Страница:
Глава двадцать первая
Визиты по-шантарски
- И все-таки, простите, ничего вы мне этим не доказали, - покачал головой Каретников, выключил диктофон, отодвинул. - Те же общие фразы. Ничего он толком не знает, ваш Липатов. Пешка. В конце концов они тоже могут поверить в обманку... Данил усмехнулся: - Помните, что такое катахреза? - Да. Сочетание логически несовместимых понятии. - Вот у вас и получается катахреза. - Сказал Данил. - Либо Логун, а с ним и Липатов попались на обманку, либо Липатов мало знает. Не совмещается. - Да, верно. Голова забита сегодняшним взрывом... Куда вы его дели? - В "кремлевку", - ухмыльнулся Данил. - Пулю Нн-колаша уже вынул с присущим ему мастерством, глядишь, через сутки попробуем кое-какую химию, после которой трудно врать... - А он у вас не сдохнет? - напрямую спросил Каретников. - Дело тонкое... - Ну, я в Николашу верю, - сказал Данил... - Максим, вы догадываетесь что ложится на ваши хрупкие плечи вдобавок ко всем заботам? - Еще бы, - уныло сказал Каретников. - Разработка местного управления ФКГЗ, кошке ясно... Но... - Это не погоня за мифическим кладом, - сказал Данил. - Это вполне закономерные контрразведывательные мероприятия. Коли уж к нам приклеились ребятки из оттуда, мы просто обязаны принять должные меры... - Я понимаю. Будет сделано. - Как по-вашему, он не врет насчет тактики "одинокого волка"? - По-моему, нет, - сказал Каретников. - Тактика выгоднейшая. Местное управление обязано не удивляться любым их курбетам - все покрывается магическими словами "оперативная разработка". А люди, используемые вслепую, гораздо надежнее, если вдуматься. Боевик с автоматом может дрогнуть, испугаться передумать, напиться, проболтаться... Зато непосвященный солдатик, которому показали на вас пальцем и рявкнули: "фойер!", без всяких колебаний сделает из вас сито в мелкую дырочку и будет ждать медали. - Вот и у меня мысли идут тем же зигзагом... - проворчал Данил. - В конце-то концов есть клад или нет, кровь из нас пьют давно и всерьез. И все же... Это не аппарат. - Да уж, - кивнул Каретников. - Вы, извините, некоторых нюансов не замечаете, потому что четверть века проболтались западнее Урала, а я как был чалдоном, так и остался. Это типично московский стиль: самоуверенная, развязная и заносчивая столичная шпана, свято полагающая, что здесь обитают папуасы, с которыми можно не церемониться. - Оставьте "шовинизьму", - сказал Данил. - Между прочим, действует эта шпана вполне профессионально. Единственный провал у них потому и произошел, что связались с нашими папуасами, и "махновцами"... - Все равно. Я о пахане. Собственно, его психологический портрет можно составить уже сейчас. Облечен властью и располагает определенными средствами. Но серьезных аналитиков при нем нет, одни оперативники. Сам, можно утверждать со всей непреложностью, в прошлом к спецслужбам отношения не имел. Византийская хитрость политикана. - По таким приметам искать его в столице - дело дохлое, - сказал Данил. Их там навалом... византийцев. И если... Зазвонил телефон - его личный номер, выходивший на город в обход Митрадоры. - Ну вот, пожалуйста, - сказал он, повесив трубку через минуту. - Это Дервиш. - Межгород? - Нет. Он в аэропорту. Только что прилетел. Какой там найдется подходящий рейс? Каретников поднял глаза к потолку, пошевелил губами: - Дехлевийский. - Ага, - сказал Данил. - Значит, он шел через Туркестан, Дехлеви - это бывший... Ну да. Видите, а вы отрицали "иранский след". - Я просто не нашел доказательств... Высылать машину? - Нет, он возьмет такси. Слежки нет. Толковый малый, доберется сам. Очень интересно... Коли уж предположить... - Слышите? - Что? - не понял Данил. - Какому дураку пришло в голову гнать технику через... Каретников вскочил, бросился к окну. Данил подошел следом. Грохот и лязг надвигались. Метрах в четырехстах отсюда заканчивалась улица, нацеленная, словно подзорная труба, на площадь в форме треугольника с обрезанной вершиной (на месте вершины и располагался особняк). С машинами происходило что-то странное - две выскочили на тротуар, другие останавливались. Из одной даже выпрыгнули люди и припустили прочь... Потом показался танк, казавшийся еще ниже из-за отсутствия башни, темно-зеленый, широкий. Уродуя асфальт, он прополз по осевой на красный свет (теперь от него шарахались машины, двинувшиеся было на зеленый перпендикулярно улочке), левая гусеница замерла на миг, он развернулся градусов на двадцать, оплошавший белый микробус пошел юзом, врезался в торцы траков... Даже сюда донесся скрежет металла. Микробус, вихляя, припустил прочь - с жуткой вмятиной в боку, выбитыми напрочь стеклами. Данил оцепенело смотрел, как танк, окутанный чадными клубами черного дыма, дернулся еще левее, тронулся с места, как росла по обе стороны площади пробка, мешанина из машин, остановившихся и тех, что попытались выйти из потока на полном ходу, но застряли, втыкаясь друг в друга, усыпая асфальт битым стеклом. Такого он еще в Шантарске не видел, даже того шутника из ДОСААФ, купившего списанный БТР и попытавшегося рассекать на нем по городу, гаишники моментально отловили на окраине и конфисковали "коробочку"... Над дверью взвыла сирена, сам собой включился динамик и металлически загремел записанный на пленку голос коменданта: - Общая тревога, общая тревога! Всем спуститься в подвал согласно "Красному варианту", согласно "Красному варианту"! Общая тревога! У Каретникова зачем-то очутился в руке пистолет. Данил, опомнившись, рванулся к столу и нажал красную кнопку. На его этаже рявкнула своя, особая сирена. Он уже видел, что танк, громыхая и лязгая, надвигается прямо на особняк, идет к нему по четкой прямой, козырек переднего люка поднят, оттуда торчит оскалившаяся в идиотской ухмылке голова в черном шлемофоне, а в идеально круглой дыре, образовавшейся после снятия башни, высятся, словно нелепые бюсты, с полдюжины торсов в черных кожанках. Они орали, свистели, в полном восторге и хмельной безнаказанности; за ревом дизеля, конечно, не слышно было ни звука, но по их азартно-возбужденным лицам все ясно и так, да и знакомые морды говорят сами за себя... Данил выскочил в коридор. Рев надвигался, подминая и обволакивая. Брызнули стекла - это кто-то из его мальчиков вышиб раму прикладом автомата (от волнения забыв, что достаточно дернуть рычаг), прицелился... - Отставить! - заорал