Страница:
Раздалась пулеметная очередь, короткая, гулкая. Еще одна. Абсолютно неожиданные здесь звуки. Тяжелое тело шумно грянулось оземь. И еще одно. Снова очередь, подлиннее.
Сварог оторопело огляделся. Капитан Зо стоял у невысокой каменной ограды, расставив ноги, окутанный дымом, уперев в плечо приклад самого настоящего пулемета – с очень толстым дулом, как у первых «Льюисов», широким диском снизу. Длинная очередь сопровождала последнюю птицу до самой земли. Черная тварь, ломая крылья, грохнулась в высокую траву и неподвижно застыла нелепой кучей, как и остальные две. Капитан опустил дымящийся пулемет, отошел подальше от сизого облака, остро вонявшего дымным порохом, грустно сказал Сварогу и Блаю, оказавшимся ближе всех:
– Ну вот, еще не доехали до места, а патроны тратим вовсю. Все из-за вас, обормотов, не хотел, чтобы вам лишний раз дырявили шкуру перед главным делом…
К ним, огибая черные груды перьев, съезжались остальные. Над лесом поднимался дым, вскидывались языки пламени, но опасаться не приходилось – на открытом месте пожар должен был остановиться.
– Посмотрите в доме. На всякий случай, – сказал капитан Сварогу. – Коням – передышка!
Сварог толкнул ногой отчаянно заскрипевшую дверь, вошел, держа шаур наготове. Высокие кресла и стол перевернуты – судя по слою пыли, давным-давно. Одно из кресел лежит поперек скелета в истлевших клочьях кожаной одежды – судя по его позе, кресло упало уже на мертвого, и никто потом не позаботился его вытащить. И не забрал меч, теперь совершенно проржавевший.
Обивка стен висела истлевшими лоскутьями, вконец выцветшими. На крестьянскую усадьбу дом что-то не походил – скорее на охотничий домик дворянина. Сварог заглянул во все комнаты – пыль, запустение, не видно ничего мало-мальски ценного, а все остальное перевернуто вверх дном. Грабили, похоже, в большой спешке. Судя по всему, в самой большой комнате и разыгрался последний акт неизвестной драмы – скелеты там лежали навалом, в беспорядке, во множестве, из-под них не видно было пола. Лохмотья одежды, ржавые кольчуги и шлемы, мечи. Все произошло так давно, что смотреть было ничуть не противно – словно стоишь над раскопом, только что сделанным археологами.
Одни скелеты оказались нормального роста, другие словно бы принадлежали детям – но кости толстые, отнюдь не детские. И оружие у этих странных карликов было самое настоящее, они и мертвыми стискивали полуистлевшие топорища, ржавые рукояти мечей. Мечи и топоры ничуть не уступали по размеру оружию их противников.
Сварог пошевелил носком сапога ржавый двойной топор странной формы. Поднялась пыль, запершило в горле. Что-то прозвенело совсем даже в стороне от его ноги – чистый, высокий звон золотого бокала, ничуть не похожий на хруст трущихся друг о друга двух кусков ржавого железа. Сварог нагнулся, всматриваясь и особо не приближаясь, – вдруг змея, кто ее знает…
Острый алый лучик блеснул меж желтых костей, истлевших лохмотьев и полос ржавчины, сохранивших отдаленное сходство с оружием.
Секунду поколебавшись, Сварог шагнул ближе и решительно разбросал сапогами все, что мешало рассмотреть странный предмет. Достал меч, поворошил лезвием. Выпрямился, держа в руке красивый и нисколечко не пострадавший от времени боевой топор. Черное древко, словно бы покрытое ничуть не потрескавшейся эмалью, сплошь изукрашено рельефным узором из золотых кружочков, едва выступавших над топорищем, напоминавших шляпки гвоздей, – должно быть, задумано не ради одной красоты, а еще и затем, чтобы не скользило в руке. Отливающее синевой лезвие в форме полумесяца с хищно-изящным, выгнутым верхним концом. Большой красный камень в навершии, ограненный пирамидкой со срезанной вершиной, – он-то и сверкнул сквозь вековую пыль. На обушке – глубокая впадина в виде странного рунического знака, никогда Сварогу не встречавшегося.
Сварог взмахнул топором, рассек им воздух крестнакрест – древко удобно лежало в руке, оружие было невероятно красивое и совсем не тяжелое. Никак нельзя было оставить его среди костей и пыли, даже помня все жуткие рассказы о таящих проклятье здешних находках. Мужчины любят оружие нерассуждающей страстью – а этот топор ни у кого не хватило бы духа выбросить.
В соседней комнате громко застучали сапоги, кто-то крикнул:
– Граф, не слопали вас там?
– Я здесь! – откликнулся Сварог.
Вошел боцман Блай, шумно вздохнул:
– Фу ты, мы уж забеспокоились, что-то милорд носу не кажет и голосу не подает. А пылищи… Морские Короли, Лазурная Дева и все сто сорок три морских черта! Якорь мне в задницу, чтоб меня сожрал Великий Кракен, чтоб мне… Топор здесь лежал?
– Да, – забеспокоился Сварог. – А что, бросить от греха подальше?
– Погоди. Погоди-погоди… – Блай схватил его за рукав и потащил наружу. Когда они оказались во дворе, огляделся и подтолкнул Сварога к дереву толщиной с фонарный столб. – А ну-ка, рубани от души!
Сварог размахнулся и едва не полетел носом вперед – сверкающее лезвие, свистнув синей молнией, рассекло ствол так, словно он был картонный и пустой внутри. Дерево постояло секунду, стало заваливаться, обнажив пень с безукоризненной линией среза, гладкой, как стекло. Живое дерево, ничуть не трухлявое, рушилось все быстрее, люди с воплями брызнули во все стороны. Рухнуло. Комель подпрыгнул пару раз и замер.
– Что за фокусы, душу вашу? – взревел капитан Зо за спиной Сварога и Блая. Запнулся на полуслове и тихонечко вымолвил:
– Святая Бригита, Доран-ан-Тег, Топор Дорана… В точности.
– Топор Дорана, – плачущим голосом подтвердил Блай и вдруг взвыл так, словно ему прищемили в дверях что-нибудь чувствительное: – Не зря говорят – новичкам везет! Я ж первый мог зайти и увидеть! Я всю жизнь мечтал!
Он что есть мочи, ничуть не играя, грохнул себя кулаком по бритой голове, воя и мыча.
– Господи, да возьми ты его себе, – торопливо сказал Сварог, протягивая топор, хоть и ужасно жалко было расставаться.
Блай отпрыгнул:
– Убери! Теперь твой…
– Да бери… – сказал Сварог упавшим голосом.
