Страница:
– Спроси, сколько они стоят, – шепнул ему на ухо Джордж.
– Да неудобно как-то сразу…
– Спроси, спроси. Раз у них это так строго, цена может оказаться жуткой.
Пол был вынужден признать логику.
– У нас, у пожарников, милашки, все по-простому, – как можно доброжелательнее начал он. – Говорите-ка быстрее, сколько вы стоите. А там уж и выпьем, и закусим…
– За кого вы нас принимаете? – хохотнула белая, – мы с пожарников не берем. – Она расстегнула сумочку и достала две одинаковых рождественских открытки с изображением «Битлз» – румяных и веселых. Четыре куклы «Барби» мужского пола. – Распишитесь тут, и мы в расчете.
– О-о… – возвел глаза к потолку Пол.
– Давай, – Джордж взял из ее рук открытки. – Как вас звать-то?
– Я – Эбигейл, – ответила белая, – а это – Сюзи.
Он полез в шкаф, достал из кармана пиджака ручку и написал:
«Эбигейл, ты самая сладкая. Ты сделала „Битлз“ счастливыми».
«Ах, Сюзи, милашка, Сюзи! „Битлз“ тебя не забудут никогда».
Он расписался и подал открытки с авторучкой Полу:
– Черкни.
Пол сквасил презрительную гримасу, но автограф поставил.
Вручив женщинам открытки, Джордж сказал:
– А теперь – давайте отсюда. Быстрее, быстрее!
– Вот так просто, без ничего? – удивилась черная.
– Проваливайте, я сказал, – рявкнул Джордж.
Проститутки гордо поднялись.
– Может, вы голубые? – не унималась Сюзи. – Чего же звали?
Крашеная Эбигейл прикрикнула на нее:
– Не заводись, Сью. Они ж нам сейчас цену раз в двадцать подняли.
– Давай, давай, давай… – Джордж выпихнул их за дверь, заперся и обернулся к Полу.
Помолчали, глядя друг на друга без улыбки.
– Правильно, – мрачно одобрил Пол поступок Джорджа. – А то бы трахались тут с заводными куклами… Хотя, я не пойму, в чем здесь дело. В Гамбурге с нас тоже не всегда брали деньги. И не противно было…
Джордж покачал головой:
– Совсем другой расклад. Заниматься любовью имеет смысл только с равными. Иначе получается зоофилия.
Пол подтвердил:
– Да. Это не девушки нашей мечты.
Джордж сел в кресло и закурил. Потом сообщил:
– В сущности, между ними и принцессой Маргарет не оказалось никакой разницы. Мы для них – не мужчины, а способ доказать окружающим собственную значительность.
За окном зябко завывали енотовидные собаки.
3
4
– Да неудобно как-то сразу…
– Спроси, спроси. Раз у них это так строго, цена может оказаться жуткой.
Пол был вынужден признать логику.
– У нас, у пожарников, милашки, все по-простому, – как можно доброжелательнее начал он. – Говорите-ка быстрее, сколько вы стоите. А там уж и выпьем, и закусим…
– За кого вы нас принимаете? – хохотнула белая, – мы с пожарников не берем. – Она расстегнула сумочку и достала две одинаковых рождественских открытки с изображением «Битлз» – румяных и веселых. Четыре куклы «Барби» мужского пола. – Распишитесь тут, и мы в расчете.
– О-о… – возвел глаза к потолку Пол.
– Давай, – Джордж взял из ее рук открытки. – Как вас звать-то?
– Я – Эбигейл, – ответила белая, – а это – Сюзи.
Он полез в шкаф, достал из кармана пиджака ручку и написал:
«Эбигейл, ты самая сладкая. Ты сделала „Битлз“ счастливыми».
«Ах, Сюзи, милашка, Сюзи! „Битлз“ тебя не забудут никогда».
Он расписался и подал открытки с авторучкой Полу:
– Черкни.
Пол сквасил презрительную гримасу, но автограф поставил.
Вручив женщинам открытки, Джордж сказал:
– А теперь – давайте отсюда. Быстрее, быстрее!
– Вот так просто, без ничего? – удивилась черная.
– Проваливайте, я сказал, – рявкнул Джордж.
Проститутки гордо поднялись.
– Может, вы голубые? – не унималась Сюзи. – Чего же звали?
Крашеная Эбигейл прикрикнула на нее:
– Не заводись, Сью. Они ж нам сейчас цену раз в двадцать подняли.
– Давай, давай, давай… – Джордж выпихнул их за дверь, заперся и обернулся к Полу.
Помолчали, глядя друг на друга без улыбки.
– Правильно, – мрачно одобрил Пол поступок Джорджа. – А то бы трахались тут с заводными куклами… Хотя, я не пойму, в чем здесь дело. В Гамбурге с нас тоже не всегда брали деньги. И не противно было…
Джордж покачал головой:
– Совсем другой расклад. Заниматься любовью имеет смысл только с равными. Иначе получается зоофилия.
Пол подтвердил:
– Да. Это не девушки нашей мечты.
Джордж сел в кресло и закурил. Потом сообщил:
– В сущности, между ними и принцессой Маргарет не оказалось никакой разницы. Мы для них – не мужчины, а способ доказать окружающим собственную значительность.
За окном зябко завывали енотовидные собаки.
3
Телепередача Эда Салливана собрала рекордную аудиторию – семьдесят три миллиона зрителей. В этот час по всей Америке подростками не было совершено ни одного серьезного преступления. Все тинейджеры, независимо от цвета кожи и социальной принадлежности, сидели по домам, уткнувшись носами в телевизоры.
На билеты в зал, вмещавший всего семьсот зрителей, было подано пятьдесят тысяч предварительных заказов.
Но для самих «Битлз» это мероприятие стало просто еще одной изнурительной клоунадой. По-настоящему порадовала только приветственная телеграмма от Элвиса.
Вечером предстояло лететь в Вашингтон. Но, в связи с гололедом на взлетной полосе, рейс отменили, и Эпштейн взял билеты на поезд. Он сообщил им об этом извиняющимся тоном, добавив: «Но мы успеваем. Только-только…»
Реакция «Битлз» была неожиданной. Они радовались, как дети. Целая ночь спокойствия!
Но предстояла еще посадка в поезд.
На улице бушевала пурга, густо сыпал снег, но ничто не могло остановить восторженных поклонников. С помощью полисменов «Битлз» сели в вагон, но толпа оттеснила Эпштейна, который лез в поезд последним.
Поезд тронулся, а Брайан, поскользнувшись, покатился прямо под колеса. Его спас сотрудник безопасности, который, упав на четвереньки, успел ухватить его за лодыжку. Он же засунул Брайана в вагон.