Данил. Его не услышали. Он одним прыжком оказался возле автоматчика, дернул его за ворот, оттолкнул еще кого-то. На нижних этажах грохотали подошвы по широким ступенькам, отчаянно цокотали каблучки, послышался женский истерический визг... Танк крутился в каком-то десятке шагов перед входом, дробя асфальт грунтозацепами, дергаясь в разные стороны, словно слон пытался нелепо вальсировать. Черные кожанки в полном экстазе трясли кулаками над головой, кто-то палил вверх, но выстрелов не слышно было. В разбитое окно проникли сизо-черные полосы дыма, Данил сделал шаг вправо, распахнул полированную дверцу и напялил, схватив ощупью, первый попавшийся респиратор. Снизу грозили кулаками, разрывая рты в беззвучном вопле. Кто-то из них, увидев нацеленные автоматы, нырнул вниз, к водителю. Данил показал назад три пальца. К нему уже бежали неузнаваемые под масками парни с германскими газометами, напоминавшими огромный пистолет с плечевым упором. Танк катил прочь, смяв по дороге проволочную ограду автостоянки и отшвырнув чей-то белый "Ниссан". Отползши метров на двадцать, развернулся, крутнулся волчком, вновь принялся вальсировать... Данил махнул рукой. Совершенно бесшумно из-за гулкого рева сработали гранатометы. Белесые кометы с тонкими хвостами понеслись, снижаясь по дуге сквозь расплывавшееся облако гари. Еще один залп, и еще... Гранаты накрыли цель, танк потонул в белом тяжелом мареве, а в разбитое окно летели все новые "кометы", парни поневоле вошли в понятный всякому мужику азарт, и Данил остановил их бесцеремонными тычками. Рев могучего дизеля вдруг утих, танк застыл на месте, и сквозь медленно расплывавшееся марево проступили нелепо дергавшиеся фигуры - они ногами вперед сползали по борту, зажимая лица, слепо метались, налетали на гусеницы, держась за горло, перегибаясь пополам, пытались выбраться из тяжелого тумана, уже разлохмаченного по краям порывами ветерка... В ушах словно застряли тугие пробки. Данил потряс головой, будто пытаясь вытряхнуть воду, рявкнул своим, и они бросились в атаку под возникшее где-то далеко зудение милицейских сирен. ...Когда минут через десять возле танка остановилась штатская "Волга" и оттуда полез массивный, как медведь на дыбках, незабываемый подполковник Бортко, площадь перед особняком напоминала какую-нибудь банановую республику в ее самые суетливые времена. Семеро в кожаных куртках (один так и остался в шлемофоне времен Отечественной) лежали лицом вниз на покореженном асфальте, все еще перхая и дергаясь всем телом, но старательно держа ладони сцепленными на затылке - потому что при первой же попытке разомкнуть пальчики прилетало под ребра прикладами от стоявших вокруг кольцом "зондеркомандовцев". Кое-где меж ребят Данила, усиленно самоутверждаясь, вклинились омоновцы с короткоствольными автоматами под мышками. Вокруг суетился милицейский майор без фуражки, пытаясь, решительно загрести ситуацию в свои руки, но его команды были крайне невразумительны, а потому их не спешили выполнять и милиционеры. Вторым кольцом стали разномастные милицейские машины, третьим - цепочка патрульных, оттеснявшая растущую в геометрической прогрессии толпу зевак, где Данил боковым зрением уже несколько раз отмечал отливающие фиолетовым линзы видеокамер и фотоаппаратов. Судя по всему, кое-кто из журналистов был предупрежден заранее... Слава Аллаху, хоть с Дервишем не будет проблем - парень тертый, едва завидев столпотворение на площади, подастся к гаражу, маскирующему въезд в туннель, код вызова знает... Данил, стараясь не дышать носом (в воздухе еще стояло амбрэ германского полицейского газа, въедливого и стойкого), пошарил взглядом, нашел Степашу, знавшего персидского гостя в лицо, поманил и шепнул: - Дуй в туннель, там Дервишу пора появиться... Да возьми с собой кого-нибудь, ушами не хлопайте... С прибытием Бортко и парочки его орлов в цивильном ситуация приобрела некую осмысленность - суетившийся майор перестал дергаться и принялся путано докладывать, а омоновцы взялись надевать наручники на "танкистов", бесцеремонно вздергивая их на ноги. Бортко прошелся вдоль шеренги, словно мимо почетного караула: - Какие люди, какие люди... Чинарик, у тебя что, гены взыграли? Так твой дед фрица давил, что ж ты, его столь хамски пародируешь? О, Быча... пушечку в коллекцию, не было у выблядка времени пальчики стирать... Барон, ай-яй... Волоките-ка эту танковую роту до самоходов... А эти вот все, что торчат с импортными "плювалками" наперевес, быстренько приготовили разрешения и прочие бумаги, если у кого не будет, разотру по стенке и заберу к танкистам... Пан Черский, вы б хоть фамилию сменили, а то получается сущее Похабство - как на службу ни топаешь, вас поневоле вспоминаешь... А? Как писал умученный царизмом поэт Шевченко, славных прадедов великих правнуки поганы... Данил хладнокровно сказал: - Ну, коли уж зашла речь о генеалогии, то славный путешественник Черский мне не прадедом приходится, а, насколько знаю, четвероюродным дедом... А я ведь, между прочим, и не просил царя вашего москальского, чтобы он моего прадеда в Сибирь ссылал. - Тю, хлопче! - столь же хладнокровно пожал Бортко скошенными могучими плечищами. - Щож ты потомственного хохла упрекаешь за москальского царя? Моему диду тоже было сладко на Вкранни жити... А мне вот бейся теперь с вами... Он похлопал Данила по боку широченной ладонью - безошибочно угодил, стервец, по кобуре: - Пидемо, хлопче, побалакаем трохи? Данил отошел следом за ним к крыльцу. Зевак прибывало, у танка уже ходил кругами какой-то озабоченный лейтенантик в общевойсковом френчике а-ля бундесвер, с танками на лацканах и ореликом на фуражке. - Откуда они танк сперли? - спросил Данил. - С "Точмаша". Там стояли три штуки, Институт Леса собирался их в пожарные бульдозеры пересобачи-вать... - Бортко уже говорил серьезно, без малейшего украинского акцента. - Вам, голубчик, не кажется - в последнее время что-то слишком много вокруг вас суеты? Я не о вас персонально, понятно. - У меня тоже такое впечатление, - печально вздохнул Данил. - В толк не возьму, чем мы такую напасть заслужили... - Это все - шуточки на уровне первоклассников, - кивнул подполковник в сторону танка. - Самое большее тянет на хулиганку, адвокат вытащит или сведет к условному. - А ствол? - А ствол они в танке нашли, когда ехали. Нажрались, потянуло