— Конечно, ты только успокойся...
— Идиот, — повторила Марина. — Кто-кто, а лично я совершенно спокойна, это вы тут все от страха обмочились и, между прочим, совершенно правильно. Живо! Выполнять!
Шансы на успех, подумала она, имелись нешуточные — во дворце, конечно же, уйма холуев, причем среди них сыщется немало умеющих обращаться с оружием. Но, по большому счету, чересчур уж серьезно к ним относиться не следует. Откуда тут подготовленные спецназовцы, способные грамотно обезвредить злоумышленника даже в этих условиях и спасти заложницу? Неоткуда им взяться в хозяйстве примитивного восточного хана...
— Что ты стоишь? — завизжала вдруг Айгюль, как кошка, которой прищемили хвост. — Бегом, скот!
Гюнеш кинулся в боковой проход — только пятки засверкали. Настала тишина. Марина бдительно ждала, отодвинувшись к стене, так, чтобы ей ни за что не зашли за спину. Пленница в ее руках не выдиралась, только тихонько поскуливала. Окинув ее критическим взором, Марина сообразила, что воздушный наряд и туфельки из тончайшей кожи мало подходят для марш-броска по диким местам вроде Чертова Городища, но ничего не поделаешь, не пробить же для нее одежду попрочнее: моментально сообразят, что к чему, и положение обострится, усложнится... Сойдет и так.
Вскоре из того самого бокового коридора вытолкнули капитана Каразина, живехонького и целехонького. Вслед за ним показался Гюнеш с распахнутой сумкой в руке, двинул ее ногой к Марине. Мельком заглянув туда, она рявкнула:
— Телефон мой где?
— Сломали и выкинули, — севшим голосом признался Гюнеш. — Мало ли что... Если хочешь, мы тебе найдем другой...
— Нет уж, обойдемся, — отрезала Марина. Мало ли какую каверзу можно ожидать от чужого мобильника. — Значит, расклад остается прежним, — сказала она громко, отчеканивая каждое слово. — Машина...
— Уже у крыльца.
— Ну, пока все идет без подвохов... — сказала Марина. — Чтобы и дальше ничего не выкинули... Как только мы сядем в машину, я ее отпущу, — кивнула Каразину: — Сумку возьми, — пленительно улыбнулась Гюнешу: — Ну, веди к выходу, сучий потрох, и не вздумай что-нибудь отмочить или придется отмывать ее мозги со стен и потолка... Марш!
Глава тринадцатая
Глава четырнадцатая
— Идиот, — повторила Марина. — Кто-кто, а лично я совершенно спокойна, это вы тут все от страха обмочились и, между прочим, совершенно правильно. Живо! Выполнять!
Шансы на успех, подумала она, имелись нешуточные — во дворце, конечно же, уйма холуев, причем среди них сыщется немало умеющих обращаться с оружием. Но, по большому счету, чересчур уж серьезно к ним относиться не следует. Откуда тут подготовленные спецназовцы, способные грамотно обезвредить злоумышленника даже в этих условиях и спасти заложницу? Неоткуда им взяться в хозяйстве примитивного восточного хана...
— Что ты стоишь? — завизжала вдруг Айгюль, как кошка, которой прищемили хвост. — Бегом, скот!
Гюнеш кинулся в боковой проход — только пятки засверкали. Настала тишина. Марина бдительно ждала, отодвинувшись к стене, так, чтобы ей ни за что не зашли за спину. Пленница в ее руках не выдиралась, только тихонько поскуливала. Окинув ее критическим взором, Марина сообразила, что воздушный наряд и туфельки из тончайшей кожи мало подходят для марш-броска по диким местам вроде Чертова Городища, но ничего не поделаешь, не пробить же для нее одежду попрочнее: моментально сообразят, что к чему, и положение обострится, усложнится... Сойдет и так.
Вскоре из того самого бокового коридора вытолкнули капитана Каразина, живехонького и целехонького. Вслед за ним показался Гюнеш с распахнутой сумкой в руке, двинул ее ногой к Марине. Мельком заглянув туда, она рявкнула:
— Телефон мой где?
— Сломали и выкинули, — севшим голосом признался Гюнеш. — Мало ли что... Если хочешь, мы тебе найдем другой...
— Нет уж, обойдемся, — отрезала Марина. Мало ли какую каверзу можно ожидать от чужого мобильника. — Значит, расклад остается прежним, — сказала она громко, отчеканивая каждое слово. — Машина...
— Уже у крыльца.
— Ну, пока все идет без подвохов... — сказала Марина. — Чтобы и дальше ничего не выкинули... Как только мы сядем в машину, я ее отпущу, — кивнула Каразину: — Сумку возьми, — пленительно улыбнулась Гюнешу: — Ну, веди к выходу, сучий потрох, и не вздумай что-нибудь отмочить или придется отмывать ее мозги со стен и потолка... Марш!
Глава тринадцатая
У беглецов — сто дорог
Гюнеш, то и дело оглядываясь чуть ли не через каждый шаг, двигался метрах в десяти впереди. Марина, не отводя пистолета от шейки заложницы, следовала за ним, со звериной чуткостью фиксируя окружающее. Но время шло, а на дороге к свободе пока что не случилось ни единого поганого сюрприза — тишина, окружающая роскошь, шепотки в боковых переходах, шорох осторожных шагов тех, кто крался следом на почтительном отдалении... Вот уже можно разглядеть за высокими окнами деревья и пестрые клумбы...
Она напряглась еще больше — белый джип, и точно, стоял у подножия широкой лестницы, но мало ли сколько снайперов могло таиться за деревьями, в прочих укромных местечках...
Волчком крутясь во все стороны, прикрываясь заложницей, высматривая места, где сама устроила бы засаду в подобной ситуации, Марина в два счета оказалась возле машины, едва слышно урчавшей мощным мотором. Распахнула дверцу, увидела на заднем сиденье автомат и зеленую сумку, откуда торчали горловины магазинов, удовлетворенно кивнула, затолкнула пленницу внутрь, запрыгнула следом. Каразин что есть мочи припустил следом, опасаясь, очевидно, что его тут и бросят к чертовой матери. Бомбой влетел на заднее сиденье.
Оглянувшись вправо-влево, Марина перекинула рычаг и притоптала газ, машина форменным образом юркнула с места, понеслась по широкой аллее, обсаженной красиво подстриженным, ярко-зеленым кустарником.
— Но как же... — недоумевающе вскрикнул за ее спиной капитан.
— Ты имеешь в виду, что я ее не отпустила? — хмыкнула Марина. — А зачем?
— Нам конец, если...