В купе Джорджа и Пола тихонько постучали. Это был Ринго.
– Не спите, парни?
– Заходи, заходи, лучший в мире барабанщик, – Пол действительно обрадовался ему, так как с его появлением автоматически исчезала возможность завязать с Джорджем разговор о Стюарте. А Пол собирался заставить себя сделать это.
Ринго протиснулся в приоткрытую дверь и уселся на постель Джорджа.
– Не спится что-то…
– А я думал, ты Брайана испугался, – улыбнулся Джордж.
– Не-е, – протянул Ринго. – Я за свою попочку спокоен. Кто ж на такого урода позарится?
Они похихикали, и Ринго продолжил:
– Храпит, аж стук колес заглушает. Натерпелся он сегодня.
В дверь опять постучали.
– Ну, кто?! – крикнул Джордж.
– Я, я! – голос Джона звучал нетерпеливо.
Дверь открыли, и Джон уселся на койку к Полу, придавив тому ноги. Пришлось Полу ноги поджать.
– Что это вы не спите? – оскалился Джон. – Я могу вам колыбельную спеть.
– Не надо, – торопливо попросил Пол, – весь вагон перебудишь…
– А Синтия где? – спросил Джордж.
– А тебе какое дело, мальчик? – снова оскалился Джон.
– Пошел ты…
– Спит она. Устала.
Ринго предложил:
– Может, выпьем?
– А у тебя есть?
– Не. Откуда? В вагоне-ресторане…
Джон повертел пальцем у виска:
– Ты забыл, что мы «Битлз»? В ресторан сбегутся все пассажиры, вагон лопнет, и поезд сойдет с рельсов…
Шутка получилась невеселой, и они примолкли.
– Вот я и говорю, – нарушил тишину Джордж. – Мы мчимся со скоростью миллион миль в час, а вокруг – пустыня. Только снег. Снег…
– Хотите стишок, – перебил его Джон и подвинулся еще, так, что Полу пришлось согнуться пополам. – Слушайте:
– Ну и юморок у тебя, – с нотками осуждения заметил Пол. – В школе тебя точно проходить не будут.
– А вот и не угадал, – отозвался Джон хвастливо. – Одно лондонское издательство, между прочим, собирается опубликовать все мои стихи и рассказы. Они говорят, это будет бестселлер.
– Новая статья дохода, – одобрил Джордж. – Нам всем нужно освоить какие-то побочные занятия. Лично я буду показывать фокусы. Пол – вышивать крестиком. А Ринго… Что ты будешь делать?
– Открою парикмахерскую, – серьезно ответил тот. – Люблю я, братцы, как там пахнет…
Не успели они прохихикаться, как в дверь опять, на этот раз тихонько, постучали.
Переглянулись.
– Не отвечаем, – шепотом предложил Джордж. – Какие-нибудь психи…
Затаились.
Стук повторился. Для психа слишком уж нерешительный.
Инициативу взял на себя Пол.
– Да?.. – сонным голосом откликнулся он.
– Ребята, это я.
Брайан стоял на пороге улыбаясь – рот до ушей, с многообещающим портфельчиком в руке.
– Выпить хотите? – спросил Брайан.
– О!!! Спаситель!!! – заголосили они в один голос, и через минуту из портфельчика были извлечена бутылка дорогого коньяка, дорожный набор хрустальных рюмочек и коробка конфет.
– За наши удачи! – поднял тост Эпштейн, устроившийся на краешке постели Джорджа, слегка придавив тому живот. – За вас, ребята!
– Нет. За вас! – не согласился Ринго. – Если бы не вы, мистер Эпштейн…
– Короче, ладно, – постучал по столу Джон. – За нас всех, вместе взятых.
Они выпили. Брайан блаженно откинулся, сплюснув Джорджа между своей спиной и стенкой.
– Ы-ы… – прохрипел тот, но никто на этот звук не обратил внимания.
– Только что, ребята, мне приснился удивительный сон, – начал Эпштейн с улыбкой. Пол закатил глаза, Джон оскалился, а Джордж снова захрипел. На этот раз: «Нэ-эт…»
Только Ринго смотрел на Брайана огромными доверчивыми глазами, чуть приоткрыв рот. Но тот заметил, наконец, мытарства Джорджа и вскочил:
– Ох, прости, прости! Какой же я неуклюжий!
Джордж сделал глубокий вдох, а затем, от греха подальше, свесив ноги, сел.
Снова уселся и Брайан.
– Так вот. Сон. Мне снилось, что все мы живем в удивительной волшебной сказке…
В дверь постучали.
– Да-да?! – мелодично отозвался Брайан, несмотря на протестующие жесты остальных.
– Мальчики! Мне одной страшно!
Это была Синтия.
Леннон скорчил ужасную гримасу, но тут же заменил ее радостной миной и отпер:
– А я думал, ты уже дрыхнешь…
– Да, я спала, – ответила Синтия присаживаясь рядом с ним. – Но я проснулась от кошмара, а в купе – никого! Мне приснилось, что все мы живем в отвратительной страшной сказке…
– О! – выдохнули все разом и уставились друг на друга.
– Что? – забеспокоилась Синтия. – Я что-то не так сказала?
Ринго покачал головой и стал разливать коньяк. Пол почувствовал, что по его спине забегали мурашки. В тишине слышны были завывания и свист ветра.
– Енотовидные собаки преследуют нас, – сказал Пол, чтобы разрядить обстановку.
– И гигантские ежи, – добавил Эпштейн.
– Так. Все взяли? – неожиданно распорядился Джордж, и каждый поднял свою рюмку. – Джон, выключи свет, я хочу кое-что сказать.
– Тебе что, свет говорить мешает?
– Пожалуйста.
Джон нехотя потянулся и щелкнул выключателем. А Джордж отодвинул занавески на окне. За стеклом в полутьме вихрем кружила снежная пурга.
Глядя туда, все почувствовали себя маленькими и беззащитными.
– Мы несемся через вселенную со скоростью миллион миль в час, – повторил Джордж сказанное полчаса назад. – А вокруг нас лишь снег, снег и снег. И все мы живем в сказке – страшной и прекрасной. Отвратительной и удивительной. Она снится кому-то… Она называется Карма. Есть люди, которые умеют разгадывать сны людей. Но случаются люди, которые умеют разгадывать сны этого Кого-то. Я хочу выпить за Стюарта. Однажды он рассказал мне все, что с нами происходит сейчас.
Джордж смолк.
И вновь Полу стало немного жутко.
– За Стюарта, на небесах, – эхом отозвался Джон.
– За Стюарта, – подхватили остальные, включая Брайана, который, хоть и не был знаком с Сатклиффом, хорошо знал, что он для них значил.