перед телками пофорсить... и ведь не докажешь обратного, правда? - Не докажешь, - сказал Данил зло. - А вам - сплошные нервотрепки. Пресса, ТВ, астральные послания, Москва чего-то на вас взъелась со страшной силой... - Да ну? - Точно тебе говорю, - ухмыльнулся Бортко. - Генерал только что из белокаменной, так его там приглашали в кабинетики с отделкой из дуба, поили кофеем и толковали ласково, мол, не мешало бы кое-кого и приструнить с соблюдением всех формальностей... - Который генерал-то? - Правильный генерал, дружок, правильный... Те кабинетики, как бы это по деликатнее, в общем-то и не начальство, да нынче так все запутано, что не знаешь, кому и услужить надлежит со всем рвением, а кого послать. И генералы - оне разные бывают, пан Черский, один службу несет, а другой, прямо скажем, услужает... Не углядишь вовремя - он, охальник, тебе бяку и замастырит... - Укорачивать охальников-то надо бы, - сказал Да нил. - Чтобы мундир не позорили. - Так и я говорю, хлопче... Только разница большая: со стороны ли кто попытается, или свои окоротят. - Главное - было бы желание, - сказал Данил. - Желания, хлопче, мало... - Резонно, - сказал Данил. - Жизнь наша, как говаривал мой ротный старшина, богата нюансами оттенков. Вовсе не обязательно заводить на человека папочку под жутким названием "Уголовное дело". Можно еще и мешать, да так тонко, что ему и жалобы-то свои нельзя будет сформулировать четко. Если станет гордыню ломать, на жалобы размениваться... - Говорят, настоящий гешефт - это когда баш на баш... - А что, слушал плохо? - Да нет... - сказал Данил. - Скучно мне что-то стало последнее время. И побеседовать толком не с кем. Ты-то счастливец, разговоры ведешь сплошь интересные и замысловатые. Мне завидно. Поделился бы кто товаром, хоть и подпорченным поцарапанным... - А дарителю такая щедрость боком не выйдет? - Не все же в папочку-то идет... - Я подумаю. - Только недолго, хлопче, а? - По рукам, - сказал Данил. Дипломатия была не столь уж и замысловатая. Медведь тонко намекал, что генерал Стекольщиков против Кузьмина не попрет ни за что, а вот Скаличев способен на сюрпризы. О том, что Бортко мечтает схарчить Скаличева с косточками, в иных милицейских подразделениях знали и служебно-розыскные собаки. И Бортко недвусмысленно требовал Липатова. Данил прикинул, что он теряет и что приобретает. Выгоды от дальнейшего обладания Липатовым были, честно скажем, сомнительные - тот и в самом деле, похоже, был пешкой. А вот с Бортко отношения портить в нынешней зыбковатой ситуации никак не следовало. - Ты за что меня уважаешь? - спросил Бортко, возвышаясь над ним. - За четкое знание пределов. И рубежей ссученности. - А еще? - За способность железно держать слово. - Вот то-то, - сказал подполковник значительно. - Между прочим, я тебя за то же самое уважаю... - самую чуточку, - добавил он тут же, явно заботясь, чтобы Данил не возомнил о себе чрезмерно. - А то иной разойдется, на басы берет, бульдозера танцует... Дотолковались? - Дотолковались, - сказал Данил. - Парня зачем покалечил? - Покалечить - это значит руку оторвать, - сказал Данил. - Или ногу. А то и голову - в веселой неразберихе кавказских гор. Рука заживет, а голову не приставишь. - Ну-ну... - Бортко похлопал его по плечу. - Ладно. Вон там стоит паренек в красной куртке, он с тебя сейчас показания снимет насчет танковой атаки на недвижимое имущество - и гуляйте себе, пан Черский, да не забывайте про уговор... ...Ирадж Казеран, выполнявший при иранских партнерах Кузьмича примерно те же функции, что и Данил здесь, мало походил на классического "восточного человека", каким его представляют никогда не бывавшие южнее Каспия люди. Он не носил буйной черной боро-дищи, да и волосы были скорее каштановые, глаза серые, а нос - отнюдь не орлиный. На Востоке, между прочим, не редкость и голубоглазые блондины, виной всему и древний генотип времен Александра Македонского и Рустама, и сотни тысяч пленников с севера, разбавившие туранскую кровь славянской... В обычном европейском костюме Ирадж вполне сошел бы и за русака-мешанца. Данил не спешил, как и полагалось по восточному этикету, терпеливо ждал, когда гость допьет чай и попробует всего понемногу. Угадав момент неуловимой перемены атмосферы в сторону дела, спросил: - Почему не сообщил? Встретили бы... - Так решили, - кратко ответил Ирадж. - Со старшими спорить не принято. Я летел с тремя пересадками, хвоста не было, ручаюсь. Вас пробовали обижать? - Мелкие споры, - сказал Данил. - Справимся, тебя это не должно удивлять. - Кого удивит невооруженный танк на улице? - пожал плечами Ирадж. - У нас порой бывает и серьезнее... Ты был, знаешь. Правда, у нас давно уже спокойно, а о вас заносят от соседей довольно жуткие россказни, у дяди Маш-Касема руки подрагивали, когда держал надо мной Коран... (У набожных иранцев принято, отправляясь в дальнюю дорогу, проходить под Кораном, который над ними держит кто-нибудь из родственников. - Прим. ред.) - он мгновенно убрал улыбку. - Меня к вам поспал доктор Мортазави. Считает, вам нужно знать. Соглашение подписано вчера. Я привез все нужные документы, можете поставлять электронику хоть завтра. Нужны дополнительные переговоры? - Нет, - сказал Данил. - Шефа сейчас нет в России, но все подготовлено. Завтра утречком пойдем к Розовскому, вручишь ему грамотку... - Грамотку? - Документы, - сказал Данил. - Идиома... Но ты ведь не из-за этого прилетел? Можно было и обычным путем... - Конечно. У тебя можно говорить... надежно? - Разумеется, - кивнул Данил. - В твою честь дополнительно проверили... - Люди из вашего посольства в Тегеране распространили в очередном пресс-релизе материал, где вашу корпорацию однозначно связывают с организованной преступностью. Особый акцент сделан на вашей связи с поставщиками наркотиков. Коварство очень тонкое: ты знаешь, как у нас относятся к наркотикам и как борются с их поставщиками... - Да уж, - сказал Данил. Причастных к наркотикам в Иране без особых нежностей вздергивали. А то и отпускали на волю с недочетом конечностей. - Две или три газеты это уже подхватили. Наши люди не установили еще, произошло ли это естественным образом, или журналисты получили деньги. В любом случае, вам создают имидж предельно мафиозной структуры. Доктор Мортазави обеспокоен. Могут возникнуть сложности... Вы наблюдаете за