Капитан Зо перехватил его руку:
– Теперь вой не вой… Поздно. Если кто-нибудь у вас его попытается взять, украсть или отнять, лорд Сварог, тому, что характерно, топор оттяпает руку. А то и голову – это же Доран-ан-Тег. И нельзя его ни продать, ни подарить, ни отнять, ни забрать у мертвого. Можно только случайно найти, как вы, потому что вы-то никакого отношения к смерти последнего хозяина не имеете. Действительно, новичкам везет… По коням. Пожар все же может подобраться.
Покачиваясь в седле рядом со Сварогом, то и дело бросая на топор печальные, завистливые и жадные взгляды, Блай рассказывал:
– Двадцать тысяч лет назад Доран сделал полный доспех: кольчугу, шлем, щит, меч, лук со стрелами, топор, копье и кинжал. Кольчугу, шлем и щит ничто не могло пробить, даже молнии ларов, когда они позже появились, говорят, отскакивали. Ну а меч с топором, стрелы и копье с кинжалом пробивают все, что угодно. Никто не знает, что это было за железо, и на каком огне Доран все это ковал, и кто был подмастерьем, но железо и огонь, надо полагать, были не простые и меха раздувал не кузнец-деревенщина… Понятное дело, Доран был непобедим. В балладах поется, что он стал королем всего Харума, и я этому очень даже верю…
– И забыл, что нельзя брать в наложницы дочек свергнутых тобой же королей, – хмыкнул капитан Зо. – Одна его и зарезала, ночью, когда он, что характерно, был без доспехов. Так поется в балладах, и я этому верю…
– А что было потом? – спросил Сварог.
– Потом наследники – были там какие-то – развезли все по разным городам. Для пущей надежности, каждый боялся, как бы другому не удалось подстроить случайность и завладеть всем доспехом сразу. И каждый ломал голову, как бы эту случайность смастерить. Ну, можно же было заманить в сокровищницу любимого сына или там внука, ведать ничего не ведающего, он и нашел бы. Совершенно случайно. А время-то шло, люди умирали, на свете и без Дорановых доспехов происходило немало всякого… Кто-то успевал шепнуть наследникам, кто-то нет, шли войны, сокровищницы горели, их грабили, память стиралась, посвященные хранители понемногу переводились… Кто его знает, как там было во всех подробностях двадцать тысяч лет назад. Словом, настало время, когда Доспех Дорана все-таки пошел по рукам. Сами представляете, какую охапку романов можно написать о судьбе одного-единственного кинжала.
– Ну а в конце-то концов? – спросил Сварог.
– Кольчугу унесли гномы, наверняка сделали из нее несколько маленьких, они единственные, кому такое по силам. А поскольку гномы вымерли, кольчуги и сейчас валяются где-то в их подземельях, куда никто не знает дороги. Лук со стрелами затерялся на Сильване. В шлеме похоронили одного из Морских Королей, и шлем сейчас покоится где-то на дне океана – потому что Морских Королей на суше не хоронили. Щит – у ларов. С копьем когда-то отправился в Хелльстад некий рыцарь, оттуда не вернувшийся. Где сейчас меч и кинжал, не знает никто. Быть может, лежат на дне моря, в чьей-то забытой могиле или висят на стене у любителя старинного оружия, ничего такого не подозревающего. Топор тоже считался пропавшим, но его следы терялись не в Ямурлаке, а в Сегуре…
– А эти скелеты… Гномы?
– Гномы, – кивнул капитан. – Даже если они узнали Доран-ан-Тег, забрать все равно не смогли. Хотите несколько советов, лорд Сварог? Не увлекайтесь чересчур этим топором и никогда не полагайтесь только на него. Можете стать слишком самоуверенным и разучитесь владеть мечом и саблей. А в жизни может подвернуться множество сложностей, когда и Доран-ан-Тег не спасет. К тому же он сделает вас заметным. Точных описаний нет, и помнят их скорее бродяги вроде нас, чем книжники и антиквары, но какой-нибудь книжный червь может опознать топор, и ваша жизнь превратится в сплошную неприятность… Владельцу оружия Дорана из-за множества завидущих глаз самому не помешает охрана – это и называется научным словом «парадокс»…
– Но его же нельзя отнять?
– Зато вас можно угрохать в какой-нибудь глуши, как сделали с прежним хозяином. И навести туда любимых деток-племянников. Кто откажется оставить потомкам такое сокровище?
– Да, верно…
– И еще. Никогда не забывайте, что ан-Мор и ан-Рагт, меч и кинжал, могут оказаться у кого-то на поясе… Все, кто сделал своим ремеслом войну, стараются этого не забывать. Любой меч, который на вас поднимет противник, может оказаться Доран-ан-Мором. И последнее. Доспех Дорана не дает его владельцу никаких преимуществ в схватке с нечистой силой. Прежде было иначе, существовал какой-то секрет, но он канул в небытие вместе с Дораном…
– Зато с нечистой силой, я вижу, можно легко справиться пулеметом. Я о гарпиях.
– Да что вы, пули были самые обычные, – сказал капитан Зо. – Гарпии к нечисти не имеют никакого отношения. Осколок прошлого, вот и все. В незапамятные времена на Таларе обитало множество самых диковинных созданий, каковые, однако ж, к нечисти никакого отношения не имели. Правда, и нечисти хватало.
– Черт… – сказал Сварог. – Я и подумать не мог, что тут, на земле, делают пулеметы…
– А их только в Снольдере и делают, – пояснил капитан. – Правда, и там их маловато – ну, ручная работа, дело трудоемкое. Если и продают за границу, то по штучке и, сами понимаете, на вес золота. Так что войну ими не выиграешь по причине малого количества. Воюем по старинке, а в Глане и обычный огненный бой не в большом ходу.
– И давно там делают пулеметы? – спросил Сварог. – Это старый образец или новый?
– Лет двадцать, – сказал капитан чуточку удивленно. – Образец? Они всегда такими и были, сколько себя помню…
Сварог недоуменно пожал плечами, глядя на громоздкое оружие. Странно. Весьма. Там, где войны не редкость, оружие любого рода и вида совершенствуется и модернизируется с невероятной быстротой. За двадцать лет можно бы додуматься до сошек, облегчить кожух да и весь пулемет. Здешние мушкеты и пистолеты исполнены рационального изящества, ни унции лишнего веса…
Глава 3
Сварог оторопело огляделся. Капитан Зо стоял у невысокой каменной ограды, расставив ноги, окутанный дымом, уперев в плечо приклад самого настоящего пулемета – с очень толстым дулом, как у первых «Льюисов», широким диском снизу. Длинная очередь сопровождала последнюю птицу до самой земли. Черная тварь, ломая крылья, грохнулась в высокую траву и неподвижно застыла нелепой кучей, как и остальные две. Капитан опустил дымящийся пулемет, отошел подальше от сизого облака, остро вонявшего дымным порохом, грустно сказал Сварогу и Блаю, оказавшимся ближе всех:
– Ну вот, еще не доехали до места, а патроны тратим вовсю. Все из-за вас, обормотов, не хотел, чтобы вам лишний раз дырявили шкуру перед главным делом…
К ним, огибая черные груды перьев, съезжались остальные. Над лесом поднимался дым, вскидывались языки пламени, но опасаться не приходилось – на открытом месте пожар должен был остановиться.
