Бушков Александр Александрович. Д`Артаньян - гвардеец кардинала (книга вторая)

   Чуть подумав, он отыскал самый простой и быстрый способ - взял стоявший в углу медный жбан с водой и размашисто выплеснул его на храпящего маркиза.
   Как и следовало ожидать, это возымело действие - маркиз, все еще с закрытыми глазами, вскочил, словно подброшенный взрывом бомбы, заорал спросонья:
   - Наводнение!
   И растерянно сел, смахивая с себя воду обеими руками.
   - Не преувеличивайте, маркиз, - насмешливо сказал д'Артаньян, тщательно притворив за собой дверь. - Сена не способна на такие фокусы. Это я, ваш добрый друг д'Артаньян... причем, прошу отметить, никакое не привидение, кои вроде бы порой приходят обличить негодяя, а самый обычный человек из плоти и крови. Правда, вашей заслуги в том, что я жив, нет - вы-то как раз приложили все силы, чтобы получилось совсем даже наоборот...
   Пишегрю, отчаянно хлопая глазами, отшатнулся к стене. Люди его пошиба, ведущие определенный образ жизни, со временем привыкают моментально приходить в здравый рассудок и лихорадочно искать выход из самых неожиданных сюрпризов - иногда сама их жизнь зависит от изворотливости и быстроты ума... Так что беспутный маркиз, как убедился д'Артаньян, за какие-то мгновения оценил ситуацию и попытался выкрутиться...
   - Д'Артаньян, мой добрый друг! - вскричал он, раскрывая объятия. - Ну вы и шутник, право! Мне приснилось вдруг, что Сена вышла из берегов и я иду ко дну...
   - Удивительно пророческий сон, - сухо сказал д'Артаньян, держа руку поближе к шпаге.
   - Что за намеки? Черт, откуда вы взялись? И почему в этом плаще, что за маскарад?
   - Маскарад? - усмехнулся д'Артаньян. - Нет, любезный, это не маскарад, а кардинальская служба...
   - Вы в мушкетерах кардинала?!
   - А вы не знали?
   - Господи, откуда? После того прискорбного недоразумения в кварталах Веррери мы, если помните, не виделись более, я даже не слышал о вас... Ходили, правда, слухи, что вас то ли убили на дуэли, то ли вы вернулись в Гасконь...
   Все это говорилось столь убедительным и располагающим тоном, с такой невинной физиономией, со столь невинно выпученными глазами и столь искренне прижатыми к груди руками, что д'Артаньян, не знай он всего, мог бы и обмануться...
   - Бросьте, Пишегрю, - сказал он неприязненно. - Я все знаю...
   - Так-таки и все? - воскликнул Пишегрю с той наглостью, что у подобных ему субъектов порой заменяет отвагу. - В таком случае, не подскажете ли, сколько чертей может уместиться на кончике иглы? А сколько англичан в Англии? И из чего делают колесную мазь?
   - Не паясничайте, - сказал д'Артаньян, чеканя каждое слово. - И не придирайтесь к формулировкам. Я имею в виду, мне известно все о покушении на Сен-Жерменской ярмарке и о тех рейтарах, которых вы наняли, чтобы нанизать меня на полдюжины шпаг...
   - Черт раздери, д'Артаньян, да что вы такое несете? Вы что, не останавливались с позапрошлого дня? Хотите вина? А трубочку никотианы испить не желаете? Ах вы, шутник...
   - Хватит, я сказал! - прикрикнул д'Артаньян, топнув ногой. - Вы, милейший, заврались... Надобно вам знать, что рейтар по имени де Невилет оказался не просто прохвостом, а прохвостом законченным: получив от вас денежки, он пришел ко мне. И оттого, что захотел заработать еще полсотни пистолей, и потому, что испугался - ему никак не хотелось быть втянутым в убийство из-за угла человека, состоящего на кардинальской службе... Свести вас вместе, чтобы вы слушали его показания - дело получаса... Не угодно ли взглянуть в окно?
