Буссенар Луи Анри. Приключения в стране тигров (Трилогия - 2)

   - Да не тяни, мучитель! Ты меня изводишь!
   - Лоцман жалуется на то, что вы не совершили молитвенного обращения к Гаутаме*.
   ______________
   * Гаутама, Готама - в древнеиндийской мифологии один из семи великих риши (божественных мудрецов, провидцев).
   - Как?
   - Да, сударь. Обычай здесь требует, чтобы всякий собирающийся плыть вверх по реке, приносил жертву божеству.
   - Это невозможно! Где я только не бывал, чего только не перевидал, но, признаюсь, от меня впервые требуют соблюдения обрядов чужой религии.
   - Сударь, он вовсе не говорит, чтобы вы приносили жертву. Он только просит разрешения сделать это самому, а иначе - покинет вас.
   - Да пусть приносит свои жертвы сколько угодно! Я человек веротерпимый, уважающий свободу совести. И даже готов оказать ему содействие, какое только могу.
   - У него нет рыб.
   - Каких рыб?
   - Для жертвоприношения Гаутаме.
   - Вот что, парень, ты говоришь какими-то загадками, и я не желаю ломать над ними голову в такую жару. Доставайте себе рыб, я заплачу за них, и пусть лоцман приносит свою жертву, а меня оставьте, пожалуйста, в покое.
   Хмурое лицо лоцмана просияло, когда толмач перевел ему слова хозяина. Он тотчас же направил шлюпку навстречу большой туземной лодке и быстро поравнялся с ней.
   Бреванн с любопытством разглядывал оригинальный образец индокитайского кораблестроения.
   Судно было сделано с глубоким знанием условий речного плавания. Киль выструган из ствола дерева, как у пирог первобытных народов, и уже по нему выводился кузов. Корма высоко возвышалась над водой, как у гондол*. Руль состоял из широкого весла, которым кормчий правил, стоя на платформочке, украшенной оригинальной резьбой. Мачты и паруса тоже были замечательные. Снизу мачта состояла из двух столбов, соединявшихся вместе у реи, образуя треугольник, а выше реи шел уже один столб. Рея из бамбука отличалась огромной длиной и изгибалась дутой. Вдоль нее проходила веревка, по которой на кольцах натягивался парус, похожий на занавес.
   ______________
   * Гондола - одновесельная плоскодонная длинная венецианская лодка с каютой или специальным тентом для пассажиров, с поднятым носом и кормой.
   Паруса здесь делаются обыкновенно из очень тонкого и легкого бумажного полотна (из него шьется и одежда туземцев). Эта легкость необходима при больших размерах паруса по отношению к лодке.
   Английский инженер-капитан Генри Юль как-то смерил рею одной такой лодки в сто тонн. Она, не считая изгиба, имела тридцать девять метров в длину, а поверхность натянутого паруса была не меньше трехсот семидесяти квадратных метров.
   Отсюда ясно, почему гнау - индокитайские лодки не могут идти против ветра.
   Шлюпка сошлась борт к борту с одной из таких гнау. На носу ее, вопреки обычаям европейцев, находились почетные лица. Они стояли на небольшой платформе. На корме развевался белый флаг с довольно грубо изображенным гербом Бирманской империи - павлин с распущенным хвостом. Привлекала внимание курьезная и чисто местная подробность: флагшток* был увенчан... европейским графином! У бирманцев это украшение в большом ходу, так что они даже злоупотребляют им: например, на верхушке какой-нибудь пагоды можно иногда увидеть бутылку из-под сельтерской воды.
   ______________
   * Флагшток - вертикальный шест, служащий для подъема флага.
   Кочегар замедлил ход шлюпки, лоцман спрыгнул в лодку.
   После пятиминутного разговора он вслед за своим коллегой скрылся в люке, но вскоре они оттуда вышли. Единоверцы перекинулись несколькими фразами и, горячо пожав друг другу руки, простились.
