Страница:
– Молодцы гидернийские штабисты, ничего не скажешь, хоть и сволочи, – сказал Рошаль, разбирая бумаги. – Все просчитали. Их Адмиралтейство, должно быть, не один месяц потратило на отработку Исхода.
– Или не один год, – согласился Сварог.
Так, дальше. Зоны ответственности, базирование мобильного штаба Адмиралтейства, базирование двора короля Трагора, силуэты всех кораблей конвоя…
– Вот, мастер капитан, – смотрите, это уже интереснее.
Сварог принял из рук суб-генерала два листка мелко исписанного текста – в конверте плотной бумаги со сломанными печатями и устрашающей надписью: «Боевое задание. Вскрыть 06.04.512 в присутствии грам-капитана корабля» – и оживился.
– Ага! Ну-ка, ну-ка…
– Да вот, родным духом повеяло, – признался Сварог. – «По исполнении – контроль за исполнением», «Базирование двора» – узнаю милый сердцу командирский стиль. Как видно, ни в одном мире без таких перлов не обойтись…
Рошаль нахмурился.
– Стиль как стиль. Мне, например, все ясно.
– Да? А что такое «беззигзаговый пунктир», вы знаете? Я, например, нет.
– И я нет, – безмятежно сказал прощенный охранитель. – Но клаустонцы клялись, что у них есть толковый штурман – вот пусть он и разбирается. Зато теперь нам точно известно, что угольная база существует, нам известен курс…
– Так-то оно так, – сказал Пэвер, – но любопытно было бы узнать, не встретят ли нас около базы дружеским салютом из всех орудий прямой наводкой… Ведь насколько я понимаю, что такое опознавательные флаги по коду «С» и троекратный пароль «Стрела» каким-то там дискретом и прочие планы минных полей – вся расшифровка благополучно сгорела в том сейфе? Я не подначиваю, мастер Рошаль, я серьезно спрашиваю…
Рошаль на мгновение прикрыл глаза. Потом сказал раздумчиво:
– Думаю, мы будем первыми. Думаю, время отхода броненосцев после уничтожения флотов других государств назначено для всех одно и то же – когда на берегу сделается совеем уж жарко и станет ясно, что больше ни один ч у ж о й караван в океан не уйдет. А мы находимся ближе всех к базе…
– Как бы то ни было, – сказал Сварог, – другого пути у нас нет? Нет. Значит, нам туда дорога.
А более ничего интересного в сейфе не оказалось – ну разве что кроме Кодекса мореплавания Гидернии и книжицы в цветастой обложке. Книжица называлась «Серебряный удар», Сварог открыл на середине, прочитал абзац вслух:
– «В голове Кирфы все помутилось при виде кошмарного зрелища. Клинок из великолепного вильнурского серебра распорол брюхо монстра от горла до паха, и едва Ларос успел отпрыгнуть в сторону, как на гранитные плиты моста хлынули черным склизким потоком дымящиеся гнилью внутренности этого порождения мрака…» – Захлопнул книжицу, посмотрел на обложку, хмыкнул понимающе: – «Брюхо от горла до паха», н-да… Ну, тут все понятно. Стиль как стиль, как выразился досточтимый мастер охранитель… И это, заметьте, только середина романа – что-то дальше будет… – На обложке некая тварь с дюжиной щупальцев и единственным глазом, торчащим из середины шишковатой головы, как изюмина из теста, похотливо обнимала полуобнаженную блондиночку. Блондиночка отчаянно вырывалась, красиво разевая рот в немом вопле. – Национальный гидернийский бестселлер, не иначе. Шторм-капитан-то, оказывается, был человек с тонкой душевной организацией…
– А название хорошее, – вступился за литературу суб-генерал.
– Классное название. – Сварог бросил книгу обратно в сейф, порывисто поднялся на ноги. – Ладно, морские волки, по коням, время не ждет. Где там этот ваш гениальный штурман? Свистать его в рубку, за работу пора. Заодно и карту Ваграна отдадим, пусть кумекает. А что на базе нас ждет – увидим…
Глава седьмая
– Или не один год, – согласился Сварог.
Так, дальше. Зоны ответственности, базирование мобильного штаба Адмиралтейства, базирование двора короля Трагора, силуэты всех кораблей конвоя…
– Вот, мастер капитан, – смотрите, это уже интереснее.
Сварог принял из рук суб-генерала два листка мелко исписанного текста – в конверте плотной бумаги со сломанными печатями и устрашающей надписью: «Боевое задание. Вскрыть 06.04.512 в присутствии грам-капитана корабля» – и оживился.
– Ага! Ну-ка, ну-ка…
«До 09.04.512:– Что это вы улыбаетесь? – подозрительно поинтересовался Рошаль.
Регламентные работы в порту Каран, полная загрузка боеприпасами и провиантом, частичная загрузка топливом…
10.04.512:
Отход в Час Кошки ровно. Беззигзаговый пунктир до устья реки Улак на экономическом ходу 150 крыльев. [8]Пройти за сутки…
11.05.512 – 16.04.512:
Рейд в трех кабелотах на бисту от устья реки Улак. Уничтожение с к в е р н ы в пределах видимости вооружением по выбору. По исполнении – контроль за исполнением…
17.04.512 – 23.04.512:
По исполнении контроля переход до пункта дозаправки, пятьсот ходовых кабелотов от контрольной точки курсом 22. Контрольная точка – левый траверз мыса Потерянных Душ [9]в Час Лаплатога ровно. Прибытие на место дозаправки без потери хода не позднее полуночи 22.04.512. Опознавание, сигнальные флаги по коду „С“, троекратно пароль „Стрела“ дискретом бакового прожектора. Дозаправка в авральном режиме, отдых до полуночи 23.04.512…
С 23.04.512:
Следование курсом 150 полным ходом. Догон конвоя, присоединение к нему. Доклад Адмиралтейству. Боевое дежурство до окончания похода…»
– Да вот, родным духом повеяло, – признался Сварог. – «По исполнении – контроль за исполнением», «Базирование двора» – узнаю милый сердцу командирский стиль. Как видно, ни в одном мире без таких перлов не обойтись…
Рошаль нахмурился.
– Стиль как стиль. Мне, например, все ясно.
– Да? А что такое «беззигзаговый пунктир», вы знаете? Я, например, нет.