   Настороженно косясь на гасконца, с грозным и непреклонным видом стоявшего посреди комнаты с рукой на эфесе, Пишегрю, осторожненько прижимаясь спиной к стене на случай внезапной атаки, добрался до окна и бросил на улицу быстрый взгляд. Д'Артаньян не двинулся с места, он и так знал, что увидел там побледневший маркиз: де Вард и Каюзак, тоже в известных всей Франции красных плащах с вышитыми серебром крестами, стояли на противоположной стороне улицы, глядя на окна маркиза с видом терпеливо ждущих добычу охотников.
   Пишегрю побледнел так, что его черные усы казались нарисованными отборным углем на белоснежной стене.
   - Как видите, шутки кончились, - безжалостно сказал д'Артаньян. - До сих пор ваша персона служила предметом заботы лишь полицейских комиссаров. Положение изменилось самым решительным образом. Одевайтесь. Если не договоримся, мы все вчетвером прогуляемся до Сен-Антуанского предместья, где стоит мрачное каменное сооружение, именуемое Бастилией. Потом мы трое уйдем восвояси, а вы там и останетесь. И вами займутся уже другие люди, которые умеют разговорить и людей покрепче вас...
   - Нет, но как же... - сказал Пишегрю, улыбаясь уже просительно и жалко. - Моя скромная персона - и Бастилия...
   - Не скромничайте, не скромничайте, - сказал д'Артаньян. - Вы натворили столько, что вполне доросли до Бастилии и ее пыточных подвалов... Сейчас вас не спасет никакой родственник - как любого, кто попадает в Бастилию по велению кардинала...
   - Д'Артаньян...
   - Хватит! - прикрикнул гасконец без малейшей жалости. - Наверное, если бы вы пытались убить только меня, я бы вас... конечно, не простил бы, но отвел куда-нибудь на Пре-о-Клер или на пустырь за Люксембургским дворцом, попортил бы вашу шкуру шпагой и отпустил ко всем чертям. Но вы осмелились покушаться на жизнь женщины, которая мне дороже всего на свете, - и так просто уже не отделаетесь! Ваши косточки славно захрустят на дыбе в подвалах Бастилии!
   Он не преувеличивал и не шутил, готовый привести все свои угрозы в исполнение. При одном воспоминании об острие шпаги, направленном Анне в сердце, кровь бросилась ему в лицо, и для жалости к этому подлецу попросту не осталось места.
   - Де Невилет? - переспросил Пишегрю. - И что же рассказывает... Вернее, какую напраслину на меня возводит этот пьяница...
   - Не виляйте! - прикрикнул д'Артаньян. - Я не намерен путаться в ваших увертках. Конечно, я не сразу узнал вас там, на Сен-Жерменской ярмарке, но потом, когда пришел мой бывший сослуживец по роте, все встало на свои места... Или вы будете говорить правду мне - или расскажете ее чуть попозже, но уже другим...
   - Послушайте, д'Артаньян... - сказал смертельно бледный Пишегрю. - Мы же были друзьями, мы совершили вместе столько проказ и пережили столько приключений...
   - Короче!
   - Что мне надо сделать, чтобы выбраться из этой истории целым и невредимым?
   - Я же сказал - быстренько рассказать мне все, без утайки.
   - Можно... Можно стаканчик вина?
   - Пожалуй, - подумав, разрешил д'Артаньян. - Только не увлекайтесь!
   - Да вы же знаете, я могу выпить бочку безо всяких...
   - Живее!
   Пишегрю проворно схватил бутылку, налил себе стакан, осушил его одним глотком и тут же налил второй.
   - В глотке пересохло, - пояснил он с жалкой, искательной улыбкой. - Когда тебя будят таким вот образом и пугают Бастилией...
   - Не пугают, а ясно обрисовывают будущее.
   - Да, я понимаю... Влип, что называется... Д'Артаньян, я, право, любил вас, как брата, но мне предложили заплатить немедленно.
   - И во сколько же оценили мою голову? - брезгливо поморщившись, спросил д'Артаньян.
   - Двести пятьдесят пистолей...
   - А за убийство девушки?
   - Это за все сразу... Двести пятьдесят мне отдали сразу, и еще столько же посулили заплатить, когда с вами и с ней будет покончено...