   Путешественники с интересом следили за этой сценой, ярко демонстрировавшей местные нравы.
   Лоцман перепрыгнул обратно с лодки на шлюпку и вернулся к рулю с бамбуковым ведерком, до половины наполненным водой.
   Фрике заглянул в него. В воде плескалось штук десять красных и белых перламутровых рыбок.
   - Это и есть, должно быть, будущее угощение для божества. Чувствую, что, воротясь домой, стану остерегаться аквариумов.
   Не глядя на посторонних, которые, впрочем, совершенно не обращали на него внимания, лоцман вынул из ведра одну за другой всех рыб, аккуратно обтер их кисеей, разложил на сухой салфетке, вынул из-за пояса небольшой деревянный ящичек и достал из него несколько тонких листков золота и серебра. Затем обхватил красную рыбку золотой пластинкой, которая тотчас же прилипла к клейкой чешуе, и бросил это подношение Будде в реку, сопроводив таинственным заклинанием. Белую рыбку завернул в серебро и сделал то же. Десять рыб поочередно были выпущены на волю. Жертвоприношение совершилось. Лоцман вернулся к рулю с безмятежным и успокоенным видом.
   - Это все? - поинтересовался юноша у переводчика.
   - Все, - серьезно и важно молвил индус. - Злые духи укрощены. Гаутама пошлет нам благополучие в пути.
   - Спасибо на добром слове. Каждый труд стоит награды, поэтому вот пять франков*.
   ______________
   * Франк - денежная единица во Франции, Бельгии, Швейцарии и ряде других стран.
   Шлюпка поплыла с обычной своей скоростью. Мимо неслись берега Иравади. Разлетались напуганные водоплавающие птицы.
   - Странный обычай, - размышлял парижанин, лежа на корме рядом с другом, курившим сигару. - Вы знали о нем раньше, дорогой Андре?
   - Приходилось кое-что читать и мельком слышать. Во всяком случае, в нем нет ничего удивительного, если принять во внимание непостоянный характер Иравади, по которой мы плывем. Вполне естественно, что эти люди хотят умилостивить злых духов, которым они приписывают беспорядочные разливы реки.
   - Но сейчас она вполне спокойна.
   - Это не должно вводить в заблуждение. Иравади - самая коварная река в мире. К тому же теперь март, наиболее сухое время года. А вот в августе, после проливных дождей, она разливается так, что становится многоводнее Конго и может сравниться с самим Гангом.
   - Наверное, такие разливы причиняют колоссальные убытки. Мне не только не жаль пяти франков за десяток рыбок, но я даже нахожу, что это еще очень дешево.
   - Ущерб от наводнений не столь велик, как можно было бы ожидать. Разливы реки регулярны и достигают определенной, известной заранее отметки. После спада воды окрестности принимают обычный вид, и навигация возобновляется с еще большим оживлением.
   - Мне кажется, что она и сейчас очень оживлена, - лодки снуют на каждом шагу. А я ожидал увидеть страну дикую и почти без признаков торговли.
   - О, как ты ошибся, милый Фрике. Подумай: тридцать пять пароходов плавают вверх и вниз, семьдесят тысяч лодок, из которых иные в полтораста тонн, ходят и по самой Иравади, и по всем ее притокам. По официальным отчетам, внешняя торговля одной Английской Бирмы дала лишь за тысяча восемьсот семьдесят восьмой - тысяча восемьсот семьдесят девятый годы пятьсот пятьдесят миллионов франков.
   - И в то же время тут водятся дикие слоны, тигры, носороги... Удивительная страна!
   - Именно это и привлекает. Здесь наряду с известной культурной утонченностью можно встретить непроходимую дикость. Вместе с тем страну гораздо реже, чем, например, Индию, посещают туристы. Потому я и выбрал Бирму для нашего охотничьего вояжа. Мы поднимемся по одному из притоков, чтобы побывать в тековом лесу. Затем вернемся в главную реку и посетим развалины столиц, покинутых местными монархами.
