– Абсолютно, – кивнула Олеся с усталым и крайне серьезным лицом. – Игра раскрутилась так, что никто уже не остановится. Вряд ли у тех хватит сил и возможностей на серьезный переворот, такие вещи просто не делаются, вы наверняка лучше меня знаете… Но вот очередной акции против президента следует ждать очень скоро.
– Я понял, – сказал Мазур, глядя вслед унесшейся медвежьей тройке. – Когда в Африку?
– Послезавтра. Вы готовы?
– Всегда готов, – сказал Мазур спокойно.
Глава одиннадцатая
Ностальгия поутру
Ах, что это было за зрелище! Жаль только, никого из старых знакомых не случилось поблизости, чтобы полюбоваться и оценить в полной мере…
Из знаменитого отеля «Негреско» (числится в десятке лучших отелей мира) беспечной походочкой хозяина жизни вышел адмирал Мазур – в светлом легком костюме, светло-синей рубашке и соответствующих туфлях. Швейцар распахнул перед ним дверь, и Мазур небрежно прошествовал, так привычно, словно был благородным доном из тех, у кого даже собака в конуре и мыши за печкой имеют родословную, уходящую к крестоносцам.
Двигаясь все так же раскованно и несуетливо, с видом человека, которому все окружающее успело смертельно надоесть, он шел по знаменитой Английской набережной. Справа росли темно-зеленые пальмы, в большом количестве и совершенно прозаически, как в России лебеда. За пальмами и невысокой балюстрадой, значительно ниже, опять-таки во множестве торчали зонты, синие в белую каемочку, и синие шезлонги, пустые пока что все до единого. Справа белело скучное здание, больше всего похожее на коробку из-под обуви с минимумом архитектурных излишеств, – Мазур так и не выяснил, что там расположено, да и не собирался этим заниматься. Лениво врастал в буржуазный быт, поскольку делать было совершенно нечего, а до назначенной встречи оставалась еще чертова уйма времени.
Опершись на балюстраду, он оглянулся на знаменитый отель. Честно говоря, Мазура он разочаровал. Впервые он это название встретил еще в детстве, читая том из «Библиотеки приключений» с романами о комиссаре Мегрэ, – да и потом не раз сталкивался. А когда увидел своими глазами, разочаровался. Подсознательно ждал увидеть некий огромный дворец – а оказалось, довольно скромная построечка, без особого размаха и грандиозности…
Какое-то время он пытался определить, по какой именно дороге удирал по крыше от полиции убивец из повести Сименона, но скоро бросил это бесполезное занятие – столько насчитал путей отхода, что и гадать бесполезно. Лично он, доведись ему смываться по крыше «Негреско», выбрал бы…
– Кирилл Степанович? – негромко произнесли рядом. – Не уделите ли немного времени?
Произнесено это было по-английски – либо коренной американец изъяснялся, родом из Новой Англии, либо удачная подделка. Голову Мазур повернул абсолютно спокойно, без малейшей нервозности. В конце концов, он здесь пребывал совершенно легально и не было поводов бояться кого бы то ни было. Да и работодатели – люди серьезные, за ними, как за каменной стеной…
Рядом с ним, так же опершись на балюстраду, примостился абсолютно незнакомый субъект, одетый вполне прилично, примерно ровесник Мазура, разве что пониже и поуже в плечах. Физиономия у него была примечательная: все по отдельности, нос, губы, взгляд, прическа и прочее было самым обыкновенным – но, собранное вместе, позволяло сходу обозвать незнакомца шпиком. Такая уж у него была рожа, моментально вызывавшая не самые приятные ассоциации – то ли с худшими образчиками отечественных особистов, то ли опять-таки не с самыми лучшими импортными сыскарями, в свое время пытавшимися то там, то сям осложнить жизнь тому, за кого в данный момент выдавал себя Мазур.
