее поверху зелено-белым мхом. Почти так же страшно, как если бы вошел Чужой...
   - Братки! - жизнерадостно сказал вошедший, - с чувством глубокого удовлетворения встретили мы вас! От имени всей шараги...
   Мы со Стасом, вылупив глаза, смотрели на говорящего. Это был высокий крепкий мужчина лет сорока в желтом комбинезоне. С пояса у него свисала пара жутко выглядевших пистолетов и широченный нож. На лице играла радостная полуулыбка, с трудом пробивающаяся сквозь толщу коротенькой, но густой бороды. И борода, и пучки сохранившихся на голове волос, были смешанного зелено-белого цвета. Словно бы от рождения были зеленые, а нынче поседели.
   - ...и уполномочены заявить, - проникновенным баритоном продолжал мужчина, - что мы рады приветствовать вас у нас. Ух, как я припарился переводить торжественную речь для нашего командующего!
   Последнюю фразу полузеленый произнес все тем же торжественным тоном. И до меня дошло - он заученно повторяет переведенный кем-то текст, не зная самого языка.
   - А вы по-русски говорите? - осторожно спросил я.
   Мужчина протянул руку, потрепал меня по щеке, и торжественно произнес:
   - Не волнуйся, крошка, сейчас придет дядя-переводчик, все скажет.
   - Они что, по штатовским боевикам русский учили? - слабым голосом произнес Стас. Заерзал, слезая с моих коленок, и с воскресшим оптимизмом сказал: - Они гуманоиды, а это дает нам шансы. Зеленые волосы не беда, мы не расисты. Видимо, в них хлорофилл...
   - А в оранжевых - апельсиновый сок? - поинтересовался я, глядя на еще одного входящего. Стас поперхнулся. Новый инопланетянин, действительно, имел волосы ярко-оранжевого цвета, перетянутые над глазами узким белым бинтиком. Сам он был молод, костляв и носил очки вполне земного вида. Этим привычные человеческие черты исчерпывались. Из непривычных были: очень большие и оттопыренные уши, шишки на висках и перепонки между пальцами рук, как у лягушки.
   - Это два вида гуманоидов, - уверенно объяснил Стас, - первый питается за счет фотосинтеза, а второй с болотистой планеты, где воздух разрежен, и звук распространяется плохо.
   Я настолько был поражен эрудицией брата, что не нашелся, чем достойно ответить. Наверное у него от волнения произошел интеллектуальный всплеск, но с каким-то странным завихрением... Паузу нарушил оранжевоголовый.
   - Не, чувак, ты гонишь, - с непередаваемой интонацией произнес он. Какой я тебе гуманоид с болотистой планеты? У тебя башка белая, а у него в мою сторону вытянулись сразу два перепончатых пальца - темная. Но вы оба люди, и я - тоже.
   Мы уже ничему не удивлялись. Лишь для порядка Стас огрызнулся:
   - А для чего у вас перепонки на пальцах?
   - Чего? А... - Оранжевоголовый гордо оглядел руку. - Я плавать люблю. В большой ванне. Вот и вырастил прошлым летом.
   Мы потихоньку начали расслабляться. Ни пытать, ни убивать нас никто не собирался. По крайней мере пока. Увешанный оружием зелено-белый кротко улыбался, наблюдая за разговором. Потом сказал что-то непонятное. Молодой оранжевоголовый так же непонятно ответил.
   - Это не английский и не русский, - сказал Стас.
   - И даже не древнеегипетский, - подтвердил я.
   Между тем наши собеседники окончили короткое совещание, и оранжевоголовый откашлялся.
   - Давайте знакомиться, детишки, - сладким голосом сказал он. - Я дядя Смолянин, младший майор космофлота Земли; переводчик.
   - Земли? - ахнули мы с братом.
   - А он, - Смолянин сделал жест в сторону зелено-белого, генерал-сержант Кубатай, командующий космофлотом, лицо особо важное. (*5)
   Выдержав короткую паузу, он добавил:
   - На вид он - хитрый перец. Но душа у него добрая, ребятишки.
   - Где мы? - требовательно прервал его Стас.
   - На окололунной орбите, - успокаивающе ответил Смолянин.
   - Ура, - неуверенно сказал Стас, и прошипел в мою сторону: "На Луну непохоже..." - Ура. А мы-то думали, что улетели в другую звездную систему.
   - Не, вы провалились в будущее, в две тысячи пятьсот тридцатый год. Все в порядке.