– Главное – мы вместе, – сказал Ринго невпопад, но это пришлось очень кстати.
Выпили.
Джон зажег свет и, покопавшись в кармане, достал футляр с губной гармоникой. Открыв, он извлек оттуда помятый листок бумаги и развернул его.
– Я храню это уже несколько месяцев. Все не было повода прочесть вам. Слушайте:
– Может быть, давайте спать? – неожиданно предложил Пол скучным голосом.
На него недоуменно покосились. Но Брайан поддержал:
– Точно, точно. Давайте-ка спать… Завтра у нас тяжелый день.
Через минуту все разбрелись по своим купе.
Пол лежал в темноте, покачиваясь в такт стуку колес. Он лежал с открытыми глазами, кусая ногти.
«Они ничего не поняли! Совсем, совсем ничего. Стью столько раз твердил мне: „Вместе вы приближаетесь к Богу“… И вот, заглянув куда-то по ту сторону жизни, он предупредил нас: „Вместе можно и к дьяволу“… Он нашел силы сделать это. А достанет ли сил и мудрости у нас?..»
– Джордж, – тихо позвал он.
Но Джордж не отозвался, сделав вид, что уже уснул.
На концерте в вашингтонском «Колизее» все повторилось с пугающей точностью. Рев многотысячной толпы, за которым не было слышно музыки. Рыдающие от счастья девушки. Врачи, уносящие на носилках тех, кто упал в обморок. Полицейские кордоны… Допев последнюю строчку, «Битлз» побросали инструменты и едва успели унести ноги: кордон был прорван…
В привычном уже возбуждении бегущих по канату над пропастью, они вскочили в полицейскую машину, и та дала ходу…
На этом выступлении обнаружилась и еще одна неприятная деталь. Какая-то газета оказала медвежью услугу лично Джорджу, вытащив на свет божий его шутливое признание годичной давности: «Когда все мы были подростками, я был самый маленький, и Джон с Полом отбирали у меня сладости…»
Повторилось то, что было когда-то в Шотландии, только умноженное на сто. Зрители пришли с мешками конфет и метали их прицельно в Джорджа. Он шарахался по сцене, увертываясь от этих кондитерских снарядов, ухитряясь при этом еще и дергать струны. Под конец концерта он был весь в ссадинах и стоял по щиколотку в десерте.
– Странные эти американцы! – посетовал он уже в машине. – Почему они делают мармелад не мягким, а твердым, как камень?!
– Ты плохо знаешь этот злопакостный народец, – объяснил ему Джон. – Они скупили весь мармелад еще месяц назад и сушили его специально, чтобы кидаться в тебя.
– Следующий раз говори, что мы с Джоном отбирали у тебя стодолларовые бумажки, – посоветовал Пол.
А Ринго, как всегда, выглядел оптимистом:
– А мне понравилось, – сообщил он. – Они так радовались! Если бы они даже кирпичами кидались, я бы все равно играл, пока не прихлопнули…
– Он ненормальный, – пояснил Джон остальным.
– Склонность к суициду не красит тебя, сын мой, – поучительно заметил Джордж.
– Если случится рецидив, позови меня, – ласково сказал Пол. – Я люблю тебя, Ринго, и я найду для тебя превосходный кирпич. Я не хочу, чтобы это сделал чужой, случайный человек…
– Связался же я, – пробормотал Ринго и отвернулся к окну. Но было видно, что на самом деле ему приятно всеобщее внимание.
Посол Великобритании сэр Дэвид Орсби-Гоуэр и его супруга Сильвия пригласили «Битлз» на бал в посольстве. Брайан был польщен, и они впятером отправились на это великосветское сборище.
В большом зале под хрустальными люстрами толпились дипломаты с супругами, разодетыми в платья, стоившие состояния. Увидев собрание снобов во фраках, «Битлз», не сговариваясь, решили устроить привычное шутовство.
– Здравствуйте, Джон, – обратился посол к Леннону, покровительственно улыбаясь.
– Я не Джон, я Чарли, – ответил тот, – вот Джон, – указал он на Джорджа.
– Простите, – кивнул Джону сэр Дэвид Орсби-Гоуэр и повернулся к Джорджу:
– Здравствуйте, Джон…
– Я не Джон, я – Фрэнк. – Вот Джон, – Джордж показал на Ринго.
– Ох, – окончательно смутился посол. – Похоже, я все перепутал, или меня неверно информировали…
Им нравилось паясничать в то время, как остальные принимают их более чем серьезно. Но тут они столкнулись с кардинально противоположной ситуацией.
Сразу после разговора с послом Джона окружили великосветские львы, протягивая ему открытки для автографов. Он чиркнул несколько подписей, как вдруг услышал надменно брошенное какой-то дамой:
– Смотрите, он действительно умеет писать!
Джон тут же остановился:
– Я не могу расписаться на всех этих карточках, их слишком много.
Рослый молодой человек в университетском галстуке, глядя на него сверху вниз, сказал хорошо поставленным дикторским голосом:
– Можете. И сделаете.
Тут только Джон осознал, что здесь ему не нужно изображать шута. Здесь его таковым и считают. Шутом. И только шутом.
Кровь бросилась ему в лицо. Сжав кулаки, он, расталкивая толпящихся, направился к выходу. И вдруг услышал обиженное – «Ой!»
Вскрикнул Ринго.
Джон сменил направление.
– Что стряслось?
– Вот эта… девица… отстригла у меня клок волос! Вот тут, за левым ухом.
Девушке было лет восемнадцать, и она была привлекательна. Но Джон уже клокотал от ярости:
– Что вы себе позволяете, мадам?! – глухо, но угрожающее произнес он.
– Нет, это вы что себе позволяете? – вступился ее спутник. – Как вы смеете повышать голос на девушку? Мисс Беверли Марковиц ваша большая поклонница, и можно простить ей эту шалость…
– Шалость?! – взъярился Джон. – Да если бы каждая его поклонница отщипнула от него по одной молекуле, от него бы через час не осталось ни крошки! И еще полмира рыдало бы, что им не досталось!
– Вот что, любезный, – продолжал его собеседник. – Не спешите повышать голос и на меня. Мы работаем тут на благо Отечества и Королевы. А вы развлекаете американцев, причем – низшие слои общества. И зарабатываете себе таким образом средства на жизнь. Вот и все. Вот и все ваши достоинства. Так что, будьте добры, развлекайте и нас, если мы от вас этого потребуем.
– Ужасная публика, – заметил Джордж, подойдя, и это слегка остудило Джона.
– Ублюдки, – тихо ответил он Джорджу.
