Страница:
Глава семнадцатая
От Будды до старшего лейтенанта
Железная дверь была новехонькая, такое впечатление, что установили ее час назад и даже не успели обмыть. Данил коротко позвонил. Никакой реакции. Посчитал про себя до двадцати и позвонил еще раз, подлиннее. Слышно было, как тихонько распахнулась внутренняя дверь, глазок потемнел - его разглядывали изнутри. Он отступил на шаг и улыбнулся насколько мог обаятельнее. - Кто? Голос был тихий, женский и определенно испуганный. - Бурлаченко Марина Николаевна здесь живет? - светски спросил Данил. - Что вам нужно? Я звонил вам в музей, сказали, вы на больничном... Вам привет передавала Юлия Озеровская, - и добавил истую правду: - я два часа назад прилетел, из аэропорта к вам... Так оно и было. Хоменко вихрем помчал его в древний городок Курчум, лежавший за сто двадцать километров от Баикальска и принадлежавший уже Шантарской области. А оттуда четырежды в день летали в Шантарск самолеты, так что дальше было совсем просто. Он заглянул лишь в контору, выяснил мимоходом что никаких наездов в его отсутствие не происходило, а Кузьмич пребывает на заседании областной думы, отдал пару бытовых распоряжении и занялся этой самой Бурлаченко, числившейся первой в недлинном списке шантарских связей Юлии... - Я сейчас позвоню в милицию... "Интересно", - подумал Данил. И сказал: - Да зачем же в милицию? Я ж не зверь какой, привет вам передать пришел... За дверью то ли всхлипнули, то ли засмеялись: - Опять? "О-ба! - сказал себе Данил. - Был уже кто-то?!" Что делать? Показать удостоверение, отнятое у "Логуна"? Не те нынче времена, чтобы обыватели покорно обмирали при виде одной лишь обложки с золотым тиснением, наверняка попросит показать в раскрытом виде, а как покажешь? - Вас что, обидел кто-то? - спросил он. - Потому и дверь срочно навесили? - Я сейчас позвоню... - Позвоните, - сказал Данил. - Это идея. Я вам даже дам телефончик, можете проверить по книге, если есть у вас книга... Там, правда, другой райотдел, не ваш, но все равно милиция, правда? Спросите капитана Мазуркевича, скажете, что с вами хочет поговорить некто Черский, и он вам объяснит, что человек я вполне приличный, не какой-то там сексуальный маньяк Щекотало... - Какой Черский? Из "Интеркрайта"? - Ага, - сказал он. - У меня даже документ есть. Хотите посмотреть? Достал удостоверение, открыл и поднес поближе к глазку. Распахнулась соседняя дверь, выглянула бабенка средних лет со склочной физиономией. Данил без промедления повернулся к ней, оскалился, щелкнул зубами и тихонько рявкнул: - Гам!!! Лязгнул замок, железная дверь чуть приоткрылась, удерживаемая цепочкой. Соседка-склочница уже захлопнула свою и сейчас, судя по звукам, запирала на все засовы. На Данила уставилось из образовавшейся щели невероятно грозное оружие немецкий красно-зеленый баллончик "Антилог" с перцовым экстрактом. Он, не выдержав, откровенно фыркнул спрятал удостоверение в нагрудный карман, сказал: - Только не стреляйте, ладно? Я как раз без бронежилета, надо же... Но тут же перестал ухмыляться. Молодая женщина, угрожавшая ему баллончиком, была, в общем, симпатичная - светлые пушистые волосы, серые большие глаза. Однако на лице, хоть и искусно подретушированном косметикой, застыла словно бы маска - страх, тоска, боль... Синяк над правой бровью запудрен и замазан, но фиксируется сразу. - Когда вы видели Юлию? Где? - Каюсь, - сказал Данил. - Я ее вообще не видел. Я иногда вру, такая работа, уж не посетуйте. - Наслышана... - Да? А от кого? - От всех сразу... - Может, мы все-таки поговорим? - мягко спросил Данил. - Я вас не собираюсь обижать, честное слово, иначе давно выскочил бы у меня из-за спины какой-нибудь балбес, перекусил бы в два счета вашу цепочку ножницами для металла... Вы - Марина Бурлаченко? - Я. - Впустите? - О чем нам говорить? - Давайте попробуем, может, и найдем точки соприкосновения. Чего не бывает на свете... А захотите выгнать, выгоняйте, я тут же и пойду себе... Нет, позвоните Мазуркевичу, в самом-то деле? К его удивлению, Марина сняла цепочку и чуть отступила. Данил прошел в комнату, быстро огляделся. Книг изрядно, телевизор работает ("Шарп"? Неплохо для бюджетницы), а в остальном - стандартное обиталище не избалованной деньгами, особенно в последние годы, гуманитарной интеллигентки. Большой коричневый чемодан у стола, крышка закрыта, но замки не защелкнуты. Никаких признаков обитания в квартире мужчины либо детей. - Уезжаете? - спросил он непринужденно. Увидел пепельницу кучей окурков и вытащил сигареты, глянул вопросительно. - Да курите... Данил щелкнул зажигалкой, глядя на собеседницу поверх пламени. Положительно, красивая баба, особенно в тугих джинсах и синей летней маечке, под которой ничего больше не наблюдается. Левая рука забинтована, бинт охвачен сетчатой повязкой, - Уезжаете? - повторил он, кивнув на чемодан. - Только не знаю, куда... - она повертела баллончик, словно удивляясь, как эта штука оказалась у нее в руках, отставила и потянулась к сигаретам. - И выходить страшно... - Что они от вас хотели? - А вы? - Давайте сначала определимся, ладно? - сказал Данил. - Я о вас знаю только, что вы подруга Юлии. И работаете в музее. Все. А вот вы обо мне, как выразились, "наслышаны" - и, что меня определенно радует, слышали не одно плохое, иначе дверь ни за что не открыли бы... Знаете, откуда я? - Да. - Ну так вот, у нас случилась чрезвычайно склочная история, как-то незаметно обросшая трупами и загадками прямо-таки в геометрической прогрессии. И обернулось так, что мы, признаться, сторона пассивная, нам эту историю навязали, а потому я обязан из кожи вон вывернуться. И привела дорожка к живущей ныне в Москве Юлии Озеровской, оказавшейся вашей подружкой еще со студенчества... Вот я и пришел. Пугать я вас ничем не собираюсь, а вот помочь, право же, могу, - он говорил, как мог мягче и убедительнее, боясь, что она сорвется в истерику. - Поговорим? - Боже ж мой, во что они меня втравили... - это было произнесено на всхлипе, но видимых слез, к счастью, не последовало. - Кто? Юлия? - И она тоже... Слушайте, а вы можете меня куда-нибудь увезти? - В два счета, - сказал Данил. - Нету меня