   - Вот тебе раз! Значит, здесь столицы меняются как перчатки.
   - Три столицы, - улыбнулся Андре, - были переменены в продолжение всего лишь семидесяти пяти лет.
   - Двадцать пять лет - слишком короткий срок для столицы.
   - Действительно. Да и... к тому же я ошибся: не три, а пять раз их меняли.
   - Не может быть.
   - Суди сам. Более четырех веков столицей Бирмы была Ава. По капризу короля, одного из сыновей знаменитого Аломпры*, она была оставлена и заменена Сагаином - чем-то вроде бирманского Версаля. Через три года по капризу нового короля столица была перенесена в Амарапуру, называемую "Городом Бессмертия", что на берегу Иравади в семнадцати километрах от Авы. В тысяча восемьсот девятнадцатом году двор покинул и эту резиденцию и до тысяча восемьсот тридцать седьмого года опять находился в Аве.
   ______________
   * Аломпра, Алаунг-Фра - бирманский император XVIII в., один из виднейших исторических деятелей Бирмы.
   - Три столицы! Забавно.
   - В тысяча восемьсот тридцать седьмом году в силу какой-то исторической метаморфозы столицей вновь провозглашается Амарапура.
   - Четвертая перемена! Воображаю, что осталось от дворцовой мебели и как это убыточно для казны. Ведь недаром говорится: два переезда равны одному пожару.
   - Но уже в тысяча восемьсот пятьдесят седьмом году Амарапура была оставлена окончательно и представляет в настоящее время груду развалин. В семи километрах к северу от прежней столицы возникла новая - Мандалай. Строительство ее окончено лет пятнадцать тому назад.
   - Меня удивляет и эта страсть монархов к переменам, и это стадное, слепое повиновение народа их прихотям.
   - Ты забываешь, что здесь монарх - безусловный собственник абсолютно всего: лесных, полевых и речных угодий, а также всех подданных. Человек безгласная вещь своего короля. Сами стены Мандалая воздвигнуты на костях людей.
   - Боже мой!
   - Это не новость. В древней Палестине, например, также требовалось, чтобы во главу угла при возведении здания был положен "живой камень". Считалось, что он прогоняет злых духов и придает прочность постройке.
   - Допустим. Ну, а как же иностранцы, жившие в Амарапуре? Ведь они, надеюсь, получили право не переселяться в другое место?
   - Да. Когда в тысяча восемьсот пятьдесят седьмом году король приказал всем жителям выселяться, китайцы, которых было очень много и которые только что выстроили пагоду в своем квартале, отказались исполнить приказ. И их не тронули. Но в конце концов они все-таки переселились, потому что на старом месте остались без покупателей. Им пришлось даже униженно проситься в новую столицу Мандалай.
   - Интересен ли, по крайней мере, этот новый город?
   - Увидишь сам. Я надеюсь, мы побываем в нем. Но сначала нужно высадиться на западном берегу. Я боюсь, что на северо-востоке не будет тековых деревьев.
   - Разве в северной Бирме их нет?
   - Некоторые утверждают, что тек не растет дальше шестнадцати градусов северной широты. Но я думаю, это неверно: тек должен встречаться и много севернее. Мы увидим его непременно и неплохо поохотимся в диких, первобытных и изобилующих всевозможной дичью местах, где водятся самые свирепые и страшные звери планеты.
   - Я буду очень рад увеличить счет своим трофеям. Если в тековых лесах много зверей, если там опасно и есть из-за чего поволноваться охотнику едемте туда! Вперед!
   ГЛАВА 6
   Вверх по притоку Иравади. - Это слон? - Нет, только носорог. - Черные пантеры. - Два выстрела. - Неблагодарность. - Череп носорога и пуля "Экспресс".
   Поднявшись еще немного вверх по течению Иравади, шлюпка вошла в один из бесчисленных притоков, вливающих свои воды в эту могучую реку. Лоцман не только превосходно знал местную гидрографию, но и все наиболее удобные места для охоты. Друзья решили вполне положиться на своего честного и сообразительного помощника. И не пожалели об этом.