– И я нет, – безмятежно сказал прощенный охранитель. – Но клаустонцы клялись, что у них есть толковый штурман – вот пусть он и разбирается. Зато теперь нам точно известно, что угольная база существует, нам известен курс…
– Так-то оно так, – сказал Пэвер, – но любопытно было бы узнать, не встретят ли нас около базы дружеским салютом из всех орудий прямой наводкой… Ведь насколько я понимаю, что такое опознавательные флаги по коду «С» и троекратный пароль «Стрела» каким-то там дискретом и прочие планы минных полей – вся расшифровка благополучно сгорела в том сейфе? Я не подначиваю, мастер Рошаль, я серьезно спрашиваю…
Рошаль на мгновение прикрыл глаза. Потом сказал раздумчиво:
– Думаю, мы будем первыми. Думаю, время отхода броненосцев после уничтожения флотов других государств назначено для всех одно и то же – когда на берегу сделается совеем уж жарко и станет ясно, что больше ни один ч у ж о й караван в океан не уйдет. А мы находимся ближе всех к базе…
– Как бы то ни было, – сказал Сварог, – другого пути у нас нет? Нет. Значит, нам туда дорога.
А более ничего интересного в сейфе не оказалось – ну разве что кроме Кодекса мореплавания Гидернии и книжицы в цветастой обложке. Книжица называлась «Серебряный удар», Сварог открыл на середине, прочитал абзац вслух:
– «В голове Кирфы все помутилось при виде кошмарного зрелища. Клинок из великолепного вильнурского серебра распорол брюхо монстра от горла до паха, и едва Ларос успел отпрыгнуть в сторону, как на гранитные плиты моста хлынули черным склизким потоком дымящиеся гнилью внутренности этого порождения мрака…» – Захлопнул книжицу, посмотрел на обложку, хмыкнул понимающе: – «Брюхо от горла до паха», н-да… Ну, тут все понятно. Стиль как стиль, как выразился досточтимый мастер охранитель… И это, заметьте, только середина романа – что-то дальше будет… – На обложке некая тварь с дюжиной щупальцев и единственным глазом, торчащим из середины шишковатой головы, как изюмина из теста, похотливо обнимала полуобнаженную блондиночку. Блондиночка отчаянно вырывалась, красиво разевая рот в немом вопле. – Национальный гидернийский бестселлер, не иначе. Шторм-капитан-то, оказывается, был человек с тонкой душевной организацией…
– А название хорошее, – вступился за литературу суб-генерал.
– Классное название. – Сварог бросил книгу обратно в сейф, порывисто поднялся на ноги. – Ладно, морские волки, по коням, время не ждет. Где там этот ваш гениальный штурман? Свистать его в рубку, за работу пора. Заодно и карту Ваграна отдадим, пусть кумекает. А что на базе нас ждет – увидим…
Глава седьмая
Пролетарии секстанта и транспортира
– Так… На траверзе Каменного Пальца
[10]тридцать градусов по Волчьим Звездам… двести пятьдесят кабелотов ниточным курсом…
– Как ты траверз-то определишь, акулья морда, – проворчал дож клаустонцев, склоняясь над штурманским столом, – потоп ведь давно твой Палец.
– И то верно… Нет, постойте, скорость-то наша известна – высчитываем время до места, а там и определимся по Звездам.
– Пожалуй. Значит, ночью надо подходить, чтоб небо звездным было.
– Ну так подойдем.
– А если облачность? Видел, что вокруг творится?..
Еще вчера новоиспеченные штурманы быстренько рассчитали нужный курс на угольную базу. Оказалось, «Адмирал» отклонился от курса на несколько десятых градуса, что в масштабе океана выглядело, в общем-то, внушительно. Сварог приказал рулевому внести поправку, и теперь по всему получалось, что «точки дозаправки» они достигнут дней через пять. Если ничего не случится. Покончив с базой, штурманы вплотную приступили к Бумаге Ваграна – и погрязли в ней всеми лапами, как муха в варенье. А вот Сварог, принесший вожделенную карту в ходовую рубку, откровенно скучал. В увлеченном диалоге свежевыбранного дожа Тольго и юного тоурантца с шелушащимся, будто обветренным лицом он участия не принимал по причине полного неразумения в штурманском деле, а покидать ходовую рубку считал поступком политически неверным – негоже показывать подчиненным, что ты ни хрена не понимаешь в искусстве прокладки курса… Вот и приходилось сидеть с умным видом и делать вид, что ловишь каждое слово, дабы в любую секунду вмешаться с крайне ценными замечаниями.
Штурманы на мастеров шторм-капитана и грам-капитана, слушающего их высоконаучную белиберду с не меньшим интересом, внимания не обращали: обложившись картами, они самозабвенно орудовали карандашами, линейками, измерителями и прочими курсографами, поминутно сверяясь с закорючками на Бумаге Ваграна и споря о значении того или иного на ней обозначения.
Новый дож Сварогу, в общем-то, понравился. Естественно, в дожи его выбрали не за одно только пятилетнее пребывание в матросах, пусть и старших, на пароходе «Герцог Джунгар». Дор из рода Тольго плавал всю сознательную жизнь, с босоного детства и до своих сорока с чем-то там лет. Подобным мареманским стажем поразить соотечественников он, ясное дело, не мог – многие тоурантцы (про себя Сварог предпочитал называть их тоурантцами, в глаза же, по совету Рошаля, именуя клаустонцами) только и видели в своей жизни, что причалы, реи, паруса, кильватерный след, палубы рыбацких или транспортных суденышек да берега в подзорную трубу… Но, кроме Тольго, на пароход доселе не поднимался ни один.
Впрочем, одного знакомства с пароходом было недостаточно для того, чтобы стать предводителем клаустонских родов. Народ еще должен уважать своего избранника. Или бояться. А лучше и то, и другое.
Видом-то он на дожа никак не тянул. В представлении Сварога дож должен быть длинным, худым, высоколобым мужем со смуглым лицом и короткими седыми волосами. Еще желательно, чтобы лоб украшали глубокие морщины профессионального мыслителя, а голову – лавровый венец. У Тольго же была типичная боцманская наружность: невысокий, плотный, с бычьей шеей, пудовыми кулаками и хитрющими глазенками. Сразу становилось понятно, что в ухо от него получить – пара пустяков. Однако Тольго сразу показал себя и смекалистым малым, схватывал на лету и морское дело знал, как профессор математики – таблицу умножения. Ощущение хитрецы исходило не только от лукавого прищура глаз. Все его продубленное лицо со сломанным носом и с треугольным шрамом на щеке выглядело насквозь плутовским. Создавалось впечатление, что даже если он чего-то не говорит, то наверняка знает, но по каким-то причинам держит при себе. Впечатление о себе как о хитроване Тольго вольно или невольно усиливал, щедро пересыпая свою речь матросскими поговорками, пословицами и прибаутками типа «Бывает, что и килька Бумагой Ваграна хвалится, да только мы не видали», «Акулу в море не утопишь». Казалось, он по привычке битого, нахватавшегося жизни простого мужика всегда уходит с прямой, виляет, чтобы, не дай Боже, не ухватили за хвост.