– Посмотрите в доме. На всякий случай, – сказал капитан Сварогу. – Коням – передышка!
Сварог толкнул ногой отчаянно заскрипевшую дверь, вошел, держа шаур наготове. Высокие кресла и стол перевернуты – судя по слою пыли, давным-давно. Одно из кресел лежит поперек скелета в истлевших клочьях кожаной одежды – судя по его позе, кресло упало уже на мертвого, и никто потом не позаботился его вытащить. И не забрал меч, теперь совершенно проржавевший.
Обивка стен висела истлевшими лоскутьями, вконец выцветшими. На крестьянскую усадьбу дом что-то не походил – скорее на охотничий домик дворянина. Сварог заглянул во все комнаты – пыль, запустение, не видно ничего мало-мальски ценного, а все остальное перевернуто вверх дном. Грабили, похоже, в большой спешке. Судя по всему, в самой большой комнате и разыгрался последний акт неизвестной драмы – скелеты там лежали навалом, в беспорядке, во множестве, из-под них не видно было пола. Лохмотья одежды, ржавые кольчуги и шлемы, мечи. Все произошло так давно, что смотреть было ничуть не противно – словно стоишь над раскопом, только что сделанным археологами.
Одни скелеты оказались нормального роста, другие словно бы принадлежали детям – но кости толстые, отнюдь не детские. И оружие у этих странных карликов было самое настоящее, они и мертвыми стискивали полуистлевшие топорища, ржавые рукояти мечей. Мечи и топоры ничуть не уступали по размеру оружию их противников.
Сварог пошевелил носком сапога ржавый двойной топор странной формы. Поднялась пыль, запершило в горле. Что-то прозвенело совсем даже в стороне от его ноги – чистый, высокий звон золотого бокала, ничуть не похожий на хруст трущихся друг о друга двух кусков ржавого железа. Сварог нагнулся, всматриваясь и особо не приближаясь, – вдруг змея, кто ее знает…
Острый алый лучик блеснул меж желтых костей, истлевших лохмотьев и полос ржавчины, сохранивших отдаленное сходство с оружием.
Секунду поколебавшись, Сварог шагнул ближе и решительно разбросал сапогами все, что мешало рассмотреть странный предмет. Достал меч, поворошил лезвием. Выпрямился, держа в руке красивый и нисколечко не пострадавший от времени боевой топор. Черное древко, словно бы покрытое ничуть не потрескавшейся эмалью, сплошь изукрашено рельефным узором из золотых кружочков, едва выступавших над топорищем, напоминавших шляпки гвоздей, – должно быть, задумано не ради одной красоты, а еще и затем, чтобы не скользило в руке. Отливающее синевой лезвие в форме полумесяца с хищно-изящным, выгнутым верхним концом. Большой красный камень в навершии, ограненный пирамидкой со срезанной вершиной, – он-то и сверкнул сквозь вековую пыль. На обушке – глубокая впадина в виде странного рунического знака, никогда Сварогу не встречавшегося.
Сварог взмахнул топором, рассек им воздух крестнакрест – древко удобно лежало в руке, оружие было невероятно красивое и совсем не тяжелое. Никак нельзя было оставить его среди костей и пыли, даже помня все жуткие рассказы о таящих проклятье здешних находках. Мужчины любят оружие нерассуждающей страстью – а этот топор ни у кого не хватило бы духа выбросить.
В соседней комнате громко застучали сапоги, кто-то крикнул:
– Граф, не слопали вас там?
– Я здесь! – откликнулся Сварог.
Вошел боцман Блай, шумно вздохнул:
– Фу ты, мы уж забеспокоились, что-то милорд носу не кажет и голосу не подает. А пылищи… Морские Короли, Лазурная Дева и все сто сорок три морских черта! Якорь мне в задницу, чтоб меня сожрал Великий Кракен, чтоб мне… Топор здесь лежал?
– Да, – забеспокоился Сварог. – А что, бросить от греха подальше?
– Погоди. Погоди-погоди… – Блай схватил его за рукав и потащил наружу. Когда они оказались во дворе, огляделся и подтолкнул Сварога к дереву толщиной с фонарный столб. – А ну-ка, рубани от души!
Сварог размахнулся и едва не полетел носом вперед – сверкающее лезвие, свистнув синей молнией, рассекло ствол так, словно он был картонный и пустой внутри. Дерево постояло секунду, стало заваливаться, обнажив пень с безукоризненной линией среза, гладкой, как стекло. Живое дерево, ничуть не трухлявое, рушилось все быстрее, люди с воплями брызнули во все стороны. Рухнуло. Комель подпрыгнул пару раз и замер.
– Что за фокусы, душу вашу? – взревел капитан Зо за спиной Сварога и Блая. Запнулся на полуслове и тихонечко вымолвил:
– Святая Бригита, Доран-ан-Тег, Топор Дорана… В точности.
– Топор Дорана, – плачущим голосом подтвердил Блай и вдруг взвыл так, словно ему прищемили в дверях что-нибудь чувствительное: – Не зря говорят – новичкам везет! Я ж первый мог зайти и увидеть! Я всю жизнь мечтал!
Он что есть мочи, ничуть не играя, грохнул себя кулаком по бритой голове, воя и мыча.
– Господи, да возьми ты его себе, – торопливо сказал Сварог, протягивая топор, хоть и ужасно жалко было расставаться.
Блай отпрыгнул:
– Убери! Теперь твой…
– Да бери… – сказал Сварог упавшим голосом.
Капитан Зо перехватил его руку:
– Теперь вой не вой… Поздно. Если кто-нибудь у вас его попытается взять, украсть или отнять, лорд Сварог, тому, что характерно, топор оттяпает руку. А то и голову – это же Доран-ан-Тег. И нельзя его ни продать, ни подарить, ни отнять, ни забрать у мертвого. Можно только случайно найти, как вы, потому что вы-то никакого отношения к смерти последнего хозяина не имеете. Действительно, новичкам везет… По коням. Пожар все же может подобраться.