– А вы прекрасно держитесь, – сказал незнакомец с ухмылочкой. – Даже ухом не повели…
С ленивым любопытством Мазур спросил:
– А вы что же, ждали, что я с диким воплем изумления и паники взлечу на верхушку пальмы? Какие пошлости…
Разумеется, он успел в секунду окинуть взглядом окрестности – и не усмотрел ничего похожего на подмогу. Никто его пока что не обкладывал, не пас, не маячил грозно в непосредственной близости. Так что для пессимизма пока что не усматривалось причин.
– Замечательно, – сказал незнакомец. – А вот двадцать лет назад, когда мы вживую виделись первый и единственный раз, у вас было гораздо более взволнованное лицо, эмоции все же присутствовали…
Уже в открытую Мазур прямо-таки просветил его взглядом, как рентгеном. И вновь подумал, что в жизни не видывал этого типа. Очень характерная рожа, если бы где-то пересекались по делу, непременно бы в память врезалась.
Мазур никогда ничего не забывал из того, что касалось дела. Он просто-напросто задвигал все в дальний уголок сознания, но при необходимости всегда мог прокрутить. Нет, исключено. Они никогда не сталкивались вживую.
– Ну, не буду вас мучить, – хмыкнул незнакомец. – Кирилл… Вы позволите вас так называть, попросту, без отчества? Мы, американцы, никогда не могли привыкнуть к вашим отчествам…
А вот эту фразу он произнес уже по-русски. На неплохом, надо сказать, русском – хотя незнакомец все же не сгодился бы на нелегальную заброску в СССР под видом чистокровного рязанца или москвича… Игра приобретала интерес.
Знание русского, соответствующая рожа, все прочее… Из этого уже сейчас можно было делать кое-какие выводы.
– А вы? – спросил Мазур. – Я имею в виду, ваше имя? Можно узнать вашу последнюю фамилию?
Незнакомец широко ухмыльнулся без малейшего напряга или неловкости:
– Куинлин Хагерти. Можно просто Куин. Разведка военно-морского флота США. Правда, я уже шесть лет как в отставке… – внезапно его физиономия, вот чудо, словно бы осветилась некоей мечтательностью. – Вот именно, двадцать лет назад… Вы стояли на корме той скорлупки под польским флагом, а я был на борту эсминца, который имитировал таран. Лица у вас у всех были если и не испуганные, то чертовски выразительные. Впрочем, мы тоже себя чувствовали неуютно – ваш «Маршал Ворошилов» мог и шарахнуть главным калибром… Эль-Бахлак, ага.
– А вы меня ни с кем не путаете, старина? – со светской небрежностью спросил Мазур.
Американец тихонько засмеялся:
– Ну что вы, Кирилл… Я много лет работал по вам. Ну, я не имею в виду вас лично. Советские боевые пловцы, вы понимаете, что я имею в виду. С эсминца вели киносъемку, конечно. Хотя тогда я еще не знал вашего имени. Признаюсь честно, я его узнал значительно позже. Знаете, у нас много лет первостепенной задачей было – попытаться захватить кого-то из вас целым и невредимым. Не удалось, конечно, – он сузил глаза. – Не нужно смотреть свысока. Я точно знаю: перед вашими много лет стояла та же самая задача… и вы ее не решили.
Тут он прав, великодушно подумал Мазур. Нам тоже так и не удалось зацапать живехоньким ни одного «котика», хотя за него, все прекрасно знали, полагалась золотая звездочка…
– Впоследствии мне пару раз удавалось напасть на ваш след, – сказал Куин все так же мечтательно. – Я имею в виду случаи, когда речь не могла идти ни о ком другом, кроме вас. И еще в паре случаев я подозревал именно ваше присутствие, именно ваш почерк. Не буду перечислять страны и даты. Все равно вы с обязательной улыбкой ото всего отопретесь.
– Вот именно, дружище, – сказал Мазур безмятежно. – Я всю жизнь занимал скучные канцелярские должности, был флотской кабинетной крысой, бумажки перебирал… Скажу вам по совести – я даже не представляю, где расположен этот ваш Эль-Бахлак и что это вообще такое – полуостров, озеро, оазис?