Но молодой человек, с которым он только что препирался, услышал и это.
– Простите, – сказал он, смерив Джона взглядом. – Все присутствующие в этом зале – отпрыски древнейших и достойнейших фамилий Британии. Так что ублюдки-то, выходит, как раз вы. И благодарите фортуну, что Вам посчастливилось побывать в нашем обществе. – Он высокомерно отвернулся и повел свою даму в середину зала.
– Ах, какая честь! – крикнул Джон ему вдогонку.
Но злиться по-настоящему он уже не мог. Просто это был другой мир, с другими понятиями о ценностях и достоинстве. Переглянувшись с Джорджем и Ринго, он повел их к выходу… Но нельзя было бросать тут Пола.
Они нашли его вовсю флиртующим с дочкой какого-то дипломата.
Джон хотел позвать, но в этот миг его перехватили Дэвид Орсби-Гоуэр с супругой.
– Сэр, – обратился к Джону посол. – Мне передали, что с вами тут обошлись оскорбительно. Я глубоко сожалею о случившемся. От всего состава нашего посольства в моем лице, как его руководителя, прошу вас принять самые искренние извинения. Виновных мы поставим на их действительное место.
– Некоторые из присутствующих тут спесивы и надуты, как пузыри, – вмешалась Сильвия с мягкой улыбкой. – К тому же они напрочь оторваны от реальной жизни. Не судите по ним обо всех нас. Лично я вместо них предпочла бы почаще видеть тут вас. Поверьте, мой мальчик, не все мы таковы.
Действительно, несмотря на стандартный лоск, посол и его жена произвели на Джона впечатление интеллигентных, умных и порядочных людей.
Вмешался Брайан:
– Джон, с вашей популярностью уход с приема обязательно вызовет скандал и пересуды в прессе. Это может стоить послу назначения. А ведь он-то перед вами ни в чем не виноват. К тому же, он нам кое в чем помогает…
Молча поклонившись послу, Джон вернулся к Джорджу и Ринго.
– Ладно, побудем тут еще. Брайан просит. Посол извинился. Да и Пола от этой красотки за уши не оттащишь…
Примерно через полчаса, не акцентируя на этом чье-либо внимание, Джон все же тихонько слинял в отель. Джордж и Ринго довольно уныло прослонялись там до конца вечера.
Скандал в прессе все же разразился, но не такой грандиозный, чтобы принести сэру Дэвиду Орсби-Гоуэру крупные неприятности.
Но Джон раз и навсегда вынес из этой ситуации урок для себя. Высший свет закрыт для него. Да он и не хотел бы стать там своим человеком.
В отеле Брайан извинился перед ними так, словно это он был во всем виноват. И поклялся, что НИКОГДА больше не будет настаивать на их участии в каких-либо официозных мероприятиях.
Последовавшие два концерта в нью-йоркском «Карнеги-Холле» прошли все с тем же аншлагом. Америка была покорена. А значит, покорен мир.
Но в Лондон они возвращались полные радостных ожиданий. Ведь там их ждали друзья. Друзья, приобретенные не без труда.
Чувствуя себя чужими в мире столичного рок-н-ролла, они старались внедриться в «тусовку». Побывав однажды в полупустом зале на концерте малоизвестной группы «Роллинг Стоунз», Пол и Джон пришли в восторг от их игры и немедленно отправились за кулисы.
– Мы – «Битлз», – представился Пол.
– Да уж знаем, – осклабился толстогубый костлявый вокалист по имени Мик. – Сладкие звездочки популярной эстрады. «Люби меня, как я тебя…» «твоя любовь волнует кровь»… – он сделал уродливый реверанс и издал губами неприличный звук.
– Похоже, нас тут не очень-то любят? – спросил Джон Пола.
– Похоже, – ответил тот. – А мы-то хотели им песню подарить…
Они пошли к выходу, но Мик Джаггер обогнал их и загородил дорогу, растопырив узловатые руки.
– Ну зачем так сразу?! Ах, какие мы обидчивые!.. Мы, наверное, родились в лучах славы и не привыкли к простому разговору…
– Хочешь простого разговора? – процедил Джон. – Пожалуйста. Я ведь могу и по морде залепить.
– Вас тут двое, а нас – целая команда, – ухмыльнулся Мик.
Джон ухмыльнулся тоже. Ему нравилась эта непочтительность.
– Мы, между прочим, без охраны не ходим. Выгляни за дверь, увидишь, какие два шкафа нас ждут.
– А у меня… А у меня… – закатив глаза, залопотал Мик, – …у меня брат – морской пехотинец!
– А у меня сестра – морская пехотинка!
Они посмотрели друг другу в глаза и заржали.
– Нужна вам песня или нет? – гнул свое Пол.
– Спрашиваешь! Да если мы скажем, что нам «Битлз» песню подарили, нас же сразу на пластинку запишут! Давайте, показывайте.
Пол взял гитару и запел в развязной «роллинговской» манере:
– О-о… Да-да… – принялся юродствовать Мик. – Что и говорить! Не самую великую песню вы решили нам подарить, не самую!
Остальные «роллинги» согласно загоготали.
– Не хотите, не надо! – обиженно сказал Пол и встал.
– Ладно, ладно! Хоть такая! Давай, дальше.
– А дальше пока нету.
Мик сделал вид, что сейчас рухнет в обморок:
– Ну вы даете! Вот так подарочек! Как у Винни-Пуха. «Оч-чень полезная вещица»! Бездвоздмездно!
– Дурак ты губастый, – сказал Джон.
Обиженные, они покинули клуб. Мик, кусая свои, действительно толстенные, губы, наблюдал в окно, как они садятся в машину. Он понимал, что из гордости упустил золотую рыбку. Остальные «роллинги» старались не встречаться с ним взглядами.
Но через десять минут Джон с Полом снова появились в гримерке.
– Мы дописали, – мрачно сообщил Пол. – В машине.
– Вот это другое дело! – просиял Мик. – И вообще, вы на мои ужимки не обращайте внимания. На самом деле вы – самые-самые. Просто мне завидно.
Пол и Джон расслабились.
– Да вы садитесь, – предложил Мик, ставший поразительно радушным. – Кит уже за виски помчался!
Вскоре «I Wanna Be Your Man»[68] действительно вышла на сингле «Роллинг Стоунз», попала в «горячую двадцатку» Британского хит-парада и продержалась там несколько недель.
Так Пол и Джон вывели никому доселе не нужных «Роллинг Стоунз» на вершину музыкального Олимпа, а Мик Джаггер ввел «великих провинциалов» в лондонскую рок-тусовку.
И вот они, покорив Америку, летят в Лондон, где их ждут друзья.