надежды на милицию... Хоть и обещали... - Да это ж не Америка с ее программой защиты свидетелей, - сказал Данил. Вы, значит, меня совершенно не боитесь... Ну просто прекрасно. У меня там машины, а в машинах орлы, так что кончились все ваши неприятности, я вам гарантирую. Вот только, уж простите, вынужден сказать чрезвычайно пошлую фразу, затрепанную дешевыми романами - мне бы в обмен полную откровенность... - Вы виделись с Юлией? Данил прикинул и рискнул: - Нет. Никто с ней не виделся. Исчезла Юлия... И увидел по ее лицу, что попал в точку - полная готовность кинуться под его спасительные крыла... - Давайте с начала, а? - сказал он. - Галопом пробежимся по основным вехам... Или нет, иногда полезно с конца... Значит, к вам кто-то вломился? - Да. - Как они выглядели? Сколько их было? - Четверо. Все в комбинезонах, в черных капюшонах, знаете, как в кино... И у каждого на рукаве ваша эмблема, конь с солнцем, повыше написано по-русски "Интеркрайт", пониже, по-английски "Сеньюрити". - Наша нашивочка, - сказал Данил. - Но только это не мы... - Я знаю. Сразу догадалась. - Почему? Она отошла к столу, выдвинула ящик и подала ему большую черно-белую фотографию. Пикничок, должно быть, - на заднем плане притухший костер, на чем-то белом - бутылки, тарелки, в кадр попало переднее колесо машины, похоже, "Волги". Четверо: она сама, не в пример красивее и веселее, незнакомый мордатый мужик с нагловатой будкой жуира и нахала, обремененного дипломом, с аккуратной бородой под Высоцкого... и Вадька Ивлев - в самом прекрасном расположении духа. Данил вопросительно поднял брови. - Они спрашивали, кто это, - Марина указала на Вадима. - Очень добивались. Я сказала, пришлось... Они будто смутились чуточку: такое было впечатление, хоть под капюшонами ничего не поймешь. Но ведь ваши его знали бы? - Непременно, - сказал Данил. - Мои орлы просто обязаны держать в памяти некую пачку фотографий - ну, знаете, мало ли что случится, вдруг увидят на улице, что к нашему хулиганье пристало... Бывали прецеденты. - Да, Вадим что-то такое говорил... Он о вас очень хорошо отзывался, Марина попробовала улыбнуться, - с восторгом. Вы этакий... теперь я понимаю. Мужик. А Вадик так пацаном и остался... Расписывал, как у вас поставлено дело, и одно я себе уяснила: что у вас есть, как выражаются, стиль. А это были чересчур УЖ уголовные... - Это они вас? - Данил кивнул на повязку. - Как сказать... Сама ошпарилась. Хотела плеснуть одному кофе в физиономию, а он успел ударить по руке, все на меня и вылилось. Вот синяк - да, толкнули, впечаталась в косяк... Да нет, ничего больше они мне не сделали, только платье порвали напрочь, ножами играли... Данил деликатно помолчал, косясь на экран, - там под тихий звук шла очередная реклама очередного самого честного столичного банка. - А что они искали? Что требовали? И когда нагрянули, кстати? - Неделю назад, в субботу. План они требовали... - План - в смысле "анаша" или в смысле "карта"? - Какая анаша? Конечно, карту... - А у вас была карта? - спросил Данил. - Не было. Вообще не было никакого плана, что я им и пыталась сквозь слезы с соплями объяснить... А они не верили, - ее передернуло. - Перевернули всю квартиру, потом стали уже всерьез раздевать, оторвали провод от лампы, чтобы током... Если бы телефон не зазвонил... - А что такое было связано с телефоном? - У меня под телефоном лежала бумажка, чтобы позвонила... при необходимости. Они видели. Я и заорала, что звонит этот самый человек, что он должен приехать... Они ушли. Обещали что придут еще... - Могут, - сказал Данил задумчиво. - А бумажка-то сохранилась? - Вот... Он бегло глянул и присвистнул: - Ну, я их понимаю... - Кто это? - Бортко Кирилл Борисович - милейший человек, - сказал Данил. - Начальник управления по борьбе с организованной преступностью. Честно вам скажу, спасла вас эта бумажка, не стали они испытывать судьбу, действительно пехота... Кто вам этот телефончик оставил? - Лева... - уголки губ поползли вниз. - Мой... - Друг? - пришел Данил ей на помощь. - Понятно... Ничего ему не было понятно, но вспыхнула вдруг ослепительная догадка. Бог ты мой, вот так завитушки... Это ж, выходит, Марина и есть?.. - Костерин? - чуть ли не вскрикнул он. Марина молча кивнула. Неделю назад, в субботу, соображал он лихорадочно. В то утро неразысканная иномарка писателя Костерина и протаранила. Ах, как изящно все складывается... Не меньше пяти человек были поставлены на уши и носились по Шантарску, разыскивая любовницу покойного детективщнка - а она сидела напротив Данила, малость побитая, крепко изобиженная, но живая. Поистине, дядюшка Случай и тетушка Оказия. Она перехватила его взгляд и горько усмехнулась: - Плакать я не буду, наплакалась, за все вместе... - Поправляйте меня, если я ошибусь, - сказал Данил решительно. - Вы четверо - вы, Юлия, Вадик, Лева - старая компания, еще с томских студенческих времен, потом жизнь, как водится, разбросала. И опять свела. Юлия - человечек решительный, умеет делать себя... с Вадимом у них что, постель была? - Эпизодически. Это еще с томских времен. Потом-то она зацепилась за Москву... собственно, у нас с Левой все тоже было еще в Томске, потом, как вы говорите, разбросало-свело... Только так уж, должно быть, сложилось, что я, несмотря на всех его баб, самый лучший кандидат на роль тихой пристани... понимаете? - Господи, что тут непонятного... Значит, клад есть? - Должен быть, - сказала Марина. - Юлия... Данил вскочил. В два прыжка оказался рядом с телевизором и увеличил громкость. - ...некоторые источники связывали Карема Бароева с организованной преступностью, считая его одним из крестных отцов мафии, - в наигранном ужасе пучила глазенки беленькая дикторша с сексопильным вырезом блузочки. - Во всяком случае его убийство, как считают представители правоохранительных органов, несло все черты заказного... ...