– Ну разумеется, – сказал Куин. – Я бы на вашем месте держался точно так же. Но, положа руку на сердце, мы-то с вами прекрасно понимаем, о чем идет речь. Эль-Бахлак, Сан-Матурин… Ведь это вы были в Сан-Матурине? Самолет радиоэлектронной разведки, похищенные сверхсекретные схемы… Я все помню.
– Знаете, это плохо, – серьезно сказал Мазур.
– Что именно?
– Что вы все помните. Куин, многое нужно уметь забывать… или хотя бы задвигать в самые потаенные закоулки.
– А если это было лучшее время в моей жизни?
Очень уж открыто он смотрел Мазуру в глаза, чуть ли не простодушно, всем своим видом демонстрируя: вот он я, как на ладони, прост, как три копейки… Мазур начинал чуточку злиться на себя за то, что не мог понять смысла и цели завязавшейся игры, – а ведь должны у нее быть и смысл, и цель, таких совпадений попросту не бывает: отставной американский морской контрразведчик приехал в Ниццу развеяться и на Английской набережной столкнулся нос к носу именно с адмиралом Мазуром… Расскажите это вашей бабушке, джентльмены, как выразился бы классик…
– Ну, это ваши личные дела, – сказал Мазур. – От меня-то что вам нужно?
– Деловой разговор, не особенно длинный.
– Не пойдет, – сказал Мазур. – Я на отдыхе.
– Ах, как привычно вы напряглись… Это рефлекс, конечно. Не беспокойтесь. Старые дела, боевое противостояние сверхдержав и все такое прочее меня совершенно не интересуют. Я же сказал, что давным-давно вышел в отставку.
– В каком чине? – светски поинтересовался Мазур.
– В невеликом. Даже до коммодора не дотянул. Не всем же везет, как вам. Вы вот адмирал, и не отставной…
Вполне возможно, тут не было игры, и в голосе настырного Куина не прозвучали отголоски вполне искренней обиды, и завидовал он по-настоящему, а не в рамках хитрой игры. В конце концов, любой военный всегда мечтал взмыть как можно выше…
– Хотите, раскрою страшный секрет, Куин? – сказал Мазур искренне. – Адмиральские погоны представляются чем-то невероятно прекрасным, пока их на плечах нет. Но потом обнаруживаешь, что Екклезиаст был прав и все на свете – суета сует…
– Возможно. Давайте о деле?
– Ну, попробуйте, – сказал Мазур. – Хотя я, откровенно говоря, не представляю, какие у нас с вами могут быть дела…
– Извольте, я объясню. У меня хорошая пенсия, Кирилл. У нас в Штатах с этим обстоит гораздо лучше, вы сами знаете. Практически «полное жалованье». Но мне было скучно без дела. Черт побери, я же еще не старая развалина? Можете вы поверить, что мне стало скучно без дела?
– Да, разумеется, – сказал Мазур. – Охотно верю. И что же вы предприняли?
– Открыл частное бюро. Нечто вроде частного сыска, только с упором на морскую специфику и… э-э, предшествующий опыт. Человек с вашим опытом в разъяснениях не нуждается, а?
– Пожалуй, – подумав, кивнул Мазур. – Вот уж не загадка. Военно-морская специфика и предшествующий опыт… Интересно, а вы, часом, не имеете ли отношения к недавнему инциденту в Ньянгатале? Я про тот случай, когда какие-то невоспитанные ребята с аквалангами без спроса нагрянули в гости к президенту?
Куин картинно пожал плечами, разинув рот с видом деревенского простака, впервые в жизни узревшего паровоз:
– Ньянгатала? А где это и что это вообще такое – полуостров, озеро, оазис?
