Бушков Александр Александрович. На то и волки-1

Попав конечностью хотя бы в одну, незваный гость имел на выбор две возможности: либо удушиться, пытаясь вырваться либо орать во всю глотку, что он сдается. Были еще натяжки от германских сигнальных мин, способных устроить неплохой фейерверк со звуковыми эффектами. Через забор, в общем, не прорваться, любая группа застрянет там безнадежно. Выход подземного туннеля, кончавшегося метрах в пятидесяти за оградой, снаружи хорошо замаскирован, и его так просто не откроешь. Остается парадный вход - ворота. Скоро должен появиться кто-то знакомый, кому вроде бы и нечего делать здесь в эту пору, но складное объяснение у него, конечно же, найдется такое, которому никто не у дивится...-Нет, ну все-таки кто? Если бы знать заранее, не стоило и огород городить... Он еще раз прошелся вдоль "зеленого пояса" и направился к коттеджу. Обстановка там царила самая непринужденная. На экране героически преследовал кого-то скуластый, как тохарец, Клинт Иствуд, размахивая устрашающим калибром. Но боевик никто не смотрел, Юлия устроилась в глубине комнаты и лениво пригубляла коньяк, определенно наслаждаясь некоторой жизненной устроенностью. Данил сел с ней рядом, дежурно улыбнулся, налил себе на самое донышко, смочил губы и принялся наблюдать, как Марина, раскрасневшаяся от пары добрых стопарей доброго нектара, атакует исламского человека Ираджа, а тот отмахивается небрежно и снисходительно, как командос, вынужденный провести шутей-ную схватку с детсадовцами. - Но у вас же для развода достаточно что-то сказать - и пожалуйста... - И непременно при свидетелях, - уточнил Ирадж. - Но к этому есть дополнения: муж обязан выдать разведенной жене все ее драгоценности, приданое и личные деньги, если она такие заработала, и потом содержать пристойно до конца жизни и ее, и детей, если есть дети... - А, если он не захочет? - Как он не захочет? - Ирадж удивился всерьез. - А шариат? Марина откинулась в кресле, обдумывая новую атаку. Данил рассеянно смотрел на ее высоко открытые ноги и думал, что Лара оказалась права на все сто. В постели все шло прекрасно, ему редко встречались женщины, в которых так легко было бы входить, словно в теплый ручей - но ведь непременно рано или поздно приходит пора разговоров, женщина начинает вести себя, держаться... Как искусно она ни сплетает сети, на дороге к пятому десятку многое начинаешь предугадывать безошибочно. Экстравагантная генеральская доченька все срисовала точно - Марина мягко и непринужденно начала внушать ему, что прямо-таки жаждет обрести в его лице тихую пристань. Данил столь же мягко (как-никак чуть ли не пленница, чуть ли не военный трофей) пытался дать ей понять, что корабли в тихую пристань пускает с большим разбором, на временную стоянку - но она, конечно же была уверена, что правила пишутся только ради присовокупления к ним в дальнейшем исключений... Словом, шел старый, как мир, поединок между бабой, стремящейся окрутить, и мужиком, стремящимся выпрыгнуть в окно. Перемежаемый, слава Аллаху, неплохим сексом, что пока как-то и примиряло... - А зачем вы собираетесь убить Салмана Рушди? Это же средневековая дикость... - Вы никогда не слышали таких слов - "святотатство" и "богохульство"? уже совсем серьезно спросил Ирадж. - Фанатик - тот, кто рушит чужие храмы, а если защищаешь свои у себя дома, нужно какое-то другое слово... Я вам объясню совсем коротко. Каждый мусульманин верит, что Коран написал пророк Мухаммед по слову Аллаха. А Рушди... У него герой, в котором человек ислама сразу угадает Мухаммеда, пишет книгу, в которой человек ислама сразу угадает Коран. И по Рушди, некоторые суры Корана человеку этому вложил в разум