— Вот если мы ее сейчас выпустим, тогда нам действительно конец, — сказала Марина, не отрывая взгляда от дороги. — Тут и гадать нечего. Так что побудет с нами, не сдохнет...
Айгюль, осознав этакий оборот дела, что-то жалобно пискнула, попыталась приоткрыть дверцу. Марина вмиг рубанула ей по горлу ребром ладони, самую чуточку, но и этого хватило, свернула в аллею, которую прекрасно помнила: по ней сюда и ехали. Прибавила газу.
Машина пулей вылетела в распахнутые ажурные ворота, мимо доброй полудюжины отпрыгнувших караульных, что-то оравших вслед, махавших руками и винтовками. Не обратив на них ни малейшего внимания, Марина погнала машину на северо-восток, по широкой дороге, вившейся среди аккуратненьких рощиц, пологих холмов.
Время от времени Марина смотрела в зеркало заднего вида, точно зная, чего ожидать. Однако прошло минут десять, не меньше, прежде чем далеко-далеко позади показались две машины. Погоня строго выдерживала немаленькую дистанцию, которую сама для себя установила, а следовательно, серьезной проблемой ее считать не стоило. Беспокоило кое-что другое.
— Капитан, мать твою! — позвала Марина.
— Ну? — безнадежным тоном отозвался Каразин.
— Опусти стекло. Почаще выглядывай. Наблюдай за небом. В этом роскошном заведении наверняка найдется вертолет и не один... Только сначала карту мне подай, живенько!
В машину ворвался ветерок. Одной рукой держа руль, — благо дорога особых сюрпризов не сулила — Марина другой развернула карту, бросая на нее беглые взгляды, без особого труда сориентировалась, где они сейчас находятся, прикинула масштаб. И повернула строго на запад, к Чертову Городищу.
— Нет никакого вертолета...
— Придурок! — рявкнула Марина. — Назад смотри, а не вперед!
— Там тоже ничего пока...
— Ладно. Оторвись на минутку. Вот тут на карте мост... В каком он сейчас виде?
— Полуразрушенный.
— А конкретнее? Проехать можно или никак?
— Откуда я знаю? — огрызнулся он. — Сроду по нему не ездил... и не ходил. Исключительно с реки видел, проплывали под ним... Пройти вроде бы можно, а вот проехать...
— Вот и посмотрим, — сквозь зубы сказала Марина.
Рядом зашевелилась, начала оживать всхлипывающая Айгюль, и Марина скомандовала:
— Сидеть смирно, не хныкать! А то добавлю уже качественно!
— Кажется, вертолет, — сказал капитан напряженно.
— Кажется или вертолет, мать твою?!
После короткой паузы он сказал уже увереннее:
— Точно, вертолет. Высоко. Далеко позади.
— Ну еще бы, — усмехнулась Марина. — Они ж не дураки на рожон переть, когда с нами такая пассажирка. А кто-то еще удивлялся, почему я ее не выпустила...
Машины все так же держались далеко позади. Все было в порядке — пока что... Шарахнулись на обочину встречные всадники, мелькнули удивленные рожи, конь одного из них угодил в канаву и завалился вверх тормашками.
Окружающая природа становилась все менее ухоженной, приобретая несомненные черты дикости: ни следа возделанных полей, лес, скорее, напоминает классическую чащобу, а дорога — заросшую колею, которой пользуются крайне редко. Марину все эти признаки только радовали.
Айгюль прохныкала что-то про горы золота и пригоршни самоцветов, которые ее любящий папенька, несомненно отвалит, не жмотясь за возвращение единственного чада. Поскольку при этом она не проявляла поползновений выпрыгнуть из машины и вообще дрыгаться, Марина не предприняла никаких мер физического воздействия. Ограничилась тем, что сказала укоризненно:
— Бедная у тебя фантазия, золото мое... Сиди и не чирикай. Если ты везучая, очень может быть, вернешься когда-нибудь к папочке, а коли нет, так нет...
Резко затормозила на вершине невысокого холма. Распахнула дверцу, стоя на подножке, огляделась.
Окружающее не таило особенных загадок: впереди текла спокойная неширокая река с перекинутым через нее в незапамятные времена грязно-белым мостом. Сзади, высоко в небе, маячила некая точка, которая могла быть исключительно вертолетом, а на горизонте обозначились аж три машины преследователей (тоже остановившихся в целях соблюдения прежней дистанции).
На то, что за спиной, пока не следовало обращать особенного внимания. Главным для нее был сейчас мост — широкий, грязно-белый, словно выбеленный дождями человеческий череп.
Кое-где, и точно, виднелись провалы самых разнообразных очертаний — но, если прикинуть вдумчиво, меж ними вполне можно было проехать причудливыми зигзагами. Правда, предприятие это таило нешуточную опасность: нет гарантий, что на одном из участков, казавшемся сверху безукоризненно целым, трухлявый бетон не провалится вместе с машиной.
Но выбора, увы, не было. Если бросить машину и перейти в пехоту, опасностей и неожиданностей только прибавится, резко ограничишь себя в маневренности. Приходится рисковать, ничего тут не попишешь...
А за мостом простиралось Чертово Городище — ряды домов с выбитыми окнами, проросшие посреди улицы деревья, груды кирпича и прочего строительного материала. Зрелище безрадостное, но вовсе не вселяющее ужас в человека, видывавшего и не такие страсти...
Плюхнувшись на сиденье, Марина крикнула:
— Держись, компания! Если что, прыгайте за борт!
И рванула машину с места так, что покрышки взвыли. Понеслась на мост, виртуозно швыряя машину вправо-влево, манипулируя тормозами и газом. Текущая под мостом серая вода, мелькавшая в проломах, казалась совсем близкой. Айгюль визжала в совершеннейшем ужасе, капитан тоже порой издавал схожие звуки, разве что басистее. Марина на спутников не отвлекалась, некогда было, пусть себе орут, сколько душе угодно...
Следовало пустить в ход тот же принцип, согласно которому по тонкому льду, чтобы не провалиться в воду, следует бежать что есть мочи. На дикой скорости гнать машину, уповая на прежнее везение...
Один только раз показалось, что пришли кранты — на краткий миг, длившийся вечность, машина просела задними колесами, резко нырнула задом, но в следующую секунду выровнялась и понеслась дальше, а за спиной что-то обрушилось с шумным плеском...
Резко затормозив, Марина развернула джип под углом к мосту. Взглянула туда. Невольно улыбнулась при виде замечательного зрелища, наглядно доказывавшего: не умеешь — не берись...