Они вежливо улыбнулись друг другу, и американец продолжал серьезно:
– Вы прекрасно понимаете: я не стану отвечать прямо на некоторые вопросы, как не станете этого делать вы. Но в одном признаюсь откровенно: я и сейчас оказываю определенные консультационные услуги некоей группе бизнесменов, чьи интересы в Ньянгатале пересекаются с той группой бизнесменов, на которую работаете вы…
Мазур с лучезарной улыбкой поправил:
– Вы имеете в виду, что консультируете ту группу, которая хочет влезть в Ньянгаталу?
– А какая разница, как это называть? – пожал плечами Куин, на сей раз без малейшей дурашливости. – Главное, чтобы вы уловили суть. Вы уловили, конечно?
– Ну да. Дело нехитрое…
– Именно здесь, на Лазурном берегу, мои работодатели получили серьезный удар… и чувствительный укол по самолюбию. Не далее как вчера ночью. Я имею в виду тот «нечаянный приступ аллергии», случившийся на вилле «Фортеция» с человеком, который из-за этого не смог вылететь в Ньянгаталу…
– В жизни не слышал о такой вилле, – сказал Мазур.
– Ваше счастье, что охрана виллы была возложена на классических сухопутчиков, Кирилл. Будь там я… Конечно, я не буду врать, что предвидел бы именно ваш визит, – но, поверьте, принял бы все меры предосторожности против нападения с моря. Меня этому хорошо учили, я этим занимался достаточно долго.
– Я вас прекрасно понимаю, Куин, – сказал Мазур без тени улыбки. – Беда, когда охрана возлагается на классических сухопутчиков, хотя рядом присутствует море… О чем бы ни шла речь – о вилле «Фортеция» или Ньянгатале…
– Я не верю в совпадения, Кирилл. Не бывает таких совпадений. Ночью на виллу проник аквалангист, устроивший химическую атаку, а через несколько часов я узнаю, что неподалеку уже несколько дней обретаетесь вы… Не бывает таких совпадений. Это несерьезно, нереально – говорить о совпадениях… Вы знаете, я приехал на виллу буквально через полчаса после случившегося. Один парень из охраны оказался крепок задним умом и высказал версию, показавшуюся ему сначала фантастической, но очень быстро оказалось, что она – реальная. Мы взяли пробы воздуха в спальне – там присутствуют явные следы некоего химического соединения, вызвавшего у нашего клиента приступ астмы с последующими осложнениями. Более того, я проследил ваш путь от моря до виллы и обратно. Есть особые тепловизоры… Прошло не так уж много времени, и ваши следы я видел в окулярах соответствующего прибора совершенно четко – они все еще были теплее на какие-то доли градуса, чем земля и трава…
– Мои следы? – сказал Мазур, подняв брови в наигранном изумлении. – Вы их как-то зафиксировали этим своим суперприбором?
– Нет возможности их зафиксировать. Я их просто видел. И легко восстановил всю картину происшедшего – в вашем блистательном исполнении…
– Это, конечно, интересно, – сказал Мазур. – Вот только я бы вас попросил не связывать столь демонстративно какие-то следы, какую-то химию на вилле с моей персоной. Мы – в цивилизованной стране, Куин. Адвокатов здесь, конечно, меньше, чем у вас в Штатах, но от легкого заработка они не откажутся, возьмутся за дело со всем пылом. Что мне стоит возбудить против вас процесс о клевете? Вы, насколько я понимаю, обвиняете меня в том, что я, нарушив кучу законов, проник на виллу и распылил там какую-то химию? Тогда, может быть, подойдете вон к тем бравым полицейским и выдвинете против меня обвинение? Посмотрите, какие они бравые, как они готовы выступить на защиту законов… Вы в самом деле уверены, что они, выслушав вас, кинутся на меня с наручниками?
– Ну конечно, я так не полагаю, Кирилл, – чуть поморщившись, ответил Куин. – У меня нет никаких улик. Но мы-то с вами прекрасно знаем, что это сделали именно вы… Давайте исходить из этого – что мы оба все прекрасно знаем и понимаем… Никакой полиции, судебных процессов и полицейских расследований…
– Тогда к чему вообще наша беседа?