нс Аллах, а сатана... Вам понравилось бы, напиши кто у вас такой роман, где получается, что один из четырех ваших апостолов был не апостол, а сатана в образе пророка? Или вы, христиане, стали такими равнодушными, что для вас и богохульство не богохульство? - от волнения он стал заниматься и подыскивать слова, сразу почувствовался акцент. - Мы же не заставляем англичан ломать у себя церкви и ставить мечети, почему они говорят, что мы - сневе... средневековые фанатики? Нельзя прощать святотатства... - Бросьте, ребята, - сказал Данил миролюбиво. - Мариночка, не устраивай ты столкновения культур... - У нас все подписывали письмо в защиту Рушди... - Году в девяносто первом? - хмыкнул Данил. - Ага. - А романчик его вы читали? - не дождавшись ответа, он фыркнул громче. Нельзя, милые мои, гадить в храме, вот и весь сказ. А если нагадил, будь готов, что тебе хребет сломают... - перегнулся с кресла, дотянулся до гитары и тихо прошелся по струнам: - В красном сне, в красном сне, в красном сне бегут солдаты те, с которыми когда-то был убит я на войне... Не было настроения, и он положил гитару назад. - Сколько у вас людей? - тихо спросила Юлия. - У меня есть я, - ответил он тем же полушепотом. - А остальное приложится. - Они уже копают... - Тем лучше, - сказал Данил. - Вот пусть и выкопают все, меньше возни. Копальщиков только жалко... - Думаете... - Один милый дядя, тот самый, что присматривает за раскопками, успел здесь наследить и познакомиться со мной заочно, - сказал Данил. - У него вполне объяснимая, но поганая привычка - не оставлять свидетелей. И я крепко подозреваю, что он этой привычке не собирается изменять и впредь... - Но там же несколько десятков человек... - А вы никогда не слышали про исторические примеры? Интересно, скольких положили чингисхановские маршалы? - он усмехнулся: - А то давайте прорываться к высоким властям, доказательствами размахивать... Что, не хочется прятать в карман заляпанное свежей кровью золотишко? Передумали? - Нет, но... - Но вечная интеллигентская дилемма, - сказал Данил. - И сесть и съесть... - Вы-то не лучше... - А я говорил, что я - лучше? Не припомню что-то... Знаете, я бы все же наверное свалял дурака и попытался их спасти. Но спасти их, боюсь, невозможно. Я думал... Даже со всеми нашими бумагами не хватит времени, чтобы раскачать маховик и сдвинуть механизм. Там другая область, другой военный округ, другое... баронство. - Как это? - Потом когда-нибудь объясню, если будет время. Такое можно провернуть только через Москву, а мне не двадцать лет, и я не идеалист. - Лара говорила, ее отец собирается в Москву... - Ничего он там не добьется. Не хватит времени, - отмахнулся Данил. - А здешнему спецназу он не командир. Я же говорю, все взвесил. В лучшем случае все золото загребет кто-то другой, только и делов... Так что привыкайте к мысли: сволочи мы с вами, что поделать. Можно валить на жизнь, страну, время и ситуацию, помогает, говорят... И все же, скажу вам честно, я попытаюсь придумать вариант, по которому можно попробовать спасти этих дурачков с лопатами... - А что, есть такой вариант? - Попробую поискать, - сказал Данил. - Для очистки совести. Есть же в нас немножко совести, как полагаете? Бумаги вы мне отдали, не кидаете таких взглядов, будто ждете, что вот-вот пальну вам в спину... Они говорили почти шепотом. Марина с Ираджом внимания на них не обращали увлеченно дискутировали, сколько христианских святых, только под другими именами, почитает ислам. - А куда было деваться бедной женщине? - пожала плечами Юлия. - Пришлось рискнуть... Между прочим, я не новичок в тайге, можете меня взять с собой. - А я вот как раз сто лет в тайге не был, - признался