Почти такой же, как у нее, джип, разве что не белый, а синий, провалился по лобовое стекло в пролом — далеко не самый большой и коварный. Те, кто в нем ехал, сидели сейчас застывшими куклами, опасаясь сделать хотя бы легонькое движение, чтобы не ссыпаться в воду вместе с машиной. Марине со своего наблюдательного пункта было прекрасно видно, что подобные опасения насквозь беспочвенны, машина сидела в дыре прочно, как пробка в бутылке, закупорив пролом так, что и нарочно не устроишь — но те, внутри, этого не знали, а потому шелохнуться боялись. Еще две машины стояли гуськом в кильватере синего джипа. Могли проехать свободно, но, устрашенные печальным примером собратьев, вмиг потеряли всякое желание вызволять юную хозяйку. Вертолет маячил уже рядом, но приближаться не спешил.
— Должна тебе с прискорбием сказать, что лакеи у тебя — дерьмо и хлам человеческий... — сказала Марина пленнице. — Никакой отваги, не говоря уж об энтузиазме...
— Отец их всех... — в бессильной ярости вскрикнула Айгюль.
— И правильно, — ласково сказала Марина. — А как еще с такими поступать? Не уберегли невинный цветочек...
— И тебя тоже...
— А вот насчет этого мы еще посмотрим... Помолчи, солнышко, а то вмажу.
Она уткнулась в карту. Судя по масштабу, до того места на берегу, где обосновался Шайтан, было не так уж и далеко, километров десять по прямой, но жизненный опыт Марине подсказывал, что в таких вот веселых, гостеприимных, уютных местах прямой путь вовсе не самый лучший. Можно, конечно, попытаться достичь явки одним отчаянным рывком, но лучше осмотреться, изучить местность, стряхнуть с хвоста погоню, потом только целеустремленно двигаться в поход. Черт его знает, где сейчас находятся дикари и не заметил ли уже кто-нибудь из них суету вертолета на окраине мертвого города...
Марина все еще была в дурацком куцем платьице, больше напоминавшем кусочек кисеи — но переодеваться нет времени, придется щеголять в кукольном наряде...
Высмотрев подходящий маршрут меж деревьев, она тронула машину, уже гораздо медленнее покатила по улице, то и дело объезжая березы толщиной в мужскую руку, давным-давно взломавшие обветшавший асфальт. Справа и слева тянулись мрачные шеренги домов разной степени разрушенности — и ни единого пока что живого существа в поле зрения, ни животного, ни человека. Ничего удивительного: и те, и другие, даже оказавшись поблизости, при звуке мотора либо улепетнут со всех ног, либо затаятся. Гнетущее все-таки местечко, никакой явной опасности, но разве в ней дело?
Жужжание над головой окрепло, доносилось теперь вполне явственно — те, на вертолете, забеспокоились и решили подойти поближе. Ну, если учесть...
Скрежет, треск, удар!
На миг мир вокруг дико вздыбился, все кончилось практически сразу. Оказалось, что Марина успела извернуться и не впечаталась ни грудью в руль, ни физиономией в стекло. Да и прочие вроде бы ничего себе не поломали и не расшибли. Но общая ситуация...
Очередной асфальтированный участок, казавшийся из машины надежным, просел под ней, провалился, сотворив яму диаметром в пару метров и глубиной самую чуточку поменьше. В каковую джип и ухнул передком. Так, что капот полностью скрылся в ловушке, лобовое стекло стало вровень с асфальтом и машина приняла едва ли не вертикальное положение.
Первым делом Марина быстренько выключила мотор — разлившимся бензином вроде бы не пахло, но осторожность не помешает. Нажала кнопку, и стекла передних дверок, к некоторому ее изумлению, исправно уползли вбок, открыв проемы. Оглянулась: ну так и есть, никаких потерь в личном составе, Айгюль уже освоилась с новой нелепой позой, в которой оказалась, а Каразин кое-как цепляется за ремни и спинки передних кресел, меж которыми на Марину провалились сумка с вещами и автомат.
Тут и гадать нечего было — из подобного игривого положения машину можно выдернуть только подъемным краном, в чем, строго говоря, нет никакой практической нужды: Марина прекрасно видела со своего места, что левое переднее колесо, сорванное с подвески, лежит в яме под нелепым углом. Машина более не годится в качестве транспортного средства...
— Сидите тихо, обормоты! — прикрикнула она, слыша, как над головой все более густеет, крепнет, становится оглушительным железное лопотанье вертолетного винта.
Подхватила автомат, лязгнув затвором, головой вперед нырнула в проем. Оказавшись на асфальте — под ногами не провалился, и на том спасибо, — перекатилась, окончательно раздирая в клочья дурацкое платьице, встала на ноги, выпрямилась. И залепила длиннейшей очередью по стеклянной кабине белого вертолета, повисшего всего-то метрах в пятнадцати над машиной (видимо, они там окончательно пали духом, растерялись и потому резко пошли на снижение).
Горячие гильзы чередой стучали по пыльному асфальту. Это был не военный вертолет с какой-никакой броневой зашитой, а обычная цивильная стрекоза, состоявшая из стекла и тоненького металла. И стеклянный пузырь брызнул полосой осколков, вертолет повело в сторону; словно могучая невидимая рука тащила его вправо и волокла до тех пор, пока он не влепился в стену высоченного серого здания. Огненный клубок, грохот и скрежет... Ком мятых обломков, уже не имевших даже отдаленного сходства с красивой винтокрылой машиной, оставляя длиннющие полосы гари и желтого пламени, сполз отвесно к земле, с грохотом рухнул на асфальт, снеся при этом ветхий козырек над входом в здание. Пылающая куча чадила, желтые языки пламени прорвались сквозь черный вонючий дым, и ясно, что никого живого там просто не могло остаться. Одной заботой меньше.
В машине отчаянно завизжала Айгюль. Не обращая на нее ни малейшего внимания, Марина выдернула в окно сумку, стряхнула с себя грязные остатки платьица и в молниеносном темпе оделась-обулась, после чего почувствовала себя гораздо увереннее. Прикрикнула:
— Вылезайте, живо!
Всхлипывающая Айгюль довольно проворно выползла головой вперед, пачкая пышный наряд сказочной восточной принцессы. Из другого окна выбрался капитан Каразин, неуклюже сжимая в руке один из Марининых пистолетов, каковой Марина тут же у него отобрала и заткнула за пояс в компанию к двум уже имевшимся... Вытащила за лямку подсумок с магазинами. Оба ее сотоварища по несчастью — провалиться б им на этом месте! — нелепо топтались у провала, озираясь с неприкрытым испугом. Чтобы поторопить обормотов, Марина прикрикнула:
— Живо, за мной! Сейчас бензобак рванет!