Покачиваясь в седле рядом со Сварогом, то и дело бросая на топор печальные, завистливые и жадные взгляды, Блай рассказывал:
– Двадцать тысяч лет назад Доран сделал полный доспех: кольчугу, шлем, щит, меч, лук со стрелами, топор, копье и кинжал. Кольчугу, шлем и щит ничто не могло пробить, даже молнии ларов, когда они позже появились, говорят, отскакивали. Ну а меч с топором, стрелы и копье с кинжалом пробивают все, что угодно. Никто не знает, что это было за железо, и на каком огне Доран все это ковал, и кто был подмастерьем, но железо и огонь, надо полагать, были не простые и меха раздувал не кузнец-деревенщина… Понятное дело, Доран был непобедим. В балладах поется, что он стал королем всего Харума, и я этому очень даже верю…
– И забыл, что нельзя брать в наложницы дочек свергнутых тобой же королей, – хмыкнул капитан Зо. – Одна его и зарезала, ночью, когда он, что характерно, был без доспехов. Так поется в балладах, и я этому верю…
– А что было потом? – спросил Сварог.
– Потом наследники – были там какие-то – развезли все по разным городам. Для пущей надежности, каждый боялся, как бы другому не удалось подстроить случайность и завладеть всем доспехом сразу. И каждый ломал голову, как бы эту случайность смастерить. Ну, можно же было заманить в сокровищницу любимого сына или там внука, ведать ничего не ведающего, он и нашел бы. Совершенно случайно. А время-то шло, люди умирали, на свете и без Дорановых доспехов происходило немало всякого… Кто-то успевал шепнуть наследникам, кто-то нет, шли войны, сокровищницы горели, их грабили, память стиралась, посвященные хранители понемногу переводились… Кто его знает, как там было во всех подробностях двадцать тысяч лет назад. Словом, настало время, когда Доспех Дорана все-таки пошел по рукам. Сами представляете, какую охапку романов можно написать о судьбе одного-единственного кинжала.
– Ну а в конце-то концов? – спросил Сварог.
– Кольчугу унесли гномы, наверняка сделали из нее несколько маленьких, они единственные, кому такое по силам. А поскольку гномы вымерли, кольчуги и сейчас валяются где-то в их подземельях, куда никто не знает дороги. Лук со стрелами затерялся на Сильване. В шлеме похоронили одного из Морских Королей, и шлем сейчас покоится где-то на дне океана – потому что Морских Королей на суше не хоронили. Щит – у ларов. С копьем когда-то отправился в Хелльстад некий рыцарь, оттуда не вернувшийся. Где сейчас меч и кинжал, не знает никто. Быть может, лежат на дне моря, в чьей-то забытой могиле или висят на стене у любителя старинного оружия, ничего такого не подозревающего. Топор тоже считался пропавшим, но его следы терялись не в Ямурлаке, а в Сегуре…
– А эти скелеты… Гномы?
– Гномы, – кивнул капитан. – Даже если они узнали Доран-ан-Тег, забрать все равно не смогли. Хотите несколько советов, лорд Сварог? Не увлекайтесь чересчур этим топором и никогда не полагайтесь только на него. Можете стать слишком самоуверенным и разучитесь владеть мечом и саблей. А в жизни может подвернуться множество сложностей, когда и Доран-ан-Тег не спасет. К тому же он сделает вас заметным. Точных описаний нет, и помнят их скорее бродяги вроде нас, чем книжники и антиквары, но какой-нибудь книжный червь может опознать топор, и ваша жизнь превратится в сплошную неприятность… Владельцу оружия Дорана из-за множества завидущих глаз самому не помешает охрана – это и называется научным словом «парадокс»…
– Но его же нельзя отнять?
– Зато вас можно угрохать в какой-нибудь глуши, как сделали с прежним хозяином. И навести туда любимых деток-племянников. Кто откажется оставить потомкам такое сокровище?
– Да, верно…
– И еще. Никогда не забывайте, что ан-Мор и ан-Рагт, меч и кинжал, могут оказаться у кого-то на поясе… Все, кто сделал своим ремеслом войну, стараются этого не забывать. Любой меч, который на вас поднимет противник, может оказаться Доран-ан-Мором. И последнее. Доспех Дорана не дает его владельцу никаких преимуществ в схватке с нечистой силой. Прежде было иначе, существовал какой-то секрет, но он канул в небытие вместе с Дораном…
– Зато с нечистой силой, я вижу, можно легко справиться пулеметом. Я о гарпиях.
– Да что вы, пули были самые обычные, – сказал капитан Зо. – Гарпии к нечисти не имеют никакого отношения. Осколок прошлого, вот и все. В незапамятные времена на Таларе обитало множество самых диковинных созданий, каковые, однако ж, к нечисти никакого отношения не имели. Правда, и нечисти хватало.
– Черт… – сказал Сварог. – Я и подумать не мог, что тут, на земле, делают пулеметы…
– А их только в Снольдере и делают, – пояснил капитан. – Правда, и там их маловато – ну, ручная работа, дело трудоемкое. Если и продают за границу, то по штучке и, сами понимаете, на вес золота. Так что войну ими не выиграешь по причине малого количества. Воюем по старинке, а в Глане и обычный огненный бой не в большом ходу.
– И давно там делают пулеметы? – спросил Сварог. – Это старый образец или новый?
– Лет двадцать, – сказал капитан чуточку удивленно. – Образец? Они всегда такими и были, сколько себя помню…
Сварог недоуменно пожал плечами, глядя на громоздкое оружие. Странно. Весьма. Там, где войны не редкость, оружие любого рода и вида совершенствуется и модернизируется с невероятной быстротой. За двадцать лет можно бы додуматься до сошек, облегчить кожух да и весь пулемет. Здешние мушкеты и пистолеты исполнены рационального изящества, ни унции лишнего веса…
Глава 3
МАЛЕНЬКАЯ НЕИЗВЕСТНАЯ ВОЙНА
Ночевали в какой-то заброшенной избушке, относительно целой – только окна выбиты в незапамятные времена да часть черепичной крыши рухнула внутрь. Когда вечером капитан распределял, кому и в какой очередности стоять на страже, Сварога он не помянул вовсе. Тот принял это за недоверие, ни словом не намекнул, но на лице, видимо, что-то отразилось. Капитан вдруг повернулся к нему и хлопнул по плечу:
– Голуба моя, ну что вы дуетесь, как юная служаночка на деревенском празднике? Пригласят вас еще танцевать, не беспокойтесь. Вы же понятия не имеете о здешних опасностях и сроду их не отличите от чего-нибудь жуткого на вид, но совершенно безобидного. Беда с этими графьями, право…
Поначалу он думал, что не уснет, но незаметно провалился в забытье, на удивление спокойные сновидения с тихими улочками, чинными прогулками и мирными разговорами. И проснулся вполне спокойно – попросту открыл вдруг глаза, тут же вспомнил, где он и с кем он, пошевелился, ощупав рукой топорище Доран-ан-Тега, лежавшего вдоль тела лезвием к ногам, острием наружу. Поднес руку ко рту, чтобы закурить – и оцепенел, уловив краешком глаза какое-то движение неподалеку.