конкурентами? - Наблюдаем, конечно, - сказал Данил. - Главные сражения уже отшумели, не стали бы конкуренты пакостить таким образом, да и возможностей у них не было бы... Посольство - это серьезно. - Это серьезно, - согласился Ирадж. - Если скандал наберет обороты, это будет означать задержку с поставками... от вас, а то и вообще. Ведь ваши конкуренты, потеряв контракт, производства не развертывали? - Нет, насколько нам известно, - сказал Данил. - Доктор Мортазави, посовещавшись с компаньонами, считает: версий существуют две. Либо известная тебе разведка пытается все-таки сорвать поставки, либо у вас здесь начались неприятности, хоть и не связанные с нашими делами, но опять-таки способные задержать поставки... - А вы не думали, что существует гибрид обеих версий? - У вас есть данные? - Нет. - У нас тоже, - сказал Ирадж. - Значит, у вас серьезные неприятности? - Я бы их серьезными не назвал, - сказал Данил. - Скорее хлопотливые, - и для верности повторил по-английски, подобрав подходящий эквивалент. - Нам причинили некоторые неудобства, но я не думаю, что поставки сорвутся... Кто в посольстве пустил эту утку? - Подожди пару дней, - сказал Ирадж. - Скоро придет... посылка. Там микропленка, все материалы, какими мы располагаем. Я не рискнул везти ее с собой, можно было, как у вас говорят... спалить и себя, и вас. - Понятно... То, что ты видел - пустяки. Идиотские шуточки дурно воспитанных юнцов. Ты у нас не впервые, должен разбираться. - Я разбираюсь, - кивнул Ирадж. - Смею думать... - встал и прошелся по кабинету. Выглянул в окно. Танк давно уже укатил под управлением того лейтенанта, но рубчатые полосы, следы распоровших асфальт траков, создавали первоклассное абстрактное полотно. Внизу позвякивало железо, вполголоса переругивались рабочие, заменявшие кусок поврежденной ограды. - Меня все это беспокоит даже больше, чем доктора Мортазави, - сказал Ирадж, садясь. - Я профессионал. Возможно, для тебя при неудаче все будет обстоять успешнее, но я... Меня не будет. Понимай, как хочешь. Любой вариант одинаково плох... Я в свое время поверил именно вам и приложил немало усилий, отстаивая свою точку зрения. Простой менеджер мог бы уйти мирно, но я не менеджер, я - секьюрити... - Хочешь поговорить с Розовским? - Извини, нет. Мне кажется, дело находится в таком положении, когда все зависит не от высокопоставленных менеджеров, а от людей нашего... калибра? Покроя? - Пошиба? - Пошиба, да, - кивнул Ирадж. - Прекрасно понимаю, ты не вправе раскрывать секреты, да и говорить серьезно, пока не пришли материалы, не стоит... Я только хочу, чтобы ты понял: мне очень тяжело. Мы с тобой хорошо поработали, и мне казалось, неплохо понимаем друг друга... Данил обошел стол и положил ему руку на плечо: - Я тебе обещаю: все будет нормально. Есть сложности, есть, не скрою, но тут, высокопарно выражаясь, на карту поставлена наша честь, - он криво усмехнулся. - А то и жизнь... Мне тоже не хочется, чтобы меня вдруг не стало... - помолчал. - Этот поганый пресс-релиз опирается на официальное мнение каких-то наших ведомств? - Нет, пожалуй... все сформулировано несколько туманно, но выражено достаточно ясно, чтобы не осталось двусмысленности. Данил зло подумал: "Мать твою так, майор, если уж ты убивал в свое время мусульман, то обязан и помочь одному-единственному мусульманину, потому что он хороший парень, а на карту и в самом деле поставлена не одна честь..." - Сделаем так... - начал он, но, услышав мягкое курлыканье городского телефона, снял трубку. - Господин Черский? - раздался спокойный мужской голос. - Это некто Гордеев вас беспокоит. Не могли бы вы подскочить? К харчевне? Желательно бы, не оттягивая...
Глава двадцать вторая
О пользе Африки для сибирской истории
"Гордеевым" для посвященных в данный момент был Фрол, а "харчевней" именовалось одно из его пристанищ в центре города, домик из желтого кирпича в виде плоской коробочки с кубической надстроечкой. В надстроечке были задернутые занавесками окна, а одна стена "коробки" - целиком стеклянная. С год назад тут еще обитала студенческая столовая (о чем и до сих пор гласили укрепленные над входом высоченные буквы с давно отключенными неоновыми, фигурно гнутыми трубочками). Потом половину столовой отвели под магазин, торговавший подержанными японскими машинами. Еще через пару месяцев куда-то испарились и половинка столовой, и автомагазин, а на освободившееся пространство после наведения должного макияжа въехал салон импортной мебели с простым и доходчивым названием "Орхидея". В эпоху увлечения самыми неожиданными названиями, гармонировавшими с профилем фирмы не более, нежели французская комбинашка с бегемотом, в этом не было ничего странного, все так живут... Бывает и хуже. Метрах в пятидесяти от последней квартиры Данила красовался коммерческий киоск под гордой вывеской "Вакханалий". Хозяин, парнишечка лет двадцати, оказавшийся рядом при установке павильона, честно объяснил лениво задавшему вопрос Данилу: что такое "вакханалий", он не знает, но слово красивое, слышал где-то, вот и понравилось... Мебельное заведение, конечно, стояло на пару порядков выше "вакханалиев". Рекламные щиты у входа были исполнены на общеевропейском уровне, внутри красиво расставлена умопомрачительная мебель, девочки-продавщицы упакованы соответственно. Даже охранник, мгновенно вычисленный Данилом, был не мордатый дебил в камуфляже вроде архангела из "Лунной долины", где Данил иногда покупал печенье, - тот сверлил покупателей бдительным взглядом так, что поневоле пропадала всякая охота приближаться к прилавкам... Парень в сером костюме и темно-вишневом галстуке в горошек приблизился к нему мягким кошачьим шагом - вроде бы не спеша, а на деле в три секунды оказавшись рядом, слегка склонил голову: - Вас ждут. Прошу туда. Данил прошел к светло-коричневой двери без таблички в глубине зала, потянул ее на себя. За дверью... Он мгновенно справился с собой, так что сторонний наблюдатель ничего не заметил бы. Но оформлено было мастерски прямо против двери укреплен огромный, во всю стену фотоснимок. Верзила в камуфляже, в полный человеческий рост, целится в вошедшего из короткого автомата, фон полутемный, уходящий вдаль коридор. Иллюзия живого стража великолепная многоцветная печать, кажется, даже объемная... Настоящий коридор под неожиданным углом сворачивал влево, вел на второй этаж.