   Потребовалось секунд пять, чтобы улыбка облегчения сползла с наших лиц. Стас, пораженный крахом своих гипотез, притих. А я спросил:
   - Так это... то, в чем мы были... это не космический корабль инопланетян?
   - Нет, - слегка сочувственно ответил Смолянин. - Это ихняя машина времени. Или не ихняя.
   ...Как рассказал генерал-сержант Кубатай (сам он по-русски больше говорить не пытался, его переводил Смолянин), встретить нас со Стасом было делом всей его жизни. Точнее не нас, как уточнил Кубатай, а машину времени, в которой мы прилетели. И лишь попутно - спасти нас и доставить на Землю.
   Мне это уточнение не понравилось. Но Кубатай нашего мнения не спросил, а нахмурившись посмотрел в пространство и тоскливо добавил:
   - Теперь судьба хронопатрульной службы под вопросом...
   Мы со Стасом не особенно много поняли. Но переспрашивать не решились.
   Снаружи, за открытым люком нашей машины времени, мелькали какие-то люди в желтой форме и беретах на разноцветных волосах. С волосами здесь явно не церемонились и перекрашивали их в любые цвета. Может быть даже, их попросту красили под цвет рубашки. Во всяком случае у Смолянина из-под комбинезона выглядывала оранжевая футболка.
   Кубатай предложил нам всем пройти в рубку крейсера "из этого злополучного хроноскафа". Честно говоря, выходить нам было страшновато. Все-таки мы с этим самым "хроноскафом" много чего вместе испытали. Но была одна веская причина не отказываться. Стас не выдержал и спросил:
   - Смолянин, а у вас на корабле туалет есть?
   Наш переводчик наморщил лоб, явно вспоминая слово, и кивнул:
   - Конечно, корешок.
   И действительно, тут у них все оказалось в порядке. Но это все-таки неприлично, и не буду описывать... Тьфу, опять это слово! В общем, все было в порядке. Между делом я раздумывал о том, что сказал по дороге Смолянин: оказывается на Земле никаких стран уже давно нет, язык у всех всеземной, и экипаж в корабле - интернациональный. Здорово...
   Но толком обдумать это светлое будущее человечества я не смог, потому что в дверь туалета заскреблись, потом приоткрыли ее, и Смолянин нетерпеливо крикнул в проем:
   - Эй, малолетки! Шевелитесь чуть-чуть! Из-за вас торжественную церемонию задерживают! Вся шобла ждет! Освобождайте толчки!
   - И он у них - лучший переводчик?! - возмущался Стас, выскакивая из своей кабинки, как ошпаренный. - Он что, в зоне языку учился?
   - Он, наверное, про свою узкую область - русский язык, прочел все, что смог, - предположил я. - И учил по всем словарям, включая блатной, и по видюшным фильмам, и по книжкам дурацким...
   Но когда мы увидели "торжественную церемонию", всякая охота обсуждать проблемы языковедения у нас исчезла.
   Вместе с экипажем мы выстроились возле огромного экрана-иллюминатора, в который во всей своей красе была видна удаляющаяся капсула нашего хроноскафа. А еще был виден ствол пушки, торчащий из-под иллюминатора.
   Генерал-сержант Кубатай коротко скомандовал, и один из членов экипажа рванул какой-то рычаг. Ствол пушки дернулся, пол под нашими ногами дрогнул, и на месте хроноскафа образовался яркий огненный шар. Через мгновение он погас, и экипаж сорвал с голов желтые береты. Некоторые всплакнули.
   - А как же мы теперь?.. - начал Стас. Но я оборвал его:
   - Молчи. Может наш хроноскаф - одноразовый? Может, у них таких тысяча?
   - А если нет?
   - Ну, тогда... Тогда... - Я не знал, что сказать. - Тогда этот все равно уже не вернешь...
   И мы растерянно переглянулись.
   2. ВСЕ ВЕСЕЛЯТСЯ ПО СЕКРЕТУ, А СТАС ОБЪЯВЛЯЕТ СЕБЯ ХОЛОСТЯКОМ
   Я не раз замечал, что комфорт - штука странная. Каждый его понимает по-своему. Когда мы на шлюпке отчалили к Земле, то вместо того, чтобы любоваться полетом, я, Стас и Смолянин впали в гипнотический сон. Пилотировать шлюпку вызвался Кубатай, так как лично должен был отчитаться на Земле за проделанную операцию. Он и объяснил нам, что теперь всякое нудное ожидание - в дороге, в очереди или когда просто нечего делать, люди проводят в гипносне. И в нем совсем не старятся.