– А вот это вот что за штрихпунктиры, интересно знать… – бормотал обветренный юнец, позвякивая гроздью серебряных висюлек в мочке уха.
– Э-э… в прошлом Цикле так, по-моему, обозначали теплые течения…
– Ерунда, дож, – презрительно отмахнулся юнец. – Бред свинячий. Они, видите, как идут и где обрываются? Не бывает таких течений, даже если Тьма и конец света… А, ну да, кажется, начинаю понимать…
Самое удивительное, что Тольго сносил грубость подчиненного вполне спокойно – словно так и должно быть, словно и в помине не было никакой субординации в домене Клаустон…
Мастер грам-капитан Рошаль, развалившийся в кресле рядом со Сварогом и с едва заметной улыбкой за Сварогом наблюдающий, сказал негромко, перегнувшись через подлокотник:
– Не обращайте внимания, мастер капитан. Малыш Кулк хоть и нагловат, но парнишка тертый и штурман вроде бы недурной.
Опять, что ли, мысли читает, сволочь глазастая?..
– Семь лет под слепым флагом ходил, – встал, потянулся всем телом тертый парнишка, услыхав, что речь отцов-командиров зашла о нем, и ухмыльнулся во весь рот. – И до Ревущего Атолла добирались, и через Огоньки Стерра трижды проходили – ничего, выжили, так что океан знаю, как язык зубы знает.
– Работай давай, язык, – нахмурился Тольго. – А то ведь без зубов оставлю.
– А слепой флаг – это как? – спросил Сварог.
Кулк смущенно потупился.
– Ну это… то есть когда вообще без флага плаваешь…
– Понятно. Пиратствовал, значит.
– Было такое дело, чего уж там…
– Что, и Блуждающие Острова видел?
– Лично я – нет, мастер капитан, тут врать не буду, но остального насмотрелся – на десять книжек хватит. А вот другие встречали… Темное дело, доложу я вам. Говорят, эти, с Островов, рыбами и всякими морскими тварями повелевать умеют, никакая магия их не берет, как навалятся всей толпой вместе с акулами, так…
– А на карте Ваграна разве они не отмечены? – бесцеремонно перебил Сварог.
– Где?
– Да вот. – Он поднялся, ткнул пальцем в заштрихованный кружок на одном из пунктирных эллипсов, который в свое время, еще на борту «Парящего рихара», принял за обозначение острова.
Дож и Малыш Кулк переглянулись, после чего дож несмело произнес:
– Н-ну… не знаем, мастер Сварог… вот только нам кажется, что это не остров. Нам кажется, что это области проявлений Темной магии – так их всегда отмечали, испокон веков…
– Значит, не остров?
– Нет…
«Ай-ай-ай», – подумал мастер капитан и, сказавши: «Что ж, вам виднее», – вернулся на место. Жаль. Красивая была теория. Учиться вам еще и учиться, ваше величество…
– Ну так что, корсары вольных морей, безопасный курс до Граматара определить сумеете? – грозно сдвинул брови Гор Рошаль, уводя разговор на другую тему и тем самым явно спасая честь командира.
– В спокойные времена – запросто, – сказал Кулк. – Чего там прокладывать, плыви себе по прямой, аккурат и выйдешь. Островов в океане мало, п л о х и х мест – вобла, извиняюсь, написала, банки наперечет. А вот сейчас… – Кулк почесал карандашом за ухом. И сказал очень серьезно: – Тьма разбудила глубины океана, мастер Рошаль. И оттуда такое может всплыть, чему и названия-то нет в людском языке… Да и не только всплыть. Старики рассказывали, что открываются щели между мирами, а уж кто вылезет из этих щелей – одному Пресветлому известно…
Сварог тут же сделал стойку.
– Ладно байками пугать, пуганые! – щелкнул измерителем дож Тольго. – По оба борта вода одного сорта… А у нас Бумага Ваграна есть, тут все опасные места отмечены, фарватер проложим – и доплывем. Ты еще про Соленый Клюв вспомни…
– Погодите-ка, мастер дож. – Он повернулся к Кулку. – Что еще за щели между мирами?
– Ученые люди так говорят, – сказал Кулк. – Ведь целый материк, не островок какой-нибудь, под воду уходит, правильно? Значит, должны быть… эти, как их… тектонические сдвиги, во, гигантские волны, какие-никакие перемены в климате, правильно? А ведь ничего этакого нету… А вот почему. Потому что законы мира меняются, новые какие-то возникают, и вся энергия на эту ломку уходит – на шторма и бури силенок уже не остается. Так и появляются щели в другие миры, Белая Зыбь, Пурпурный Странник, Пенная Мама, нежить и прочие страсти…
– Энергия, сдвиги хретонические… – пробурчал под нос Тольго. – Слова-то какие… Ученые тебе наговорят, ты их слушай больше.
– Сами же рассказывали…
Сварог молча перевел взгляд на дожа, и под его взглядом клаустонец потупился. Сказал неохотно:
– Ну, видел… Только откуда мне знать, что это именно щель была, а не марр ог [11]какой… – Он отложил инструменты и откинулся на спинку кресла. Прищурившись, посмотрел куда-то вдаль в иллюминатор. – Ну, в общем, где-то месяца два тому вышли мы на «Морском быке» из устья Руаны, двинули домой. Гидернию по правому борту держим, в обход идем – через Редернейский-то залив не пройти, там эти сволочи фарватер перекрыли зачем-то, корабли шастают туда-сюда… Ну и день на пятый… Точно, на пятый, мыс Потерянных Душ на горизонте синеет, океан спокойный, ветер попутный, хорошо идем, вот только вода мутная и рыбы дохлой полно… И вдруг вахтенный на марсе как завопит! Все на палубу высыпали. А прямо по курсу – пятно такое из воды торчит – с т о й м я! – с парус размером, черное, вроде кляксы. И вроде бы плотное, как бархат, колышется на ветру, но нет – видим, дырка это самая натуральная, потому как вода в нее так и хлещет, аж со свистом, как в кингстон… В общем, полное впечатление, мастер капитан, что кто-то ножницами взял да и отчекрыжил кусок из холста, а там, на д р у г о й стороне, – беспросветная ночь и даже звездочки видны… И мы в эту дыру прямиком направляемся. Капитан лево руля орет, а рулевой уже сам штурвал вертит, приказа не дожидаясь. Еле разминулись… Только я вот думаю, что это обыкновенный маррог.