   Лодка замедлила ход. Местность вокруг открывалась совсем дикая. Поселки встречались все реже, да и то по большей части видны были издалека. Обработанные поля постепенно исчезли. Первозданная природа сменила следы цивилизации, но прежде Фрике и Андре вволю налюбовались, как трудолюбивые и терпеливые бирманцы, близкие родственники китайцев - мастеров оросительного дела, сумели устроить и усовершенствовать свои плантации. Все площади, где только можно провести орошение, были заняты рисовыми полями. Но рис чрезвычайно толково и разумно чередовался с другими культурами - табаком, кукурузой, бобами, чечевицей, сладким картофелем, сахарным тростником.
   Все эти небольшие поля оказались разбитыми на квадраты и имели вид шахматной доски. Даже самое крохотное поле получало ежедневно свою определенную порцию воды. Она распределялась посредством целой системы каналов и шлюзов - системы простой, но продуманной и стройной.
   Среди выровненных и выхоленных полей возвышались фруктовые деревья, с огромным терпением акклиматизированные бирманцами. Это были финиковые и фиговые пальмы, масличные деревья, гранатовые, персиковые и даже сливовые, грушевые и вишневые, особенно странно выглядевшие рядом с гуаявами*, манго и бананами.
   ______________
   * Гуаява, гуайява - вечнозеленое дерево семейства миртовых с сочными ароматными плодами, возделывается в тропиках многих стран.
   За фруктовыми садами шли целые рощи индиго* и хлопчатника, далее виднелись деревья лимонные, апельсиновые, ореховые, тамариндовые, камедные, резиновые.
   ______________
   * Индиго - здесь: индигоносные растения. Индиго - синтетический синий краситель (впервые получен в 1870 г.), ранее добывался из этих растений.
   Из-за деревьев то показывался, то снова прятался блестевший на солнце купол пагоды. За ней опять начинались джунгли с тростником, островками бамбука, травой в человеческий рост - и среди всей этой экзотики величественно катила свои голубые сверкающие волны полноводная Иравади.
   Нечего и говорить: речной и болотной птицы было в изобилии. То и дело взлетали, испуганные вздохами паровика, ибисы и фламинго, марабу и чайки, цапли и пеликаны. Фрике практиковался сбивать птицу влет. После неудачи с тетеревами он дал слово стать профессиональным стрелком и, стоя на носу шлюпки, с азартом палил по водоплавающим птицам, ставя себе всякий раз все более трудные задачи.
   Успехи он делал поразительные, так что Андре, не переставая, хвалил его и одновременно ощипывал убитых птиц, подбираемых членами экипажа. Вечером бросили якорь на самой середине реки, и вся команда беззаботно уснула.
   Три дня прошло с тех пор, как лоцман принес жертву Гаутаме. Шлюпка рассекала глубокие и прозрачные воды Яна, или Киук-Яна, притока Иравади, впадающего в нее под двадцать первой северной параллелью. На протяжении тридцати километров Ян поднимается от устья к северо-западу и делится на четыре главных рукава, расходящихся гусиной лапой. Первые три очень коротки, не более пятидесяти километров, а четвертый, идущий прямо с севера на юг, имеет в длину километров двести. Ян со своими притоками течет по почти безлюдным землям, простирающимся на запад вплоть до английской границы. Нетрудно себе представить, как богата такая пуганая местность всякой дичью.
   Ознакомившись с направлением всех четырех рукавов реки, охотники решили направиться по самому длинному, полагая, что он приведет к долгожданным тековым лесам.
   На четвертый день рано утром Фрике проснулся с легкой дрожью во всем теле. Причиной озноба явился туман - верный ночной спутник низменных и сырых мест. Желая согреться, он решил сесть в лодку и, не будя Андре, сплавать к берегу.
   Бреванн в свою очередь также проснулся от холода и, не сговариваясь со спящим, как он считал, другом, предпринял те же действия. Оба были очень удивлены, когда столкнулись у трапа лицом к лицу.