– Двадцать лет назад все было проще, – сказал Куин. – Тогда мы оба работали каждый на свое государство и задачи наши были четко очерчены: вы нападали, мы защищались, а порой и наоборот. Сейчас все совершенно иначе. У нас уже нет за спиной ни страны, ни конторы, ни у меня, ни у вас. Вы работаете на одних бизнесменов, а я – на других. Качественно иная ситуация. Но мы-то с вами – два профессионала, которые понимают друг друга с полуслова… И ничто нам не мешает договориться.
– На предмет?
– Давайте без дипломатии, хорошо? К чему она меж такими, как мы? Назовем вещи своими именами, а?
– Ну, попробуем, – сказал Мазур. – Любопытства ради. Все это, Куин, как вы, должно быть, понимаете, совершенно не означает, что я веду с вами переговоры или на что-то соглашаюсь. Я вас просто слушаю и высказываю свои соображения…
– Разумеется, Кирилл…
– Ну, в таком случае валяйте. Сколько будете предлагать и в какой валюте?
Американец удивленным не выглядел. Он просто-напросто осклабился в классической голливудской улыбке:
– Я вижу, Кирилл, вы прекрасно все поняли…
– Господи боже ты мой, ну и загадка… – сказал Мазур даже с некоторой скукой. – Поскольку вы больше не играете в старые игры, в нынешних условиях предлагать мне можете только одно: продать моих нынешних работодателей. Задачка для школьников… Так сколько вы намерены мне предложить?
– Больше, чем вам платят ваши наниматели.
– А если они мне обещали миллион? – небрежно спросил Мазур. – Баксов, я имею в виду. Тьфу ты, черт! – воскликнул он с искренним сожалением. – Нужно было просить в евро, плохой из меня коммерсант. Ваш бакс, простите великодушно, худеет и худеет…
– Я вам по страшному секрету признаюсь, что жалованье получаю в евро. Это не вполне патриотично, согласен, но нельзя все на свете измерять патриотизмом… Миллион, говорите? Значит, будет больше. Мне не хотелось бы унижаться, долго и многословно доказывая, что никто не собирается вас обманывать. Мы с вами, как не раз уже произносилось, профессионалы.
– Откуда такая щедрость, Куин?
– Законы рынка, – серьезно сказал американец. – В подобных ситуациях тот, кто уже держит территорию, всегда платит своим меньше – у него все схвачено, налажено, обустроено и взято под охрану. Соответственно, тот, кто пытается вломиться, не жалеет никаких денег. Азбука ремесла. При тех ставках, что имеют место быть, скупость неуместна. Ньянгатала – это нефть, алмазы и прочие весьма полезные ископаемые, миллионом больше, миллионом меньше – какая разница? Акционеры против таких расходов протестовать не будут.
– Очень мило, – сказал Мазур. – И что я должен сделать в обмен на этакую благодать? Взять автомат и перестрелять своих нанимателей к чертовой матери?
– Ну зачем же? Останемся цивилизованными людьми. Какое-то время вы будете выполнять прежнюю работу, но при этом… – он выразительно замолчал.
– Закладывать, – понятливо подхватил Мазур.
– К чему такие пошлости? Информировать. Могу вас заверить, у меня есть все полномочия вести переговоры о конкретных суммах. Разумный аванс вы сможете получить незамедлительно. Естественно, я не буду с вас брать никаких подписок – мы же не в государственные игры играем. Достаточно будет вашего слова…
– Ну да, – сказал Мазур, – а потом, поставляя информацию, я и сам автоматически влипну настолько, что дороги назад не будет?
– Ну, если вам угодно это так называть… Суть не в терминах, Кирилл. Это бизнес, и никаких гвоздей, как у вас говорят. Итак?
– Простите, дружище, вынужден отказаться, – сказал Мазур. – Я уже слишком стар, чтобы играть в агента-двойника, очень уж непривычное амплуа, могу запутаться, напортачить…
– Я говорю серьезно.