Уже светало, благодаря выбитым окнам и пролому в крыше Сварог хорошо различал спящих спутников. Слышно было, как за окном прохаживается, зевает с хрустом кто-то из матросов. Сварог мог бы поклясться, что не спит, что все окружающее – наяву.
И женщина – тоже. Она стояла совсем рядом, глядя на него сверху вниз спокойно и отрешенно. Тоненькая, в синем балахоне, синий легкий капюшон чуть сдвинут на затылок, из-под него струятся светлые прямые волосы. Красивое, тонкое лицо, словно бы чуть изможденное или невероятно усталое. Огромные глаза, светло-синие, печальные, до чего же печальные, Боже!
Сварог сторожко пошевелился. Незнакомка неспешно, несуетливо, грациозно даже приложила палец к губам:
– Спи, еще не время…
У нее был очень странный голос – он словно бы и не звучал в воздухе, а возникал в мозгу Сварога. Сварог лежал неподвижно, уставясь на загадочную печальную красавицу, не представляя, что делать. Она грустно улыбнулась уголками губ, гибко склонилась над лежавшим рядом со Сварогом Борном, легонько поцеловала его в лоб. Отошла к одному из матросов, нагнулась, коснулась губами его лба. Все это происходило в совершеннейшей тишине, даже ее странное платье не шелестело по полу.
Потом женщина в синем направилась к двери, оглянулась на Сварога через плечо, бледно улыбнулась.
И вдруг стала таять, растворяться, исчезать, не замедляя шага. Еще миг – и ее уже нет.
И тогда Сварог заорал. Ему было стыдно, но он вопил что было сил, стуча зачем-то обухом топора по полу.
Все подхватились, ошалело хватаясь за оружие, готовые рубить и стрелять. Не усмотрев нигде врага, один за другим оборачивались к Сварогу. В дверь заглянул часовой и тут же скрылся.
– Домовой за уши таскал? – спросил капитан Зо, правда, без такой уж откровенной насмешки, какую Сварог ожидал.
– Здесь была женщина, – уставясь в пол, сказал Сварог. – Светловолосая, в голубой накидке. А потом… потом она пропала. Взяла и растаяла.
Он поднял глаза. Все уставились на него с жуткой серьезностью, от которой брала оторопь. Уж лучше бы смеялись.
– И что? – жадно спросил кто-то. – Что она делала? К кому…
Сварог ответить не успел. Капитан Зо рыкнул:
– Кормить коней, седлать! Живо! Жрать будем на ходу!
Все повалили к дверям. Сварог двинулся было следом, но капитан сгреб его за грудки, быстро оглянулся, убедившись, что они остались наедине, рычащим шепотом бросил в лицо:
– Молчать о подробностях! Никому ни слова! Кого она целовала?
– Только Борна и Шестипалого…
– И все? – пронизывал его взглядом капитан.
– Все, – твердо сказал Сварог.
Капитан Зо чуть ссутулился:
– Вижу, не врете – легко иметь дело с несведущим… Ох, как же это, как мне без Борна… обормота бравого…
– Да кто это был? – спросил Сварог.
– Лазурная Дева, – сказал капитан. – Фея смерти.
– Значит, тот, кого она…
– Вот именно. – Капитан смотрел в сторону. – Тот, кого она поцеловала на рассвете, заката, что характерно, уже не увидит. Болтали, бывают исключения, но не верю я что-то.
– А то, что я ее видел…
– Не тряситесь, – сказал капитан грубо. – Ну и видели, это еще ничего не значит. Она, бывало, и на балу появлялась, при ярком свете и многолюдстве. Черт, как мне хочется, чтобы исключения случались, не могут же сказители все время врать… Ладно. Возьмите-ка себя в руки и застегнитесь на все пуговицы, чтобы те, кто… чтобы никто по вашей роже ничего не прочел. Понятно?
Сварог кивнул. Капитан стоял, понурив голову.
– Капитан, куда же мы все-таки едем? – спросил Сварог неожиданно для себя самого.
Ему показалось, что капитан откровенно обрадовался возможности сменить тему.
– У нас маленькая война, – сказал Зо. – Совершенно незаметная для большинства людей, такие войны бывают каждый день во всех уголках земли… Вы слышали про навьев? Что, никогда не слышали? Ну да, не успели. Навьи – это мертвые воины. Точнее, мертвецы, которых подняли из могил и сделали солдатами.
– А что, это возможно? – У Сварога поневоле отвисла челюсть.
– Еще как. Достаточно заполучить неповрежденный череп. И знать нужные заклятья. Правда, считалось, что последние мастера этого искусства давным-давно вымерли, им очень целеустремленно помогали вымирать, как всем магам… но что-то в последнее время многое из считавшегося навсегда исчезнувшим объявляется вновь, вот и гарпии… Получаются великолепные солдаты – нерассуждающие, покорные, проворные, кровь не течет, боли не чувствуют, чтобы покончить с таким, нужно отсечь ему башку, но и тогда остальное еще долго слепо крушит все вокруг. Догадываетесь, какие препятствия стоят на пути владеющего этой поганой наукой? Нет? А это очень просто. Черепа добывают в могилах. Но трудновато было бы обкрадывать могилы, оставаясь незамеченным. Черепов ведь нужно много… Вот кто-то очень хитрый и довольно глупый отыскал выход – потрошит в Ямурлаке и Пограничье заброшенные кладбища. Их много, а присмотра за ними никакого.
– Почему вы считаете его глупым?
– Потому что Пограничье особых неожиданностей не сулит, а вот Ямурлак… Древние обитатели Ямурлака были народом опасным, в них было больше от нечисти, чем от рода человеческого. Понимаете? Тот, кто наберет себе войско из этих молодчиков, рискует головой. На него самого, конечно, плевать с верхушки мачты, но ямурлакские навьи, оторвав такому голову, останутся на этом свете… А может оказаться и опаснее.
– Как это?