Визиты по-шантарски
- И все-таки, простите, ничего вы мне этим не доказали, - покачал головой Каретников, выключил диктофон, отодвинул. - Те же общие фразы. Ничего он толком не знает, ваш Липатов. Пешка. В конце концов они тоже могут поверить в обманку... Данил усмехнулся: - Помните, что такое катахреза? - Да. Сочетание логически несовместимых понятии. - Вот у вас и получается катахреза. - Сказал Данил. - Либо Логун, а с ним и Липатов попались на обманку, либо Липатов мало знает. Не совмещается. - Да, верно. Голова забита сегодняшним взрывом... Куда вы его дели? - В "кремлевку", - ухмыльнулся Данил. - Пулю Нн-колаша уже вынул с присущим ему мастерством, глядишь, через сутки попробуем кое-какую химию, после которой трудно врать... - А он у вас не сдохнет? - напрямую спросил Каретников. - Дело тонкое... - Ну, я в Николашу верю, - сказал Данил... - Максим, вы догадываетесь что ложится на ваши хрупкие плечи вдобавок ко всем заботам? - Еще бы, - уныло сказал Каретников. - Разработка местного управления ФКГЗ, кошке ясно... Но... - Это не погоня за мифическим кладом, - сказал Данил. - Это вполне закономерные контрразведывательные мероприятия. Коли уж к нам приклеились ребятки из оттуда, мы просто обязаны принять должные меры... - Я понимаю. Будет сделано. - Как по-вашему, он не врет насчет тактики "одинокого волка"? - По-моему, нет, - сказал Каретников. - Тактика выгоднейшая. Местное управление обязано не удивляться любым их курбетам - все покрывается магическими словами "оперативная разработка". А люди, используемые вслепую, гораздо надежнее, если вдуматься. Боевик с автоматом может дрогнуть, испугаться передумать, напиться, проболтаться... Зато непосвященный солдатик, которому показали на вас пальцем и рявкнули: "фойер!", без всяких колебаний сделает из вас сито в мелкую дырочку и будет ждать медали. - Вот и у меня мысли идут тем же зигзагом... - проворчал Данил. - В конце-то концов есть клад или нет, кровь из нас пьют давно и всерьез. И все же... Это не аппарат. - Да уж, - кивнул Каретников. - Вы, извините, некоторых нюансов не замечаете, потому что четверть века проболтались западнее Урала, а я как был чалдоном, так и остался. Это типично московский стиль: самоуверенная, развязная и заносчивая столичная шпана, свято полагающая, что здесь обитают папуасы, с которыми можно не церемониться. - Оставьте "шовинизьму", - сказал Данил. - Между прочим, действует эта шпана вполне профессионально. Единственный провал у них потому и произошел, что связались с нашими папуасами, и "махновцами"... - Все равно. Я о пахане. Собственно, его психологический портрет можно составить уже сейчас. Облечен властью и располагает определенными средствами. Но серьезных аналитиков при нем нет, одни оперативники. Сам, можно утверждать со всей непреложностью, в прошлом к спецслужбам отношения не имел. Византийская хитрость политикана. - По таким приметам искать его в столице - дело дохлое, - сказал Данил. Их там навалом... византийцев. И если... Зазвонил телефон - его личный номер, выходивший на город в обход Митрадоры. - Ну вот, пожалуйста, - сказал он, повесив трубку через минуту. - Это Дервиш. - Межгород? - Нет. Он в аэропорту. Только что прилетел. Какой там найдется подходящий рейс? Каретников поднял глаза к потолку, пошевелил губами: - Дехлевийский. - Ага, - сказал Данил. - Значит, он шел через Туркестан, Дехлеви - это бывший... Ну да. Видите, а вы отрицали "иранский след". - Я просто не нашел доказательств... Высылать машину? - Нет, он возьмет такси. Слежки нет. Толковый малый, доберется сам. Очень интересно... Коли уж предположить... - Слышите? - Что? - не понял Данил. - Какому дураку пришло в голову гнать технику через... Каретников вскочил, бросился к окну. Данил подошел следом. Грохот и лязг надвигались. Метрах в четырехстах отсюда заканчивалась улица, нацеленная, словно подзорная труба, на площадь в форме треугольника с обрезанной вершиной (на месте вершины и располагался особняк). С машинами происходило что-то странное - две выскочили на тротуар, другие останавливались. Из одной даже выпрыгнули люди и припустили прочь... Потом показался танк, казавшийся еще ниже из-за отсутствия башни, темно-зеленый, широкий. Уродуя асфальт, он прополз по осевой на красный свет (теперь от него шарахались машины, двинувшиеся было на зеленый перпендикулярно улочке), левая гусеница замерла на миг, он развернулся градусов на двадцать, оплошавший белый микробус пошел юзом, врезался в торцы траков... Даже сюда донесся скрежет металла. Микробус, вихляя, припустил прочь - с жуткой вмятиной в боку, выбитыми напрочь стеклами. Данил оцепенело смотрел, как танк, окутанный чадными клубами черного дыма, дернулся еще левее, тронулся с места, как росла по обе стороны площади пробка, мешанина из машин, остановившихся и тех, что попытались выйти из потока на полном ходу, но застряли, втыкаясь друг в друга, усыпая асфальт битым стеклом. Такого он еще в Шантарске не видел, даже того шутника из ДОСААФ, купившего списанный БТР и попытавшегося рассекать на нем по городу, гаишники моментально отловили на окраине и конфисковали "коробочку"... Над дверью взвыла сирена, сам собой включился динамик и металлически загремел записанный на пленку голос коменданта: - Общая тревога, общая тревога! Всем спуститься в подвал согласно "Красному варианту", согласно "Красному варианту"! Общая тревога! У Каретникова зачем-то очутился в руке пистолет. Данил, опомнившись, рванулся к столу и нажал красную кнопку. На его этаже рявкнула своя, особая сирена. Он уже видел, что танк, громыхая и лязгая, надвигается прямо на особняк, идет к нему по четкой прямой, козырек переднего люка поднят, оттуда торчит оскалившаяся в идиотской ухмылке голова в черном шлемофоне, а в идеально круглой дыре, образовавшейся после снятия башни, высятся, словно нелепые бюсты, с полдюжины торсов в черных кожанках. Они орали, свистели, в полном восторге и хмельной безнаказанности; за ревом дизеля, конечно, не слышно было ни звука, но по их азартно-возбужденным лицам все ясно и так, да и знакомые морды говорят сами за себя... Данил выскочил в коридор. Рев надвигался, подминая и обволакивая. Брызнули стекла - это кто-то из его мальчиков вышиб раму прикладом автомата (от волнения забыв, что достаточно дернуть рычаг), прицелился... - Отставить! - заорал