Сварог, играя полное спокойствие, закурил. Очень, господа мои, оч-чень, знаете ли, нарисованная дожем картина напоминает виденное им самим в Потоке – черная пустота и далекие огоньки иных миров… И заметьте: в отличие от тех выходов на Тропу, о коих рассказывал Пэвер, з д е с ь ничего из дыры не появлялось, наоборот – т у д а засасывало. Таки выход в Поток – посреди океана? Интересное кино…
– На карте эти щели есть? – спросил он.
Дож в сомнении покосился на Бумагу Ваграна.
– Может, и есть, мастер капитан, – ответил Малыш Кулк. – Точно не сказано. Просто отмечено, что вот здесь гиблое место, здесь опасайся проявлений Темных сил, а вот тут надо идти с такой-то скоростью и таким-то галсом, а почему так – непонятно…
– Ясно, – сказал Сварог. И вздохнул: – Будем искать…
– Только никакой это не маррог был, – продолжал Кулк, – другие тоже видели – точь-в-точь как мастер дож описал. Повезло еще, что они днем на эту дыру напоролись, а вот если б ночью…
– Ночью – беда, это точно, – с непонятной интонацией согласился Рошаль. – А что такое Соленый Нос?
– Не что, а кто, – поправил Малыш Кулк. – И не Нос, а Клюв…
– …то есть очередная морская байка, – в тон ему добавил Тольго. – В море-то бывал, а воды не видал.
– Очередная морская правда, – обиделся Кулк. – Вы, мастер дож, по рекам все больше плавали, океан только в подзорную трубу изволили видеть. А я семь лет на берег разве за провиантом сходил… Соленый Клюв такая же быль, как Черный Пират или Флотилия Шьюбаша Проклятого. Сам Однорукий Ло видел людей верхом на дельфинах, едва ноги унес, а уж он-то врать не будет, даже судье, обет у него такой до конца дней…
Бумага Ваграна была забыта. Отложив карандаш, Малыш Кулк скрестил руки на груди и принялся вещать.
Пожалуй, тут дож Тольго оказался прав: рассказ Малыша выглядел настолько же правдоподобным, насколько таковыми казались фантастические романы времен покорения неба посредством стратостатов.
…Полтора столетия назад некий ученый лоб из Фагора по имени Сиргамас задался благороднейшей целью спасти человечество от массовой гибели и одичания, а говоря точнее, создать человечество новое. Как водится – идеальное. Где людям не грозит погружение материка? Только в море. Значит, человек должен стать двоякодышащим. Значит, надо скрестить человека и какое-нибудь морское животное. В качестве образца Сиргамас выбрал тюленя – как, по его разумениям, наиболее родственное из морских тварей человеку. И что вы думаете – скрестил. Не сразу, конечно, получилось, сотню подопытных каторжников угробил – из тех, кого выкупал из пожизненного на серебряных рудниках, однако лет эдак через тридцать кропотливых изысканий таки получилось. Наштамповал штук семьдесят ихтиандров и организовал коммуну на блокшивах [12]в море. Объявил себя царем и богом, стал проповедовать послушание, чистоту и нравственность – в общем, все как полагается… А потом, в полном соответствии с законами жанра, амфибии подняли народное восстание, ученого то ли сожрали, то ли попросту утопили, а сами принялись разбойничать и нападать на торговые суда. Подплывают втихаря, команду вырезают, все что есть ценного на борту, включая женщин и детей, оставляют себе, потом открывают кингстоны – и буль-буль…
– …До сих пор, говорят, промышляют, не передохли, – зловещим голосом закончил Малыш Кулк. – А главный у них – тюлений сын по прозвищу Соленый Клюв…
Иными словами, идеи товарища Беляева и прочих фантастов-соцреалистов живут и побеждают. Даже на Димерее, подумать только…
Сварог едва сдерживался, чтобы не расхохотаться, слушая сию печальную повесть. Даже Рошаль, сама невозмутимость, по окончании страшилки позволил себе хмыкнуть и погоревать:
– Эх, нашего бы Пэвера сюда. Уж он бы нашел достойный ответ из сухопутных баек. До самого б Граматара языками чесали…
– А про Мокрую Деву слышали? – вконец разошелся Малыш. Глаза его горели совсем уж детским азартом. – В самую темную ночь, если полный штиль, вахтенный рулевой вдруг слышит голос – как будто зовет его кто-то по имени. И нет чтобы разбудить капитана, так он бросает штурвал, подходит к фальшборту и…
– Так, ну ладно, голубь ты мой говорливый, – изо всех сил сохраняя на лице долженствующее серьезное выражение, хлопнул себя по коленке Сварог. – Сам бросай штурвал. Суши весла и стопори машину. Сколько времени вам надо, чтобы закончить с курсом?
– До вечера должны управиться, мастер капитан, – расстреливая юнца гневными зырками из-под насупленных бровей, ответил дож. – Больше задержек не будет. Прошу прощения…
– Добро. Работайте.
Сварог поднялся, поманил Рошаля. Вместе они вышли на палубу. Закрывая за собой дверь в рубку, он успел расслышать начало ласковых поучений дожа, в которых, для затравки, поминались мама и бабушка Кулка, а также некоторые особенности половой жизни их обеих с морскими червями и крабами. Надо бы его – Тольго то бишь – боцманом назначить, умеет с личным составом ладить…
Сварог облокотился об ограждение палубы. Соленый ветер отчетливо пах гарью. Небо было затянуто тучами, на наудере, там, где оставался Атар, еще полыхало багровое зарево в полнеба. Так вот почему нет цунами и прочих катаклизмов на море – энергия уходящего под воду материка преобразуется в магическую… интересно бы узнать, в какие именно формы магии. Хотя ясно, что ничего хорошего от них ждать не приходится.
– А ведь я что-то такое об этом Сиргамасе слышал… – задумчиво сказал он.
– Когда изволили проезжать лесной дорогой из замка Таго к Митраку, – преспокойно напомнил бывший старший охранитель короны Гаэдаро. – Кусок документа около трупа со снятой кожей…
Сварог обернулся. Гор Рошаль безучастно глядел на затянутый серой пеленой горизонт.
– Ах черт, конечно! Так вы тоже видели послание?!
– А как же, – усмехнулся тот. – Такова, видите ли, была моя работа – знать, что происходит в княжестве… То есть происходило.
– Почему же мне не сказали?
Рошаль пожал плечами.
– Потому что гонец немного опоздал. Если помните, письмо было адресовано некоему Комадорну. А так звали одного из моих предшественников на посту старшего охранителя… Сто три года назад. Он интересовался всяческими научными разработками в других странах.
Сварог честно пораскинул мозгами и признался:
– Нет, не понимаю. Сто три года? А в этом… документе явно говорилось, что некий Сиргамас только что закончил работы… – он напряг память, – по созданию диверсионного боевого отряда двоякодышащих. Т о л ь к о ч т о!