Данил, - Судорчага у нас была деревенька таежная, но я, как забрили лоб, так с тех пор и не собирался глубоко в чащобу. Память, правда, осталась... Он вынул из внутреннего кармана куртки полученный от Юлии еще в машине пакет. В десятый раз сравнил с собственными картами. Спрятал назад и задумчиво сказал: - Какая-то дорога должна быть, не собираются же они вывозить все вертолетами... - Почему бы и нет? - Вертолетчики - лишняя болтовня, - сказал Данил. - Нельзя же, в самом деле, резать всех встречных и поперечных по старому монгольскому обычаю, даже для нынешнего времени получится перебор. В том районе - войска ФКГЗ, под каким-нибудь предлогом выставили оцепление на дальних подступах... Я бы на их месте посадил пару-тройку доверенных шоферов и гнал грузовики прямиком до Байкальска. А там - - военный аэродром, следы теряются окончательно. Потом... Внезапно погасло все - экран телевизора, люстра, лампа на их столике. И одновременно откуда-то неподалёку донёсся короткий грохот. Темнота ударила по глазам, Данил моментально зажмурился, а когда через пару секунд посмотрел в окно, почти ничего не увидел - квадрат чуть более бледного сумрака, только и всего. Света не было во всем пансионате. Авария на подстанции? Или? Аварийный дизель запустят минут через пять... Он встал, вынул пистолет и загнал патрон в ствол. В темноте послышался спокойный голос Ираджа: - Это нападение? - Не знаю, - сказал Данил сквозь зубы. Коснулся кармана, убедился, что обе запасных обоймы на месте. - Возьми автомат из шкафа. Твоя задача - в случае чего увести женщин подземным ходом. Все помнишь насчет замка? - Все. Стукнула дверца, мигом позже лязгнул взводимый автоматный затвор. Обе женщины сидели тихо, как мышки. - До лесу в темноте не плутайте, - сказал Данил. - Пройдите по оврагу, затаитесь где-нибудь около и ждите. Он вышел, ухитрившись ни обо что по дороге не споткнуться. Постоял у крыльца, прислушался. У ворот и у двухэтажного домика обслуги метались лучи фонариков, люди негромко перекликались, кто-то побежал вглубь территории, к мастерским, где располагался дизель. Данил услышал приближающийся мощный гул. И тут же яростно залаяли собаки. Пистолетный выстрел у ворот! В следующую секунду темноту вспорол луч сильного прожектора, взвыл мотор, и, перекрывая его гул, отчаянно заскрежетало железо. Ворота вылетели. Луч ударил вправо-влево - "как гиперболоид", мелькнула идиотская мысль - и раздался грохот пулеметных очередей. В ворота ворвался бронетранспортер, окаймленный вспышками очередей из боковых амбразур. Звенели, вылетая, стекла, стучали подошвы, кто-то жутко заорал и затих. Данил выхлестнул локтем стекло и крикнул внутрь: - Ирадж, уходите к туннелю! У ворот вспыхнула перестрелка, автоматные очереди и хлопки пистолетов едва слышны были за неустанно работавшим пулеметом. Данил дернулся было туда и остался на месте. Мимо него пробежал Ирадж, подталкивая женщин. Высоко над головами противно визгнули пули - но их пока что не засекли. От ворот в сторону коттеджей вели беспорядочный огонь не менее десятка автоматов. Данил выхватил рацию, торопливо нажал кнопки, но тут же понял, что в этом грохоте ничего не услышит. Струя ослепительно-желтого пламени - и вспыхнул ближайший к воротам коттедж. Одноразовый огнемет... На фоне пламени мелькнули бегущие - и тут же, остановленные очередями на бегу, нелепыми куклами распластались на асфальте. Такого просто не могло случиться - но бронетранспортер помаленьку продвигался вглубь, поливая огнем все вокруг, горели уже три коттеджа и кирпичная сторожка у ворот, раздался вопль, не разобрать, собачий или человеческий. Меж пылающих домиков мелькали деловито наступавшие, пригнувшиеся