А Пола ждет еще и Джейн.
На билеты в зал, вмещавший всего семьсот зрителей, было подано пятьдесят тысяч предварительных заказов.
Но для самих «Битлз» это мероприятие стало просто еще одной изнурительной клоунадой. По-настоящему порадовала только приветственная телеграмма от Элвиса.
Вечером предстояло лететь в Вашингтон. Но, в связи с гололедом на взлетной полосе, рейс отменили, и Эпштейн взял билеты на поезд. Он сообщил им об этом извиняющимся тоном, добавив: «Но мы успеваем. Только-только…»
Реакция «Битлз» была неожиданной. Они радовались, как дети. Целая ночь спокойствия!
Но предстояла еще посадка в поезд.
На улице бушевала пурга, густо сыпал снег, но ничто не могло остановить восторженных поклонников. С помощью полисменов «Битлз» сели в вагон, но толпа оттеснила Эпштейна, который лез в поезд последним.
Поезд тронулся, а Брайан, поскользнувшись, покатился прямо под колеса. Его спас сотрудник безопасности, который, упав на четвереньки, успел ухватить его за лодыжку. Он же засунул Брайана в вагон.
В купе Джорджа и Пола тихонько постучали. Это был Ринго.
– Не спите, парни?
– Заходи, заходи, лучший в мире барабанщик, – Пол действительно обрадовался ему, так как с его появлением автоматически исчезала возможность завязать с Джорджем разговор о Стюарте. А Пол собирался заставить себя сделать это.
Ринго протиснулся в приоткрытую дверь и уселся на постель Джорджа.
– Не спится что-то…
– А я думал, ты Брайана испугался, – улыбнулся Джордж.
– Не-е, – протянул Ринго. – Я за свою попочку спокоен. Кто ж на такого урода позарится?
Они похихикали, и Ринго продолжил:
– Храпит, аж стук колес заглушает. Натерпелся он сегодня.
В дверь опять постучали.
– Ну, кто?! – крикнул Джордж.
– Я, я! – голос Джона звучал нетерпеливо.
Дверь открыли, и Джон уселся на койку к Полу, придавив тому ноги. Пришлось Полу ноги поджать.
– Что это вы не спите? – оскалился Джон. – Я могу вам колыбельную спеть.
– Не надо, – торопливо попросил Пол, – весь вагон перебудишь…
– А Синтия где? – спросил Джордж.
– А тебе какое дело, мальчик? – снова оскалился Джон.
– Пошел ты…
– Спит она. Устала.
Ринго предложил:
– Может, выпьем?
– А у тебя есть?
– Не. Откуда? В вагоне-ресторане…
Джон повертел пальцем у виска:
– Ты забыл, что мы «Битлз»? В ресторан сбегутся все пассажиры, вагон лопнет, и поезд сойдет с рельсов…
Шутка получилась невеселой, и они примолкли.
– Вот я и говорю, – нарушил тишину Джордж. – Мы мчимся со скоростью миллион миль в час, а вокруг – пустыня. Только снег. Снег…
– Хотите стишок, – перебил его Джон и подвинулся еще, так, что Полу пришлось согнуться пополам. – Слушайте:
Он закончил чтение, а остальные сдержанно посмеялись.
«Гав-гав, живет, не тужит
Дружок лохматый мой,
То по двору покружит,
То – гав – бежит домой.
Ты весел, мой проказник,
Ты чуешь, верно, брат,
Тебе готовят праздник:
Завтра
(в третьем часу по полудню)
тебя УСЫПЯТ!!!»
– Ну и юморок у тебя, – с нотками осуждения заметил Пол. – В школе тебя точно проходить не будут.
– А вот и не угадал, – отозвался Джон хвастливо. – Одно лондонское издательство, между прочим, собирается опубликовать все мои стихи и рассказы. Они говорят, это будет бестселлер.
– Новая статья дохода, – одобрил Джордж. – Нам всем нужно освоить какие-то побочные занятия. Лично я буду показывать фокусы. Пол – вышивать крестиком. А Ринго… Что ты будешь делать?
– Открою парикмахерскую, – серьезно ответил тот. – Люблю я, братцы, как там пахнет…
Не успели они прохихикаться, как в дверь опять, на этот раз тихонько, постучали.
Переглянулись.
– Не отвечаем, – шепотом предложил Джордж. – Какие-нибудь психи…
Затаились.
Стук повторился. Для психа слишком уж нерешительный.
Инициативу взял на себя Пол.
– Да?.. – сонным голосом откликнулся он.
– Ребята, это я.
– отпирая, вполголоса продекламировал Джон первые строчки экспромта.
– Крошка Брайни проснулась
Ни свет, ни заря…
Брайан стоял на пороге улыбаясь – рот до ушей, с многообещающим портфельчиком в руке.
– закончил Джон.
– …Мне она улыбнулась,
Я верил не зря!
– Выпить хотите? – спросил Брайан.
– О!!! Спаситель!!! – заголосили они в один голос, и через минуту из портфельчика были извлечена бутылка дорогого коньяка, дорожный набор хрустальных рюмочек и коробка конфет.
– За наши удачи! – поднял тост Эпштейн, устроившийся на краешке постели Джорджа, слегка придавив тому живот. – За вас, ребята!
– Нет. За вас! – не согласился Ринго. – Если бы не вы, мистер Эпштейн…
– Короче, ладно, – постучал по столу Джон. – За нас всех, вместе взятых.
Они выпили. Брайан блаженно откинулся, сплюснув Джорджа между своей спиной и стенкой.
– Ы-ы… – прохрипел тот, но никто на этот звук не обратил внимания.
– Только что, ребята, мне приснился удивительный сон, – начал Эпштейн с улыбкой. Пол закатил глаза, Джон оскалился, а Джордж снова захрипел. На этот раз: «Нэ-эт…»
Только Ринго смотрел на Брайана огромными доверчивыми глазами, чуть приоткрыв рот. Но тот заметил, наконец, мытарства Джорджа и вскочил:
– Ох, прости, прости! Какой же я неуклюжий!
Джордж сделал глубокий вдох, а затем, от греха подальше, свесив ноги, сел.
Снова уселся и Брайан.
– Так вот. Сон. Мне снилось, что все мы живем в удивительной волшебной сказке…
В дверь постучали.
– Да-да?! – мелодично отозвался Брайан, несмотря на протестующие жесты остальных.
– Мальчики! Мне одной страшно!
Это была Синтия.
Леннон скорчил ужасную гримасу, но тут же заменил ее радостной миной и отпер:
– А я думал, ты уже дрыхнешь…
– Да, я спала, – ответила Синтия присаживаясь рядом с ним. – Но я проснулась от кошмара, а в купе – никого! Мне приснилось, что все мы живем в отвратительной страшной сказке…
– О! – выдохнули все разом и уставились друг на друга.