   - Очень клево, - с энтузиазмом сообщил нам Смолянин, поправляя очки, которыми страшно гордился, будучи единственным очкариком в мире. Приходишь, например, к другу, а его дома нету. Входишь в гостиную, и автоматически включается генератор гипносна. Просыпаешься, когда друг уже вернулся домой. Вот только плохо, если его несколько дней нет. Гостей много скапливается.
   Мне это удобство не понравилось, и я сказал, устраиваясь на откидной полке:
   - Я бы, перед тем как в гости пойти, сначала по телефону позвонил.
   - По видеофону, - поправил меня Смолянин и продолжил сокрушенно: Не, не катит, у всех автоответчики есть. Звонишь - а тебе говорят: заходи, дорогой.
   - Ну я бы сразу определил, что это автомат, - сказал я.
   - А как? - удивился Смолянин, - они же так врут, что не подкопаешься...
   Стас, оказавшийся на полке надо мной, прямо как дома, свесился с нее, ехидно покрутил пальцем у виска и хотел мне что-то сказать, но так, свесившись, и заснул. Через миг отключился и я.
   А когда проснулся, Стас ворочался на полу: он, балбес, не пристегнулся. Так ему и надо, нечего обзываться, даже жестами.
   Я-то думал что мы выйдем на огромном космодроме, но шлюпка оказалась почему-то не на открытом воздухе, а в застекленном ангаре, похожем на большой парник. Сходство усиливалось тем, что пол устилала зеленая травка, а не какой-нибудь заурядный бетон.
   Мы вышли, разминая затекшие руки и ноги. Стас потирал огромную шишку на голове, и Смолянин, поправляя свой бинтик, понимающе ему улыбнулся. (*6) Но тут Кубатай значительным тоном что-то произнес, и младший майор начал переводить:
   - Добро пожаловать на Землю, корешки. Вы находитесь на территории специального космопорта Департамента Защиты Реальности. К сожалению, пока вам не разрешено свободное передвижение по планете. Кроме того, никто не должен знать, кто вы и откуда.
   - Будущее называется, - проворчал Стас, - тюрьма какая-то, а не будущее.
   Внезапно из отверстия в стене слева от нас выпрыгнуло что-то сверкающее и поскакало к нам. Сделав последний прыжок, нечто, размером с легковой автомобиль, шлепнулось в паре шагов от нас. Это и был автомобиль - только не на колесах, а на двух суставчатых лягушачьих лапах.
   - Ква-ква, - шутя поздоровался Стас, чтобы скрыть испуг.
   - Ква-ква! - широко улыбаясь, ответил розовощекий усатый мужчина в полосатом, выглядывая из прыгохода. Видно, он решил, что так на русском звучит приветствие.
   Я тихонько пихнул Стаса и шепнул:
   - Теперь со всеми так здоровайся, понял?
   - У них что, чувства юмора нет?
   - Есть или нет, потом разберемся, а пока...
   Закончить я не успел, потому что розовощекий что-то быстро затараторил. Смолянин дождался паузы и перевел:
   - Специальный инспектор Департамента Реальности Кейсеролл. (*7) Приветствую вас и балдею от встречи с представителями древней цивилизации. Уполномочен сделать официальное приглашение на сабантуйчик в вашу честь. Миру - мир. Все в кайф.
   Кейсеролл жестом позвал нас в урчащий прыгоход. Входное отверстие за нами затянулось блестящей пленкой, и такая же пленка вмиг отделила нас от кресла водителя, в котором устроился Кейсеролл. И вновь мы неожиданно впали в проклятый гипносон.
   Выбравшись из прыгохода, мы опять оказались в сверкающем ангаре, но гораздо меньшего размера. Кейсеролл провел нас довольно унылым тоннелем, и через минуту мы вошли в просторный вестибюль с ковром на полу, безвкусными люстрами под потолком и портретами на стенах. Я с удивлением узнал тех, кто был изображен на ближайших: Эйнштейн, Наполеон, Пол Маккартни и Ленин. Смолянин перевел гордо сказанную Кейсероллом фразу:
   - Тут, ребятишки, все адаптировано под ваше столетие.
   Мы подошли к высоким дверям, и они распахнулись.