– Если ямурлакских мертвецов собирает под свои знамена тот, кто способен крепко держать их в узде. А такой искусник только один… И следует молиться день и ночь, чтобы моя догадка оказалась неверной. Иначе… Я себя не приукрашиваю, лорд Сварог. Я авантюрист и пират. Но есть вещи, против которых сочтет себя обязанным драться бесплатно самый поганый пират – ну, кроме вовсе уж отпетых. Даже Паскуда Даргун… ну, вы же не знаете Паскуду Даргуна…
– Значит, мы…
– Значит, мы уже через час-полтора должны будем прихватить на одном старом кладбище неких любителей древностей. И крайне обстоятельно допросить одного из них. Шансы у нас есть. А вот выбора нет.
– Как будто у меня выбор есть… – невесело усмехнулся Сварог.
Капитан несильно ткнул его кулаком в живот, осклабился:
– Вот и прекрасно. Подробности – по ходу дела. И смотрите у меня… Я сейчас погоню ребят галопом, ни у кого не будет времени думать или приглядываться к вам. Когда начнется заварушка, старайтесь прикрывать Борна. Бывают же чудеса, вдруг обойдется…
Сварог тоже надеялся, что чудеса случаются. Борн ему отчего-то нравился. Да и Шестипалого жаль. И вообще – невероятно тяжело з н а т ь заранее…
Едва он вскочил в седло, капитан погнал отряд бешеным галопом, так что остальным некогда было таращиться на Сварога, и ему самому некогда было бросать по сторонам хотя бы мимолетные взгляды. Капитан не щадил коней – значит, цель их путешествия близка. Они скакали заросшими высокой травой лесными дорогами, петляли меж холмами, обернутые грубым полотном копыта коней ударяли оземь глухо, почти беззвучно, и оттого окружающее выглядело чуточку нереальным, они сами были как призраки посреди умершей страны, посреди пронизанного солнечными лучами леса. Сбруя не звякала, даже увешанный оружием Блай ухитрялся не греметь своим арсеналом – и они скакали так, пока впереди не вырос верховой. Он стоял на дороге, спокойно опустив руки на шею коня, и на плече у него сидел бурый ястреб. А может, сокол или беркут – Сварог в них плохо разбирался.
Капитан подъехал, быстро, деловито спросил:
– Как?
– Он там. С ним только пятеро, – так же деловито, резко ответил незнакомец. – Все верхами. Одна повозка. Копают со вчерашнего дня. Держатся совершенно спокойно.
– Что в окрестностях?
– Харланские конники в двадцати лигах отсюда. Расположились в старом городе. Две полусотни. Одним словом, все в порядке. И все же что-то неладно, Зо. Очень похоже, что с гробокопателями есть еще седьмой и засел где-то на страже, но меня не это беспокоит…
– А что тебя беспокоит? – вкрадчиво спросил капитан.
– Магар волнуется. – Незнакомец скосил глаза влево, на ястреба, беспокойно переступившего с лапы на лапу. – Странно как-то волнуется, ничего не понимаю, а я ведь с ними вожусь двадцать лет. Что-то неладно в округе.
– Голуба моя, здесь всюду и всегда неладно, – ответил капитан с обаятельной улыбкой.
– Знаю. Но есть что-то, чего я никак не могу уловить, это и беспокоит.
– Бывает. С каждым, – сказал капитан. – Ладно, ты свое сделал, так что можешь ехать восвояси и сообщить, что мы начали работать. А мы начинаем без шума и песен…
Незнакомец кивнул и повернул коня.
– Начали, – сказал капитан, спешиваясь и взваливая пулемет на плечо. – Шестипалый остается с лошадьми. Блай и Чаба верхами заходят слева. Остальные со мной.
Сварог спрыгнул с коня и, держа топор за древко у самого обуха, зашагал за капитаном меж толстенными соснами, покрытыми зеленым кружевом лишайника. Порой на лице липко и невесомо рвалась паутина. Чувства, которые он испытывал, оказались, в общем, давно знакомыми по прежним дракам – чуточку свербило в затылке и время, представлялось, бежит чуть суетливее.
Они остановились на опушке и смотрели вниз, прячась за деревьями. Уардах в ста впереди, там, где кончался пологий склон, виднелось кладбище – аккуратные ряды густо поросших травой бугорков, и большая их часть зияет круглыми ямками с футбольный мяч диаметром, окруженными свежевзрыхленной землей. Вдали скопище полуразрушенных каменных домиков – не деревня, скорее, небольшой городок. Ограда кладбища давно рухнула, но маленький храм с высокой квадратной башенкой еще держался.
Потом Сварог увидел людей, зачем-то торопливо пересчитал их – да, шестеро, одеты неброско и небогато, но вооружены отменно. Двое стояли у повозки, зорко оглядываясь вокруг. Четверо были поглощены делом. От могилы к могиле переходил высокий человек с густыми, черными волосами – в них над левым ухом порой отблескивал на солнце кроваво-красный самоцвет. Остановившись, он простирал руки ладонями вниз, разведя их чуть пошире плеч, замирал, что-то шепча. Земля на могиле взметывалась вдруг, словно выброшенная беззвучным взрывом, и в образовавшуюся круглую дыру, словно подброшенный, вылетал череп. Черноволосый, вмиг потеряв интерес к могиле, переходил к следующей, а кто-нибудь их трех, тенями следовавших за ним, подбирал череп и совал его в свой мешок. Они работали молча, слаженно, деловито, и это странное зрелище выглядело до ужаса обыденным – не мерцали колдовские огни, не сверкали молнии, не гремели леденящие кровь заклинания. Четверо весьма напоминали вышедших в поле крестьян.
– А лошадей все-таки шесть, – сказал Борн.
– Если бы я ими командовал, обязательно посадил бы кого-нибудь в башенку наблюдать за лесом, – сказал Сварог. – Потому что внезапно напасть на них можно только отсюда, из леса.
– Вот именно, – блеснул зубами капитан Зо. – И я бы сунул часового в башенку. А седьмую лошадь спрятал бы в храме. Значит, те из нас, кому метательное оружие не грозит, займутся исключительно башенкой. Лорд Сварог, за этим черным мы и пришли. Точнее, нам нужна его голова. Рубите его в капусту, если столкнетесь, но голову оставьте целой.
Издали, там, где слева кончался лес и начиналось чистое поле, раздался долгий, пронзительный крик, похожий на птичий. Лошади чужаков дернулись, беспокойно приплясывая, но тут же успокоились. Черноволосый и его спутники мельком глянули туда и, пожав плечами, вернулись к работе.
– Ага, – сказал капитан. – Блай с Чабой на месте. – Он положил ствол пулемета на толстый сук, примерился. – Ну, когда моя волынка заиграет, можете вступать.
– Срежьте сначала тех, кто стоит дальше от нас, – сказал Сварог.