фигуры. Данил, держа пистолет обеими руками, прицелился и плавно нажал на спуск. Человек беззвучно согнулся, упал. Рядом сваляйся второй. Данил растянулся на земле, и вовремя - над головой разлетелись стекла, по бревнам домика глухо забарабанили крупнокалиберные пули. Его засекли почти сразу же. Он пополз назад, держась так, чтобы коттедж оказался меж ним и атакующими. Не было ни страха, ни недоумения некогда... Вспыхнули гаражи, оттуда змейками расползалось пламя - тек бензин из пробитых баков, сейчас рванет... Рвануло. Желто-черные, тяжелые клубы пламени повалили к небу, словно обретшая невесомость лава. Становилось все светлее. Судя по стрельбе, всякое сопротивление у ворот было полностью подавлено, бронетранспортер рычал все ближе, шаря прожектором, изредка выпуская короткую очередь. Над Данилом вновь шлепнули в стену пули, уже пониже. Заметили? Он уже был у Другого коттеджа, прицелился в крайне неосмотрительно подвернувшегося под пулю человека в камуфляже, но опустил пистолет. Теперь он кое-что понимал. И главное было - выбраться отсюда, выбраться и отомстить... Взрыв, раздавшийся сзади, шел словно бы из-под земли, тяжело, упруго ворохнулся, ища выхода - и нашел, совсем рядом затрещали, выгибаясь наружу, Доски. Рассыпалась крыша крохотного, изящного теремка роде тех, что стоят на детских площадках - этот якобы колодец прикрывал вход в туннель, и теперь, Данил видел, осел бесформенной грудой обломков. Никаких сомнений, это... Он взревел, как зверь - и тут же вжался лицом в холодную, сыроватую землю, душа крик. Это рванул подземный ход... Две мины сработали-такн - и высоко над лесом взлетели завывающие нелюдским посвистом пронзительно-зеленые ракеты, медленно поплыли к земле, разбрасывая веера искр, свистя... Бронетранспортер пятился, выплевывая огонь, пробегавшие меж пылающих коттеджей фигуры оттягивались следом. Кое-где еще стреляли, очередь прошлась по окнам домика для обслуги, разорвалась граната, вызвав новый пожар - но они, безусловно, уходили, торопливо лезли на броню, слышно было, в промежутках меж выстрелами - слух у него в момент смертельной опасности, как случалось не раз, обострился необычайно - как скребут по бортам подкованные ботинки, как пронзает воздух разбойничий посвист. И восьмиколесное стальное чудище, на прощанье щедро разбрызгав окрест свинец, задним ходом выкатилось в ворота - словно хищный кальмар втянул щупальце. И стало очень тихо, только пламя трещало, яростно горели добротные сухие бревна коттеджей, выбрасывая в ночное небо завивавшиеся спиралями фонтаны искр. Потом где-то слева заголосили женщины. Мелькнула сторожко кравшаяся фигура, вжавшая голову в плечи. Данил приподнялся и тихо свистнул. Человек шарахнулся, всмотрелся и слепо пошел на него, раскачиваясь, дергая головой. Узнав, Данил спрятал пистолет. Прислушался - рычания бронетранспортера уже не слышно, словно он растворился во мраке. Вытащил рацию, встряхнул. Слышно было, как внутри что-то брякает, свободно перекатываясь. Данил размахнулся, швырнул ее прочь. Не было ни чувств, ни мыслей. Теперь он знал. Совершенно точно. И понимал, как жестоко обманулись они с Фролом, полагая самонадеянно, что новых фигур на доске не может прибавиться, что играть до скончания века придется привычным набором. Конечно, прежние бароны с такой проблемой не сталкивались, но это не оправдание, нельзя было, посчитав себя хозяевами жизни, забыть о некоторых свойствах человеческой психологии, о вечном, как мир, искусе - переделить еще раз... Дядя Миша натолкнулся на него грудью, Данил сгреб его за ворот и закатил парочку хороших оплеух. Подействовало. Старый лагерный сиделец немного оклемался. Оглянувшись, Данил рассмотрел