– Я тоже, – сказал Мазур. – Не будем увлекаться болтовней, ладно? Распрощаемся, как культурные люди…
– Вы полагаете, у нас есть такая возможность? Увы… Кирилл, это бизнес. Большой бизнес. Чертовски большой. Когда на кону целые страны, никому нельзя откланяться и уйти с милой улыбкой. Порядочки здесь еще жестче, чем в наших с вами играх в старые времена. У меня есть поручение, и я обязан его выполнить. Либо вы будете на нас работать, либо… Мои наниматели просто-напросто не могут себе позволить оставить в руках конкурентов столь эффективное и надежное орудие, как вы. И, как ни грустно, я опять-таки уполномочен применить любые меры. Любые. Можете не оглядываться так озабоченно. Здесь с вами ничего не случится: Европа, цивилизованная страна, избавиться от трупа – не такая уж простая задача. А вот в Африке… Примерно через сутки вы отправляетесь в Африку, мне это прекрасно известно. У меня есть свои люди в аэропорту, где базируется самолет ваших нанимателей… о нет, никто не будет в него подкладывать бомбу, не думайте. Есть некий неписаный кодекс. Точнее, два кодекса – один для благополучной Европы, другой для Африки. В Африке, вы сами прекрасно знаете, сплошь и рядом чья-то насильственная смерть не вызывает особой паники и часто остается безнаказанной. Так что здесь вам ничего не грозит – но вот через сутки, в Африке, вы можете ожидать чего угодно. Я не пугаю, конечно. Пугает слабый. Я предупреждаю.
– А мне, откровенно говоря, плевать, как это называется – пугать или предупреждать, – сказал Мазур. – Куин, вы же профессионал, охотно этому верю. Так пораскиньте мозгами и задайте себе вопрос: можно ли меня запугать смертью? С моей-то биографией и жизненным опытом? Как по-вашему?
– А вот и нет, – сказал Куин с напряженной улыбкой. – Ситуация качественно иная. Абсолютно не похожая на прежние расклады, когда у нас с вами за спиной стояли могучие империи… Совершенно ничего похожего. Когда-то вы воевали за идею. Я не принимаю эту идею… оказавшуюся к тому же нежизнеспособной, – но признаю, что вами в старые времена двигала верность идее. Равным образом и вы, думается, согласитесь, что я в те времена воевал за идею…
– Не спорю, – сказал Мазур.
– Вот видите… Это был могучий побудительный мотив – верность идее, системе, государству, флагу, присяге. Сейчас у вас этого мотива попросту нет… как, впрочем, и у меня. Вы что, всерьез готовы умереть за ваших нанимателей? Что у вас с ними общего? Ни черта! Они как раз и разрушили тот мир, в котором вам было уютно и престижно, мир, где вы имели огромное значение…
– Господи, Куин! – воскликнул Мазур, глядя с величайшим изумлением (наигранным, конечно). – Вы, будучи на пенсии, не в коммунисты ли подались от скуки? В точности то же самое у нас говорят коммунисты…
– Но ведь в этом есть своя правда? Вы для ваших нанимателей чужой. Совершенно.
– Как и вы – для своих.
– Кто бы спорил! Но расклад выпал такой, что я делаю вам определенное предложение, а не наоборот… Кирилл, в старые времена ваша смерть на поле чести сделала бы вас героем. О вас всерьез скорбели бы и сослуживцы, и система. Сейчас ничего этого не будет, если кто-то пустит вам пулю в спину в Африке или всадит нож в сонную артерию. Ваши хозяева пожмут плечами, внесут расходы на вас в графу «убытки» и очень скоро забудут о том, что вы жили на свете… И все. Понимаете? Это все. Никто из этих набитых деньгами скотов о вас не вспомнит, никого не тронет ваша старомодная верность…
– Куин…
– Что?
– Мне представляется, что своих нанимателей вы не любите еще больше, чем моих.