Рошаль опять пожал плечами, не отрывая задумчивого взора от горизонта.
– Я не ученый, мастер шторм-капитан, я сторожевой пес. Дыра во времени, искривление темпоральной оси, сдвиг по временной фазе – назовите как хотите. Или придумайте иное объяснение. Любое годится. Перед наступлением Тьмы и не такие чудеса случаются. Вы не слыхали, например, о Прозрачных Шпионах? Напомните как-нибудь, расскажу, прелюбопытная байка, не хуже Соленого. Клюва.
– Н-да уж… Значит, этот отрок, который под слепым флагом плавал, не врал? Люди-рыбы существуют?
Рошаль пожал плечами в третий раз и промолчал.
– Дела… Кстати, – вдруг вспомнил Сварог и посмотрел на мачту, – а вот интересно, коллега капитан, мы-то сами что, продолжаем идти под флагом Великой Гидернии?
Грам-капитан обнажил зубы в оскале:
– Гидернийская тряпка спущена тоурантцами и уничтожена посредством топтания ногами, рвания в клочья и предания клочьев огню. Мы продолжаем идти вовсе без флага.
– Эт-то не дело, – нахмурился Сварог. – Корабль без флага не корабль… Особенно если будет бой на дозаправочной базе. Мы ж не пираты, в конце концов.
– Согласен. Заодно и название неплохо бы поменять. «Адмирал Фраст» в свете недавних событий не звучит.
– Согласен. Какие имеете соображения на этот счет, грам-капитан Рошаль?
– Может быть, флаг Гаэдаро, шторм-капитан Сварог? Или предпочитаете свой фамильный флаг?
– Отнюдь, грам-капитан Рошаль, я не настолько самолюбив. Да и Гаэдаро, позвольте напомнить, уже нет.
– В таком случае позвольте взять время на обдумывание, шторм-капитан.
– Позволяю, грам-капитан.
Они посмотрели друг на друга – и вдруг рассмеялись, совсем как добрые приятели. И Сварог неожиданно поймал себя на странном чувстве: если раньше он просто з н а л, что у них все получится, то теперь он в это п о в е р и л…
И, как всегда, все испортил Рошаль. Было хорошее настроение – и нету. Смеяться он резко перестал, задрал голову и внимательно оглядел мачты.
– Что опять не так? – спросил Сварог, предчувствуя недоброе.
– Птицы, – тихо сказал Рошаль. – Птицы куда-то делись… Улетели все. Не хотят с нами дальше плыть, решили самостоятельно добираться до Граматара… Дурной знак, а?
В самом деле, о недавнем засилье пернатых свидетельствовали многочисленные следы их помета, а сами пташки как испарились.
– Да и черт с ними, – решительно сказал Сварог. – Их проблемы, пусть как хотят, так и добираются… А вот как вам название для нашего кораблика – «Серебряный удар»? По-моему, звучит.
– Это из той книжки, что ли? – думая о своем, спросил Рошаль.
– Ну да. Пэверу, кстати, оно понравилось.
Рошаль прикрыл глаза, мысленно перекатывая название в голове. Потом опять улыбнулся, вот чудо-то, и кивнул.
– Отлично, мастер шторм-капитан. Мне тоже нравится. В меру угрожающе, в меру красиво… И раз уж у нас пошла мода на переименования и смену флагов, советую и наши с вами должности изменить.
– В смысле?
– Ну, не то чтоб мне не нравится зваться грам-капитаном… Однако это неверно с политической точки зрения. Каково, по-вашему, будет тоурантцам обращаться к вам «мастер шторм-капитан»?
Сварог поразмыслил минуту. В словах старшего охранителя был резон. Это все равно, как если б после войны, той, которая Великая Отечественная, в Красной Армии вдруг ввели эсэсовские соответствия «товарищ штандартенфюрер», «товарищ группенфюрер»…
– И как вы предлагаете нам называться?
– Пока не знаю.
Сварог в бытность свою десантником носил звание майора, что в военно-морском понимании, как известно, соответствует званию капитана третьего ранга. Однако является ли Сварог по-прежнему офицером Советской Армии? Отнюдь. Значит, вышел в отставку – и плевать, что не жал руку кадровик, что не было утопления звездочек в кружке со спиртом, что не одолевали тоскливые мысли о своей неприспособленности к «гражданке»… Отставка, если это не вышибание из рядов (а Сварога ведь никто не вышибал!), неизменно сопровождается присвоением очередного звания. Значит, он смело может считать себя подполковником, то бишь – капитаном второго ранга или, совсем уж по-флотски выражаясь, кавторангом.
– Как ты траверз-то определишь, акулья морда, – проворчал дож клаустонцев, склоняясь над штурманским столом, – потоп ведь давно твой Палец.
– И то верно… Нет, постойте, скорость-то наша известна – высчитываем время до места, а там и определимся по Звездам.
– Пожалуй. Значит, ночью надо подходить, чтоб небо звездным было.
– Ну так подойдем.
– А если облачность? Видел, что вокруг творится?..
Еще вчера новоиспеченные штурманы быстренько рассчитали нужный курс на угольную базу. Оказалось, «Адмирал» отклонился от курса на несколько десятых градуса, что в масштабе океана выглядело, в общем-то, внушительно. Сварог приказал рулевому внести поправку, и теперь по всему получалось, что «точки дозаправки» они достигнут дней через пять. Если ничего не случится. Покончив с базой, штурманы вплотную приступили к Бумаге Ваграна – и погрязли в ней всеми лапами, как муха в варенье. А вот Сварог, принесший вожделенную карту в ходовую рубку, откровенно скучал. В увлеченном диалоге свежевыбранного дожа Тольго и юного тоурантца с шелушащимся, будто обветренным лицом он участия не принимал по причине полного неразумения в штурманском деле, а покидать ходовую рубку считал поступком политически неверным – негоже показывать подчиненным, что ты ни хрена не понимаешь в искусстве прокладки курса… Вот и приходилось сидеть с умным видом и делать вид, что ловишь каждое слово, дабы в любую секунду вмешаться с крайне ценными замечаниями.
Штурманы на мастеров шторм-капитана и грам-капитана, слушающего их высоконаучную белиберду с не меньшим интересом, внимания не обращали: обложившись картами, они самозабвенно орудовали карандашами, линейками, измерителями и прочими курсографами, поминутно сверяясь с закорючками на Бумаге Ваграна и споря о значении того или иного на ней обозначения.