в зареве пожарища, что забор обрушился там, где под ним пролегал подземный ход. Все завалено, образовалась словно бы длинная ложбина, уходящая во мрак... "шнуровой" заряд? Очень похоже. Протянули во всю длину хода, с небольшими промежутками, пластиковую колбаску, набитую чем-то вроде... что у нас проще всего достать? "Семрокс", конечно. Присобачили натяжку изнутри к выходному люку, и стоило потянуть его на себя... Да, именно так, взрыв словно бы катился к Данилу, а не наоборот. Несколько взрывателей. Детонация. Люди моментально погибли еще до того, как все рухнуло - от зажатой в бетонной трубе взрывной волны. Погибли. Люди. Он не питал иллюзий и глупых надежд. Хуже всего было, что мозг работал послушно и бесстрастно, как арифмометр. Погибли, все трое... - Командир, я такого и по зонам не видал... - дядю Мишу все еще потряхивало. - Бля, есть бог, успел в бочку прыгнуть, на въезде, у пожарного щита... - он, действительно, был мокрехонек Данил только сейчас осознал. - Этот амбар колесами прямо по собакам проехал, потом по трупам только брызги... - Тихо! - Данил встряхнул его, держа вытянутой рукой. - Ну, оклемался? Ближе к воротам мелькнул робкий луч фонарика - конечно, остались живые... - Кто приезжал после десяти вечера? - спросил Данил. И, не дожидаясь ответа, сам назвал фамилию. - Да? (дядя Миша закивал). Лазили в туннель? Ах, проверяли... - Смотри, ходят парни... Двое... Витек, точно... - Цыц! - сказал шепотом Данил. - Сейчас понаедут луноходы, если не ошибаюсь, а я теперь не ошибусь... - Надо делать ноги... - Ноги буду делать я, - сказал Данил. - Потому что меня тоже прикончили, я труп, понял? Я полез в туннель с персом и обеими бабами, ясно тебе? А ты прикрыл за нами дверь и потом только забрался в бочку, а тут и рвануло... Вон она, бочка, кстати как нарочно для тебя приготовлена. Понял? Понял, спрашиваю? - Да понял... Рисково играешь, начальник... - Где там... - Данил усмехнулся, чувствуя, как отпадает с лица засохшая грязь. - Если он думает, что я покойник, где ж тут риск? Ты, главное, не подведи, Христом-богом прошу, дядь Миша, а то, чем хочешь клянусь, потроха выну по порции... - Да я что? Впервые горбатого лепить, что ли? Нарисую в лучшем виде, только не сунули бы на нары... - Тебя-то за что? Чистый ведь... А сунут - вытащу. Но денек мне просто-таки необходимо побыть покойником... - он оглянулся. - Ага, забегали живее... Еще заметят, чего доброго, живого-то покойничка... Я пошел. Смотри, не подведи... Пригибаясь, осторожно ступил в рыхлую землю, сразу же провалился чуть ли не по колено. Это было, как брести по болоту. Приходилось стучать осторожно, каждый раз щупая ногой. Подошва то проваливалась еще глубже, по натыкалась на обломок толстостенной бетонной трубы ноги соскальзывали, один раз он чуть ли не по бедро провалился и едва высвободился. "Полоса препятствий", слава богу, накрылась на этом участке полностью - но для пущей надежности он передвигался чуть ли не с черепашьей скоростью. Оказавшись за забором, свернул влево, с облегчением почувствовав под ногами совершенно твердую землю. И побрел по темному лесу, чутко прислушиваясь, держа руки перед лицом, чтобы не выколоть глаза, напоровшись на сук, забирая к тракту - перепачканный грязью человек с итальянским пистолетом на поясе и лежащими в кармане куртки документами, мечтой историков, где на карте была четко обозначена всеми забытая за семьсот с лишним лет, набитая проклятым золотом могила Чингисхана...
   Глава двадцать пятая
   Беспокойное бытие живого мертвеца