Карема Бароева по прозвищу "Интернационал", Дернули из снайперской винтовки. Средь бела дня. Хотя и не на самой оживленной столичной улице. Выстрела никто не услышал. Карем шел к предупредительно распахнутой дверце черного "Бентли", КОТОРУЮ держал один из мальчиков в галстуках и безукоризненных костюмах потом словно споткнулся вдруг, стал заваливаться, двое ближайших телохранителей надрессированные по методике охраны президента США, моментально затолкнули его в машину, и она рванула с места. Те, из второй, уже озирались, держа пушки наготове, но вокруг все было совершенно тихо и благостно, ни малейшего шевеления, а открытых окон вокруг насчитывалось десятка два - и они, прыгнув в "Мерес", рванули следом за машиной босса. А в "Бентли" уже не оставалось никаких неясностей, Карем, мертво нелепо переваливался на сиденье черной машины, с отчаянным визгом тормозов срезавшей углы, глядя в никуда открытыми глазами, и на виске у него, буквально под самыми темными волосами первыми серебристыми ниточками седины, чернело аккуратное входное отверстие, совершенно не кровоточившее... Данил убрал звук и обернулся к ней: - Продолжим... - Что случилось? - Ничего, показалось, знакомая фамилия... Ошибся. Значит никакой карты нет, но клад тем не менее есть... Вот теперь можно и с начала, мы довольно-таки изящно соскользнули от конца к началу... Что нашли, кто нашел? - Месяц назад Юлия прилетела в Шантарск поработать в музее. Не в первый раз уже. Вас интересует тема ее диссертации? - А с находкой это связано? - Нет. - Тогда пропускаем, - сказал Данил. - Будда стоял у нас в запаснике. Особого интереса статуэтка не представляла, таких известно множество, в экспозиции не хватало места и для более любопытных экспонатов... сколько я знаю, он туда попал еще до войны, когда закрывали повсюду буддинские дацаны. Что-то уничтожали на месте, что-то попадало в музей. Так и забыли. В любых запасниках масса подобных вещичек, самых разных, учет сплошь и рядом не верится. Даже в столицах были случаи, еще до нынешнего разгула, когда гораздо более ценные экспонаты преспокойно выносили украдкой, и никто не замечал... Юлия его увидела, когда мы "уплотнялись". - Это когда у вас оборотистые ребятки арендовали полмузея под мебельный салон? - Да. Обещали сделать ремонт, у музея же ни копейки... Одним словом, стали уплотняться, из четырех комнат сносили все в одну, там Юлия их... его и увидела. Знаете, в статуэтках Будды частенько делали тайники. Туда клали мощи, священные тексты, всякие предметы, представляющие теперь для науки определенный интерес. Вот она и решила просветить статуэтку рентгеном. Вадим ей где-то устроил. Оказалось, там внутри и в самом деле что-то есть. Вадим с Левой поехали в какую-то мастерскую и слепили основание... - А мне-то казалось, что такие вещи делают под бдительным оком седенького профессора... Марина чуть смутилась: - Конечно, это было против правил, но началась бы волокита, а Будды даже не было в инвентарной описи... - Вот видите, я сразу угадал, что Юлия - женщина решительная, - сказал Данил. - Ну, понятно, я бы и сам, наверное, так сделал... Дело вполне житейское. Что там было? Если не карта - значит, текст? - Да, пергамент. На одном из диалектов тайджиутского. Хотя писал, Юлия была уверена, китаец. Тайджиуты - это древний род, впоследствии частично уничтоженный монголами, частично ассимилированный маньчжурами, но уже гораздо позже... Дальнейшие тонкости пропускаем? - Пропускаем, - кивнул Данил. - Там было подробное описание места, где зарыт клад. Что за клад, я не знаю. Я специализировалась больше на археологии, а древние языки - сфера как раз Юлии. Но нужно было еще привязать указания к местности, работа предстояла огромная - все названия изменились не единожды, иные реки давно пересохли. Здесь, в Сибири, это отняло бы много времени, и Юлии повезла пергамент в Москву... - К Елагиным? - Да. Сергей Ипполитович - один из лучших специалистов... "Был", - добавил про себя Данил и промолчал. - А Спаровский? - Бывший Юлин муж? Пожалуй, специалист, профессор считал, что надежды он подавал огромные. Только потом ушел из института и стал делать хорошие деньги на частном преподавании... - Значит, вы организовали компанию пайщиков-концессионеров... - сказал Данил. - Неужели рассчитывали украдкой выкопать все и продать? - Вадим это и предлагал, - с бледной улыбкой сказала Марина. - Только Лева смотрел на вещи гораздо взрослее и реалистичнее... Клад, по Юдиным словам, был богатейший. Даже законные двадцать пять процентов, поделенные на четверых - сумма для меня непредставимая. У Левы были хорошие связи в милиции, собрался организовать все так, чтобы нас не обманули, выплатили... Потом... - она поколебалась, - потом начались ссоры. Вадим настаивал, что клад нужно продать весь, говорил, что кое-чему научился в "Интеркрайте" и знает, как это устроить, хотя бы через вас... Лева предпочитал синицу в руках. Они постоянно ссорились. Юлия звонила очень редко, у нее там все затянулось, а они ссорились, начинали даже ем подозревать. - И тогда на сцене появилась Ларочка Глаголева? Нет? - Вадим ей, видимо, проболтался, - кивнула Марина. - Стал пугать Леву, будто отколется и обойдется без него, что сможет с Лариной помощью доискаться сам... Они сцепились прямо здесь у меня, разбили вазу, Лева ему прилично накидал... Ох, знаете ли, картинка была еще та. Оба поддавшие, Лева пугает его милицией, а Вадим кричит, что возьмет в долю кого-то из глаголевского ведомства и всем устроит кузькину мать... Это было дня за три до того, как Вадима... - Так оно с кладами и бывает, - философски сказал Данил. - В общем-то, как нас учит мировая классика, резаться начинают, стоит только выкопать, но не обязательно... Можно и раньше начать, запросто. А потом пошли убийства? Да? Вы обо всех знаете? - Про Вадима сказал Лева. Тогда-то он и оставил мне телефон, сказал, чтобы я звонила в случае... неожиданностей. - И звонили? - После... субботы. Приезжал старший лейтенант, фамилия, кажется, Клепатов... - Клебанов? - Да, верно... - Вы ему рассказали про клад? - Нет, - решительно мотнула головой Марина. - Все еще не потеряла надежды на Юлию, она-то, я уверена, сможет закончить... При моей-то нищей жизни... - Да я прекрасно понимаю, - сказал Данил. - Чего там... Клебанов как-то касался клада? - Нет. Записал все подробно, пообещал, что они примут меры. "Вообще-то могли и принять, - подумал Данил. - Бортко не впервые через третьи