Никаких признаков этакой угрозы не имелось, но ее подопечные, не присматриваясь и не рассуждая, проворно рванули следом за ней в узкий переулочек. Пропустив их вперед, Марина оглянулась. Ни единой живой души, кроме них. Интересно, успели с вертолета сообщить по радио что-нибудь, прежде чем накрыться медным тазом? Ну, в любом случае, нужно побыстрее отсюда убираться: вдобавок ко всему еще и взрыв, который далеко было слышно...
— Живей! — прикрикнула она. — Хотите, чтобы нами кто-нибудь из здешних заинтересовался?
Судя по их лицам и по тому, как они браво наддали, их подобная перспектива радовала не больше, чем Марину. Безлюдная бывшая улица казалась бесконечной. Они бежали вдоль обшарпанных, кое-где обрушившихся стен с проемами окон, мимо проржавевших насквозь металлических коробов, в которых с трудом угадывались автомобили, мимо совершенно непонятных куч мусора...
Замыкавшая шествие Марина критически приглядывалась к тоненьким туфелькам Айгюль — пока что держались, но через пару километров подобного форсированного марша непременно разлезутся. И не факт еще, что изнеженная девица сможет передвигаться босиком более-менее нормально. Капитан обут гораздо качественнее, но вот держится он даже хуже этой малолетней паршивки: она, по крайней мере, добросовестно чешет вдоль по улице, подгоняемая страхом, не хныча и не порываясь забастовать. А вот Каразин — во всей фигуре читается, в движениях, в ухватках — безнадежно сломлен, в качестве надежного спутника решительно непригоден, а впрочем, он вообще ни на что непригоден более, совершенно для Марины бесполезен. Но бросать его пока что рано, не по-хозяйски, нерационально...
Бежавшая впереди Айгюль вдруг остановилась, повернула к Марине вовсе уж исказившееся личико:
— Там... Там...
В три прыжка оказавшись рядом, Марина их тоже увидела.
Поперек, во всю ширину улицы, располагалась стая разномастных собак, от мелконьких шавок до здоровенных псов. Все до единой — худющие, поджарые, какие-то корявые, таращатся исподлобья, совершенно по-звериному; клыки оскалены, хвосты опущены, шибает вокруг резким звериным запахом и тупой злостью. А еще голодом — жгучим, острым, от которого кишки сводит и вяжет в узлы...
Застрочил автомат — Марина сначала надавила на спуск, а потом только поняла, что делает. Очередь справа налево хлестнула по стае, и раздался визг, вой, несколько собак покатились кубарем, парочка забилась на мостовой, но остальные, хотя и прижимали уши, шарахались, вихляющей походочкой двигались осторожным зигзагом: к людям, определенно к людям...
Решение нужно было принимать молниеносно. Собак было много, слишком много, чтобы всерьез рассчитывать перебить их всех до одной за оставшееся малое время. Как ни извращайся, как ни превосходи саму себя, а со всеми ни за что не справишься, не менее десятка (это при самом оптимистичном раскладе) доберутся до глотки...
Марина крутнулась на пятках — и короткой очередью прошлась по ногам капитана, аккурат по коленкам.
Ох, он и завопил, грянувшись на пыльный асфальт... Уже не обращая на него внимания, Марина ухватила за руку Айгюль и поволокла за собой в боковую улочку. Та неслась не просто следом — в какой-то миг даже опередила.
Сзади еще слышался истошный человеческий вопль, но его уже перекрывали рычанье и грызня. То и дело оборачиваясь, Марина так и не увидела ни единой бросившейся бы за ними следом худющей твари: ну конечно, они предпочли более реальную дичь: обездвиженную, вкусно пахнущую кровью и ужасом...
«И хрен с ним, — мельком подумала Марина. — Все равно бесполезен. Как и эта паршивка, вообще-то, но мало ли какие каверзы еще встретятся на пути — авось и пригодится это субтильное создание...»
— Не могу больше... — прошептала Айгюль.
— Нажимай, сучка! — прикрикнула Марина. — Если хочешь, можешь и тут остаться, я тебе не мешаю...
Издали еще доносилась шумная возня и звуки, в которых уже вовсе не угадывалось человеческого голоса. Ханскую дочку передернуло так, словно она ненароком ухватилась за электрический провод, и она припустила вслед за Мариной без всяких жалоб и уныния...
Примерно через километр Марина подумала, что стоит все же дать девчонке отдохнуть да и самой не помешает не столько перевести дух, сколько спокойно осмотреться.
Она остановилась, остановила Айгюль, ухватив за волосы без всяких церемоний, кивнула в сторону кирпичного здания, сохранившегося лучше других. Сказала почти дружелюбно:
— Вход видишь? Поспешай... Ну, что такое? Опять что-то не так?
Айгюль, отчаянно переводившая дыхание, повернула к ней испуганное личико:
— Я с детства слышала, что там, внутри, живут... духи... Кровь сосут и загрызают...
— Ну, как знаешь, — пожав плечами, сказала Марина совершенно безмятежно. — Ты у нас — свободная личность, я вовсе не горю желанием твою свободу как-то ограничивать... Вообще, можешь шагать на все четыре стороны. Я ж тебя не держу, глупая... Ну, давай. Тут неподалеку собачки гуляют, они добрые и душевные, тебе с ними будет весело...
И, не оглядываясь, направилась к выгнутому козырьку, сохранившемуся над входом темным провалом. Очень быстро следом затопотали легкие шаги. Марина, не оборачиваясь, ухмыльнулась и, держа автомат наготове, чуть пригнувшись направилась к невысоким ступенькам, к крыльцу в форме полукруга.
Она напряглась еще больше — белый джип, и точно, стоял у подножия широкой лестницы, но мало ли сколько снайперов могло таиться за деревьями, в прочих укромных местечках...
Волчком крутясь во все стороны, прикрываясь заложницей, высматривая места, где сама устроила бы засаду в подобной ситуации, Марина в два счета оказалась возле машины, едва слышно урчавшей мощным мотором. Распахнула дверцу, увидела на заднем сиденье автомат и зеленую сумку, откуда торчали горловины магазинов, удовлетворенно кивнула, затолкнула пленницу внутрь, запрыгнула следом. Каразин что есть мочи припустил следом, опасаясь, очевидно, что его тут и бросят к чертовой матери. Бомбой влетел на заднее сиденье.
Оглянувшись вправо-влево, Марина перекинула рычаг и притоптала газ, машина форменным образом юркнула с места, понеслась по широкой аллее, обсаженной красиво подстриженным, ярко-зеленым кустарником.