   Живые покойники шатаются по улицам не в одних лишь телеужастиках. Попадаются и в жизни, даже в Сибири. Живым покойником трудновато и странновато быть только первые полчаса. Потом как-то незаметно привыкаешь, в особенности если такое положение следует срочно использовать с максимальной выгодой. Данил, два с лишним часа пробираясь к дому сначала темным лесом, а потом окраинными улицами, успел уже свыкнуться с новой ролью. И не зажигал света в квартире, вымывшись и улегшись спать во мраке, как покойнику и полагается - свет могли заметить, а это совсем ни к чему... В этом новом положении, как ни странно, как ни вспоминай вчерашние тягостные гнусности, обнаружилась своего рода пикантность. Честное слово. Будто оказался на иной планете. За ним не таскалась охрана, и по улицам он не ехал на машине, а шагал пешком - отчего улицы казались чуточку незнакомыми. Пытался было добраться до места на троллейбусе - но давно отвык, оказалось, от общественного транспорта. Окружающие умело ввинчивались в малейшие промежутки меж телами соседей, толкались привычно-изощренно, а Данил, несмотря на всю свою выучку, растерянно болтался посреди водоворота локтей, спин, энергично действовавших задницами расплывшихся баб, старушек, способных продавить почище здорового мужика, - болтался словно пробка в быстром ручейке. К тому же локти и бока все время попадали ему по кобуре, казалось, она вот-вот оторвется с ремня, а сумку, где лежала "Беретта", постоянно заклинивало меж ближайшими соседями. Он наконец сообразил, что последние годы жил в совершенно другом мире - но к тому времени был сыт по горло оскорблениями и тычками, а в один прекрасный миг понял вдруг, что вот-вот ввяжется в бессмысленную свару. И выскочил, не доехав примерно трети пути. На улице стало полегче, тут на тебя никто не обращал внимания, все равно, спешил ты или торчал столбом. Данил купил газету, сунул в карман, съел импортное мороженое у бело-синего киоска, украшенного забубенным пингвином - и отправился дальше. Никакой особой маскировки он применять не стал - да и где раздобыл бы, отрезанный от "костюмерной", накладную бороду или мундир капитана второго ранга? - поэтому всего лишь надел очки с простыми дымчатыми стеклами (тут Логун прав, здорово меняют внешность) да легкую белую кепочку, каких никогда прежде не носил из-за давней нелюбви ко всяким головным уборам. К месту встречи прибыл загодя, в пятнадцать минут восьмого. Замешался в толпу на остановке и маневрировал там, держась на периферии. Дядю Мишу, вылезшего из шестого троллейбуса, засек сразу и в отдалении шел за ним до парка с бюстом Шишкова но слежки не обнаружил. Сделав контрольный круг, подошел к скамейке и уселся рядом. Верный бандюга выглядел скверно, словно с лихого похмелья - обвисли мешки под глазами, глаза воспаленные, небрит. Одет, правда, неплохо, так что тихо беседовавшая на скамейке парочка внешним видом вполне сочеталась и внимания на них не обращали. - Хана нашей санатории, - сказал дядя Миша, неуклюжими пальцами вспарывая сигаретную обертку. - Будто Мамай прошел. Половина выгорела, а что целым осталось, побито пулями. Как они всех подряд не покрошили, в толк не возьму... - Ты о людях давай... - Восьмерых наповал, троих увезли в "крестовой", трое только своими ногами ходят. По холуям не шибко-то и лупили, у них там троечка поцарапанных - и все. Под кроватями отлеживались. - Ладно, - хмыкнул Данил. - Ты-то сам где отсиживался, за героическим пулеметом? - Не привык я к таким толковищам, чего уж... - Что потом? - Телефон не работал ни один - видимо, на пару со светом обрезали. Ребята отыскали целую рацию и звякнули на фирму, а дежурный поднял тарарам. Скорая первой приперла, потом пожарники и менты... - Припомни хорошенько, - сказал Данил. - Не раньше ли они приехали, чем следовало бы? Дядя Миша принялся старательно