   - Дешево же вас ценят, маркиз, - хмыкнул д'Артаньян. - Итак, как все случилось?
   - Помните англичанина, того, что вы не дали нам прирезать в квартале Веррери? Не того труса, а второго, высокого такого, решительного на вид, с орлиным носом...
   - Конечно.
   - Позавчера он подошел ко мне в "Голове сарацина" и поздоровался как ни в чем не бывало. Не спрашивайте, как он меня разыскал, я и сам не знаю... Я подумал было, он хочет посчитаться, но он сказал, что имеет ко мне крайне заманчивое предложение, дал в качестве доказательства серьезности своих намерений десять пистолей и попросил вечером прийти в один дом на улице Вожирар...
   - Дом под номером семьдесят пять? В тупичке?
   - Вот именно.
   - И вы...
   - И я, поразмыслив как следует, пошел, - признался Пишегрю убитым голосом. - Конечно, я все обдумал сначала... Но потом решил, что тут нет никакой ловушки: не проще ли было проткнуть меня шпагой в переулочках возле "Головы сарацина"? К тому же он дал задаток. В общем, я решился и в условленный час постучался туда... Там уже ждал англичанин.
   - Он был один?
   - Нет, там были еще две женщины. Одну звали Мари, и она изо всех сил пыталась притвориться особой простого звания, но я-то не первый год живу в Париже! Я этот город и его жителей изучил как следует! Это была...
   - Герцогиня де Шеврез, верно?
   - Если вы все знаете сами, зачем...
   - Продолжайте!
   - В общем, я ее сразу узнал, - заторопился Пишегрю. - Вторая... а вот вторая, пожалуй что, и впрямь из простых, хотя весьма недурна собой и одета неплохо. Констанция, помнится...
   - И далее?
   - Англичанин спросил меня, зол ли я на вас до сих пор. Я честно признался, что да. Тогда он без обиняков предложил с вами рассчитаться - поскольку, как выяснилось, вы чем-то крепко насолили не только мне, но и ему... Мы долго спорили...
   - Долго торговались, хотели вы сказать, - поправил д'Артаньян.
   - Ну, знаете ли... Тут могут быть разные точки зрения. Вообще-то, я не имел ничего против касавшегося вас поручения, благо мне предстояло лишь найти исполнителей, а не самому браться за дело... Но когда вскоре выяснилось, что речь идет еще и о вашей любовнице...
   - Выбирайте выражения, черт возьми! - прорычал д'Артаньян.
   - Простите, тысячу раз простите... Когда речь зашла о даме вашего сердца, даме из общества... О, Пишегрю все же не настолько подл! Мы вновь долго спорили...
   - Долго торговались...
   - Ну да, да... В конце концов он меня убедил...
   - Пятью сотнями пистолей, в два приема?
   - Ну что поделать, д'Артаньян, что поделать... Я человек бедный, из дома мне ничего не присылают уже давненько, жалованье в роте то и дело задерживают, в последнее время мне чертовски не везло в карты, да и малютка Мюзетта - словно бездонный колодец. Я прямо-таки обнищал и попал в безвыходное положение...
   Д'Артаньян усмехнулся:
   - Еще немного, и я разрыдаюсь от жалости к вам...
   - Да уж, мое положение...
   - Хватит!
   - Как хотите, как хотите! - воскликнул уже совершенно раздавленный Пишегрю. - А дальше... Собственно говоря, рассказывать особенно и нечего. Вы правы, это я был на Сен-Жерменской ярмарке - хотел присмотреть за этими идиотами, чтобы не напутали чего...
   - Где вы их отыскали?
   - Ну, такого добра в Париже хватает... Что там долго ходить - в кварталах Веррери, я там свой человек... Но они провалили дело... Я решил во второй раз не иметь более дела с головорезами из окраинных трактиров и - где были мои глаза! - связался с этим прохвостом де Невилетом...
   - Рыбак рыбака видит издалека...
   - Да не язвите вы, и без того тошно! Этот англичанин мне непременно устроит выволочку - два промаха подряд...
   - И денежки назад потребует, а? - спросил д'Артаньян.