— Но как же... — недоумевающе вскрикнул за ее спиной капитан.
— Ты имеешь в виду, что я ее не отпустила? — хмыкнула Марина. — А зачем?
— Нам конец, если...
— Вот если мы ее сейчас выпустим, тогда нам действительно конец, — сказала Марина, не отрывая взгляда от дороги. — Тут и гадать нечего. Так что побудет с нами, не сдохнет...
Айгюль, осознав этакий оборот дела, что-то жалобно пискнула, попыталась приоткрыть дверцу. Марина вмиг рубанула ей по горлу ребром ладони, самую чуточку, но и этого хватило, свернула в аллею, которую прекрасно помнила: по ней сюда и ехали. Прибавила газу.
Машина пулей вылетела в распахнутые ажурные ворота, мимо доброй полудюжины отпрыгнувших караульных, что-то оравших вслед, махавших руками и винтовками. Не обратив на них ни малейшего внимания, Марина погнала машину на северо-восток, по широкой дороге, вившейся среди аккуратненьких рощиц, пологих холмов.
Время от времени Марина смотрела в зеркало заднего вида, точно зная, чего ожидать. Однако прошло минут десять, не меньше, прежде чем далеко-далеко позади показались две машины. Погоня строго выдерживала немаленькую дистанцию, которую сама для себя установила, а следовательно, серьезной проблемой ее считать не стоило. Беспокоило кое-что другое.
— Капитан, мать твою! — позвала Марина.
— Ну? — безнадежным тоном отозвался Каразин.
— Опусти стекло. Почаще выглядывай. Наблюдай за небом. В этом роскошном заведении наверняка найдется вертолет и не один... Только сначала карту мне подай, живенько!
В машину ворвался ветерок. Одной рукой держа руль, — благо дорога особых сюрпризов не сулила — Марина другой развернула карту, бросая на нее беглые взгляды, без особого труда сориентировалась, где они сейчас находятся, прикинула масштаб. И повернула строго на запад, к Чертову Городищу.
— Нет никакого вертолета...
— Придурок! — рявкнула Марина. — Назад смотри, а не вперед!
— Там тоже ничего пока...
— Ладно. Оторвись на минутку. Вот тут на карте мост... В каком он сейчас виде?
— Полуразрушенный.
— А конкретнее? Проехать можно или никак?
— Откуда я знаю? — огрызнулся он. — Сроду по нему не ездил... и не ходил. Исключительно с реки видел, проплывали под ним... Пройти вроде бы можно, а вот проехать...
— Вот и посмотрим, — сквозь зубы сказала Марина.
Рядом зашевелилась, начала оживать всхлипывающая Айгюль, и Марина скомандовала:
— Сидеть смирно, не хныкать! А то добавлю уже качественно!
— Кажется, вертолет, — сказал капитан напряженно.
— Кажется или вертолет, мать твою?!
После короткой паузы он сказал уже увереннее:
— Точно, вертолет. Высоко. Далеко позади.
— Ну еще бы, — усмехнулась Марина. — Они ж не дураки на рожон переть, когда с нами такая пассажирка. А кто-то еще удивлялся, почему я ее не выпустила...
Машины все так же держались далеко позади. Все было в порядке — пока что... Шарахнулись на обочину встречные всадники, мелькнули удивленные рожи, конь одного из них угодил в канаву и завалился вверх тормашками.
Окружающая природа становилась все менее ухоженной, приобретая несомненные черты дикости: ни следа возделанных полей, лес, скорее, напоминает классическую чащобу, а дорога — заросшую колею, которой пользуются крайне редко. Марину все эти признаки только радовали.
Айгюль прохныкала что-то про горы золота и пригоршни самоцветов, которые ее любящий папенька, несомненно отвалит, не жмотясь за возвращение единственного чада. Поскольку при этом она не проявляла поползновений выпрыгнуть из машины и вообще дрыгаться, Марина не предприняла никаких мер физического воздействия. Ограничилась тем, что сказала укоризненно:
— Бедная у тебя фантазия, золото мое... Сиди и не чирикай. Если ты везучая, очень может быть, вернешься когда-нибудь к папочке, а коли нет, так нет...
Резко затормозила на вершине невысокого холма. Распахнула дверцу, стоя на подножке, огляделась.
Окружающее не таило особенных загадок: впереди текла спокойная неширокая река с перекинутым через нее в незапамятные времена грязно-белым мостом. Сзади, высоко в небе, маячила некая точка, которая могла быть исключительно вертолетом, а на горизонте обозначились аж три машины преследователей (тоже остановившихся в целях соблюдения прежней дистанции).
На то, что за спиной, пока не следовало обращать особенного внимания. Главным для нее был сейчас мост — широкий, грязно-белый, словно выбеленный дождями человеческий череп.
Кое-где, и точно, виднелись провалы самых разнообразных очертаний — но, если прикинуть вдумчиво, меж ними вполне можно было проехать причудливыми зигзагами. Правда, предприятие это таило нешуточную опасность: нет гарантий, что на одном из участков, казавшемся сверху безукоризненно целым, трухлявый бетон не провалится вместе с машиной.
Но выбора, увы, не было. Если бросить машину и перейти в пехоту, опасностей и неожиданностей только прибавится, резко ограничишь себя в маневренности. Приходится рисковать, ничего тут не попишешь...
А за мостом простиралось Чертово Городище — ряды домов с выбитыми окнами, проросшие посреди улицы деревья, груды кирпича и прочего строительного материала. Зрелище безрадостное, но вовсе не вселяющее ужас в человека, видывавшего и не такие страсти...
Плюхнувшись на сиденье, Марина крикнула:
— Держись, компания! Если что, прыгайте за борт!
И рванула машину с места так, что покрышки взвыли. Понеслась на мост, виртуозно швыряя машину вправо-влево, манипулируя тормозами и газом. Текущая под мостом серая вода, мелькавшая в проломах, казалась совсем близкой. Айгюль визжала в совершеннейшем ужасе, капитан тоже порой издавал схожие звуки, разве что басистее. Марина на спутников не отвлекалась, некогда было, пусть себе орут, сколько душе угодно...
Следовало пустить в ход тот же принцип, согласно которому по тонкому льду, чтобы не провалиться в воду, следует бежать что есть мочи. На дикой скорости гнать машину, уповая на прежнее везение...
Один только раз показалось, что пришли кранты — на краткий миг, длившийся вечность, машина просела задними колесами, резко нырнула задом, но в следующую секунду выровнялась и понеслась дальше, а за спиной что-то обрушилось с шумным плеском...