думать. - Да нет, не похоже, чтобы раньше. Наоборот, припозднились. Как у них отродясь и заведено. Ну и рожи у них были... Луноход прикатил обычный, патрульный, через полчасика только нагрянул со своими сыскарями Ведмедь... - Бортко? - Он. Долго там пинкертонили, носами вспахали все... Мотали всем нервы на забор чуть не до утра, а мне как крайнему - двойную порцию. Думал, определят на пайку - нет, пронесло. Но подписочку о невыезде сунули мне одному, конечно, из всего экипажа, такая уж сволочная Фортуна у клейменого, - Он хихикнул. - Все путем, командир. Стоял на своем, как Зоя Космодемьянская - мол, в тот раз вы кинулись все четверо, я было тоже следом хотел, да ты отпихнул и велел держать тылы. Даже на истерике им сыграл - только, хнычу, завязал и решил по жизни шагать с честной записью в трудовой, что твой покоритель целинных и залежных земель, только пригрел меня путний непачканый хозяин - да мочканули благодетеля, хоть рыдай в занавеску... Они походили вокруг могилки, да где там лопатами разгребешь... Я так понял, собираются пригнать технику и перевернуть все. Пока они ее найдут да пригонят, при нашем бардаке две Госдумы переизбраться успеют... Словом, ты, командир, покойник в законе, официальной бумагой припечатанный, как дощечкой с номером... Глядишь, еще и доказывать придется, что живой, а против протокола и "с моих слов записано верно" переть тяжеленько... - ОН приезжал? - спросил Данил. - А то! Ужасался, козел, талантливо, хоть сейчас вешай ему народного артиста. Потом, когда мусора схлынули, прокрутил нас всех по второму кругу. Я ему - ту же мультяшку. И Генке тоже, понял? Такая встряска с людьми, случается, делает разные поганые чудеса - вот Генаш с моего базара и перепугу вбил себе в башку, будто тоже видел, как ты нырял в лаз вслед за персюком. Да так расписывал, что я с недосыпу и переживаний на минутку сам засомневался - вдруг тебя и точно засыпало... Между прочим, этот пидер и не подумал подмогнуть милиции техникой, хотя мог бы табун импортной припереть, на базе-то у нас ее несчитано... - А зачем я ему? - пожал плечами Данил. - Я ему теперь и на сувениры не нужен... Могу и полежать, что твой Чингисхан - пока он крутит делишки. Вот что, дядя Миша... Ты тайгу знаешь? - А то! От вдоль и до поперек. Я ее, командир, на своем веку бензопилой побрил столько, что если посчитать, какой-нибудь задроченный Люксембург и получится. А то и Франция. В экспедиции пару раз ходил, еще при коммунистах, шурфы бил, провода таскал. Такая работенка что и пахать честно не западло - ни ментов, ни властей, ни светофоров... С ляльками, правда, плохо-ато. Чистюльки с дипломами пежатся со своим братом, поварихи еще при крепостном праве выплюнулись, а в деревне отряд не всегда и стоит. Вот только охотник из меня никудышный. Больше привык, что сам идешь, а ружья сзади несут... Рассказать, как я по бухаловке рысь с колуном гонял? - Потом, - сказал Данил. - Не о том сейчас базар... ...Интеркрайтовский телефон не отзывался. "Понятно," подумал Данил, отходя от автомата, единственного исправного в шеренге из шести. - ОН и прежде не любил продирать глазыньки в столь ранний час. Наработался за ночь, трудяга, изнервничался, дрыхнет, благо без начальства остался. Ничего, сейчас поднимем. Домашний телефон там с определителем, но подойдет жена, а если и сам, не беда... Лихо сдвинув кепочку на правую бровь, он присмотрелся к прохожим. Выделил подходящую девочку, не особенно и спешившую в ранний час, шагнул навстречу, умело-непринужденно загородил дорогу: - Простите, можно вас? Юное создание окинуло его подведенными глазками со свойственной любому обитателю большого города готовностью к неприятным сюрпризам.