уста предупреждает по-хорошему Беса, когда тот, стервец, заиграется. А налет на эту милую вдовушку (пусть и незаконную вдовушку-то) - дело рук определенно Беса, по грубой работе видно". - Что, в музее так никто и не заметил? - спросил он с интересом. - Никто. Там половину вынести можно, откровенно говоря... - Запомню на будущее, если придется грабить музеи, - сказал Данил. - Вы можете срочно связаться с Юлией? - Да, у меня есть ее домашний телефон. - Вы ей звонили, когда... все это началось? - Да. - И выложили все открытым текстом. - Ну, обиняками, конечно... До она все поняла. Она как раз уезжала куда-то, сказала, позвонит мне сама. - А вам не приходило в голову, что вы ей больше не нужны? - спросил Данил. - Нет, в самом деле, зачем вы ей теперь? Подругами-то вы с ней были при развитом социализме, а с тех пор много воды утекло... - А если я ей верю? - Тогда, конечно... - задумчиво сказал Данил. - Уехать-то куда собирались? - У меня больничный еще на неделю, думала, к маме в Красноярск... - Я вам найду место поближе, - сказал Данил. - Тут у нас за городом есть пансионат, все удобства, а главное - охрана не из бабулек с огурцом в кобуре. Вас как, надо уговаривать, или успели сообразить, что по вашу душу может придти кто-нибудь еще, но гораздо злее? - Не надо меня уговаривать... - она вздохнула и встала - Чемодан уже собрала, что ж... - Лева уже вел переговоры в УВД насчет клада? - Ох, не знаю, - сказала Марина и вымученно улыбнулась. - Я ведь, если вы не забыли, была тихая пристань, а не доверенное лицо, если вам такие тонкости что-нибудь говорят... ...Вообще-то с квартиры Данил прочно собрался съезжать. Были сильные подозрения, что засвечена, но, намотавшись за день, решил все же переночевать в последний раз в старой берлоге. Дверь выдержит любую атаку, подмога в случае чего примчится быстро, главное - не отираться на кухне... В дверь позвонили часов в десять вечера, когда он валялся на диване с детективом незабвенной леди Агаты и не столько читал, сколько похихикивал, представляя Агатиных аристократических убивцев и отравителей на просторах его милой Родины, где им моментально открутили бы головенки, как кутятам... Посмотрел в глазок и, не тревожа рацию, открыл. Ухмыльнулся: - Какие люди - и без охраны... Ну, заходите. Клебанов вошел, остановился посреди прихожей, сунув руки в карманы исторической рыжей кожанки. Сегодня он выглядит еще более упрямым и принципиальным, потому Данил, воздержавшись от ехидных реплик, спросил вполне мирно: - А не выпить ли нам водочки? Он не особенно и удивился, когда опер, чуть заметно кивнув, направился было в кухню. Поторопился тормознуть: - Нет, давайте в комнату. - А... - Да я один, - сказал Данил. Ольга все-таки вернулась к матери, но он, понятно, не стал вдаваться в такие тонкости. А кухни опасался, чтобы не запустили в окно какую-нибудь пакость вроде маленькой аккуратненькой гранатки из портативной "Мухи" - на балконе-то остекление с секретом, любая граната там и рванет, не пройдя в комнату... "Муха" - это вполне во вкусе Беса. А Бес, очень похоже, прослышал краем уха о кладе, только ничего толком не знает... Он, не зажигая света, принес из кухни тарелки, а из холодильника в прихожей - едва початую бутылку кошерной "Выборовой", которой снабжал Януш, поинтересовался: - Вы, часом, не антисемит? - Бог миловал, - сухо отозвался Клебанов. - Вот и отлично. Слеза, - повертел бутылку, всю в наклейках с надписями на иврите. - Хоть мы с вами не иудеи, причаститься стоит - нектар... Разлил по рюмкам. Сначала не сообразил, чем занят Клебанов, потом понял и откровенно фыркнул: старлей выискивал среди сварганенной на скорую руку закуски, не столь уж и изысканной, нечто совсем уж простенькое. - Ну, глупо, - сказал Данил. - Зачем же принципиальность до абсурда доводить? Колбасу вон берите... Выпили. Минутку посидели. Данил с любопытством ждал. - Меня посылают в Чечню, - сказал Клебанов. - Чистить тылы. Завтра полетит сводная группа от трех управлений. - Вот уж, честное слово, это не я, - сказал Данил. - Догадываюсь, - он поднял глаза, поиграл желваками. - Я вам больше не опасен, а? - А вы что, были для меня опасны? - ухмыльнулся Данил и вновь наполнил рюмки. - Что-то не припоминаю... - Где Марина Бурлаченко? - Ну не под асфальтом же... - Данил, подавая пример, опрокинул рюмку. Слушай, давай-ка бросим множественное число, за русским столом не принято как-то... И ответь ты мне на один-единственный вопрос: твои дела передали кому-то другому или закрыли? Клебанов угрюмо молчал. - Господи ты боже мой, - с досадой сказал Данил. - Ты хоть понимаешь, что в Чечне тебе, как манекену, пальнут в спину некие заранее неустановленные личности - и адье? Это они, конечно, хорошо придумали. Отстранять от дела - вонь пойдет, а против исполнения служебного долга в диких теснинах Кавказа не больно-то и попрешь. Заерепенишься - выгонят, только и делов... Хочешь, отмажу? Без всяких меркантильных соображений? - Нет, спасибо. - Честно, без всякой отработки. На кой ты мне сдался, у меня полковники есть... - Я сказал, не нуждаюсь. - Бортко тебя, выходит, сдал, - задумчиво произнес Данил. - Он, конечно, мужик хороший, но беда его в том, что он - начальник. А любой начальник вынужден быть дипломатом, учитывать кучу тонкостей да помнить о куче ниточек, связывающих его с другими начальниками. Это не коррупция и не разорение рядов, это жизнь на грешной земле... А я ведь тебе пошел навстречу тогда - с Есаулом. Хоть и не обязан был. И когда речь зашла об Есауле, ты все-таки хоть капельку служебных тайн, да выдал... - Что тебе нужно? - На кого вы поставили засаду в "Кинг-Конге". Это раз. Все, что тебе известно об убийствах Ивлева, его непутевой супруги и Костерина. Это два. Кто среди ваших шишек влез в наезды на "Интеркрайт" и историю с кладом. Это три. Все. - А зачем? - А затем, что я терпеть не могу, когда всякая сволочь ползет в огород, который я подрядился стеречь, - сказал Данил. - И я им устрою панихиду с танками... - Вот то-то и оно. Не ты им должен устраивать панихиду, а я... - Ну так устраивай, - развел Данил руками. - Бардзо проше! Я тебе мешал? Клебанов медленно надул щеки, шумно выдохнул.