– Голуба моя, ну что вы дуетесь, как юная служаночка на деревенском празднике? Пригласят вас еще танцевать, не беспокойтесь. Вы же понятия не имеете о здешних опасностях и сроду их не отличите от чего-нибудь жуткого на вид, но совершенно безобидного. Беда с этими графьями, право…
Поначалу он думал, что не уснет, но незаметно провалился в забытье, на удивление спокойные сновидения с тихими улочками, чинными прогулками и мирными разговорами. И проснулся вполне спокойно – попросту открыл вдруг глаза, тут же вспомнил, где он и с кем он, пошевелился, ощупав рукой топорище Доран-ан-Тега, лежавшего вдоль тела лезвием к ногам, острием наружу. Поднес руку ко рту, чтобы закурить – и оцепенел, уловив краешком глаза какое-то движение неподалеку.
Уже светало, благодаря выбитым окнам и пролому в крыше Сварог хорошо различал спящих спутников. Слышно было, как за окном прохаживается, зевает с хрустом кто-то из матросов. Сварог мог бы поклясться, что не спит, что все окружающее – наяву.
И женщина – тоже. Она стояла совсем рядом, глядя на него сверху вниз спокойно и отрешенно. Тоненькая, в синем балахоне, синий легкий капюшон чуть сдвинут на затылок, из-под него струятся светлые прямые волосы. Красивое, тонкое лицо, словно бы чуть изможденное или невероятно усталое. Огромные глаза, светло-синие, печальные, до чего же печальные, Боже!
Сварог сторожко пошевелился. Незнакомка неспешно, несуетливо, грациозно даже приложила палец к губам:
– Спи, еще не время…
У нее был очень странный голос – он словно бы и не звучал в воздухе, а возникал в мозгу Сварога. Сварог лежал неподвижно, уставясь на загадочную печальную красавицу, не представляя, что делать. Она грустно улыбнулась уголками губ, гибко склонилась над лежавшим рядом со Сварогом Борном, легонько поцеловала его в лоб. Отошла к одному из матросов, нагнулась, коснулась губами его лба. Все это происходило в совершеннейшей тишине, даже ее странное платье не шелестело по полу.
Потом женщина в синем направилась к двери, оглянулась на Сварога через плечо, бледно улыбнулась.
И вдруг стала таять, растворяться, исчезать, не замедляя шага. Еще миг – и ее уже нет.
И тогда Сварог заорал. Ему было стыдно, но он вопил что было сил, стуча зачем-то обухом топора по полу.
Все подхватились, ошалело хватаясь за оружие, готовые рубить и стрелять. Не усмотрев нигде врага, один за другим оборачивались к Сварогу. В дверь заглянул часовой и тут же скрылся.
– Домовой за уши таскал? – спросил капитан Зо, правда, без такой уж откровенной насмешки, какую Сварог ожидал.
– Здесь была женщина, – уставясь в пол, сказал Сварог. – Светловолосая, в голубой накидке. А потом… потом она пропала. Взяла и растаяла.
Он поднял глаза. Все уставились на него с жуткой серьезностью, от которой брала оторопь. Уж лучше бы смеялись.
– И что? – жадно спросил кто-то. – Что она делала? К кому…
Сварог ответить не успел. Капитан Зо рыкнул:
– Кормить коней, седлать! Живо! Жрать будем на ходу!
Все повалили к дверям. Сварог двинулся было следом, но капитан сгреб его за грудки, быстро оглянулся, убедившись, что они остались наедине, рычащим шепотом бросил в лицо:
– Молчать о подробностях! Никому ни слова! Кого она целовала?
– Только Борна и Шестипалого…
– И все? – пронизывал его взглядом капитан.
– Все, – твердо сказал Сварог.
Капитан Зо чуть ссутулился:
– Вижу, не врете – легко иметь дело с несведущим… Ох, как же это, как мне без Борна… обормота бравого…
– Да кто это был? – спросил Сварог.
– Лазурная Дева, – сказал капитан. – Фея смерти.
– Значит, тот, кого она…
– Вот именно. – Капитан смотрел в сторону. – Тот, кого она поцеловала на рассвете, заката, что характерно, уже не увидит. Болтали, бывают исключения, но не верю я что-то.
– А то, что я ее видел…
– Не тряситесь, – сказал капитан грубо. – Ну и видели, это еще ничего не значит. Она, бывало, и на балу появлялась, при ярком свете и многолюдстве. Черт, как мне хочется, чтобы исключения случались, не могут же сказители все время врать… Ладно. Возьмите-ка себя в руки и застегнитесь на все пуговицы, чтобы те, кто… чтобы никто по вашей роже ничего не прочел. Понятно?
Сварог кивнул. Капитан стоял, понурив голову.
– Капитан, куда же мы все-таки едем? – спросил Сварог неожиданно для себя самого.
Ему показалось, что капитан откровенно обрадовался возможности сменить тему.
– У нас маленькая война, – сказал Зо. – Совершенно незаметная для большинства людей, такие войны бывают каждый день во всех уголках земли… Вы слышали про навьев? Что, никогда не слышали? Ну да, не успели. Навьи – это мертвые воины. Точнее, мертвецы, которых подняли из могил и сделали солдатами.
– А что, это возможно? – У Сварога поневоле отвисла челюсть.
– Еще как. Достаточно заполучить неповрежденный череп. И знать нужные заклятья. Правда, считалось, что последние мастера этого искусства давным-давно вымерли, им очень целеустремленно помогали вымирать, как всем магам… но что-то в последнее время многое из считавшегося навсегда исчезнувшим объявляется вновь, вот и гарпии… Получаются великолепные солдаты – нерассуждающие, покорные, проворные, кровь не течет, боли не чувствуют, чтобы покончить с таким, нужно отсечь ему башку, но и тогда остальное еще долго слепо крушит все вокруг. Догадываетесь, какие препятствия стоят на пути владеющего этой поганой наукой? Нет? А это очень просто. Черепа добывают в могилах. Но трудновато было бы обкрадывать могилы, оставаясь незамеченным. Черепов ведь нужно много… Вот кто-то очень хитрый и довольно глупый отыскал выход – потрошит в Ямурлаке и Пограничье заброшенные кладбища. Их много, а присмотра за ними никакого.
– Почему вы считаете его глупым?
– Потому что Пограничье особых неожиданностей не сулит, а вот Ямурлак… Древние обитатели Ямурлака были народом опасным, в них было больше от нечисти, чем от рода человеческого. Понимаете? Тот, кто наберет себе войско из этих молодчиков, рискует головой. На него самого, конечно, плевать с верхушки мачты, но ямурлакские навьи, оторвав такому голову, останутся на этом свете… А может оказаться и опаснее.
– Как это?