Новый дож Сварогу, в общем-то, понравился. Естественно, в дожи его выбрали не за одно только пятилетнее пребывание в матросах, пусть и старших, на пароходе «Герцог Джунгар». Дор из рода Тольго плавал всю сознательную жизнь, с босоного детства и до своих сорока с чем-то там лет. Подобным мареманским стажем поразить соотечественников он, ясное дело, не мог – многие тоурантцы (про себя Сварог предпочитал называть их тоурантцами, в глаза же, по совету Рошаля, именуя клаустонцами) только и видели в своей жизни, что причалы, реи, паруса, кильватерный след, палубы рыбацких или транспортных суденышек да берега в подзорную трубу… Но, кроме Тольго, на пароход доселе не поднимался ни один.
Впрочем, одного знакомства с пароходом было недостаточно для того, чтобы стать предводителем клаустонских родов. Народ еще должен уважать своего избранника. Или бояться. А лучше и то, и другое.
Видом-то он на дожа никак не тянул. В представлении Сварога дож должен быть длинным, худым, высоколобым мужем со смуглым лицом и короткими седыми волосами. Еще желательно, чтобы лоб украшали глубокие морщины профессионального мыслителя, а голову – лавровый венец. У Тольго же была типичная боцманская наружность: невысокий, плотный, с бычьей шеей, пудовыми кулаками и хитрющими глазенками. Сразу становилось понятно, что в ухо от него получить – пара пустяков. Однако Тольго сразу показал себя и смекалистым малым, схватывал на лету и морское дело знал, как профессор математики – таблицу умножения. Ощущение хитрецы исходило не только от лукавого прищура глаз. Все его продубленное лицо со сломанным носом и с треугольным шрамом на щеке выглядело насквозь плутовским. Создавалось впечатление, что даже если он чего-то не говорит, то наверняка знает, но по каким-то причинам держит при себе. Впечатление о себе как о хитроване Тольго вольно или невольно усиливал, щедро пересыпая свою речь матросскими поговорками, пословицами и прибаутками типа «Бывает, что и килька Бумагой Ваграна хвалится, да только мы не видали», «Акулу в море не утопишь». Казалось, он по привычке битого, нахватавшегося жизни простого мужика всегда уходит с прямой, виляет, чтобы, не дай Боже, не ухватили за хвост.
– А вот это вот что за штрихпунктиры, интересно знать… – бормотал обветренный юнец, позвякивая гроздью серебряных висюлек в мочке уха.
– Э-э… в прошлом Цикле так, по-моему, обозначали теплые течения…
– Ерунда, дож, – презрительно отмахнулся юнец. – Бред свинячий. Они, видите, как идут и где обрываются? Не бывает таких течений, даже если Тьма и конец света… А, ну да, кажется, начинаю понимать…
Самое удивительное, что Тольго сносил грубость подчиненного вполне спокойно – словно так и должно быть, словно и в помине не было никакой субординации в домене Клаустон…
Мастер грам-капитан Рошаль, развалившийся в кресле рядом со Сварогом и с едва заметной улыбкой за Сварогом наблюдающий, сказал негромко, перегнувшись через подлокотник:
– Не обращайте внимания, мастер капитан. Малыш Кулк хоть и нагловат, но парнишка тертый и штурман вроде бы недурной.
Опять, что ли, мысли читает, сволочь глазастая?..
– Семь лет под слепым флагом ходил, – встал, потянулся всем телом тертый парнишка, услыхав, что речь отцов-командиров зашла о нем, и ухмыльнулся во весь рот. – И до Ревущего Атолла добирались, и через Огоньки Стерра трижды проходили – ничего, выжили, так что океан знаю, как язык зубы знает.
– Работай давай, язык, – нахмурился Тольго. – А то ведь без зубов оставлю.
– А слепой флаг – это как? – спросил Сварог.
Кулк смущенно потупился.
– Ну это… то есть когда вообще без флага плаваешь…
– Понятно. Пиратствовал, значит.
– Было такое дело, чего уж там…
– Что, и Блуждающие Острова видел?
– Лично я – нет, мастер капитан, тут врать не буду, но остального насмотрелся – на десять книжек хватит. А вот другие встречали… Темное дело, доложу я вам. Говорят, эти, с Островов, рыбами и всякими морскими тварями повелевать умеют, никакая магия их не берет, как навалятся всей толпой вместе с акулами, так…
– А на карте Ваграна разве они не отмечены? – бесцеремонно перебил Сварог.
– Где?
– Да вот. – Он поднялся, ткнул пальцем в заштрихованный кружок на одном из пунктирных эллипсов, который в свое время, еще на борту «Парящего рихара», принял за обозначение острова.
Дож и Малыш Кулк переглянулись, после чего дож несмело произнес:
– Н-ну… не знаем, мастер Сварог… вот только нам кажется, что это не остров. Нам кажется, что это области проявлений Темной магии – так их всегда отмечали, испокон веков…
– Значит, не остров?
– Нет…
«Ай-ай-ай», – подумал мастер капитан и, сказавши: «Что ж, вам виднее», – вернулся на место. Жаль. Красивая была теория. Учиться вам еще и учиться, ваше величество…
– Ну так что, корсары вольных морей, безопасный курс до Граматара определить сумеете? – грозно сдвинул брови Гор Рошаль, уводя разговор на другую тему и тем самым явно спасая честь командира.
– В спокойные времена – запросто, – сказал Кулк. – Чего там прокладывать, плыви себе по прямой, аккурат и выйдешь. Островов в океане мало, п л о х и х мест – вобла, извиняюсь, написала, банки наперечет. А вот сейчас… – Кулк почесал карандашом за ухом. И сказал очень серьезно: – Тьма разбудила глубины океана, мастер Рошаль. И оттуда такое может всплыть, чему и названия-то нет в людском языке… Да и не только всплыть. Старики рассказывали, что открываются щели между мирами, а уж кто вылезет из этих щелей – одному Пресветлому известно…
Сварог тут же сделал стойку.
– Ладно байками пугать, пуганые! – щелкнул измерителем дож Тольго. – По оба борта вода одного сорта… А у нас Бумага Ваграна есть, тут все опасные места отмечены, фарватер проложим – и доплывем. Ты еще про Соленый Клюв вспомни…
– Погодите-ка, мастер дож. – Он повернулся к Кулку. – Что еще за щели между мирами?
– Ученые люди так говорят, – сказал Кулк. – Ведь целый материк, не островок какой-нибудь, под воду уходит, правильно? Значит, должны быть… эти, как их… тектонические сдвиги, во, гигантские волны, какие-никакие перемены в климате, правильно? А ведь ничего этакого нету… А вот почему. Потому что законы мира меняются, новые какие-то возникают, и вся энергия на эту ломку уходит – на шторма и бури силенок уже не остается. Так и появляются щели в другие миры, Белая Зыбь, Пурпурный Странник, Пенная Мама, нежить и прочие страсти…
– Энергия, сдвиги хретонические… – пробурчал под нос Тольго. – Слова-то какие… Ученые тебе наговорят, ты их слушай больше.