Данил. Его не услышали. Он одним прыжком оказался возле автоматчика, дернул его за ворот, оттолкнул еще кого-то. На нижних этажах грохотали подошвы по широким ступенькам, отчаянно цокотали каблучки, послышался женский истерический визг... Танк крутился в каком-то десятке шагов перед входом, дробя асфальт грунтозацепами, дергаясь в разные стороны, словно слон пытался нелепо вальсировать. Черные кожанки в полном экстазе трясли кулаками над головой, кто-то палил вверх, но выстрелов не слышно было. В разбитое окно проникли сизо-черные полосы дыма, Данил сделал шаг вправо, распахнул полированную дверцу и напялил, схватив ощупью, первый попавшийся респиратор. Снизу грозили кулаками, разрывая рты в беззвучном вопле. Кто-то из них, увидев нацеленные автоматы, нырнул вниз, к водителю. Данил показал назад три пальца. К нему уже бежали неузнаваемые под масками парни с германскими газометами, напоминавшими огромный пистолет с плечевым упором. Танк катил прочь, смяв по дороге проволочную ограду автостоянки и отшвырнув чей-то белый "Ниссан". Отползши метров на двадцать, развернулся, крутнулся волчком, вновь принялся вальсировать... Данил махнул рукой. Совершенно бесшумно из-за гулкого рева сработали гранатометы. Белесые кометы с тонкими хвостами понеслись, снижаясь по дуге сквозь расплывавшееся облако гари. Еще один залп, и еще... Гранаты накрыли цель, танк потонул в белом тяжелом мареве, а в разбитое окно летели все новые "кометы", парни поневоле вошли в понятный всякому мужику азарт, и Данил остановил их бесцеремонными тычками. Рев могучего дизеля вдруг утих, танк застыл на месте, и сквозь медленно расплывавшееся марево проступили нелепо дергавшиеся фигуры - они ногами вперед сползали по борту, зажимая лица, слепо метались, налетали на гусеницы, держась за горло, перегибаясь пополам, пытались выбраться из тяжелого тумана, уже разлохмаченного по краям порывами ветерка... В ушах словно застряли тугие пробки. Данил потряс головой, будто пытаясь вытряхнуть воду, рявкнул своим, и они бросились в атаку под возникшее где-то далеко зудение милицейских сирен. ...Когда минут через десять возле танка остановилась штатская "Волга" и оттуда полез массивный, как медведь на дыбках, незабываемый подполковник Бортко, площадь перед особняком напоминала какую-нибудь банановую республику в ее самые суетливые времена. Семеро в кожаных куртках (один так и остался в шлемофоне времен Отечественной) лежали лицом вниз на покореженном асфальте, все еще перхая и дергаясь всем телом, но старательно держа ладони сцепленными на затылке - потому что при первой же попытке разомкнуть пальчики прилетало под ребра прикладами от стоявших вокруг кольцом "зондеркомандовцев". Кое-где меж ребят Данила, усиленно самоутверждаясь, вклинились омоновцы с короткоствольными автоматами под мышками. Вокруг суетился милицейский майор без фуражки, пытаясь, решительно загрести ситуацию в свои руки, но его команды были крайне невразумительны, а потому их не спешили выполнять и милиционеры. Вторым кольцом стали разномастные милицейские машины, третьим - цепочка патрульных, оттеснявшая растущую в геометрической прогрессии толпу зевак, где Данил боковым зрением уже несколько раз отмечал отливающие фиолетовым линзы видеокамер и фотоаппаратов. Судя по всему, кое-кто из журналистов был предупрежден заранее... Слава Аллаху, хоть с Дервишем не будет проблем - парень тертый, едва завидев столпотворение на площади, подастся к гаражу, маскирующему въезд в туннель, код вызова знает... Данил, стараясь не дышать носом (в воздухе еще стояло амбрэ германского полицейского газа, въедливого и стойкого), пошарил взглядом, нашел Степашу, знавшего персидского гостя в лицо, поманил и шепнул: - Дуй в туннель, там Дервишу пора появиться... Да возьми с собой кого-нибудь, ушами не хлопайте... С прибытием Бортко и парочки его орлов в цивильном ситуация приобрела некую осмысленность - суетившийся майор перестал дергаться и принялся путано докладывать, а омоновцы взялись надевать наручники на "танкистов", бесцеремонно вздергивая их на ноги. Бортко прошелся вдоль шеренги, словно мимо почетного караула: - Какие люди, какие люди... Чинарик, у тебя что, гены взыграли? Так твой дед фрица давил, что ж ты, его столь хамски пародируешь? О, Быча... пушечку в коллекцию, не было у выблядка времени пальчики стирать... Барон, ай-яй... Волоките-ка эту танковую роту до самоходов... А эти вот все, что торчат с импортными "плювалками" наперевес, быстренько приготовили разрешения и прочие бумаги, если у кого не будет, разотру по стенке и заберу к танкистам... Пан Черский, вы б хоть фамилию сменили, а то получается сущее Похабство - как на службу ни топаешь, вас поневоле вспоминаешь... А? Как писал умученный царизмом поэт Шевченко, славных прадедов великих правнуки поганы... Данил хладнокровно сказал: - Ну, коли уж зашла речь о генеалогии, то славный путешественник Черский мне не прадедом приходится, а, насколько знаю, четвероюродным дедом... А я ведь, между прочим, и не просил царя вашего москальского, чтобы он моего прадеда в Сибирь ссылал. - Тю, хлопче! - столь же хладнокровно пожал Бортко скошенными могучими плечищами. - Щож ты потомственного хохла упрекаешь за москальского царя? Моему диду тоже было сладко на Вкранни жити... А мне вот бейся теперь с вами... Он похлопал Данила по боку широченной ладонью - безошибочно угодил, стервец, по кобуре: - Пидемо, хлопче, побалакаем трохи? Данил отошел следом за ним к крыльцу. Зевак прибывало, у танка уже ходил кругами какой-то озабоченный лейтенантик в общевойсковом френчике а-ля бундесвер, с танками на лацканах и ореликом на фуражке. - Откуда они танк сперли? - спросил Данил. - С "Точмаша". Там стояли три штуки, Институт Леса собирался их в пожарные бульдозеры пересобачи-вать... - Бортко уже говорил серьезно, без малейшего украинского акцента. - Вам, голубчик, не кажется - в последнее время что-то слишком много вокруг вас суеты? Я не о вас персонально, понятно. - У меня тоже такое впечатление, - печально вздохнул Данил. - В толк не возьму, чем мы такую напасть заслужили... - Это все - шуточки на уровне первоклассников, - кивнул подполковник в сторону танка. - Самое большее тянет на хулиганку, адвокат вытащит или сведет к условному. - А ствол? - А ствол они в танке нашли, когда ехали. Нажрались, потянуло перед телками