   - Вот это уж вряд ли, - серьезно ответил Пишегрю. - Хотел бы я видеть, как он с меня их стребует! Пойдет к комиссару и скажет, что дал мне денег на двойное убийство, но я не выполнил уговора, а потому он хочет через судейских получить денежки назад? Не смешите! Я боюсь, что меня попросту проткнут насквозь, англичанин - человек решительный, может нанять кого-то вроде...
   - Вроде вас самого?
   - Это-то меня и пугает... - признался Пишегрю сокрушенно. - Черт возьми, я-то считал, что дельце простое и заработок легкий!
   - Одного вы не учли, милейший, - сказал гасконец. - Что имеете дело с д'Артаньяном...
   - Да я теперь и сам понимаю... - смиренным голосом отозвался совершенно укрощенный Пишегрю. - Вы не человек, а дьявол...
   - Просто мне не нравится, когда меня пытаются убить, вот и все, - сказал д'Артаньян. - А уж когда речь идет еще и о... Что же мне с вами делать, Пишегрю?
   - Д'Артаньян, я рассказал все честно и без утайки! Неужели вы обманете?
   - Разве я вам что-то обещал?
   - Ну, конечно, вы не давали честного слова... но вы же говорили, что не поведете меня в Бастилию, если я сам все расскажу... Послушайте... - просительно заглянул он д'Артаньяну в глаза. - Быть может, мне найдется местечко на кардинальской службе? Ей-же-ей, я всегда относился с почтением к великому кардиналу, жизнь готов за него отдать, кого хотите спросите!
   Д'Артаньян передернулся от брезгливости, но помня о всех уроках тех, кто был несравненно более опытен в тайной войне, сказал почти дружелюбно:
   - Такие дела не я решаю.
   - Я понимаю, конечно же... Но, может, пока суд да дело, я смогу быть вам полезен просто так? Вы понимаете? Я - человек почти что нищий...
   - Об этом я тоже не уполномочен говорить, - сказал д'Артаньян. - Хотя... Вы правы, англичанин вас, конечно же, постарается непременно расспросить, как случилось, что его денежки дважды пропали зря... Постарайтесь придумать убедительное объяснение. Вам, с вашим богатым и причудливым жизненным опытом, это удастся... Ну, а потом вы придете ко мне и расскажете, до чего у вас дошло и чем кончилось.
   - С величайшей готовностью! - воскликнул Пишегрю. - Не сомневайтесь, я ему сумею заморочить мозги... Вот только... Я совершенно обнищал...
   - Эге! - воскликнул д'Артаньян. - А остаток от тех двухсот пятидесяти пистолей? Зная вас, легко догадаться, что исполнителям вы заплатили не так уж много, львиную долю оставили себе... Де Невилету вы дали пятьдесят пистолей, вряд ли тем, с Сен-Жерменской ярмарки, перепало больше...
   - Говорю же, мне в последнее время страшно не везло, что в кости, что в карты... И Мюзетта, не забывайте! Очаровательное создание, но у меня сложилось впечатление, что золото она попросту плавит и хлебает столовой ложкой, столько его на нее уходит! Д'Артаньян, я же все вам рассказал и согласился осведомлять вас обо всем, что мне только станет известно...
   - Черт с вами, - сказал д'Артаньян, кладя на стол, на свободное местечко меж опорожненными бутылками, десять пистолей. - Хватит вам за глаза, если не будете роскошествовать. Вполне может быть, получите еще... если принесете что-то толковое.
   - Все сделаю!
   - И избави вас бог меня обмануть!
   - О, что вы, что вы! - энергично запротестовал Пишегрю. - Я все понимаю, куда же мне из Парижа... Чтобы жить здесь спокойно и дальше, придется служить честно... откровенно говоря, я всю жизнь мечтал прилепиться к кому-то сильному, а кто нынче сильнее кардинала? Будьте уверены, я не подведу...
   - Да уж постарайтесь, - сказал д'Артаньян, коротко поклонился и направился к двери.