Резко затормозив, Марина развернула джип под углом к мосту. Взглянула туда. Невольно улыбнулась при виде замечательного зрелища, наглядно доказывавшего: не умеешь — не берись...
Почти такой же, как у нее, джип, разве что не белый, а синий, провалился по лобовое стекло в пролом — далеко не самый большой и коварный. Те, кто в нем ехал, сидели сейчас застывшими куклами, опасаясь сделать хотя бы легонькое движение, чтобы не ссыпаться в воду вместе с машиной. Марине со своего наблюдательного пункта было прекрасно видно, что подобные опасения насквозь беспочвенны, машина сидела в дыре прочно, как пробка в бутылке, закупорив пролом так, что и нарочно не устроишь — но те, внутри, этого не знали, а потому шелохнуться боялись. Еще две машины стояли гуськом в кильватере синего джипа. Могли проехать свободно, но, устрашенные печальным примером собратьев, вмиг потеряли всякое желание вызволять юную хозяйку. Вертолет маячил уже рядом, но приближаться не спешил.
— Должна тебе с прискорбием сказать, что лакеи у тебя — дерьмо и хлам человеческий... — сказала Марина пленнице. — Никакой отваги, не говоря уж об энтузиазме...
— Отец их всех... — в бессильной ярости вскрикнула Айгюль.
— И правильно, — ласково сказала Марина. — А как еще с такими поступать? Не уберегли невинный цветочек...
— И тебя тоже...
— А вот насчет этого мы еще посмотрим... Помолчи, солнышко, а то вмажу.
Она уткнулась в карту. Судя по масштабу, до того места на берегу, где обосновался Шайтан, было не так уж и далеко, километров десять по прямой, но жизненный опыт Марине подсказывал, что в таких вот веселых, гостеприимных, уютных местах прямой путь вовсе не самый лучший. Можно, конечно, попытаться достичь явки одним отчаянным рывком, но лучше осмотреться, изучить местность, стряхнуть с хвоста погоню, потом только целеустремленно двигаться в поход. Черт его знает, где сейчас находятся дикари и не заметил ли уже кто-нибудь из них суету вертолета на окраине мертвого города...
Марина все еще была в дурацком куцем платьице, больше напоминавшем кусочек кисеи — но переодеваться нет времени, придется щеголять в кукольном наряде...
Высмотрев подходящий маршрут меж деревьев, она тронула машину, уже гораздо медленнее покатила по улице, то и дело объезжая березы толщиной в мужскую руку, давным-давно взломавшие обветшавший асфальт. Справа и слева тянулись мрачные шеренги домов разной степени разрушенности — и ни единого пока что живого существа в поле зрения, ни животного, ни человека. Ничего удивительного: и те, и другие, даже оказавшись поблизости, при звуке мотора либо улепетнут со всех ног, либо затаятся. Гнетущее все-таки местечко, никакой явной опасности, но разве в ней дело?
Жужжание над головой окрепло, доносилось теперь вполне явственно — те, на вертолете, забеспокоились и решили подойти поближе. Ну, если учесть...
Скрежет, треск, удар!
На миг мир вокруг дико вздыбился, все кончилось практически сразу. Оказалось, что Марина успела извернуться и не впечаталась ни грудью в руль, ни физиономией в стекло. Да и прочие вроде бы ничего себе не поломали и не расшибли. Но общая ситуация...
Очередной асфальтированный участок, казавшийся из машины надежным, просел под ней, провалился, сотворив яму диаметром в пару метров и глубиной самую чуточку поменьше. В каковую джип и ухнул передком. Так, что капот полностью скрылся в ловушке, лобовое стекло стало вровень с асфальтом и машина приняла едва ли не вертикальное положение.
Первым делом Марина быстренько выключила мотор — разлившимся бензином вроде бы не пахло, но осторожность не помешает. Нажала кнопку, и стекла передних дверок, к некоторому ее изумлению, исправно уползли вбок, открыв проемы. Оглянулась: ну так и есть, никаких потерь в личном составе, Айгюль уже освоилась с новой нелепой позой, в которой оказалась, а Каразин кое-как цепляется за ремни и спинки передних кресел, меж которыми на Марину провалились сумка с вещами и автомат.
Тут и гадать нечего было — из подобного игривого положения машину можно выдернуть только подъемным краном, в чем, строго говоря, нет никакой практической нужды: Марина прекрасно видела со своего места, что левое переднее колесо, сорванное с подвески, лежит в яме под нелепым углом. Машина более не годится в качестве транспортного средства...
— Сидите тихо, обормоты! — прикрикнула она, слыша, как над головой все более густеет, крепнет, становится оглушительным железное лопотанье вертолетного винта.
Подхватила автомат, лязгнув затвором, головой вперед нырнула в проем. Оказавшись на асфальте — под ногами не провалился, и на том спасибо, — перекатилась, окончательно раздирая в клочья дурацкое платьице, встала на ноги, выпрямилась. И залепила длиннейшей очередью по стеклянной кабине белого вертолета, повисшего всего-то метрах в пятнадцати над машиной (видимо, они там окончательно пали духом, растерялись и потому резко пошли на снижение).
Горячие гильзы чередой стучали по пыльному асфальту. Это был не военный вертолет с какой-никакой броневой зашитой, а обычная цивильная стрекоза, состоявшая из стекла и тоненького металла. И стеклянный пузырь брызнул полосой осколков, вертолет повело в сторону; словно могучая невидимая рука тащила его вправо и волокла до тех пор, пока он не влепился в стену высоченного серого здания. Огненный клубок, грохот и скрежет... Ком мятых обломков, уже не имевших даже отдаленного сходства с красивой винтокрылой машиной, оставляя длиннющие полосы гари и желтого пламени, сполз отвесно к земле, с грохотом рухнул на асфальт, снеся при этом ветхий козырек над входом в здание. Пылающая куча чадила, желтые языки пламени прорвались сквозь черный вонючий дым, и ясно, что никого живого там просто не могло остаться. Одной заботой меньше.
В машине отчаянно завизжала Айгюль. Не обращая на нее ни малейшего внимания, Марина выдернула в окно сумку, стряхнула с себя грязные остатки платьица и в молниеносном темпе оделась-обулась, после чего почувствовала себя гораздо увереннее. Прикрикнула:
— Вылезайте, живо!
Всхлипывающая Айгюль довольно проворно выползла головой вперед, пачкая пышный наряд сказочной восточной принцессы. Из другого окна выбрался капитан Каразин, неуклюже сжимая в руке один из Марининых пистолетов, каковой Марина тут же у него отобрала и заткнула за пояс в компанию к двум уже имевшимся... Вытащила за лямку подсумок с магазинами. Оба ее сотоварища по несчастью — провалиться б им на этом месте! — нелепо топтались у провала, озираясь с неприкрытым испугом. Чтобы поторопить обормотов, Марина прикрикнула:
— Живо, за мной! Сейчас бензобак рванет!