пофорсить... и ведь не докажешь обратного, правда? - Не докажешь, - сказал Данил зло. - А вам - сплошные нервотрепки. Пресса, ТВ, астральные послания, Москва чего-то на вас взъелась со страшной силой... - Да ну? - Точно тебе говорю, - ухмыльнулся Бортко. - Генерал только что из белокаменной, так его там приглашали в кабинетики с отделкой из дуба, поили кофеем и толковали ласково, мол, не мешало бы кое-кого и приструнить с соблюдением всех формальностей... - Который генерал-то? - Правильный генерал, дружок, правильный... Те кабинетики, как бы это по деликатнее, в общем-то и не начальство, да нынче так все запутано, что не знаешь, кому и услужить надлежит со всем рвением, а кого послать. И генералы - оне разные бывают, пан Черский, один службу несет, а другой, прямо скажем, услужает... Не углядишь вовремя - он, охальник, тебе бяку и замастырит... - Укорачивать охальников-то надо бы, - сказал Да нил. - Чтобы мундир не позорили. - Так и я говорю, хлопче... Только разница большая: со стороны ли кто попытается, или свои окоротят. - Главное - было бы желание, - сказал Данил. - Желания, хлопче, мало... - Резонно, - сказал Данил. - Жизнь наша, как говаривал мой ротный старшина, богата нюансами оттенков. Вовсе не обязательно заводить на человека папочку под жутким названием "Уголовное дело". Можно еще и мешать, да так тонко, что ему и жалобы-то свои нельзя будет сформулировать четко. Если станет гордыню ломать, на жалобы размениваться... - Говорят, настоящий гешефт - это когда баш на баш... - А что, слушал плохо? - Да нет... - сказал Данил. - Скучно мне что-то стало последнее время. И побеседовать толком не с кем. Ты-то счастливец, разговоры ведешь сплошь интересные и замысловатые. Мне завидно. Поделился бы кто товаром, хоть и подпорченным поцарапанным... - А дарителю такая щедрость боком не выйдет? - Не все же в папочку-то идет... - Я подумаю. - Только недолго, хлопче, а? - По рукам, - сказал Данил. Дипломатия была не столь уж и замысловатая. Медведь тонко намекал, что генерал Стекольщиков против Кузьмина не попрет ни за что, а вот Скаличев способен на сюрпризы. О том, что Бортко мечтает схарчить Скаличева с косточками, в иных милицейских подразделениях знали и служебно-розыскные собаки. И Бортко недвусмысленно требовал Липатова. Данил прикинул, что он теряет и что приобретает. Выгоды от дальнейшего обладания Липатовым были, честно скажем, сомнительные - тот и в самом деле, похоже, был пешкой. А вот с Бортко отношения портить в нынешней зыбковатой ситуации никак не следовало. - Ты за что меня уважаешь? - спросил Бортко, возвышаясь над ним. - За четкое знание пределов. И рубежей ссученности. - А еще? - За способность железно держать слово. - Вот то-то, - сказал подполковник значительно. - Между прочим, я тебя за то же самое уважаю... - самую чуточку, - добавил он тут же, явно заботясь, чтобы Данил не возомнил о себе чрезмерно. - А то иной разойдется, на басы берет, бульдозера танцует... Дотолковались? - Дотолковались, - сказал Данил. - Парня зачем покалечил? - Покалечить - это значит руку оторвать, - сказал Данил. - Или ногу. А то и голову - в веселой неразберихе кавказских гор. Рука заживет, а голову не приставишь. - Ну-ну... - Бортко похлопал его по плечу. - Ладно. Вон там стоит паренек в красной куртке, он с тебя сейчас показания снимет насчет танковой атаки на недвижимое имущество - и гуляйте себе, пан Черский, да не забывайте про уговор... ...Ирадж Казеран, выполнявший при иранских партнерах Кузьмича примерно те же функции, что и Данил здесь, мало походил на классического "восточного человека", каким его представляют никогда не бывавшие южнее Каспия люди. Он не носил буйной черной боро-дищи, да и волосы были скорее каштановые, глаза серые, а нос - отнюдь не орлиный. На Востоке, между прочим, не редкость и голубоглазые блондины, виной всему и древний генотип времен Александра Македонского и Рустама, и сотни тысяч пленников с севера, разбавившие туранскую кровь славянской... В обычном европейском костюме Ирадж вполне сошел бы и за русака-мешанца. Данил не спешил, как и полагалось по восточному этикету, терпеливо ждал, когда гость допьет чай и попробует всего понемногу. Угадав момент неуловимой перемены атмосферы в сторону дела, спросил: - Почему не сообщил? Встретили бы... - Так решили, - кратко ответил Ирадж. - Со старшими спорить не принято. Я летел с тремя пересадками, хвоста не было, ручаюсь. Вас пробовали обижать? - Мелкие споры, - сказал Данил. - Справимся, тебя это не должно удивлять. - Кого удивит невооруженный танк на улице? - пожал плечами Ирадж. - У нас порой бывает и серьезнее... Ты был, знаешь. Правда, у нас давно уже спокойно, а о вас заносят от соседей довольно жуткие россказни, у дяди Маш-Касема руки подрагивали, когда держал надо мной Коран... (У набожных иранцев принято, отправляясь в дальнюю дорогу, проходить под Кораном, который над ними держит кто-нибудь из родственников. - Прим. ред.) - он мгновенно убрал улыбку. - Меня к вам поспал доктор Мортазави. Считает, вам нужно знать. Соглашение подписано вчера. Я привез все нужные документы, можете поставлять электронику хоть завтра. Нужны дополнительные переговоры? - Нет, - сказал Данил. - Шефа сейчас нет в России, но все подготовлено. Завтра утречком пойдем к Розовскому, вручишь ему грамотку... - Грамотку? - Документы, - сказал Данил. - Идиома... Но ты ведь не из-за этого прилетел? Можно было и обычным путем... - Конечно. У тебя можно говорить... надежно? - Разумеется, - кивнул Данил. - В твою честь дополнительно проверили... - Люди из вашего посольства в Тегеране распространили в очередном пресс-релизе материал, где вашу корпорацию однозначно связывают с организованной преступностью. Особый акцент сделан на вашей связи с поставщиками наркотиков. Коварство очень тонкое: ты знаешь, как у нас относятся к наркотикам и как борются с их поставщиками... - Да уж, - сказал Данил. Причастных к наркотикам в Иране без особых нежностей вздергивали. А то и отпускали на волю с недочетом конечностей. - Две или три газеты это уже подхватили. Наши люди не установили еще, произошло ли это естественным образом, или журналисты получили деньги. В любом случае, вам создают имидж предельно мафиозной структуры. Доктор Мортазави обеспокоен. Могут возникнуть сложности... Вы наблюдаете за конкурентами? - Наблюдаем, конечно, - сказал