От Будды до старшего лейтенанта
Железная дверь была новехонькая, такое впечатление, что установили ее час назад и даже не успели обмыть. Данил коротко позвонил. Никакой реакции. Посчитал про себя до двадцати и позвонил еще раз, подлиннее. Слышно было, как тихонько распахнулась внутренняя дверь, глазок потемнел - его разглядывали изнутри. Он отступил на шаг и улыбнулся насколько мог обаятельнее. - Кто? Голос был тихий, женский и определенно испуганный. - Бурлаченко Марина Николаевна здесь живет? - светски спросил Данил. - Что вам нужно? Я звонил вам в музей, сказали, вы на больничном... Вам привет передавала Юлия Озеровская, - и добавил истую правду: - я два часа назад прилетел, из аэропорта к вам... Так оно и было. Хоменко вихрем помчал его в древний городок Курчум, лежавший за сто двадцать километров от Баикальска и принадлежавший уже Шантарской области. А оттуда четырежды в день летали в Шантарск самолеты, так что дальше было совсем просто. Он заглянул лишь в контору, выяснил мимоходом что никаких наездов в его отсутствие не происходило, а Кузьмич пребывает на заседании областной думы, отдал пару бытовых распоряжении и занялся этой самой Бурлаченко, числившейся первой в недлинном списке шантарских связей Юлии... - Я сейчас позвоню в милицию... "Интересно", - подумал Данил. И сказал: - Да зачем же в милицию? Я ж не зверь какой, привет вам передать пришел... За дверью то ли всхлипнули, то ли засмеялись: - Опять? "О-ба! - сказал себе Данил. - Был уже кто-то?!" Что делать? Показать удостоверение, отнятое у "Логуна"? Не те нынче времена, чтобы обыватели покорно обмирали при виде одной лишь обложки с золотым тиснением, наверняка попросит показать в раскрытом виде, а как покажешь? - Вас что, обидел кто-то? - спросил он. - Потому и дверь срочно навесили? - Я сейчас позвоню... - Позвоните, - сказал Данил. - Это идея. Я вам даже дам телефончик, можете проверить по книге, если есть у вас книга... Там, правда, другой райотдел, не ваш, но все равно милиция, правда? Спросите капитана Мазуркевича, скажете, что с вами хочет поговорить некто Черский, и он вам объяснит, что человек я вполне приличный, не какой-то там сексуальный маньяк Щекотало... - Какой Черский? Из "Интеркрайта"? - Ага, - сказал он. - У меня даже документ есть. Хотите посмотреть? Достал удостоверение, открыл и поднес поближе к глазку. Распахнулась соседняя дверь, выглянула бабенка средних лет со склочной физиономией. Данил без промедления повернулся к ней, оскалился, щелкнул зубами и тихонько рявкнул: - Гам!!! Лязгнул замок, железная дверь чуть приоткрылась, удерживаемая цепочкой. Соседка-склочница уже захлопнула свою и сейчас, судя по звукам, запирала на все засовы. На Данила уставилось из образовавшейся щели невероятно грозное оружие немецкий красно-зеленый баллончик "Антилог" с перцовым экстрактом. Он, не выдержав, откровенно фыркнул спрятал удостоверение в нагрудный карман, сказал: - Только не стреляйте, ладно? Я как раз без бронежилета, надо же... Но тут же перестал ухмыляться. Молодая женщина, угрожавшая ему баллончиком, была, в общем, симпатичная - светлые пушистые волосы, серые большие глаза. Однако на лице, хоть и искусно подретушированном косметикой, застыла словно бы маска - страх, тоска, боль... Синяк над правой бровью запудрен и замазан, но фиксируется сразу. - Когда вы видели Юлию? Где? - Каюсь, - сказал Данил. - Я ее вообще не видел. Я иногда вру, такая работа, уж не посетуйте. - Наслышана... - Да? А от кого? - От всех сразу... - Может, мы все-таки поговорим? - мягко спросил Данил. - Я вас не собираюсь обижать, честное слово, иначе давно выскочил бы у меня из-за спины какой-нибудь балбес, перекусил бы в два счета вашу цепочку ножницами для металла... Вы - Марина Бурлаченко? - Я. - Впустите? - О чем нам говорить? - Давайте попробуем, может, и найдем точки соприкосновения. Чего не бывает на свете... А захотите выгнать, выгоняйте, я тут же и пойду себе... Нет, позвоните Мазуркевичу, в самом-то деле? К его удивлению, Марина сняла цепочку и чуть отступила. Данил прошел в комнату, быстро огляделся. Книг изрядно, телевизор работает ("Шарп"? Неплохо для бюджетницы), а в остальном - стандартное обиталище не избалованной деньгами, особенно в последние годы, гуманитарной интеллигентки. Большой коричневый чемодан у стола, крышка закрыта, но замки не защелкнуты. Никаких признаков обитания в квартире мужчины либо детей. - Уезжаете? - спросил он непринужденно. Увидел пепельницу кучей окурков и вытащил сигареты, глянул вопросительно. - Да курите... Данил щелкнул зажигалкой, глядя на собеседницу поверх пламени. Положительно, красивая баба, особенно в тугих джинсах и синей летней маечке, под которой ничего больше не наблюдается. Левая рука забинтована, бинт охвачен сетчатой повязкой, - Уезжаете? - повторил он, кивнув на чемодан. - Только не знаю, куда... - она повертела баллончик, словно удивляясь, как эта штука оказалась у нее в руках, отставила и потянулась к сигаретам. - И выходить страшно... - Что они от вас хотели? - А вы? - Давайте сначала определимся, ладно? - сказал Данил. - Я о вас знаю только, что вы подруга Юлии. И работаете в музее. Все. А вот вы обо мне, как выразились, "наслышаны" - и, что меня определенно радует, слышали не одно плохое, иначе дверь ни за что не открыли бы... Знаете, откуда я? - Да. - Ну так вот, у нас случилась чрезвычайно склочная история, как-то незаметно обросшая трупами и загадками прямо-таки в геометрической прогрессии. И обернулось так, что мы, признаться, сторона пассивная, нам эту историю навязали, а потому я обязан из кожи вон вывернуться. И привела дорожка к живущей ныне в Москве Юлии Озеровской, оказавшейся вашей подружкой еще со студенчества... Вот я и пришел. Пугать я вас ничем не собираюсь, а вот помочь, право же, могу, - он говорил, как мог мягче и убедительнее, боясь, что она сорвется в истерику. - Поговорим? - Боже ж мой, во что они меня втравили... - это было произнесено на всхлипе, но видимых слез, к счастью, не последовало. - Кто? Юлия? - И она тоже... Слушайте, а вы можете меня куда-нибудь увезти? - В два счета, - сказал Данил. - Нету меня надежды на