– Сами же рассказывали…
Сварог молча перевел взгляд на дожа, и под его взглядом клаустонец потупился. Сказал неохотно:
– Ну, видел… Только откуда мне знать, что это именно щель была, а не марр ог [11]какой… – Он отложил инструменты и откинулся на спинку кресла. Прищурившись, посмотрел куда-то вдаль в иллюминатор. – Ну, в общем, где-то месяца два тому вышли мы на «Морском быке» из устья Руаны, двинули домой. Гидернию по правому борту держим, в обход идем – через Редернейский-то залив не пройти, там эти сволочи фарватер перекрыли зачем-то, корабли шастают туда-сюда… Ну и день на пятый… Точно, на пятый, мыс Потерянных Душ на горизонте синеет, океан спокойный, ветер попутный, хорошо идем, вот только вода мутная и рыбы дохлой полно… И вдруг вахтенный на марсе как завопит! Все на палубу высыпали. А прямо по курсу – пятно такое из воды торчит – с т о й м я! – с парус размером, черное, вроде кляксы. И вроде бы плотное, как бархат, колышется на ветру, но нет – видим, дырка это самая натуральная, потому как вода в нее так и хлещет, аж со свистом, как в кингстон… В общем, полное впечатление, мастер капитан, что кто-то ножницами взял да и отчекрыжил кусок из холста, а там, на д р у г о й стороне, – беспросветная ночь и даже звездочки видны… И мы в эту дыру прямиком направляемся. Капитан лево руля орет, а рулевой уже сам штурвал вертит, приказа не дожидаясь. Еле разминулись… Только я вот думаю, что это обыкновенный маррог.
Сварог, играя полное спокойствие, закурил. Очень, господа мои, оч-чень, знаете ли, нарисованная дожем картина напоминает виденное им самим в Потоке – черная пустота и далекие огоньки иных миров… И заметьте: в отличие от тех выходов на Тропу, о коих рассказывал Пэвер, з д е с ь ничего из дыры не появлялось, наоборот – т у д а засасывало. Таки выход в Поток – посреди океана? Интересное кино…
– На карте эти щели есть? – спросил он.
Дож в сомнении покосился на Бумагу Ваграна.
– Может, и есть, мастер капитан, – ответил Малыш Кулк. – Точно не сказано. Просто отмечено, что вот здесь гиблое место, здесь опасайся проявлений Темных сил, а вот тут надо идти с такой-то скоростью и таким-то галсом, а почему так – непонятно…
– Ясно, – сказал Сварог. И вздохнул: – Будем искать…
– Только никакой это не маррог был, – продолжал Кулк, – другие тоже видели – точь-в-точь как мастер дож описал. Повезло еще, что они днем на эту дыру напоролись, а вот если б ночью…
– Ночью – беда, это точно, – с непонятной интонацией согласился Рошаль. – А что такое Соленый Нос?
– Не что, а кто, – поправил Малыш Кулк. – И не Нос, а Клюв…
– …то есть очередная морская байка, – в тон ему добавил Тольго. – В море-то бывал, а воды не видал.
– Очередная морская правда, – обиделся Кулк. – Вы, мастер дож, по рекам все больше плавали, океан только в подзорную трубу изволили видеть. А я семь лет на берег разве за провиантом сходил… Соленый Клюв такая же быль, как Черный Пират или Флотилия Шьюбаша Проклятого. Сам Однорукий Ло видел людей верхом на дельфинах, едва ноги унес, а уж он-то врать не будет, даже судье, обет у него такой до конца дней…
Бумага Ваграна была забыта. Отложив карандаш, Малыш Кулк скрестил руки на груди и принялся вещать.
Пожалуй, тут дож Тольго оказался прав: рассказ Малыша выглядел настолько же правдоподобным, насколько таковыми казались фантастические романы времен покорения неба посредством стратостатов.
…Полтора столетия назад некий ученый лоб из Фагора по имени Сиргамас задался благороднейшей целью спасти человечество от массовой гибели и одичания, а говоря точнее, создать человечество новое. Как водится – идеальное. Где людям не грозит погружение материка? Только в море. Значит, человек должен стать двоякодышащим. Значит, надо скрестить человека и какое-нибудь морское животное. В качестве образца Сиргамас выбрал тюленя – как, по его разумениям, наиболее родственное из морских тварей человеку. И что вы думаете – скрестил. Не сразу, конечно, получилось, сотню подопытных каторжников угробил – из тех, кого выкупал из пожизненного на серебряных рудниках, однако лет эдак через тридцать кропотливых изысканий таки получилось. Наштамповал штук семьдесят ихтиандров и организовал коммуну на блокшивах [12]в море. Объявил себя царем и богом, стал проповедовать послушание, чистоту и нравственность – в общем, все как полагается… А потом, в полном соответствии с законами жанра, амфибии подняли народное восстание, ученого то ли сожрали, то ли попросту утопили, а сами принялись разбойничать и нападать на торговые суда. Подплывают втихаря, команду вырезают, все что есть ценного на борту, включая женщин и детей, оставляют себе, потом открывают кингстоны – и буль-буль…
– …До сих пор, говорят, промышляют, не передохли, – зловещим голосом закончил Малыш Кулк. – А главный у них – тюлений сын по прозвищу Соленый Клюв…
Иными словами, идеи товарища Беляева и прочих фантастов-соцреалистов живут и побеждают. Даже на Димерее, подумать только…
Сварог едва сдерживался, чтобы не расхохотаться, слушая сию печальную повесть. Даже Рошаль, сама невозмутимость, по окончании страшилки позволил себе хмыкнуть и погоревать:
– Эх, нашего бы Пэвера сюда. Уж он бы нашел достойный ответ из сухопутных баек. До самого б Граматара языками чесали…
– А про Мокрую Деву слышали? – вконец разошелся Малыш. Глаза его горели совсем уж детским азартом. – В самую темную ночь, если полный штиль, вахтенный рулевой вдруг слышит голос – как будто зовет его кто-то по имени. И нет чтобы разбудить капитана, так он бросает штурвал, подходит к фальшборту и…
– Так, ну ладно, голубь ты мой говорливый, – изо всех сил сохраняя на лице долженствующее серьезное выражение, хлопнул себя по коленке Сварог. – Сам бросай штурвал. Суши весла и стопори машину. Сколько времени вам надо, чтобы закончить с курсом?