Данил. - Главные сражения уже отшумели, не стали бы конкуренты пакостить таким образом, да и возможностей у них не было бы... Посольство - это серьезно. - Это серьезно, - согласился Ирадж. - Если скандал наберет обороты, это будет означать задержку с поставками... от вас, а то и вообще. Ведь ваши конкуренты, потеряв контракт, производства не развертывали? - Нет, насколько нам известно, - сказал Данил. - Доктор Мортазави, посовещавшись с компаньонами, считает: версий существуют две. Либо известная тебе разведка пытается все-таки сорвать поставки, либо у вас здесь начались неприятности, хоть и не связанные с нашими делами, но опять-таки способные задержать поставки... - А вы не думали, что существует гибрид обеих версий? - У вас есть данные? - Нет. - У нас тоже, - сказал Ирадж. - Значит, у вас серьезные неприятности? - Я бы их серьезными не назвал, - сказал Данил. - Скорее хлопотливые, - и для верности повторил по-английски, подобрав подходящий эквивалент. - Нам причинили некоторые неудобства, но я не думаю, что поставки сорвутся... Кто в посольстве пустил эту утку? - Подожди пару дней, - сказал Ирадж. - Скоро придет... посылка. Там микропленка, все материалы, какими мы располагаем. Я не рискнул везти ее с собой, можно было, как у вас говорят... спалить и себя, и вас. - Понятно... То, что ты видел - пустяки. Идиотские шуточки дурно воспитанных юнцов. Ты у нас не впервые, должен разбираться. - Я разбираюсь, - кивнул Ирадж. - Смею думать... - встал и прошелся по кабинету. Выглянул в окно. Танк давно уже укатил под управлением того лейтенанта, но рубчатые полосы, следы распоровших асфальт траков, создавали первоклассное абстрактное полотно. Внизу позвякивало железо, вполголоса переругивались рабочие, заменявшие кусок поврежденной ограды. - Меня все это беспокоит даже больше, чем доктора Мортазави, - сказал Ирадж, садясь. - Я профессионал. Возможно, для тебя при неудаче все будет обстоять успешнее, но я... Меня не будет. Понимай, как хочешь. Любой вариант одинаково плох... Я в свое время поверил именно вам и приложил немало усилий, отстаивая свою точку зрения. Простой менеджер мог бы уйти мирно, но я не менеджер, я - секьюрити... - Хочешь поговорить с Розовским? - Извини, нет. Мне кажется, дело находится в таком положении, когда все зависит не от высокопоставленных менеджеров, а от людей нашего... калибра? Покроя? - Пошиба? - Пошиба, да, - кивнул Ирадж. - Прекрасно понимаю, ты не вправе раскрывать секреты, да и говорить серьезно, пока не пришли материалы, не стоит... Я только хочу, чтобы ты понял: мне очень тяжело. Мы с тобой хорошо поработали, и мне казалось, неплохо понимаем друг друга... Данил обошел стол и положил ему руку на плечо: - Я тебе обещаю: все будет нормально. Есть сложности, есть, не скрою, но тут, высокопарно выражаясь, на карту поставлена наша честь, - он криво усмехнулся. - А то и жизнь... Мне тоже не хочется, чтобы меня вдруг не стало... - помолчал. - Этот поганый пресс-релиз опирается на официальное мнение каких-то наших ведомств? - Нет, пожалуй... все сформулировано несколько туманно, но выражено достаточно ясно, чтобы не осталось двусмысленности. Данил зло подумал: "Мать твою так, майор, если уж ты убивал в свое время мусульман, то обязан и помочь одному-единственному мусульманину, потому что он хороший парень, а на карту и в самом деле поставлена не одна честь..." - Сделаем так... - начал он, но, услышав мягкое курлыканье городского телефона, снял трубку. - Господин Черский? - раздался спокойный мужской голос. - Это некто Гордеев вас беспокоит. Не могли бы вы подскочить? К харчевне? Желательно бы, не оттягивая...
Глава двадцать вторая
О пользе Африки для сибирской истории
"Гордеевым" для посвященных в данный момент был Фрол, а "харчевней" именовалось одно из его пристанищ в центре города, домик из желтого кирпича в виде плоской коробочки с кубической надстроечкой. В надстроечке были задернутые занавесками окна, а одна стена "коробки" - целиком стеклянная. С год назад тут еще обитала студенческая столовая (о чем и до сих пор гласили укрепленные над входом высоченные буквы с давно отключенными неоновыми, фигурно гнутыми трубочками). Потом половину столовой отвели под магазин, торговавший подержанными японскими машинами. Еще через пару месяцев куда-то испарились и половинка столовой, и автомагазин, а на освободившееся пространство после наведения должного макияжа въехал салон импортной мебели с простым и доходчивым названием "Орхидея". В эпоху увлечения самыми неожиданными названиями, гармонировавшими с профилем фирмы не более, нежели французская комбинашка с бегемотом, в этом не было ничего странного, все так живут... Бывает и хуже. Метрах в пятидесяти от последней квартиры Данила красовался коммерческий киоск под гордой вывеской "Вакханалий". Хозяин, парнишечка лет двадцати, оказавшийся рядом при установке павильона, честно объяснил лениво задавшему вопрос Данилу: что такое "вакханалий", он не знает, но слово красивое, слышал где-то, вот и понравилось... Мебельное заведение, конечно, стояло на пару порядков выше "вакханалиев". Рекламные щиты у входа были исполнены на общеевропейском уровне, внутри красиво расставлена умопомрачительная мебель, девочки-продавщицы упакованы соответственно. Даже охранник, мгновенно вычисленный Данилом, был не мордатый дебил в камуфляже вроде архангела из "Лунной долины", где Данил иногда покупал печенье, - тот сверлил покупателей бдительным взглядом так, что поневоле пропадала всякая охота приближаться к прилавкам... Парень в сером костюме и темно-вишневом галстуке в горошек приблизился к нему мягким кошачьим шагом - вроде бы не спеша, а на деле в три секунды оказавшись рядом, слегка склонил голову: - Вас ждут. Прошу туда. Данил прошел к светло-коричневой двери без таблички в глубине зала, потянул ее на себя. За дверью... Он мгновенно справился с собой, так что сторонний наблюдатель ничего не заметил бы. Но оформлено было мастерски прямо против двери укреплен огромный, во всю стену фотоснимок. Верзила в камуфляже, в полный человеческий рост, целится в вошедшего из короткого автомата, фон полутемный, уходящий вдаль коридор. Иллюзия живого стража великолепная многоцветная печать, кажется, даже объемная... Настоящий коридор под неожиданным углом сворачивал влево, вел на второй этаж.