милицию... Хоть и обещали... - Да это ж не Америка с ее программой защиты свидетелей, - сказал Данил. Вы, значит, меня совершенно не боитесь... Ну просто прекрасно. У меня там машины, а в машинах орлы, так что кончились все ваши неприятности, я вам гарантирую. Вот только, уж простите, вынужден сказать чрезвычайно пошлую фразу, затрепанную дешевыми романами - мне бы в обмен полную откровенность... - Вы виделись с Юлией? Данил прикинул и рискнул: - Нет. Никто с ней не виделся. Исчезла Юлия... И увидел по ее лицу, что попал в точку - полная готовность кинуться под его спасительные крыла... - Давайте с начала, а? - сказал он. - Галопом пробежимся по основным вехам... Или нет, иногда полезно с конца... Значит, к вам кто-то вломился? - Да. - Как они выглядели? Сколько их было? - Четверо. Все в комбинезонах, в черных капюшонах, знаете, как в кино... И у каждого на рукаве ваша эмблема, конь с солнцем, повыше написано по-русски "Интеркрайт", пониже, по-английски "Сеньюрити". - Наша нашивочка, - сказал Данил. - Но только это не мы... - Я знаю. Сразу догадалась. - Почему? Она отошла к столу, выдвинула ящик и подала ему большую черно-белую фотографию. Пикничок, должно быть, - на заднем плане притухший костер, на чем-то белом - бутылки, тарелки, в кадр попало переднее колесо машины, похоже, "Волги". Четверо: она сама, не в пример красивее и веселее, незнакомый мордатый мужик с нагловатой будкой жуира и нахала, обремененного дипломом, с аккуратной бородой под Высоцкого... и Вадька Ивлев - в самом прекрасном расположении духа. Данил вопросительно поднял брови. - Они спрашивали, кто это, - Марина указала на Вадима. - Очень добивались. Я сказала, пришлось... Они будто смутились чуточку: такое было впечатление, хоть под капюшонами ничего не поймешь. Но ведь ваши его знали бы? - Непременно, - сказал Данил. - Мои орлы просто обязаны держать в памяти некую пачку фотографий - ну, знаете, мало ли что случится, вдруг увидят на улице, что к нашему хулиганье пристало... Бывали прецеденты. - Да, Вадим что-то такое говорил... Он о вас очень хорошо отзывался, Марина попробовала улыбнуться, - с восторгом. Вы этакий... теперь я понимаю. Мужик. А Вадик так пацаном и остался... Расписывал, как у вас поставлено дело, и одно я себе уяснила: что у вас есть, как выражаются, стиль. А это были чересчур УЖ уголовные... - Это они вас? - Данил кивнул на повязку. - Как сказать... Сама ошпарилась. Хотела плеснуть одному кофе в физиономию, а он успел ударить по руке, все на меня и вылилось. Вот синяк - да, толкнули, впечаталась в косяк... Да нет, ничего больше они мне не сделали, только платье порвали напрочь, ножами играли... Данил деликатно помолчал, косясь на экран, - там под тихий звук шла очередная реклама очередного самого честного столичного банка. - А что они искали? Что требовали? И когда нагрянули, кстати? - Неделю назад, в субботу. План они требовали... - План - в смысле "анаша" или в смысле "карта"? - Какая анаша? Конечно, карту... - А у вас была карта? - спросил Данил. - Не было. Вообще не было никакого плана, что я им и пыталась сквозь слезы с соплями объяснить... А они не верили, - ее передернуло. - Перевернули всю квартиру, потом стали уже всерьез раздевать, оторвали провод от лампы, чтобы током... Если бы телефон не зазвонил... - А что такое было связано с телефоном? - У меня под телефоном лежала бумажка, чтобы позвонила... при необходимости. Они видели. Я и заорала, что звонит этот самый человек, что он должен приехать... Они ушли. Обещали что придут еще... - Могут, - сказал Данил задумчиво. - А бумажка-то сохранилась? - Вот... Он бегло глянул и присвистнул: - Ну, я их понимаю... - Кто это? - Бортко Кирилл Борисович - милейший человек, - сказал Данил. - Начальник управления по борьбе с организованной преступностью. Честно вам скажу, спасла вас эта бумажка, не стали они испытывать судьбу, действительно пехота... Кто вам этот телефончик оставил? - Лева... - уголки губ поползли вниз. - Мой... - Друг? - пришел Данил ей на помощь. - Понятно... Ничего ему не было понятно, но вспыхнула вдруг ослепительная догадка. Бог ты мой, вот так завитушки... Это ж, выходит, Марина и есть?.. - Костерин? - чуть ли не вскрикнул он. Марина молча кивнула. Неделю назад, в субботу, соображал он лихорадочно. В то утро неразысканная иномарка писателя Костерина и протаранила. Ах, как изящно все складывается... Не меньше пяти человек были поставлены на уши и носились по Шантарску, разыскивая любовницу покойного детективщнка - а она сидела напротив Данила, малость побитая, крепко изобиженная, но живая. Поистине, дядюшка Случай и тетушка Оказия. Она перехватила его взгляд и горько усмехнулась: - Плакать я не буду, наплакалась, за все вместе... - Поправляйте меня, если я ошибусь, - сказал Данил решительно. - Вы четверо - вы, Юлия, Вадик, Лева - старая компания, еще с томских студенческих времен, потом жизнь, как водится, разбросала. И опять свела. Юлия - человечек решительный, умеет делать себя... с Вадимом у них что, постель была? - Эпизодически. Это еще с томских времен. Потом-то она зацепилась за Москву... собственно, у нас с Левой все тоже было еще в Томске, потом, как вы говорите, разбросало-свело... Только так уж, должно быть, сложилось, что я, несмотря на всех его баб, самый лучший кандидат на роль тихой пристани... понимаете? - Господи, что тут непонятного... Значит, клад есть? - Должен быть, - сказала Марина. - Юлия... Данил вскочил. В два прыжка оказался рядом с телевизором и увеличил громкость. - ...некоторые источники связывали Карема Бароева с организованной преступностью, считая его одним из крестных отцов мафии, - в наигранном ужасе пучила глазенки беленькая дикторша с сексопильным вырезом блузочки. - Во всяком случае его убийство, как считают представители правоохранительных органов, несло все черты заказного... ...