– Что? – забеспокоилась Синтия. – Я что-то не так сказала?
Ринго покачал головой и стал разливать коньяк. Пол почувствовал, что по его спине забегали мурашки. В тишине слышны были завывания и свист ветра.
– Енотовидные собаки преследуют нас, – сказал Пол, чтобы разрядить обстановку.
– И гигантские ежи, – добавил Эпштейн.
– Так. Все взяли? – неожиданно распорядился Джордж, и каждый поднял свою рюмку. – Джон, выключи свет, я хочу кое-что сказать.
– Тебе что, свет говорить мешает?
– Пожалуйста.
Джон нехотя потянулся и щелкнул выключателем. А Джордж отодвинул занавески на окне. За стеклом в полутьме вихрем кружила снежная пурга.
Глядя туда, все почувствовали себя маленькими и беззащитными.
– Мы несемся через вселенную со скоростью миллион миль в час, – повторил Джордж сказанное полчаса назад. – А вокруг нас лишь снег, снег и снег. И все мы живем в сказке – страшной и прекрасной. Отвратительной и удивительной. Она снится кому-то… Она называется Карма. Есть люди, которые умеют разгадывать сны людей. Но случаются люди, которые умеют разгадывать сны этого Кого-то. Я хочу выпить за Стюарта. Однажды он рассказал мне все, что с нами происходит сейчас.
Джордж смолк.
И вновь Полу стало немного жутко.
– За Стюарта, на небесах, – эхом отозвался Джон.
– За Стюарта, – подхватили остальные, включая Брайана, который, хоть и не был знаком с Сатклиффом, хорошо знал, что он для них значил.
– Главное – мы вместе, – сказал Ринго невпопад, но это пришлось очень кстати.
Выпили.
Джон зажег свет и, покопавшись в кармане, достал футляр с губной гармоникой. Открыв, он извлек оттуда помятый листок бумаги и развернул его.
– Я храню это уже несколько месяцев. Все не было повода прочесть вам. Слушайте:
«В машине он на минуту очнулся и сказал: „Передай им, вместе можно и к дьяволу…“ Это были его последние слова. Астрид К.»– Это точно! Вместе – хоть к дьяволу, братцы! – Ринго ударил ладонью по столу, а потом вытер навернувшиеся слезы.
– Может быть, давайте спать? – неожиданно предложил Пол скучным голосом.
На него недоуменно покосились. Но Брайан поддержал:
– Точно, точно. Давайте-ка спать… Завтра у нас тяжелый день.
Через минуту все разбрелись по своим купе.
Пол лежал в темноте, покачиваясь в такт стуку колес. Он лежал с открытыми глазами, кусая ногти.
«Они ничего не поняли! Совсем, совсем ничего. Стью столько раз твердил мне: „Вместе вы приближаетесь к Богу“… И вот, заглянув куда-то по ту сторону жизни, он предупредил нас: „Вместе можно и к дьяволу“… Он нашел силы сделать это. А достанет ли сил и мудрости у нас?..»
– Джордж, – тихо позвал он.
Но Джордж не отозвался, сделав вид, что уже уснул.
На концерте в вашингтонском «Колизее» все повторилось с пугающей точностью. Рев многотысячной толпы, за которым не было слышно музыки. Рыдающие от счастья девушки. Врачи, уносящие на носилках тех, кто упал в обморок. Полицейские кордоны… Допев последнюю строчку, «Битлз» побросали инструменты и едва успели унести ноги: кордон был прорван…
В привычном уже возбуждении бегущих по канату над пропастью, они вскочили в полицейскую машину, и та дала ходу…
На этом выступлении обнаружилась и еще одна неприятная деталь. Какая-то газета оказала медвежью услугу лично Джорджу, вытащив на свет божий его шутливое признание годичной давности: «Когда все мы были подростками, я был самый маленький, и Джон с Полом отбирали у меня сладости…»
Повторилось то, что было когда-то в Шотландии, только умноженное на сто. Зрители пришли с мешками конфет и метали их прицельно в Джорджа. Он шарахался по сцене, увертываясь от этих кондитерских снарядов, ухитряясь при этом еще и дергать струны. Под конец концерта он был весь в ссадинах и стоял по щиколотку в десерте.
– Странные эти американцы! – посетовал он уже в машине. – Почему они делают мармелад не мягким, а твердым, как камень?!
– Ты плохо знаешь этот злопакостный народец, – объяснил ему Джон. – Они скупили весь мармелад еще месяц назад и сушили его специально, чтобы кидаться в тебя.
– Следующий раз говори, что мы с Джоном отбирали у тебя стодолларовые бумажки, – посоветовал Пол.
А Ринго, как всегда, выглядел оптимистом:
– А мне понравилось, – сообщил он. – Они так радовались! Если бы они даже кирпичами кидались, я бы все равно играл, пока не прихлопнули…
– Он ненормальный, – пояснил Джон остальным.
– Склонность к суициду не красит тебя, сын мой, – поучительно заметил Джордж.
– Если случится рецидив, позови меня, – ласково сказал Пол. – Я люблю тебя, Ринго, и я найду для тебя превосходный кирпич. Я не хочу, чтобы это сделал чужой, случайный человек…
– Связался же я, – пробормотал Ринго и отвернулся к окну. Но было видно, что на самом деле ему приятно всеобщее внимание.
Посол Великобритании сэр Дэвид Орсби-Гоуэр и его супруга Сильвия пригласили «Битлз» на бал в посольстве. Брайан был польщен, и они впятером отправились на это великосветское сборище.
В большом зале под хрустальными люстрами толпились дипломаты с супругами, разодетыми в платья, стоившие состояния. Увидев собрание снобов во фраках, «Битлз», не сговариваясь, решили устроить привычное шутовство.
– Здравствуйте, Джон, – обратился посол к Леннону, покровительственно улыбаясь.
– Я не Джон, я Чарли, – ответил тот, – вот Джон, – указал он на Джорджа.
– Простите, – кивнул Джону сэр Дэвид Орсби-Гоуэр и повернулся к Джорджу:
– Здравствуйте, Джон…
– Я не Джон, я – Фрэнк. – Вот Джон, – Джордж показал на Ринго.
– Ох, – окончательно смутился посол. – Похоже, я все перепутал, или меня неверно информировали…
Им нравилось паясничать в то время, как остальные принимают их более чем серьезно. Но тут они столкнулись с кардинально противоположной ситуацией.