Никаких признаков этакой угрозы не имелось, но ее подопечные, не присматриваясь и не рассуждая, проворно рванули следом за ней в узкий переулочек. Пропустив их вперед, Марина оглянулась. Ни единой живой души, кроме них. Интересно, успели с вертолета сообщить по радио что-нибудь, прежде чем накрыться медным тазом? Ну, в любом случае, нужно побыстрее отсюда убираться: вдобавок ко всему еще и взрыв, который далеко было слышно...
— Живей! — прикрикнула она. — Хотите, чтобы нами кто-нибудь из здешних заинтересовался?
Судя по их лицам и по тому, как они браво наддали, их подобная перспектива радовала не больше, чем Марину. Безлюдная бывшая улица казалась бесконечной. Они бежали вдоль обшарпанных, кое-где обрушившихся стен с проемами окон, мимо проржавевших насквозь металлических коробов, в которых с трудом угадывались автомобили, мимо совершенно непонятных куч мусора...
Замыкавшая шествие Марина критически приглядывалась к тоненьким туфелькам Айгюль — пока что держались, но через пару километров подобного форсированного марша непременно разлезутся. И не факт еще, что изнеженная девица сможет передвигаться босиком более-менее нормально. Капитан обут гораздо качественнее, но вот держится он даже хуже этой малолетней паршивки: она, по крайней мере, добросовестно чешет вдоль по улице, подгоняемая страхом, не хныча и не порываясь забастовать. А вот Каразин — во всей фигуре читается, в движениях, в ухватках — безнадежно сломлен, в качестве надежного спутника решительно непригоден, а впрочем, он вообще ни на что непригоден более, совершенно для Марины бесполезен. Но бросать его пока что рано, не по-хозяйски, нерационально...
Бежавшая впереди Айгюль вдруг остановилась, повернула к Марине вовсе уж исказившееся личико:
— Там... Там...
В три прыжка оказавшись рядом, Марина их тоже увидела.
Поперек, во всю ширину улицы, располагалась стая разномастных собак, от мелконьких шавок до здоровенных псов. Все до единой — худющие, поджарые, какие-то корявые, таращатся исподлобья, совершенно по-звериному; клыки оскалены, хвосты опущены, шибает вокруг резким звериным запахом и тупой злостью. А еще голодом — жгучим, острым, от которого кишки сводит и вяжет в узлы...
Застрочил автомат — Марина сначала надавила на спуск, а потом только поняла, что делает. Очередь справа налево хлестнула по стае, и раздался визг, вой, несколько собак покатились кубарем, парочка забилась на мостовой, но остальные, хотя и прижимали уши, шарахались, вихляющей походочкой двигались осторожным зигзагом: к людям, определенно к людям...
Решение нужно было принимать молниеносно. Собак было много, слишком много, чтобы всерьез рассчитывать перебить их всех до одной за оставшееся малое время. Как ни извращайся, как ни превосходи саму себя, а со всеми ни за что не справишься, не менее десятка (это при самом оптимистичном раскладе) доберутся до глотки...
Марина крутнулась на пятках — и короткой очередью прошлась по ногам капитана, аккурат по коленкам.
Ох, он и завопил, грянувшись на пыльный асфальт... Уже не обращая на него внимания, Марина ухватила за руку Айгюль и поволокла за собой в боковую улочку. Та неслась не просто следом — в какой-то миг даже опередила.
Сзади еще слышался истошный человеческий вопль, но его уже перекрывали рычанье и грызня. То и дело оборачиваясь, Марина так и не увидела ни единой бросившейся бы за ними следом худющей твари: ну конечно, они предпочли более реальную дичь: обездвиженную, вкусно пахнущую кровью и ужасом...
«И хрен с ним, — мельком подумала Марина. — Все равно бесполезен. Как и эта паршивка, вообще-то, но мало ли какие каверзы еще встретятся на пути — авось и пригодится это субтильное создание...»
— Не могу больше... — прошептала Айгюль.
— Нажимай, сучка! — прикрикнула Марина. — Если хочешь, можешь и тут остаться, я тебе не мешаю...
Издали еще доносилась шумная возня и звуки, в которых уже вовсе не угадывалось человеческого голоса. Ханскую дочку передернуло так, словно она ненароком ухватилась за электрический провод, и она припустила вслед за Мариной без всяких жалоб и уныния...
Примерно через километр Марина подумала, что стоит все же дать девчонке отдохнуть да и самой не помешает не столько перевести дух, сколько спокойно осмотреться.
Она остановилась, остановила Айгюль, ухватив за волосы без всяких церемоний, кивнула в сторону кирпичного здания, сохранившегося лучше других. Сказала почти дружелюбно:
— Вход видишь? Поспешай... Ну, что такое? Опять что-то не так?
Айгюль, отчаянно переводившая дыхание, повернула к ней испуганное личико:
— Я с детства слышала, что там, внутри, живут... духи... Кровь сосут и загрызают...
— Ну, как знаешь, — пожав плечами, сказала Марина совершенно безмятежно. — Ты у нас — свободная личность, я вовсе не горю желанием твою свободу как-то ограничивать... Вообще, можешь шагать на все четыре стороны. Я ж тебя не держу, глупая... Ну, давай. Тут неподалеку собачки гуляют, они добрые и душевные, тебе с ними будет весело...
И, не оглядываясь, направилась к выгнутому козырьку, сохранившемуся над входом темным провалом. Очень быстро следом затопотали легкие шаги. Марина, не оборачиваясь, ухмыльнулась и, держа автомат наготове, чуть пригнувшись направилась к невысоким ступенькам, к крыльцу в форме полукруга.
Глава четырнадцатая
Новые знакомства
Внутри была полутьма, запахи устоявшиеся, совершенно неописуемые — заброшенность, пыль, тление, унылая никчемность... А впрочем, не воняло ни зверями, ни свежей мертвечиной. Здесь другое: устойчивый запашок бесполезности всего окружающего, смерти не живого существа, а города...
Марина ловко продвигалась среди непонятных пыльных куч. Как она ни присматривалась, не увидела чего-то хоть в малейшей степени ценного, пригодного в дело — откуда такому тут взяться? Давным-давно хозяйственные люди начали с первых этажей.
— Куда мы? — ежась спросила Айгюль.