   У юноши было ружье шестнадцатого калибра, у Андре - винтовка "Экспресс" калибра четырнадцать с четвертью.
   Друзья тихо спустились в лодку и приказали неграм как можно меньше шуметь веслами.
   Вскоре снопы длинных красных лучей пронизали туман, и он почти моментально рассеялся. Верхушки деревьев, до той минуты невидимые, вдруг словно загорелись, засверкали, между тем как стволы их еще окутывала сероватая, постепенно исчезавшая пелена.
   Воздух становился все свежее и прозрачнее. Предметы обозначились особенно ясно, звуки слышались отчетливо, как ни в какое другое время дня. Словом, то было настоящее тропическое утро, когда солнце встает без зари, а закатывается без сумерек.
   Восход больше похож здесь на световой взрыв.
   Путешественники долго любовались хорошо знакомой картиной. Они видели ее сотни раз, но никогда не могли насмотреться вдоволь.
   Эстетические впечатления, однако, не заглушили в них охотничьего инстинкта. Парижанин первым заметил нечто черное, двигавшееся между широкими листьями водяных зарослей.
   Он подал гребцам знак остановиться.
   - Что там? - тихо спросил Бреванн.
   - У берега барахтается какое-то крупное животное вроде слона.
   - Черт возьми!
   - Слышите? Фр!.. Фр!.. Фр!.. Точно наш покойный приятель Осанор, когда умывался, бывало, утром.
   - Мудреного ничего нет: в бирманских лесах много слонов.
   - Но я-то хорош! Нечего сказать.
   - А что?
   - Да ведь захватил только ружье, заряженное дробью.
   - Зато у меня винтовка. Впрочем, оставим слона в покое. Сегодня мы не готовы вступать с ним в поединок. Лучше в другой раз. Еще успеем пополнить свою коллекцию бивнями.
   - А если он на нас нападет?
   - Не говори глупостей. Фрике. Виданное ли дело, чтобы слон нападал на человека первым, не будучи раздражен?
   - Правда, ну и наивен же я. Начитался когда-то страшных рассказов кабинетных охотников.
   Бреванн, не ответив, улыбнулся и осторожно приподнялся над водяными растениями.
   - Это не слон, - прошептал он, - а носорог.
   - Гадкий зверь. Терпеть его не могу. Один носорог едва не прикончил меня в Африке, когда я отыскивал нашего жандарма.
   "Черт возьми! - размышлял Андре, не слушая друга. - Я предполагал, что он ближе, а здесь сто двадцать метров, не менее".
   - Неужели вы хотите стрелять отсюда?
   - Почему бы и нет? Его можно смертельно ранить, а если повезет, то и убить. В любом случае отпугну его, такое соседство мне очень не нравится. Из всех животных только носорог да буйвол бросаются иногда в слепой ярости на предмет, который видят в первый раз. Этот зверь вполне может наброситься на нашу лодку и перевернуть ее. Надо попробовать выстрелить. Эй, вы! Пригнитесь пониже и прижмитесь друг к другу. И ты также, Фрике. Отдача моей винтовки может сбить всех с ног.
   Охотник медленно поднял "Экспресс" и стал целить носорогу в заветное черное пятно около плеча.
   Стрелок находился в самых благоприятных условиях. Казалось, ничто ему не мешало, торопиться не было надобности, зверь стоял спокойно и ничего не замечал.
   Он уже хотел спустить курок, как вдруг раздался хриплый, сдавленный, но яростный рык, словно громадной пилой провели по самому твердому дереву.
   Сильно встревоженный, даже испуганный, носорог бросился было из воды, где он был стеснен в движениях, но не успел выскочить на сушу. Вслед за рыком, означавшим, очевидно, сигнал к нападению, из густых кустов выскочили два гибких проворных тела и дружно набросились на толстокожего.
   - Черные пантеры! - Потрясенный Андре опустил винтовку.