Сразу после разговора с послом Джона окружили великосветские львы, протягивая ему открытки для автографов. Он чиркнул несколько подписей, как вдруг услышал надменно брошенное какой-то дамой:
– Смотрите, он действительно умеет писать!
Джон тут же остановился:
– Я не могу расписаться на всех этих карточках, их слишком много.
Рослый молодой человек в университетском галстуке, глядя на него сверху вниз, сказал хорошо поставленным дикторским голосом:
– Можете. И сделаете.
Тут только Джон осознал, что здесь ему не нужно изображать шута. Здесь его таковым и считают. Шутом. И только шутом.
Кровь бросилась ему в лицо. Сжав кулаки, он, расталкивая толпящихся, направился к выходу. И вдруг услышал обиженное – «Ой!»
Вскрикнул Ринго.
Джон сменил направление.
– Что стряслось?
– Вот эта… девица… отстригла у меня клок волос! Вот тут, за левым ухом.
Девушке было лет восемнадцать, и она была привлекательна. Но Джон уже клокотал от ярости:
– Что вы себе позволяете, мадам?! – глухо, но угрожающее произнес он.
– Нет, это вы что себе позволяете? – вступился ее спутник. – Как вы смеете повышать голос на девушку? Мисс Беверли Марковиц ваша большая поклонница, и можно простить ей эту шалость…
– Шалость?! – взъярился Джон. – Да если бы каждая его поклонница отщипнула от него по одной молекуле, от него бы через час не осталось ни крошки! И еще полмира рыдало бы, что им не досталось!
– Вот что, любезный, – продолжал его собеседник. – Не спешите повышать голос и на меня. Мы работаем тут на благо Отечества и Королевы. А вы развлекаете американцев, причем – низшие слои общества. И зарабатываете себе таким образом средства на жизнь. Вот и все. Вот и все ваши достоинства. Так что, будьте добры, развлекайте и нас, если мы от вас этого потребуем.
– Ужасная публика, – заметил Джордж, подойдя, и это слегка остудило Джона.
– Ублюдки, – тихо ответил он Джорджу.
Но молодой человек, с которым он только что препирался, услышал и это.
– Простите, – сказал он, смерив Джона взглядом. – Все присутствующие в этом зале – отпрыски древнейших и достойнейших фамилий Британии. Так что ублюдки-то, выходит, как раз вы. И благодарите фортуну, что Вам посчастливилось побывать в нашем обществе. – Он высокомерно отвернулся и повел свою даму в середину зала.
– Ах, какая честь! – крикнул Джон ему вдогонку.
Но злиться по-настоящему он уже не мог. Просто это был другой мир, с другими понятиями о ценностях и достоинстве. Переглянувшись с Джорджем и Ринго, он повел их к выходу… Но нельзя было бросать тут Пола.
Они нашли его вовсю флиртующим с дочкой какого-то дипломата.
Джон хотел позвать, но в этот миг его перехватили Дэвид Орсби-Гоуэр с супругой.
– Сэр, – обратился к Джону посол. – Мне передали, что с вами тут обошлись оскорбительно. Я глубоко сожалею о случившемся. От всего состава нашего посольства в моем лице, как его руководителя, прошу вас принять самые искренние извинения. Виновных мы поставим на их действительное место.
– Некоторые из присутствующих тут спесивы и надуты, как пузыри, – вмешалась Сильвия с мягкой улыбкой. – К тому же они напрочь оторваны от реальной жизни. Не судите по ним обо всех нас. Лично я вместо них предпочла бы почаще видеть тут вас. Поверьте, мой мальчик, не все мы таковы.
Действительно, несмотря на стандартный лоск, посол и его жена произвели на Джона впечатление интеллигентных, умных и порядочных людей.
Вмешался Брайан:
– Джон, с вашей популярностью уход с приема обязательно вызовет скандал и пересуды в прессе. Это может стоить послу назначения. А ведь он-то перед вами ни в чем не виноват. К тому же, он нам кое в чем помогает…
Молча поклонившись послу, Джон вернулся к Джорджу и Ринго.
– Ладно, побудем тут еще. Брайан просит. Посол извинился. Да и Пола от этой красотки за уши не оттащишь…
Примерно через полчаса, не акцентируя на этом чье-либо внимание, Джон все же тихонько слинял в отель. Джордж и Ринго довольно уныло прослонялись там до конца вечера.
Скандал в прессе все же разразился, но не такой грандиозный, чтобы принести сэру Дэвиду Орсби-Гоуэру крупные неприятности.
Но Джон раз и навсегда вынес из этой ситуации урок для себя. Высший свет закрыт для него. Да он и не хотел бы стать там своим человеком.
В отеле Брайан извинился перед ними так, словно это он был во всем виноват. И поклялся, что НИКОГДА больше не будет настаивать на их участии в каких-либо официозных мероприятиях.
Последовавшие два концерта в нью-йоркском «Карнеги-Холле» прошли все с тем же аншлагом. Америка была покорена. А значит, покорен мир.
Но в Лондон они возвращались полные радостных ожиданий. Ведь там их ждали друзья. Друзья, приобретенные не без труда.
Чувствуя себя чужими в мире столичного рок-н-ролла, они старались внедриться в «тусовку». Побывав однажды в полупустом зале на концерте малоизвестной группы «Роллинг Стоунз», Пол и Джон пришли в восторг от их игры и немедленно отправились за кулисы.
– Мы – «Битлз», – представился Пол.
– Да уж знаем, – осклабился толстогубый костлявый вокалист по имени Мик. – Сладкие звездочки популярной эстрады. «Люби меня, как я тебя…» «твоя любовь волнует кровь»… – он сделал уродливый реверанс и издал губами неприличный звук.
– Похоже, нас тут не очень-то любят? – спросил Джон Пола.
– Похоже, – ответил тот. – А мы-то хотели им песню подарить…
Они пошли к выходу, но Мик Джаггер обогнал их и загородил дорогу, растопырив узловатые руки.
– Ну зачем так сразу?! Ах, какие мы обидчивые!.. Мы, наверное, родились в лучах славы и не привыкли к простому разговору…
– Хочешь простого разговора? – процедил Джон. – Пожалуйста. Я ведь могу и по морде залепить.
– Вас тут двое, а нас – целая команда, – ухмыльнулся Мик.
Джон ухмыльнулся тоже. Ему нравилась эта непочтительность.
– Мы, между прочим, без охраны не ходим. Выгляни за дверь, увидишь, какие два шкафа нас ждут.
– А у меня… А у меня… – закатив глаза, залопотал Мик, – …у меня брат – морской пехотинец!
– А у меня сестра – морская пехотинка!
Они посмотрели друг другу в глаза и заржали.