– До вечера должны управиться, мастер капитан, – расстреливая юнца гневными зырками из-под насупленных бровей, ответил дож. – Больше задержек не будет. Прошу прощения…
– Добро. Работайте.
Сварог поднялся, поманил Рошаля. Вместе они вышли на палубу. Закрывая за собой дверь в рубку, он успел расслышать начало ласковых поучений дожа, в которых, для затравки, поминались мама и бабушка Кулка, а также некоторые особенности половой жизни их обеих с морскими червями и крабами. Надо бы его – Тольго то бишь – боцманом назначить, умеет с личным составом ладить…
Сварог облокотился об ограждение палубы. Соленый ветер отчетливо пах гарью. Небо было затянуто тучами, на наудере, там, где оставался Атар, еще полыхало багровое зарево в полнеба. Так вот почему нет цунами и прочих катаклизмов на море – энергия уходящего под воду материка преобразуется в магическую… интересно бы узнать, в какие именно формы магии. Хотя ясно, что ничего хорошего от них ждать не приходится.
– А ведь я что-то такое об этом Сиргамасе слышал… – задумчиво сказал он.
– Когда изволили проезжать лесной дорогой из замка Таго к Митраку, – преспокойно напомнил бывший старший охранитель короны Гаэдаро. – Кусок документа около трупа со снятой кожей…
Сварог обернулся. Гор Рошаль безучастно глядел на затянутый серой пеленой горизонт.
– Ах черт, конечно! Так вы тоже видели послание?!
– А как же, – усмехнулся тот. – Такова, видите ли, была моя работа – знать, что происходит в княжестве… То есть происходило.
– Почему же мне не сказали?
Рошаль пожал плечами.
– Потому что гонец немного опоздал. Если помните, письмо было адресовано некоему Комадорну. А так звали одного из моих предшественников на посту старшего охранителя… Сто три года назад. Он интересовался всяческими научными разработками в других странах.
Сварог честно пораскинул мозгами и признался:
– Нет, не понимаю. Сто три года? А в этом… документе явно говорилось, что некий Сиргамас только что закончил работы… – он напряг память, – по созданию диверсионного боевого отряда двоякодышащих. Т о л ь к о ч т о!
Рошаль опять пожал плечами, не отрывая задумчивого взора от горизонта.
– Я не ученый, мастер шторм-капитан, я сторожевой пес. Дыра во времени, искривление темпоральной оси, сдвиг по временной фазе – назовите как хотите. Или придумайте иное объяснение. Любое годится. Перед наступлением Тьмы и не такие чудеса случаются. Вы не слыхали, например, о Прозрачных Шпионах? Напомните как-нибудь, расскажу, прелюбопытная байка, не хуже Соленого. Клюва.
– Н-да уж… Значит, этот отрок, который под слепым флагом плавал, не врал? Люди-рыбы существуют?
Рошаль пожал плечами в третий раз и промолчал.
– Дела… Кстати, – вдруг вспомнил Сварог и посмотрел на мачту, – а вот интересно, коллега капитан, мы-то сами что, продолжаем идти под флагом Великой Гидернии?
Грам-капитан обнажил зубы в оскале:
– Гидернийская тряпка спущена тоурантцами и уничтожена посредством топтания ногами, рвания в клочья и предания клочьев огню. Мы продолжаем идти вовсе без флага.
– Эт-то не дело, – нахмурился Сварог. – Корабль без флага не корабль… Особенно если будет бой на дозаправочной базе. Мы ж не пираты, в конце концов.
– Согласен. Заодно и название неплохо бы поменять. «Адмирал Фраст» в свете недавних событий не звучит.
– Согласен. Какие имеете соображения на этот счет, грам-капитан Рошаль?
– Может быть, флаг Гаэдаро, шторм-капитан Сварог? Или предпочитаете свой фамильный флаг?
– Отнюдь, грам-капитан Рошаль, я не настолько самолюбив. Да и Гаэдаро, позвольте напомнить, уже нет.
– В таком случае позвольте взять время на обдумывание, шторм-капитан.
– Позволяю, грам-капитан.
Они посмотрели друг на друга – и вдруг рассмеялись, совсем как добрые приятели. И Сварог неожиданно поймал себя на странном чувстве: если раньше он просто з н а л, что у них все получится, то теперь он в это п о в е р и л…
И, как всегда, все испортил Рошаль. Было хорошее настроение – и нету. Смеяться он резко перестал, задрал голову и внимательно оглядел мачты.
– Что опять не так? – спросил Сварог, предчувствуя недоброе.
– Птицы, – тихо сказал Рошаль. – Птицы куда-то делись… Улетели все. Не хотят с нами дальше плыть, решили самостоятельно добираться до Граматара… Дурной знак, а?
В самом деле, о недавнем засилье пернатых свидетельствовали многочисленные следы их помета, а сами пташки как испарились.
– Да и черт с ними, – решительно сказал Сварог. – Их проблемы, пусть как хотят, так и добираются… А вот как вам название для нашего кораблика – «Серебряный удар»? По-моему, звучит.
– Это из той книжки, что ли? – думая о своем, спросил Рошаль.
– Ну да. Пэверу, кстати, оно понравилось.
Рошаль прикрыл глаза, мысленно перекатывая название в голове. Потом опять улыбнулся, вот чудо-то, и кивнул.
– Отлично, мастер шторм-капитан. Мне тоже нравится. В меру угрожающе, в меру красиво… И раз уж у нас пошла мода на переименования и смену флагов, советую и наши с вами должности изменить.
– В смысле?
– Ну, не то чтоб мне не нравится зваться грам-капитаном… Однако это неверно с политической точки зрения. Каково, по-вашему, будет тоурантцам обращаться к вам «мастер шторм-капитан»?
Сварог поразмыслил минуту. В словах старшего охранителя был резон. Это все равно, как если б после войны, той, которая Великая Отечественная, в Красной Армии вдруг ввели эсэсовские соответствия «товарищ штандартенфюрер», «товарищ группенфюрер»…
– И как вы предлагаете нам называться?
– Пока не знаю.
Сварог в бытность свою десантником носил звание майора, что в военно-морском понимании, как известно, соответствует званию капитана третьего ранга. Однако является ли Сварог по-прежнему офицером Советской Армии? Отнюдь. Значит, вышел в отставку – и плевать, что не жал руку кадровик, что не было утопления звездочек в кружке со спиртом, что не одолевали тоскливые мысли о своей неприспособленности к «гражданке»… Отставка, если это не вышибание из рядов (а Сварога ведь никто не вышибал!), неизменно сопровождается присвоением очередного звания. Значит, он смело может считать себя подполковником, то бишь – капитаном второго ранга или, совсем уж по-флотски выражаясь, кавторангом.