— Повыше, — Марина кивнула в сторону широкой лестницы с вычурными металлическими перилами. Там и осмотреться можно, и вообще... безопаснее. Чует мое сердце, что ни зверь, ни человек в этих местах особенно высоко не взбираются — к чему?
— А если тут... эти...
— Опять за свое, — лениво спросила Марина. — Я опаснее всех твоих «этих», вместе взятых и по отдельности. Неужели еще не поняла? Топай...
В общем, было довольно светло — на каждом лестничном марше обнаружились высокие окна, некоторые даже не выбитые, только запыленные. Марина целеустремленно топала вверх — пятый этаж, седьмой, девятый...
— Очень уж хорошо сохранился домик, — сказала она сквозь зубы. — Надежно строили его когда-то. Подозреваю, народец тут обитал не самый бедный...
Она извлекла из портсигара половину сигарет, размолола их в ладони и щедро посыпана табачной трухой ступеньки — надежно отшибет нюх любому зверю, который вздумает лезть за ними на верхотуру.
Логически рассуждая, это высоченное здание с одним единственным входом-выходом могло обернуться ловушкой. Но, с другой стороны... Никто не видел, как они сюда вошли. В здании никого вроде бы нет. Звери так высоко вряд ли полезут, а если даже кто-нибудь, неважно, животное или человек, попытается их здесь прищучить, с неплохим запасом патронов можно показать агрессору нехилую кузькину мать. Подобную ловушку при некотором навыке легко превратить в свою полную противоположность — надежное укрепление...
Оказавшись на последнем, пятнадцатом этаже, она прислушалась, приглядываясь к трем выходившим на площадку дверям квартир — одна дверь вообще отсутствует, две остальных в стародавние времена несомненно были высажены кем-то решительным, судя по их нынешнему жалкому положению...
Толкнула ногой ближайшую, отчего та, мотнувшись на одной нижней петле, испустила жалобный скрип. Бросила:
— Подожди тут...
И бесшумно проскользнула внутрь, в хорошем темпе обежала прихожую, кухню, все четыре комнаты. Везде — следы давнего разгрома. Кто бы сюда ни вторгся, он потрудился обстоятельно, и у него было время, чтобы обшарить жилище вдумчиво. Все ценное, конечно же, унесли... Ага, телевизор с разбитым в незапамятные времена огромным экраном, кровать, нетронутая по причине своей массивности...
Все покрыто слоем пыли чуть ли не в три пальца толщиной. Пол, мебель, сваленные кучей тряпки, когда-то, очень возможно, бывшие модной одеждой...
Она тихонько присвистнула. В последней осмотренной комнате головой к окну лежал скелет — руки разбросаны, ноги раздвинуты, одежда то ли истлела полностью, то ли ее вообще не было с самого начала. Бывшее лицо смотрит вбок, потому что шейные позвонки, сразу видно, в те же полузабытые времена перехвачены напрочь мастерским взмахом ножа. Марина нагнулась, присмотрелась. Подняла один из множества тусклых шариков, валявшихся вокруг черепа, потерла его пальцами, шарик, судя по весу, был стеклянным, и мелькнули переплетающиеся разноцветные полоски — тонкая работа, хоть и стекло, но безусловно не дешевая бижутерия.
Марина ловко продвигалась среди непонятных пыльных куч. Как она ни присматривалась, не увидела чего-то хоть в малейшей степени ценного, пригодного в дело — откуда такому тут взяться? Давным-давно хозяйственные люди начали с первых этажей.
— Куда мы? — ежась спросила Айгюль.
— Повыше, — Марина кивнула в сторону широкой лестницы с вычурными металлическими перилами. Там и осмотреться можно, и вообще... безопаснее. Чует мое сердце, что ни зверь, ни человек в этих местах особенно высоко не взбираются — к чему?
— А если тут... эти...
— Опять за свое, — лениво спросила Марина. — Я опаснее всех твоих «этих», вместе взятых и по отдельности. Неужели еще не поняла? Топай...
В общем, было довольно светло — на каждом лестничном марше обнаружились высокие окна, некоторые даже не выбитые, только запыленные. Марина целеустремленно топала вверх — пятый этаж, седьмой, девятый...
— Очень уж хорошо сохранился домик, — сказала она сквозь зубы. — Надежно строили его когда-то. Подозреваю, народец тут обитал не самый бедный...
Она извлекла из портсигара половину сигарет, размолола их в ладони и щедро посыпана табачной трухой ступеньки — надежно отшибет нюх любому зверю, который вздумает лезть за ними на верхотуру.
Логически рассуждая, это высоченное здание с одним единственным входом-выходом могло обернуться ловушкой. Но, с другой стороны... Никто не видел, как они сюда вошли. В здании никого вроде бы нет. Звери так высоко вряд ли полезут, а если даже кто-нибудь, неважно, животное или человек, попытается их здесь прищучить, с неплохим запасом патронов можно показать агрессору нехилую кузькину мать. Подобную ловушку при некотором навыке легко превратить в свою полную противоположность — надежное укрепление...
Оказавшись на последнем, пятнадцатом этаже, она прислушалась, приглядываясь к трем выходившим на площадку дверям квартир — одна дверь вообще отсутствует, две остальных в стародавние времена несомненно были высажены кем-то решительным, судя по их нынешнему жалкому положению...
Толкнула ногой ближайшую, отчего та, мотнувшись на одной нижней петле, испустила жалобный скрип. Бросила:
— Подожди тут...
И бесшумно проскользнула внутрь, в хорошем темпе обежала прихожую, кухню, все четыре комнаты. Везде — следы давнего разгрома. Кто бы сюда ни вторгся, он потрудился обстоятельно, и у него было время, чтобы обшарить жилище вдумчиво. Все ценное, конечно же, унесли... Ага, телевизор с разбитым в незапамятные времена огромным экраном, кровать, нетронутая по причине своей массивности...
Все покрыто слоем пыли чуть ли не в три пальца толщиной. Пол, мебель, сваленные кучей тряпки, когда-то, очень возможно, бывшие модной одеждой...
Она тихонько присвистнула. В последней осмотренной комнате головой к окну лежал скелет — руки разбросаны, ноги раздвинуты, одежда то ли истлела полностью, то ли ее вообще не было с самого начала. Бывшее лицо смотрит вбок, потому что шейные позвонки, сразу видно, в те же полузабытые времена перехвачены напрочь мастерским взмахом ножа. Марина нагнулась, присмотрелась. Подняла один из множества тусклых шариков, валявшихся вокруг черепа, потерла его пальцами, шарик, судя по весу, был стеклянным, и мелькнули переплетающиеся разноцветные полоски — тонкая работа, хоть и стекло, но безусловно не дешевая бижутерия.