– Нужна вам песня или нет? – гнул свое Пол.
– Спрашиваешь! Да если мы скажем, что нам «Битлз» песню подарили, нас же сразу на пластинку запишут! Давайте, показывайте.
Пол взял гитару и запел в развязной «роллинговской» манере:
Джон подпевал и выстукивал при этом ритм по крышке стола.
«Я хочу быть твоим мужчиной,
Я хочу быть твоим!
Я хочу быть твоим мужчиной,
Я хочу быть твоим![67]
– Это припев, – пояснил Пол, остановившись. – Эту строчку надо четыре раза повторить.
Я круче всех в постели, крошка,
Я хочу быть твоим!
Я круче всех в постели, крошка,
Я хочу быть твоим!
Ведь я такой крутой!
Ведь я такой крутой!..»
– О-о… Да-да… – принялся юродствовать Мик. – Что и говорить! Не самую великую песню вы решили нам подарить, не самую!
Остальные «роллинги» согласно загоготали.
– Не хотите, не надо! – обиженно сказал Пол и встал.
– Ладно, ладно! Хоть такая! Давай, дальше.
– А дальше пока нету.
Мик сделал вид, что сейчас рухнет в обморок:
– Ну вы даете! Вот так подарочек! Как у Винни-Пуха. «Оч-чень полезная вещица»! Бездвоздмездно!
– Дурак ты губастый, – сказал Джон.
Обиженные, они покинули клуб. Мик, кусая свои, действительно толстенные, губы, наблюдал в окно, как они садятся в машину. Он понимал, что из гордости упустил золотую рыбку. Остальные «роллинги» старались не встречаться с ним взглядами.
Но через десять минут Джон с Полом снова появились в гримерке.
– Мы дописали, – мрачно сообщил Пол. – В машине.
– Вот это другое дело! – просиял Мик. – И вообще, вы на мои ужимки не обращайте внимания. На самом деле вы – самые-самые. Просто мне завидно.
Пол и Джон расслабились.
– Да вы садитесь, – предложил Мик, ставший поразительно радушным. – Кит уже за виски помчался!
Вскоре «I Wanna Be Your Man»[68] действительно вышла на сингле «Роллинг Стоунз», попала в «горячую двадцатку» Британского хит-парада и продержалась там несколько недель.
Так Пол и Джон вывели никому доселе не нужных «Роллинг Стоунз» на вершину музыкального Олимпа, а Мик Джаггер ввел «великих провинциалов» в лондонскую рок-тусовку.
И вот они, покорив Америку, летят в Лондон, где их ждут друзья.
А Пола ждет еще и Джейн.
4
Он окончательно поселился в доме Ашеров. Официально он только ночевал у них – в гостиной. Бедному провинциалу было негде остановиться в Лондоне на ночлег. Но гостиная находилась прямо напротив спальни Джейн. Ее родители как будто и не догадывались об этом.
– Так сколько же у тебя было женщин, Пол? – спросила она однажды. Ее голова покоилась у него на плече.
– До тебя?
– А что, уже были и после?! – Джейн села.
– Ну что ты, глупая, – потянулся к ней Пол.
– Я не глупая, – она отстранила его. – Так были?
– Нет, – чистосердечно соврал Пол.
Джейн легла.
– А до?
– Та-ак, – протянул Пол, – сейчас посчитаю.
Минуты две он сосредоточенно молчал. Потом загнул один палец.
– Ты что, так долго вспоминал единственную женщину?
– Нет. Не мешай. Я их группирую по десять…
Джейн села снова.
– Иначе не хватит пальцев? Если понадобится, можешь воспользоваться моими. Ты бы видел, какая у тебя сейчас похотливая рожа!
Пол отвлекся.
– Короче, много.
– И ты способен остановиться?
– А почему нет? Я же бросил курить.
Нормально работать, не переехав в Лондон окончательно, было уже невозможно. Фирма «Немз» переместилась в столицу, а заведовать Ливерпульским филиалом Брайан оставил своего заместителя Питера Брауна.
Ответственность за переселение в Лондон Эпштейн взял на себя. Для сотрудников фирмы он снял целый этаж дома на Арджил-Стрит, а себе купил большую квартиру в Уэтхали Хауз.
– Я вижу, вам понравились мои апартаменты? – с затаенной гордостью спросил Эпштейн посетивших его Джорджа и Ринго.
– Еще бы, – усмехнулся Джордж, оглядывая гостиную с тремя огромными хрустальными люстрами. – Своих-то у нас нет.
– Как так? – удивился Брайан. – А та квартира, что я вам снял на Грин-Стрит?
– Так у нас квартира, а не апартаменты. Твоя гостиная больше всей нашей квартиры. Но мы там все равно не живем.
– Почему? – Брайан испугался, что не оценил аппетитов своих подопечных.
– Так сколько же у тебя было женщин, Пол? – спросила она однажды. Ее голова покоилась у него на плече.
– До тебя?
– А что, уже были и после?! – Джейн села.
– Ну что ты, глупая, – потянулся к ней Пол.
– Я не глупая, – она отстранила его. – Так были?
– Нет, – чистосердечно соврал Пол.
Джейн легла.
– А до?
– Та-ак, – протянул Пол, – сейчас посчитаю.
Минуты две он сосредоточенно молчал. Потом загнул один палец.
– Ты что, так долго вспоминал единственную женщину?
– Нет. Не мешай. Я их группирую по десять…
Джейн села снова.
– Иначе не хватит пальцев? Если понадобится, можешь воспользоваться моими. Ты бы видел, какая у тебя сейчас похотливая рожа!
Пол отвлекся.
– Короче, много.
– И ты способен остановиться?
– А почему нет? Я же бросил курить.
Нормально работать, не переехав в Лондон окончательно, было уже невозможно. Фирма «Немз» переместилась в столицу, а заведовать Ливерпульским филиалом Брайан оставил своего заместителя Питера Брауна.
Ответственность за переселение в Лондон Эпштейн взял на себя. Для сотрудников фирмы он снял целый этаж дома на Арджил-Стрит, а себе купил большую квартиру в Уэтхали Хауз.
– Я вижу, вам понравились мои апартаменты? – с затаенной гордостью спросил Эпштейн посетивших его Джорджа и Ринго.
– Еще бы, – усмехнулся Джордж, оглядывая гостиную с тремя огромными хрустальными люстрами. – Своих-то у нас нет.
– Как так? – удивился Брайан. – А та квартира, что я вам снял на Грин-Стрит?
– Так у нас квартира, а не апартаменты. Твоя гостиная больше всей нашей квартиры. Но мы там все равно не живем.
– Почему? – Брайан испугался, что не оценил аппетитов своих подопечных.