   Он впервые в жизни покупал шпиона - и чувствовал себя премерзко, словно в нечистотах вывалялся с ног до головы. Но что прикажете делать, если ваши враги не желают встречаться с вами в честном поединке? Кардинал Ришелье прав - это гнусно и противно, но порой необходимо. Хотя бы для того, чтобы вовремя узнать о грозящих Анне опасностях, а ведь есть еще и кардинал, и Франция...
   Еще во время разговора с бывшим приятелем у него благодаря тонкому слуху охотника возникли подозрения - и теперь, твердо решив их проверить, д'Артаньян подкрался к двери на цыпочках и внезапно что есть силы толкнул ее от себя.
   Послышался короткий вопль, словно нечаянно придавили кошку. Слуга, выглядевший уже не таким сонным, сидел на своем естественном седалище, разбросав ноги, глупо таращась на д'Артаньяна и прижимая ладонь к ушибленной щеке, которая на глазах становилась синей.
   - Подслушивать нехорошо, - наставительно сказал д'Артаньян, заведомо зная, что его поучения ни к чему не приведут, ибо слуги как подслушивали у замочной скважины с начала времен, так и будут это делать, пока стоит мир.
   Пишегрю выскочил следом в совершеннейшем расстройстве:
   - Д'Артаньян, погодите! Не можете же вы просто так уйти! Ведь если Росне или кого-то из его людей схватят, они меня выдадут, мерзавцы, чтобы спасти свою шкуру! А я вам еще пригожусь, вот увидите!
   - Честь имею сообщить вам, господин маркиз, что их уже схватили, всех до одного, - сказал д'Артаньян, кланяясь.
   - Но ведь...
   - Не тряситесь, Пишегрю, - сказал гасконец презрительно. - Вы что, не поняли? Вас бы давно уже навестили господа стражники, но я вовремя договорился с комиссаром насчет кое-каких тонкостей следствия... Смотрите только, не разочаруйте меня!
   И он вышел на улицу, где Планше держал поводья его коня, а рядом стояли Любен, слуга де Варда, и лакей Каюзака, такой же рослый, как хозяин.
   - Итак? - спросил де Вард.
   - Ну разумеется, - сказал д'Артаньян. - Наш друг милорд Винтер. Он все еще обретается на улице Вожирар, дом семьдесят пять.
   - Черт возьми! - рявкнул великан Каюзак. - У меня чешутся руки вышибить там дверь и...
   Его прервал отчаянный, полный смертельного ужаса вопль, раздавшийся в доме, который д'Артаньян только что покинул. Не теряя ни мгновения, ничего еще не соображая толком, гасконец бросился назад.
   Навстречу ему, оглушительно топоча, несся слуга, не то что стряхнувший - сонливость, а бодрый и проворный, как сто чертей. Завидев д'Артаньяна, он отбросил окровавленный кинжал, повернулся и кинулся вверх по узкой кривой лестнице.
   Д'Артаньян вломился следом за ним в прихожую, но далее преследовать не стал, кинувшись к распростертому на полу Пишегрю в испятнанной кровью несвежей рубашке. Опустился рядом с ним на колени и поднял его голову.
   И с первого взгляда определил, что помощь тут не поможет, - перед ним было безжизненное тело. Вскочив, он бросился в комнату маркиза и, увидев распахнутое настежь окно, не колеблясь, выпрыгнул на улицу тем же путем, каким только что проследовал убийца.
   Ну да, так и есть: слуга сломя голову несся в сторону церкви Сен-Северен, где у него были все шансы затеряться в паутине переулков. Д'Артаньян помчался следом, вопя:
   - Стой, мерзавец! Стой, кому говорю!
   Беглец, бросив на него через плечо испуганно-злой взгляд, наддал, как вспугнутый заяц. Сообразив, что кричит зря - кто в таких случаях остановился бы? - д'Артаньян вспомнил другой более надежный способ и заорал что было сил:
   - Держи вора! Лови его! Держи вора!
   Призыв к подобному развлечению испокон веков будоражил кровь не одних лишь парижан. Пожалуй, мало сыщется на земле людей, в ком не взыграет азарт охотника, особенно если учесть, что всякий, кто гонится за вором, каков бы ни был в обычной жизни, становится на короткое время словно бы полноправным блюстителем закона и порядка...