   - Черные пантеры? - машинально повторил Фрике. - Это интересно. Я видел их только в зоологическом саду. Говорят, очень злые... Ай-ай! Тебе, толстяк, приходится плохо.
   Носорог испустил отчаянный вой - громкий, яростный, сипло-металлический. В нем были и боль, и бешенство, и испуг. Положение увальня было ужасное. Чета свирепых пантер застигла его врасплох. Он оказался лишенным всех способов защиты. Самец сидел на его спине, глубоко запустив когти всех четырех лап в кожу, и грыз зубами затылок, стараясь добраться до мозжечка. Самка оказалась слабее. Сделав прыжок, она передними лапами достала до крупа носорога, но задние так и остались на земле. Она яростно рвала зубами и когтями ляжки своей добычи.
   - Господин Андре, - тихо проговорил парижанин, - мне было бы жаль этого несчастного, если б я не знал, какой у него злобный нрав. Пантеры съедят его живьем!
   - Если только я им позволю. Четвероногому я хоть и не особенно сочувствую, но этих мерзких кошек положительно не терплю. К тому же мех черных пантер так красив и настолько редок, что нам с тобой не мешает приобрести по одной шкурке.
   - Вы отсюда хотите стрелять?
   - Конечно, с расстояния в сто двадцать метров обыкновенный стрелок должен всаживать пулю в дно шляпы, а голова у пантеры гораздо шире.
   Громоподобный выстрел потряс воздух и вызвал долгое раскатистое эхо.
   Самец привскочил на спине жертвы, изогнул туловище, вытянув вперед лапы, точно геральдическое изображение, и тяжело упал на самку. Та не обратила внимания на выстрел, который приняла, вероятно, за гром. Но, увидев своего друга мертвым, испустила отчаянный крик. Пантера сочла, что самца убил носорог, и набросилась на врага еще неистовей. Она атаковала его с головы, пытаясь перегрызть горло, выцарапать когтями глаза. Это не удалось, и кошка с безумным исступлением вцепилась в выпяченную нижнюю губу противника.
   Бреванн прицелился и вновь выстрелил. Пуля попала между лопатками и перебила хребет, но пантера не отцепилась от зверя, а лишь глухо завыла.
   Терзаемый носорог, вне себя от ужасной боли, изо всех сил тряхнул головой.
   Умирающая кошка все же не разжала своих челюстей. Она с размаху упала рядом с мертвым самцом, сжимая в челюстях часть оторванной губы хозяина реки.
   Внезапно избавившись от врагов, носорог стал вертеться как безумный. Вода около него окрасилась кровью. Но вот он перестал выть от боли и зарычал от ярости, увидев лодку с людьми.
   - Недостает только, чтобы он на нас напал, - заметил молодой человек.
   - Конечно, нападет. - Андре аккуратно вложил в винтовку два металлических патрона. - Уже плывет прямо на нас. Тем хуже для него. Я размозжу ему голову. Сидите и не шевелитесь. Пусть приблизится.
   Француз стоял на носу лодки и хладнокровно наблюдал за зверем, приближавшимся необыкновенно быстро. Исцарапанная морда с откушенной губой имела отвратительный вид. Глаза носорога сверкали тупой злобой, челюсть была обнажена. Он остервенело ревел.
   Миг нерешительности, легкое головокружение, осечка или что-нибудь в этом роде - и всем пассажирам лодки пришел бы конец.
   Носорог уже был в десяти шагах.
   - Боже, какой гадкий! - как всегда в подобной ситуации не смог промолчать Фрике. - Стой, красавчик! Ни шагу дальше!
   Это было как бы командой "пли!". Бреванн прицелился и сделал третий выстрел.
   Он метил в череп, как раз в ту кость, за которой скрыт мозг. Голова носорога являла собой настоящий блиндаж. Но против пули "Экспресс" не устоял бы и он. Смертоносный снаряд ударил в голову. Исполин круто остановился, точно внезапно окаменел, расширив глаза и открыв рот. Ни стона, ни даже хрипа. И вдруг, как пробитая лодка, пошел ко дну. По воде разошлись круги. Лопнули крупные воздушные пузыри, и все замерло.