– Не люблю, – кивнул американец. – Это еще мягко сказано… как-никак, я тоже служил идее и империи, а теперь вынужден прогибаться перед всякой сволочью, у которой больше денег, чем у меня. Именно поэтому я, верите вы или нет, чувствую к вам неподдельную симпатию. Мы с вами – одного поля ягоды. И потому мне хочется, чтобы мы договорились. Вы опять-таки можете не поверить, но чисто по-человечески мне будет тяжело планировать против вас… окончательное решение. Однако, как вы, должно быть понимаете, я буду все же вынужден… Пусть и с нешуточной болью в сердце. Ничего личного. Бизнес, увы…
– Старина, – сказал Мазур тихо, глядя ему в глаза, – а вам не приходит в голову, что меня трудновато убить? Не буду строить из себя супермена, но меня столько раз пытались смахнуть с этой шахматной доски… А я жив, тем не менее.
– Но это не может тянуться до бесконечности.
– Знаете, я все же рискну.
– Ну ладно, – сказал Куин. – Я к вам отношусь очень серьезно, а потому не буду вести себя в стиле мелкого коммивояжера, мельтешить вокруг, ныть, хватать за рукав… Вот моя визитная карточка. Телефон включен круглосуточно. У вас есть сутки. Поразмыслите хорошенько над тем, что я говорил, – наедине с собой, не торопясь. Задайте себе еще раз эти вопросы – что вы для ваших нанимателей? Стоят ли они того, чтобы умирать за них? Вам ведь предлагают не предательство интересов системы, страны, армии. Вы всего-навсего смените работодателя на более щедрого. Проникнитесь ощущением того, что ситуация качественно иная… Иначе… Ну, не буду стращать. Расклад для парней вроде нас с вами насквозь понятен. Либо вы переходите к нам – либо мы сделаем все, чтобы ваши хозяева лишились столь великолепного инструмента. Если вы сядете в самолет, так и не позвонив мне, – будем считать, что договоренность не достигнута. И там, в Африке, в отношении вас никто уже не будет связан ни моралью, ни законами, ни прочей ерундой. Одна голая целесообразность. Подумайте как следует, Кирилл, я вас прошу, можно сказать – умоляю. Времени у вас достаточно. Жду звонка…
Он кивнул, повернулся и не спеша побрел вдоль парапета. Судя по спине, ему чертовски хотелось оглянуться, но он все же превозмог себя, так и скрылся из поля зрения. Мазур длинно и насквозь непристойно выругался про себя: кто бы мог подумать, что ясным утром нежданно-негаданно настигнет этакое вот ностальгическое наваждение в лице, можно сказать, чуть ли не сослуживца, пусть и с другой стороны… Принесла ж нелегкая! Судя по всему, пребывание в Африке станет еще более пикантным, нежели ему поначалу представлялось…
Сердито глядя в ту сторону, где скрылся американец, Мазур пробормотал сквозь зубы:
– Очень, очень удивился маленький котенок: ты откуда появился, желтенький цыпленок?
Взглянув на часы, убедился, что время начинает чувствительно поджимать. Быстрым шагом перешел улицу (слежка вроде бы отсутствовала), свернул за угол направо, прошел квартал и махнул незанятому такси, бежевому «мерседесу».
Глава двенадцатая
Еще один старый знакомый, но на сей раз без тени ностальгии
Таксистом оказался молодой и веселый восточный человек, то ли араб, то ли нечто аналогичное, в любом случае не англосакс. Завязать с ним разговор удалось без малейшего труда, очень быстро выяснилось, что их взгляды на то, как должен вести себя, будучи на отдыхе в Ницце, настоящий мужчина, совпадают полностью. А потому, в отличие от Куина, консенсус с этим парнем Мазур нашел практически моментально. Поставил вопрос ребром, выслушал ценные советы и, не раздумывая особенно, велел таксисту вести его в одно из рекомендованных мест (которое сам выбрал из нескольких и уж от этого пункта не отступил).