   Ничего удивительного, что все, кто находился поблизости, восприняли крики д'Артаньяна, как обученный конь под рейтаром - рев боевой трубы. Добровольные помощники хлынули со всех сторон, вопя и сталкиваясь, еще плохо представляя себе, кого именно следует ловить из находившихся на улице, - и гасконец с радостью увидел, что бегущий шарахнулся от выскочившего ему навстречу здоровенного мясника, сбился с аллюра, метнулся в сторону, в переулок, теряя драгоценное время на петлянье меж преследователями...
   И припустил быстрее, придерживая немилосердно колотившую его по ногам шпагу.
   По булыжной мостовой загрохотали подковы - гасконца обогнали конные де Вард и Каюзак, вихрем летевшие прямо на толпу брызнувших во все стороны добрых парижан. Проносясь мимо бегущего, Каюзак опустил ему на темя свой увесистый кулак - и убийца кубарем покатился по мостовой, пока его не остановила тумба на углу.
   Добежав наконец, д'Артаньян опустился на корточки и воскликнул недовольно:
   - Черт возьми, вы его прикончили, Каюзак!
   - Да ничего подобного, - пробасил великан, проворно спешиваясь. - Самый живучий на свете народ, д'Артаньян, - как раз убийцы. Можете мне поверить, я их столько перевидал... У каждого из них душа гвоздями к телу приколочена, тот, кто отнимает чужую жизнь, за свою цепляется, как за спасение души...
   - По-моему, он прав, - поддакнул де Вард, присмотревшись внимательно. - Мерзавец живехонек... Эй ты, вставай! А вы все разойдитесь, живо! - обернулся он к столпившимся вокруг зевакам. - Служба кардинала! Кому неймется от любопытства, может потом навести справки в Бастилии!
   После этих слов - и при виде красных плащей - толпа стала редеть, хотя кое-кто, уходя, и бормотал себе под нос нечто такое, что вряд ли позволяло зачислить этих буржуа в ряды кардиналистов. Как бы там ни было, но переулочек быстро опустел.
   - Эй ты! - рявкнул д'Артаньян, бесцеремонно поднимая слугу за шиворот с мостовой. - Хватит притворяться! Ишь, глазами хлопаешь! Зачем ты убил маркиза?
   Слуга смотрел на него затравленно и зло, и этот взгляд убедил гасконца, что дело определенно нечисто, простым подкупом его, пожалуй что, не объяснить...
   - Позвольте-ка мне, д'Артаньян. - Каюзак бесцеремонно отобрал у него пленника и встряхнул его, как куклу. - Слушай внимательно, я тебе сейчас объясню, как это делается на войне... Вон там - лавка канатчика, видишь вывеску? Сейчас я пошлю слугу раздобыть у него добрую веревку и вздерну тебя на этих вот воротах не хуже мэтра парижского палача. Мне, знаешь ли, не раз приходилось на войне вздергивать шпионов и разных там гугенотов... На войне палачей нет, приходится самим справляться... Ну, что уставился? Ты слишком незначительная персона, чтобы определять тебя в Бастилию или хотя бы к ближайшему комиссару. Сами управимся. Или ты решил, что у людей вроде них будут неприятности из-за такой твари, как ты? Эй, Эсташ! - повернулся он к своему слуге. - Беги к канатчику за веревкой!
   - Сударь, помилосердствуйте! - отчаянно завопил убийца. - Я расскажу все, что потребуете!
   - Ага! - удовлетворенно воскликнул Каюзак. - Так и знал, что старые способы - самые верные! Мотайте на ус, д'Артаньян: когда будете на какой-нибудь войне, вспомните, что нет лучшего приема развязывать языки! Ну, говори, мерзавец, кто тебе платит! Не мог же ты заколоть своего старого хозяина просто так.
   - Антуан мне велел присматривать за ним, и, если он кому-то проболтается...
   - Какой еще Антуан?
   - Мой брат... Он служит в доме герцогини де Шеврез... в том доме, который она использует для...