   - Ну, парижанин, что ты на это скажешь?
   - Скажу... Скажу, что это ужасно. Голова треснула и разлетелась, как тыква. Я сам видел мозг. Как жаль, что толстячок исчез под водой! У него великолепный рог, голову можно было бы препарировать.
   - Зачем же оставлять его там? Прикажем неграм привязать к ноге чудища канат и вытащить на берег. Впрочем, не мешало бы взять на борт и пантер. К тому же я устал и проголодался как собака. Вернемся на шлюпку завтракать.
   ГЛАВА 7
   Яванская пантера, которая водится не только на Яве. - Превосходные трофеи. - Тековый лес. Птица-носорог. - Охотник усердный, но неопытный. Парижанин и его приемыш.
   Черная пантера меньше обыкновенной, но гораздо свирепее. Она исключительно красива и обладает чудесным мехом. С виду скорее стройна и грациозна, чем сильна, но на самом деле отличается феноменальной силой и неслыханной ловкостью.
   Голова у нее как у громадной черной кошки, с короткими ушами и золотисто-желтыми глазами. Пасть всегда полуоткрыта, и белые зубы кажутся еще ослепительнее на черном фоне.
   У обыкновенных барсов и пантер шкура желтого цвета с красивыми розовато-коричневыми пятнами. У яванской - черная с дымчатым отливом. На первый взгляд мех черной пантеры везде одинаков, без малейшей пестроты, но, если приглядеться, на нем видны узоры, вроде тех, что на шкуре обыкновенной пантеры, только не розовые, а черные.
   Фрике сдирал шкуру с самки, а Андре с самца. Парижанин спросил, почему черную пантеру называют яванской. Бреванн лукаво улыбнулся.
   - Вероятно, потому, что кроме острова Явы она водится в Индокитае и в Бенгалии.
   - Не слишком обстоятельный ответ.
   - Тебе не угодишь. Но другого у меня нет. Ученые премудро постановили, что черная пантера живет только на Яве, и потому назвали ее яванской. Однако майор индийской армии Левинсон нередко убивал черную пантеру в материковой Азии. Наш соотечественник Том Онктил встречал ее в Бирме. Можно привести еще и другие примеры, помимо нас с тобой.
   - Вот так и создается естественная история, - подытожил молодой человек. - Во всяком случае, пантера - очень интересный зверь, где бы она ни жила. И я бы дорого дал, чтобы увидеть лица парижских охотников, когда из ящика камфорного дерева* мы вынем эти две шкуры, натертые мышьяковым мылом.
   ______________
   * Камфорное дерево - вечнозеленое дерево семейства лавровых. Родина Юго-Восточная Азия.
   - Я об этих изменниках уже и забыл. Пусть сидят себе сиднями дома. А мы займемся теперь носорогом. Кстати, какова длина наших пантер? Похоже, она превышает размеры, приведенные в справочниках.
   - У меня нет метра, но я знаю, что длина ствола моего ружья семьдесят пять сантиметров. Вот и измерим. Так. Самец от морды до начала хвоста один метр сорок пять сантиметров, а его супруга - метр тридцать. Очень недурно.
   Шлюпка, приведенная к месту боя, все время стояла под парами. Один из негров храбро нырнул в реку и привязал к ноге носорога веревку. Берег был невысокий, так что вытащить животное оказалось делом нетрудным. Его положили на траву. Андре хотел бы сберечь и шкуру, но пантеры так обработали ее когтями и зубами, что местами остались одни клочки. Стоила возни только голова, пусть и здорово исцарапанная. Замечателен был, во-первых, рог, достигавший семидесяти сантиметров высоты при диаметре в двадцать пять, а во-вторых, та пробоина в черепе, которую сделала пуля "Экспресс".