Карема Бароева по прозвищу "Интернационал", Дернули из снайперской винтовки. Средь бела дня. Хотя и не на самой оживленной столичной улице. Выстрела никто не услышал. Карем шел к предупредительно распахнутой дверце черного "Бентли", КОТОРУЮ держал один из мальчиков в галстуках и безукоризненных костюмах потом словно споткнулся вдруг, стал заваливаться, двое ближайших телохранителей надрессированные по методике охраны президента США, моментально затолкнули его в машину, и она рванула с места. Те, из второй, уже озирались, держа пушки наготове, но вокруг все было совершенно тихо и благостно, ни малейшего шевеления, а открытых окон вокруг насчитывалось десятка два - и они, прыгнув в "Мерес", рванули следом за машиной босса. А в "Бентли" уже не оставалось никаких неясностей, Карем, мертво нелепо переваливался на сиденье черной машины, с отчаянным визгом тормозов срезавшей углы, глядя в никуда открытыми глазами, и на виске у него, буквально под самыми темными волосами первыми серебристыми ниточками седины, чернело аккуратное входное отверстие, совершенно не кровоточившее... Данил убрал звук и обернулся к ней: - Продолжим... - Что случилось? - Ничего, показалось, знакомая фамилия... Ошибся. Значит никакой карты нет, но клад тем не менее есть... Вот теперь можно и с начала, мы довольно-таки изящно соскользнули от конца к началу... Что нашли, кто нашел? - Месяц назад Юлия прилетела в Шантарск поработать в музее. Не в первый раз уже. Вас интересует тема ее диссертации? - А с находкой это связано? - Нет. - Тогда пропускаем, - сказал Данил. - Будда стоял у нас в запаснике. Особого интереса статуэтка не представляла, таких известно множество, в экспозиции не хватало места и для более любопытных экспонатов... сколько я знаю, он туда попал еще до войны, когда закрывали повсюду буддинские дацаны. Что-то уничтожали на месте, что-то попадало в музей. Так и забыли. В любых запасниках масса подобных вещичек, самых разных, учет сплошь и рядом не верится. Даже в столицах были случаи, еще до нынешнего разгула, когда гораздо более ценные экспонаты преспокойно выносили украдкой, и никто не замечал... Юлия его увидела, когда мы "уплотнялись". - Это когда у вас оборотистые ребятки арендовали полмузея под мебельный салон? - Да. Обещали сделать ремонт, у музея же ни копейки... Одним словом, стали уплотняться, из четырех комнат сносили все в одну, там Юлия их... его и увидела. Знаете, в статуэтках Будды частенько делали тайники. Туда клали мощи, священные тексты, всякие предметы, представляющие теперь для науки определенный интерес. Вот она и решила просветить статуэтку рентгеном. Вадим ей где-то устроил. Оказалось, там внутри и в самом деле что-то есть. Вадим с Левой поехали в какую-то мастерскую и слепили основание... - А мне-то казалось, что такие вещи делают под бдительным оком седенького профессора... Марина чуть смутилась: - Конечно, это было против правил, но началась бы волокита, а Будды даже не было в инвентарной описи... - Вот видите, я сразу угадал, что Юлия - женщина решительная, - сказал Данил. - Ну, понятно, я бы и сам, наверное, так сделал... Дело вполне житейское. Что там было? Если не карта - значит, текст? - Да, пергамент. На одном из диалектов тайджиутского. Хотя писал, Юлия была уверена, китаец. Тайджиуты - это древний род, впоследствии частично уничтоженный монголами, частично ассимилированный маньчжурами, но уже гораздо позже... Дальнейшие тонкости пропускаем? - Пропускаем, - кивнул Данил. - Там было подробное описание места, где зарыт клад. Что за клад, я не знаю. Я специализировалась больше на археологии, а древние языки - сфера как раз Юлии. Но нужно было еще привязать указания к местности, работа предстояла огромная - все названия изменились не единожды, иные реки давно пересохли. Здесь, в Сибири, это отняло бы много времени, и Юлии повезла пергамент в Москву... - К Елагиным? - Да. Сергей Ипполитович - один из лучших специалистов... "Был", - добавил про себя Данил и промолчал. - А Спаровский? - Бывший Юлин муж? Пожалуй, специалист, профессор считал, что надежды он подавал огромные. Только потом ушел из института и стал делать хорошие деньги на частном преподавании... - Значит, вы организовали компанию пайщиков-концессионеров... - сказал Данил. - Неужели рассчитывали украдкой выкопать все и продать? - Вадим это и предлагал, - с бледной улыбкой сказала Марина. - Только Лева смотрел на вещи гораздо взрослее и реалистичнее... Клад, по Юдиным словам, был богатейший. Даже законные двадцать пять процентов, поделенные на четверых - сумма для меня непредставимая. У Левы были хорошие связи в милиции, собрался организовать все так, чтобы нас не обманули, выплатили... Потом... - она поколебалась, - потом начались ссоры. Вадим настаивал, что клад нужно продать весь, говорил, что кое-чему научился в "Интеркрайте" и знает, как это устроить, хотя бы через вас... Лева предпочитал синицу в руках. Они постоянно ссорились. Юлия звонила очень редко, у нее там все затянулось, а они ссорились, начинали даже ем подозревать. - И тогда на сцене появилась Ларочка Глаголева? Нет? - Вадим ей, видимо, проболтался, - кивнула Марина. - Стал пугать Леву, будто отколется и обойдется без него, что сможет с Лариной помощью доискаться сам... Они сцепились прямо здесь у меня, разбили вазу, Лева ему прилично накидал... Ох, знаете ли, картинка была еще та. Оба поддавшие, Лева пугает его милицией, а Вадим кричит, что возьмет в долю кого-то из глаголевского ведомства и всем устроит кузькину мать... Это было дня за три до того, как Вадима... - Так оно с кладами и бывает, - философски сказал Данил. - В общем-то, как нас учит мировая классика, резаться начинают, стоит только выкопать, но не обязательно... Можно и раньше начать, запросто. А потом пошли убийства? Да? Вы обо всех знаете? - Про Вадима сказал Лева. Тогда-то он и оставил мне телефон, сказал, чтобы я звонила в случае... неожиданностей. - И звонили? - После... субботы. Приезжал старший лейтенант, фамилия, кажется, Клепатов... - Клебанов? - Да, верно... - Вы ему рассказали про клад? - Нет, - решительно мотнула головой Марина. - Все еще не потеряла надежды на Юлию, она-то, я уверена, сможет закончить... При моей-то нищей жизни... - Да я прекрасно понимаю, - сказал Данил. - Чего там... Клебанов как-то касался клада? - Нет. Записал все подробно, пообещал, что они примут меры. "Вообще-то могли и принять, - подумал Данил. - Бортко не впервые через третьи уста предупреждает