– Если ямурлакских мертвецов собирает под свои знамена тот, кто способен крепко держать их в узде. А такой искусник только один… И следует молиться день и ночь, чтобы моя догадка оказалась неверной. Иначе… Я себя не приукрашиваю, лорд Сварог. Я авантюрист и пират. Но есть вещи, против которых сочтет себя обязанным драться бесплатно самый поганый пират – ну, кроме вовсе уж отпетых. Даже Паскуда Даргун… ну, вы же не знаете Паскуду Даргуна…
– Значит, мы…
– Значит, мы уже через час-полтора должны будем прихватить на одном старом кладбище неких любителей древностей. И крайне обстоятельно допросить одного из них. Шансы у нас есть. А вот выбора нет.
– Как будто у меня выбор есть… – невесело усмехнулся Сварог.
Капитан несильно ткнул его кулаком в живот, осклабился:
– Вот и прекрасно. Подробности – по ходу дела. И смотрите у меня… Я сейчас погоню ребят галопом, ни у кого не будет времени думать или приглядываться к вам. Когда начнется заварушка, старайтесь прикрывать Борна. Бывают же чудеса, вдруг обойдется…
Сварог тоже надеялся, что чудеса случаются. Борн ему отчего-то нравился. Да и Шестипалого жаль. И вообще – невероятно тяжело з н а т ь заранее…
Едва он вскочил в седло, капитан погнал отряд бешеным галопом, так что остальным некогда было таращиться на Сварога, и ему самому некогда было бросать по сторонам хотя бы мимолетные взгляды. Капитан не щадил коней – значит, цель их путешествия близка. Они скакали заросшими высокой травой лесными дорогами, петляли меж холмами, обернутые грубым полотном копыта коней ударяли оземь глухо, почти беззвучно, и оттого окружающее выглядело чуточку нереальным, они сами были как призраки посреди умершей страны, посреди пронизанного солнечными лучами леса. Сбруя не звякала, даже увешанный оружием Блай ухитрялся не греметь своим арсеналом – и они скакали так, пока впереди не вырос верховой. Он стоял на дороге, спокойно опустив руки на шею коня, и на плече у него сидел бурый ястреб. А может, сокол или беркут – Сварог в них плохо разбирался.
Капитан подъехал, быстро, деловито спросил:
– Как?
– Он там. С ним только пятеро, – так же деловито, резко ответил незнакомец. – Все верхами. Одна повозка. Копают со вчерашнего дня. Держатся совершенно спокойно.
– Что в окрестностях?
– Харланские конники в двадцати лигах отсюда. Расположились в старом городе. Две полусотни. Одним словом, все в порядке. И все же что-то неладно, Зо. Очень похоже, что с гробокопателями есть еще седьмой и засел где-то на страже, но меня не это беспокоит…
– А что тебя беспокоит? – вкрадчиво спросил капитан.
– Магар волнуется. – Незнакомец скосил глаза влево, на ястреба, беспокойно переступившего с лапы на лапу. – Странно как-то волнуется, ничего не понимаю, а я ведь с ними вожусь двадцать лет. Что-то неладно в округе.
– Голуба моя, здесь всюду и всегда неладно, – ответил капитан с обаятельной улыбкой.
– Знаю. Но есть что-то, чего я никак не могу уловить, это и беспокоит.
– Бывает. С каждым, – сказал капитан. – Ладно, ты свое сделал, так что можешь ехать восвояси и сообщить, что мы начали работать. А мы начинаем без шума и песен…
Незнакомец кивнул и повернул коня.
– Начали, – сказал капитан, спешиваясь и взваливая пулемет на плечо. – Шестипалый остается с лошадьми. Блай и Чаба верхами заходят слева. Остальные со мной.
Сварог спрыгнул с коня и, держа топор за древко у самого обуха, зашагал за капитаном меж толстенными соснами, покрытыми зеленым кружевом лишайника. Порой на лице липко и невесомо рвалась паутина. Чувства, которые он испытывал, оказались, в общем, давно знакомыми по прежним дракам – чуточку свербило в затылке и время, представлялось, бежит чуть суетливее.
Они остановились на опушке и смотрели вниз, прячась за деревьями. Уардах в ста впереди, там, где кончался пологий склон, виднелось кладбище – аккуратные ряды густо поросших травой бугорков, и большая их часть зияет круглыми ямками с футбольный мяч диаметром, окруженными свежевзрыхленной землей. Вдали скопище полуразрушенных каменных домиков – не деревня, скорее, небольшой городок. Ограда кладбища давно рухнула, но маленький храм с высокой квадратной башенкой еще держался.
Потом Сварог увидел людей, зачем-то торопливо пересчитал их – да, шестеро, одеты неброско и небогато, но вооружены отменно. Двое стояли у повозки, зорко оглядываясь вокруг. Четверо были поглощены делом. От могилы к могиле переходил высокий человек с густыми, черными волосами – в них над левым ухом порой отблескивал на солнце кроваво-красный самоцвет. Остановившись, он простирал руки ладонями вниз, разведя их чуть пошире плеч, замирал, что-то шепча. Земля на могиле взметывалась вдруг, словно выброшенная беззвучным взрывом, и в образовавшуюся круглую дыру, словно подброшенный, вылетал череп. Черноволосый, вмиг потеряв интерес к могиле, переходил к следующей, а кто-нибудь их трех, тенями следовавших за ним, подбирал череп и совал его в свой мешок. Они работали молча, слаженно, деловито, и это странное зрелище выглядело до ужаса обыденным – не мерцали колдовские огни, не сверкали молнии, не гремели леденящие кровь заклинания. Четверо весьма напоминали вышедших в поле крестьян.
– А лошадей все-таки шесть, – сказал Борн.
– Если бы я ими командовал, обязательно посадил бы кого-нибудь в башенку наблюдать за лесом, – сказал Сварог. – Потому что внезапно напасть на них можно только отсюда, из леса.
– Вот именно, – блеснул зубами капитан Зо. – И я бы сунул часового в башенку. А седьмую лошадь спрятал бы в храме. Значит, те из нас, кому метательное оружие не грозит, займутся исключительно башенкой. Лорд Сварог, за этим черным мы и пришли. Точнее, нам нужна его голова. Рубите его в капусту, если столкнетесь, но голову оставьте целой.
Издали, там, где слева кончался лес и начиналось чистое поле, раздался долгий, пронзительный крик, похожий на птичий. Лошади чужаков дернулись, беспокойно приплясывая, но тут же успокоились. Черноволосый и его спутники мельком глянули туда и, пожав плечами, вернулись к работе.
– Ага, – сказал капитан. – Блай с Чабой на месте. – Он положил ствол пулемета на толстый сук, примерился. – Ну, когда моя волынка заиграет, можете вступать.
– Срежьте сначала тех, кто стоит дальше от нас, – сказал Сварог.