   - Подождите, Каюзак, - вмешался д'Артаньян. - То-то этот мерзавец мне кого-то явственно напоминал... Теперь я вижу, что фамильное сходство и в самом деле имеется, и несомненное... Должно быть, этот молодчик крайне высоко ценит родственные узы, если ради них решился на подлое убийство... Это тот самый дом, понятно вам?
   - Улица Вожирар, семьдесят пять? - догадался де Вард.
   - Именно! - ликующе воскликнул д'Артаньян. - Позвольте, Каюзак, теперь я сам с ним побеседую, ибо предмет беседы мне близко знаком... Эй ты, как тебя зовут?
   - Франсуа...
   - Этот господин не шутит, Франсуа, - сообщил д'Артаньян. - Ничуть. Мы тебя и в самом деле вздернем в два счета - кто станет отбивать у нас схваченного на месте преступления убийцу? Наоборот, добрые парижане из любви не столько к закону, сколько к увлекательным зрелищам еще и помогут нам как содействием, так и дельным советом...
   - Господи, я же сказал! - взвыл слуга. - Во всем признаюсь, только помилуйте! Дайте слово дворянина!
   Они переглянулись, и д'Артаньян, видя на лицах друзей молчаливое одобрение, решительно сказал:
   - Черт с тобой. В конце концов, покойный Пишегрю был редкостной скотиной, и при известии о его преждевременной кончине вся парижская полиция вздохнет с облегчением... Даю слово дворянина, что отпущу тебя на все четыре стороны, если ответишь на все вопросы... и если нам поможешь, - добавил он предусмотрительно.
   - Что хотите, сударь! Лишь бы не повредить Антуану...
   - Да кому он нужен, твой Антуан! - пренебрежительно махнул рукой д'Артаньян. - Меня интересует дичь покрупнее... Ты подслушивал - значит, все знаешь... Тебе, часом, незнаком этот англичанин по имени милорд Винтер?
   - Отчего ж незнаком... - проворчал слуга. - Антуан сказал мне, что милорд ищет проворного человека, который смог бы организовать убийство кого-то там неугодного, ну, я сразу и подумал про своего хозяина. Уж он-то за такие дела брался без колебаний, заслышав звон золота... Я и Антуану услужил бы по-родственному, и мне самому перепала бы пара пистолей... Словом, он меня свел с англичанином, а уж потом я привел туда хозяина, и они договорились... Милорд мне щедро заплатил - не столько за услугу, сколько за то, чтобы я присматривал за хозяином и, вздумай он кому-то выдать милордовы секреты...
   - Бедняга Пишегрю, - сказал д'Артаньян без особого сочувствия. - В конце концов он нарвался на подобного себе прохвоста, пусть и самого подлого звания... Погоди-ка! Вряд ли наш милорд покинет Париж, пока окончательно не удостоверится, что со мной покончено... Бьюсь об заклад, он и сейчас обитает на улице Вожирар!
   - В самую точку, сударь, - проворчал слуга. - Вы ему крепенько насолили, я сам слышал, как он говорил, что не уедет отсюда, пока не полюбуется на вашу могилу. Англичане, да будет вашей милости известно, народ упрямый. Уж коли ему что в башку втемяшится, дубиной не выбьешь, в особенности если тут еще и месть припутана... А отомстить вам ему так хочется, что ночи не спит...
   - Боюсь, придется ему и дальше маяться бессонницей, - усмехнулся д'Артаньян. - В Париже, по моему глубокому убеждению, для иностранца достаточно достопримечательностей и без моей могилы... Ну что, господа? Затравим лису в ее логове? Милорда Бекингэма давно нет в Париже, некому защитить этого мерзавца.
   - А основания? - задумчиво спросил де Вард.
   - Основания? - саркастически ухмыльнулся д'Артаньян. - По-моему оснований достаточно. Он нанимал убийц, чтобы расправиться со мной... и с миледи Кларик. У нас есть свидетель, - встряхнул он лязгнувшего зубами пленника. - Для любого парижского суда его показаний будет вполне достаточно, а если нет, то у нас есть еще сержант Росне и его сообщники, которые смирнехонько сидят за решеткой и ради спасения жизни запираться не будут! Нет уж, он у нас не отвертится!