по-хорошему Беса, когда тот, стервец, заиграется. А налет на эту милую вдовушку (пусть и незаконную вдовушку-то) - дело рук определенно Беса, по грубой работе видно". - Что, в музее так никто и не заметил? - спросил он с интересом. - Никто. Там половину вынести можно, откровенно говоря... - Запомню на будущее, если придется грабить музеи, - сказал Данил. - Вы можете срочно связаться с Юлией? - Да, у меня есть ее домашний телефон. - Вы ей звонили, когда... все это началось? - Да. - И выложили все открытым текстом. - Ну, обиняками, конечно... До она все поняла. Она как раз уезжала куда-то, сказала, позвонит мне сама. - А вам не приходило в голову, что вы ей больше не нужны? - спросил Данил. - Нет, в самом деле, зачем вы ей теперь? Подругами-то вы с ней были при развитом социализме, а с тех пор много воды утекло... - А если я ей верю? - Тогда, конечно... - задумчиво сказал Данил. - Уехать-то куда собирались? - У меня больничный еще на неделю, думала, к маме в Красноярск... - Я вам найду место поближе, - сказал Данил. - Тут у нас за городом есть пансионат, все удобства, а главное - охрана не из бабулек с огурцом в кобуре. Вас как, надо уговаривать, или успели сообразить, что по вашу душу может придти кто-нибудь еще, но гораздо злее? - Не надо меня уговаривать... - она вздохнула и встала - Чемодан уже собрала, что ж... - Лева уже вел переговоры в УВД насчет клада? - Ох, не знаю, - сказала Марина и вымученно улыбнулась. - Я ведь, если вы не забыли, была тихая пристань, а не доверенное лицо, если вам такие тонкости что-нибудь говорят... ...Вообще-то с квартиры Данил прочно собрался съезжать. Были сильные подозрения, что засвечена, но, намотавшись за день, решил все же переночевать в последний раз в старой берлоге. Дверь выдержит любую атаку, подмога в случае чего примчится быстро, главное - не отираться на кухне... В дверь позвонили часов в десять вечера, когда он валялся на диване с детективом незабвенной леди Агаты и не столько читал, сколько похихикивал, представляя Агатиных аристократических убивцев и отравителей на просторах его милой Родины, где им моментально открутили бы головенки, как кутятам... Посмотрел в глазок и, не тревожа рацию, открыл. Ухмыльнулся: - Какие люди - и без охраны... Ну, заходите. Клебанов вошел, остановился посреди прихожей, сунув руки в карманы исторической рыжей кожанки. Сегодня он выглядит еще более упрямым и принципиальным, потому Данил, воздержавшись от ехидных реплик, спросил вполне мирно: - А не выпить ли нам водочки? Он не особенно и удивился, когда опер, чуть заметно кивнув, направился было в кухню. Поторопился тормознуть: - Нет, давайте в комнату. - А... - Да я один, - сказал Данил. Ольга все-таки вернулась к матери, но он, понятно, не стал вдаваться в такие тонкости. А кухни опасался, чтобы не запустили в окно какую-нибудь пакость вроде маленькой аккуратненькой гранатки из портативной "Мухи" - на балконе-то остекление с секретом, любая граната там и рванет, не пройдя в комнату... "Муха" - это вполне во вкусе Беса. А Бес, очень похоже, прослышал краем уха о кладе, только ничего толком не знает... Он, не зажигая света, принес из кухни тарелки, а из холодильника в прихожей - едва початую бутылку кошерной "Выборовой", которой снабжал Януш, поинтересовался: - Вы, часом, не антисемит? - Бог миловал, - сухо отозвался Клебанов. - Вот и отлично. Слеза, - повертел бутылку, всю в наклейках с надписями на иврите. - Хоть мы с вами не иудеи, причаститься стоит - нектар... Разлил по рюмкам. Сначала не сообразил, чем занят Клебанов, потом понял и откровенно фыркнул: старлей выискивал среди сварганенной на скорую руку закуски, не столь уж и изысканной, нечто совсем уж простенькое. - Ну, глупо, - сказал Данил. - Зачем же принципиальность до абсурда доводить? Колбасу вон берите... Выпили. Минутку посидели. Данил с любопытством ждал. - Меня посылают в Чечню, - сказал Клебанов. - Чистить тылы. Завтра полетит сводная группа от трех управлений. - Вот уж, честное слово, это не я, - сказал Данил. - Догадываюсь, - он поднял глаза, поиграл желваками. - Я вам больше не опасен, а? - А вы что, были для меня опасны? - ухмыльнулся Данил и вновь наполнил рюмки. - Что-то не припоминаю... - Где Марина Бурлаченко? - Ну не под асфальтом же... - Данил, подавая пример, опрокинул рюмку. Слушай, давай-ка бросим множественное число, за русским столом не принято как-то... И ответь ты мне на один-единственный вопрос: твои дела передали кому-то другому или закрыли? Клебанов угрюмо молчал. - Господи ты боже мой, - с досадой сказал Данил. - Ты хоть понимаешь, что в Чечне тебе, как манекену, пальнут в спину некие заранее неустановленные личности - и адье? Это они, конечно, хорошо придумали. Отстранять от дела - вонь пойдет, а против исполнения служебного долга в диких теснинах Кавказа не больно-то и попрешь. Заерепенишься - выгонят, только и делов... Хочешь, отмажу? Без всяких меркантильных соображений? - Нет, спасибо. - Честно, без всякой отработки. На кой ты мне сдался, у меня полковники есть... - Я сказал, не нуждаюсь. - Бортко тебя, выходит, сдал, - задумчиво произнес Данил. - Он, конечно, мужик хороший, но беда его в том, что он - начальник. А любой начальник вынужден быть дипломатом, учитывать кучу тонкостей да помнить о куче ниточек, связывающих его с другими начальниками. Это не коррупция и не разорение рядов, это жизнь на грешной земле... А я ведь тебе пошел навстречу тогда - с Есаулом. Хоть и не обязан был. И когда речь зашла об Есауле, ты все-таки хоть капельку служебных тайн, да выдал... - Что тебе нужно? - На кого вы поставили засаду в "Кинг-Конге". Это раз. Все, что тебе известно об убийствах Ивлева, его непутевой супруги и Костерина. Это два. Кто среди ваших шишек влез в наезды на "Интеркрайт" и историю с кладом. Это три. Все. - А зачем? - А затем, что я терпеть не могу, когда всякая сволочь ползет в огород, который я подрядился стеречь, - сказал Данил. - И я им устрою панихиду с танками... - Вот то-то и оно. Не ты им должен устраивать панихиду, а я... - Ну так устраивай, - развел Данил руками. - Бардзо проше! Я тебе мешал? Клебанов медленно надул щеки, шумно выдохнул.